Текст книги "В свободном полете"

Автор книги: Дженнифер ван дер Куаст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 18

Хотя собеседование в агентстве назначено на 11, я поднимаюсь с восходом солнца, чтобы застать Аманду до ухода на работу.

– Ты там? – Стучусь в дверь ванной.

– Секундочку! – Шум воды. В приоткрывшуюся дверь высовывается голова, изо рта торчит зубная щетка. – Что такое? Тебе нужно сюда?

– Мне нужно знать, что ты об этом думаешь. – Одной рукой прижимаю к груди черную водолазку, другой – шерстяную юбку к бедрам. – Ну?

– Господи! На улице почти 30 градусов. Ты изжаришься!

– Знаю, – уронив руки, признаю я. – Но это единственная приличная одежда. В моем летнем гардеробе нет ничего стильного.

Аманда вытаскивает щетку изо рта, деловито сплевывает в раковину.

– Ты можешь надеть топ под легкий блейзер.

– Блейзер? Опомнись, Аманда, ты же хорошо знаешь меня. Ты когда-нибудь видела меня в блейзере?

– Ладно. Погоди. – Споласкивает рот, кладет щетку на край раковины. – У меня есть кое-что. – Захватив полотенце, идет в свою комнату. – Вот, купила только на прошлой неделе. – Она ныряет в свой гардероб. – Но не предполагала, что ты наденешь это. Будь аккуратна, пятно не посади. – Аманда появляется на свет и подает мне элегантный серый костюм.

Бросаю взгляд на этикетку – Донна Каран. Затем на размер – шестой.

– С ума сошла! – Возвращаю костюм. – Я в это никогда не влезу!

– Запросто влезешь.

– Да нет же.

– Ошибаешься. В последнее время ты сильно похудела.

– В самом деле?

– Смотри.

Она вновь исчезает в шкафу, копошится там некоторое время. Выбравшись наружу, держит в руках крайне ценный груз. Свои весы. Аккуратно опускает их на пол. Я удивленно хлопаю глазами.

– Все о'кей, – кивает она. – Давай. Убедись сама.

Думаю, втягивание живота не поможет. И закрытые глаза не предотвратят неминуемое. Робко становлюсь на весы, с трепетом опуская каждую ногу. Затем открываю глаза, смотрю.

110 фунтов.

– Черт возьми! Я со школы не весила 110 фунтов!

– Неплохо, да? – лукаво улыбается Аманда. – Это, должно быть, из-за роскошного секса.

Я краснею. Очень сильно. Но это не важно. Я все равно чувствую себя великолепно. И на пятнадцать фунтов легче.

Теперь ничто не испортит мой день!

Сидя в удобном кресле в приемной агентства, стараюсь оставаться сдержанной и собранной, что на самом деле затруднительно, поскольку расположилась я рядом с тем красавчиком актером, чье имя постоянно вылетает у меня из головы. Но вы знаете его. Тот роскошный блондин Брит, или Осси (я почти уверена, что все-таки Брит), который женился на Дженнифер Коннелли и, после того как много лет был тенью Рассела Кроу, стал наконец самостоятельным лихим мужчиной. Короче, здесь, в приемной, только мы двое. Ну, есть еще секретарша, но она живет в своем собственном мире, замкнутом между парой наушников. И была еще одна девушка, но она сорок пять минут назад вышла в туалет и до сих пор не вернулась. Подозреваю, она решила перекрасить волосы.

Итак. Только я и Мистер Красавчик Звезда. Он читает сегодняшний номер «Вэрайети», а у меня – «Голливуд репортер». Таким образом, когда мы закончим, будет о чем поговорить. Я жду, что он вот-вот повернется и скажет: «А вы пробуетесь на роль?..»

Вот-вот, почти сейчас. Вот сейчас…

– Сара?

Облом. Поднимаю взгляд. Женщина с гладкой кожей и немигающим взглядом приближается ко мне, как взбесившийся манекен.

– Да? – подскакиваю я. Почти салютуя, протягиваю руку для жесткого рукопожатия.

– Привет, Сара. Я – Гейл. – Кожа у нее за ушами шевелится. Полагаю, она улыбается. – Сюда, пожалуйста, – тощим пальцем указывает она.

Проходим через несколько постов охраны. Это ведь, в конце концов, агентство по поиску талантов. А талант – большая редкость, ценный продукт, нуждающийся в надежной охране.

Мы входим в совершенно обычный кабинет. Необычно в нем одно: он звуконепроницаемый. И еще: он разделен стеклянной перегородкой. Гейл проводит меня за перегородку, в маленькую комнатку, и жестом предлагает присесть. Ей даже не нужно указывать куда – стул здесь только один.

– Располагайтесь. Боб должен быть через минуту.

Киваю, не понимаю, о чем, черт возьми, она говорит. Потом дверь распахивается, и вваливается маленький толстый лысый мужчина, вероятно, Боб.

– Отлично! Она уже здесь! – Уши Гейл опять шевелятся, когда она переводит взгляд на меня. – Что ж, начнем? Не хотите ли воды?

– О нет, спасибо.

Она улыбается и похлопывает меня по спине кончиками пальцев. Выражение сочувствия, надо полагать.

В смятении смотрю, как Гейл выходит, и тяжелая дверь закрывается за ней. Как пойманный зверек, верчу головой, озираюсь, разглядывая своих мучителей за стеклянной перегородкой. Гейл останавливается рядом с Бобом. Боб надевает наушники. Улыбается мне и указывает пальцем вниз. Гейл опускает руку на стол и нажимает невидимую кнопку.

– Сара? – Комнату заполняет ее голос. – Мы проведем несколько проб. Говорите в микрофон.

Теперь я уверена, что Гейл ненормальная. Но, по крайней мере, у нее нет галлюцинаций. На столе передо мной возвышается микрофон. Они что, серьезно? Надо отдать должное Лори, она предупредила, что меня ждет множество телефонных звонков. Но это просто смешно.

– Э-э, о'кей. – Наклоняюсь к микрофону. Боб одобрительно вскидывает большой палец. Я откашливаюсь. – Офис Марианны Лангольд, минуточку, пожалуйста.

Повисает тишина. А затем комнату сотрясает хохот. Сумасшедший хохот. Демонический. Придурковато улыбаюсь, как комедиантка, в которую я невольно превратилась.

– Очень забавно! – сдавленно фыркает Гейл. Однако смех смолкает, когда дверь позади нее распахивается.

Сначала различаю только силуэт. Затем фигура выходит на свет, и я узнаю девушку, которую заметила прежде в приемной. Прическа великолепна. Руки скрещены на груди, глаза прищурены, и она выглядит не слишком довольной.

Ничего не слышу. Вижу, как всплескивают руками, качают головой, а лицо Гейл все плотнее и плотнее приникает к черепу, пока наконец, я почти различаю форму костей. В конце концов, после момента неразберихи, в причины которой я не посвящена, Боб открывает дверь в мою комнатенку и помогает мне подняться со стула.

Провожая меня из студии, Боб объясняет, что милая девушка с дивной прической – это Сара Вагнер, талантливая актриса, озвучивающая многих. Недавно ее приняли на работу в агентство.

– Но у вас тоже приятный голос, – заверяет он меня.

– О, что вы, благодарю вас…

– Но думаю, на это собеседование вы опоздали.

Вот в чем проблема, видите ли. Плохо уже то, что я так замечательно подтверждаю статистику безработицы. Но почему так много людей с моим именем? Неудивительно, что перспективные работодатели не находят во мне ничего особенного, ничего выдающегося. Когда я принимала решение солгать в резюме, следовало пойти гораздо дальше и назвать себя Персефоной. Вы знаете кого-нибудь по имени Персефона? Вот я так и думала.

Продираясь сквозь охраняемые двери по пути к мисс Лангольд, я подумала, что бессмысленно растекаться мыслью; лучше успокоить дыхание и сосредоточиться. Если эта дама действительно такое чудовище, как ее описала Лори, я успею поразмыслить о своих бедах позже.

– Простите, что опоздала, – выдыхаю я, оказавшись на ее пороге. – Но я могу все объяснить.

– Не трудитесь. – Марианна Лангольд сидит за столом. – Гейл мне все рассказала. Как забавно!

И она издает короткий мелодичный смешок. Не демонический, не сумасшедший. Певучий смех, каким он и должен быть. И смахивает слезинку из уголка глаза. – Удивительно, что это не происходит чаще.

– В самом деле? Я полагала услышать, что это обычное явление.

Она вновь смеется. И такая красивая при этом. Не соответствует обычным стандартам красоты – следствие подтяжек за ушами или инъекций в губы. Это такая красота, когда сияют глаза, яркие и живые. Красота, разглаживающая легкие морщинки в уголках рта.

– Присаживайтесь, – предлагает она. – И позвольте мне просмотреть ваше резюме. Мне принесли его секунду назад.

Усаживаюсь на стул перед ее столом и глубоко вздыхаю. Шоу начинается.

– Ага. – Марианна откладывает листок. – Итак, вы окончили университет в мае?

Ну, вперед.

– Верно.

– И что вы делаете с тех пор?

– Вообще-то я была в Европе. – Вот так. Это довольно легко.

– Да что вы?

– О да. Первый месяц путешествовала с подругой по югу Франции. Наш приятель из Гарварда писал обзоры о недорогих отелях для одного путеводителя в Париже. Мы встретились с ним и немного облегчили его участь. Он помог нам деньгами, но совсем чуть-чуть.

Пожалуйста, заметьте. Это вовсе не беззастенчивая ложь. Я действительно путешествовала по Франции с подругой сразу по окончании колледжа. А обзоры, которые я писала для моего приятеля из Гарварда? Скажем, когда книга готовилась к печати, мою часть сократили.

– Да что вы? – Глаза Марианны округляются. – Знаете, мой отец француз. И пару лет в детстве я провела в Côte d'Azur. А вы были на Антибах?

– Конечно! Обожаю Антибы! – И это тоже чистая правда. Мы с подругой влюбились в этот город и даже сократили часть маршрута, чтобы задержаться там подольше.

Марианна, склонив голову набок, улыбается мне.

– Donc, tu parles bien le français? [12]12
  Так ты хорошо говоришь по-французски? (фр.).


[Закрыть]– спрашивает она, a глаза ее смеются.

– Pas courament. J'ai pas assez de temps pour pratiquer [13]13
  Не слишком. Не было времени для практики (фр.).


[Закрыть].

Искорки в ее глазах гаснут. Брови сдвигаются. Марианна потрясена. И я тоже. Кто бы мог подумать, что четыре года французского в колледже оставят свой след?

Наклонившись вперед, Марианна кладет ладони на стол. Пришло время для уловок? Так скоро? Я, вероятно, чрезвычайно хороша.

– В своем резюме вы назвали себя страстной любительницей чтения, – продолжает она. – Любопытно, что вы прочли последним.

Вы что, смеетесь? Да если бы все собеседования были такими легкими, я бы – ну, полагаю – давно уже имела работу.

Чуть придвигаюсь, словно собираясь поведать пикантный секрет.

– В Париже мне попалась одна книжка, французский перевод немецкого бестселлера, довольно интересный. Вы слышали о «Die Dämmerung»?

– Вы это читали? – недоверчиво спрашивает Марианна.

– Ну да.

– И как вам?

– Странно, причудливо. – Пожимаю плечами. – Мне нравится немецкий абсурдизм. Выгодно отличается от наших нудных банальных и слащавых романов. – Внезапно припоминаю, что список клиентов Марианны Лангольд включает в себя приличное количество актрис, которые чертовски неплохо зарабатывают на жизнь, играя героинь в экранизациях таких вот слащавых романов. – Но признаться, – добавляю я, стараясь не вызвать к себе неприязни, – я люблю хорошие романтические комедии. Это моя невинная слабость.

Ф-фу. Закроем эту тему.

Стук в дверь. Мы одновременно оборачиваемся. Молодой человек с невероятно хитрой физиономией, приоткрыв дверь, просовывает голову в щелку. Его галстук запросто может посрамить весь мой гардероб.

Марианна хмурится.

– Что? – спрашивает она.

– Простите, что помешал, мисс Лангольд. У вас есть минутка?

Она мрачнеет еще больше.

– Нет! – Жестом указывает на меня. – Посмотри, с кем я разговариваю!

Парень поворачивается, внимательно изучает меня, и во взгляде его мелькает хорошо знакомый мне ужас. Вот так же смотрели на меня люди на той свадьбе, где я объявила, что я из группы «Рокетт». Таким же взглядом я наградила Сару Вагнер, когда та вплыла в студию. Молодой человек пытается вспомнить меня, понять, отчего же я такая чертовски важная персона.

Неловкое молчание, наконец, нарушается. Кабинет оглашает серебристый смех Марианны Лангольд.

– Я пошутила. – Она указывает на меня. – Это просто посетительница.

Смех у нее заразительный. Парень в дверях подхватывает его. А потом и я. Я смеюсь, потому что должна смеяться. Потому что плакать на собеседовании – значит нарушить правила. Но внутри я вся съежилась. Я больше не Персефона. И даже не Сара. Я просто одна из многих безработных.

Я никто.

Хотя посмеяться вовсе неплохо. Смех дает мне силы махнуть на прощание рукой парню, когда тот выходит из кабинета, дает силы вежливо улыбаться, когда Марианна описывает обязанности своего ассистента, дает силы подняться вместе с ней и направиться к выходу.

Но перед тем как открыть дверь, она наклоняется и шепчет мне:

– Знаете, наверное, не стоит этого говорить. Не я принимаю окончательное решение о найме на работу. Отдел кадров сам рекомендует кандидатов, проверяет рекомендации и все прочее. Это помогает им чувствовать свою необходимость, полагаю. Но, насколько я понимаю, эта должность ваша. – И протягивает руку. – Приятно было познакомиться, Сара. Скоро увидимся.

Я так потрясена, что хочу расцеловать ее. Что и делаю. Дважды, в каждую щечку.

– Comme on fait en France [14]14
  Как принято во Франции (фр.).


[Закрыть], – поясняю я.

Она ослепительно улыбается.

А я? Меня охватывает странное чувство, которое я затрудняюсь определить. Чувство победы?

Выйдя из лифта на первом этаже, вытаскиваю телефон и начинаю названивать Лори.

– Мы с тобой познакомились, когда были практикантками на Нью-Йоркском кинофестивале, – говорю я.

– Да.

– Но ты на пару лет старше меня. Я окончила колледж только в мае.

– Хоооорошо.

– Лори, пожалуйста! Ты мой единственный свидетель!

– Расслабься. Тебе не о чем беспокоиться.

– Просто выбери ресторан, – заклинает Джейк. – Любой ресторан.

– Я должна это сделать?

– Какое-нибудь милое место, – настаивает он.

– Ты же знаешь, как я ненавижу рестораны.

И это правда. Нью-Йорк похож на закусочную с десятистраничным меню, которое вы наверняка не станете читать до конца. Когда официант подходит в первый раз, вы в панике, заикаетесь и, наконец, просите его вернуться через пять минут. Но когда он возвращается, вы все еще не решили, что выбрать: салат от шефа, сандвич с тунцом или чили с картошкой. Вы ждете, чтобы кто-нибудь за вашим столиком первым сделал заказ. Если его выбор привлечет вас, вы скажете: «Мне то же самое, пожалуйста».

– Как насчет вьетнамской кухни? – спрашивает Джейк. – Ты же любишь «Нам-Фуонг»?

– Это далеко в городе.

– А «Пастис»?

– Слишком дорого.

– Я же сказал: это не важно. Я хочу пригласить тебя куда-нибудь.

– Но нужно будет заказать заранее…

– Я позвоню сейчас же. – Нет, нет, нет! – Я решительно мотаю головой. – Все равно придется ждать. Ненавижу ждать. Я голодна сейчас.

– Хочешь, сходим в «Серендипити»? Закажем тот горячий шоколад, о котором ты все время твердишь.

– Послушай, Джейк. У меня ноги отваливаются. Я только что скинула туфли. И ты хочешь, чтобы я напялила их снова?

Он закрывает лицо ладонями:

– И что же? Заказать еду на дом?

– Не возражаешь?

– Что именно? Опять китайское?

– Мм. Идеально. – Вытягиваюсь на диване и устраиваю свои натруженные ноги на журнальном столике.

Джейк вздыхает и отправляется в кухню за меню.

– Ты уверена, что хочешь именно этого? – снова спрашивает он, возвращаясь. – Потому что я бы с удовольствием пригласил тебя куда угодно.

– Да к чему вся эта суета?

– Я хочу сделать для тебя что-то особенное. Хочу отпраздновать.

– Что? Я ведь еще не получила работу.

– Ну и что? Она же сказала, что должность наверняка твоя.

– Все-таки… – И замолкаю. Нет действительно никаких причин так упрямо отвергать милое предложение Джейка. Но в праздновании заранее есть нечто от падения Трои. – Китайская еда – это именно то, чего мне хочется сегодня вечером, – категорически заявляю я. – Закажи чоу-фан по-домашнему. И мы положим все на настоящие тарелки.

– Ладно. – Джейк снимает трубку телефона.

Еда прибывает через двадцать минут, и к тому времени я уже готова разрывать упаковку зубами. Но Джейк выгоняет меня из кухни и велит очистить журнальный столик. Кладет на него две бамбуковые салфетки.

– Где ты это нашел?

– У тебя. – Изумленно смотрит он на меня. – Не узнаешь?

– Наверное, они принадлежат Аманде.

Джейк снова ныряет в кухню и возвращается с блюдцем для соуса. Потом приносит два маленьких блюдца для блинчиков и две большие тарелки для лапши.

– Садись уже, а? – прошу я.

– Нет, чего-то не хватает. – Джейк задумчиво покусывает кончик большого пальца.

– Выглядит замечательно. Мы можем наконец, поесть?

– Погоди секундочку. – Он кидается в ванную, а я окунаю блинчик в соус и откусываю кусочек. – Вот так! – Джейк гордо демонстрирует пару ароматических свечек. – Как тебе? – Достает из кармана спички.

– Очень мило, – бормочу я с полным ртом, похлопывая по дивану рядом с собой.

Но Джейк не садится, пока расставленные должным образом свечи не загораются. Придвигаю ему блюдечко с соусом. Он даже не притрагивается к нему.

– Знаешь, у меня есть для тебя кое-что.

Сглатываю неожиданный комок.

– Да? А что?

– Подарок. Вроде премии. За хорошо проделанную сегодня работу.

Сердце у меня екает. Весь вечер он был милым, добрым, внимательным, заботливым, а я тут с соусом на подбородке, с лапшой на коленке.

– Ой, Джейк, – мягко говорю я, – тебе не стоило этого делать.

– Но мне захотелось.

Он с улыбкой протягивает мне маленький пакет, завернутый в простую упаковочную бумагу. С нетерпением беру его и тут же замираю.

Мне даже не нужно разворачивать подарок. Я сразу понимаю, что это книга. А понимаю я это по тому, что прямо под ленточкой серебристая наклейка. На ней название элегантным жирным шрифтом: «Книжный магазин «Регал»».

– Ну, открывай.

Я молча разворачиваю обертку, стараясь, чтобы предательски дрожащие пальцы не выдали меня. Бросаю взгляд на обложку. «Дерево растет в Бруклине».

– Я заметил, что ты закончила те две рукописи, – говорит Джейк. – Одну оставила у меня дома. Я подумал: тебе нужно что-нибудь читать.

Кладу книгу на стол, поднимаю взгляд и чувствую жжение в глазах.

– Где ты ее взял? – спрашиваю я.

– А? – Моя реакция озадачила его. – У меня по соседству есть небольшой книжный магазинчик. Всего в паре кварталов от дома.

– Зачем ты ходил туда?

– Думаю, это очевидно. – Он пожимает плечами. – Чтобы купить тебе книжку.

Тонкая политика сейчас не для меня. Гневные слова срываются с моего языка прежде, чем я успеваю обдумать их.

– Ты уверен, что это не имеет отношения к твоей бывшей подружке?

– Откуда ты… – Джейк умолкает, прищуривается. – Ты рылась в моих вещах?

– Полагаю, сейчас это не имеет значения.

– А я полагаю, имеет.

Некоторое время мы молчим, охваченные яростью. Наши взгляды сражаются за нас. Наконец Джейк отворачивается, глядя на пляшущее пламя свечей.

– К твоему сведению, – выдавливает он, – она сегодня не работала.

– И как ты это узнал?

– Какая разница?

– Есть разница, – сквозь зубы цежу я.

– Знаешь что? Я уже миллион раз говорил тебе. Я не намерен это обсуждать. – Джейк встает, хватает со стола свой бумажник, злобно заталкивает его в карман.

– Отлично. – Я продолжаю сидеть. И хотя в животе все завязалось в тугой узел, в горле пересохло, в глазах щиплет и внутри уже поднимается волна тошноты, я стискиваю кулаки и жду, пока мука закончится.

– Я ухожу, – холодно сообщает Джейк, вероятно, надеясь, что я остановлю его.

– Думаю, это отличная мысль.

Глава 19

На мой день можно взглянуть по-разному. Вы могли бы предположить, что я все утро ждала телефонного звонка. Но это мелодраматично, хотя и верно. И слишком чертовски очевидно. Конечно же, я все утро жду телефонного звонка. Я всегда жду телефонного звонка. Не важно, что именно я делаю или насколько мне это приятно, поверьте, я остановлюсь мгновенно, как только заслышу звонок. Потому что всегда есть шанс, случайное стечение обстоятельств – тайна! Один телефонный звонок порой совершенно меняет жизнь. Никогда не угадаешь.

С другой стороны, вы могли бы сказать, что я все утро курила. И это тоже, правда. И тоже слишком театрально. Но, по крайней мере, более продуктивно, поскольку я завершила начатое. Пепельница хранит доказательство того, что я напряженно работала несколько часов, уничтожая свои никотиновые запасы.

Во времена великого отчаяния лучше всего помогают дурные привычки. И курение вовсе не исключение. Привычный ритм, в который так легко вписаться. Вдох и выдох. Инь и ян. Как мысли о том, чтобы позвонить Джейку, и последующее твердое решение дождаться звонка от него. Ненавижу себя за то, что слишком близко принимаю все к сердцу. Ненавижу его за то, что причинил мне такую боль. А в чем заключалась моя основная претензия? Единственная явная ошибка Джейка состоит в том, что он имел наглость существовать до встречи со мной. Возможно, у него были страстные отношения, вероятно, он влюблялся, да так, что сердце его было разбито задолго до того, как я появилась в его жизни. Это убивает меня! Я хочу верить, что мы много значили друг для друга, что я создала его из воздуха, надеясь обрести родную душу. Я хотела бы думать, что не отдала бы сердце тому, кто не достоин этого. Или отдала бы?

Если Джейк намерен довести меня до этого, если его предполагаемый греховный поступок может повергнуть меня в такое отчаяние – даже непреднамеренно, – тогда ему лучше бы заслужить это право. Лучше бы ему позвонить. И извиниться за то, что он единственный человек на свете, способный заставить меня чувствовать себя такой слабой и уязвимой.

Или мне следует повзрослеть и все же позвонить самой?

К 3.30 закончились сигареты. Недовольно ворча, надеваю кроссовки, сую ключи в карман и иду к двери. Останавливаюсь, не дойдя до коридора.

Возможно ли это? Яне ослышалась: телефон звонит?

Меняю курс и бросаюсь к телефону.

– Алло?

– Сара?

– Да?

– Это Кэтрин из отдела кадров Агентства по поиску талантов. У меня для вас хорошие новости. Марианна Лангольд ждет вас завтра на рабочем месте в девять утра. – И, понизив голос, продолжает – Только между нами, мы обычно не берем людей на работу так поспешно. Но Марианна дала о вас блестящий отзыв. Мы проверим ваше прошлое и рекомендации с прежних мест, когда вы приступите к работе. Это простая формальность.

– Благодарю вас, Кэтрин! Вы спасли мой день! – вырывается у меня.

– Рада приветствовать вас в команде. Заскочите сегодня на минутку в офис, чтобы взять справочники, инструкции и пропуск. У вас есть свободное время?

– Я буду у вас через двадцать минут.

На самом деле я на месте уже через пятнадцать.

Она маленькая, плотная, в легком струящемся платье. Кэтрин сердечно пожимает мне руку, и две крупные сережки в ее ушах, свободно болтающиеся под коротко стриженными волосами, весело пляшут в воздухе.

– Пойдемте в мой кабинет и все оформим, – говорит она, ведя меня по коридору.

Едва успеваю осмотреть ее кабинет. В течение нескольких секунд Кэтрин снабжает меня стопкой инструкций. Основной курс. Справочник служащего. Процедуры. Сотрудники агентства в Нью-Йорке. Сотрудники агентства в Лос-Анджелесе. Конфиденциальный договор. Инструкция по использованию и эксплуатации.

– В конце образцы бланков, – поясняет она. – Бланки для писем, для факсов, для заказов, карточки учета времени. Сначала может показаться сложным, но вы скоро привыкнете. Как у вас с компьютером?

– Очень хорошо. – Приподнимаю голову над стопкой материалов.

– Отлично. В любом случае вы могли бы потренироваться завтра в нашем специальном классе. Но все же возьмите справочник по компьютерным операциям, просто на всякий случай. – И пристраивает сверху еще одну брошюру. – И еще… – Пауза. – Хм…

Выглядываю из-за своей поклажи и вижу, что Кэтрин держит в руках пластиковый пропуск на специальном шнурке.

– А, вот! – И вешает его мне на шею. – Добро пожаловать в наше агентство.

Благодарно улыбаюсь и, пошатываясь, выбираюсь из кабинета.

Разбросанные по моей кровати инструкции занимают каждый квадратный дюйм свободного места. Сама я сослана на пол, рядом стопка карточек, в руках карандаш, а в зубах зажат желтый маркер.

Впереди долгая-долгая ночь.

Подписываю конфиденциальный договор и откладываю его в сторону, освобождая место для инструкций по процедуре. Со вздохом прикрепляю карточку к первой странице и пишу: «Телефон». Держа наготове маркер, приступаю к чтению инструкции.

Слово «агент» выделять не нужно. «Агент» и так выделен жирным шрифтом заглавными буквами на каждой странице. Отвечая на звонки агенту, ассистент обязан сказать: «Офис агента, кто его спрашивает?» Нельзя сразу же соединять с агентом. Ассистенту всегда следует сначала выяснить, кто звонит, его номер, и только потом уведомить агента о звонке. (Если вас вдруг заинтересует, слово «ассистент» нигде не выделено. Почему?)

Перелистываю страницу и узнаю, что, входя в кабинет агента, ассистент должен иметь с собой блокнот и ручку. Для этой информации тоже не нужен маркер. Это само собой разумеется.

Между разделами «Одежда» и «Предоставление отпуска» звонит телефон. На этот раз он вовсе не звучит музыкой в ушах. Скорее это сигнал тревоги, сирена. Покрепче закусываю кончик маркера, не зная, отвечать или нет. Нет, правда, я боюсь брать трубку. Я загружена таким количеством новой информации, что на большую часть дня отбросила мысли о Джейке. Звонок телефона – это непредвиденный удар реальности, и я к нему не готова. Задумчиво пожевываю колпачок ручки. Нехотя подползаю к телефону.

– Привет, это я.

Не Джейк. Лори. Вздыхаю с невероятным облегчением.

– Привет.

– Как с работой?

– Взяли.

– Правда? Почему ты не сказала?!

– Извини, мне еще так много надо сделать, чтобы подготовиться.

– Чушь. Мы должны пойти куда-нибудь отпраздновать это.

– Лори, я не могу. – Можете считать меня суеверной.

– Брось. Я внесла тебя в список на премьеру в «Зигфилд». Я хочу пойти с тобой. И ты тоже хочешь.

– Я, в самом деле, не могу. Мне выдали домашнее задание. Огромное. Мне придется всю ночь разбираться с этим.

– Ты шутишь.

– Боюсь, что нет. Закусываю губу. Потому что я действительно хочу пойти на грандиозную премьеру. Может, удастся занять места рядом с дублерами, среди которых, я слышала, Энди Рихтер. И я надела бы платье от Дианы фон Фюрстенберг, купленное мною перед свадьбой: ведь, возможно, мне больше не представится случая надеть его. И там будет шампанское, и фотографы, и сумочки с подарками, с маленькими бутылочками водки и плюшевыми игрушками.

Но что хорошего выйдет из этого в будущем? Что значит один блестящий, даже ослепительный вечер, когда впереди у меня блестящая карьера?

– Ты точно не пойдешь? – подстрекает меня Лори. – Абсолютно уверена?

– Да, – бормочу я. – Уверена.

Закончив разговор с Лори, сую ручку в рот и задумываюсь.

Мне казалось, будто я испытала облегчение, поняв, что звонит не Джейк. Но черт побери, почему он не звонит?

Раскрываю на первой странице Инструкцию по использованию и эксплуатации и пытаюсь сосредоточиться, прогнать назойливые мысли о Джейке. Довольно долго мои интересы были отодвинуты в сторону, смыты в канализацию, беспомощно трепыхались, как белье под порывами безжалостного ветра. Но отныне я вспомнила о них и готова разобраться с ними. И на всякую ерунду у меня больше нет времени. У меня есть работа, отличная работа, которая будет доставлять мне удовольствие. Мысли о парнях, особенно о парнях с очаровательными, обходительными и красивыми бывшими подружками, стали бы колоссальной тратой времени и энергии.

Выделяю маркером предложение, которое даже не потрудилась прочитать, и понятия не имею, о чем оно. К концу вечера три брошюры на моей кровати украшены ядовито-желтыми пометками. Желтые полоски покрывают мои руки и бедра, а одна даже пересекает лоб, и вот этого я никак не могу объяснить.

В восемь утра, задолго до того, как откроются двери агентства, я сижу в кафе на другой стороне улицы и курю третью за утро сигарету. На коленях у меня раскрыт справочник «Сотрудники агентства в Нью-Йорке», покрытый желтыми пометками маркера и пятнами кофе. Когда мне наконец удается вспомнить имя, должность и телефонный номер каждого работающего в офисе на Восточном побережье, заказываю еще кофе и раскрываю справочник о сотрудниках в Лос-Анджелесе. Закрыв ладошкой первую страницу, проверяю на память имена сотрудников на Западном побережье.

В 8.45 прикладываю пластиковую карточку к двери и вхожу в пустынный офис. Через несколько минут прогулки на цыпочках по темным гулким коридорам нахожу буфетную. Вытаскиваю с верхней полки банку колумбийского кофе, споласкиваю кофейник и начинаю читать инструкции.

Марианна Лангольд появляется ровно в девять.

– Доброе утро, Сара, – щебечет она.

– Доброе утро, мисс Лангольд. – Поднимаюсь.

– Сара, прошу вас. Называйте меня Марианна. Когда я слышу «мисс Лангольд», я чувствую себя школьной учительницей.

Она проходит в свой кабинет, я следую за ней, держа блокнот в одной руке, ручку – в другой.

– Я хотела узнать, какой кофе вы любите, – спрашиваю с порога.

– О! – Марианна бросает на стол свежий номер «Нью-Йорк таймс». – Вы не обязаны подавать мне кофе.

– Я только что приготовила свежий и хотела сама выпить чашечку. Уверены, что не хотите?

– Хм. – Она усаживается за стол. – Черный с заменителем сахара, если можно.

Выскакиваю из кабинета, на ходу отмечая в блокноте «черный с заменителем».

Возвращаюсь с двумя большими кружками и осторожно ставлю одну перед ней.

– Мм, очень вкусно, – говорит Марианна, облизнув губы.

Осознаю, что все это время не дышала. И делаю глубокий выдох.

– Вот. – Марианна указывает на стопку бумаг на краю стола. – Не сделаете ли мне две копии этого?

– Конечно. – Подхватываю бумаги, сую их под мышку.

За последние десять минут офис наполнился жизнью. Мерный шум разросся до пика. Это напоминает звук двигателя автомобиля, когда вы заводите его зимой – жмете на акселератор и ждете, пока он разогреется. Это урчание постепенно переходит в рев. Каблучки все быстрее цокают по плиткам пола. Телефонные трели все более настойчивы.

В этих кремовых стенах и белых столах нет ничего зловещего или угрожающего. Скорее есть даже нечто теплое и гостеприимное, а в этом бодрящем лимонном запахе – нечто волнующее. Иду по длинному проходу, и это пробуждает захватывающие, хотя и противоречивые воспоминания. Вспоминаю ужас своего первого дня в подготовительном классе, любопытство в начальной школе, волнение при первой встрече со свободой в колледже. И если бы я была так же молода, как тогда (так же молода, как я сообщила в своем резюме), возможно, испытывала бы чуть больше волнения и восторга. Я бы ухватила поводья, сунула ноги в стремена, взмахнула над головой шляпой и воскликнула: «Йо-хо-о!» Но этот конь уже сбрасывал меня прежде. И у меня есть царапины. Так что на этот раз я буду действовать осмотрительно.

Заворачиваю за угол. Безупречно одетые и безукоризненно причесанные ассистенты толпятся неподалеку от буфетной – все в очереди к копировальной машине.

– О нет! – вырывается у меня.

Молоденькая темноволосая девушка передо мной оборачивается и поправляет пальчиком очки.

– Машина сломалась, – сообщает она. – Сэм Ларсон только что звонил в технический отдел. Они обещали быть здесь через тридцать минут.

– А что случилось?

Она пожимает плечами, и очки снова падают на нос.

– Думаю, бумагу зажевало.

Тяжело вздохнув, пробираюсь сквозь толпу.

– Извините, – бормочу я перепутанным ассистентам.