Текст книги "Пуля на закуску"

Автор книги: Дженнифер Рардин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Глава пятая

До сих пор не понимаю, как мы в ту ночь не поубивали друг друга. Пули летели так быстро и яростно, что воздух кипел. Сборщики навалились толпой, стреляя будто наобум, но в их безумии была система. Они действуют по жестким правилам. Я не знаю, какое наказание им полагается, но, видимо, крайне суровое, потому что даже самые старые и матерые не решались их нарушить. Самое главное правило относится к тому, кого можно убивать: только тех, кто отмечен. То есть в данном случае только меня. Все остальные должны были остаться в живых. И меня они хотели убить, остальных могли только отправлять в нокдаун.

Чего они не учли – это подготовку и профессионализм своих противников. В начале атаки у них было численное превосходство три к одному, но за шестьдесят секунд их численность сократилась до пятнадцати.

У нас ранило еще двоих. Только что Отто стрелял рядом, пригнувшись, и говорил, осклабясь: «Мне бы сейчас тачку динамита, эти суки у меня бы на Марс улетели», – и вот он корчится с размозженным бедром, стараясь не стонать. Я стояла над ним, стреляя по сборщикам, когда никто не загораживал выстрел, дергая стволом вверх, когда видела, что целюсь в своего, и на моих глазах Рикардо свалила масса монстров. Грейс слегка продвинулась к машине, но из раны на лице у нее хлестала кровь. И все же я думала, что мы их сделали.

Но тут появились еще две группы, напали с обоих флангов. Огнестрельного оружия у них не было, но я знаю мощь их когтей. К тому же у нескольких были мечи. Теренс и Эшли открыли по ним огонь, но стояли неудачно, и у них получалось не больше одного-двух попаданий в голову на каждую очередь.

– Все ко мне! – крикнул Дэйв.

Наши ребята из домика подскочили к нам, и мы попытались продолжать движение, но на нас навалились массой. Теренс рухнул под ударами когтей, Вайль увидел его падение, выбил сборщику глаз саблей и поднял раненого на ноги. Я сунула «Скорбь» в кобуру, подхватила его пулемет, переключила в режим очередей по три и стала бить по налетающей толпе сборщиков, уже высунувших языки, заранее ощущающие вкус моей души.

– Не останавливайся, Жасмин! – крикнул Вайль.

Легко сказать. Я двинулась вперед, едва не споткнулась о чье-то тело, встала над ним, быстро уклонилась от удара когтями наотмашь и чуть не заорала, когда тело вскочило на ноги. Заглушив собственный вопль, я отпрянула, столкнувшись с Коулом в спешном уходе от воскресшего сборщика.

– Чтоб тебя! Промазал! – крикнул он.

– Берегись! Берегись! Сборщики поднимаются! – заорала я.

Повсюду вокруг нас сраженные сборщики принимали вертикальное положение, а у меня в голове завихрились в несколько слоев обрывки фраз. Не все они были осмысленными, но квалифицированный переводчик мог бы из них составить примерно следующее:

«О Господи, мать твою, зомби! Колдун некромант, наверное, где-то здесь, за ниточки их дергает. Так что, рвануть наобум, как бешеный енот в расчете на везение, что на него вылечу? Ничего себе дурость. И наверняка это не он, это его подмастерье, сама знаешь. Может, даже этот „крот“. Тут никто ничего не бормочет, заклинаний каких? А мне, блин, как это знать? Черт, сколько их! Это Эшли сейчас свалился? Бог мой, а машина-то дальше, чем была. Как это может быть? Господи Исусе, это Теренса нога? Не оборачивайся, говорю! Не обо… ладно, проехали. Черт, это же мне сорок пятый кольт в рожу смотрит!»

Сборщик с револьвером – из живых – осклабился, показывая щель между передними зубами и нажимая на спуск.

– Вайль! – прошептала я, каким-то образом в этот последний момент перехватив его взгляд.

– Жасмин!

Он бросился ко мне – поздно. Бухнул револьвер, и я упала – почти одновременно. Но мозг не раскололо ожидаемой нестерпимой болью. Тут же за меня взялся усердный зомби, и его неуклюжие, как у марионетки, попытки оторвать мне голову были таким желанным облегчением по сравнению с расстрелом в упор, что я аж захихикала. Неуместно, понимаю. Но со мной обычно так и получается.

Тяжесть зомби вдруг исчезла – Вайль схватил его и запустил ярдов на двадцать. Я взялась за руку, протянутую Вайлем, и успела прихватить пулемет, поднимаясь с земли. Оказавшийся перед нами Коул взваливал на плечо Теренса. На него налетели два сборщика – один живой, один мертвый. Почему-то зомби промахнулся по всем нашим и вцепился в живого сборщика, содрав почти все лицо. Когда он повернулся к нам, я его сняла из пулемета.

– Что с ними такое? – спросила я у Вайля. – Не то чтобы я против, но судя по их действиям, этих зомби сотворили из трупов, не менее двух тысяч лет пролежавших в земле.

– Может быть, их хозяин новичок в своем деле.

– Гм…

– А-а-а!

Я обернулась на крик. Оказавшийся за мной зомби хватался за зияющую в груди дыру. Живой сборщик заходил со стороны домика, взяв меня на мушку, и зомби как-то попал между нами.

Я в него прицелилась, засомневалась, перевела взгляд на сборщика. Тот заорал на зомби. Замахал руками, чтобы не загораживал выстрел. А зомби вместо того, чтобы послушаться, поплелся к живому.

Что за черт?

Я обернулась через плечо к Вайлю за подтверждением, что он тоже эти чудеса видит. Он возился с Отто, поднимая его с земли. Грейс и Эшли уже ковыляли впереди.

Я оглянулась. Зомби добрался до живого сборщика, схватился за его пистолет, отодвинулся – я выстрелила. Сборщик свалился замертво. Я стала смотреть, что будет делать зомби. Он вроде бы тоже этого не знал: стал вертеть и рассматривать пистолет, не понимая, что с ним делать, и в результате снес себе череп.

– Жасмин!

– Иду!

Я подбежала к Вайлю и Отто и охраняла их на оставшемся пути до машины. Пришлось убрать еще троих зомби. То есть их приходилось иммобилизовать выстрелами по ногам, потому что их отключить – это надо отвлечь или убить некроманта, который ими движет.

Из кузова высунулись несколько рук и помогли нам залезть в машину.

– Джет! – сказал Дэйв. – Ты поедешь с Мехди. Коротко кивнув, Джет соскочил на землю.

– Все устроились? – спросил он.

– Да, закрывай, – ответил Дэйв.

Через минуту мы в запертом изнутри кузове уже мчались прочь от битвы, которая была на моей совести. Может, мне следовало прервать операцию, когда я проснулась на борту «Чинука», еще ощущая вкус ада. Впрочем, трудно было бы себе представить, как министерство обороны мне говорит: «Разумеется, миз Парке! Запросто похерим туеву хучу работы, раз вам что-то такое приснилось».

К сожалению, не все мои попутчики в грузовике придерживались этой точки зрения. Дэйв зажег фонарь – и в меня уперся окровавленный взор амазонки Грейс. Очень ей хотелось впечатать меня в стенку и измолотить в кашу. Я постаралась не выразить на лице никаких эмоций и стала оглядывать всех по очереди.

В основном группа была занята ранеными. В спецсилах людей готовят, как спортсменов в большом спорте, и потому каждый, зная свое дело, мог в случае нужды подменить и товарища. Кэм и Натчез по очереди работали над Отто и Эшли: Кэм со шприцами – наверное, с болеутоляющим, – а Натч с антибактериальным спреем, марлей и пластырем.

Дэйв нагнулся над Рикардо, который был ранен в руку и в…

– Ну, все, – буркнул он. – Теперь разговоров до конца моей жизни хватит.

– Я всем говорил, задницу держать пониже, – ответил ему Дэйв.

Рикардо был ранен навылет в правую ягодицу, и штаны потемнели от крови.

Дэйв оглянулся на фельдшерицу.

– Как там Теренс, Адела?

Наш нью-йоркер был ранен существенно тяжелее прочих. Выстрелом почти в упор ему размозжило щиколотку, Адела наложила жгут, но непонятно, удастся ли сохранить ногу. Еще у него были рваные раны на груди, где повторные удары сборщика пробили бронежилет. Адела пожала плечами:

– Всех их надо эвакуировать, – ответила она. – Чем быстрее, тем лучше.

Она метнула на Вайля взгляд, такой мимолетный, что могло бы показаться, будто она к нему неровно дышит – ели бы не знак, который она сделала правой рукой.

Я сидела рядом с Вайлем, и мне было легко прислониться к его плечу и кивком указать в ту сторону. Ты видел?

Чуть приподнявшийся подбородок ответил мне утвердительно. Это был древний жест, ставший недавно популярным благодаря группе девиц, попавших в новости Си-эн-эн с сообщением, что один ковен вампиров хотел колдовством привлечь их на темную сторону. Им удалось спастись, оградив себя от зла этим знаком – «мано корнуто»: выставленные указательный и мизинец, остальные прижаты к ладони. Так что, если вы болельщик «Тексас лонгхорнз», этот знак для вас одновременно и манифест, и защита от зла.

Как только эти писюхи раскрыли пасть, я тут же поняла две вещи. Сообщество вампиров – тех, которые пытаются влиться в общество, жить в мире с людьми и другими сверхъестественными существами, наверняка животики надорвет, хохоча над формулировками этих девиц. Вампиры не объединяются в ковены и не занимаются колдовством. Гипнозом – да, но не колдовством. И они бы согласились со мной, что темная сторона в основном нужна тем, кто меняет перегоревшие лампочки.

И второе: жизнь Вайля и подобных ему другихне станет лучше оттого, что люди вроде Аделы будут расхаживать, изображая пальцами улиткины рожки. И это же еще цветочки. Мы не успели загрузиться в самолет до Германии, как «Фокс-ньюс» передал: группа пьяных реднеков линчевала в Алабаме женщину, обвиненную в черной магии. Она якобы заколдовала одного из них, и он не может теперь ничего в постели. Самое интересное, что женщину повесили на площади перед зданием суда среди бела дня, но ни у кого не хватило духу указать на исполнителей.

Боюсь, ничего нового в этом нет. Во все времена так бывало, что убийце его дела сходили с рук. Тут важно, кого ты знаешь, сколько у тебя денег в кошельке и есть ли кто-нибудь, кому не наплевать. Горько, но правда.

Если бы наша группа поддержки и усиления относилась к нам дружелюбно, пользы для работы был бы вагон. Но настроения решительно склонялись в противоположную сторону. Раненые стоически стискивали зубы, стараясь не кричать, когда их латали.

Бергман перешел в ближайший к дверям угол кузова, где сидели мы с Коулом и Вайлем. Кассандра тоже двинулась к нам, по дороге потеряла равновесие и чуть не упала. Дэйв приподнялся, подхватил ее, придержал за талию.

– Все в порядке? – спросил он заботливо.

Она кивнула, но губы у нее задрожали, и почти сразу из глаз покатились слезы. Она отвернулась, пряча лицо, хотела идти дальше, но Дэйв привлек ее в объятия, нежно погладил по спине, что-то прошептал на ухо. Она тихо ответила. Я попыталась расслышать, пожалев, что усиленная Чувствительность не относится к аудиоприему. Но увы. Придется выспрашивать Кассандру по-старомодному.

Я оглядела народ, оценивая реакцию на эту сцену из сериала для домохозяек. Мужики предпочли сделать вид, что ничего не происходит. Адела отгородилась от Кассандры тем же защитным жестом – как это оригинально. Амазонка Грейс готова была взорваться от злости. И только Кэм с Натчезом ухмыльнулись друг другу.

– Поразительно, не правда ли? – тихо сказал мне на ухо Вайль.

– Что именно?

– Как легко некоторые влюбляются с первого взгляда.

– Я бы не назвала это любовью, – прошептала я, про себя фыркнув и стараясь не озвончать согласные. Не стоит показывать, как его замечание меня разозлило. – Они друг друга всего-то минут пять знают.

Вайль взял меня пальцем под подбородок, приподнял, чтобы я смотрела ему в глаза. За последние несколько недель он впервые прикоснулся ко мне, и я пыталась забыть, как просто ощущение его кожи пробивает меня электротоком. Меня это беспокоило, вызывало чувство, будто я все время работаю вполнакала. Будто включаюсь я на полную, лишь когда понимаю, насколько Вайль мог бы потрясти мой мир. Если бы я ему это позволила.

– Любовь не знает пределов, – сказал он, и глаза его приобрели тот янтарный оттенок, который я уже начала ассоциировать с тонкими эмоциями.

– Как лошади, – протянула я с южным акцентом. Он опустил руку, отодвинулся.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Подведи их к ящику с овсом – они будут жрать, пока не лопнут. Пусти их на пастбище – они сбегут, если оно не огорожено. Они даже испражняются где попало, и потому за ними трудно убирать навоз.

Вот тебе и янтарь в глазах. Они стали сине-ледяными – а это значит, что Вайль зажал эмоции в железном кулаке, как у меня никогда не получается.

– Полагаю, что это полуистерическое выступление должно было передать мне какую-то мысль?

– Очень простую: если что-то не знает пределов, это еще не значит, что оно хорошее. Или правильное. Или вообще возможное.

– Что тебе не нравится у Кассандры и Дэвида?

– Дэйв только что потерял жену. Он еще не готов к серьезным отношениям!

– Жасмин, уже больше года прошло…

– Он не готов. Вопрос закрыт.

Нo Вайля так легко не осадить. Он посмотрел на меня прямо и сурово:

– Ты чьи чувства сейчас описываешь? Своего брата-близнеца – или свои?

Глава шестая

Бывает, что застрянет в голове песня – и не вышибешь. Вот сейчас вертелась одна, даже пока я задремала: хит Кении Логгинса «Все у меня хорошо». Я даже знала, почему так: в семнадцать лет мы с Дэйвом как-то сумели смыться на концерт Ван-Халена. В другой ситуации бы поехали туда с кучей приятелей моего братца, но дело было летом, мы только что переехали в этот город, и Дэйв еще не успел прославиться ни как быстрый форвард, на как идеальный центровой, ни как прыгун-шестовик.

Сейчас во сне мы были ближе к сцене – настолько, что охрана была бы недовольна, брось мы на сцену что-нибудь опаснее трусиков. Выступавшая на разогреве группа под названием «Ринггз» исполняла эту песню, притом чертовски хорошо. Солист – анорексичный парень, глотающий микрофон, решивший сдуру, что при его фигуре можно появляться без рубашки, пел: «Хочешь слушать этого человека? Обрати внимание на Магистрата».

Я глянула на Дэйва – он прихлебывал пиво и перешучивался с танцующей рядом девицей. Мне немножко стало завидно, как он легко сходится с людьми. Когда я снова повернулась к сцене, там все переменилось.

Один за другим выступающие сбрасывали кожу, открывая те самые демонические лица, что я видела в аду. Ульдин Бейт стучала на барабанах, кровь выступала на измочаленной спине. Адский патологоанатом Зиан-Хичан теребил бас-гитару, на соло-гитаре играл здоровенный широкоплечий демон с витыми рогами барана. А посреди сцены стоял сам Магистрат, и от его голоса у меня сердце разрывалось в клочья.

Я ущипнула себя – не помогло. Хлопнула по щеке. Отвернулась и обернулась снова – ничего не изменилось.

– Дэйв, проснись!

– Деточка, я в полном сознании! – крикнул он, закатывая глаза и обнимая соседку за плечи.

Магистрат допел песню, поднял руки над головой, будто ловя волну громовых аплодисментов и набрасывая ее мантией на плечи. Потом опустил руки, обоими указательными пальцами указывая на меня:

– Иди сюда.

И меня подняло в воздух, будто, пока я покупала билет, техники группы успели прицепить мне к поясу проволоку.

Публика ахнула, я закусила губу, чтобы не крикнуть. Потом я подняла голову – и увидела огонь. Это не был сон. Каким-то образом я снова попала в ад. Без Рауля. Утешало только то, что я видела золотой шнур, соединяющий мою душу с телом. Слабое утешение, потому что прочие нити, привязывающие меня к друзьям и родным, видны не были. Хуже того, золотистый шнур был покрыт чем-то зеленым и склизким. Я почти ощущала эту дрянь, как инфекцию в сердце.

«Проволока» разорвалась в десяти футах над сценой, и я упала, покатилась, как меня учили, не претерпев ни малейшего ущерба, потому что не была сейчас в истинном теле. Вскочив на ноги, я схватилась за оружие – но, естественно, ничего телесного при мне не было. Магистрат искренне засмеялся.

– Ну ты и порох! – воскликнул он, подходя ко мне и тесня к краю сцены. Я подумала спрыгнуть – но он просто притянул бы меня обратно.

– Как ты меня сюда перенес? – спросила я с большей храбростью, чем во мне сейчас было.

Он издали ткнул пальцем мне в лоб:

– Девушка, на тебе Метка – Ульдин Бейт кровью купила для тебя это духовное клеймо. И знаешь, что оно значит? Что я могу найти тебя всюду. И забрать твою душу, как только пожелаю.

Он усмехнулся. Прекрасный и жуткий демон, он мог бы красоваться на обложке «GQ» двенадцать месяцев в году. Но единственной моей реакцией был невероятный ужас, цепенящий мозг, оглушающий чувства. И я понимала, что очень быстро становлюсь именно такой овцой, какой он хотел меня видеть.

Я сжала кулаки. Хотя Кирилай был всего лишь призраком кольца, я ощущала на пальце его тепло, напоминающее мне о том, кто я. О тех, кто верит в меня. И волна отхлынула, давая мне возможность услышать собственный голос, придушенный, отчаянный, хриплый, наверное, от попытки перекричать страх.

Жас, это разводка. Мог бы он взять твою душу – хапнул бы ее первым делом. Ты бывала в переделках покруче – не часто, но бывала. И выжила. Просто стой, не отступая, и Бога ради, не давай себя запугать.

– Ты меня не сможешь здесь удержать.

– Я – Магистрат! – каркнул он, закидывая волосы назад, будто знал, как они красиво оттеняют его профиль. – Я все могу, что захочу. Видишь?

Он указал на публику.

У меня шея заскрипела от усилий не повернуться. Не посмотреть. И я не удержалась. Крики обожания сменились иными, и я, повернувшись и увидев, пожалела, что у меня нет ничего физического, чем блевать.

Зрители висели распятые – все до одного, прибитые к крестам, вертящимся, как ветряные мельницы. Все, кроме моего брата – его не было. О чем это говорит?

О том, что есть еще что-то в твоей власти.

Я попробовала шнур. Вообще-то я должна была иметь возможность вернуться по нему в собственное тело, но покрывшая его мерзость мешала, как шлагбаум. Надо придумать способ ее убрать, чтобы вернуться в тело. И побыстрее, уже золотистый цвет стал тускнеть. Если ждать слишком долго, эта линия пропадет, и я никогда не найду обратного пути.

Я посмотрела на Магистрата. Что ты и планировал с самого начала, подтирка адская? Держать меня здесь, пока у меня других вариантов не останется?

– Нравятся мне твои волосы, – сказал Магистрат. Я не отреагировала, поглощенная задачей продвижения по своей линии, но силой не удавалось снять покрывшую шнур слизь. – Знаешь, что означает этот белый клок? – спросил он меня. И продолжал, будто мы вели вежливую беседу: – Он говорит, что у тебя в аду есть очень близкий родственник, который коснулся тебя во время твоего посещения.

Тут я посмотрела на него, прищурилась и с трудом удержалась от угрозы. Все, что я могу сказать, подвергнет мать опасности.

Он захихикал от удовольствия.

– Вы вдвоем будете очень забавно смотреться.

– Я не останусь, – возразила я и закрыла глаза. Рауль, я тут крупно вляпалась. Идеи есть?

Ответа не было – да я и не ждала его, честно говоря. Очевидно, ад находится вне зоны действия сети.

Новый хор воплей заставил меня открыть глаза – на этот раз не из публики, из оркестра. Из глубины сцены вылетела группа бойцов. Все в белом, даже маски на глазах белые, и оружие их сверкало так, что глазам больно.

Вот был бы со мной Коул, он бы смог выразить словами, что я думаю. Выдул бы большой пузырь с виноградным вкусом и сказал бы с детским удивлением: «Ну прямо как ниндзя с небес».

Двое замахнулись на Ульдин Бейт кривыми саблями в узорах рун, сверкающих при поворотах, будто клинок разговаривал каким-то образом, пока его носитель сражался.

Ульдин отреагировала с неожиданной быстротой, соскочив с табурета и размахивая палками, как нунчаками. Палки описывали круги и с каждым оборотом вырастали, из шарообразных нашлепок высунулись острые шипы, и в руках демоницы оказалась пара палиц. Может быть, фэны средневекового оружия назвали бы их моргенштернами – утренними звездами. По мне, для такого красивого названия у них слишком зловещий вид.

Еще двое одетых светом воинов налетели на Зиан-Хи-чана. У этих двоих тоже были клинки, но прямые, массивные, куда более тяжелые для подъема. Зиан-Хичан раскрутил над головой гитару и хряснул ею об пол. А она, вместо того чтобы разлететься осколками по всей сцене, превратилась в его руках в обоюдоострую боевую секиру. И черт меня побери, если он не взмахнул этой штукой, как легендарный лесоруб Поль Баньян.

Третий демон, когда я взглянула на него, лежал на полу, и трое его противников били его чем-то вроде миниатюрных телеграфных столбов из серебра. Магистрат развернул было плеть, спеша на помощь своему поверженному оркестранту, но тут напали на него самого.

Его единственному противнику, сложенному, как боксер-тяжеловес, помощь казалась излишней, да он ее и не хотел. Пушечным ядром он врезался в Магистрата – у того глаза чуть не выскочили из орбит, полезли на лоб, как бывает, когда сталкиваешься с силами природы. Они свалились, колотя друг друга и хватаясь за рукоять плети.

Белый боец как следует ударил Магистрата в нос. Хлынула освобожденная кровь, из руки Магистрата выпала освобожденная плеть. Боец откатился в сторону, уже вооруженный и явно хорошо знающий боевые возможности туго сплетенной кожи со стальными наконечниками. Перетянув плетью Магистрата по боку, он снова покатился по полу, уходя от удара. Успел еще ударить по спине, а на третьем ударе Магистрат перехватил плеть, но перетягивание каната не успело даже начаться, как плеть порвалась.

Магистрат в ярости взвыл, и эхом откликнулась поверженная Ульдин Бейт, которую один из противников пронзил мечом, а другой отрубил ей полруки.

Зиан-Хичан еще держался, отбиваясь с безумной яростью берсеркера. Топор мелькал в воздухе широкой полосой, и не зря – что подтверждалось кровью на его лезвии и осторожностью противников демона.

Влажный стук кулаков по телу заставил меня опять обернуться к Магистрату и его противнику. Они дрались врукопашную, обмениваясь ударами и блоками с такой быстротой, что я просто остолбенела. Если честно, в мире такой драки не увидеть – кроме как на экране. Это была – почти – хореография. Магистрат ударил ногой в прыжке с разворота, нога просвистела на волос от головы белого воина. Только поставленный им блок и серия молниеносных ударов в ребра позволили ему остаться в игре.

Магистрат попытался провести рубящий удар по шее, взял слишком высоко и лишь сбил с противника маску. Белый воин глянул на меня с такой тревогой, будто я могла выступить против него свидетелем обвинения.

У меня ноги сложились, как бумажный веер – из тех, что делали мы с Эви из бабушкиного церковного листка. Вряд ли я грациозно опустилась на сцену – это было бы слишком хорошо. Я хлопнулась на задницу, но так как была бестелесной, больно не было. Но и красиво не было тоже. Только у меня в мозгу не осталось места для таких мыслей, он был переполнен до краев тем открытием, что только что я сделала.

Мой покойный жених стал небесным ниндзя.