Текст книги "Пуля на закуску"

Автор книги: Дженнифер Рардин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава тридцатая

Поначалу все было так, будто нам ворожит добрая фея. Мы приехала в кафе с хорошим запасом времени, чтобы занять нужные места возле туалета – никто не должен заметить, когда мы ускользнем. Вайль сел напротив меня за белый столик, чтобы каждому из нас был виден весь зал. Коул без малейшего колебания уселся рядом со мной. Подозреваю, что в Америке он бы еще позволил себе закинуть руку на спинку моего кресла и вызывающе глядел бы на Вайля, когда я не вижу. Но он знал правила в Иране: за случайное прикосновение тут на раз дадут срок. Так что он держал руки на столе и вел себя прилично.

Еще большее чудо, что почти все пришедшие на сегодняшний праздник говорили между собой по-английски, и нам с Вайлем не пришлось барахтаться в море бессмысленного для нас гудения. Ничего достойного подслушивания сказано не было: спрашивали о здоровье родных, делали замечания о погоде. Но жесты, улыбки, мимика – все это наводило на мысль о каком-то другом животрепещущем разговоре, идущем на более глубоком уровне.

Неприятности начались, когда владелец заведения и двое его ребят развязали жалюзи, висящие над окнами. Клаустрофобия впилась мне в череп когтями, все сильнее и сильнее с каждой закрывающейся отдушиной в мир. И вскоре позвонил Аша.

Мы его оставили в машине, хотя он возражал.

– Я бы хотел пойти с вами, я могу помочь, – настаивал он, и такое желание помочь было написано у него на лице, что я его чуть не обняла.

– Мужик, ты же водитель машины отхода, – напомнил ему Коул.

– Нам может понадобиться срочная эвакуация, – согласился Вайль. – Будет полезно, если ты сможешь отъехать без задержки.

Скорее чтобы дать ему ощущение участия, нежели ради реальной надобности я натянула очки и дала ему номер доступа.

– Увидишь что-нибудь подозрительное – звони, – сказала я.

Сейчас я накрыла ухо рукой, чтобы не было видно рычажка, отходящего от дужки, и посмотрела вниз, чтобы скрыть движение губ складками хиджаба.

– Да?

– Магулы слетаются.

– Как? Сюда?

– Да. Что вы задумали? – спросил он напряженным голосом.

– Это не мы, Аша. Кто-то сегодня еще ищет приключений.

– Мне войти?

– Ты уверен, что источник опасности здесь, внутри? Долгая пауза.

– Нет. На улице сегодня людно.

– Ну, мы уже внутри. Так что мы сделаем, что здесь можно будет. Ты бы не разведал пока вокруг? Посмотрим, что сможешь найти. И если понадобится помощь, звони. О'кей?

– О'кей.

Он отключился.

– Черт!

Я рассказала ребятам, что происходит. Они подумали оба, что среди публики находится еще один подосланный убийца.

– У этого Фархада должно быть полно врагов, – рассудил Коул. – В стране радикалов его взгляды, конечно же, встречают в штыки. Честно говоря, не понимаю, как он еще разгуливает на свободе. Либо ему везет, как фраеру, либо о нем только недавно услышали.

– Достаточно посмотреть на это сборище, – согласился Вайль. – Если они хотят, чтобы Фархад прожил подольше, не следует пускать никому не известный народ, вроде нас.

– Смысл всего этого – свобода, – напомнила я. – Эти люди хотят создать атмосферу, где можно просто прийти и слушать. Понимаешь? Как в Америке.

– Ага, и эта вся свобода приведет к тому, что убьют ключевого оратора, – возразил Коул.

– Черт вас побери! – прошипела я, и Вайль с Коулом повернулись ко мне. – Есть идея. Что, если вы перестанете конкурировать за титул самого хладнокровного агента месяца и поможете мне сообразить, как спасти человека столь наивного, что организует открытые форумы в Иране?

Вайль кивнул, показывая, что понял смысл моих слов.

– Народ толпится достаточно тесно, чтобы пройти по залу, не привлекая внимания. Время «секретной службы».

Хотя Коул работал у нас недавно, он понял, что хочет сказать Вайль. Мы когда не работаем, то тренируемся, и у Вайля любимое упражнение – «секретная служба». Смысл в том, что мы маскируемся, а потом пытаемся выделить друг друга из толпы. Так мы учимся сливаться с фоном, чтобы нас не обнаружили до – и после – акции. В данном случае мы искали не Коула в бейсболке и не Вайля в пластиковых очках и с кейсом в руке. Мы хотели найти киллера, которого учуял Аша.

Встав из-за стола, мы разошлись в стороны. У каждого компьютера сидел пользователь и двое-трое зрителей. Все столы заполнились, небольшие группы людей стояли в пространстве между ними, жизнерадостно болтая и ожидая, пока начнется вечер. Численность мужчин и женщин была примерно равной, атмосфера – как и должна быть в публике, ожидающей давно обещанного зрелища. У меня возникло ощущение, что мир тесен – бывает иногда за границей, когда я вдруг понимаю, что зияющие провалы в культурах и верованиях никогда не бывают широки настолько, что через них не перебросить мост. Всегда есть какая-то общая почва. Как, например, умение наслаждаться обществом единомышленников.

Фархада я заметила не сразу, потому что он был скрыт группой студентов. Я сперва подумала, что они сгрудились у компьютера: они то и дело разражались смехом – верный признак, что кто-то нашел веселый сайт в сети. Потом группа раздалась, смеющиеся лица были обращены к центру ее внимания. Он приветственно помахал прочей публике.

Что-то в нем было такое, что заставляло улыбнуться раньше, чем поймешь, что улыбаешься. Я очень мало встречала таких, как он, и потому мне трудно было сравнивать. Наша секретарша Марта, у которой муж священник, обладает той же добротой, но из нее не прет такая огромная, такая цветущая жизненная сила. Эта сила электричеством потрескивала в зале, и я не удивилась, что у меня волоски на шее встали дыбом, когда он подошел поближе.

Я оторвала от него взгляд и осмотрелась, сосредоточившись на тех, кто был рядом с ним. Вайль и Коул проследят за своими зонами, даст Бог, мы найдем злоумышленника вовремя и предотвратим задуманное несчастье. Не высмотрев пока никого, я обернулась к Фархаду – он сиял мне улыбкой.

– Очень рад вашему приходу, – сказал он, беря мои руки в свои и слегка кланяясь. – Ваше лицо мне незнакомо?

– Нет, – ответила я, опять же лишь потом осознав, что улыбаюсь. Как правило, на упражнении «секретная служба» этого делать не надо. Сбивает настроение.

– И откуда же вы сегодня приехали к нам в гости?

Я студентка из Канады, учу фарси,произнес мой мозг, как давно было отработано. Многократно. Я посмотрела в эти проницательные карие глаза в паре дюймов от моих и поняла, что врать не могу. Есть люди, которые просто требуют честности, они как концентрат сыворотки правды. Бабуля Мэй была такая. Посмотрит на тебя ножевым взглядом «ты мне тут не виляй», и ты уже лепечешь признание, не успев стереть с губ крошки печенья.

– Я из Америки, – ответила я. – Мы с друзьями приехали спасти вам жизнь.

Не знаю, какой я ожидала реакции. Может быть, как у Коула, который тихо пискнул у меня в ухе. Или как у Вайля, шепнувшего: «Что за глупая шутка!» Но уж точно не такой, когда он чуть склонил голову набок и спросил:

– Могу я до того произнести свою речь? Эти люди очень рисковали, чтобы меня услышать. Мне было бы неприятно их разочаровать.

Я кивнула, не успев задуматься.

– О'кей. – Я наклонила голову набок, а у него глаза заиграли лучиками, странно напомнив мне Кэма. – Так кто же вы такой?

Он сунул руки в карманы.

– Знаете поговорку, что самые заядлые моралисты – это бывшие грешники?

– А самые бешеные противники курения – бывшие курильщики?

– Именно. – Лучики заиграли сильнее. – В молодости я пошел служить в министерство безопасности. – Он посмотрел мне прямо в глаза, увидел потрясение и отвращение и добавил еще: – Я делал вещи невообразимые, за которые мне никогда не будет прощения. Я уродовал свой народ и свою страну. Вот это – единственный придуманный мной способ вернуть их на правильный путь.

– Не слабое было вам знамение, наверное, – сказала я сочувственно.

Не отводя глаз, он просиял от пришедшего воспоминания.

– Вы себе представить не можете, как меняет человека рождение ребенка.

Я вспомнила своего отца, который в день нашего с Дэйвом рождения был за границей.

– Да, – ответила я. – Не могу.

– Тогда слушайте, – сказал он.

Подойдя к столу в центре зала, он встал на ближайший стул. Даже не поднял руки, призывая к тишине – просто все остановились и стали слушать. Черт побери,подумала я ошеломленным умишком, он бы классно смотрелся в рекламных роликах Э.Ф. Хаттона.

И тон его речи меня тоже поразил. Он говорил очень – как бы это сказать – разумно. Не так, как я ожидала бы услышать от любимца публики в столице Ирана.

Пока он говорил, я рассматривала лица публики. Восхищенные. Оптимистические. Мирные. Ни одного такого, чтобы готов был убивать. Вполне искренние.

Так как в своей зоне наблюдения я угрозы не нашла, то перешла на новое место, время от времени останавливаясь проверить, как там мои партнеры, или прислушиваясь к разговорам.

– Мы не должны уступать свою страну хулиганам и бандитам, – заявил в какой-то момент Фархад. – Их дубина – страх. И ею они постоянно нас бьют. Мы стали как забитые женщины, убедили себя, что заслуживаем своей судьбы и ни на что лучшее не надеемся. Согласились, чтобы наши дети постоянно слышали от учителей, священнослужителей и подконтрольных правительству теледикторов потоки ненависти к свободным странам. Согласились, что наши сыновья и братья должны жертвовать собой, чтобы убить двух-трех, а лучше десяток врагов во имя какого-то далеко нацеленного гнева.

Ропот одобрения из толпы. Фархад протянул руки к слушателям, глаза его горели страстью.

– Мы должны подняться с колен. Мы – благословенный народ. Есть законы, по которым мы снова должны жить: любовь, прощение, честность и благородство к тем, кому счастье улыбнулось меньше.

Он перешел на фарси.

– Коул! – прошипела я. – Что он говорит?

– Цитирует знаменитого персидского поэта Саади, – ответил он. – Я не очень умею переводить стихи, но смысл в том, что все люди друг с другом связаны. И потому нельзя стоять и ничего не делать, когда кто-то из нас страдает.

У Фархада было еще много что сказать, но я перестала слушать. Слишком меня отвлекала мысль о готовности, если случится что-нибудь. Я отступила в угол и по меню на моих стильных очках вызывала Ашу.

– Есть что-нибудь?

– Магулов все больше, – ответил он. – А у вас там что?

– Пока ничего. Но этот самый Фархад… сказать, что он красноречив – это ничего не сказать. Они просто зачарованы!

– Его потенциал повести эту страну к миру и процветанию зашкаливает, как сказали бы у вас. За пятьдесят последних лет впервые такого вижу. Вы должныуберечь его от опасности.

Взволнованность Аши передалась и мне. Как мне защитить этого Фархада, если все, что у меня сейчас есть, – это чувство нарастающей опасности? Я просто шалела, глядя на него новыми глазами. Вчера я готовилась его убить. Сейчас я думала, что это лидер, чей народ нуждается в давно желаемых переменах, и очень боялась, что он не доживет до утра.

– Вайль, ничего? – спросила я, поймав его взгляд с другого конца зала. Он стоял возле двери в туалет, прислонившись к стене и оглядывая собрание.

– Ничего.

– Коул, а у тебя?

Он сидел возле освободившейся рабочей станции, спиной к экрану.

– Не-а. Эти люди смотрят ему в рот. Будь это выступление перед матчем, они бы все тут орали, как заведенные старшеклассники.

А что как это все чистое совпадение? Магулы собрались, потому что тут одна из пар после вечера поссорится, и дело кончится убийством. Точка.

И все-таки я продолжала ждать. И когда речь закончилась и Фархад спрыгнул со стула, я пошла в очередной обход зала.

Первое, наверное, что бросилось мне в глаза – это рост того мужика. Я даже подумала на секунду, что это Аша пробрался в зал, так он был высок. И чалма у него была такая же, как у Аши. И белый бурнус поверх бежевых штанов выделял его среди прочих мужчин, в основном одетых по-западному.

Раньше я его не видела, и он определенно не входил через главные двери, из чего следует, что он прошел через кухню. Странный способ явиться на вечеринку.

– Парни! – прошептала я. – Белая чалма на шесть часов в направлении от меня до Фархада.

Я подалась поближе. Что-то в том, как он двигался, казалось странно знакомым. То чувство, когда узнаешь актера в фильме, но не помнишь, где его раньше видел.

Он держался ко мне спиной – как будто знал, что я здесь. Откуда бы? Но он действительно невероятным образом поворачивался вместе с публикой, когда я собиралась заглянуть ему в лицо. И все ближе подбирался к Фархаду.

– Не нравится мне этот тип, – сказала я.

– Мне тоже, – согласился Вайль. – Кому там удобнее всех?

– Я начисто блокирован. Поздравляющие навалились, их тут до задницы, – сказал Коул.

– Между мной и этой чалмой Фархад, – ответил Вайль. – Кажется, придется тебе, Жасмин.

– О'кей. А когда начнется хаос?

– Мы его хватаем и бежим, как предусмотрено исходным планом, – сказал Вайль.

Толпа вокруг Фархада густела. Я улыбалась окружающим ослепительной улыбкой Люсиль Робинсон, что позволило мне слегка продвинуться, но недостаточно, чтобы не дать Чалме добраться до цели. С нарастающей тревогой и бессилием я взвесила свои возможности и выбрала единственный действенный вариант: подражая Фархаду, вскочила на стул.

Это выявило мой интерес к Чалме, но он и не думал оборачиваться. К моменту, когда я нашла себе точку наблюдения, он уже почти добрался до Фархада и смотрел только на него, а тот улыбался и пожимал руки с дружелюбием, освещавшим комнату.

Чалма сделал движение, которое человек моей профессии узнает безошибочно, и тут я увидела, как блеснул металл. Контур оружия, которого я никак не ожидала увидеть в этом зале.

– Пистолет! – заорала я.

И разразился хаос.

Толпа с криком раздалась, Вайль и Коул бросились защищать Фархада. Стоявшие у дверей рванулись наружу, и магулы ровным потоком полились внутрь.

Я не стала вытаскивать «Скорбь» – убийца нужен был мне живым. Поэтому я рванула нож из чехла на запястье и метнула в спину человека с пистолетом. Лезвие попало Чалме между лопаток, вызвав разочарованный визг магулов. Чалма рухнул на колени, но попытался поднять пистолет – один из тех, что Бергман привез из Америки для команды Дэйва.

Вайль метнул ножны с клинка-трости Чалме в плечо, сбив руку, как раз когда убийца спустил курок. Пули резанули по ряду мониторов, посыпалось стекло, погасли экраны. Чудо, что никого не задело, но все попадали на пол, когда раздался грохот стрельбы.

Я метнула другое лезвие, и оно ушло Чалме в мякоть руки. Он уронил оружие, еще одно лезвие в ляжку сзади – и он рухнул на пол.

Хотя при первом броске надо мной зависли магулы, ни один меня не тронул. Поскольку я продолжала излучать решительные антиубийственные намерения, они обернулись к Чалме, облепили его стаей огромных болотных крыс.

Вайль схватил его за руку, которую тот сумел высвободить, и выдернул из копошащейся груды, прихватив трех-четырех присосавшихся магулов, и они с Коулом скрутили нападавшего. Магулы тут же потеряли к нему интерес и потянулись прочь из кафе.

Я спрыгнула со стула, подбежала к Фархаду, схватила его за руку.

– Я думал, вы говорите фигурально, – выдохнул он, когда я потянула его в сторону кухни. Имея в обозе раненого пленного, из окна никак не выскочишь. Значит, через заднюю дверь.

– Слишком много читаете стихов, – сказала я ему, включила очки и мгновение спустя говорила с Ашой. – Нападение произошло, но Фархад жив. Встречай нас у машины, поведешь ты.

Коул подобрал «мэнкс», Вайль забросил Чалму на плечо, и они пошли за мной и Фархадом в кухню. Как я и боялась, нашлось много свидетелей нашего бегства. Человек пять, наверное. Но все были в панике и бросились к тому же выходу, что и мы. Мы пропустили их вперед, надеясь, что им не придет в голову рассматривать автомобиль Аши или интересоваться, зачем мы берем с собой террориста. Фархад, великолепный сказочник, придумает потом, как это объяснить.

Аша сидел на водительском месте, оглядываясь на нас, залезающих в машину. Коул и Фархад на переднее сиденье, Вайль, Чалма и я – на заднее.

– Поехали! – заорала я, видя, как пара последователей Фархада сообразила, что его увозят куда-то совершенно незнакомые люди, и бросилась за нами, крича и приказывая остановиться.

Аша рванул с места, как уличный гонщик. Коул и Фархад пристегнулись, Чалма застонал. Я кивнула Вайлю и посадила террориста ровнее, подняла ему голову, чтобы разглядеть лицо. Сорвала чалму. И увидела, что никакой это не мужик.

– Грейс? – недоуменно произнес Вайль. Я остолбенела. Все указывало на Дэйва.

– Ты спятила? – зашипела я на нее. – Ты, солдат элитных войск армии США! Ты сейчас предала не только свою страну и своих товарищей, ты предала всех женщин Ирана, судьба которых зависит от жизни Фархада!

Я глядела на нее, пытаясь понять ее мотивы. Но лицо у нее было каменным. Наконец я спросила:

– Зачем?

– Я выполняла приказ.

– Чей?

– Моего начальника.

– На этом задании твой начальник Вайль. И Вайль велел тебе быть в отеле «Сраоша» со своей группой. Ты нарушила приказ. – Она вздрогнула, глаза ее дернулись к окну, будто у нее тоже были те же мысли, и она хотела от них уйти. – Мы тебе сказали, что Дэйв – «крот». И ты, зная, что его приказы идут непосредственно от Колдуна, все равно ему подчинилась. В чем дело, Грейс?

– Меня ждет смерть? – спросила она слабым, почти исчезающим голосом.

– Если тебе повезет. – Я знаю, что это жестоко – ну и черт с ним. Все дерьмо, которое сейчас на нее валится, она заслужила. – Повтори точно, что он тебе сказал.

– Он только велел мне следить за тобой. Он подозревал, что ты, сама того не зная, попала под власть Колдуна. Сказал, если я увижу, что ты не собираешься делать работу, то должна сделать ее сама.

– А как ты должна была отходить потом?

– Он ясно дал понять, что это мой выбор. Что меня поймают. Наверное, будут пытать. И точно убьют.

– Подумай, Грейс! Это же не манера Дэйва. Он никогда не послал бы никого из своих на такое дело. Ни при каких условиях. Это действие Колдуна.

Вот тут она заплакала. Тихие, приглушенные рыдания, вызывавшие стоны боли каждый раз, как они сотрясали ее.

– Я так его любила, я бы все для него сделала. Все.

Это очевидно. Я посмотрела на Вайля. Любовь всех нас превращает в дураков? Может быть. В конечном счете. По крайней мере на время.

Глава тридцать первая

Фархада с Ашой мы оставили у Зарсы и Сохейля, которые все еще не отошли от благоговейного шока. Поскольку они не могли назвать врача, который бы тут же не настучал властям, мы взяли Грейс домой, положили лицом вниз на кровать в женской спальне и дали Кассандре возможность проявить сестринские навыки – пусть полузабытые, но все еще превосходные.

Перед уходом я сказала Грейс:

– До окончания операции мы тебя не можем доставить в госпиталь, а кончится она, когда Колдун будет убит. Но это случится сегодня вечером. Как только ребята вернутся, я к тебе пошлю лучшего резервного медика. Кто он?

– Дэйв, – сказала она несчастным голосом.

Я произнесла себе под нос очень нехорошее слово.

– А следующий?

– Кэм.

– О'кей.

И я повернулась к выходу.

– Жас?

Я чуть на нее не окрысилась, но в ней уже торчало три моих лезвия, и я решила, что с нее хватит.

– Ага?

– Я неправильно поступила.

Я кивнула:

– Хорошо, что ты это поняла.

Кассандра мне сообщила, что все, что нужно, у нее есть, и я вышла в кухню. Все трое моих парней собрались там, и вид у каждого был такой, будто ему не помешает крепкая выпивка.

– Фаза два? – спросил Коул.

Я кивнула, отстегивая ножны с правого запястья. Выбрала нужный нож – короткое и тонкое лезвие, подержала его на огне, пока он не засветился вишневым. Наблюдая этот процесс обеззараживания, я хотела выскочить из себя – не физически, не время сейчас выступать против Магистрата. Мне просто нужно было отделить действия от эмоций, чтобы взрезать горло своему брату и не свалиться бесформенной лепечущей кучей. Сразу не свалиться.

Хлопнула входная дверь, у меня сжалось сердце.

– Они вернулись, – сказал Бергман таким сдавленным голосом, что я чуть не обернулась посмотреть, кто его душит.

– Жасмин! – окликнул меня Вайль ледяным голосом. Чувствовалось, как поднимается уровень его силы. – Ты сможешь?

Я кивнула, подняв глаза ему навстречу. Невозможно было объяснить, что только я настолько люблю Дэйва, чтобы сделать эту работу, и ни на кого не могу положиться, что сделана она будет как можно быстрее. Что даже Вайль, у которого хватит и силы, и хладнокровия, может при виде крови отвлечься и промедлить. Как-то вдруг мне стали понятнее рассказы о тех, кто в средние века складывал костры для приговоренных родичей. Когда родной человек был обречен сгореть на костре за выбор неверной религии или за злобное колдовство, оставалась одна забота: как можно быстрее и как можно меньше страданий. Забавно, что есть вещи, которые не меняются.

Я выключила горелку, убрала руку с ножом за спину и небрежно прислонилась к кухонному столу, когда в кухню вошел мой брат, все время почесывая шею. Встретившись со мной взглядом, он улыбнулся. Я напомнила себе, что душа, выглядывающая из этих глубоких зеленых глаз, схвачена капканом и кричит, вырываясь на свободу.

– Ну, как оно? – спросил он.

Я ему улыбнулась фальшивым теплом Люсиль, надеясь, что он не отличит.

– Как часы. А чего ты ждал, братан? Ты работаешь с лучшими.

Вайль во время разговора зашел ему за спину, я шагнула вперед, кивнула ему, будто собираясь выражать свою признательность, и Дэйв обернулся было через плечо, начиная поздравлять Вайля. Но тот уже возвысил силы, посылая в жилы Дэйва лед, одновременно схватив его за руки.

Мы не знали заранее, насколько способности Вайля могут на него воздействовать. Если бы он был Чувствителен, как я, оказался бы иммунным. Как реагирует зедран, мы понятия не имели. Но надеялись, что холод может замедлить кровотечение. Знаю, знаю, если Рауль его вернет, без разницы, хоть весь пол кровью залей. Физически все в порядке. Мне просто не хотелось, чтобы он очнулся в луже собственной крови. На один кошмар меньше. И это все, что я сейчас могу для него сделать.

– Какого черта? – спросил Дэйв, вытаращив глаза. Но не испуганный, пока еще нет.

– «Крот» – это ты, Дэйв.

– Что? Ты спятила?

– Помнишь того сообщника Колдуна, что напал на тебя во время допроса? Он тебя убил и воткнул тебе в шею устройство управления. Оно называется «ом». – Следующие слова мне было трудно произнести, но я знала, что Колдун слышит, и заставила себя. – Извини, но ты меня подставил. Заставил убить не того человека. Так что теперь я должна убить тебя.

Вот теперь – страх. Я смотрела, понимая, что это может оказаться последним чувством, которое я вижу на лице своего брата.

– Ты спятила! Хельсингеры, Мэтт, Джесси – у тебя мозги перемешались! Я не могу быть предателем! Никак!

– Прощай, Дэвид. Я тебя люблю.

Вайль поднял правую руку, все еще зажатую под рукой Дэйва, пальцами взял моего брата за лицо и заставил смотреть вверх. Искатель был у меня в левой. А правой я сделала быстрый разрез ножом.

Дэйв гневно заревел и попытался закинуть голову, но Вайль так крепко его держал, что он едва дернулся.

Вложив искатель в разрез у основания горла, я накрыла его рукой, перекрыв поток крови, быстро иссякший до струйки.

– Ввела? – спросил Коул через несколько секунд. Я уронила руку. Кивнула.

Вайль отпустил голову Дэвида.

– Я жив, – прошептал Дэйв.

Я только смотрела на него, жалея, что не могу говорить. Никогда в жизни мне так не хотелось стать другой. Быть женщиной, которая падает в обморок при виде насилия, дело которой – исцеление и врачевание, рождение и возрождение.

Вдруг голова Дэйва дернулась назад, глаза закатились, рот бешено засасывал воздух, которого все равно не хватало.

– Отпусти его, – сказала я тихо.

Вайль освободил руки Дэйва. Тут же они взлетели вверх, к шее сзади, вцепились в нее так, что на пальцах показалась кровь, и Дэйв рухнул на колени. Я опустилась рядом с ним, хотела его тронуть, но знала, что от этого ему не станет легче. Потому что это я навлекла на него такой ужас.

Но я оставалась с ним. Страдала вместе с ним, когда он свалился на спину как окостеневший. Коул убрал с дороги все, что могло бы его поранить. Я была справа от Дэйва, Вайль слева, и мы беспомощно смотрели, как выступила пена у него на губах.

Спазмы сменились судорогами. Не быстрыми сильными сотрясениями, но долгим напряжением мышц, выгибавшим дугой спину, почти на мостик. Одна судорога. Вторая. Третья. А на четвертой показался искатель.

Я не сразу его взяла, и Вайль кивнул мне. Ты должна закончить начатое,сказал мне его взгляд.

Я протянула руку. Взяла искатель двумя пальцами и аккуратно потянула. Одной руке он не поддался, и пришлось мне подключить вторую, вытаскивая изобретение Бергмана и Кассандры вместе с той штукой, к которой он присоединился. Красная пластиковая трубочка длиной с зубочистку и толщиной с мой мизинец.

И сразу же тело Дэйва застыло неподвижно.

Я опустила голову и быстро произнесла слова, которым научил меня Рауль. Почти тут же почувствовала, как отделяюсь от тела. Услышала еще слова Коула:

– А скоро мы узнаем?

Вайль покачал головой и пожал плечами. Дрожание воздуха над телом Дэйва сказало мне, что ждать им недолго. Он возносился. Увидев меня, он приостановился:

– Жасси?

– Давай, – подстегнула я его. – Рауль тебя ждет.

Я ему не стала говорить, что буду его защищать – тогда бы он никуда не пошел. Но я держалась поближе к нему, зорко высматривая Магистрата, а Дэйв следовал по разноцветной нити, ведущей к Раулю. Если мы с моим Духовным Наставником правы, то именно в этот момент он должен явиться.

Ничего такого не случилось. Дэйв без приключений добрался до места, где ждал Рауль. И когда я уже ругала себя за то, что читаю знаки, как иероглифы, в то врем как на самом деле это римские цифры, я увидела демонов. Трое, включая Магистрата, летели на крыльях к одной из струн, соединяющих меня с любимыми. И эта струна принадлежала совсем не Дэйву, а И-Джей.

– Рауль! – заорала я. – Они летят к ребенку!

Но я поняла, не успев договорить, что помочь он не может, потому что занят Дэйвом – выполняя договор, или по другим причинам, – но драться придется мне.

Я полетела на демонов, не зная, какие могу нанести повреждения в этом бестелесном состоянии, да и не интересуясь. Что-тоделать я должна. Ощущая себя реактивным истребителем, я врезалась головой вперед в Магистрата – и пролетела насквозь. Он захохотал, беспечно махнул рукой, и откуда ни возьмись налетел ветер, отбросив меня кувырком.

Катясь и переворачиваясь, отчаянно стараясь восстановить равновесие, я видела, как они продвигаются по струне И-Джей. Самый большой из демонов с синеватым пятном на пол-лица, будто покрытым плесенью, протянул руку к золотой струне, соединяющей И-Джей со мной. Когтистые пальцы схватили струну – и отдернулись как от огня. Струна в точке контакта ярко сверкнула. Очевидно, у младенца есть встроенные защиты.

– Идиот! – рявкнул Магистрат. – Я тебе зачем велел взять лозу?

– А! – заорал третий демон, со свиными ушами и собачьей мордой, от которого даже здесь несло гнилым мясом и нечистотами.

Запустив лапу под нагрудник коричневой шипастой брони, он вытащил плетеную зеленую веревку с почерневшими по краям листьями и даже парой болезненно-желтых цветов. Я как раз сумела остановить свои кувырки, когда Магистрат выхватил у демона конец лозы и стал наматывать вокруг струны И-Джей, пока демон держал другой конец.

– Нет! – заорала я, увидев, как лоза тут же натянулась, вцепляясь белыми колючками в струну, и та задрожала и стала выцветать. Я снова бросилась в драку – мерзавцам это понравилось. Когда я устремилась к ним, они захохотали, как бешеные, думая, что у меня вывихнуло мозги и мне нравится летать, кувыркаясь, через полкосмоса. На самом деле это был ход, который я подсмотрела пару раз у Кэма за покерным столом: небольшая жертва, чтобы проверить, как они на самом деле хотят разыграть свои карты.

Я постаралась не думать о своей племяннице, хнычущей на другом конце нити, будто задыхающейся под хваткой лианы, и смотрела, что собираются делать со мной демоны. Жесты их были случайными, так что мысль о магии я оставила. Но откуда-то они должны были черпать силу. Я сосредоточила внимание на Магистрате. Его паранормальный запах был самым сильным, самым неприятным и самым знакомым. Я не препятствовала этому запаху привести мою Чувствительность, которую сборщики называют Духовным Оком, к полной сосредоточенности.

– Не трогай ее, Магистрат! – крикнула я.

Он глянул в сторону, нагнулся, будто выдирая из земли травинку, но сейчас, сосредоточившись, я видела, что на самом деле он дернул прядь одной из блестящих струн, что соединяют его и его спутников с их собственным миром, и щелкнул ею в мою сторону. Она меня ударила прямо в грудь, и мой несуществующий торс весь онемел. Сила удара снова отбросила меня назад.

Не знаю, почему я раньше этих струн не видела. Но я подумала, что это как-то связано со словами Рауля, что мне нужно тренироваться, если я хочу уметь драться в этом измерении. И еще с тем, что я знаю о способности Вайля маскироваться. Магистрат знает, как маскировать свои струны, и потому я их не вижу, если не высматриваю специально. А если так, значит, они очень существенны.

Проблема была в том, что я не знала, как их перерезать, и времени у меня на это было очень мало. Намотанная ими лиана надувалась, как боа-констриктор, на ней расцветали новые цветы. В любую минуту я ждала, что струна И-Джей обмякнет, будто утопленник. Единственное, что я могла придумать – это применить мою струну тем же способом, которым они применяли свои.

Я подлетела к струне Альберта, не рассчитав скорости, и затормозила об нее так резко, что струна зазвенела диссонансом. Приятели Магистрата заткнули уши.

– Целься точнее, ты, мазила! – рявкнул тот, что побольше. Когда они отняли руки от ушей, я увидела на мочках кровь.

– Не нравится? – спросила я, схватилась за струну и дернула, извлекая звуки, от которых демон поменьше задергался и заткнул зеленовато-коричневые уши. Из носа упала капля крови.

Магистрат полоснул в мою сторону своим новонайденным оружием. Оно развернулось, чтобы меня ужалить – совсем как кнут, и я подумала, не потому ли Магистрат его носит. В последний момент я отскочила, подставив на свое место струну Альберта. Струна магистрата обернулась вокруг нее – и зашипела, как плевок на огне. Секунду я смотрела, как зона поражения идет вверх по струне, с удовольствием услышала, как клацнули зубы у Магистрата, когда его затрясло. Он дернул свое оружие, пытаясь его высвободить, а я бросилась к струне Вайля.

Сильно ударилась, отскочила и снова врезалась в нее под дикий вой спутников Магистрата.