Текст книги "Никогда не улыбайся незнакомцам (ЛП)"

Автор книги: Дженнифер Джейнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Мимо проплыла стая уток. Опасаясь двоих, сидящих на пирсе, утка-мать пронзительно крякнула своей группе утят, предупреждая их держаться поближе.

Хейли взглянула на Эрику и увидела странное выражение на ее лице.

– Что? – спросила Хейли.

Эрика с минуту помолчала, наблюдая за утками.

– Думаю, что должна тебе кое-что рассказать. Что-то, что тебе не понравится, – сказала она. – Это насчет Мака.

***

Было два тридцать, и, как всегда, Хейли не могла заснуть. С дымящейся чашкой чая в руке она выключила свет на кухне и вышла на крыльцо.

Во дворе висела тонкая пелена тумана. Бледный лунный свет заливал центр протоки. Она свернулась калачиком в кресле-качалке и попыталась во всем разобраться.

Тревога, от которой она проснулась, была парализующей и настойчивой. Эрика сказала, что видела Мака у Рейчел Андерсон. Поздно вечером, а ее мужа не было дома. У этих двоих роман? Если да, то, когда это началось? Несколько недель назад? Месяцев? Хейли начинало казаться, что она никогда по-настоящему его не знала.

Она также только что обнаружила, что ни ее матери, ни Бекки нет дома, и она понятия не имела, где они обе.

Сипуха крикнула, и она посмотрела туда, откуда донесся звук. Она напряглась, увидев, как что-то движется в темноте гаража. Кто-то... шел к ней.

Не в силах пошевелиться, Хейли затаила дыхание, когда он подошел ближе... теперь всего в нескольких футах от того места, где она сидела. Непрошеный образ лица Тиффани промелькнул перед ее мысленным взором.

От ужаса ее чашка с чаем выпала из руки и разбилась о бетон. Грохот разрушил окружающие ночные звуки, и все стихло. Она втянула в себя воздух.

***

Несколько минут спустя Хейли уставилась на Чарльза. Он сидел на качелях, его плечи поникли, руки были сцеплены вместе. Но вместо того, чтобы казаться чрезмерно встревоженным, как в последний раз, когда она видела его, он просто выглядел измученным. Сдавшимся. Темные круги обрамляли его глаза, а лицо казалось опухшим. Несмотря на это, он выглядел намного худее, чем во время своего последнего визита.

– Как ты держишься? – спросил он, и электрический уничтожитель насекомых позади него испепелил несчастного комара.

Хейли рассмеялась, удивив даже саму себя.

– Похоже, что хорошо?

Она уставилась на него, не зная, что ответить.

– Ты выглядишь не очень, – сказал он.

– Ну, не я одна.

Последовало долгое молчание.

– Знаешь, я все еще ищу ее, – признался он. – Я не могу спать, не зная. Хиберт и говнюк Гитро ни черта не делают. Все их расследование кажется куском дерьма.

Она подумала о том, что сказала Ким в закусочной пару дней назад. Чарльз навещал шерифа через день с тех пор, как исчезла Тиффани. Так часто, что шериф приказал ему остановиться. Пусть закон делает свою работу. Ким сказала, что Чарльз не очень хорошо отреагировал на слова пожилого шерифа, и что произошла ссора.

– Она была моей жизнью, Хейли. Моей гребаной жизнью. – Он рассмеялся, но на его лице отразилась боль. – Я думаю, что остался в дураках, да?

Хейли устала и больше ничего не хотела, кроме как забраться в постель и вырубиться. Но даже в этом случае она знала, что не сможет этого сделать.

– Это действительно сказывается на моей маме, – сказал он. – Она переживает что меня обвиняют в исчезновении Тиффани, да еще и в колледже с ней стали дерьмово обращаться. Шепотки за ее спиной, пристальные взгляды... – Мать Чарльза входила в штат охранников в Кавелье-де-ла-Саль. – Люди останавливаются перед домом и кричат гадости, – продолжил он. – Черт возьми, кто-то даже бросил кирпич в окно нашей гостиной прошлой ночью. Моего младшего брата ударило каким-то стеклом. Это становится уже слишком. Слишком чересчур.

Он откинулся на спинку кресла и вздохнул.

– Она замечательная женщина, Хейли. Ты знаешь, она оставила все в Новом Орлеане, чтобы перевезти нас сюда. Ее друзья детства, ее сестра, хорошая работа. Просто чтобы убедиться, что со мной и моим братом будет все в порядке. И должно же было это случиться, – сказал он, его левый глаз подергивался. – Иногда я думаю, что для нее все стало бы намного лучше, если бы меня не было рядом.

Три вспышки молний пронзили небо, как беззвучные крики. Все в этой ночи стихло. Даже сверчки.

– Я не знаю, сколько Тиффани тебе рассказала, но я вляпался в кучу неприятностей в Новом Орлеане. Пошел по неверному пути. Связался не с той компанией. Создавая много хаоса в ее сердце. Мама всегда любила меня. Знаешь, настоящая любовь. И я всегда был таким огромным разочарованием.

– Забавно, что я был чист уже больше года, а теперь меня подозревают в том, что я совершил что-то гораздо худшее, чем я когда-либо даже думал делать. Это просто бред какой-то.

– Мне жаль это слышать, – сказала Хейли, понимая, что ее слова звучат безнадежно пусто, но не зная, что еще сказать. Она смотрела перед собой, ничего не видя.

Они долго сидели вместе в тишине. Внутри дома ледогенератор на кухне выпустил кубики льда, и Хейли услышала, как они со звоном упали на пластиковый поднос.

Ее веки начали опускаться.

Чарльз наклонился вперед, и цепи, поддерживавшие качели, запротестовали.

– Хочешь знать, зачем я пришел сюда сегодня вечером?

Хейли повернулась к нему, ее глаза остекленели.

– Потому что, даже если никто другой в мире этого не сделает, мне нужно, чтобы ты мне поверила. Поверила, что я никогда, никогда не причинил бы вреда Тиффани. Ты была ее лучшей подругой, Хейли. Мне необходимо, чтобы ты поверила.

Глава 51

Позже тем же вечером у него разболелась голова. В ней было слишком много мыслей, и все они боролись за его внимание. Они бились в мягкие, хрупкие стены его разума, колотились так сильно, что казалось, будто череп меняет форму. Его мать продолжала кричать на него. С каждым днем мыслей становилось все больше и больше, и он был близок к тому, чтобы развалиться на части.

Он купил новые журналы и не мог достаточно быстро разорвать страницы. Схватив как можно больше глянцевых страниц, он вырвал их из переплета: картинки, реклама, карикатуры, фотография одеколона. Он рвал до тех пор, пока переплет не стал полностью голым.

Схватил другой журнал и начал его кромсать. Изображения красногубых, с глазами лани, грязных женщин усеивали его пол, их лица и тела были разорваны на куски. Они смотрели на него тупыми взглядами. У них были глаза мертвецов. Когда его руки начало сводить судорогой, он остановился и лег у стены напротив своей кровати. Он попытался вспомнить, как был внутри дома Андерсонов и как хорошо это было. Но не мог. Его мать кричала слишком громко.

Над его головой кто-то скребся. В окно. Йен. Он крепко зажмурился. Желание убивать стало таким навязчивым. Он чувствовал себя таким спокойным после Тиффани, таким спокойным после своей матери. После их смерти его головные боли и кошмары утихли... на некоторое время. Он чувствовал себя почти нормально.

Но он не был нормальным. Он никогда не будет нормальным.

Он начал терять самообладание, его маска медленно сползала. Дочь этой женщины видела его в лесу. Между ними стоял дуб, и он видел половину ее лица. Было темно, и он надеялся, что она не разглядела его хорошенько, прежде чем убежать. Но вполне возможно, что ей это удалось.

Тиффани тоже начала кричать. Каждую ночь с пруда доносились ее крики, такие громкие, что он мог слышать их из своей спальни. Они пытались втянуть его в неприятности. И они это сделают. В конце концов, пройдет не так уж много времени, прежде чем они точно выяснят, кто он такой. У них, вероятно, уже была хорошая идея.

В маленькой комнате было тесно, и его душила затхлость. Не обращая внимания на Йена, он пошел на кухню и достал пиво из холодильника. Затем перешел в гостиную. Надеясь, что пиво успокоит, он залпом выпил его.

В стенах зазвенели трубы. Элли дома. Ему придется уйти. Он потянулся за ключами от грузовика, но было слишком поздно. За его спиной послышались шаги Элли, и комнату наполнил резкий запах. Она распылила духи. Он попытался подавить чихание, но оно все равно вырвалось.

– Будь здоров, – сладко проговорила она. Сестра обошла диван и теперь стояла перед ним, загораживая телевизор. Синее полотенце, испещренное пятнами, было свободно обернуто вокруг нее. С ее волос капало, и она накрасила губы ярко-красной помадой.

Элли поджала губы.

– Ну, – поддразнила она, – думаешь, у твоей маленькой подружки тело лучше, чем у меня?

Он не смотрел на нее. Йен последовал за ним к передней части дома и теперь сидел у окна гостиной, скребя блохастой лапой по запачканному стеклу.

Ее тон стал холодным.

– Я задала тебе вопрос.

– Прекрати это.

– А что, если я не захочу?

Он молчал.

– Я всего лишь делаю тебе одолжение, ты же знаешь. Это потому, что мне тебя жаль. Мама была права. Ты жалок.

Он бросил на нее быстрый взгляд и увидел, что она снова ухмыляется. На мгновение он вспомнил старые времена. Маленькая девочка с грязным лицом, похожая на сорванца с косичками и в маленьком полосатом бикини, плавает с маской в канаве на переднем дворе, ловит раков и головастиков.

Она часто ходила за ним к пруду и в лес. Она была его маленькой поклонницей. Но это было так давно. Та Элли умерла и исчезла.

– Послушай, это для тебя. Все это. – Полотенце упало прежде, чем смог отвести взгляд, и он увидел ее обнаженное тело. Ее голую грудь, полную и упругую. Ее тонкую талию и плоский, гладкий живот. – Ты можешь взять это, ты ведь знаешь, – соблазняла она. – Это лучшее, что у тебя когда-либо будет.

На долгое мгновение его глаза были прикованы к ней, и он не мог дышать.

Она была... прекрасна.

Пиво быстро скисло у него в животе.

– Господи! – заорал он, швыряя свое пиво через всю комнату. Бутылка разбилась об окно гостиной, и стекло разлетелось вдребезги.

Она скривила лицо.

– Я знаю, что ты хочешь меня! – крикнула она. – Все хотят меня, разве ты не в курсе?

Борясь с желанием трясти ее обнаженное тело до тех пор, пока она не перестанет дышать, он вскочил с кресла и выскочил за входную дверь. Он должен уйти. Далеко-далеко отсюда... все.

***

Ветви хрустели, когда он пробирался по сырому лесу. Над ним пронзительно кричали совы. Он проклинал сов и голоса с пруда.

– Как я могу слышать вас отсюда? – он кричал в ночь. – Оставьте меня в покое, вы, гребаные суки!

Они так много кричали, слишком много. Его мать злилась еще больше, чем когда-либо. Она хотела, чтобы ее нашли. Она хотела отомстить. Тиффани испугалась. Она продолжала визжать, спрашивая, где она. Она плакала, что ей нужно домой.

Иногда, в редкие моменты, он мог улыбнуться их боли. Боль, то, чего они никогда раньше не знали. Но сейчас он не улыбался. Он поднял сосновую шишку и подбросил ее в воздух в тщетной попытке заглушить крики сов.

Что-то зашуршало у него за спиной. Он повернулся и присел, готовый свернуть Йену шею, если бы тот последовал за ним. Но он ушел без фонарика, а кустарник был таким густым, и ночь была слишком темной, чтобы он мог разглядеть даже свои собственные руки.

Он долго ждал и ничего не услышал, поэтому снова двинулся вперед, стиснув зубы.

Если бы только Элли знала, на что он способен. Если бы только она знала, как близок он был к тому, чтобы сделать с ней что-то невыразимое. То, за что он никогда себя не простит.

Пятнадцать минут спустя он был на поляне. Его сердце трепетало под всем этим шумом в голове. Дом Андерсонов был освещен, и кто-то был в гостиной. Именно на это он и надеялся.

Ему не нравилось, когда они рано ложились спать. И когда они были далеко от дома. Он нуждался в них, разве они не знали об этом? Ему нужно, чтобы они находились рядом.

Он боком прошел мимо качелей. Отец был в гостиной и с кем-то разговаривал. Они стояли лицом друг к другу.

Он опустился на землю, ночная земля холодила его футболку. Он увидел, как они обнялись, а потом...

Его тело напряглось. Ярость пронзила череп, и мысли вернулись, все закрутилось у него в голове. Он вскочил.

Его мать закричала: «Я же говорила тебе, что они не такие уж, бл*ть, идеальные!»

– Нет! – крикнул он, и его вопль отразился от деревьев. Он стоял в темноте, пытаясь набрать в легкие воздуха.

Теперь из высокого прямоугольного окна выглядывали два лица: муж Рейчел, Том, и девушка, которая до прошлого года присматривал за сыном Рейчел в качестве няни.

Ночь залило светом, и Том вышел через заднюю дверь.

– Эй? – сказал он. – Здесь кто-то есть?

Он попятился ближе к лесу, укрываясь в безвестности ночи.

Том неуверенно шагнул вперед. Один шаг, два шага.

– Я вижу, как ты стоишь там, – сказал он, опустив руки по бокам. – Я тебя знаю?

Он попытался вздохнуть. Воздух просачивался в его легкие, как будто его пропускали через трубочку.

– Я сейчас пойду и позвоню шерифу. Ты не можешь этого делать, ты же знаешь. Стоять во дворах у людей. Смотреть в их окна. Это то, что ты делал, верно?

– Ты хоть понимаешь, что ты, твою мать, творишь? – закричал он.

– Прошу прощения? – проговорил Том.

– Как ты мог так поступить с ней? – он взревел.

Мужчина замолчал. Когда он заговорил в следующий раз, его голос потерял обвинительный тон.

– Кто ты? – спросил он серьезно. – Мы знаем тебя? Ты знаешь Рейчел?

Глава 52

Хейли удивилась, увидев светловолосую женщину, сидящую в гостиной Эрики в четверг вечером, когда они вошли в дом.

Комната была скудно обставлена. Помимо кожаного дивана масляного цвета и кофейного столика, единственными другими предметами обстановки в комнате были чучело оленьей головы в углу и пустой аквариум на потрепанной деревянной подставке.

– Ну наконец-то, – воскликнула женщина, отрываясь от книги в мягкой обложке. Ее лицо расплылось в теплой улыбке. – Ты привела домой подругу!

Эрика проигнорировала ее и повела Хейли по коридору.

Хейли неловко улыбнулась женщине и последовала за Эрикой.

– Кто эта женщина? – спросила Хейли, оказавшись в комнате Эрики.

– Не важно, – пробормотала Эрика, ставя свой рюкзак на пол. Она расстегнула его и вытащила две бутылки вина и пенопластовую коробку, в которой лежали жареные устрицы по-бой и куча сморщенной картошки фри, которую они взяли со своей смены в закусочной «Люка».

Хейли оглядела маленькую спальню. Она была примерно такого же размера, как у Бекки, и в ней имелось маленькое окошко, закрытое тусклыми шторами цвета бисквита. Коричневый ворсистый ковер покрывал пол, а на столе орехового дерева стоял древний компьютер.

– У тебя много книг, – заметила Хейли, уставившись на книжную полку во всю стену.

– Да, – сказала Эрика. – Я читаю все, что могу достать. Моя мама тоже так делала. Большинство из них на самом деле принадлежат ей.

Другая стена была увешана газетными вырезками.

– Что это такое?

– Списки бестселлеров «Нью-Йорк таймс», – ответила Эрика.

– Вау, это, должно быть, за целый год.

– Пять. За пять лет.

Хейли шмыгнула носом и скорчила гримасу.

– В доме так пахнет...

– Краской?

Хейли кивнула.

– Да, пары краски.

– Эта девка не может прекратить красить. Я думаю, ей начинает надоедать мой отец или что-то в этом роде. – Эрика закурила сигарету. Она сделала долгую затяжку, затем осмотрела ее, прежде чем передать Хейли. – Она переделывает теплицу моей матери обратно в зал для аэробики. Ты можешь в это поверить?

***

Час спустя Хейли, спотыкаясь, вышла в коридор в поисках туалета. Она сильно смеялась над чем-то, что сказала Эрика, над чем-то, чего она даже не могла вспомнить. Что-то, что, возможно, даже не было забавным.

В туалете лежала закрытая книга о том, как готовить блюда средиземноморской кухни, в середине которой была воткнута ручка, а к унитазу были прислонены две набитые косметички.

Она чувствовала себя одурманенной. Они с Эрикой прикончили полторы бутылки вина и, разговаривая, выкурили бесчисленное количество сигарет. И теперь она расплачивалась за это. Все начало кружиться, и Хейли почувствовала себя немного больной.

Когда она, спотыкаясь, вышла из ванной, то увидела симпатичную блондинку, прислонившуюся к стене коридора.

– Она ведь ненавидит меня? – спросила дама с очень добрым выражением лица.

Хейли моргнула и потянулась, чтобы ухватиться за стену.

– Э-э... я не... я не знаю, – сказала она как можно внятней.

Женщина грустно улыбнулась.

– Я пытаюсь стать ей другом, но, думаю, это сложно, когда ты не нравишься. И, вероятно, не помогает то, что я встречаюсь с ее отцом. Особенно учитывая, что ее мать сбежала из города и все такое, когда она была такой маленькой. И то, что она любит свою мать как никого другого в мире, тоже играет свою роль.

– Наверное, – согласилась Хейли и сильнее прижалась к стене. – Я... кстати, Хейли, – сказала она. – Я... немного пьяна.

Женщина от души рассмеялась.

– Памела, – представилась она и протянула мягкую руку.

– Вы, девочки, голодны? У меня в холодильнике есть жаркое и немного бурого риса, я могу разогреть.

– Нет спасибо. Мы уже... поели.

– О, хорошо, – она улыбнулась. – Ну если вы передумайте...

– Спасибо.

Она посмотрела на пальцы ног Хейли.

– В любое время, когда захочешь сделать педикюр, я буду рад им заняться.

Некоторое время они стояли молча, тупо улыбаясь друг другу.

– Ну, мне лучше вернуться.

– Да, конечно. Приятно было познакомиться, дорогая. Очень.

Хейли, пошатываясь, вошла в спальню Эрики, где было темно, если не считать трех зажженных свечей и маленького книжного светильника, прикрепленного к одной из книг Эрики. Эрика повернулась, чтобы посмотреть на нее, и книжный светильник тоже задвигался, отбрасывая длинную тень через комнату. В ногах кровати колыхался напольный вентилятор, и в комнате было приятно прохладно.

Хейли нырнула под одеяло.

– Ты с ней разговаривала? – спросила Эрика и включила лампу.

– Ага. Она кажется... милой.

– Ну, на твоем месте я бы не стала с ней слишком много болтать. Ты рискуешь подхватить ее глупость.

Хейли рассмеялась и плотнее завернулась в одеяло. Она протянула руку и схватила холодную хрустящую картошку из пенопластовой коробки, затем перевернулась лицом к Эрике. Некоторое время разглядывала крошечные черты лица подруги, прежде чем заговорить.

– Ты когда-нибудь задумывалась, что тебя в жизни возможно окружают незнакомцы? – она спросила, садясь. – Я имею в виду, что ты на самом деле не знаешь людей, хотя думаешь, что знаешь?

Эрика потянулась за очередной сигаретой. Она закурила и затянулась.

Хейли продолжала:

– Я знаю, это, вероятно, звучит глупо или сбивает с толку... или и то и другое. Просто мне интересно, действительно ли безопасно когда-нибудь полюбить кого-то... или даже сблизиться с ним. Потому что в наши дни мне просто кажется, что люди даже не знают друг друга по-настоящему... или на что они способны. Как моя мать. Я никогда бы не подумала, что она способна бросить нас. Уйдя в свои переживания, она практически сошла

с ума. И Мак. Я никогда не думала, что он способен... лгать мне. Или изменять...

Эрика выдохнула и облизнула губы.

– Моя мама всегда говорила, что любовь – это запутанность. Если ты слишком запутаешься – ты потеряешь себя. Это просто отвлекающий маневр. Способ убежать в кого-то другого, потому что ты думаешь, что это наконец сделает тебя счастливым. Как наркотик. – Она изучала свою сигарету. – Кроме того, мы не созданы для того, чтобы быть счастливыми. Не совсем. Это просто концепция, которую кто-то придумал, чтобы сделать нас несчастными.

Хейли обдумывала слова своей подруги.

– И чтобы ответить на твой вопрос, думаю, что ты никогда не сможешь узнать кого-то, если они этого не захотят. И даже тогда они, вероятно, не пожелают, чтобы ты знала все. У каждого есть свои секреты.

Хейли почувствовала головокружение.

– Итак, что происходит с Маком? – спросила Эрика. – Надеюсь, что было нормально сказать то, что я сказала. Я просто подумала, что тебе следует знать.

Хейли почувствовала себя еще более одурманенной.

– Мы не разговаривали с тех пор, как ты мне сказала. Но я рада, что ты рассказала. Это то, что мне нужно было знать.

Они вдвоем сидели в тишине, прислушиваясь к стрекоту сверчков снаружи. Через некоторое время Эрика нарушила молчание.

– Вот, я думаю, тебе стоит прочитать это, – сказала она, протягивая свой блокнот Хейли.

Хейли взяла его и попыталась прочесть то, что было на странице. Но это оказалось трудно. Все слова прыгали вокруг, играя в злые игры с ее глазами. Через несколько минут ей удалось поймать их всех. Это было своего рода описание персонажа. И персонаж, которого Эрика описывала, казался тем, кем она сама хотела бы быть.

– О ком это?

– О тебе.

– Обо мне? Ты серьезно?

Эрика пожала плечами, и на ее щеках появился румянец.

– Не знаю. Просто захотелось написать это, я думаю.

Брови Хейли сошлись на переносице, и она снова посмотрела на страницу.

– Но это совсем на меня не похоже.

– Поверь мне. Это ты.

– Но как ты можешь думать, что я ответственная?

– Так и есть. Ты просто проходишь через все это дерьмо. Но оно не будет с тобой надолго.

– Но откуда ты знаешь? До этого лета мы даже не разговаривали.

– Не обязательно с кем-то разговаривать, чтобы узнать людей. Все, что нужно делать, это наблюдать. Смотреть, как они себя ведут. Смотреть, как они относятся к другим.

Эрика продолжала говорить, и Хейли изо всех сил старалась сосредоточиться. Она знала, что ее подруга говорит что-то глубокое, и пыталась понять все, что могла, но... в ней было слишком много алкоголя. Опустилось облако, и все вдруг показалось невероятно далеким.

Через некоторое время Эрика замолчала.

– Ты не слишком хорошо выглядишь, Хейли. Ты позеленела.

– Хм?

– Ты выглядишь больной, – на этот раз Эрика говорила медленнее, ее голос был еще более далеким, чем раньше, как будто она находилась под водой. Она наклонилась ближе, выглядя обеспокоенной. – Тебе нужно немного отдохнуть. Мы поговорим завтра.

Хейли попыталась спросить Эрику, что она только что сказала, но та тонула в темном, благоухающем бассейне.

Она заметила, что Эрика пристально смотрит на нее. Она попыталась спросить ее, почему, но ее рот не слушался. Как и ее глаза. Каждый раз, когда ей удавалось открыть их, они снова захлопывались. И после долгих тщетных усилий, наконец, они остались закрытыми.

Глава 53

Хейли вцепилась в темноту за веками, остатки утешительного сна все еще тяжело давили на нее. Ей снился Остин. Они стояли на ее крыльце, и он наклонился, чтобы ее поцеловать. Чувства, которых она давно не испытывала, нахлынули на нее. Слабость в коленях, покалывающее возбуждение, свидетелем которых она была опосредованно через любовные сцены в фильмах или через Тиффани и ее вереницу парней. У нее были похожие чувства к Маку – просто не такие сильные – и это было замечательно, но давно. А теперь Мак ушел.

– Хейли?

Кто-то звал ее по имени. Не открывая глаз, она ощупала все вокруг. Ее рука сомкнулась на подушке. Да, она у себя дома. Тиффани... нет Эрика, отвезла ее домой.

Она знала, что если откроет глаза, то упустит момент, поэтому заставила себя вернуться в сон, чтобы продолжать чувствовать приятное физическое головокружение, охватившее ее. Тело снова начало расслабляться, и лицо Остина вернулось. Он считал ее хорошенькой, а не дурнушкой. Она ему действительно нравилась. Она погружалась все глубже, глубже, глубже.

Теперь она оказалась в закусочной. Ее мать расхаживала в униформе, улыбалась и подавала кофе. Ее волосы были уложены, и она выглядела счастливой. Остин и Мак разговаривали с ее отцом в баре. Отец откинул голову назад и рассмеялся. Этот смех. Хейли не слышала его почти год. Одна из тех приятных черт его характера, о которых она совсем забыла.

Эрика подошла к ним. «Моя мать улизнула посреди ночи, – сказала она. – Она не должна была стареть с продавцом подержанных автомобилей».

Тиффани стояла рядом с ней: «Я не могу вечно оставаться с одним и тем же парнем. Я хочу уехать из этого захудалого городка. Я хочу... я хочу... Хейли, ты скучаешь по мне?»

На этот раз голос звучал громче. Бекки.

– Хейли! Просыпаться. Эрика здесь!

Хейли в последний раз попыталась удержать сон, но калейдоскоп быстро растаял, когда кто-то громко протопал в комнату. Хейли открыла один глаз.

Бекки стояла рядом с кроватью и смотрела на нее. Эрика стояла в дверях с озабоченным видом.

– Ты в порядке? – спросила Эрика. – Похоже, мы перестарались, да?

– Я думала, у тебя сегодня смена? – прошептала Хейли. Ей показалось, что кто-то действительно сильный раздавил ей голову. Во рту у нее был отвратительный привкус.

– Эм, так и есть, – подтвердила Эрика. – Уже пять часов.

***

Два часа спустя небо приобрело глубокий голубой оттенок, цвет сумерек. Хейли смотрела на протоку с чашкой чая в руках. Она полезла в карман, затем уронила аспирин на язык, все еще ощущая привкус вчерашних сигарет.

В соседнем доме Смиты разогревали гриль, что любил делать ее отец, когда был жив. Миссис Смит заметила ее на крыльце и помахала со своего места перед грилем. Хейли помахала в ответ и закрыла глаза. В голове у нее стучало. Она больше никогда не будет курить, сказала она себе. Или выпивать. По крайней мере, не так сильно. У нее начали случаться провалы в памяти, когда она пила. Многое забывалось. Эрика права. Она теряла себя. Она всегда была ответственной, и это то, чем она гордилась. Мак тоже прав. Заглушение боли не заставит ее исчезнуть. Это только затягивало дело. Она уже бежала от проблем достаточно долго.

Хейли поставила чашку на стол рядом с собой и начала раскачиваться. Ей нужно что-то изменить в своей жизни, независимо от того, поправится ее мать или нет. В первую очередь ей самой. Она не могла просто ждать, пока это сделают другие.

Услышав крики, Хейли распахнула глаза. Бекки и Сикрест бежали через двор миссис Смит. Мистер Смит, который устроился перед грилем, теперь пристально смотрел на двух девочек, когда они проскочили внутрь.

Бекки выкрикивала имя Хейли. Это казалось настолько нехарактерным для этих двоих – бегать, когда они обычно просто сидели рядом, пытаясь выглядеть круто друг для друга.

В двух ярдах от нее Бекки начала что-то говорить, но, казалось, не могла произнести ни слова. Сикрест бежал так же быстро, сразу за Бекки, ее темные волосы рассыпались по плечам.

Девушки подошли к навесу для машины.

– Ты слышала? – спросила Бекки, стоя перед Хейли, запыхавшись.

– Слышала, что? – уточнила Хейли.

– О, Господи, значит не слышала, – проговорила Бекки.

Сикрест остановилась и выпустила воздух из легких. Ее щеки были красными, как свекла.

Когда Хейли услышала, как ее сестра, наконец, выплюнула эти слова, слезы навернулись у нее из глаз.

– Этот парень, Чарльз... – повторила Бекки, словно ошеломленная собственными словами. —... покончил с собой.

Глава 54

Утро в день похорон Чарльза было дождливым и серым. Пока Хейли и Эрика брели к пыльному зеленому навесу, возвышавшемуся над гробом, где сейчас лежал Чарльз, Бекки и Сикрест молча следовали за ними.

Воздух был душным, и дуб, нависавший над их участком кладбища, казалось, впитывал в себя тот немногий солнечный свет, который Бог дал им для похорон Чарльза.

Пот бисеринками выступил на лбу Хейли, и ее мысли понеслись вскачь. Она подумала о его последнем визите. Он так беспокоился о своей матери.

Он еще просил Хейли поверить ему. Она сказала, что верит, но так ли это на самом деле? Что еще более важно, поверил ли он ей?

Ее затошнило от осознания того, что Чарльза вот-вот опустят в землю. Она представила, как его бедная мать находит его на заднем дворе, безжизненного, повешенного на ореховом дереве. Какой ужасный способ уйти... и быть обнаруженным.

Она погладила кулон на шее. Может быть, в этом есть и ее вина. Если бы только она усерднее старалась понять то, что он пытался ей сказать. Поверить, что он не имеет никакого отношения к исчезновению Тиффани. Потому что он этого не делал, разве нет?

Хейли вздохнула, до сих пор не совсем уверенная.

Они с Эрикой молча стояли, пока четверо высоких чернокожих парней снимали гроб с катафалка и шли к месту последнего упокоения Чарльза. Хейли подумала о своем отце, лежащем всего в нескольких футах от нее. Подумал о Чарльзе, лежащем слишком неподвижно в своем собственном гробу.

Где-то вдалеке залаяла собака.

Мать Чарльза и младший брат направились к могиле, держась за руки. Толпа была небольшой, но Хейли задавалась вопросом, почему большинство людей, которые пришли, вообще были там. Три чернокожие женщины и четверо мужчин, без сомнения, члены семьи, стояли рядом с миссис Джонсон и Джошуа. Одна из них, пожилая женщина, что-то шептала им всем. Закончив, она обняла каждого по очереди.

В нескольких футах позади них стоял отец Джойс, пожилой мужчина, который болел с тех пор, как Хейли себя помнила. Затем были шериф Хиберт, Ким Териот и горстка горожан – некоторых она узнала по работе в закусочной, а некоторых не узнала. Они с любопытством наблюдали за происходящим. «Лицемеры», —подумала она, глядя на них. Большинство горожан пришли туда из любопытства, из-за истории с Тиффани, а не из-за своих чувств к Чарльзу. Они находились там по неправильным причинам, и она была уверена, что миссис Джонсон знала об этом. Хейли хотелось закричать на них. Сказать им, чтобы они оставили семью Чарльза в покое.

Кто-то появился у входа в лес. Детектив Гитро. На нем был черный костюм и солнцезащитные очки с зеркальными линзами. Он направился к небольшой толпе, на его лице застыло стоическое выражение.

Хейли подошла ближе к семье. Она хотела выразить соболезнования матери Чарльза. В церкви она не смогла этого сделать. Но когда маленький мальчик начал говорить, она остановилась как вкопанная.

– Куда отправится Чарли, мама? – спросил маленький мальчик высоким голосом.

Женщина подняла голову.

– В землю, Джошуа.

У маленького мальчика отвисла челюсть.

– Почему?

– Я объясняла тебе это, детка.

Маленькое личико Джошуа сморщилось.

– Когда он вернется, чтобы жить с нами?

Миссис Джонсон взяла его маленькую ручку, и они вдвоем подошли ближе к гробу.

– Он не вернется, милый.

– Но разве он не боится?

Когда она не ответила, он прижал ладонь к глазам и тихо всхлипнул.

Хейли отступила назад, чтобы дать им возможность побыть наедине, и вспомнила сцену на похоронах своего отца и то, как ее мать бросилась на гроб.

«Нет, Дэвид! – кричала она. Нет! Пожалуйста, не оставляй нас, Дэвид!» – Она повернулась к своим перепуганным дочерям. – «Этого не может быть, девочки, – воскликнула она. – С вашим папой все в порядке. Произошла ошибка». Она плакала, когда ее уводили. «Я должна была сказать ему, чтобы он оставался в машине, —воскликнула она. Я должна была предупредить его раньше!»

Хейли моргнула, и по ее щекам потекли крупные слезы.

За ее спиной раздался знакомый голос.

– Хейли.

Она повернулась, озадаченная, увидев Мака.

– На I-10 произошла авария с четырьмя автомобилями, из-за которой меня вызвали. Мне жаль, что я пропустил службу.