Текст книги "Печать султана"

Автор книги: Дженни Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Глава сорок шестая
СТО КОСИЧЕК

Я хотела должным образом и в хорошей обстановке отпраздновать получение Мэри наследства и начало ее новой жизни. Виолетта настояла на том, чтобы поехать вместе с нами. Она приготовила какое-то особое угощение. Мы прибыли к морской хамам и отпустили кучера, велев ему приехать за нами через три часа. К тому времени край неба побагровел. Однако внутри стен бани небо над нами было безоблачное и голубое. Виолетта постелила скатерть, установила жаровню и вынула медные кастрюльки с долмой, печеньем, сыром, фруктами и различными закусками. Мы устроили настоящий пир. Я сняла ферадж, демонстрируя новое шелковое платье абрикосового цвета под полосатой блузкой цвета имбиря. Мою грудь прикрывала полупрозрачная газовая ткань. Волосы были заплетены сотней косичек, украшенных бриллиантами и жемчугом.

Мэри сняла туфли и болтала над водоемом стройными белыми ножками. В воде она становилась скользкой, как угорь. Подобно большинству женщин, плавать она не умела, однако в морской хамам было неглубоко. Помню, она пугалась, когда я ныряла под воду. Я заплывала под помост и неожиданно выныривала, поднимая вихрь брызг, прямо за ее спиной. Мэри визжала от страха. Стены бани надежно защищали нас от ветра. Залив здесь вел себя довольно смирно и нежно набегал на прибрежный песок. Вода была кристально чистая.

Интересно, приходил ли кто-нибудь сюда после того, как мы покинули хамам в прошлом году? Зимняя сырость подпортила некоторые доски помоста. Я заметила новые пятна на матрасах, которые Мэри позаимствовала для нашего первого визита сюда. Да кто угодно мог проникнуть в баню. Например, мальчишки, чувствующие себя здесь хозяевами в отсутствие взрослых. Как только мы постелили стеганое одеяло, вернулись ощущения прошлого.

– Зачем ты взяла с собой служанку? – шепотом спросила меня подруга, глядя на Виолетту, сидящую у жаровни.

– Она приготовит обед. Разве плохо, когда тебя обслуживают? – Я вызывающе посмотрела на Мэри, а она не могла понять, шучу я или нет.

– Да вообще-то неплохо.

– Виолетта настаивала на поездке с нами, и я не могла ей отказать. У нее такая неустроенная жизнь. Но теперь мой дядя нашел ей мужа – так что прощай одиночество.

Мэри ждала продолжения рассказа, однако его не последовало.

Я знала, что подруга не любит раздеваться в присутствии посторонних и не пойдет купаться. В любом случае вода была слишком холодной.

– Давай просто поболтаем. – Я поднесла одеяло к самому краю водоема и легла, запрокинув вверх голову. Мэри подошла и села возле меня. – Ложись, Мэри. Смотри, какие на небе звезды.

Она легла, опираясь на локти, и прикрыла юбкой свои ноги. На ней была простая белая блузка. Копна волос светилась в темноте, словно золотой слиток.

Чувствуя под собой нежный шелк одеяла, мы всматривались в ночной квадрат неба над нашими головами, ограниченный стенами хамам.

– Звездное небо похоже на твои волосы, украшенные бриллиантами, Янан.

Я взяла ее за руку.

Глава сорок седьмая
ВИЛЛА В КАРАБИИ

Полная луна заливает светом Босфор и рельефно выделяет деревья, мимо которых мчится фаэтон.

– Если что-то случится с Сибил, – говорит Камиль, – вина падет на Зухру-ханум, так как приглашение написано от ее имени. Умно придумано. Интересно, почему именно Зухра? Она совершенно безобидный человек.

– Кто-то ее все-таки не любит.

Спустя некоторое время судья продолжает:

– Сибил полагает, что Перихан сердится на Зухру-ханум, считая ее своей соперницей. Перихан хотела выйти замуж за принца Зийю, но тот выбрал Зухру-ханум. Теперь Перихан несчастлива в браке.

Берни подстегивает лошадей.

– Вот и мотив для мести. А что тебе известно об Асме-султан?

– Довольно грозная, но безобидная дама, судя по словам Сибил.

Лицо Берни искажает гримаса.

– Никакие ароматы Аравии не отобьют запаха у этой маленькой ручки.

– Прошу прощения?

– Шекспир, «Макбет».

– На вилле может оказаться Перихан-ханум, а не ее мать, – предупреждает Камиль.

– Что ж, посмотрим, кто нам противостоит. Почтенная матрона или ее дочь. А вдруг там собрался целый гарем? – Он нервно смеется и поворачивает обветренное лицо к другу: – Думаешь, мы справимся?

Камиль абсолютно серьезен.

– Не знаю, кто там находится. Возможно, туда прибыл сам великий визирь. – И заключает решительно: – Но я готов к схватке.

Берни ухмыляется:

– Охотно верю. – Он поглаживает кобуру. – Рад, что мы едем вместе, приятель.

К тому времени как Камиль и Берни подъезжают к повороту, ведущему к деревне, луна приобретает форму небольшого пятнистого белого диска.

– Мне кажется, вилла Асмы-султан находится немного севернее. – Камиль носовым платком вытирает пыль с лица. Фаэтон замедляет ход на перекрестке.

– Вперед! – понукает коней Берни.

Дорога вновь резко поднимается вверх, и лошади с трудом тянут экипаж. Высокие сосны и кипарисы загораживают вид на Босфор, но вскоре начинается просека, и они вновь видят молочные воды пролива. Фаэтон набирает скорость. Через некоторое время они опять мчатся вниз. Камиль различает в отдалении силуэт огромного дома.

– Наверное, это и есть вилла, – говорит Берни. – Странно. Света не видно.

– Похоже, ставни закрыты.

Фаэтон останавливается у железных ворот.

– Здесь должен быть ночной сторож, – замечает Камиль, спрыгивая на землю. – Надеюсь, он не спит.

Он заглядывает за ворота и видит, что караульное помещение пусто. Берни подходит к нему.

Они смотрят на темный дом.

– Никого нет. Кажется, мы ошиблись и приехали не туда.

– Но все сходится с описаниями.

– Есть ли у Асмы-султан еще одна вилла? Она ведь дочь падишаха. Денег у нее куры не клюют.

– Не исключено. Сибил-ханум могли пригласить в летний дом Перихан-ханум или к самому великому визирю. У каждого из них есть собственные конаки, то бишь усадьбы.

– Ты знаешь, где они находятся? Надо все проверить по очереди.

– Я не знаю. – Камиль напрягается. – Придется отправиться в деревню и спросить главу.

– Что ж, тогда вперед. – Берни пристально глядит на Камиля, а тот всматривается в темный дом. – В чем дело?

Камиль вздрагивает и поворачивается:

– Не знаю. Кажется, у вас есть пословица. «Ворона прошла по моей могиле».

– Никогда не слышал, приятель.

– Знаешь, греческое название этой деревни Фармакеус. – Он представляет себе тело отца, которое в это самое время омывают в мечети, готовя к завтрашнему погребению.

– Фармакеус. То есть лекарь.

– Отравитель. Говорят, когда-то Медея обронила здесь свой яд.

– Жуткое местечко. Давай покинем его. – Он залезает в фаэтон.

Держа в руках поводья, Берни обращается к судье:

– Ты же не думаешь, что Сибил действительно поехала к Зухре-ханум?

– Зачем тогда она упоминала другое место в своем письме?

Берни качает головой:

– Может быть, рисовалась перед сестрой. Они всегда соперничали. Мейтлин сопутствовала удача. – Он щелкает поводьями, и фаэтон трогается с места. – Сибил любит фантазировать. Она слишком задержалась в Турции, приглядывая за моим дядей. И выдумала свой собственный Восток.

Глава сорок восьмая
СЕТЬ

Луна появилась в нашем квадрате неба. Мэри повернулась ко мне:

– Спасибо тебе. Ты настоящая подруга. Я бы не выжила здесь, если бы не ты. – Она прильнула ко мне и поцеловала в губы.

Я сжала ее руку. Она лежала, запрокинув голову. Луна светила ей прямо в глаза. Я слышала, как закипает чайник.

Спустя некоторое время она прошептала:

– Помнишь миндаль в сахаре?

Я не помнила.

– Конечно, дорогая.

– А как мы ловили здесь рыбу?

– Ты ловила ее руками.

– Она устала и ослабла. Кто знает, как долго рыба пыталась освободиться.

– Жестоко держать сеть в водоеме.

– Если только кто-то боится, что женщины уплывут отсюда, – смеется она своей остроте.

– Я думаю, сеть ограждает дам от мужских глаз.

– Мужчины все равно найдут способ проникнуть сюда, – уверенно заявляет Мэри.

Я опираюсь на локти и смотрю на нее. У нее посветлели волосы. Я глажу их рукой.

– Когда мы вместе, нам не грозит никакая опасность, – заверяю я подругу.

Она пристально смотрит на меня. Голубые глаза прямо передо мной.

– Ты поедешь в Англию? – спрашивает она.

Я утвердительно киваю. Наши головы почти соприкасаются, мы обе смотрим в небо. Луна стала маленьким диском золотистого цвета. Где-то поблизости лает дикая собака.

Виолетта ставит рядом с Мэри стакан чая, подает еще один мне и исчезает в темноте. Я вижу только горящие угли в жаровне под дымящимся чайником.

Глава сорок девятая
ПЛАВАЮЩАЯ СЦЕНА

Дрожа от холода, Сибил сидит на помосте с лампой в руках. Измятая одежда в спешке наброшена на мокрое тело. Она охрипла от крика. Глаза неустанно обследуют стены.

Сибил переводит взгляд на евнуха. Он сидит с закрытыми глазами подальше от освещенного места. «Что за жизнь у евнухов? – думает Сибил. – Говорят, они очень сильные, однако у этого человека узкие плечи, а на лице маска скорби. Большие руки сложены на коленях».

– Ариф-ага, – обращается она, полагая, что он отзовется на свое имя.

Евнух молчит, однако Сибил видит, как он моргнул.

– Скажите что-нибудь, пожалуйста. Вы должны понимать мой турецкий. Вы говорите по-английски? – И раздраженно добавляет: – Послушайте, нам надо выбраться отсюда. Парле ву франсе?

Заговорив по-французски, она тотчас вспоминает свой визит к Зухре-ханум. Рассказ женщины о своей жизни показался ей ужасным и вместе с тем фантастическим. Создавалось впечатление, будто она героиня восточной оперы. Сибил с горечью думает о том, что сама теперь стала трагедийной актрисой. Евнух и англичанка отрезаны от всего мира на плавающей сцене. Ее разбирает смех. В глазах евнуха появляется удивление.

«Я истеричка», – размышляет девушка и усилием воли заставляет себя прекратить смех. Во взгляде евнуха ей чудится недоброжелательность, что сразу же настораживает ее. Она перемещается поближе к лодке.

Вдруг Сибил вспоминает, где слышала имя Арифа-аги.

– Это вы рассказали полиции об англичанке Ханне Симмонс, за которой приезжала карета?

Евнух сидит в темноте, однако Сибил кажется, что его лицо исказила гримаса.

Ответа не следует, и Сибил бормочет:

– Убийцу так и не нашли.

Она с подозрением всматривается в евнуха, которого уже почти не видно в сгущающейся мгле. Ей приходит в голову, что Мэри служила у Перихан, и Ариф-ага, возможно, встречался с ней. Интересно, где живут евнухи, ушедшие на пенсию?

– Недавно убили еще одну молодую англичанку, Мэри Диксон. Вы знали ее?

Евнух по-прежнему хранит молчание. Сибил заставляет себя встать и подойти к нему, протянув руки вперед в знак примирения.

– Послушайте, Ариф-ага, мне все равно, что там случилось. Я хочу выбраться отсюда. Мы должны помочь друг другу, иначе просто сгнием здесь. – Она с трудом подбирает турецкие слова. – Никто не найдет нас. Мы умрем от голода.

Подойдя к евнуху на расстояние вытянутой руки, она останавливается.

– Если вы опасаетесь, что возникнут проблемы, то я помогу вам. Мы выберемся отсюда, я отведу вас к судье района Бейоглы, и вы ему все расскажете. Полицейские отблагодарят вас. Обещаю, они не причинят вам никакого вреда. – Сибил понимает, что ведет себя двулично, давая обещание, которое не в состоянии выполнить. Однако она нуждается в сотрудничестве Арифа-аги. Девушка с волнением прикидывает, что представляет собой главную опасность – евнух или подземелье.

Она решает поговорить, чтобы привлечь его внимание и самой отвлечься от тревожных мыслей.

– Вы давно служите у Асмы-султан?

Внезапно, издав неестественный пронзительный вопль, евнух, подобно крабу, устремляется ползком в дальний конец помоста.

– Понимаю, почему вы боитесь ее. – Она смотрит вверх на потемневшее небо. Немного воодушевившись, приближается почти вплотную к евнуху и говорит: – У меня возникла идея. Мне кажется, я сумею защитить вас от Асмы-султан. Я подруга ее дочери и знаю многих влиятельных людей. Я позабочусь о том, чтобы кто-то заступился за вас. – Сибил улыбается и разводит руки: – Я скажу, что вы спасли мне жизнь.

Евнух неожиданно резко вскакивает на ноги и бросается на Сибил. Его рот широко открыт, но он издает лишь приглушенные звуки. Она пытается убрать руки, тянущиеся к ее шее. Лампа освещает лица борющихся людей. В розовой пещере рта евнуха виден свежий шрам. Ему отрезали язык.

Лампа падает в воду. Сибил кричит в полной темноте.

Глава пятидесятая
ЕДВА СЛЫШНЫЙ ЗВУК

Мэри вновь посмотрела на меня. Ее глаза почернели, словно угли. Она моргнула и обвела взглядом помост.

– Совсем темно. Ничего не видно. – Она с трудом уселась, а потом встала на ноги. – Хочу поехать домой. Мне что-то нехорошо.

Я тоже встала и взяла ее за локоть:

– В чем дело? – Я пристально смотрела на нее.

– Не знаю. Ничего не вижу. – Она сбросила мою руку.

– Ты простыла. Выпей чаю. – Я подала знак Виолетте, чтобы она наполнила стаканы.

– Рука не двигается. – В голосе Мэри появились истерические нотки.

Пошатываясь, она удалялась от меня. Опрокинула ногой стоящий на полу стакан. Лунный свет упал на кафтан Виолетты.

– Виолетта, помоги мне. Мэри-ханум заболела. – Я вдруг осознала, что карета приедет за нами только через час, а до деревни отсюда полтора часа ходу.

Я услышала всплеск за спиной и обернулась. Мэри исчезла. Я бегом бросилась к водоему, опустилась на колени у самого края помоста и заглянула вниз. Похожая на вулканическое стекло вода отражала неверный свет луны.

– Принеси лампу! – закричала я, а сама стала спускаться в воду. Лампа осветила поверхность заводи, однако Мэри там не было. Я с трудом передвигалась, мешала одежда. Мои руки шарили под водой. – Я найду ее.

Потом я взглянула вверх. Изящная фигура Виолетты отбрасывала темную тень на стену. Она бесшумно скользнула в воду.

Глава пятьдесят первая
ВАЗА ДИНАСТИИ МИН

Берни натягивает поводья.

– Почему ты остановился?

– Мне показалось, я что-то услышал.

В ночи раздаются крики животных, внезапные птичьи трели, рыба плещется в воде рядом с дорогой. В лесу ухает филин.

– Вот опять, – шепчет Берни. Слышится странный приглушенный крик.

– Наверное, он доносится с виллы Асмы-султан, – говорит Камиль. – Других домов поблизости нет.

Берни разворачивает фаэтон, бьет лошадей кнутом, и они с грохотом несутся вниз по дороге. Останавливаются у ворот. Берни и Камиль спрыгивают на землю.

– Давай зажжем лампы. Здесь такая темень.

– Ворота закрыты. – Камиль взбирается на падуб, покрывающий стену, будто зеленая мантия. Появляется за железными воротами и открывает их.

По подъездной дорожке они быстро приближаются к дому. Камиль распахивает незапертую парадную дверь. Освещая путь лампами, они пересекают прихожую, идут коридором, ведущим в огромную залу. В свете ламп видны лишь отдельные участки паркетного пола да основания мраморных колонн.

– Должно быть, мы находимся в приемной, – замечает Камиль.

Лампа Берни удаляется и вскоре пропадает в темноте. Камиль слышит треск бьющейся глиняной посуды. Внезапно на стенах начинают плясать отраженные огни. Берни включил висячую газовую лампу.

– О Дева Мария! – Берни смотрит на разбитый предмет, осколки которого валяются на полу.

– Что это такое?

– Ваза времен династии Мин. Я никогда не видел такой большой. Она бесценна.

Они осматриваются по сторонам. Зал увешан зеркалами в золоченых рамах, которые многократно усиливают освещение. Гирлянды канделябров из цветного стекла подвешены к потолку.

Они умолкают и прислушиваются.

– Ничего не слышно, – наконец говорит Берни.

– Она должна быть где-то здесь. Надо вести себя очень тихо, тут могут оказаться другие обитатели. Необходимо застать их врасплох.

– Да черт с ними, – протестует Берни и кричит: – Сибил!

Глава пятьдесят вторая
ГЛАЗ ВОДОЕМА

Я находилась по пояс в воде, рвавшей на мне одежду, когда у моих ног появилась голова Виолетты.

– Где она? – крикнула я. – Почему ты не можешь найти ее?

Виолетта оперлась о помост крепкими руками и вылезла из воды.

– Она застряла в сети.

– Да хранит нас Аллах! Разве нельзя вытащить ее оттуда? – Я вскарабкалась наверх, чтобы снять раздувшиеся пузырем штаны, которые не давали мне погрузиться в воду и вести поиски вместе со служанкой.

Она бросилась к сваленной грудой одежде и вернулась с коротким ножом. Затем опять погрузилась в темную воду.

Я все сняла с себя, задержала дыхание и нырнула следом. Мои руки рылись в темноте, словно крабы. Пригоршни песка. Под дощатый пол не заглядывала луна. Скользкая веревка царапала руки. Я крепко ухватилась за нее и, прикасаясь ногой к сети, поползла вперед. Когда становилось нечем дышать, я всплывала на поверхность. Нога запуталась в веревках, я пыталась освободить ее. Внезапно меня схватили крепкие руки и вытащили из сети.

– Вылезай из воды и наблюдай сверху, – потребовала Виолетта, подталкивая меня к ступеням. Когда же я попробовала вновь войти в воду, она предостерегла меня: – Если она умрет, вина ляжет на тебя. Я не могу одновременно заботиться о вас обеих. Ты принесешь больше пользы на помосте. Поспеши.

Вся дрожа, я поднялась наверх. Съежившись, села у края водоема и стала наблюдать, не появится ли Мэри на поверхности воды. Виолетта надолго скрылась из глаз, и я уже начала беспокоиться, не затянуло ли ее в сеть. Раскачивалась взад и вперед абсолютно голая в свете лампы. Просто не знала, что же делать. Зубы стучали, а я энергично молилась. Наконец появилась Виолетта.

– Она умерла. Нет смысла поднимать ее тело.

Я бросилась к воде:

– Она, наверное, еще жива.

Служанка преградила мне путь:

– Я ее видела. Слишком поздно. Она запуталась в сети, и мне не удалось освободить ее.

– Да хранит нас Аллах! – крикнула я, пытаясь оттолкнуть служанку.

Я уже видела мертвых, однако теперь мне предстояло встретиться с гибелью очень близкого человека. Виолетта обняла меня за талию, прижала к доскам и отпустила, когда я полностью обессилела от борьбы.

– Что же делать?

Я опустилась на колени у края заводи. Слезы застилали мне свет лампы. Виолетта оставалась в темноте, однако я ощущала на себе ее пристальный взгляд.

– Надо постараться, чтобы тело унесло течением, – сказала она как ни в чем не бывало, будто хотела избавиться от остатков еды на кухне. – Никто не узнает, где она умерла и при каких обстоятельствах. Утром Мэри уже будет резвиться вместе с дельфинами в Мраморном море. Осталось только отнести ее подальше, где течение сильнее.

Резвиться… Я не знала, ужасаться ли мне ветрености служанки или искать утешения в образе златовласой Мэри, восседающей на дельфине, подобно греческой богине.

– Необходимо вызвать полицию, – пробормотала я. – Дядя Исмаил знает, что нужно делать в подобных случаях.

– И что мы скажем? Три женщины проводили ночь в морской хамам, и одна из них погибла? Как мы объясним ее смерть? Во всем обвинят тебя.

Я посмотрела на Виолетту снизу вверх:

– Почему? Произошел несчастный случай.

– Обвиняют всегда слабейшего. Треснувший сосуд раскалывается в первую очередь. – Свет лампы искажал черты ее лица.

Я продолжала раскачиваться, не отрывая взгляда от черной воды.

Виолетта вновь нырнула. Через некоторое время она положила на помост туфли, а затем юбку, рубашку, нижнее белье. Я присела на корточки возле жалкой кучки.

– Тело в одежде не утонет, – объяснила она, вылезая из воды. – Не удалось снять драгоценности. Попробую еще раз.

Золотой плетеный браслет из Бедестана, где мы впервые повстречались. Серебряный кулон, который я, по-детски жадничая, сняла с шеи Ханны Симмонс и годы спустя подарила Мэри, обожавшей османские драгоценности. Ожерелье утонувшей женщины носила другая, которую постигла схожая участь.

Ужаснувшись, я удержала Виолетту:

– Не надо.

Она стала спокойно и терпеливо объяснять, будто ребенку:

– Перед баней есть площадка. Если я нырну оттуда, то смогу вытащить ее. Неподалеку отсюда проходит сильное течение. Оставайся пока здесь. – И она исчезла в темном коридоре. Залаяла собака, потом все стихло.

Я сидела на мокром шелковом одеяле, почерневшем от морской воды, и смотрела на одежду подруги, с которой собиралась связать дальнейшую жизнь. Вещи лежали передо мной, словно останки неведомого морского существа. Я поднесла к ним лампу. Черный глаз водоема недобро смотрел на меня. В тишине раздался всплеск. Тонкая линия двигалась по воде.

Глава пятьдесят третья
ХАОС НА КОВРЕ ЖИЗНИ

Они осторожно передвигаются по богато обставленным комнатам, прислушиваясь, не отзовется ли кто на их крики.

Берни смотрит по сторонам – на китайские вазы вышиной в человеческий рост, на шкафчики с фарфоровой посудой, позолоченные ширмы, статуи, стенные украшения, гардины.

– Человек, собиравший такое добро, просто бредил Китаем. Это же все китайский антиквариат, причем абсолютно необычный.

– Асма-султан?

– Похоже на то.

Берни останавливается у полки, на которой лежат ряды свитков. Он разворачивает один из них и подносит к лампе. Потом зовет Камиля.

– Взгляни на рукопись. Кто-то здесь читает по-китайски.

– Асма-султан – ваш человек во дворце? – недоверчиво спрашивает Камиль.

– Скорее всего так оно и есть. – Берни удивленно качает головой: – Только зачем ей понадобилось свергать Абдул-Хамида? Ведь ее муж – великий визирь.

– Может быть, она несчастлива в браке.

– Ну, в таком случае половина всех женщин в мире имеют повод для мести, однако они же не плетут заговоры и не сотрудничают с иностранными разведками ради свержения работодателей своих мужей. Кроме того, она рискует собственным благосостоянием.

– Не совсем так. Будучи дочерью султана, она владеет огромным богатством.

– Но ее отца сместили, а потом довели до самоубийства. Полагаю, она могла затаить злобу на его недругов.

Они переходят из одной комнаты в другую, время от времени окликая Сибил по имени.

Камиль выходит из спальной, одной среди многих, расположенных вдоль коридора.

– Огромный дом, но, кажется, совершенно пустой. Возможно, он принадлежал матери Асмы-султан. Ей пришлось переехать в Старый дворец после смерти мужа.

– Так, может, мать жаждет мести. Она затаила злобу на тех, кто прогнал ее из дворца после смещения мужа. Вот тебе и объяснение, как китайское стихотворение оказалось в кулоне. Ее мать еще жива?

– Не знаю.

Берни идет с лампой по комнате и вновь зовет Сибил.

– Необходимо найти ее. Не убила ли Асма-султан Ханну? Когда тайная полиция что-то пронюхала, она могла устранить любого, кто вывел бы агентов на ее след. Возможно, эта женщина считает, что Сибил располагает опасными для нее сведениями. – Он подносит лампу к лицу судьи. – Ты должен арестовать ее.

– Арестовать придворную даму? – Он не смотрит в глаза Берни. – Нет, мой друг, не имею права, – медленно говорит Камиль, защищая глаза от света рукой.

Судья вспоминает уклончивость Ферат-бея, которую он счел за некомпетентность. Возможно, старый начальник полиции обладал большим мужеством, чем он, Камиль, который в угоду юрисдикции идет против совести. Он опускает руку в карман и нащупывает четки. Однако они не приносят успокоения.

– В любом случае я рискую потерять работу. Мой начальник, Низам-эфенди, с радостью обвинит меня в казни Хамзы без суда и следствия.

– Надо благодарить нашего друга Мишеля. – Берни искоса смотрит на угрюмое лицо товарища. – Ставлю последний доллар на то, что за всеми убийствами стоит тайная полиция, а не Асма-султан. Возможно, агенты хотели выведать у девушек имя человека, с которым они контактировали во дворце. Беда в том, что гувернантки ничего не знали. Интересно, кто же донес на них?

Под его ботинками слышится скрежет стекла.

– Очень странно. – Берни подносит лампу к разбитому предмету, валяющемуся на полу. – Какая-то посторонняя вещица. – Он трогает ее мыском.

– Что там такое?

– Восковые цветы под стеклом – последнее увлечение английских модниц. Похоже, кто-то уронил. Украшение плохо вписывается в дом, заполненный китайским антиквариатом. Ты так не считаешь?

– Сибил могла принести с собой подарок.

Берни кричит:

– Сибил! – Голос эхом отдается в огромном зале.

– Мы уже осмотрели весь дом. Ее здесь нет.

– Поищем теперь во дворе. – Берни открывает стеклянную дверь. Они выходят в патио.

Камиль жестами объясняет, что следует остановиться и прислушаться. Слышен лишь тихий плеск воды.

– А что там такое? – Берни подходит к краю патио и смотрит за балюстраду. – Вода проходит под домом.

– Обитатели виллы садятся в лодки прямо здесь. – Камиль всматривается в темноту. – Внизу находится что-то вроде причала.

Раздаются шаги, друзья резко поворачиваются на звук и хватаются за оружие.

Из дома выходит посольский кучер Сами с лампой в руках.

– Рад встрече, Сами, – приветствует его Берни. – Хорошо, что ты нашел нас. Другие идут за тобой?

– Да, эфенди. Они скоро будут здесь. Я приехал раньше.

Они идут по патио, освещая помещение лампами.

– Смотри, что там. – Камиль подносит лампу к столику, уставленному яствами. – Все свежее. – Он засовывает руку в ботинок и достает длинное тонкое лезвие. – Черт возьми! Клянусь, гостьей здесь была Сибил. Но куда же она пропала? – Он кричит: – Сибил!

– Помогите! Вытащите меня отсюда! – слышится слабый и искаженный голос девушки. Потом всплеск воды, и снова наступает тишина.

Камиль кричит:

– Сибил, не молчи! Где ты находишься? – Он смотрит на Берни. – Голос доносился оттуда. – Судья показывает на угол патио. – Будь осторожен.

Берни зовет Сибил, однако ответа не слышит. Он вынимает револьвер.

Мужчины медленно продвигаются по плиточному полу к стене в конце дворика. Когда они приближаются, Камиль шепчет:

– Смотрите, это не стена, а резной щит. За ним что-то есть.

Он поднимает лампу и смотрит за щит.

– Да хранит нас Аллах. В полу – дыра. Хорошо, что у нас с собой лампы.

– Она внизу, – говорит Берни и падает на землю. – Какая тут глубина? Боже, если она упала туда…

Камиль и Сами также бросаются на пол, вглядываясь в черный квадрат под ними. Лампы высвечивают мерцающую воду, среди которой находится что-то вроде островка. Он пуст.

– Смотрите!

Все передвигают лампы в указанном Камилем направлении. Внизу видна фигура человека в белом тюрбане, пробирающегося по пояс в воде к чему-то скрытому в темноте. Сами повисает над краем отверстия и опускает вниз лампу. Мечутся тени. Видна Сибил, стоящая с веслом в лодке, которая бьется о стену. К ней неудержимо приближается фигура человека, хотя он явно боится воды.

Сибил пронзительно кричит. Они видят ее лицо с широко открытым ртом.

– Уберите свет! – просит она. – Вытащите меня отсюда!

Она затаилась в кромешной темноте, опасаясь, что любой звук может выдать ее местонахождение.

– Не волнуйся! Мы тебя вытащим! – кричит вниз Берни. – Но нам нужен свет.

Американец прицеливается в евнуха, однако медлит с выстрелом. Сибил слишком близко.

Камиль тянет товарища назад.

– Пуля может срикошетить.

Берни смотрит на воду.

– Прыгать нельзя. Слишком мелко. – Он поворачивается к Сами: – У тебя есть веревка?

– Нет, эфенди. Поискать?

– Сибил, как спуститься к тебе?

– Рычаг! В щите есть рычаг!

Теперь человек в тюрбане почти вплотную приближается к ней. Она прижалась к стене, подняв вверх весло.

– Следи за ней, – приказывает Берни кучеру.

Он и Камиль начинают тщательно обследовать щит.

– Подождите! – кричит Сибил. – Если вы нажмете на рычаг, пол поднимется вверх, а я останусь в капкане. Кажется, евнух не понимает по-английски. Дайте мне знать, когда найдете рычаг, но не прикасайтесь к нему, пока я не скажу.

– Хорошо! – кричит Камиль. – Так мы и сделаем!

– Кажется, нашел. – Берни хватает конец каменного выступа в стене, замаскированного под дерево. Тихонько нажимает на него. Слышится скрежет.

– Еще рано, – доносится до них голос Сибил.

– Мы нашли его! – кричит ей Берни. – Скажи, когда будешь готова.

– Уберите свет, – просит она.

– Ты уверена? – с опаской спрашивает Камиль.

– Делайте то, что я говорю! – орет она. Они видят, как девушка заносит весло над белым тюрбаном. Потом все погружается во тьму. Сами уносит лампу от края отверстия.

Они жадно прислушиваются, однако снизу доносятся лишь звуки плещущейся воды.

– Нажимайте! – гулким эхом звучит команда из глубины колодца.

Берни тянет рычаг, вновь раздается скрежет. До них доносится шум схватки и плеск воды.

Когда островок вновь освещается светом ламп, они видят Сибил, лежащую вниз лицом на помосте в мокрых шароварах и сорочке и по-прежнему сжимающую в руке весло. Как только помост поднимается на уровень плиточного пола, Берни бросается к девушке и переворачивает ее на спину. Ее глаза открыты.

– Ну, кузен, – задыхаясь, говорит она и улыбается, – не вздумай рассказать Мейтлин об этом происшествии.

Камиль смотрит в сторону до тех пор, пока Берни не накидывает на Сибил плащ. Тогда он обнимает ее за плечи.

– Сибил-ханум. – Вот и все, что он может сказать. Его взгляд задерживается на ее полной шее, разделенной пополам двумя складками, как запястье ребенка. Он не смотрит ей в глаза.

Сибил все еще улыбается, но у нее начинается сильный озноб. Укутывая в плащ, Камиль на мгновение заключает Сибил в объятия, а затем передает Берни. Ему известно, что англичане считают двоюродных братьев и сестер близкими родственниками и в отличие от османцев не поощряют браки между ними. Тем не менее он испытывает чувство утраты, когда Берни усаживает девушку в фаэтон и обнимает ее.

Камиль садится на облучок и берет в руки поводья. Он ревнует. И чувствует, что предает отца, позволяя в момент большого горя вселяться в душу таким тривиальным чувствам.

На дороге им попадается навстречу глава Средней деревни, его сыновья и отряд вооруженных жандармов, продвигающихся к вилле Асмы-султан. Камиль останавливается и дает им указания найти Сами, оставленного охранять тайное помещение. А потом вновь погоняет лошадей.

– Со мной там находился Ариф-ага, евнух Асмы-султан, – объясняет Сибил, стуча зубами. – Тот самый, который сообщил полиции о поездках Ханны.

Камиль и Берни обмениваются взглядами.

– Возможно, он и являлся осведомителем.

– Бывший начальник полиции намекнул на то, что Ариф-ага брал взятки. Я счел тогда, что он имеет в виду муниципальную полицию. Мне и в голову не пришло, что он продавал информацию агентам султана. Евнух, знающий слишком много и к тому же чрезмерно болтливый.

– Другими словами – крыса.

Камиль недоуменно смотрит на него, и Берни объясняет:

– Шекспир, «Ромео и Джульетта».

– Дурак он, вот и все, – говорит Сибил.

– Почему он напал на тебя? – спрашивает Берни, растирая ее спину.

Она пожимает плечами:

– Как-то непонятно. В конце концов, мы ведь оказались вместе в затруднительных обстоятельствах. Я обещала защитить его от Асмы-султан, если он спасет мне жизнь. В таком случае он стал бы героем. И именно в тот момент евнух набросился на меня. Бедняга, – шепчет она. – Ему вырезали язык. Он скорее всего страшно напуган.

Глаза Сибил следят за сверкающими полосами воды, то возникающими, то пропадающими внизу под лесистыми холмами, через которые лежит их путь.