Текст книги "Как поцеловать кинозвезду (ЛП)"

Автор книги: Дженни Проктор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 3

Одри

Когда я подъезжаю к дому, на улице уже почти стемнело. Внутри свет горит вовсю, а это может значить только одно: мои младшие сёстры-близняшки, Люси и Саммер, которые снимают подвальное помещение в моём уютном горном бунгало, снова решили провести вечер у меня, а не у себя.

И я даже не удивляюсь. У меня кухня лучше, чем у них, а Люси обожает готовить. Я уже давно перестала спорить. Они всегда делают достаточно еды, чтобы поделиться, а готовить я не люблю – так что ситуация вполне устраивает всех.

Я даже, скрипя сердцем, признаю: с тех пор как они закончили колледж и превратились в настоящих взрослых, ладим мы куда лучше.

Я захожу в дом и глубоко вдыхаю. Ммм. Что-то итальянское.

– Скажи, что ты снова делала домашнюю пасту, – говорю я, бросая сумку в прихожей и стягивая ботинки.

Из-за угла высовывается Саммер.

– Она определённо делала домашнюю пасту. И песто, от которого ты потеряешь голову.

– Да, пожалуйста. А хлеб есть? Мне срочно нужен хлеб.

Я иду за Саммер на кухню.

– Чесночный хлеб с поджаренным маслом, – говорит Люси у плиты, и я едва сдерживаюсь, чтобы не застонать от предвкушения.

– Как охота на белок? – спрашивает она, раскладывая соус по трём тарелкам, выстроенным на столешнице.

Я устраиваюсь за маленьким кухонным столом.

– Успешная… до тех пор, пока Халк не надел на меня наручники за проникновение на частную территорию.

Сёстры застывают как вкопанные, обе оборачиваются ко мне.

– Эм… что? – спрашивает Люси.

Я вытаскиваю кусочек хлеба из корзинки в центре стола.

– Ну, технически, я действительно оказалась на частной земле какого-то знаменитого чувака. Меня поймали. Всё было ужасно глупо, потому что они подумали, что я пытаюсь сфотографировать хозяина. Что за чушь? С чего бы мне это делать? – Я откусываю хлеб. Он такой вкусный, что хочется заплакать от счастья. – Короче, охранник сказал, что отпустит меня, если я отдам карту памяти, но после того как я сняла белку в пятидесяти километрах от её привычной среды, да ни за что. – Я пожимаю плечами и засовываю остатки хлеба в рот. Внезапно понимаю, что не ела весь день, и тянусь за следующим кусочком. – В итоге приехала полиция, меня почти арестовали, но потом выяснилось, что я биолог, всё оказалось недоразумением, и они отпустили меня.

Обе сестры молчат. Я поднимаю глаза, с набитыми щёками, как у бурундука, и смотрю на них по очереди. Они таращатся на меня, будто я заговорила на каком-то древнем диалекте.

– Что? – спрашиваю, жуя второй кусок хлеба.

Люси медленно ставит передо мной тарелку, садится напротив.

– Одри. Какой знаменитый человек?

Я хватаю вилку.

– Понятия не имею. Какой-то Флинт. Я что, должна знать, кто он?

У Саммер отвисает челюсть.

– Ты не знаешь, кто он?

Люси прижимает руки к груди, глаза круглые.

– Подожди-ка… Ты незаконно проникла на территорию Флинта Хоторна? Того самого Флинта Хоторна? Ты его видела? Видела дом?

Я запихиваю в рот вилку пасты и стону. Забудьте слёзы от хлеба – этот песто просто божественен. Люси, наверное, отличная медсестра, и, кажется, ей нравится её работа. Но всё равно – кулинария явно была её настоящим призванием.

– ОДРИ! – почти кричит Саммер, возвращая меня в реальность.

– Я с ним встретилась, – бормочу я между укусами. – И он мне не понравился. Он не разрешил мне вернуться за белками, что особенно бесит, потому что теперь я точно знаю, что они живут у него.

– Значит, это Флинт Хоторн купил участок, где ты проводила исследования, – говорит Саммер с выражением потрясения, как будто только что раскрыла тайну века. Смотрит на Люси: – Мы знали, что он вернулся. Надо было догадаться.

Я делаю большой глоток воды.

– Честно, что в нём такого особенного?

– Боже мой, – вздыхает Саммер, закрывая лицо руками. – Ты встретила Флинта Хоторна и даже не оценила этого!

Люси фыркает.

– Конечно, не оценила. Это же Одри. Чего ты ожидала?

– Ну да, – соглашается Саммер. – Может, я и не думала, что она выиграет в «Угадай звезду по красной дорожке», но речь ведь про Флинта Хоторна. Он – наш современный Том Круз.

– Я знаю Тома Круза, – говорю я, не слишком убедительно. Только не спрашивайте про фильмы. Что-то с самолётами и миссиями, наверное? О! И ещё был фильм, где он играл спортивного агента. Я как-то смотрела его в самолёте. – Но вы всё равно не ответили. Откуда вы вообще узнали, что какой-то актёр переехал в Силвер-Крик?

– Он отсюда, – хором отвечают они.

– Он – Хоторн, – добавляет Люси, особо выделяя фамилию. – Как ферма Стоунбрук. Хоторны.

Я узнаю название фермы Стоунбрук – это коммерческая ферма на другом конце города. Но фамилия мне ничего не говорит.

– Он был на несколько лет старше нас, – говорит Саммер. – Мы с ним не пересекались. Но в городе его обожают.

– Он младше тебя, – уточняет Люси. – Ты, скорее всего, училась с одним из его братьев.

– Вы забываете, что я не училась в старшей школе в Силвер-Крике, – напоминаю я. – И я не помню никого из начальной или средней школы.

Саммер размахивает руками, будто отмахивается от всей беседы:

– Мы не о том говорим. Главное – Флинт Хоторн здесь. Ты с ним встретилась. Ты должна рассказать всё. – Она подаётся вперёд, и Люси делает то же самое.

– Какой он был? – спрашивает Саммер.

– Что на нём было? – подхватывает Люси.

– Что он сказал?

– Он улыбался? У него же культовая улыбка!

– Он такой же сногсшибательный в жизни, как и на экране?

Они близняшки, но я всегда отличаю их даже без той «шпаргалки» – татуировки-бабочки у Люси на затылке. По движениям, по причёскам, по взгляду.

Но бывают редкие моменты, вот как сейчас, когда они настолько похожи, что если бы кто-то поставил передо мной стоп-кадр их лиц, я бы не смогла различить, кто есть кто.

Я нарочно медленно беру ещё один кусок еды, тщательно его пережёвываю, потом снова отпиваю воды.

Они следят за каждым моим движением.

– Учитывая, что я никогда не видела его в кино, – говорю я наконец, – сомневаюсь, что могу объективно судить.

– Но он был сногсшибательный, – произносит Люси с такой уверенностью, будто это факт, а не вопрос.

Я пожимаю плечами.

– Мне очень понравился его дом. Снаружи, по крайней мере.

– Она лицом к лицу с Флинтом Хоторном, а замечает только дом, – сухо комментирует Саммер.

– Да ну тебя, Одри, – говорит Люси. – Ну попробуй? Ради нас? Ты должна была хоть что-то заметить.

Я замираю, держа вилку над тарелкой. Если уж говорить честно, мужчина, с которым я сегодня встретилась, был объективно красив. Подтянутый. Чёткая линия подбородка. Хорошие волосы. Голубые глаза, которые я могу легко представить. Улыбка, способная спровоцировать выброс дофамина.

Я опускаю вилку, чувствуя, как по телу разливается тепло при воспоминании о том, как он посмотрел на меня, когда спросил имя.

Люси ахает.

– О боже. – Она хватает Саммер за руку. – Она краснеет. Одри никогда не краснеет. Что случилось? Что ты нам не рассказываешь?

Я закатываю глаза.

– Ничего не случилось. – Хватаю вилку и засовываю в рот огромную порцию пасты. – Да, он красивый, – говорю я, пожав плечами. – Заметила. Этого вы добиваетесь? На нём была футболка. Джинсы. Руки в грязи, будто он возился в саду. Но выглядел бы он ещё лучше, если бы пустил меня обратно на участок.

– Он работал в саду? – спрашивает Люси мечтательно. – Это так… сексуально.

Я фыркаю и встаю из-за стола.

– Ещё есть? Если нет, начинайте есть, а то я отберу ваши тарелки.

– Есть, – быстро отвечает Люси, заслоняя свою еду. – Никакого отбирания.

Когда я возвращаюсь за стол с добавкой, сёстры уже едят, но глаза у них всё ещё широко раскрыты – явно переваривают не столько еду, сколько события.

Я не понимаю, в чём ажиотаж. Ну, знаменитый он. Это его работа – как для меня биология, а для Саммер – юриспруденция. Почему мы должны относиться к нему по-особенному?

– Кажется, ты не понимаешь, чего мы хотим, – говорит Люси, остановив вилку в воздухе. – Нам нужно по шагам. Каждое его слово. Каждое твоё слово. Всё.

Они не могут говорить всерьёз, но судя по выражению лиц – ещё как могут. Я тяжело выдыхаю.

– Это нелепо.

– Я тебя накормила, – парирует Люси. – Побалуй нас.

– Ладно, только история не особенно захватывающая.

Я быстро рассказываю им, как всё было с Флинтом, включая нашу утреннюю встречу в магазине Feed ’n Seed.

Единственное, что я опускаю, – это то, как он пытался меня рассмешить. Возможно, это глупо, но в глубине души я понимаю: если намекну, что кинозвезда со мной флиртовала, сёстры просто не поверят. Пусть я и обладаю социальными навыками на уровне аллигатора-гребнистого, гордость у меня всё же есть. Лучше уж не испытывать на себе их снисходительный смех.

– Вот и всё, – заканчиваю я. – Мы пожали руки. Он пожелал мне удачи. Попрощался.

– Ты прикоснулась к нему, – мечтательно произносит Саммер. – Ты трогала Флинта Хоторна.

– И что с того? – отвечаю, хотя сама чувствую, как внутри что-то сжимается. – Это не меняет того факта, что теперь он знает, будто я была у него на участке, и будет за мной следить, если я вернусь. – Я откидываюсь на спинку стула. – А я правда нуждаюсь в успехе на работе. Найти доказательства существования этих белок – было бы победой.

Саммер хмурится.

– Ты так и не получила ответа по гранту?

Я пожимаю плечами.

– Пока на рассмотрении, но нутро подсказывает, что они выбрали кого-то другого.

Хотя я официально сотрудник Университета Южной Каролины, мои исследования финансируются грантами, а не самим вузом. Лес принадлежал университет, его завещал один щедрый выпускник, но они не смогли получить официальный статус исследовательского объекта, и спустя три года попыток участок продали.

Флинту Хоторну, судя по всему.

Я не питаю иллюзий, будто белки в округе Полк спасут мой грант. Но это дало бы мне шанс подтвердить результаты, полученные в диссертации. И, возможно, упростило бы поиск нового финансирования, если (когда?) придётся это делать.

– Ты что-нибудь придумаешь, – говорит Люси. – Даже если потеряешь финансирование, сможешь преподавать.

– Какое-то время. Но PhD без исследований – как доктор без пациентов. Университет долго это не потерпит.

Я думаю о своих аспирантах за последние годы. О друзьях из лесной службы. Университет арендовал у них доступ к лаборатории, и они стали для меня опорой. Именно один из рейнджеров первым рассказал мне о белках в округе Полк.

Потеряю финансирование – потеряю и их.

Повисает тишина, но по мечтательным лицам сестёр ясно: думают они совсем не о моей работе, а о Флинте.

– Не могу поверить, что ты до него дотронулась, – вздыхает Люси. – Я бы не пережила.

– Я бы расплакалась, – говорит Саммер. – Настоящими, крупными слезами. Или… обмочилась бы.

Я отодвигаю пустую тарелку и тихонько смеюсь.

– Ничего особенного. Он казался вполне обычным.

– Ха! Обычным, – фыркает Саммер. – Смешно.

– Хотелось бы, чтобы ты была в чём-то другом, – говорит Люси, выпрямляясь. Видимо, мы будем говорить о Флинте до скончания времён. – Или хотя бы немного макияжа.

Я чуть напрягаюсь, но тут же отмахиваюсь и пожимаю плечами.

– Зачем? Какая разница? Я туда не за ним шла. А за белками.

– Но всё равно… Всякое бывает, – говорит Люси. – Он молод, не женат…

Саммер хихикает.

– Представляешь? Флинт Хоторн зовёт на свидание Одри?

Я хмурюсь. Несмотря на все попытки увести разговор в сторону, мы всё равно вернулись к этому.

– Ой, спасибо, конечно.

– Да нет, – говорит Саммер. – Я же не в обиду. Ты красивая, умная, и любой мужчина – даже кинозвезда – был бы счастлив быть с тобой. Но ты же ненавидишь кино. И не особо одеваешься так, чтобы привлекать внимание мужчин.

Я замираю на секунду, ошеломлённая добрым комплиментом. Она считает меня красивой? Но потом сознание догоняет остальное, и я смотрю на свой футболку.

– А что не так с моей одеждой?

– Одри, – говорит Люси с уравновешенной интонацией. – Ты большую часть времени одеваешься так, будто готовишься к партизанской войне. А макияж мы на тебе не видели с…

– С церемонии вручения докторской мантии, – добавляет Саммер без капли пользы.

– Партизанская война? – фыркаю я. – Я одеваюсь, чтобы защититься в лесу. Там куча опасностей: гремучие змеи, комары, Toxicodendron radicans…

– Токсико… что? – переспрашивает Люси.

Я хмурюсь.

– Ядовитый плющ.

– Так и сказала бы: «ядовитый плющ».

– Потому что она – Одри, – говорит Саммер Люси. – У неё мозг так работает.

Но говорит она это не с упрёком – потому что упрёка там и нет. Они знают, как устроен мой мозг. У них больше чувства стиля и социального чутья, чем у меня, но мы выросли в одной умной семье. Их баллы по SAT были такими же высокими.

Наши родители с детства учили нас ценить голову на плечах и пользоваться ею по максимуму.

И Саммер с Люси никогда не станут смеяться над тем, как я думаю.

Тем не менее, их замечания по поводу моего гардероба немного задели. Что глупо. Я же не одеваюсь, чтобы привлекать мужское внимание. Но чувствовать себя безнадёжной и знать, что они считают меня безнадёжной – это две разные вещи.

Саммер наклоняется вперёд, потирая ладони.

– Ладно. Думаю, нам стоит придумать пару дел по участку. Таких, чтобы пришлось ездить в Feed ’n Seed. А потом проводить там каждую субботу, вдруг Флинт снова появится.

Я поднимаюсь и несу свою тарелку к раковине.

– Очень смешно.

– Я не шучу, – говорит Саммер. – Я абсолютно серьёзно. И я предлагаю бесплатную рабочую силу, так что тебе стоит согласиться. Уверена, ты сможешь придумать, что… – она запинается, потому что Саммер проводит на улице не больше времени, чем я в торговом центре. Она блестящий юрист, но её знания по биологии ограничиваются курсом AP в одиннадцатом классе. – Посадить?

– Ты хочешь что-то посадить, да? – я сжимаю губы. – Что именно?

– Цветы, – парирует она.

– Хорошо. Какие?

Она тоже сжимает губы.

– Жёлтые – красивые.

– Согласна, – говорю я. – Но они недостаточно красивые, чтобы оправдать слежку за невинным мужчиной только потому, что у него работа, делающая его знаменитым.

– Ты же его не любишь, – ворчит она. – А теперь защищаешь?

Я облокачиваюсь на раковину, скрестив руки на груди.

– Я защищаю его право не быть атакованным в местных магазинах только потому, что ты видела его в кино. Это не то же самое, что его абсурдное стремление огородить себе 30 гектаров уединения. – Я загружаю тарелку в посудомоечную машину, потом возвращаюсь за остальными.

– Так что ты собираешься делать с белками? – спрашивает Люси. – Ты уверена, что они живут только на его участке?

– Не обязательно. Но пока что это единственное место, где я их видела. Я могу начать спрашивать у соседей, может, кто-то ещё что-то замечал. Но с учётом того, что его участок примыкает к границе округа Хендерсон, а если предположить, что белки пришли оттуда, это выглядит логично.

– Ты попробуешь вернуться? – спрашивает Саммер.

– Я должна, – отвечаю я, чуть слишком резко. Смягчаю интонацию. – Это мой единственный шанс понять, сколько их и начать отслеживать перемещения.

Выражение лица Саммер меняется с мечтательной фанатки на угрюмую, строгую помощницу прокурора. Видимо, слоняться у Feed ’n Seed – это одно, а вот проникновение на частную территорию – совсем другое.

– Одри, у такого человека, как он, куча денег на судебные тяжбы. Он тебя отпустил в этот раз, но кто сказал, что отпустит в следующий? Особенно если университет перестанет тебя поддерживать.

Сказано, как настоящий юрист.

Я поджимаю губы. Логика в её словах есть. Если Флинт Хоторн реально решит подать в суд, университет не станет за меня заступаться. Я, скорее всего, потеряю работу. Хотя… если мне всё равно грозит увольнение – что я теряю?

– За проникновение обычно только штраф. Может, ещё общественные работы, – рассуждаю я. – Не то чтобы я реально попала бы в тюрьму.

– Ещё как могла бы, – говорит Саммер. – Всё зависит от судьи. А с такой стороной, как Флинт Хоторн, ни один судья в Силвер-Крике не проявит снисходительности. Если отпустят тебя, это будет сигналом для других – мол, можно лезть на его участок и не понести наказания.

– Но я же не сталкер, – возражаю я.

– Расскажешь это судье, дорогуша, – парирует Саммер.

Я вздыхаю. Хочется, чтобы этот разговор – да и весь день – скорее закончился. Направляюсь к коридору.

– Пойду в душ.

– Одри, – зовёт Саммер, и я останавливаюсь, облокотившись на дверной косяк.

– Просто будь осторожна, – говорит она. – Ни одна белка не стоит того, чтобы ты потеряла работу.

Какую работу? – думаю я. Но если начну жаловаться сильнее, чем уже жаловалась, одна из них расскажет родителям, и те тут же сорвутся из Флориды, припаркуют трейлер прямо на моей стоянке – мало ли, вдруг я нуждаюсь в их помощи.

Я люблю своих родителей. Правда. Но это не та проблема, которую они – или сёстры – могут решить.

Наконец оставшись одна в ванной, я включаю душ и сажусь на унитаз, опустив крышку, дожидаясь, пока вода нагреется. Включаю любимый классический плейлист, потом клацаю телефоном по колену.

Мне действительно плевать, что Флинт Хоторн – кинозвезда. Я не заботилась об этом, когда встретила его, и сейчас не забочусь. Но мои сёстры разожгли любопытство.

Открываю Google и вбиваю его имя – впервые в жизни ищу кого-то известного.

Ого.

Результатов – море.

Перехожу в раздел «Картинки».

И там… столько красивых фото.

Флинт с обнажённым торсом.

Флинт на пляже.

Флинт рядом с ослепительно красивыми женщинами.

Флинт рядом с несколькими красивыми женщинами.

Флинт верхом на лошади.

Да ну, серьёзно. На лошади?!

Я уже почти закрываю вкладку, когда взгляд цепляется за фото, где он обнимается с тремя мужчинами, похожими на него как две капли воды. Наверняка братья. Кликаю на изображение. Если сёстры правы, один из них учился со мной в начальной школе. И в средней тоже.

Читаю подпись, запоминая имена. Единственное, что мне хоть как-то знакомо – Леннокс Хоторн. Но конкретных воспоминаний не всплывает. Впрочем, неудивительно. Средняя школа не была лёгким временем для такой ботанички, как я. Многие воспоминания я вытеснила специально.

Я встаю и кладу телефон на раковину. Смотрю в зеркало, на своё лицо без макияжа. Провожу рукой по волосам и вытаскиваю веточку, застрявшую чуть выше уха.

Что Флинт на самом деле увидел, когда посмотрел на меня сегодня? Он правда хотел, чтобы я улыбнулась? Или это была просто игра? Он флиртует, потому что может? Потому что привык к тому, что женщины от него без ума?

В голове звучит смешок Люси.

В любом случае она права. Что бы ни привлекло его внимание в магазине, кем бы он ни был в тот момент – я не та женщина, на которую Флинт Хоторн посмотрит дважды.

У меня сжимается грудь.

Я биолог. Посвящаю себя науке, исследованиям, дикой природе и всему живому.

И чаще всего – этого достаточно.

Но иногда что-то напоминает мне: я не только мозг. У меня есть и сердце. И сейчас оно болит – по-новому, странно, тревожно.

Мне нужно немного подумать, чтобы понять, что именно я чувствую.

Я одинока.

И понятия не имею, что с этим делать.

Глава 4

Флинт

Я облокачиваюсь на стойку посреди кухни, скрестив руки на груди. Нейт и Джони сидят по другую сторону острова, а мой пиарщик Саймон и агент Кэндзи, оставшиеся в Лос-Анджелесе, подключены по видеосвязи через планшет Джони, установленный по центру стола.

Группа собралась небольшая и это именно то, как мне нравится. Чем дольше я в этом бизнесе, тем больше убеждаюсь, что меньше людей вокруг – лучше. Пару лет назад мне льстило путешествовать с целым антуражем, зная, что все они здесь ради меня. Но теперь я только рад, когда всё проще.

– А что, если мы придумаем правдоподобную причину, по которой он пропустит премьеру? – предлагает Джони. – Например, семейные обстоятельства?

– Он же главная звезда, – говорит Саймон. – Его присутствие не обсуждается. Разве что кто-то умер, умирает или срочно нуждается в пересадке почки, которую может дать только Флинт, – он должен быть там.

– Я и собираюсь идти, – отвечаю. – Но должен быть способ заранее всё разрулить.

А под этим я имею в виду её.

Клэр Макинси.

Любимица Голливуда. Моя партнёрша по фильму Turning Tides.

И моя бывшая девушка.

Длилось это недолго. Но по тому, как она до сих пор доит эти пару месяцев перед камерами, так и не скажешь.

– Она отточила это до науки, – комментирует Джони. – Удивительно, как ей удаётся говорить ровно столько, чтобы интриговать, но не настолько, чтобы что-то прямо утверждать.

– Кэндзи, тебе удалось надавить на Риту? – упираюсь ладонями в прохладную столешницу, мечтая, чтобы этот разговор закончился. Это та часть моей работы, которую я начинаю искренне ненавидеть.

– Рита – это её менеджер? – уточняет Нейт, потянувшись к сахарному печенью, которое я прихватил из магазина.

Джони кивает и берёт своё. Глазурь на её печенье не совсем застыла, и у моего нарисованного носа три ноздри. Она показывает печенье Нейту, и они оба начинают хихикать.

– Мы говорили на прошлой неделе, – сообщает Кэндзи с деловым тоном, несмотря на цирк в моей кухне. – Сделал вид, будто просто хотел поболтать. Но между делом посоветовал Клэр умерить фантазию. Рита считает, что весь этот шум только подогревает интерес к фильму. Я могу попробовать снова – сделать послание более официальным, но, боюсь, Рита нам не союзник.

Я вздыхаю и провожу рукой по волосам. Может, мне тоже надо печенье.

Сначала Клэр казалась милой. Но и амбициозной до предела – Turning Tides стал для неё первой серьёзной ролью. И очень быстро она начала использовать мою известность, чтобы как можно чаще попадать в центр внимания. На этом наши отношения и закончились.

На данном этапе своей карьеры я хочу уединения вне съёмок. А она – наоборот.

– Ладно, выслушайте меня, – говорит Саймон, и у меня напрягается челюсть. Это не первая наша беседа на тему Клэр, и в прошлый раз Саймон был на стороне Риты.

– В чём вред? – говорил он. – Клэр – именно тот тип звезды, которого Америка обожает. А тебя уже обожают. Если она подогревает интерес к фильму – да пусть хоть сказки рассказывает.

Отчасти я его понимал. Я давно усвоил, что не стоит реагировать на каждую ложь, сказанную про тебя в медиа. Но в этот раз Клэр задевает не только меня. Turning Tides – дебют в режиссуре для Ли Кортес, моей хорошей подруги. На съёмочной площадке она уже выражала беспокойство, что поведение Клэр отвлекает внимание от сути фильма. Тогда мы с Клэр ещё встречались, и я заверил Ли, что всё будет хорошо.

Я хочу, чтобы это оказалось правдой. Но больше всего, чтобы работу Ли оценили по достоинству. А если Клэр продолжит в том же духе, это станет единственной темой всех интервью. Никто не будет говорить о моей актёрской игре. Или о режиссуре Ли. Все будут спрашивать только про новый пост Клэр в Instagram и действительно ли я лечу к ней на Фиджи на следующей неделе.

Ли заслуживает признания. А не шоу, устроенное очередной звёздочкой.

Когда никто не возражает, Саймон прочищает горло и продолжает:

– Как я уже говорил, я на самом деле не спорю с Ритой. Но ты мой клиент, так что я разработал план, который, если всё сделать правильно, заставит Клэр замолчать.

Я поднимаю взгляд на Джони. Ей Саймон не по душе, и я доверяю её интуиции. Но он чертовски хорош в своей работе. Голливуд – это сеть из сотен связей. Кто-то знает кого-то, кто знает того самого парня, у которого жена работает с нужным кастинг-директором. Саймон по уши в этой сети. Я не хочу в нём нуждаться, но выхода нет – я нуждаюсь.

Джони пожимает плечами: мол, послушать не вредно. Я киваю.

– Ладно, выкладывай.

– Фальшивый роман, – говорит Саймон без обиняков. – Пару фото с другой женщиной, которая не будет говорить с прессой, но с которой ты выглядишь как будто по-настоящему счастлив. А потом – вместе с ней на премьеру.

Я тут же качаю головой. Именно от таких голливудских интриг я и сбежал, когда переехал. Джони хмурится, как и я, и уже открывает рот, но Кэндзи опережает её:

– У тебя уже кто-то на примете?

Кэндзи на шаг впереди – разумеется, у Саймона кто-то есть. Он же пиарщик с кучей клиентов. Если можно всё провернуть так, чтобы выгода была двойной – он это сделает.

– Я не собираюсь никого изображать, – говорю я, не давая ему назвать имён или вдаваться в подробности. – Особенно не с актрисами.

– Не все актрисы такие, как Клэр, – говорит Саймон с раздражающе мягким тоном, будто уговаривает ребёнка. – Мы найдём кого-то сдержанного. Опытного в медиа.

Я открываю холодильник и достаю бутылку воды:

– Я не спорю. Не все. Но те, кто достаточно сдержан и опытен, чтобы провернуть такую штуку – это не те, кому нужен фальшивый роман, чтобы продвинуться в карьере.

– Щедро с твоей стороны, – с усмешкой отвечает Саймон. – Просто дай мне назвать пару имён…

– Нет. – Я швыряю крышку от бутылки на стол, она стукается о телефон. – Не буду. Я уже говорил: моя личная жизнь – вне границ. Именно поэтому я переехал. Я не хочу больше играть в эти игры. Даже чтобы заткнуть Клэр.

Не так давно я сам доил медиа не хуже Клэр, ловя каждую каплю внимания, чтобы залезть повыше. Но я больше не хочу жить так. Я хочу верить, что могу удержаться на плаву, потому что хорош в своей работе. А не потому что TMZ в очередной раз гадает, с кем я встречаюсь. Есть и другие. Те, кто сумел отделить личное. Кто строит публичный образ на таланте. Я должен верить, что смогу сделать то же самое – взять всё под контроль до того, как потеряю его окончательно.

– Идеализм похвальный, – говорит Саймон. – Но какой у нас есть другой вариант? Либо ты контролируешь рассказанную историю, либо она. Выбор за тобой.

– Я хочу, чтобы историю рассказывала Ли, – отвечаю я. – Она не заслуживает, чтобы её режиссёрский дебют затмила драма из жизни пары придурковатых актёров.

– Мы не всегда получаем то, чего хотим, Флинт. Идеалы – это прекрасно, но они не меняют реальность, – говорит Саймон. – Просто подумай об этом. Вернёмся к вопросу на следующей неделе. А пока я получу детали по поводу контракта с Oakley – всё пришлю тебе и Кэндзи, как только они у меня будут. Ладно, на этом всё. Я отключаюсь.

Саймон исчезает с экрана, и я перевожу взгляд на Кэндзи.

– Контракт с Oakley? – спрашиваю я.

– Очки, – поясняет Кэндзи. – Ты участвуешь в их весенней рекламной кампании.

– Правда?

Джони быстро переглядывается с Нейтом, потом снова смотрит на меня.

– Они приезжали к тебе в Коста-Рику.

Воспоминания тут же всплывают в памяти. Представители Oakley действительно приезжали. Мы ужинали в маленькой кантине на пляже, они поили меня текилой, рассыпались в комплиментах… Видимо, вот и результат.

– Когда это будет? И сколько займёт?

– В ноябре, – отвечает Кэндзи. – Пара дней. Один – на фотосессию, другой – на съёмки рекламного ролика. Все подробности Саймон пришлёт на этой неделе.

Я киваю.

– Ладно. Только чтобы не пересекалось с Днём благодарения.

Прошло уже несколько лет с тех пор, как я отмечал праздники с семьёй. После возвращения домой мне пришлось немного скорректировать свои ожидания, с братьями мы проводим гораздо меньше времени, чем я рассчитывал, но праздники это другое. В такие дни мы обязаны быть вместе.

Выражение лица Джони смягчается. Её аккуратная стрижка до подбородка обычно придаёт ей вид «я и сама справлюсь, спасибо», с оттенком «так что лучше убирайся с дороги». Но сейчас она явно думает о чём-то другом. Или её тронуло моё стремление всё изменить, или ей просто жаль, что мои братья больше не свободные холостяки и, соответственно, свободное время проводят иначе.

Я их не виню. Если бы у меня была возможность устроиться на диване с красивой женщиной, я бы тоже не особо рвался пить пиво с братом.

– Конечно, не пересечётся, – говорит Джони. – Мы всё организуем.

– Ладно, я пошёл, – говорит Кэндзи. Сквозь телефон доносятся звуки Лос-Анджелеса – я легко представляю, как он выходит из офиса, поправляя рукава своего безупречно сшитого пиджака. – Я попробую достучаться до Риты ещё раз, сделать упор на работу Ли как режиссёра. Вдруг подействует. Попробовать не помешает.

– Спасибо, брат, – говорю я, хотя в Риту веры у меня немного. Я с ней встречался. Она жаждет славы не меньше Клэр.

Кэндзи отключается, Джони закрывает планшет, и в комнате воцаряется долгожданная тишина.

Я вдруг чувствую усталость. И раздражение. И определённо мне нужен печеньем.

Протягиваю руку, разрываю упаковку и вижу, что у изображённого меня на печенье над губой нарисованы закрученные усики.

Минутку.

Поднимаю взгляд и вижу, как Нейт едва сдерживает смех. Я хватаю весь пакет и высыпаю печенье на стол. Каждое украшено по-разному: родинка на щеке, третий глаз на лбу, целый арсенал усов и бород. Но главное, упаковки все запечатаны. Как, чёрт возьми, Нейт, а это точно он, умудрился испортить каждое печенье и потом снова всё запаковать?

– Брат, у тебя слишком много свободного времени.

Он взрывается хохотом.

– Вот это моё любимое. – Он вытаскивает печенье с нижней части стопки и подвигает ко мне. У него закрашен один зуб, а из уха свисает длинная перьевая серьга. Честно? Я даже впечатлён. Не знал, что Нейт на такое способен.

– Как ты вообще это сделал? Это вообще съедобно? Ты же не маркером рисовал?

– Меня Энн научила, – говорит он. – И всё безопасно. Я использовал пищевые чернила.

– Всё равно считаю нечестным, что ты просил Энн о помощи, чтобы потом портить её печенье, – говорит Джони. – Она бы не стала тебе ничего объяснять, если бы знала, что ты задумал.

Нейт отмахивается.

– Думаю, она всё поняла. В любом случае, у неё уже лежала новая партия на прилавке. А с этими что? Уже проданы.

– Подожди. У неё уже новые? Она испекла ещё?

Нейт кивает.

– Пока я стоял в очереди, она продала три. Единственная, кто не купил, – та самая биологиня-нелегалка.

– Одри? – спрашиваю я. – Она там была?

Сердце делает лёгкий скачок, что, конечно, глупо. Вряд ли мы ещё когда-нибудь увидимся. Но её ярко-голубые глаза тут же всплывают в памяти, и вместе с ними – укол разочарования.

– Она видела печенье?

Нейт кивает, и в груди что-то сжимается – чувство смущения. Вроде бы не должно иметь никакого значения. Но сама мысль, что Одри могла их увидеть… что, возможно, подумала, будто это моя идея… вызывает дискомфорт.

– Она что-нибудь сказала? – стараюсь спросить ровно.

– Нет. Помахала, – отвечает Нейт. – Но выглядела не особо рада меня видеть.

– Ты же чуть не сдал её полиции, – говорит Джони. – И вообще ты размером с дерево. – Она наклоняется и целует Нейта в щёку. – Иногда ты пугаешь людей, милый.

Она берёт сотовый со стола и убирает его в карман.

– Мы закончили? У меня куча писем в почте.

– Да-да, иди, – говорю я, отмахиваясь. – Только подумай пока над тем, как ещё можно решить вопрос с Клэр.

– Подумаю, – говорит она. Уже сделав пару шагов, вдруг оборачивается. – Флинт, а ты не думал просто… взять кого-то с собой на премьеру? Не по фальшивке, как предлагал Саймон, а по-настоящему. Просто свидание.