Текст книги "Свадьба Аманды"

Автор книги: Дженни Колган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Ладно, – согласилась я. – Клянусь жизнью моей собаки.

– У тебя нет собаки.

– Хорошо, обещаю, что ничего ему не передам.

Энгус, насупившись, смотрел в сторону.

– Я подслушал. Разговор по ее дебильному маленькому мобильнику. Когда несколько месяцев тому назад она пришла проведать нашу маму и держалась с ней свысока. Она высунулась из окна, чтобы сигнал был помощнее, а я был в соседней комнате.

– Со стаканом, приставленным к стенке?

– С открытым окном. Мне рассказывать дальше или нет?

– Да, – кротко сказала я.

– Словом, говорила она с журналом «Хелло».

Энгус выдержал драматическую паузу. Я смотрела на него как на ненормального.

– Журнал «Хелло»? И все? Ты хочешь расстроить их свадьбу только из-за этого журнала… и из-за этих дурацких снимков несчастных знаменитостей?

Энгус продолжал, не обращая на меня внимания:

– Она предлагала им права на съемку свадьбы. Обещала им, что «получит Тару». А они любят всю эту чушь про мелкопоместную аристократию. «Разве эти знатные господа не прелесть? Вот фотография одного – рядом с лошадкой». Что-то в этом духе. Сука, – буркнул он, глядя в свою кружку.

– Я не понимаю… Она просто хочет покрасоваться в журнале.

– Нет, – медленно проговорил Энгус, словно я была идиоткой. – Она потребовала пятнадцать тысяч фунтов за право фотографировать и за… – он изобразил ее визгливую интонацию, – «право взять у меня подробное интервью по поводу нового замка… Нет смысла говорить с этими аристократишками, дорогулечка, сами знаете, что у них между ушей, хи-хи».

– Господи. Она уже получила деньги?

Энгус мрачно посмотрел на меня:

– Не знаю. Если и получила, Фрейзеру об этом ничего не известно.

– А ты не думаешь, что у нее просто с головой не в порядке?

– Ты говоришь… – Энгус отвернулся. – Ты говоришь о женщине, которая появилась в жизни моего брата через месяц после смерти нашего отца. Мы все еще в себя прийти не можем – и вот Фрейзер хлопает глазами как последний дурак, и они уже помолвлены. И она собирается попасть на обложку «Хелло». Да она наверняка закидывала удочку на каждого холостого аристократа в этой стране. Или ты полагаешь, что она на такое не способна?

– Уверена, что это неправда, – сказала я, абсолютно не будучи в этом уверенной. – Не сомневаюсь, что она его любит.

– Почему? Ты что, серьезно считаешь, что такая, как она, оценит во Фрейзере что-нибудь еще, кроме этой средневековой развалюхи?

Я оглянулась. Фрейзер сидел весь растрепанный и потный, кудри падали ему на глаза. Одной рукой он обнимал здоровяка Нэша, другой – надувную Аманду, и все вместе (кукла – неохотно) пели «Мальчика Дэнни» – жутко фальшивя и путая слова.

– Думаю, потерять одного члена семьи – этого моей матери за один год уже достаточно, согласна? Этот долбаный титул. Ты – современная молодая женщина, которая может делать что угодно, поэтому ты и думаешь, что такие вещи больше не случаются. Но они случаются.

И Энгус снова уткнулся в свою выпивку, а я уставилась на стол.

– Думаю, мне надо еще выпить, – произнесла я.

– Я принесу! – Наш сосед вскочил и умчался на другой конец паба.

Тем временем Фрейзер и Нэш предприняли бравую попытку завершить «Мальчика Дэнни» на высокой ноте, но внезапно смолкли: в дверях возник очень бледный и очень грязный Джонни Маклоклин, и вид у него был такой, словно его и в самом деле растерзала львица.

Поднялся дружный рев, а Джонни, все еще пребывающий в прострации, двинулся вдоль столов, невидяще глядя перед собой. Фран не появлялась. Джонни тяжело опустился на стул возле бара, глаза у него были красные.

– Большую, пожалуйста.

Послышался грохот – это Нэш вместе с куклой повалился на пол от хохота. Все гоготали и хлопали Джонни по плечу. Я внезапно ощутила себя очень одинокой и очень женщиной.

Я подхватила свой стакан и отправилась в туалет, решив заодно поискать Фран. Прямо роман Агаты Кристи какой-то, где гости исчезают один за другим. Я долго сидела в дамской комнате, полностью одетая, и пристально смотрела на грязный кафель. Понятия не имею, сколько времени я там проторчала, но вот кто-то зашел в кабинку по соседству.

– Фран! – возбужденно прошептала я.

Довольно долго царило молчание.

– Э-э… нет. Это я.

Это был один из братьев, но я не могла сообразить, который. Кажется, Энгус.

– Ты что тут делаешь, придурок?

– Мужской туалет выглядит… довольно отвратно. Там кровь. Вместе с…

– Хорошо, я сейчас не расположена это слушать.

– Извини.

– Ничего. Ты Энгус?

Последовала еще одна пауза.

– Гм… Да.

– Извини за то, что я там наговорила. Правда, извини. Я не понимала…

– Все в порядке. Я иногда становлюсь брюзгой. Наверное, это потому, что все считают моего брата таким классным.

Я услышала сдавленный смешок, но предпочла оставить его без внимания.

– Вообще-то я с тобой согласна, – сказала я. – Я считаю Аманду сволочью, и ты ее тоже считаешь сволочью, а прав в результате твой друг: что толку, если мы вмешаемся? Люди все равно всегда поступают по-своему, хочешь ты этого или нет. А вдруг именно к нему она относится не так, как ко всем остальным людям на планете?

Неожиданно в соседней кабинке зашумела вода и дверь хлопнула. Я медленно выпрямилась, трясущимися руками отперла дверь… Черт…

– Врун хренов! – заорала я в бешенстве.

Фрейзер густо покраснел.

– Я просто хотел узнать, что ты собираешься сказать. За что ты извинялась?

– Не твое собачье дело! Я с Энгусом разговаривала, а не с тобой! Что за дурацкие выходки!

– А все потому, что ты слишком напилась, чтобы различать голоса!

Я свирепо смотрела на Фрейзера.

– Так это, оказывается, я виновата. Не понимаю, о чем тут вообще говорить. Плевать я на всех вас хотела.

Я рванула к дверям. Фрейзер перехватил меня:

– Послушай, извини. Прошу тебя, не уходи. – В его голосе прозвучали настойчивые нотки.

– Чудесно! Хочу – ухожу, хочу – остаюсь, понял? Плевать мне на все!

– Утихни на минутку. Пожалуйста.

Некоторое время мы стояли молча. Наконец Фрейзер пристроил свою тощую задницу на край умывальника, вытянув длинные ноги.

– Это правда, – запинаясь проговорил он, – что ты… что все… Ох, черт. – Потом глубоко вздохнул и начал снова: – Насчет Аманды и всего этого. Я думал, они с Энгусом просто не приглянулись друг другу. Она наотрез отказалась приглашать его шафером после того, как он спросил, стоит ли приглашать едва знакомых людей только потому, что они знамениты.

– Случайно не сына Шона Коннери?

– Ну вроде того. Но это же ее работа, верно?

Эту песню я уже слышала.

– Я вот о чем, – негромко произнес Фрейзер. – Ты ведь, можно сказать, ее лучшая подруга. Ты ее тоже не любишь?

Его голос был таким мягким и печальным, что у меня духу не хватило огорчить его.

– Милый, вовсе она мне не лучшая подруга. Я почти не вижусь с ней. И я даже толком не знаю, какая она сейчас… – Судя по выражению лица Фрейзера, избранная тактика оказалась не самой удачной. – Я хочу сказать, она замечательная. Я и в самом деле знаю ее целую вечность… Помнишь, в колледже я хотела встречаться с Подлизой Маллоем? А ты его терпеть не мог, потому что у него была бородавка на шее.

– Огромная! Особенно если смотреть сверху.

Разница в росте у нас не меньше фута.

– Но все-таки он был славный, – настаивала я.

– Ублюдок бородавчатый.

– Что ж, иногда люди недолюбливают других без видимых на то причин.

– А что с ним стало?

– Я слышала, он нарисовал на бородавке второе лицо и теперь за плату выступает на вечеринках.

– Ого.

Некоторое время мы размышляли об этом. Я посмотрелась в зеркало. Или у меня по лицу пробежала мышь, или моя тушь для ресниц пошла в атаку.

Я решила сделать последнюю попытку:

– Понимаешь, если Аманда чего-то хочет, она этого добивается. Она очень целеустремленная, и ее не остановишь.

Неожиданно для себя самой я погладила Фрейзера по лицу.

– Значит, она очень и очень хочет тебя.

Фрейзер смотрел на меня затравленно:

– Ты действительно так думаешь?

– Да.

Он вздохнул.

– Ты очень сильно ее любишь? – спросила я. Внезапно мне захотелось высоких романтических чувств.

– Она была рядом после смерти папы, – тихо сказал Фрейзер. – И она… ты знаешь, хорошенькая, уверенная в себе, и она знает многих людей и вообще много всего. – Он опустил глаза. – И она действительно хочет выйти за меня замуж!

– А в это что, так трудно поверить?

Он ухмыльнулся:

– Не знаю.

Мы схлопотали несколько нестройных «о-го-го», вывалившись вместе из дамского туалета, но бригада официантов, обслуживавшая вече ринку, уже падала от усталости с ног, и одуревшей публике явно пора было расходиться. Фран так и не объявилась, и мне оставалось только отправиться домой в одиночестве. Я приветливо помахала Нэшу и отыскала в углу Энгуса, сосредоточенно приканчивавшего виски.

– Я ухожу, – объявила я.

– Ну, пока.

– Извини, – произнесла я второй раз за вечер.

– За что? – Энгус устало улыбнулся. – Обычная дискуссия, и все.

– Да, наверное. – О сцене в туалете я ему говорить не стала.

– Ты не хочешь мне рассказать, что творится между тобой и Алексом?

– Как-нибудь в другой раз. Когда время будет. Но не сегодня. Я еще минут двадцать, может, и продержусь, а потом отрублюсь на месте.

Я наклонилась, чтобы поцеловать его на прощанье. Неожиданно Энгус крепко меня обнял.

– Хочешь, поймаю тебе такси?

– Со мной все будет в порядке, – с признательностью сказала я. – Это же Холборн, что тут может случиться? Разве что заболтают до смерти.

– Ну, тогда спокойной ночи.

Я улыбнулась, повернулась и ушла побыстрее, пока меня не угораздило что-нибудь отколоть и все испортить.

На улице я заметила такси и уже вскинула было руку, как вдруг чей-то слабый голос окликнул меня из темноты.

Вопреки очевидному, я решила, что это злой дух явился за мной из мрака ночи. Потом разглядела руку и признала в ней нечто человеческое. Это внушало надежду.

Я приблизилась и склонилась над жалким существом.

– Господи, Алекс! Я тебя искала, но решила, что ты ушел.

– Мне было нехорошо.

– Что с тобой случилось?

– Он меня ударил. А потом я очень устал и лег спать. А потом проснулся и не знал, что делать. А потом ты пришла.

– Это потому что я ангел, – сурово сказала я. – Встать можешь?

Надо было выяснить, насколько плохи дела. Все еще вдрызг пьяный, Алекс обзавелся великолепным фонарем под глазом, но его патрицианский нос сохранил свою патрицианскую прямоту. Я помогла ему подняться.

– И еще меня стошнило.

– Это точно. – Я только сейчас обнаружила это, но не решилась оттолкнуть Алекса.

– Чарли?

– Не знаю.

– Фран?

– Не знаю.

Я вздохнула:

– Идем, ты…

Таксист, увидев, что я волоком тащу окровавленные, заблеванные останки, газанул прочь.

– Ублюдок! – завопила я вслед.

Часом позже под воздействием морозного ноябрьского ветра все мои пьяно-сентиментальные чувства испарились. Я костерила на чем свет стоит и Лондон, и вечеринки, и таксистов, а особенно – тот большой и вонючий мешок с картошкой, который мне приходилось волочь на себе лишь потому, что я была в него влюблена.

Наконец мы наткнулись на такси до такой степени ржавое и разбитое, что его владельцу было наплевать на наше состояние (судя по запаху, стоявшему в машине, пьяницы были его специальностью), и в половине третьего утра добрались до Кеннингтона. Дом был погружен в темноту. Алекс мечтал только о том, чтобы завалиться в постель, но я прямо в одежде запихнула его под душ и включила воду.

Алекс яростно взвыл. Я с размаху заткнула ему рот, но попутно сорвала перекладину с занавеской. Она обрушилась с жутким грохотом, и я замерла – зажимая Алексу рот, изогнувшись под немыслимым углом, под струями воды. Занавеска обволакивала нас, как саван – привидение, и в любой момент вся округа могла сбежаться и зашвырять нас башмаками. Растерянный Алекс смотрел на меня расширенными глазами. Я зажмурилась, прикидывая, куда податься, когда меня вышибут из квартиры.

Но ничего не произошло. Я выпуталась из занавески и прислушалась. Ни звука. Я выволокла Алекса из душа, и он покачивался рядом, пока я пыталась пристроить занавеску на место. В конце концов я решила плюнуть на все и свалиться спать – в надежде, что к утру все развеется.

Половина воскресного дня уже миновала, когда я выползла на кухню, отчаянно мечтая промочить горло. Я выдула полпинты молока – тьфу! – поскольку ничего другого не нашлось, и заставила себя заглянуть в ванную. Там царил идеальный порядок, словно накануне ничего и не происходило. Занавеска на месте, кровь смыта. Я на минуту задумалась, не приснилось ли мне все, потрясла головой, чтобы прочистить мозги. Гм, Линда?

Я робко постучала в ее дверь. Она открыла с таким видом, какой бывает в сериалах у женщин, когда их любовники удирают через изгородь за домом.

– Да? – Линда смотрела на меня сквозь свои толстые стекла.

– Я… Извини, пожалуйста, за занавеску для душа.

– Все нормально.

– Я… Я куплю новую или еще как-то…

– Все нормально.

Играть с ней в гляделки я не собиралась и потихоньку отступила назад, чувствуя себя довольно гадко. Затем вернулась в спальню со стаканом молока. Алекс все еще пребывал в бессознательном состоянии; под глазом у него сияли все цвета радуги.

– Алекс! – зашипела я. – Алекс, проснись! Я боюсь своей необщительной соседки. Кажется, она задумала зарубить меня топором. И оставить здесь, чтобы меня не могли найти три недели.

– Пфа!

Алекс попытался открыть глаза и обнаружил, что сделать этого не может. Наконец он сфокусировал взгляд на стакане молока и тотчас позеленел.

– Нет! Не блевать! – Я отдернула стакан. – Еще раз!

Глаза Алекса плавно закрылись, и он отключился снова.

Великолепно, сказала я себе. Застряла между бессловесной психопаткой и бесчувственным роботом.

Надо было убираться из квартиры. И конечно же, следовало выяснить, что случилось с Фран. Я решила, что лучше не звонить, а просто пройтись, подышать заодно свежим воздухом и разогнать похмелье. Натянув джинсы и пару первых попавшихся свитеров, я вышла навстречу морозному дню.

Фран жила в полумиле от меня. Ее комнатушка была белая, чистая и совершенно пустая. Это вовсе не заморочка дизайнера: у Фран не было воображения, это место она ненавидела, потому и жила, в сущности, у меня. Пускай дом был полон психов, но это хоть какая-то компания. По дороге я приняла спасительную порцию диет-колы, пока меня саму не стошнило от молочного передозняка. И пивного, надо полагать. Парадная дверь, как водится, была открыта, и я поднялась по лестнице.

– Йо-хо! – закричала я, колотя в дверь. – Вставай и сияй, солнышко! Есть много о чем посплетничать, особенно вам, мисс Трусики!

Внутри послышался шум, там явно кто-то двигался.

– Открывай! – нетерпеливо крикнула я. – Я хочу все узнать про вас с этим тощим маленьким говнюком и рассказать тебе о Фрейзере, Энгусе и обо всем!

За дверью снова зашумели, – кажется, кто-то пытался натянуть штаны, потерял равновесие, некоторое время прыгал, а потом повалился на пол.

Тут до меня дошло, что Фран вполне может находиться там не в одиночестве. Я попыталась припомнить, что стало с Джонни Маклоклином после того, как он вернулся в бар. Черт! Он наверняка улизнул сюда! Только бы он не расслышал, как я назвала его говнюком! А ведь Фран даже не знала, что он женат. Или это… Тьфу ты, я ведь так и не выяснила, куда подевался Чарли. А вдруг ей снова приспичило «затрахать его до смерти» – вот она, наверное, разозлится. Здорово! Женатый мужчина или самовлюбленный наглец – ничего себе выбор.

Я наклонилась к двери:

– Гм… Хочешь, я уйду и вернусь чуть погодя?

Слишком поздно: Фран уже распахнула дверь, измученная, в мужской рубашке и в полотенце, обмотанном вокруг талии. Я скривилась.

– Могу уйти, не проблема.

– Привет, Мел, – с трудом выговорила она. – Нет, по-моему, все в порядке.

Фран оторвала руку от косяка, я вошла в темную, душную комнату – и увидела Энгуса, застенчиво проверяющего, застегнута ли у него ширинка.

– О-о…

Мы уставились друг на друга. Энгус побагровел.

– Привет! – весело сказала я и прожгла Фран взглядом.

– Привет, – промямлил Энгус и притворился, будто смотрит на часы. – Э-э… Я, пожалуй, пойду… Я сказал Фрейзеру, что… гм, помогу ему выбрать галстук.

Я медленно кивнула. Мы стояли как вкопанные, пока Фран не сообразила, что надо вылезти из его рубашки. Энгус буквально вырвал рубашку у нее из рук и застегнулся со сверхзвуковой скоростью.

Фран, ничуть не смущаясь, стояла в лифчике. В какой-то момент у меня создалось ощущение, что она пожмет Энгусу руку и сердечно поблагодарит за визит.

Заикаясь, Энгус попрощался и молниеносно исчез. Я выждала мгновение и развернулась к Фран:

– Это еще что за черт?!

– Брось, Мел, не из-за чего так белениться.

– Кто это беленится? Я? Это я, выходит, поимела двух парней за восемь часов?

– Я тоже не поимела. Кофе будешь?

– Что? Что с тобой творится?

Фран раздвинула шторы, распахнула окна, а потом включила кофемолку. Я все стояла посреди комнаты.

– Рассказывай! Я думала, это моя обязанность – напиваться и плохо себя вести!

Фран с мечтательным видом смотрела в окно. Наподдать бы ей, голубушке, как следует. Она ведь всегда проявляла своеобразную расчетливость в отношениях с противоположным полом, но это уже не лезло ни в какие ворота – сначала Чарли, затем Джонни, а теперь Энгус, из всех возможных вариантов – именно Энгус. А я ведь, должна признаться, думала, что ему нравлюсь, – это раз, и два – я считала его благородным человеком.

Наконец кофе был готов. Фран, надев футболку «Франки советует расслабиться», села рядом со мной.

– Фран. – Спокойствие, только не заводиться. – Тебя что, прислали из космоса с миссией переспать со всеми мужчинами, которых мы знаем?

Фран мягко потрепала меня по руке:

– Это не то, что ты думаешь.

– Что, сюда и животные замешаны?

– Нет.

– А что тогда?

– Ты помнишь, я была львицей? – спросила Фран.

– О да. Значит, животные все-таки были…

– Джонни на роль льва не сгодился.

– Ничего странного. Ты ему почти оторвала голову.

– Неправда! – Фран бросила на меня сердитый взгляд. – Мы вышли наружу…

– Ага, чтобы вас арестовали.

– Чтобы подышать свежим воздухом.

Я фыркнула.

– Не прошли мы и пары шагов, как он расплакался.

– Если честно, Фран, меня это не очень удивляет.

– Мел, тебе никогда не говорили, что ты до черта много болтаешь?

– Вообще-то говорили. И даже часто. Надо же, Алекс как раз недавно заметил, что я очень много разговариваю, когда… гм… – Я увидела ошарашенное лицо Фран. – Нервничаю, – закончила я.

Фран невнятно хмыкнула.

– Короче говоря, Джонни расплакался и сказал, что ненавидит и свою жену, и свою жизнь, и свою работу, и я – это самое прекрасное, что с ним случалось, и как же все это угнетает, и это, мол, единственная вечеринка, на которую он выбрался за восемь лет, и я даже понятия не имею, что это такое – день за днем учить географии стадо безграмотных скотов.

Фран ждала моих комментариев, но я молчала.

– В конце концов мы очутились в баре внизу, и я провела три неимоверно занудных часа, выслушивая трепотню про чужую дерьмовую жизнь.

– А почему ты не сбежала и не нашла меня? Я замечательно проводила время.

– Стоило мне двинуться с места, как он снова начинал рыдать и причитать, что я самый лучший друг, какой у него только был. Правда, Мел… – Фран устало смотрела на меня. – Ты не представляешь, сколько я узнала о работе учителя географии.

– Что ж, это может пригодиться, если ты будешь играть мисс Джин Броуди [17]17
  Героиня книги английской писательницы М. Спарк «Мисс Джин Броуди в расцвете лет», по которой снят фильм. Актриса Мэгги Симон за роль Джин Броуди получила премию «Оскар».


[Закрыть], – подбодрила я ее.

– Наконец я все же решила слинять, пока у меня не возникло желание вонзить вилку ему в задницу. И тогда он ко мне полез!

– Его можно понять.

– Урод! Если он ведет себя как загадочный бледный незнакомец – пожалуйста, это прекрасно. Но если он три часа долбает меня рассказами про свою жену – так пусть хоть пойдет и в собственной моче утопится, мне плевать.

– Ты самый добрый человек, которого я только встречала.

Фран вздохнула:

– Знаю. Словом, я засандалила ему по уху.

– Ты его ударила?

– Не очень крепко. Плаксивый жабенок. А потом выпила стакан или два. А потом поднялась наверх, поискала тебя.

– Я продержалась почти до конца, значит, ты чуть-чуть меня не застала.

– Да, я видела из окна, как ты тащишь Алекса.

Что?!

– И не пришла на помощь?

– Снаружи было холодно до чертиков.

– Это точно, спасибо.

– А потом в баре почти никого не осталось, кроме Энгуса, который подкреплялся двойным виски.

– Знаю, – буркнула я. – Сама видела.

– Вид у него был совершенно несчастный, и я с ним поговорила.

– Он обо мне не упоминал?

– Нет. Точно нет.

– Ах вот как. Хорошо.

– А что?

– Да так, ничего.

– Ясно. – Фран бросила на меня быстрый взгляд. – Словом, он был в стельку пьяный, и я позволила ему переночевать здесь. Вот и все.

У меня камень с души свалился.

– Значит, ты с ним не спала?

– Вообще-то, спала.

– Ты чудовище!

– Это я-то чудовище? – возмутилась Фран. – Сравни, кто хуже – Энгус или Николас?

– Не о том речь!

– Как раз о том. И потом, в этом нет ничего серьезного.

– Он тебе даже не нравится. Ты считаешь, что он похож на собаку.

– Про собаку ты сама сказала.

– Разве? – Я не могла припомнить такого. Может быть, только в том смысле, что собаки сильные и добрые.

– Как там Алекс? – справилась Фран, отхлебнув кофе.

– Кто? А, кажется, нормально. – Я описала ей сцену в душе. – О господи! А вдруг у него сотрясение мозга? Что, если он годы пролежит теперь в коме из-за того, что я не отвезла его в больницу?!

– Тогда я на радостях исполню танец по этому случаю, – сказала Фран. – А теперь пей свой кофе, а я расскажу тебе, каков Энгус в постели.

И она рассказала.

Я ушла от Фран примерно через час, чтобы дать ей нормально выспаться, а сама отправилась домой; голова у меня шла кругом.

Купив по дороге бекон и яйца, я тихо вошла в квартиру. Не было слышно ни звука. Я как раз собиралась на цыпочках пробраться на кухню, как вдруг раздался стон:

– Мел… Это ты?

Я заглянула в спальню, провонявшую виски.

– Алекс?

– Да.

Я села рядом с ним на кровать. Глаз у Алекса стал красным, пурпурным и зеленым, но отек спал.

– Как себя чувствуешь? – нежно спросила я.

– Как будто меня переехали.

– Бедный. Принести что-нибудь?

– Только, пожалуйста, не молоко. – И Алекс слабо улыбнулся. – Крепко мы напакостили вчера?

– Ты напакостил, а твой дружок – это воплощенное зло.

Алекс засмеялся, но тут же поморщился.

– Мы ничего такого не хотели. Просто были на регби и хлопнули несколько пинт…

– И воцарился хаос. Кто бы мог подумать.

Алекс заставил себя ухмыльнуться.

– Что мы там натворили?

– Ты не сделал ничего, за что бы уже не расплатился.

– Знаешь, я бы с ним справился.

– Конечно, милый.

– Если встречу его еще раз, прихвачу вот так… – Сонный Алекс потянулся ко мне, и я позволила сграбастать себя.

– Ты в курсе, что я самая терпеливая девушка в мире?

– Да, – пробормотал Алекс сквозь сон. – Я в курсе.