Текст книги "Навсегда разделенные (ЛП)"

Автор книги: Дженкинс Рейд Тейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Не прекращая попыток ухватиться за перила веранды, я пришла к осознанию, что план-то у меня, видать, идиотский, и не сулит мне ничего хорошего. Если я так долго не могу дотянуться до перил, то какого лешего решила, что с легкостью перекину через них ногу?

Я мужественно сделала еще одну, последнюю попытку, после чего меня посетила очередная нелепая идея – попробовать сначала закинуть на перила ногу. Что я и делала, раскорячившись, когда появился Бен.

– Элси?

– А? – чуть не сверзилась я с ограды. Спрыгнула вниз, покачнулась, но равновесие удержала. – Привет, Бен! – Я сбежала по ступеням и обняла его.

– Что ты там вытворяла? – засмеялся он.

Я смутилась, но мое смущение не было неприятным.

– Пыталась вломиться к себе в дом. Я захлопнула дверь, забыв внутри и телефон, и деньги, и ключ.

– У тебя нет запасного ключа?

– Нет, – покачала я головой. – Я с какого-то перепуга отдала его своей подруге Анне, чтобы в случае необходимости, он был у нее.

Бен снова расхохотался, но у меня не было ощущения, что он смеется надо мной. Хотя фактически он надо мной и смеялся.

– Ясно. И что будем делать? Если хочешь, можешь позвонить Анне с моего телефона. Или мы можем пообедать, а ей позвонить, когда вернемся.

Я открыла рот, чтобы ответить, но он меня опередил:

– Или я с превеликим удовольствием вломлюсь к тебе в дом за тебя. Если ты еще не передумала.

– А ты сможешь с ограды закинуть ногу на перила? – спросила я. Шутя.

Но он не шутил:

– Естественно, смогу.

– Не надо. Я пошутила. Поедем обедать.

– Нет уж. – Бен уже стаскивал пиджак. – Я настаиваю на том, чтобы ты позволила мне это сделать. Так я продемонстрирую свою храбрость и ты будешь считать меня героем.

Он подошел к ограде и оценил взглядом расстояние.

– Не близко. И ты пыталась это сделать сама?

Я кивнула:

– У меня слабый инстинкт самосохранения и отвратительный глазомер.

– Ладно, я сделаю это, – сказал Бен, – но ты должна мне кое-что пообещать.

– Что именно?

– Если я упаду и что-нибудь себе сломаю, то дай слово, что не позволишь врачам позвонить по номеру, забитому в моей мобиле для экстренных случаев.

– Почему? – улыбнулась я.

– Потому что это номер моей мамы, а я продинамил ее сегодня, чтобы встретиться с тобой.

– Ты продинамил свою маму ради меня?

– Видишь? В этом свете ты тоже будешь выглядеть перед ней не очень. Так что? Договорились?

– Договорились, – уверенно кивнула я и протянула ему руку для рукопожатия.

Бен торжественно пожал ее, глядя мне в глаза, а потом на его лицо снова вернулась улыбка.

– Ну что, поехали?! – воскликнул он, с легкостью забрался на ограду, ухватился за перила веранды и перекинул через них ногу. – Готово! Теперь что?

Мне не по себе было озвучивать следующую часть своего плана. Ведь я совсем не подумала о том, как он будет пролезать через отверстие для собаки.

– О… ну… эм… я собиралась… я собиралась влезть в дом через отверстие в двери, – наконец сказала я.

Бен бросил взгляд в сторону и вниз. Наблюдая за выражением его лица, я поняла, что отверстие меньше, чем мне казалось.

– Через отверстие для собаки?

– Да. Прости! Наверное, стоило тебе сказать об этом сразу.

– Я не протиснусь, не.

– Ну… Ты можешь помочь мне забраться туда, – предложила я.

– Угу. Или я могу спрыгнуть, после чего мы позвоним твоей подруге Анне.

– О! Точно. – А я и забыла об этом варианте.

– Ладно. Раз уж я тут, то можно хотя бы попробовать. Подожди.

Бен перелез через перила и нагнулся у двери. Голова его прошла отлично, и он полез весь. Его рубашка сбилась и задралась, обнажив живот и пояс трусов. Любуясь открывшимся видом, я осознала, насколько сильно меня влечет к Бену физически, насколько красиво он сложен: плоский живот, рельефный пресс, крепкая спина. Согнутые руки, на которых играли мускулы, казались сильными и… умелыми. Меня никогда до этого не привлекала мысль о том, чтобы находиться под чьей-либо защитой, но тело Бена выглядело так, будто могло меня защитить, и я была поражена реакцией, которую оно вызывало во мне. Как я докатилась до такого? Я едва знала мужчину, влезающего сейчас в мой дом, но уже видела в нем объект своих желаний. Бен умудрился протиснуть оба плеча внутрь, и я услышала сначала его приглушенное бормотание: «Кажется, у меня получилось», а потом громкое «Ой!», и его зад и ноги исчезли в доме. Я подбежала к своей входной двери как раз, когда он распахнул ее, сверкая улыбкой и приветственно разведя руки. Я словно в сказку попала. Из тех, где сильные рыцари спасают слабых принцесс. Всегда считала глупыми дурочками женщин, которых привлекает в мужчине сила, но Бен на мгновение стал моим героем.

– Добро пожаловать! – провозгласил Бен.

Это была настолько сюрреалистическая версия начала нашего свидания – полная противоположность того, каким я его себе представляла, – что я развеселилась. Совершенно невозможно было предугадать, что же случится дальше.

Я вошла в дом.

– Недурственная квартирка, – оглядевшись, заметил Бен. – Чем ты занимаешься?

– Эти два предложения вместе означают: «Сколько ты зарабатываешь»? – спросила я. Без стервозинки. Во всяком случае, мне так думалось. Я поддразнивала его, и он ответил мне тем же:

– Мне просто не очень верится в то, что одинокая женщина способна позволить себе такие хоромы.

Я бросила на него деланно возмущенный взгляд, и он ответил мне таким же.

– Я библиотекарь.

– Понял. Значит, дела у тебя идут отлично. Это здорово. Я как раз искал мамочку.

– Мамочку?

– Ой, нет. Не просто мамочку. Как там называют женщину, которая платит за мужчину?

– Богатой «мамочкой»?

Бен очаровательно смутился. До этого момента он казался таким сдержанным и волевым, что его легкое и нескрываемое замешательство подействовало на меня… дурманяще.

– Да, я ее имел в виду. А не ту, у которой куча детей.

– Не думаю, что кто-то специально ищет таких.

– Верно. Просто иногда так получается. Но парни точно ищут богатых «мамочек», так что берегись.

– Я буду держать ухо востро.

– Ну что, идем? – спросил он.

– Конечно. Только дай мне захватить…

– Ключи.

– Я хотела сказать «кошелек»! Но да! И ключи тоже. Представляешь, если бы я опять их забыла?

Я подхватила ключи со стойки, но Бен мягко забрал их у меня из руки:

– Я сам буду заведовать ими.

– Если считаешь, что так будет лучше, – согласилась я.

ИЮНЬ

Вновь и вновь просыпаясь в этом жутком, отвратительном мире, я каждый раз крепко смыкаю веки, вспоминая, кто я и где я. К полудню я все-таки поднимаюсь с постели. Не потому что готова встретить день, а потому, что не в силах больше встречать ночь.

Я бреду в гостиную, где на диване сидит Анна.

– Доброе утро. – Она берет мою руку в свою. – Что я могу для тебя сделать?

– Ты ничего не можешь сделать, – говорю я ей правду, глядя прямо в глаза. – Ничего, что бы ты ни сделала, не облегчит мою боль.

– Я знаю это. Но могу же я что-нибудь сделать, просто чтобы… – Ее глаза блестят от слез.

Я отрицательно качаю головой. Не знаю, что сказать. Я не хочу, чтобы мою боль облегчали. Для меня существует только сейчас, и я не могу представить, что будет потом. Не могу представить, что будет вечером. Я даже не знаю, как переживу следующие несколько минут, не говоря уже о следующих нескольких днях. И, тем не менее, никто и ничто не сможет мне сейчас помочь. Что бы Анна ни делала, как бы усердно ни отдраивала мой дом, как бы ни была со мной нежна, что бы ни делала я сама – приняла бы душ, пробежалась по улице нагишом, выпила все запасы спиртного в доме – Бена мне не вернет. Его не будет рядом. Его больше никогда не будет рядом со мной. Боже, может, я и не смогу пережить этот день. Если Анна не останется приглядывать за мной, я не знаю, что с собой сделаю.

Я сажусь возле подруги.

– Ты можешь остаться здесь. Мне не станет от этого легче, но я не доверяю себе. Просто останься со мной. – Мне так страшно, что я даже не в состоянии заплакать. Лицо и тело одеревенело.

– Не волнуйся. Я здесь. Я с тобой и никуда не уйду. – Анна притягивает меня к себе, обняв рукой за плечи. – Может, поешь? – спрашивает она.

– Я не голодна. – И, наверное, никогда уже не буду. Что это за чувство такое – голод? Не помню.

– Я знаю, что ты не голодна, но тебе нужно поесть, – настаивает подруга. – Подумай, чего бы тебе хотелось? Всё, что угодно. Неважно, вредно это или дорого. Всё, что угодно.

Обычно на подобный вопрос я бы, не задумываясь, ответила: Биг-Мак. Раньше я бы никогда не отказалась от Биг-Мака, огромной порции картошки фри и внушительной горсти конфет с арахисовым маслом. Мои вкусовые рецепторы ничуть не привлекали деликатесы. Я не жаждала ни суши, ни шардоне. Слюнки у меня текли от картошки фри и кока-колы. Но не сейчас. Сейчас съесть Биг-Мак для меня было всё равно что съесть степлер.

– Я ничего не хочу. Ни куска не смогу в себя впихнуть.

– Тогда, может быть, поешь супа?

– Нет.

– Но ты должна сегодня поесть. Пообещай мне, что обязательно поешь позже.

– Обещаю, – отвечаю я, зная, что ничего есть не буду. Я лгу, не имея ни малейшего желания сдержать данное обещание. Какой прок в обещаниях? Как можно ожидать от других, что они сдержат слово, когда мир вокруг настолько изменчив, бессмыслен и ненадежен?

– Тебе нужно сегодня сходить в похоронное бюро, – говорит Анна. – Хочешь, я им позвоню?

Я киваю. Это всё, на что я способна. Поэтому только это я и делаю.

Анна звонит по своему мобильному в похоронное бюро. Оказалось, что я должна была позвонить им еще вчера. Я слышу, как администратор недовольна тем, что мы «опаздываем». Подруга ничего мне не передает, но, судя по ее тону, ее неприятно отчитывают. Пусть они выскажут свое недовольство мне. Пусть только попробуют. Я с радостью наору на эту наживающуюся на чужой трагедии свору.

Анна отвозит меня в бюро и припарковывает машину на уличной стоянке. Под зданием есть гараж, но за каждую четверть часа там берут по два с половиной доллара. Совсем озверели. Я отказываюсь пользоваться услугами жадных придурков. И это, кстати, не имеет никакого отношения к моему горю. Ненавижу тех, кто взвинчивает цены. На знаке написано, что стоянка бесплатна для тех, у кого на парковочном талоне будет стоять печать из «Похоронного бюро Райта и его сыновей». Представляю себе эту картинку: «Да, мы бы хотели, чтобы вы подготовили его к прощанию. Кстати, не поставите сюда печать?». Ужас.

Я смотрю на себя в боковое зеркало. Мои веки опухли, глаза покраснели, щеки покрыты розовыми пятнами, влажные ресницы слиплись. Подруга протягивает мне свои большие солнцезащитные очки. Надев их, я выхожу из машины. Бросив напоследок еще один взгляд в зеркало, я ощущаю себя – одетую в деловой костюм, с крупными солнцезащитными очками на глазах – Жаклин Кеннеди. Может быть, каждой женщине хочется где-то и в чем-то быть Первой леди Америки, но только не той, что хоронит своего мужа.

У парковочного автомата Анна обшаривает свои карманы, но не находит ни одного четвертака.

– Черт. Совсем мелочи нет. Ты иди, а я тут разберусь, – говорит она, направляясь к машине.

– Подожди. У меня есть мелочь. – Я открываю свой кошелек, достаю монетки и кидаю их в автомат. – К тому же, боюсь, без тебя я не справлюсь. – Я снова плачу, и из-под очков, стекая по щекам, капают слезы.

ЯНВАРЬ

Когда мы сели в машину Бена и он спросил меня, готова ли я к приключениям, я ответила: «да».

– Я имею в виду: к настоящим приключениям, – уточнил он.

– Готова!

– А что, если эти приключения в часе езды отсюда?

– Если за рулем будешь ты, то я не против. Хоть и теряюсь в догадках, чем таким там заманивают, из-за чего стоит ехать в такую даль.

– О, положись на меня, эта вкуснятина того стоит, – уверил меня Бен и завел мотор.

– Ты – сама загадочность, – поддразнила его я.

Он и бровью не повел. Протянул руку и включил радио:

– Музыка и помощь с навигацией, если что, – на тебе.

– Ладно, – согласилась я и тут же включила радиостанцию NPR[4]4
  NPR – крупнейшая государственная радиостанция США «Национальное Общественное Радио».


[Закрыть].

Салон заполнили тихие монотонные голоса.

– Так ты одна из этих? – покачал головой Бен, улыбнувшись.

– Я одна из этих, – ответила я. С гордостью, а не стыдом.

– Я должен был догадаться. Не могла же такая красавица, как ты, быть без единого изъяна.

– Не любишь ток-шоу?

– Да не то чтобы не люблю. Просто отношусь к ним как к посещению стоматолога. Свою задачу они выполняют, но радости от этого – ноль.

Я расхохоталась, и Бен перевел на меня взгляд. Он смотрел на меня достаточно долго, чтобы это стало небезопасно.

– Эй! Смотри на дорогу, Казанова! – воскликнула я. Казанова? Откуда это слово? Я выражаюсь в точности как мой папаша.

Бен мгновенно перевел взгляд на дорогу.

– Прости! – весь из себя сосредоточенный извинился он. – Безопасность прежде всего!

Он выключил радио, как только мы свернули на скоростную автостраду.

– С меня хватит новостей о пробках на дорогах, – объявил он. – Будем развлекаться старым-добрым способом.

– Это каким же?

– Разговорами.

– Ааа.

– Узнаем побольше друг о друге. Как давно ты живешь в Лос-Анджелесе?

– Пять лет. Переехала сюда сразу после университета. А ты?

– Девять. Переехал сюда как раз за высшим образованием. Похоже, мы окончили универы в одном и том же году. Где училась?

– В Итаке. Мои родители учились в Корнельском университете[5]5
  Корнельский университет – один из крупнейших и известнейших университетов США, входит в элитную Лигу плюща. Кампус данного университета находится в Итаке, штат Нью-Йорк (США).


[Закрыть] и хотели, чтобы я пошла по их стопам, однако после экскурсии по Корнелу я поняла, что Итакийский университет мне подходит больше. Пару месяцев я слушала медицинский курс, а потом осознала, что не имею ни малейшего желания становиться врачом.

– А почему ты до этого думала, что хочешь быть врачом?

Мы мчались по автостраде, и Бену уже не требовалось сосредотачивать всё свое внимание на дороге.

– Мои родители – врачи. Мама – главврач в городской больнице, отец – там же нейрохирург.

– Нейрохирург? Звучит грозно, – заметил Бен.

– Он вообще грозный мужчина. И мама тоже не проста. Они не обрадовались тому, что я сменила специализацию.

– О, они у тебя из тех, кто и дома начальник? Да еще и трудяги?

– Трудяги каких поискать. Только я не такая. Я работаю для того, чтобы жить, а не живу для того, чтобы работать. Мне нравится принцип: отработал свое – отдыхай и радуйся жизни.

– Но их это не устраивает?

Я пожала плечами.

– Для них жизнь – это работа. Не удовольствия. Не радость и смех. Даже не любовь. Только работа, и всё. Думаю, отцу большую радость приносит не спасение жизней, а нахождение на вершине постоянно развивающейся и меняющейся области. Наверное, для моих родителей жизнь в какой-то степени заключается в прогрессе. Библиотечное дело и рядом не стояло с передовыми науками. Но что они могли поделать? Они мало мной занимались. В общем, когда я сменила специализацию, это стало для нас всех… переломным моментом. Им больше не нужно было притворяться, что они меня понимают. Мне больше не нужно было притворяться, что я хочу того же, чего хотят они.

Я ни с кем прежде не откровенничала об этом, но не видела причины скрывать от Бена правду. Однако после всего рассказанного мне стало немного не по себе. Я смутилась, осознав, насколько открылась ему. Отвернулась и уставилась в окно. Встречные машины шли сплошным потоком, но создавалось ощущение, что мы летим сквозь город.

– Это печально, – отозвался Бен.

– И да, и нет. Мы не очень близки, но мои родители счастливы по-своему, а я – по-своему. Мне кажется, это – главное.

– Ты совершенно права, – кивнул Бен. – Права и умна.

Я рассмеялась.

– А что насчет тебя? Какие у тебя родители?

Бен тяжело вздохнул, не отрывая взгляда от дороги.

– Мой отец умер три года назад, – грустно сказал он.

– О боже. Мне так жаль.

Бен бросил на меня короткий взгляд и продолжил:

– Он умер от рака. Это была долгая битва, и мы все знали, чем она закончится. Так что были к этому готовы.

– Не знаю, хорошо это или плохо.

– Я тоже, – выдохнул Бен. – У мамы сейчас всё хорошо. Ну, знаешь, насколько может быть хорошо, когда ты потерял любимого человека.

– Даже не могу себе этого представить.

– И я не могу. Я потерял отца, поэтому знаю, как это тяжело, но я не могу представить, каково это – потерять свою половинку, самого близкого и любимого человека на свете. Я переживаю за нее, хоть она и настаивает, что с ней всё в порядке.

– Естественно, ты не можешь не переживать за нее. У тебя есть братья или сестры?

Бен отрицательно покачал головой.

– У тебя?

– Нет, сэр, – пошутила я.

Мне редко встречался кто-то, кто был единственным ребенком в семье. Приятно, что мы с Беном в этом схожи. Когда я говорила, что у меня нет ни братьев, ни сестер, то морально готовилась к тому, что мне или посочувствуют, или решат, что я избалованная девица.

– Круто! Два единственных ребенка в семье! Я знал, что ты мне подойдешь. – Бен небрежно шлепнул по моей ладони своей, держа одну руку на руле.

– Так ты хотя бы намекнешь, куда мы едем? – спросила я, наблюдая за тем, как он с одной автострады ушел на другую.

– За мексиканской едой, – коротко ответил Бен.

Мы успели дважды сыграть в игру «Двадцать вопросов» и разок в «Я шпион», когда наконец добрались до места нашего назначения. Это была хижина. Вот прям буквально. Хижина посреди дороги под названием «Кактусовые Тако». Я скисла, в то время как Бен весь светился.

– Приехали! – воскликнул он, отстегнул ремень безопасности и вышел из машины.

Пока я собирала свои вещи, он обошел автомобиль и открыл мне дверцу.

– Оу! Благодарю! – Я повысила голос, чтобы Бен услышал меня сквозь пиканье, напоминающее о том, что дверь хорошо бы закрыть.

– Не за что.

– Хм. Это и есть то самое таинственное местечко? – спросила я, встав рядом с ним.

Бен закрыл за мной дверцу, и пиканье прекратилось.

– Знаю, что его вид не впечатляет. Но ты сказала, что готова к приключениям, а тут подают самые вкусные тако, какие я когда-либо пробовал. Ты любишь орчату?

– А что это такое?

– Напиток из молока, риса и корицы. Ты просто обязана его попробовать. Поверь мне – тебе понравится.

Мы пошли к прилавку, где продавали тако, и Бен положил ладонь мне на поясницу, мягко меня направляя. Этот его жест был настолько естественен и мне было так уютно, что захотелось развернуться в его руках. Захотелось прижаться к нему всем телом. Но вместо этого я встала у прилавка и уставилась в меню.

– Если ты не против, – ладонь Бена скользнула с моей спины на плечо, – то я сделаю заказ за тебя. Я ни в коем случае не умоляю твоего права на выбор блюда, просто я был здесь так много-премного раз, что знаю это меню наизусть.

– Да ради бога, – ответила я.

– Что ты предпочитаешь? Курицу, говядину, свинину?

– Никакой свинины.

– Никакой свинины? – притворно ужаснулся он. – Шучу, шучу. Тоже ее не люблю. Ладно! – Бен радостно потер ладони. – Perdón? – обратился он в окошко к мужчине за прилавком. – Queria cuatro tacos tinga de pollo y cuatro tacos carne asada, por favor? Queso extra en todos. Ah, y dos horchatas, por favor.

Мужчина показал ему размер орчаты, красноречиво спрашивая взглядом: «Тебе точно нужно два таких?», и Бен кивнул:

– Sí, sí, lo sé. Dos. Por favor.

Не знаю почему, но в это мгновение он был совершенно неотразим. Может потому, что обладал знаниями, которых я была лишена (испанского языка), а может потому, что говорящие на иностранном языке мужчины казались мне безумно сексуальными (и тут я ни капли не кривлю душой). В общем, не знаю, в чем было дело, но знаю точно, что стоя там и не понимая ни слова из разговора, я думала о том, что Бен Росс – самый сексуальный мужчина на свете. Он был так уверен в себе, так спокоен.

Так вот в чем дело! В его уверенности. Бен разговаривал с продавцом тако так, словно ему и в голову не приходило, что он может выставить себя дураком. И именно поэтому никому бы дураком не показался.

– Ну ты даешь! – восхитилась я, принимая протянутую им орчату. – Это было впечатляюще.

– Клянусь, на этом мои знания испанского и заканчиваются, – ответил он, разворачивая трубочку и опуская ее в мой стакан. – Но я бы солгал, сказав, что не хотел тебя впечатлить.

– Что ж, пока ты в этом преуспел. – Я сделала глоток орчаты. Она была сладкой, прохладной, кремообразной, но в то же время ее можно было пить большими глотками. Ух ты! Вкуснотища.

Улыбнувшись, Бен тоже сделал глоток из своего стакана.

– Я молодец? – спросил он.

– Ты молодец, – ответила я.

Если честно, меня захлестывали эмоции. Я так давно не была никем увлечена, что уже и забыла, как опьяняюще действует влюбленность, как будоражит при этом каждая мелочь, каждый поступок.

Когда наши тако, уложенные в красно-белые клетчатые коробки, были готовы, Бен сграбастал их все из окошка. Сидеть в «Кактусовых тако» было негде, поэтому он предложил расположиться на капоте его автомобиля.

– С такими тако я тебе всю машину заляпаю «пико-де-гальо»[6]6
  Пико-де-гальо – мексиканский соус.


[Закрыть].

– Этой Хонде с десяток лет. Я над ней не трясусь.

– Ну ладно. Но должна тебя предупредить – я страшно неуклюжая и неряшливая.

– И часто забываешь ключи.

– И часто забываю всё.

– Меня это не пугает.

Устроившись на капоте его машины, мы болтали о наших работах и о жизни в Лос-Анджелесе. И, конечно же, я заляпала соусом его бампер. Бен лишь улыбнулся. Анна позвонила мне, когда я неудачно пыталась отчистить машину, и я перенаправила ее звонок на голосовую почту. Тако давно были съедены, а мы с Беном всё никак не могли наговориться.

Через какое-то время Бен спросил, не хочу ли я десерт.

– У тебя есть еще какое-то таинственное местечко на примете? – спросила я.

– Нет. Выбор десерта я думал оставить за дамой.

– О, – как-то подрастерялась я, не зная, что предложить. Я понятия не имела, где мы находимся и что нас окружает. – Что ж… ты готов к еще одному приключению?

– Всегда готов! – воскликнул Бен, спрыгнув с капота, и протянул мне руку. – Куда едем?

– В восточный Лос-Анджелес? – осторожно спросила я. Мы были непонятно где, но я совершенно точно знала, что мы в часе езды от моего дома, а восточный Лос-Анджелес находился в другой стороне от него, еще в получасе езды.

– Как скажете, моя прекрасная леди. – Бен помог мне спуститься с капота и открыл для меня дверцу.

– Какой джентльмен, – восхитилась я, собираясь сесть.

– Подожди. – Бен обнял меня за талию и притянул к себе. – Можно?

Наши лица почти соприкасались. Я чувствовала запах его дыхания. Запах кинзы и лука. Но мне почему-то не было неприятно. У меня участилось сердцебиение.

– Да, – ответила я.

– Я хочу тебя поцеловать, – тихо признался Бен. – Но не хочу смущать перед продавцом.

Улыбнувшись, я посмотрела ему через плечо. Продавец тако таращился на нас. Я на самом деле испытывала смущение, но оно вызывало волнение, а не отторжение.

– Так целуй, – ответила я Бену. И он не стал терять времени.

Он целовал меня, прижав к машине, всем телом прильнув к моему. Мои руки взлетели и легли на его плечи, пальцы коснулись коротко стриженых волос на затылке.

Когда Бен отстранился, я смущенно посмотрела на продавца тако. Тот всё еще таращился на нас. Перехватив мой взгляд, Бен обернулся. Продавец мигом отвернулся, и Бен заговорщицки засмеялся.

– Пора отсюда линять, – прошептала я.

– Я же сказал, что ты смутишься, – отозвался он, обходя машину.

Как только мы выехали на автостраду, я написала Анне, что позвоню ей завтра. В ответном сообщении подруга спросила меня, чем же таким я занимаюсь, что не могу с ней поговорить. Я написала ей правду:

«Я на свидании. На весь день. Всё просто замечательно, поэтому позвоню тебе завтра».

После этого Анна, разумеется, попыталась до меня дозвониться, и я снова перенаправила ее на голосовую почту. Наверное, мое внезапное свидание немало ее удивило. Я только вчера встречалась с ней за завтраком, не обремененная никакими планами на свидание, и уж тем более – на весь день.

Мы с Беном попали в пробку. Вынужденную остановку и долгий съезд с автострады усугубляли выхлопные газы других автомобилей. Когда мы проторчали на маленьком участке дороги с четверть часа, Бен задал вопрос, которого я избегала:

– Во сколько закрывается твое таинственное место?

– Эм… – смутилась я, понимая, что, скорее всего, мы не успеем добраться.

– Скоро, да?

– В шесть. У нас осталось всего полчаса. Давай съездим туда в другой раз.

Этот «другой раз» просто выскочил у меня изо рта. Мне не хотелось так явно давать понять Бену, что я хочу снова увидеться с ним. Ну, то есть, для себя я уже решила, что мы с ним обязательно встретимся еще, однако я собиралась сохранить некий покров таинственности. Мне не хотелось сразу выкладывать все свои карты. Я слегка покраснела.

Бен улыбнулся. Он понял меня, но решил не акцентировать на этом внимание. Просто принял это как данность.

– И всё же я хочу, чтобы сегодня у тебя на десерт было то лакомство, которое ты задумала.

– Это Джелато[7]7
  Джелато – итальянское мороженое.


[Закрыть], – призналась я.

– Джелато? – удивленно воскликнул он. – Мы спешим на другой конец города за джелато?

– Эй! – ударила я его ладонью по груди. – Ты сказал, что готов к приключениям. Это вкуснющее джелато!

– Я просто поддразниваю тебя. Обожаю итальянское мороженое. Так что я во что бы то ни стало достану для тебя это чертовски вкуснющее джелато.

Движение возобновилось, Бен вырулил на обочину, проскочил несколько машин и пристроился в хвосте очереди на съезд с автострады.

– Ничего себе! – выдохнула я. – Вот это я понимаю: взять контроль в свои руки.

– Поступил как придурок, – ответил Бен, – но у меня срочное дело.

Он несся по боковым дорогам, не обращая внимания на желтые сигналы светофоров. Подрезал машины и, извиняясь, им сигналил. Я сидела с навигатором, указывая ему ранее неизвестный мне путь и направляя его по незнакомым мне дорожкам и улицам. У мороженицы «Скупс Джелато» мы припарковались в шесть часов и одну минуту. Бен подбежал к двери как раз в тот момент, когда ее закрывали.

Он вежливо постучался.

– Пожалуйста, откройте дверь, – попросил он.

Молоденькая кореяночка подошла к двери, показала на знак «Закрыто» и покачала головой.

Бен умоляюще сложил ладони.

– Элси, сделай мне одолжение, а?

– Ммм? – отозвалась я, стоя невдалеке на тротуаре.

– Отвернись, пожалуйста.

– Отвернуться?

– Я собираюсь встать на колени и не хочу, чтобы ты это видела. Я хочу, чтобы ты считала меня сильным, мужественным и уверенным в себе мужчиной.

Я засмеялась, но он продолжал выжидающе смотреть на меня.

– Боже мой, так ты это серьезно? – хохотнула я и послушно отвернулась.

Устремив взгляд на виднеющееся вдали шоссе, я наблюдала за останавливавшимися на красном сигнале светофора машинами и проносившимися мимо них мотоциклистами. Вскоре до меня донеслось звяканье открывающейся двери, и я начала разворачиваться.

– Подожди! – раздался голос Бена. – Не поворачивайся пока.

Пару минут спустя дверь снова звякнула и ко мне подошел Бен. Он держал два стаканчика со светло-коричневым джелато и торчащими из него цветастыми ложками.

– Как тебе это удалось? – спросила я, забирая у него одно мороженое.

– У меня свои методы, – улыбнулся Бен.

– Ну серьезно!

– Если серьезно, то я ее подкупил.

– Подкупил? – шокировано переспросила я. Из моих знакомых никто и никогда никого не подкупал.

– Я сказал ей, что если она даст мне любое оставшееся мороженое, то я заплачу ей на двадцать баксов больше. Это можно назвать подкупом? Если да, то я ее подкупил.

– Похоже на подкуп, да.

– Аморально немножко. Надеюсь, ты меня простишь.

– Простить тебя? – уставилась я на него. – Шутишь? Никто еще не подкупал никого ради меня!

– Теперь ты поддразниваешь меня? – рассмеялся Бен.

– Нет. Говорю на полном серьезе. Мне это очень льстит.

– О, – улыбнулся Бен и опять рассмеялся. – Чудно. – Он попробовал свое джелато и тут же скривился. – Кофейное, – пробубнил он и побежал к урне, чтобы выплюнуть его.

– Не любишь кофе?

– Отношусь к нему так же, как к посещению стоматолога и радиостанции NPR.

– Мне больше достанется, – забрала я у него стаканчик и съела оба джелато.

Вернувшись в машину, мы не знали, чем заняться дальше.

– На этом ведь наше свидание не заканчивается? – спросила я Бена.

– Я рад, что ты так считаешь, – ответил он. – Куда держим путь?

– Не знаю. – Я задумалась. – Есть я не хочу…

– Может, вернемся к тебе? – предложил он. – Обещаю, что не буду распускать руки.

Я с минуту помолчала, а потом поддразнила его:

– А почему это ты не будешь распускать руки?

Он даже не стал ничего на это отвечать. Просто развернул машину и дал по газам.

У моего дома Бен достал из своего кармана ключи. Мы находились на середине лестницы, ведущей в мою квартиру, когда он вдруг сбежал вниз к своей машине и сунул деньги в парковочный счетчик. Затем взбежал вверх по ступеням и открыл мою дверь. Внутри он аккуратно положил ключи на столик у двери.

– Самое подходящее место для них, – сказал он. – Отсюда ведь не будешь забывать их брать?

– Пусть лежат тут, – согласилась я. – Хочешь чего-нибудь попить?

– Да. Что у тебя есть?

– Вода. Нужно было сказать: хочешь попить какой-нибудь воды?

Рассмеявшись, Бен сел на диван. Я взяла два стакана и направилась к холодильнику, чтобы их наполнить. А в холодильнике я обнаружила бутылку шампанского – оставшуюся с Нового Года и ледяную.

– У меня есть шампанское! – закричала я. Достала ее из холодильника, вернулась в гостиную и показала Бену. – Не желаете шипучки?

– Желаем! – засмеялся Бен. – Давайте вдарим по шипучке!

Мы пошли в кухню за бокалами для вина. Моя попытка открыть бутылку не увенчалась успехом, поэтому открыл ее Бен. Шампанское обрызгало наши лица, но нам было плевать. Бен наполнил бокалы, и мы устроились на диване.

После чего возникла некоторая неловкость и повисло молчание. Я долго потягивала шампанское, уставившись на золотистые пузырьки. Почему мне так неловко? Не понятно. Я встала и почувствовала, как в голову ударил хмель.

– Сейчас вернусь, – сказала я. – Я просто схожу… – Куда? Куда я схожу? Я и сама не знала.

Бен взял меня за руку и посмотрел мне в лицо. Прямо в глаза. Умоляюще. И через секунду я уже сидела на нем, сжав коленями его талию. Целуя его. Оглаживая ладонями его плечи. Бен обхватил мои бедра руками, и я ощущала их тепло сквозь ткань джинсов. Он крепко прижимал меня к себе, страстно, отчаянно целуя, и мое тело изнывало там, где он не прикасался ко мне.

– Ты мне очень нравишься, – хрипло выдохнул Бен, оторвавшись от моих губ.

– Я это вижу, – тихо засмеялась я.

– Нет, – сказал он, отстранившись на секунду и с любованием глядя на меня. – Ты мне очень нравишься.

Парни не раз говорили мне, что я им нравлюсь. Они говорили мне это в школе, начиная с восьмого класса. Говорили это пьяными на вечеринках. Один признался мне в этом в университетской столовой. Кто-то произносил эти слова, опустив взгляд и еле шевеля губами. Кто-то запинался при этом. Каждый раз я отвечала, что они мне тоже нравятся. А сейчас осознала, что каждый раз им лгала.

Ни с одним мужчиной я еще не чувствовала себя такой обожаемой, и никого еще так не обожала сама. Что такого Бен сделал всего за несколько часов, что стал мне настолько небезразличен? Я не знала. Всё, что я знала: его слова – правда. И когда я услышала их из его уст, то ощутила себя так, словно ждала их всю свою жизнь.