Текст книги "Вслед за ветром"

Автор книги: Дженел Тейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

Джесс не смогла оторвать глаз от его широкой улыбки и сияющих карих глаз. Его нежность и тихая речь контрастировали с могучим телом и твердым характером. Мэтт был красив и притягивал к себе как мужчина. Джесс подумала о том, почему Мэтью Кордель никогда не был обручен. Что мешало ему завести семью и свой собственный дом? Женщины могли только мечтать о таком заботливом муже. Так почему он до сих пор не осчастливил ни одну из них?

Мэтт поднял голову и заметил, что Джесс изучающе его разглядывает.

– Что-то не так, Джесси? – спросил он.

Джесс продолжала смотреть на Мэтта в упор. Ей было приятно слышать его голос.

– Нет, совсем наоборот. Я думала о том, как мне повезло, что ты рядом со мной, Мэтью Кордель. – Он радостно улыбнулся ей в ответ. Глаза Мэтта смотрели нежно и тепло. Хотя, похоже, ее слова несколько удивили его.

– Спасибо, Джесси, – пробормотал он и смущенно вжался в стул.

Джесс растрогало это неожиданное проявление смущения.

– Не надо благодарить меня. Я сказала правду.

Джесс решила не затрагивать его чувства.

– Именно это и было мне нужно, – заметила она, отнимая у него свои руки и встряхивая ими. – Мне пора снова приниматься за работу. Теперь, когда ты переутомишься, я верну тебе свой долг.

Мэтт улыбнулся и сказал:

– Я заставлю тебя сдержать обещание, хозяйка. Я могу даже обманом заставить тебя его выполнить, – усмехнулся он.

– Мэтью Кордель обманщик? Ни за что не поверю.

Вдруг он сказал серьезным тоном:

– Тебя поразит то, что некоторые мужчины готовы для тебя сделать, Джессика Лейн. – Мэтт встал и поставил на место стул. – Мне тоже пора возвращаться к своим делам.

Джесс посмотрела ему вслед и вернулась к кастрюле с супом. Ее заинтересовали его странные слова. Она спрашивала себя, почему Мэтт почти всю жизнь прожил на их ранчо и никогда не женился. Это было очень странно, если учесть то, что за ней он никогда даже не пытался ухаживать. Но если он испытывал к ней романтические чувства, ей следует быть очень осторожной, чтобы не причинить ему боль.

Марта, Джесс и несколько работников остались на новом ранчо, чтобы закончить консервирование. Хенк вернулся домой, так как ему нужно было приготовить ужин и похлопотать по хозяйству. После отъезда Мэри Луизы он взял на себя всю ее работу. Когда вечером консервирование было закончено, все просто валились с ног от усталости. От постоянной возни с водой у всех болели руки. Работники отправились в сарай, бабушка и Мэтт разошлись по спальням для гостей, а Джесс легла в хозяйской спальне.

Прежде чем упасть на уютную постель, Джесс осмотрелась вокруг. Ее воображение рисовало себе картины того, как проводил в этой комнате свои дни и ночи Уилбор Флетчер. Тут ей пришло в голову, что надо разобрать имущество и одежду, оставшиеся от прежнего хозяина. Она позволит Мэтту выбирать первому, а то, что останется, раздаст другим работникам. Ей очень нравился этот большой и уютный дом в испанском стиле. Было просто жалко оставлять его закрытым. Ничего, скоро она решит, что с ним делать.

Лежа в темноте, Джесс думала о том, как могла Мэри Луиза отдаться такому жестокому и злому человеку. Как часто ее сестра занималась любовью в этой комнате? Как это все у них происходило? Так же страстно и восхитительно, как у них с Наварро? Мэри Луиза была такой необузданной, такой завистливой и жадной.

Интересно, ее сестра так же тоскует по тому, что происходило между ней и Уилбором. Как она сама по тому, что было у них с Наварро? Будет ли Мэри Луиза пытаться найти продолжение таких отношений с новым мужем или возлюбленным? Джесс не могла себе представить, что другой мужчина займет место ее возлюбленного. Но если она никогда не позволит этому случиться, то останется одна на всю жизнь. Она будет одинокой, бездетной и неудовлетворенной. Сможет ли она жить такой жизнью? Джесс так хотела, чтобы Наварро оказался рядом с ней, целовал ее, занимался с ней любовью.

Джесс повернулась на бок. Она никак не могла принять удобную позу. Она всегда спала на животе, но в последнее время ее грудь так болела, что она не могла надавливать на нее. Неожиданно Джесс подумала о том, что у нее не наступало обычное женское недомогание ни в июне, ни в июле. Ну вот, теперь беды навалились на ее измученное тело. Она чувствовала тяжесть в животе и надеялась, что скоро станет лучше. Джесс хотелось вернуться в норму. Она никогда еще не была такой угнетенной и грустной, как в последнее время. Джесс даже разонравились долгие поездки с Мэттом, потому что во время них она сильно уставала и не могла часто пользоваться туалетом. Ее душа и сердце были изранены и страшно болели, но теперь, когда ее тело тоже объявило ей войну, все сделалось просто невыносимым.

В субботу днем с заготовками на зиму было покончено. Банки с консервами оставили на кухне. На следующей неделе их разделят на две части и одну половину отвезут на Бокс Эль, где тоже скоро должны были поспеть овощи. Они собрали свои вещи и отправились домой, пока еще не стемнело.

Наступил август. Стало еще жарче и суше, чем в предыдущие месяцы, и Джесс чувствовала себя еще хуже, чем раньше. Ей не хотелось беспокоить бабушку, но она явно чем-то заболела. Она молилась только о том, чтобы болезнь не оказалась слишком серьезной. Чтобы скрыть свое недомогание, Джесс каждый раз пряталась в туалете, когда у нее случались приступы тошноты. Она изо всех сил пыталась не показывать того, что слабеет с каждым днем и все больше устает. Временами ей так хотелось спать или просто полежать, она боялась, что ей придется рассказать о своем недомогании.

В пятницу к Джесс подошел Джимми Джо и попросил дать ему женское испанское платье и мантилью. Ребята задумали разыграть Расти Джонса. Когда Джесс увидела, что Расти вернулся на ранчо, она выбежала из дома и спряталась за угол сарая, чтобы насладиться веселым представлением.

Джесс услышала, как некая «женщина» сообщила растерянному Расти, что носит под сердцем его ребенка. Это был результат одной ночи, проведенной незадачливым работником в одном из салунов два месяца назад. Потрясенный загонщик не знал, что говорить и что делать, поэтому попросил «ее» еще раз повторить всю эту историю.

Джесс тайком выглянула, чтобы посмотреть на таинственную «девушку». Длинное платье и мантилья скрывали лицо и фигуру незнакомки, а измененный голос не оставлял Расти никаких шансов догадаться, что это розыгрыш. Джимми Джо хорошо говорил по-испански, а Мигель переводил остальным работникам наиболее трудные места. Хуже всего было то, что эта история имела реальную подоплеку, поэтому Расти был совершенно сбит с толку.

Джесс неплохо владела испанским и могла понять почти все, о чем говорили работники, а перевод Мигеля помогал ей в этом. Сначала ее очень развеселила эта сцена, и она была вынуждена закрыть рукой рот, чтобы не рассмеяться.

– Что-то я ничего не понял из вашего рассказа, сеньорита, – в отчаянии сказал Расти.

Тогда «девушка» начала объяснять на испанском:

– Я ношу вашего ребенка, сеньор Расти. Я не из тех ночных бабочек, что работают на сеньора Билла. Вы были моим первым и единственным мужчиной. После того как вы покинули мою постель, я сбежала из салуна. Больше я не смогу этим заниматься за деньги с незнакомцами. Вы помните, что я была девственницей?

Явно нервничая, Расти посмотрел на своих друзей. Он хотел было попросить у них помощи, но они только пожимали плечами и ухмылялись.

– Так вы помните или нет, сеньор Расти? – вопрос прозвучал снова.

Расти откашлялся и честно признался:

– Ага, я был первый, кто… переспал с вами, сеньорита.

– Первый и последний, – последовало необходимое уточнение.

– Но, сеньорита, я не брал вас силой. И вы там находились по собственной воле. Вы сказали тогда, что вам не больно. Зачем вы пришли ко мне со своей бедой?

– Мой отец и мои братья прознали про мою постыдную тайну. Они сказали, что я должна выйти замуж за отца ребенка. Вы должны мне помочь.

– Помочь вам? – спросил Расти, с каждой минутой все больше впадая в панику.

– Да. Мы должны пожениться. Я останусь здесь, с вами. Если мы не поженимся, то окажемся в большой беде. – И «девушка» притворилась, что плачет от страха.

– В какой беде? – спросил Расти, неожиданно почувствовав, как сердце его уходит в пятки.

– Мои родственники найдут вас и убьют за то, что вы обесчестили семью.

Глаза Расти расширились от ужаса. Он облизал пересохшие губы и дрожащими пальцами почесал свою рыжеватую бороду. Его всего трясло.

– У-у-бьют меня?

– Si, – последовал жуткий ответ.

Расти сделался пурпурно-красным. Он взглядом искал поддержки у друзей, которые, казалось, сами осуждали его.

– Ты должен поступить с ней честно, сеньор Расти, – сказал Карлос.

Тут же все дружно закивали головами, соглашаясь со словами Карлоса.

– Это же твой ребенок, Расти, – добавил один из работников. – Тебе нельзя забывать об этом.

– Да кто сказал, что он мой? Никогда не слышал, чтобы люди женились на ночных бабочках только потому, что провели с ними одну веселенькую ночку. Откуда я знаю, что после меня у нее никого не было? Может, она просто устроила мне ловушку. Если бы я был уверен, что она говорит правду, я бы женился на ней и дал ребенку свое имя. Но все это слишком подозрительно. – Расти откашлялся и, схватив «девушку» за плечо, спросил: – Почему ты решила, что это моя вина? Откуда ты вообще знаешь, что у тебя будет ребенок?

«Девушка» начала перечислять свои симптомы. Тут Джесс побледнела и задрожала. Она как будто услышала описание своей таинственной болезни. Она много раз видела, как вынашивают детенышей и рожают животные, но не знала, что на ранних сроках беременности у женщин случаются утренние недомогания и другие неприятности, так как Джесс было всего десять лет, когда ее мама носила Тома. Неожиданно ей открылась вся правда. Джесс почувствовала, что ей страшно. На нее навалилась слабость, закружилась голова.

Джесс поспешила в свою комнату. За своей спиной она услышала, как Джимми Джо весело смеется над Расти. Тут и все работники не смогли больше сдерживать смех, и во дворе началось настоящее веселье. Не оборачиваясь, Джесс зашла в дом и уединилась в своей комнате.

Она закрыла дверь и села на пол. Какой же она была глупой и наивной! Иногда у нее не было месячных из-за болезни или по какой-то другой причине, но на этот раз у нее страшно болела грудь, она начала толстеть. Она отнесла это за счет плохой еды и расслабления после нескольких месяцев тяжелого труда. Джесс также не насторожило ее плохое настроение, потому что у нее это было уже давно.

Джесс припомнила, когда у нее в последний раз были месячные и сколько ночей она провела с Наварро. Первый раз у нее не было месячных в июне, сразу после той ночи, когда Наварро появился у нее во время грозы. Затем был пропуск в июле и еще одни, в этом месяце… Это означало, что она беременна уже более двух месяцев. Да как же так может быть?

Наварро уехал двенадцатого июня, девять недель назад. Джесс ни разу не получила от него ни одной весточки и даже не знала, где он находится. Она сомневалась, что он вообще когда-нибудь вернется. И даже если Наварро пришлет письмо, то вряд ли напишет, где его можно будет разыскать. Она носит его ребенка, а он никогда об этом не узнает!

Джесс испытывала и счастье и страх. Она погладила себя по животу, думая о том, что там растет их ребенок. Неожиданно она осознала, что родит безотцовщину, ребенка без фамилии! Ее ребенок будет вынужден бороться с теми же трудностями, что и его отец. Нет, Джесс не могла обречь своего ребенка на такие муки. Ей надо что-то придумать, содрогнулась она от страха. Но что?

Ее воображение нарисовало ужасные картины. Она опозорила имя Лейнов. Все будут обсуждать и осуждать ее. Незаконный ребенок станет мукой и позором для нее, ее семьи, дома. Теперь все узнают, что Джесс «согрешила» с бродягой. Однажды ее прекрасная любовь превратится в предмет постыдных сплетен, если она не сумеет предотвратить это.

Джесс знала, что решение надо принимать быстро. Через пару месяцев она уже не сможет скрывать свою беременность. Она вычислила, что ребенок появится в начале марта. По ее щекам потекли слезы, когда она вспомнила, что именно в марте встретила Наварро Брида. Если бы он только вернулся…

Джесс еще сильнее расплакалась, когда поняла, что это безнадежная мечта. Вот и случилась та беда, предчувствие которой так терзало ее. Но теперь ей со всем придется справляться одной.

18

В воскресенье Джесс разрешила Тому поехать вместе с Мэттом, чтобы иметь возможность поговорить с бабушкой один на один. Она больше не могла скрывать от нее свои проблемы. Всю ночь Джесс думала, и ей пришла в голову одна идея. Теперь надо было обсудить ее с Мартой Лейн. Не было никакого смысла ждать возвращения Наварро. Даже если бы он вернулся и дал свое имя их ребенку, ему все равно рано или поздно пришлось бы снова уехать. Джесс перестала отдаваться фантазиям о том, что однажды Наварро приедет, заключит ее в свои объятия и все будет хорошо. Но если это все-таки произойдет, Джесс знала, что уедет с ним и начнет новую жизнь.

Джесс принялась расчесывать свои длинные волосы, чтобы хоть как-то уменьшить напряжение. Сегодня утром ее опять тошнило, причем сильнее, чем раньше. Но прошло несколько часов, и тошнота отступила. Джесс погладила себя по животу и прошептала:

– Пришло время, малыш, подумать о том, как защитить тебя от тех страданий и стыда, которые испытал твой отец.

Она зашла в кухню.

– Бабушка, я должна тебе кое-что сказать… начала Джесси. – Я знаю, это тебя расстроит и разочарует во мне, поэтому я заранее прошу у тебя прощения. Я попала в беду, ба, в большую беду. Я даже не знаю, как тебе о ней рассказать.

Марта посмотрела на свою внучку, которая стояла, опустив голову и бессильно уронив руки. Она подошла к ней и обняла.

– Ты носишь ребенка Наварро, девочка моя, – тихо сказала Марта Лейн, чтобы облегчить участь Джесс сказать это самой.

Джесс отпрянула и уставилась на седовласую женщину широко раскрытыми глазами. Она раскрыла рот от удивления.

– Откуда… откуда ты знаешь? Я сама поняла это только вчера.

Бабушка прошла в столовую и села в кресло. Джесс села рядом с ней. Ее руки были холодными, а взгляд тревожным. Марта заговорила:

– Господь подарил мне трех прекрасных сыновей, но потом нашел способы призвать их обратно к себе. Мать никогда не думает о том, что может пережить своих детей. Джесси, я родила и похоронила троих, поэтому я знаю, как чувствуют себя беременные.

Глаза Джесс наполнились слезами, щеки покраснели, голос задрожал:

– Почему ты ничего не сказала мне? Я, должно быть, ужасно глупая и наивная, если до последнего момента ничего не заподозрила.

– А откуда ты могла про это знать, детка? Почти всю свою жизнь ты провела с мужчинами. Мне надо было давно поговорить с тобой, особенно когда я заметила, что происходит между тобой и Наварро. – Джесс удивленно взглянула на бабушку, и она продолжила: – Я видела, как вас тянуло друг к другу. Джесси, тебя я знаю с самого твоего рождения. Я видела, как он менял тебя, а ты переделывала его. Но он бродяга. Я надеялась, что после того, как он уедет, твои чувства к нему остынут.

– Если бы ему не надо было уезжать, он женился бы на мне. Ба, он меня любит.

– Я не сомневаюсь в этом, Джесси, но это безнадежная мечта. Она ушла вместе с ним. Я видела, что с тобой происходит. Ты часто бегала в туалет, выглядела такой измученной и усталой. Я ждала, когда ты придешь ко мне.

– Мне надо было прийти к тебе раньше, ба. Но я узнала обо всем только вчера. – Джесс рассказала, как она сделала это открытие. – Мы так сильно любили друг друга, но знали, что у нас очень мало времени побыть вместе. Вначале я не знала почему. Я даже отказывалась верить Наварро, который все время повторял мне, что скоро уедет. Когда он вернулся во время того шторма, вскоре после папиной смерти и пожара, я почувствовала, что он мне очень нужен. Я тоже была ему нужна. Я не осознавала этого до тех пор, пока он не сказал мне, что уезжает навсегда.

Джесс решила, что лучше будет, если ее бабушка подумает, что она «согрешила» только единожды. Марта Лейн была весьма богобоязненной и строго различала, где хорошее, а где плохое. Старой женщине и так было нелегко смириться с тем, что ее внучка позволила себе такую слабость. Ей было бы еще тяжелее, узнай она, что это происходило несколько раз.

– Прости меня, ба.

– Но ты все еще его любишь и носишь под сердцем его ребенка, – напомнила Марта.

– Да, ба, но мне не хотелось, чтобы все так получилось. Самое лучшее, что можно сделать, это уехать куда-нибудь, пока не родится ребенок. А может быть, стоит остаться там навсегда. Мне придется сказать, что я вдова, чтобы с моим ребенком не обращались как с незаконнорожденным. – Джесс рассказывала уже Марте о страданиях Наварро Брида. – Я подожду еще месяц – вдруг Наварро передумает и решит вернуться. А потом мы уедем, пока мой живот еще не будет слишком заметен. После того как я рожу, мы решим, стоит ли возвращаться. Я боюсь, что все догадаются, от кого я родила ребенка.

Марта была обеспокоена и встревожена.

– Джесси, ты хочешь продать ранчо?

– Нет, бабушка. Мы так много работали, чтобы сохранить его. Здесь похоронены наши родные. Я рассчитываю на то, что Мэтт будет управлять им без нас. Он справится с этим лучше, чем я в моем нынешнем положении. Конечно, я хотела бы вернуться сюда и жить здесь. Это наш дом. Может быть, Наварро сумеет разобраться со своими неприятностями и однажды вернется.

Марта сжала руки внучки, неожиданно поморщившись от боли в суставах.

– Джесси, не надо жить в воображаемом мире. Загляни правде в глаза, детка. Наварро никогда не вернется. Он не сделает этого потому, что любит тебя и хочет оградить от страданий. Скоро твоя беременность станет заметной, поэтому нам надо действовать быстро. Если разразится скандал, это навредит и твоему ребенку, и нашему ранчо. А у тебя есть обязанности и перед одним, и перед другим. Время работает не в твою пользу, но у нас есть один выход. И именно им и надо воспользоваться.

– О чем ты говоришь, ба? – спросила Джесси. Она была на грани истерики.

– Выходи замуж за Мэтью Корделя. Он тебя любит. Он все поймет и согласится.

– Выйти за Мэтта? – переспросила Джессика в шоке. – Рассказать ему обо всем?

– Скоро никому ни о чем рассказывать не придется. Подумай о ребенке, у которого не будет ни отца, ни имени, даже если ты заявишь, что вдова. Однажды тебе придется рассказать всю правду твоему ребенку или продолжить лгать ему. Джесси, подумай о себе. Гонимая позором из родного дома, одинокая и несчастная, ты будешь воспитывать ребенка без отца. Я не знаю, где сейчас Наварро, но в одном я уверена – он не вернется. Поговори с Мэттом. Он хороший человек. Он любит тебя уже много лет. Мэтт поможет, я в этом уверена.

– Бабушка, но будет неправильно, если мы используем его. Мне будет слишком стыдно рассказать ему правду. Мэтт думает, что я такая замечательная, необыкновенная. Он во мне разочаруется, я заставлю его страдать.

– Джесси, любовь – это прекрасный и очень особенный дар. Любовь может все простить и понять. Пусть Мэтт подарит свою любовь тебе и твоему ребенку, – убеждала ее Марта.

– А если он не захочет связывать себя с оступившейся женщиной или воспитывать чужого ребенка? Если он так рассердится, что уйдет от нас? Ба, кто же тогда будет управлять ранчо? Я не могу так рисковать. Если я ему все расскажу, мы можем потерять его.

– Не надо так принижать себя, Джесси. Ты сделала ошибку. Мэтт никогда не будет думать о тебе плохо, и он никогда не уйдет от нас. Неужели ты не понимаешь, что он догадается обо всем, когда ты покинешь ранчо? Или все-таки ему лучше услышать правду от тебя самой? Ему будет больно оттого, что ты ему не доверяешь. Тебя поразит, что некоторые мужчины готовы сделать для женщины, которую любят.

То же самое говорил ей Мэтт на бывшем ранчо Флетчера. Неужели он действительно так сильно ее любит, что будет готов взвалить на себя такую обузу? Может ли Джессика дать ему шанс помочь ей в сложившейся ситуации? Поймет ли он ее, согласится ли жениться на ней? Или жестокая правда уронит Джесс в его глазах и вычеркнет ее из его сердца? А если он согласится, то что его ожидает? Он узнает, что она любила Наварро и была близка с ним. Как же он сможет смириться с этим, если действительно ее любит? Да, ее бабушка была права. Надо действовать быстро. Наварро потерян для нее навсегда. Теперь Джесс надо думать только о ребенке, о своей семье, доме и репутации Лейнов. Она должна рискнуть. Вряд ли бабушка ошиблась насчет чувства управляющего к ней.

– Хорошо, ба. Завтра я поговорю с Мэттом. Если он откажется жениться на мне, но согласится остаться и управлять ранчо, мы уедем на следующей неделе. Если он уйдет от нас, я сделаю Расти управляющим.

Джесс и Мэтт поехали на пастбище, на котором был пожар. Обгоревшие кусты и деревья уже срубили, и на черной земле появились первая трава и дикие цветы. Даже обрубленные кусты покрылись маленькими листочками. Ветер, дождь, копыта животных основательно постарались, чтобы скрыть обгоревшую землю. Свежая зелень замаскировала остальные следы, и теперь надо было внимательно приглядываться, чтобы оценить размах прошлой трагедии.

Джесс огляделась кругом и заметила:

– Земля почти оправилась, Мэтт.

– Твое сердце тоже скоро оправится, Джесси. Твой отец всегда будет жить в нем, но боль скоро утихнет.

Джесс поняла, что он не так истолковал ее печаль. Она спешилась и бросила поводья Бена на землю. После этого Джессика подошла к уцелевшему дереву и прижалась к нему. Ее задача оказалась тяжелее, чем она думала. Ее пугал предстоящий разговор. Джессика чувствовала себя растерянной, брошенной и одинокой. Ее не покидало ощущение злости и горечи оттого, что произошло. Тоска по миру и спокойствию вновь охватила Джесси. Ей требовалось, чтобы кто-то забрал у нее эту боль, хотелось, чтобы ее любили, целовали, держали в объятиях. Джесс снова захотелось почувствовать себя любимой. Сможет ли Мэтт выполнить все это и помочь ей в ее поломанной судьбе? Захочет ли он этого?

Мэтт подошел к ней, догадавшись, что неправильно понял свою любимую. Ее терзало нечто большее, чем горе по отцу. Ему хотелось утешить ее, вернуть прежнюю Джесси. Мэтт взял ее дрожащие руки в свои и повернул лицом к себе. Он увидел, как по щекам его любимой струятся слезы, падая с густых ресниц. Он притянул ее к себе и прошептал:

– Не печалься, Джесси. У тебя есть я. Я позабочусь о ранчо и о тебе. Скажи, что причиняет тебе такую боль? – Едва задав свой последний вопрос, Мэтт взмолился, чтобы в ответ не прозвучало имя Наварро.

Джесс увидела его заботливый взгляд, и слезы с новой силой хлынули из ее глаз. Ей была ненавистна мысль причинить боль этому бескорыстному человеку, но его нежность и участие в минуту ее слабости тронули Джесс до глубины души. Она была ответственна не только за свою жизнь, и ей не хотелось одной справляться с навалившимися на нее трудностями. Многие годы Джесс служила опорой другим, а теперь ей самой потребовалось плечо, на которое можно опереться. Она хотела найти человека, который разделит с ней все трудности, ожидавшие ее в будущем. И сейчас Джесс была в объятиях именно такого человека. Она молилась в эту минуту только о том, чтобы он не отвернулся от нее, когда узнает всю правду.

– Мэтт, ты мне так нужен сейчас. Ты всегда был рядом со мной, к тебе я могла обратиться за советом и поддержкой в любом вопросе. Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо.

Мэтт хотел облегчить ее страдания и поцеловал девушку. Его губы были нежны, поцелуй исполнен любви и понимания, его объятия были крепкими, и она чувствовала себя в них в полной безопасности. Этот поцелуй длился очень недолго, но был страстным.

Джесс прижала свое лицо к его груди и тихо заплакала. Она обняла его, словно пыталась набраться от него силы и мужества, чтобы начать разговор. Тогда Мэтт тоже прижался к ней и потерся щекой о ее макушку. Джесс почувствовала, как волны исходящей от него доброты и тепла омывают ее всю.

Он погладил ее волосы.

– Поплачь, Джесси. Плачь столько, сколько захочешь. Пусть горе выйдет из тебя. Ты была такой сильной, и это длилось так долго. Я знаю, как тебе было тяжело. Я сделаю все, чтобы уменьшить твои страдания и печаль.

Джесс подняла голову и сказала:

– Мне бы очень этого хотелось, Мэтт. Но на этот раз никто не сможет мне помочь. Я попала в большую беду. Мне придется уехать с ранчо на год или два. Ты позаботишься о нем во время моего отсутствия? Бабушка и Том поедут со мной. – Джесс решила, что будет лучше, если она начнет именно с этого и даст Мэтту возможность решить самому, стоит ли выяснять, в чем тут дело. Джесс не могла сама просить его жениться на ней. Мэтт должен решить это сам. Если он сам ей этого не предложит, она никогда не осмелится обратиться к нему с подобным предложением.

Мэтт был ошеломлен услышанным.

– Уехать? Но зачем, Джесси?

– Мэтт, я не могу здесь оставаться. Все кончено.

Он вытер ее слезы.

– Нет, ничего не кончено. Я никому не позволю причинить тебе страдания. На ранчо дела идут превосходно. С тобой тоже все будет хорошо. Ты сильная, смелая и умная.

– Не настолько, Мэтт, как ты думаешь. Именно поэтому мне и придется скоро уехать.

– Джесси, подожди немного. Ты не можешь уезжать только из-за того, что испугалась чего-то. Ты не одна. Я с тобой. Ребята тоже тебя не оставят. Мы не дадим тебе пропасть.

– Дело не в этом, Мэтт.

Он некоторое время пристально смотрел на Джесси, потом спросил:

– Ты собираешься встретиться с Наварро?

Джесс виновато опустила голову. Чтобы хоть немного уменьшить неблагоприятное действие своего признания, она начала издалека:

– Нет. Наварро уехал, и я не знаю куда. И он никогда больше не вернется. Но тем не менее это действительно имеет отношение к нему.

Мэтт был озадачен.

– Ты не можешь остаться потому, что потеряла отца и Наварро? Это не ответ. Мы справимся теперь с любыми неприятностями.

– Нет, дело не в этом. – Джесс отвернулась, чтобы не смотреть Мэтту в глаза. – Дело во мне самой.

Мэтт был сердит на себя за то, что не понимал, как страдает его любимая. Он не мог оставить ее в таком ранимом состоянии, отпустить от себя и позволить кому-то другому занять место Наварро в ее сердце. Теперь ему надо быть настойчивым и дерзким, чтобы завоевать Джесси. Но сначала надо выяснить, что так гнетет его любимую.

– Джесси, о какой большой беде ты говоришь?

Собрав все свое мужество, она призналась:

– Я… я беременна, Мэтт.

– Беременна? – эхом отозвался он, не веря своим ушам. Это была последняя неприятность, которая могла прийти ему на ум.

Джесс повернулась к нему и торопливо продолжала:

– Прошу тебя, не думай обо мне слишком плохо. Я должна была сказать тебе правду. Мы очень близки с тобой, и я отношусь к тебе, как к родному. Я должна уехать, чтобы родить ребенка. Если я останусь здесь, нас все будут презирать, и мы разоримся. Не знаю, когда я смогу вернуться. Ты будешь управлять ранчо, пока меня не будет? Пожалуйста. Я доверяю тебе и целиком на тебя полагаюсь. Я не хочу продавать его.

Мэтт ничего не отвечал. Джесс ждала, как он отреагирует на ее признание, что ответит ей. Казалось, ожидание длилось вечность. Если Мэтт любил ее, то это совсем не облегчало его размышлений. Она увидела боль в его взгляде, когда он посмотрел на нее из-под сдвинутых бровей. Эта боль ранила ее в самое сердце. Как бы ей хотелось не поступать с ним таким образом! Неужели он сможет понять и простить ее ошибку? Испытывая стыд и муку, Джесс пробормотала:

– Прости меня, Мэтт. Мне не следовало тебе этого говорить. Прошу тебя, не надо меня ненавидеть. Я не переживу, если ты тоже бросишь меня. Скоро я уеду, и тебе не придется больше меня видеть.

– Наварро? – спросил он напряженным голосом.

– Да. – И Джесс рассказала ему ту же историю, что рассказывала бабушке. Она решила, что Мэтту тоже будет лучше думать, что это произошло только один раз. – Прости меня, Мэтт. Ты, должно быть, ужасно разочаровался во мне теперь. Я ничего уже не могу изменить, так что мне надо уехать до того, как все раскроется и поползут слухи. Я была не права, что взвалила на тебя такую обузу. Просто мне было так одиноко. Я не знала, что мне делать. – Джесс снова отвернулась.

Мэтт не стал спрашивать, любила ли она Наварро. Конечно, это было так, иначе она не стала бы заниматься с ним любовью. Его гнев на самого себя стал еще сильнее. Если бы он раньше раскрыл ей свои чувства и добился взаимности, Наварро никогда бы не смог так увлечь ее! Но он сейчас рядом с ней, сейчас, когда нужен ей больше всего.

– Джесси, твой отъезд – не лучшее, что ты можешь сделать для себя и для ребенка. И для ранчо тоже.

Мэтт повернул ее лицо к себе. Джесс сказала:

– Мэтт, я сама создала эти проблемы. Мне их и решать. Что еще я могу сделать?

– Выходи за меня замуж, – ответил он. – Я тот человек, который тебе нужен. Ты можешь довериться мне.

Джесс так надеялась услышать от него именно это, но до последней минуты ее не оставляли мучительные страхи, что этого не произойдет. Поэтому ее удивление было сильнее радости и облегчения.

– Но…

Его голос и выражение лица были твердыми, когда он сказал:

– Никаких «но», Джесси. У меня нет другого выбора. Сейчас я нужен тебе. Я знаю, ты любишь его, а он любил тебя. Не удивляйся. Я все понял в тот момент, когда вы приехали на ранчо. Про себя я молился, чтобы это было ошибкой, но при этом знал, что это правда. Я радовался, когда он уехал, и сходил с ума, когда он вернулся. Я боялся, что он причинит тебе боль. И он это сделал.

– Это не только его вина, Мэтт. Он не обманывал и не заставлял меня.

– Но Наварро привязал тебя к себе, зная, что не сможет остаться.

– Это было тяжелое время для нас обоих. Мы страдали и обессилили от этих страданий. Мы были нужны друг другу в тот момент. Неужели это так ужасно и так плохо?

Ее умоляющий взгляд пронзил его сердце. Волосы Джесс переливались в ярком солнечном свете. Несмотря на то, что ее щеки горели, она была бледна. Он был очень нужен ей, нужен даже еще больше, чем она думала. И Мэтт был счастлив помочь ей. Тогда он задал ей последний трудный вопрос:

– Если бы я был более внимателен, этой беды могло бы не произойти. Ты уверена, что на этот раз Наварро ушел навсегда? Он уже возвращался и между вами… все стало еще сильнее, чем я думал.

Джесс ответила ему со всей честностью:

– Я уверена. У Наварро неприятности с законом. Как он однажды сказал мне, веревка все туже затягивается вокруг его шеи. Мэтт, он был вынужден уехать, чтобы выжить, и он не будет рисковать и возвращаться ко мне. Он никогда не узнает о ребенке.