Текст книги "Теряя Контроль (ЛП)"

Автор книги: Джен Фредерик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Ну, он может смотреть на все, что захочет, но никогда не залезет в мои штаны. И я ему говорю это.

– Можешь как следует все осмотреть, потому что ты никогда не увидишь меня голой.

Глава 13

Прислонившись одним плечом к стене, он вздыхает так, словно я надоедливый ребенок.

– Зайчонок, что я говорил тебе по поводу споров со мной?

– Ты можешь засунуть свои метафоры охотника себе в упругую задницу, Керр, – я в припрыжку двигаюсь вокруг него, чтобы натянуть свои штаны.

– Рад, что ты заметила. Я уже подумал, что не произвожу впечатления. Мое огромное эго сокрушено. Между прочим, мне нравятся розовые трусики, что на тебе, – комментирует он. – Особенно нравится маленький прогиб прямо под ямочками на твоей спине.

Это что, ухмылка в его голосе? Он посылает мне чертову ухмылку, потому что я ношу часть нижнего белья, которое он купил? Прекрасно. Мне не нужно это глупое нижнее белье.

– Думаешь, что очень милый, но что будет, когда ты закончишь со мной? Когда я больше не буду интересной добычей? Когда твой маленький проект закончится? Ты, должно быть, думаешь, что моя киска сделана из чертового золота, если я стою, как квартира за миллион долларов, выходящая на Центральный Парк.

Я шиплю на него, оттягивая две стороны трусиков, в надежде сорвать их с себя. Господи, кружево, должно быть, сделано из титана.

Люди постоянно срывают свое нижнее белье в фильмах.

– Что ты делаешь? – требует он и отодвигает мои руки в стороны.

Я борюсь с ним, желая, чтобы он позволил мне уйти, но Йен усиливает хватку напротив стены и еще больше толкает, прижимаясь своим бедром ко мне и двигаясь так, чтобы спандекс моих велосипедных штанов опустился вокруг моих лодыжек. Чувствую себя заложницей, даже хуже… я сражена. Его твердая как сталь мышца нажимает справа от моего клитора, а руки прижимают меня сзади так, что я зажата между его грудью и стеной.

– Что заставляет тебя думать, что я покончу с тобой? – он говорит, поскольку двигает мои руки вверх, пока они не встречаются над моей головой, и захватывает мои запястья в один большой кулак. Свободной левой рукой он опускается вниз по моей руке, оставляя гусиный след на коже после своего прикосновения. Его рот находится на моем подбородке, моей челюсти, затем на шее. Он дегустирует меня, прижимая свой язык напротив моего ускоренного пульса.

– Возможно, я никогда не покончу с тобой и твоей упругой золотой киской.

На последнем слове он проводит языком по месту, где бьется пульс, и сильно посасывает. Единственная вещь, которая меня удерживает, это его руки вокруг моих запястий. Он покачивает бедром напротив меня, ненамеренный стон вырывается из моего рта.

– Мне плевать, – удается выдавить с трудом. – Я не игрушка. У тебя не получится поместить меня в дорогой город, дом Барби и играть со мной, пока я тебе не надоем. Я чертов живой человек, и моя мама живой человек. И прямо сейчас нам не нужно это дерьмо. Я решаю, с кем мне спать и в чей кровати мне находиться сейчас, и к тебе это никак не относится.

– Еще как относится.

Он еще больше посасывает место, где изгиб шеи переходит в плечо, его рука находится под моей задницей, перемещая меня назад и вперед вдоль его бедра. Другой рукой он пробирается под мою рубашку, поглаживая грудь большим пальцем и потирая мой сосок.

Я осознаю, что мои руки свободны, но по-прежнему держу их над головой в то время, как он трется об мое тело. Когда я сбрасываю руки на его плечи, то понимаю, что не хочу его отталкивать. Вместо этого использую его плечи как опору, чтобы прижаться к его бедру.

Нервные окончания моей киски становятся гиперчувствительными, клянусь, что могу чувствовать каждую ниточку его высококачественных шерстяных штанов. Его нога перемещается, крошечная помеха, но это прерывает ритм и останавливает давление.

– Если ты остановишься… – угрожаю я ему, все тело, пронизано от гнева до хриплого желания.

– Шшш, зайчонок, я понял тебя.

Он полностью поднимает меня и разворачивает. У меня нет выбора, кроме как обернуть свои ноги вокруг него. Несколько быстрых шагов, и мы заходим в другую спальню с гигантской кроватью, ничего особенного. Он бросает нас на кровать и опускается на меня сверху. В моем поле зрения нет ничего, кроме его твёрдого тела и внезапного покраснения на его скулах, вызванного приливом страсти.

Он выглядит жестоким и голодным.

Прежде чем у меня появляется другая мысль, его рот находит мой, а рукой он отодвигает кружево моих трусиков. Я стону от чувства его толстого языка в моем рту, давления его пальцев: сначала одного, затем двух, толкающихся в меня. Посасывая его язык, я приподнимаю бедра, чтобы прижаться к его руке.

Его свободная рука погружается в мои волосы, отодвигая мою голову назад, как будто он не может просунуть свой язык достаточно глубоко в меня. На вкус он как мята и приземленное, истинное желание.

Мое тело оживает, и оно напрягается под ним в кульминации. Я обхватываю его своими ногами, прижимаясь сильнее.

Покончив с его ртом, я задыхаюсь.

– Быстрее. Трахни меня своими пальцами.

Он проталкивает третий палец, и я вскрикиваю от удивления, потому что он неумолимо начинает ими двигать.

– Ох, я собираюсь жестко тебя трахнуть. Засунуть свой толстый член в тебя, и ты будешь чувствовать его еще несколько дней после этого. Это то, что ты хочешь?

– Боже, да, – хнычу я.

– Твоей жадной киске нужен я, не так ли? – требует он.

– Да.

Это единственный ответ, который я могу ему дать.

– В следующий раз это будут не мои пальцы. В следующий раз ты оседлаешь мой член, сжимая свою киску вокруг него и притягивая меня к себе так, словно никогда до этого не кончала.

Инстинктивно я знаю, что этот человек при всех его недостатках может подвести меня к более высокой точке, на которой я когда-либо была.

Я хочу отправиться туда. Прямо сейчас. Поэтому захватываю его запястье, сжимая бедра вокруг его руки настолько сильно, что могу чувствовать его кость между своими ногами.

– Заставь меня кончить, Йен, – приказываю я.

Он не единственный, кто может требовать. Он издает хриплый, злой смех и наклоняется, чтобы укусить меня за сосок, прямо через футболку и хлопок моего лифчика, и это очевидно все, в чем я нуждаюсь, потому что первая дрожь проходит по моему телу. Клянусь, он посасывает еще упорней, и такое ощущение, что половина моей груди находится у него во рту. Левая грудь сжимается от мучений, в то время как он другой рукой продолжает неустанно трахать мою киску. Он не останавливает резкие, жесткие перемещения руки даже после того, как мои бедра открываются, и я замираю, дрожа на покрывале. Нет. Он продолжает мучить меня. Накрывает меня своим телом, его рот снова на моем.

– Ты можешь еще! – ворчит он напротив моих губ.

– Нет, – говорю я слабо, отодвигаясь от него. – Я закончила.

Он неподвижен.

– Ты закончишь тогда, когда я скажу. Твоя киска все еще хочет меня.

Его длинные пальцы все еще поглаживают мои ноющие нервные окончания, немного мягче, но все еще интенсивно. Подушечкой пальца он нежно ласкает мой клитор, и я дрожу с каждым движением.

– Ты такая влажная и горячая, чертовски красивая сейчас, и я хочу, чтобы ты кончила. Сейчас.

Так или иначе, он прав. Я кончаю снова, когда он приказывает. Сильное напряжение приходит вместе со вторым оргазмом, который настигает меня, и я выгибаюсь напротив матраса.

У меня поджимаются пальцы на ногах, освобождая сексуальное напряжение со всей моей внутренней энергией, извиваясь и затем взрываясь.

Он вытаскивает пальцы из меня, но прижимает их напротив моего клитора, чтобы успокоить боль, оставленную там. Шепчет мне на ухо, какой красивой и сладкой я смотрелась и звучала, как он не может дождаться, чтобы испробовать меня. Оставшееся время я пытаюсь прийти в себя.

– Я все еще сержусь на тебя, – бормочу я, потому что лежу, как выброшенная на берег морская звезда.

Он смеется и склоняется, чтобы снять мои трусики и леггинсы, которые все еще наполовину на мне.

– Что ты делаешь?

– Очищаю тебя, зайчонок. Оставайся тут.

– Я остаюсь только потому, что хочу, – кричу ему вслед. – Не потому, что ты говоришь мне.

– Это работает.

Я слышу звук включающегося крана. Несколько минут спустя он возвращается с мочалкой в одной руке и полотенцем в другой. Он игнорирует свою эрекцию, которая украшает его шерстяные штаны, сначала нежно протирая меня мочалкой, а затем полотенцем.

– Ты смущаешь меня, – шепчу я, когда он протирает меня, но не могу отрицать, как хорошо это чувствуется, когда кто-то заботится о тебе таким образом.

– Все довольно просто.

Он отбрасывает полотенце, а затем начинает одевать мои велосипедные леггинсы.

– Да, правильно, и Эйфелева башня была создана за день. Эй, что насчет моего нижнего белья?

Я протестую, наконец-то садясь прямо, и принимаю главенство над ним.

– Они влажные. Ты уверена, что хочешь их?

Он поднимает их на одном пальце, но когда я перемещаюсь, чтобы захватить их, он сжимает кулак вокруг розового кружева и засовывает себе в карман.

– Прекрасно, – говорю я раздраженно. – Будь извращенцем. Сохрани их.

Надеваю штаны и замечаю время на его наручных часах.

– Черт, я опаздываю.

Выбегаю через дверь, вытаскиваю обувь и носки. Я должна поймать такси, проехать через город, чтобы добраться домой и забрать свой велосипед.

– Стоп, твой велосипед тут.

Йен берет меня за плечи и указывает на велосипед, стоящий прямо за дверью. Я пропустила это, когда входила. Его присутствие и мой велосипед дают начало такому количеству вопросов, что я не знаю, что сказать.

Бегу и поднимаю его, проверяя воздух в шинах, рада видеть, что они хорошо накачанные. Вытаскиваю наушники из пакета и надеваю шлем на голову.

Я растеряна и, вероятно, пахну сексом, но город проветрит меня.

– Ты не игрушка для меня, – говорит Йен.

Защелкиваю шлем и надеваю перчатки, еще раз кидая на него оценивающий взгляд. Его костюм испорчен. Он даже не снял жакет, когда трахал меня своими пальцами, я предполагаю, что хрупкая шерсть не предназначена для интенсивных любовных и физических столкновений. Есть складки на руках и плечах, где я его сжимала, и это что… след на его бедре? Я наклоняю голову, чтобы скрыть свое изумление.

– Ты должен мне многое объяснить.

– Я буду здесь, когда ты закончишь. Возвращайся, и мы поговорим.

Я даю ему ответный кивок, но это недостаточный ответ для него. Он подходит и откидывает мою голову назад.

– У меня есть этот броне-костюм, знаешь.

Мои щеки нагреваются, потому что я знаю, что он говорит к метке на его штанах от моего возбуждения. Он наклоняется и страстно целует меня.

– Возвращайся сюда сегодня вечером.

Это требование, а не вопрос.

Вздыхая, я сдаюсь.

– Только потому, что моя мама здесь.

Он шагает к двери и открывает ее, поскольку я вывожу велосипед в зал.

– Если это упростит для тебя возвращение, то да, любой ценой используй это оправдание.

Глава 14

Я все еще опаздываю, поскольку определенно не должна была уступать Йену, и моего супервайзера это тоже не радует.

– Две доставки на Вест-Сайд, – распоряжается Сандра.

Я беру свою рацию[1] и засовываю телефон в рюкзак.

– Между прочим, Нил проходит через какой-то гормональный кризис. Если ты опоздаешь снова или пропустишь какой-то день, он тебя уволит.

Мое сердце бешено колотится, но я киваю в знак согласия.

– Спасибо.

Этой ночью я работаю особенно усердно, чтобы убедиться, что мои доставки проходят без каких-либо помех.

Интересно, где находится компания Йена. Я не помню, чтобы что-то доставляла в офис Керра.

В основном мой телефон молчит, что обычно происходит редко, так как обычно за все время я получаю хотя бы один телефонный звонок от мамы во время моих вечерних доставок. Ей это не нравится, потому что она убеждена, что кто-то может меня обидеть. Но я отвечаю ей, что в полдень движение на Манхеттене активнее, и поэтому большая вероятность того, что я могу повредить шину или попасть под автобус, или такси в освещенные солнцем часы, чем ночью. Все-таки она моя мама, и часть ее обязанностей – беспокоиться за меня. По крайней мере, я знаю, что кто-то там думает обо мне.

Поскольку моя смена заканчивается, я везу набор документов в одну юридическую фирму на Тайм-Сквер, звук, стоящий на вызове Малкольма, ударяет мне в уши. Она играет до тех пор, пока я не выбираюсь из достаточно оживленного движения и отвечаю ему.

– Йоу, большой Брат, – кричу в телефон.

– Спасибо за повреждение барабанной перепонки, привет, Тайни.

– Без проблем. Есть работка для меня?

– Три пакета на утреннюю доставку.

– Уже еду.

– Где ты сейчас?

– В центре города. Через пол часа буду у тебя.

Я нажимаю на кнопку отключения на своих наушниках и направляюсь туда. К тому времени, когда добираюсь до Малкольма, я уже потная и грязная. Единственная хорошая вещь, что у него есть – это лифт, и у меня нет необходимости нести свой велосипед одиннадцать лестничных пролетов.

Из его квартиры гремит музыка, и мне интересно, что думают соседи о его буйстве в десять часов вечера. Мне приходится стучать в дверь три раза, прежде чем ее открывают. Клубы дыма вырываются из квартиры, пахнет так, словно там делают бонг[2] всю ночь напролет. Сам Малкольм воздерживается от всех спиртных напитков или наркотиков. Ранее он сказал мне, что это единственный способ остаться живым в игре – никогда не пробовать свой собственный товар.

Ему же лучше, я так думаю.

– Господи, как же здесь воняет.

Но я беру себя в руки и нахожу свободное место для своего велосипеда в этом центре развлечения.

– Утренняя доставка, да? Люди что, принимают Молли* по утрам? (*метамфетамин MDMA) Похоже на название утреннего шоу.

Малкольм берет меня за руку и затягивает внутрь, как раз когда я указываю на двух девушек и парня, которые похожи на увеличенные хот-доги на гриле, опухшие и зажаренные по краям.

– Если хоть кто-нибудь тронет мои колеса, я потом пройдусь по вам ломом.

Малкольм впивается в меня взглядом.

– Не пытайся быть забавной. Тебе это не идет.

– На днях один чувак открыл пакет прямо передо мной. Я пыталась не смотреть, что там! – протестую я, следуя за ним в спальню, превращенную в офис с большим деревянным столом, который он, вероятно, притащил с улицы, и двумя кожаными стульями. Я думаю, что в другой жизни Малкольму бы понравилась быть… ну, как Йен. Хорошо обеспеченный парень, у которого есть большой офис, выходящий на Гудзонский залив [3] и большой штат прислуги. Малкольм бы полностью обалдел, если бы Стив возил его по городу.

Я опускаюсь на один из кожаных стульев, когда Малкольм берет три пакета и бросает их мне на колени.

– Первым делом, – говорит он.

Обычно, я бы подпрыгнула и уехала, но на этот раз я задерживаюсь, водя пальцем по краю одного из конвертов. Мне нужны ответы, Малкольм должен быть тем человеком, который может мне их дать.

– Откуда ты знаешь Йена Керра? – наконец-то спрашиваю я.

Вопрос застает его врасплох, он оглядывается через плечо, словно ожидает, что кто-то на него нападет и вырубит.

– Зачем тебе?

– Он держит в заложниках мою маму.

– О чем ты говоришь?

Его голос полон недоверия, как будто я – глупый ребенок, придумавший нелепую историю.

– Я столкнулась с ним на днях во время доставки и …

Малкольм перебивает меня.

– Подожди. – Он закрывает дверь и присаживается на кожаный стул рядом со мной. – Хорошо, продолжай.

– Он появился, когда мы с мамой вчера ехали в зоопарк. Очевидно, что кто-то даже сказал ему номер нашей квартиры.

Малкольма это даже не смущает, он делает мне знак продолжать дальше.

– Этим утром он прислал автомобиль, чтобы привезти нас к Нью-Йоркскому пресвитерианскому госпиталю. Когда химиотерапия мамы закончилась, машина ждала нас. Только на этот раз он не отвез нас домой. Вместо этого он привез нас к тому новому зданию нового века на восьмой и…

– Мидтаунские[4] мини-особняки, да, я знаю, – перебивает он.

Я закатываю глаза. Малкольм все знает. Всегда.

– Ты хочешь, чтобы я закончила историю?

– Без разницы.

Он показывает мне продолжать.

– Мама чувствовала себя нехорошо, это означало, что я не могла забрать и позаботиться о ней, поэтому уложила ее спать, и затем…

– Как это выглядит?

– Что именно?

– Вид? Квартира?

– Малкольм! – я щелкаю пальцами перед его лицом. – Ты вообще слушаешь меня? У него моя мама. Теперь скажи мне, что ему нужно от меня.

Он зажимает пальцем ухо.

– Я рядом с тобой. Обязательно кричать?

– Да! – я немного повышаю голос и ударяю его по ноге. – Потому что ты не слушаешь меня.

Малкольм толкает меня назад, я чувствую, что мы как подростки, снова живущие в крошечной двухкомнатной квартире в Куинсе, не слишком далеко от его текущего места, спорящие о том, кто следующий будет первым играть в Sonic. Малкольм являлся именно таким, потому что он всегда был больше, сильнее и противнее меня.

– Разве он не сказал тебе?

– Нет, если бы он это сделал, была бы я здесь, разговаривая с тобой?

Он пожимает плечами.

– Я не знаю. Он связывался со мной, спрашивал, знаю ли я кого-то, кто мог бы справиться с деликатной ситуацией. Я отправил ему несколько человек, они не подошли ни для чего, что он там себе напридумывал и хотел. Ты была последней попыткой.

– Сколько он тебе заплатил?

Он посмотрел вниз на свою обувь, но я успеваю увидеть проблеск жадности в его глазах.

– Сколько? – спрашиваю я снова.

– Сто, – бормочет он.

– Он заплатил тебе сто тысяч долларов, чтобы ты нашел кого-то, кто смог бы выполнить его маленькое дельце? Здесь должно быть что-то большее, – складываю руки пред собой, буравя его взглядом. – Малкольм Джеймс Хеддер, ты скажешь мне правду.

Он опускается вниз по креслу, пока его голова не касается спинки. Выпуская большой вздох, он говорит остальное.

– Я должен быть уверен, что ты не проболтаешься.

– Мы оба знаем, что нет.

Это все еще не имеет смысла. Почему Малкольм? Его работа – небольшие пакеты, насколько я знаю. Не люди.

– У твоей мамы большие проблемы?

Малкольм вздыхает и качает головой.

– А когда у нее их нет? Ты не думала, что нам бы было гораздо лучше без наших мам?

– Прикуси язык, – кричу я. – Я люблю свою маму.

– Таким образом, это – да.

– Это нет, – для меня она не бремя. – Кроме того, она поправится.

– Я не знаю, хорошо это для тебя или нет – продолжать врать самой себе.

Разъяренная тем, куда заходит этот разговор, я вскакиваю со своего стула, но Малкольм появляется раньше, чем я успеваю вырваться через дверь.

Его рука нажимает на дверь, чтобы она снова закрылась, и он бормочет мне в волосы.

– Мне жаль, Тайни. Мне нужны деньги. Я знал, что ты будешь подходящим человеком для задания, потому что тебе они тоже нужны.

– Тогда, мы у него на крючке? – я опираюсь головой о дверь, чувствуя себя немного расстроенной. – Тебе нужны деньги, чтобы оплатить игровой долг, который насобирала твоя мама, а мне, чтобы перебраться в квартиру с лифтом.

– Да, расскажи мне остальную часть всего этого.

Малкольм опирается о дверь, понятно, что я не выберусь отсюда, пока не расскажу ему все подробности. Поэтому я рассказываю ему все. Про зоопарк. Ланч в Эллинге. Про отдельную палату в клинике. Все, кроме того, что Йен смог трахнуть меня дважды своими пальцами. Эту часть я пропускаю…

– Я не очень много знаю о нем, – признает Малкольм. – Раньше, я никогда не делал для него работу. Он обратился ко мне за парой вещей, и какие бы у него не были пристрастия, у меня нет товара, чтобы удовлетворить его потребности.

– До сегодняшнего дня.

– Точно.

На этот раз на его лице показывается что-то более темное, чем жадность. По правде говоря, мне не хочется знать, что именно. Играя со мной, Йен сбивает меня с толку, потому что он не может просто хотеть меня. Ему что-то нужно от меня, но мне предлагают выполнить его задание. Возможно, он не доверяет мне. Сегодня вечером я попытаюсь убедить его, что независимо от того, что он хочет сделать, я никогда не проболтаюсь.

Когда мы выходим, троица в комнате занята, усердно лаская друг друга. Взгляд Малкольма затуманивается. Пора уходить.

Он помогает застегнуть мой шлем и затем сжимает подбородок.

– Будь так осторожна, как только сможешь.

Я направляюсь вдоль реки в центр города, каждый оборот педалей становится все тяжелее и тяжелее, поскольку я становлюсь все ближе к центральным башням. Вина обрушивается, и то же самое происходит с желанием. Интересно, настолько ли ужасно остаться в той квартире? Пока моя мама не поправится. Не то, чтобы я полна морали. В конце концов, я не больше, чем дилер наркотиков на своей второй работе. Разве я не могу подавить свою гордость, чтобы позволить маме спать на кровати с видом на Центральный парк и каждый день ездить на лифте?

Но за какую цену? Что Йен от меня хочет? Неясная информация, которую предоставляет мне Малкольм, не особо меня успокаивает. А сам мужчина? Он раздражающе сдержан.