Текст книги "Теряя Контроль (ЛП)"

Автор книги: Джен Фредерик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Боже мой, Тайни, – говорит он, наваливаясь на меня. – Я становлюсь зависимым от тебя.

– Хорошо, потому что не знаю, смогу ли я жить без тебя, – признаюсь я, дрожа от спазмов после оргазма.

– Тебе не придется.

Глава 23

Для меня утро наступает слишком быстро. Не думаю, что Йен позволил отдохнуть мне больше часа прошлой ночью, из-за этого у меня болит все тело. Но каждый приступ боли вызывает улыбку на моем лице. Я чувствую себя желанной и одержимой.

– Я надеюсь, что с твоей мамой будет все хорошо, когда она узнает, как я трахал тебя прошлой ночью словно сумасшедший.

Йен ставит тарелку с яйцом пашот, гренками и стейком. Это похоже на ужин, но я нагуляла аппетит, поэтому налетаю на мясо словно зверь. Йен на самом деле сделал все это, даже стейк, что меня удивляет. Я предполагаю, что он из тех, кто все заказывает.

– Почему это? – спрашиваю я, рассматривая его тело. Йен без рубашки, на нем только боксеры, подчеркивающие его размер. Думаю, что это мое. Все мое.

– Потому что у тебя очень самодовольный и горячий взгляд в глазах. Я думаю, кто-нибудь поймет, что это значит.

Его голос притих, и теперь я знаю, что Йен думает о грязных вещах со мной и во мне. Мое тело реагирует на него, сжимаясь и увлажняясь. Такими темпами я никогда не выберусь отсюда. Опустив взгляд в тарелку, я прочищаю горло и перевожу тему.

– Как ты познакомился с Малкольмом? – спрашиваю я.

– Ты знаешь, чем занимается твой брат?

– Он торговец наркотиками. Я имею в виду, что я не уверена, но доставляю ему много маленьких пакетов, не думаю, что это документы.

– Это не единственное, что он делает. Я пошел к нему, потому что у него есть определенная репутация. Он работает с множеством привлекательных женщин, которые делают что угодно за деньги и много не болтают.

– Ты говоришь, что он… сутенер? – мой рот распахивается.

Йен сжимает губы на мгновение.

– Можно сказать и так.

Эта новость потрясает меня, и я роняю вилку на тарелку.

– Так тебе нужна была проститутка? Ты думал, что я проститутка? – мой голос становится неестественно громким.

– Нет. Я сразу понял, что ты не проститутка, – Йен перемещает стул ближе ко мне. – Женщины в этом бизнесе имеют определенный взгляд, которого у тебя не было. К тому же ты изо всех сил старалась меня разозлить, ни одна работающая проституткой девушка не обслуживает так плохо клиентов, – он качает головой и хихикает.

– Ты думал, что я наивная, и мог бы воспользоваться мной?

Йен снова качает головой.

– Почему ты всегда думаешь только самое худшее о нас?

Хороший аргумент. Я опускаю глаза в тарелку.

– Просто предположение.

Он заводит руки за голову и откидывается на спинку стула.

– Сначала я хотел тебя трахнуть, потому что ты была очаровательной. У нас было притяжение на улице, – он делает паузу. – Это ненормально, Тайни.

Йен играет с прядями моих волос и говорит:

– Я не хотел, чтобы ты участвовала в проекте Хоу, но твоя потребность в деньгах была очевидна. И когда я узнал о ситуации с твоей матерью, то сдался. Я знал, что ты не примешь сразу от меня деньги, и, честно говоря, ты была бы идеальной приманкой для Хоу.

Сделав глоток кофе, Йен замирает на минуту и затем продолжает мрачнее:

– Я просто не понимал, что хотел убить его за то, что он дышал с тобой одним воздухом.

Размешивая яичные желтки вилкой, я вспоминаю встречу, когда Малкольм дал мне контракт для Йена.

– Малкольм однажды сказал, что мне нужно обслужить партию парней, чтобы расплатиться с долгом, – я отгораживаюсь из воспоминаний. – Думаю, он не шутил.

Йен рядом со мной застывает.

– Какой долг? И я убью его, если он думает о том, чтобы продать тебя.

Неприятная боль пульсирует в виске.

– Мне пришлось взять у него денег взаймы, когда моя мама заболела в первый раз. Она думала, что сможет продолжить работать даже во время химиотерапии, но у нее не получилось. В итоге нас выселили. Чтобы жить в квартире, в которой мы сейчас находимся, мне нужно было оплатить первый и последний месяц аренды. Но платить было нечем, потому что все деньги я потратила на квартиру, из которой нас выгнали. Мне нужно было больше денег, так как мама слаба, чтобы подниматься на пятый этаж. Малкольм расплатился с моей арендной платой, предоставил мне деньги на первый и последний месяц и пообещал сделать то же самое, когда я нашла новое место, пока работала.

Йен бурчит.

– Он будет мочиться под себя, когда я разберусь с ним.

– Нет, – я кладу руку ему на плечо. – Это жизнь Малкольма.

Я снова поднимаю вилку. Малкольм имеет свои собственные проблемы. Большие.

Йен по-прежнему злится, и могу сказать, что он еле сдерживает себя. Я задаю ему еще один вопрос.

– Итак, что за игра с Ричардом? Это не похоже на план.

Смена темы отвлекает Йена от мысли о кровавом убийстве Малкольма.

– Я не думал, что буду таким сердитым и ревнивым, когда увижу, что другой мужчина трогает тебя. Но когда он опустил руки на твою задницу и засунул ногу между твоих ног, я хотел оторвать ему голову и махать ей по всему залу как предупреждающим знаком, – Йен проводит рукой по лицу. – Кага всегда был гребаным собственником. Он не любит делиться чем-либо. Ни комнатой, ни такси, ничем. Он испытывает это к младшей сестре своего друга. Мы все это видим, кроме его друга. И он не любит, когда какой-либо мужчина оказывается в метре от нее, но в то же время сам не собирается признаваться в своих чувствах. Я все время изводил его. А теперь посмотри на меня… – Йен разводит руками.

– Теперь что?

– Просто слушать, как ты произносишь его имя, и мне сразу хочется закончить его время здесь, на земле, – он смотрит на меня. – Ешь свой завтрак. Надо работать над проектом Рича, мы уже опаздываем.

Глава 24

Вскоре нам приходится расстаться, так как я должна отправиться на работу. Йен объясняет, что у него есть домашний офис, в котором ему сегодня нужно поработать, и я оставляю его с отчетами финансовых аналитиков, или что там делают венчурные капиталисты.

Около полудня звонит мой телефон. Это текстовое сообщение с неизвестного номера. Я нажимаю на распознавание текста и телефон выдает искаженное сообщение.

«Виктория, было так приятно встретиться с тобой прошлой ночью. Жаль, что нам не удалось закончить. Наш отец хотел взять тебя в высший свет Бруклина на следующих выходных. Перезвони мне.»

Переведенное сообщение звучит хреново. Я думаю, он говорит, что ему жаль, что мы не закончили наш танец. Жду сообщение от Йена.

Когда заканчиваю с этой задачей, снова звонит телефон. На этот раз это моя мать.

– Виктория, – она кричит.

Ох, нет, мое полное имя. Я в беде. Поэтому настраиваюсь.

– Да?

– Ты не пришла прошлой ночью домой, и, если бы мне не позвонил Йен, я бы очень беспокоилась.

Ударяю себя по лбу. Йен опередил мои мысли.

– Извини. Я не знаю, о чем думала.

– Полагаю, я знаю, о чем ты думала, – лепечет мама, смех ощущается в ее голосе.

– Мама!

– Не драматизируй, дорогая. Как думаешь, откуда ты появилась?

Я мямлю что-то вроде «непорочного зачатия», что вызывает громкий смех.

– Я надеюсь, что вы за безопасный секс.

– Господи, мама, да.

– Хорошо, – ее голос смягчается. – Я так рада, Тайни, что ты нашла кого-то. У тебя так давно никого нет.

– У меня есть ты, – отвечаю я.

– Тебе нужно больше думать о своей жизни. Я люблю тебя, – заканчивает она. – Береги себя.

– Я тоже люблю тебя, мама.

Звучит звуковой сигнал, и на экране я вижу Йена.

– Это Йен, – говорю ей. – Я могу тебе перезвонить?

– Нет необходимости. Увидимся вечером.

Я переключаю линию на Йена. Никогда еще я не была такой популярной девушкой.

– Ты ответила на сообщение Хоу? – спрашивает он резко.

– Эм, нет. Я не переписываюсь. К тому же, я не знаю, что ответить.

– Он позвал тебя в ночной клуб в Бруклине. «Виктория, было так приятно встретиться с тобой прошлой ночью. Жаль, что мы не закончили наш танец. Я хотел бы пригласить тебя в «Hightop» в Бруклине в следующие выходные. Позвони мне».

Я слышу треск.

– Я надеюсь, ты ничего ценного не разбиваешь.

Он тяжело дышит.

– Я редко просчитываюсь, но сейчас действительно облажался. Не отвечай ему.

– Не буду.

– Зайчонок, – он делает паузу. – Мне жаль, что я втянул тебя в этот бардак. Не хочу, чтобы ты была с ним.

– Но я хочу помочь тебе, – я протестую. – И, если я не помогу тебе, то не смогу остаться в квартире или еще что-нибудь. Это будет неправильно.

– Иисус, после прошлой ночи ты все еще не можешь принять чертов подарок? – он рычит.

– Особенно после прошлой ночи, – отвечаю я твердо. – Мне нужно идти.

Желчь поднимается в моем животе. Если Йен не позволяет мне выполнить эту работу, тогда все это неправильно. Я не могу принять их, но, черт возьми, он держит меня за яичники, ненавижу мысли о переезде мамы из квартиры. Она была в таком отличном настроении в последнее время и ни разу не прерывала лечение.

Новое место, новая свобода, собственный автомобиль – совершенно другое дело. Когда дохожу до Централ Тауэр около шести вечера, я голодна и расстроена из-за размышлений над своим положением.

– Мисс Виктория, – швейцар приветствует меня кивком головы и фуражкой. – Могу взять ваш велосипед? Мы можем хранить его внизу.

Я благодарна Йену, что он меня проинформировал об этом, иначе я бы отреагировала странно. Имя швейцара – Иеремия, и он обещает позаботиться о моем транспорте. Я неохотно отпускаю велосипед. Он – почти часть меня.

Когда я выхожу из лифта на пятнадцатый этаж, вижу, как женщина везет по коридору стойку с одеждой. Ее волосы черные и прямые, за такие платят пару сотен в высококлассных салонах. Если бы не металлическая вешалка за ее спиной, я подумала бы, что она здесь живет. Высокие каблуки и черное платье, которое подчеркивает ее стройное, модельное тело, она выглядит как жительница одной из квартир.

– Хорошие вещи, – говорю я дружелюбно, вдруг она действительно моя соседка.

– Та, кто живет в 1525, везучая сучка. Ты тоже что-то доставляешь?

Это нормальное предположение, я в велоформе, шлеме и с рюкзаком.

Неловко переминаясь, я киваю. Мои условия жизни слишком сложны, чтобы объяснять их незнакомцу.

– Парень потратил около пятидесяти тысяч на одежду, словно купил большой стакан кофе в Старбаксе. Не меняя выражения лица. Даже когда я сказала ему, что одно платье стоит около пяти штук. Он просто посмотрел на женщину слева от него и спросил: «Ей это понравится?». Она кивнула, и он все оплатил.

1525? Мои глаза округляются. Я поражена этой болтливой женщиной и ее рассказами о продаже одежды. Она снимает свои босоножки на высоченных каблуках с красной подошвой и болтает ремешками на одном пальце. Наклонившись, потирает ноги.

– Должно быть хороший день для вас? – спрашиваю я.

– Да, отличный день, но, блядь, я хочу быть владельцем всего этого, – она машет в сторону двери квартиры. – Вместо того, чтобы получать проценты.

– Понимаю.

Внутри меня все переворачивается, поскольку подозреваю, что получатель «всего этого» – я. Если бы я еще работала над заданием, то одежда была бы частью представления. Но сейчас? Даже не знаю, что с этим делать, кроме того, что я теряю аппетит.

Лифт издает сигнал, и она заходит, подгибая пальцы на ногах и совершенно не заботясь о том, что ее ноги испачкаются. Она замечает, что я бесцеремонно разглядываю ее голые ступни, и подмигивает мне.

– Я помою ноги, когда вернусь домой. Убедись, что получишь хорошие чаевые. Он может себе это позволить.

Я нахожу маму и Йена, сидящими в гостиной за бокалом вина.

– Тайни, – моя мама плачет, когда я вхожу в комнату. Я кладу свой шлем на кухонный островок и осматриваюсь. Йен сидит на диване, закинув ногу на ногу. Он переворачивает страницы альбома, которые подозрительно напоминают те, что мама сделала пока была здорова. Она на кресле перед диваном, бокал – на столике рядом с ней. Одежда развешена по всей мебели в гостиной, видны оранжевые и красные цвета, несколько кусочков черного. На обеденном столе около восьми коробок обуви, а также несколько упакованных в чехлы сумок.

И вся эта щедрость, на самом деле, злит меня. О, возможно, я должна быть в восторге, и мне хотелось бы пойти в гостиную и сесть рядом с Йеном, пить вино с ними. Но есть кое-что, что беспокоит меня. Когда эти двое так уютно устроились и составляют планы? И моя мама. Я чувствую себя преданной.

Зная, что веду себя нелепо, я стараюсь скрыть свое раздражение, пряча голову в холодильник. Вижу тарелку с макаронами и ставлю ее в микроволновку, нажимая на кнопку «Попкорн», потому что разбираться с этой техникой слишком сложно. Я пыталась научиться использовать все кнопки, но не думаю, что мне это необходимо.

Полагаю, поэтому я злюсь. Йен ведет себя так, словно намеревается стать с нами лучшими друзьями, и моя мама верит в это. Такое чувство, будто за меня уже все решили. Кроме того, я даже не могу возразить, не выглядя при этом полной идиоткой.

Я вытаскиваю тарелку, ругаясь что она горячая, и несу в столовую. Отодвигаю коробки и ставлю ее на стол. Наверное, мое мрачное настроение очевидно, потому что смех и болтовня в гостиной стихают. Я добавляю «убийца настроения» в свой список недостатков.

Мама суетится рядом со мной, прилагая чуть больше усилий, чем я видела от нее в последние недели, и слегка обнимает мня.

– Рада видеть тебя дома, дорогая. Пожалуй, я пойду в спальню и немного почитаю перед сном.

– Хорошо, – бормочу угрюмо. Она колеблется, а затем снова прижимает меня, прежде чем исчезнуть в коридоре.

– Я думаю, ты обидела свою маму, – замечает Йен, опускаясь на стул напротив меня. Это тот же стул, на котором он просил сосать его член. И хотя о деньгах не было речи, сумма, которую он потратил на одежду для меня, похожа на оплату натурой. Когда я не отвечаю, он тяжело вздыхает и вытягивает свои длинные ноги.

Поскольку я не знаю, что сказать, то продолжаю есть свою пасту, пока не исчезает вся лапша и овощи. Режим попкорна хорош для подогрева пищи, но только если не передерживать больше двух минут. Может, мне не придется учиться пользоваться микроволновкой.

Я ополаскиваю грязную тарелку, загружаю ее в посудомоечную машину и выпиваю воду из бутылки. Выбрасываю пустую емкость в мусорный бак, который замечаю под раковиной.

– Не разговариваешь со мной? – Йен следует за мной на кухню и прислоняется к столешнице.

– Не знаю, что сказать, – говорю ему спокойно. Хватая еще одну бутылку воды, прохожу по коридору и иду в комнату, которая временно является моим домом. Кровать заправлена, и синяя футболка Йена, в которой я спала, аккуратно сложена. По всей видимости, здесь каждый день бывает горничная.

– Сколько стоит это место на самом деле? – спрашиваю Йена, который входит за мной и прислоняется к стене. Он закрывает за собой дверь, но не подходит ко мне ближе.

– Пять миллионов, плюс-минус несколько сотен тысяч.

Хорошо, что я лежу, меньше шансов упасть.

– Тебя беспокоят деньги, Тайни? Потому что мне показалось, что ты говорила, что все дело в деньгах.

Он насмехается надо мной, но мягко и без злости.

– Я не знаю, что происходит, – медленно говорю я, уставившись в белый потолок. Здесь он выглядит обычным, гораздо лучше, чем в моей старой квартире. – Я чувствую, словно играю с тобой в догонялки. Я сказала, что выполню для тебя проект Хоу, а теперь, кажется, ты увольняешь меня. Ты тратишь на меня деньги… – я борюсь с желанием озвучить слова той женщины, – как будто покупаешь латте в Старбаксе, и это заставляет меня чувствовать, что мы никогда не будем равными.

– Для тебя важно равенство между мужчиной и женщиной? – он отходит от стены и присаживается на край кровати. Я двигаюсь, не уверена, ближе к нему или от него.

– Разве для тебя это не так? – возражаю я.

– Мне важно только то, что важно для тебя.

Он осторожно садится рядом, стараясь не задеть меня.

– Это так быстро, Йен, и я не компания по производству пластика. А девушка, которая переезжает в эту квартиру, получает всю эту одежду. И когда ты говоришь, что заинтересован во мне серьезно, в то время, как мы даже не знаем друг друга, это смущает. – Я считаю, что нет смысла уклоняться от правды. – Я не знаю, насколько этот контракт реален.

Он двигает меня ближе, и сильной рукой разворачивает мою голову так, что мы смотрим друг другу в глаза.

– Что я хочу? Это не игра, – говорит он резко.

Я не могу скрыть свое отчаяние.

– Это все для меня слишком сложно. Я не знаю правил и боюсь, что в процессе ты сделаешь мне больно.

Йен отпускает мою шею и притрагивается к щеке.

– Позволь мне сказать, что ты должна знать обо мне. Я верный и щедрый, но мне нравится делать все по-своему.

– Последнее не совсем плюс, – бормочу я.

– Кто сказал, что я перечислял достоинства? Я тот, кто я есть. Я хочу тебя, Тайни. В своей постели и в своей жизни. Ты не уволена. Мы пересматриваем нашу ситуацию. Давай наслаждаться друг другом здесь и сейчас.

– Как долго?

– Так долго, насколько это возможно. Скажи мне, чего ты хочешь, Тайни.

Знаю ли я себя, как Йен? Он смог очень точно описать себя.

– Ты должен знать, что я слишком верная, – говорю я медленно. – Я забочусь о своей семье и хочу, чтобы у меня однажды появилась собственная.

Волна тоски захлестывает меня, когда я понимаю, что озвучиваю то, что необходимо мне больше всего в жизни. Болезнь моей матери и моя изоляция от внешнего мира – главная причина того, почему внимание Йена приводит меня в замешательство. Я хочу все то, что он предлагает. Но понимаю, что это слишком много, хотя и желаю, чтобы наши отношения длились вечно. Йен пристально смотрит на меня, как будто все, что я говорю, имеет жизненно важное значение. Жаль, что я не могу читать его мысли.

– Не буду отрицать, что ты меня привлекла с первой минуты, как я увидел тебя на улице. Мне нравится, что ты бросаешь мне вызов, но, проводя с тобой каждую минуту, я убеждаюсь в том, о чем подозревал. Ты, Виктория Корриелли, создана для меня. Я не собираюсь извиняться за то, что знаю и чего хочу, – утверждает он. – Почему ты не можешь принять нас? Позволь мне помочь тебе?

– Потому что я боюсь.

– Бояться – это нормально. А моя задача убедить тебя, что страх – это лишнее.

Он произносит эти слова с полной уверенностью, убеждая меня отбросить все беспокойство. Кровать пружинит, когда он поднимается и идет в ванную.

– Ну и дела, спасибо.

Я слушаю, как бежит вода в ванной. Могу ли я плыть по течению? Каковы будут последствия? Такие, что мое сердце разобьется? Смогу ли я восстановиться после? У меня были тяжелые расставания.

Когда он выходит, на нем повседневная одежда, брюки и тонкая белая футболка, которая обтягивает его мускулы.

– Я собираюсь немного поработать.

Он поднимает сумку, которую раньше я не замечала. Она так изношена, что кажется, словно она дважды облетела мир. Складки имеют заломы. Замечая мой взгляд, он гладит бок рукой.

– Эта малышка со мной больше десяти лет. Мой первый босс дал ее мне. Сказал, что каждому человеку, который стремится к процветанию, должна принадлежать одна хорошая кожаная сумка. Я не мог позволить себе такую дорогую вещь. Однажды вечером я работал допоздна и заснул за столом. А когда проснулся, сумка лежала возле меня. Я никогда не использовал другие. Никогда и не буду.

Слова льются как дождь на мое скупое сердце. Он говорит, что его привязанность не так легко разрушить. Я слабо улыбаюсь и поднимаюсь, чтобы поцеловать его в щеку. Он поворачивается, и наши губы встречаются, он целует меня медленно и нежно, от чего мои пальцы поджимаются. Отступая, он берет мое лицо в руки и большим пальцем проводит по влажным губам.

– Поспи, зайчонок.

После того, как Йен уходит, я на цыпочках крадусь по коридору в спальню мамы. Она спит, лежа на огромной кровати с очками для чтения и книгой. Я снимаю с нее очки и убираю книгу на тумбочку.

– Люблю тебя, мамочка, – шепчу ей.

– Я тоже люблю тебя, малышка, – бормочет она, когда я ухожу.

Я долго не могу уснуть, но Йен все это время в гостиной занимается тем, что называет работой. Даже во сне я скучаю по его большому, теплому телу. Позже я чувствую, как он ложится рядом со мной. Теплая рука скользит по моей талии, его большие руки успокаивают меня, и я проваливаюсь в глубокий сон.

Ночью он будит меня и нежно занимается со мной любовью, обнимая мое тело и ласково целуя все чувствительные места. Он осторожно наваливается на меня, наши тела двигаются вместе, не спеша, и когда мой оргазм наступает, это нежная волна, а не ураган наших прошлых встреч.

Он выдыхает мое имя в длинном приливе воздуха в мое ухо и кончает в презерватив.

Я засыпаю, и его теплое тело снова прижимается ко мне.

Йена уже нет, когда я просыпаюсь. Одежду, которая лежала в гостиной, повесили в шкаф. Некоторые из вещей слишком узкие для меня, думаю, ни один нормальный человек не будет это носить, и я не могу их представить на своем теле. А другие, как тонкое платье с косыми рыжими полосами, так прекрасны, что мое сердце замирает.

Обувные коробки сложены в углу вместе с маленькими сумочками. Моя груда футболок, теннисных туфель и шорт смотрится нелепо и дешево рядом с купленными нарядами. Простое сравнение моей одежды с той, что купил Йен, подчеркивает различие между нашими мирами. Мы не выглядим так, будто принадлежим друг другу.

Я рассматриваю наряды и понимаю, что многое из того, что он купил, выглядит комфортно, не смотря на дорогую ткань. Есть несколько брюк и длинных юбок. Топы свободного кроя и выполненные из трикотажа или кружева. Даже платья не выглядят слишком обтягивающими и супероткровенными, а скорее, будут скрывать мои недостатки. В конце концов, я смогу это принять.

Йен возвращается ближе к обеду с сумкой, которую распаковывает в шкафу вместе с моей новой и старой одеждой. Я молча смотрю на него и сохраняю спокойствие, даже после того, как он вызывающе приподнимает бровь. Я все еще пытаюсь понять нас обоих. Когда он рядом, нет никаких проблем.

За день до нового курса маминой химиотерапии Йен просит Стива отвезти нас в зоопарк в Бронксе. В этот раз, кажется, процедура проходит легче. Халли приезжает, чтобы прочитать еще одну главу, и я беру дневной маршрут вместо позднего вечера. На следующий день, несмотря на усталость, мама, выпрямившись, сидит в кресле на маленьком балконе. Громкий городской шум и прохладный ветерок с Центрального парка почти освежает.

Мама любит Йена, и он невероятно нежен и заботлив с ней. Мое сердце расширяется больше, чем может вместить грудная клетка, когда я вижу их вместе, но это сладкая боль. Дни проходят быстро, и я с нетерпением жду возвращения домой и встречи с Йеном и веселой мамой. Ночи – длинные и страстные. Я никогда не была счастливее.

После недели отсутствия Йена по утрам, потому что он встает до рассвета, чтобы уйти на работу, я вытаскиваю себя из постели еще раньше. Одетая в борцовку и трусики, которые он купил, иду в ванную комнату. Йен кистью наносит на лицо мыло для бритья, взбивая круговыми движениями пену. Без рубашки, но в брюках он прислоняется к столешнице перед зеркалом, проводит щеткой по коже и вытягивает губы в форме «О».

Его действия завораживают, и я захожу в ванную, чтобы посмотреть поближе. Йен опускает свою щетку в раковину и поворачивается, а затем плавно поднимает меня на столешницу.

– Нравится то, что видишь?

– Похоже у тебя на лице взбитые сливки.

Я провожу пальцем по намыленной щеке, наблюдая, как под пеной появляется кожа.

– Не облизывай палец. Это не так вкусно, как кажется.

Он одаривает меня быстрой усмешкой, и его зубы сверкают белизной, а губы выглядят полнее и краснее по сравнению с пеной для бритья.

– Могу я? – спрашиваю, взяв кисть в руки. Он сжимает челюсть. Затем кивает и двигается между моих ног. Деревянная мыльница наполовину полна. Я нюхаю кисть и ощущаю легкий аромат лимона. Медленно вращаю ее в мыле.

– Щетинки мягкие? – спрашиваю, стараясь повторить его круговые движения.

Руки Йена лежат по обе стороны от моих бедер, и он наклоняется ко мне так близко, что я замечаю биение артерии на его шее. Вокруг нас сгущается воздух и во рту пересыхает. Я облизываю губы и открываю рот, чтобы облегчить боль в груди, которая душит меня. Тем не менее, я продолжаю намазывать его лицо.

Маленькие ворсинки ложатся на его щеку и челюсть. Я вращаю щетку маленькими кругами, наблюдая, как вспенивается мыло. Мои чувства к Йену настолько сильные и всепоглощающие. Я хочу делить с ним все, даже это маленькое интимное действие. Интересно, сколько людей видело его таким? Сколько из них провели щеткой по его подбородку и проследили впадину на щеке?

– Это только ты, – тихо говорит он.

Я заглядываю в его глаза, и все, что вижу – только себя. Себя и искренность. И поскольку я устала быть одна, устала сражаться в одиночку, устала бороться, я сдаюсь. Рукой скольжу по его шее и сжимаю затылок, притягивая ближе к себе. С такого расстояния я чувствую запах лимона и ментола. Вижу мягкую кожу под глазами, прямую линию носа. Его веки полуприкрыты, а руки беспокойно двигаются вдоль моих бедер.

– Тайни, – стонет он, а затем сильно прижимает меня к своей эрекции. Его глаза сверкают. – Ты убиваешь меня.

Не обращая внимания на пену, он целует меня. Пена пачкает мои щеки, попадает в рот, но мне все равно. На вкус это как Йен.

Его губы отрываются от моих и спускаются от челюсти к шее. Он повторяет мое имя, как молитву. Тайни, Тайни, Тайни. Я обхватываю своими ногами его талию, наслаждаясь горячим, твердым телом, потирающим мои нежные и влажные части.

Он задирает мою майку вверх над головой, одну грудь сжимает рукой, а другую берет в рот. Слава Богу, позади стена, которая удерживает меня от падения. Он так жестко всасывает мой сосок, что я чувствую, как сжимается моя киска. Я сама трусь об него, желая, чтобы на нем не было брюк. Мечтая о том, чтобы мы оба были голыми.

– Мне так сильно нужно оказаться в твоей киске, – произносит он, прижимаясь к моей груди.

– Да.

С рычанием Йен атакует мой второй сосок. Пена размазалась и почти вся впиталась в мою кожу, но, видимо, он не против этого вкуса.

Мои руки нащупывают его пояс, я успеваю расстегнуть брюки. Проникая в его трусы, я испускаю восторженный стон от его твердого члена в моих руках. Боже, прошло всего лишь несколько часов после того, как я последний раз прикасалась к нему? Кажется, месяцы. Когда Йен отпускает мою грудь, я хватаюсь обеими руками за его член. Влага на головке показывает его желание. Я хочу больше. Я хочу его всего.

Его губы снова на моей шее, он сильно сосет. Эти действия пускают дрожь по моему телу. Йен поднимает меня и входит в спальню. Быстрым движением скидывает брюки. Я не могу перестать трогать его.

– Мне нужно попробовать тебя, – он хрипит, толкает меня, срывая мои трусики. Без всяких предисловий его рот оказывается на мне, его язык во мне. В моей голове звучат колокольчики, а за ними гитара. Подождите, гитара? Мне удается повернуть голову в сторону тумбочки, где звенит мой телефон.

– Не отвечай, – приказывает Йен.

Теперь он на коленях, наваливается на меня. Его рот скользкий от моей влажности, и он сменил свой язык на два пальца. Я отворачиваюсь от телефона. Малкольм может подождать. Опуская руки между нами, я нахожу член Йена. Слюна наполняет мой рот. Мне нужна его длина внутри, в горле. Я хочу, чтобы его яйца были в моих руках. Отталкивая его, я осторожно спускаюсь вниз, неохотно он позволяет мне. Могу сказать, что он разрывается между желанием быть в моем рту и желанием пощупать меня, но теперь моя очередь.

Телефон звонит снова. И снова. А потом стук в мою дверь.

– Тайни, – я слышу голос мамы. – Малкольм звонит и говорит, что это срочно.

Я отрываю руки от тела Йена, и он стонет.

– Иисус. Я ненавижу твоего брата.

– Я тоже, – вздыхаю. Если бы не мама, я бы проигнорировала этот звонок и закончила снимать одежду с Йена. Подняв телефон, нажимаю на кнопку вызова. Малкольм сразу же начинает кричать.

– Почему ты не берешь трубку? У меня четыре разгневанных клиента, которые нуждаются в поставках. Ты собираешься поднять задницу и сделать свою работу, или мне поручить ее кому-то другому?

– Пусть кто-то другой, – Йен рявкает, так как Малкольм говорит настолько громко, что люди из соседних квартир могут услышать его.

– Это чертов Керр? Ты трахаешься с ним?

Малкольм злится.

– Не твое дело, Малкольм, – я огрызаюсь, встаю и иду к шкафу. Йен ругается и сам встает. Его член качается в воздухе, пока он возится со своими боксерами и брюками.

– Прости, – говорю я Йену, и он напряженно улыбается. Его брюки помяты, он берет себя в руки и направляется в ванну.

– Я буду через тридцать минут, – говорю я, пока Малкольм не начинает ругаться еще больше.

– Мне не нравится, что ты делаешь поставки для Хеддера, – Йен выглядывает, когда снова бреется. Я намерено не смотрю на него, потому что он злой и выглядит так чертовски сексуально при бритье. Меня сильно возмущает, что нужно уходить.

Йен проходит, выбирает галстук и завязывает его. Надевает те же самые перламутровые запонки, которые носил на днях, что странно, у него столько денег, что он может купить десятки таких.

– Мне нужны деньги.

– Ты работаешь на меня.

Я игнорирую его и одеваюсь. Выхожу из спальни, везде тихо.

– Я могу предложить тебе другую работу. Постоянную. Тебе не нужно будет ездить на велосипеде по безумному нью-йоркскому движению, где любой таксист может сбить тебя.

– Еще одна выдумка? – я смеюсь, потому что нет в финансовой сфере никакой работы для такой, как я. – Скажи мне, что за компания? Что бы я делала?

Он пожимает плечами, я знаю, что это фальшивая работа.

– Я не уверен. Позволь мне разобраться.

– Я не знаю, – не хочу отказываться от доходов, которые дает Малкольм. – Я подумаю об этом.

Хватаю пакет и смотрю, чтобы там были наушники.

– Ты это сделаешь, – он целует меня, а затем хлопает по заднице.

Мне остается десять минут от обещанных тридцати, когда я добираюсь до Квинса и взбешенного Малкольма. Он бросает пакеты, когда я переступаю порог.

– Ты такая тупая, Тайни.

Он идет в гостиную, расстегивает сумку и запихивает туда пять конвертов. Малкольм читает мне адреса, и я благодарна, что они сгруппированы. На мой взгляд, он похож на мамаш из Парк-Слоуп, которые терпеть не могут своих детей.

– Я тупая, потому что проспала? – спрашиваю. Я ненавижу, когда меня называют тупой, и Малкольм знает это.

– Если ты позволяешь Керру залезть тебе в трусы, то это самая идиотская вещь, которую ты когда-либо делала, а ты делала много глупого дерьма в своей жизни.

Обвинение жалит, потому что я редко совершаю необдуманные поступки. Я жила спокойной жизнью с мамой, пока она не заболела. Я не совершала глупостей, пока не стала работать с Малкольмом и то, потому что у меня не осталось другого выбора.

– Пошел ты, Малкольм. Какая разница, с кем я сплю?