Текст книги "Голливудские мужья"
Автор книги: Джеки Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 37 страниц)
– Хауэрд в сортире, – сообщил ей Мэннон.
– Можешь его вытащить оттуда для меня? – взмолилась поппи.
– Я найду его сам, – сказал Захария, пронзая взглядом Мэннона. – С вами поговорим чуть позже. Вы мне нужны для «Орфея». Когда услышите, что я хочу предложить, подпрыгнете до потолка.
– Я никогда не подпрыгиваю до потолка, – беззаботно ответил Мэннон, однако рот его вытянулся в тонкую линию.
– Такой актер мне еще не встречался, – сказал Захария с уверенностью человека, привыкшего добиваться своего.
– Вот, стало быть, и встретился, – не поддался Мэннон.
– Сомневаюсь.
И Захария направился искать Хауэрда. Мэннон был не в восторге.
– Ну и фраер, – с отвращением произнес он.
– Вот уж едва ли, – вдруг встала на его защиту Поппи, хотя сама мгновенно прониклась к нему антипатией.
– Не будь ребенком, Поппи. Все, кто заправляет бизнесом, в котором ни черта не смыслит, – фраера. Все, что они знают о кино, вполне можно засунуть в задницу Хауэрду – и еще останется место для агента, а то и двух.
– Мэннон!
– Поверь мне. Я эту публику знаю.
И он отошел к своему столу – к несчастью, за этот же стол Поппи посадила Захарию.
Надежно запершись в кабинке мужского туалета, Хауэрд втянул носом порцию волшебного белого порошка. Довольно вздохнул – прилив сил он ощутил почти немедленно. Вот это средство! Да он теперь – король джунглей! Кинг-Конг с бетонными яйцами! Необосримый и непоебимый!
Он выплыл из кабинки – и наткнулся прямо на Захарию К. Клингера.
– Мистер К. Все-таки выбрались! – воскликнул он.
– У тебя были какие-то сомнения?
– Никаких. Ни-ка-ких.
– Если я говорю, что где-то буду, значит, я там буду.
– Конечно, конечно.
Когда вам это удобно. Хауэрд подошел к раковине и принялся мыть руки.
– Я только что говорил с Мэнноном Кейблом, – сообщил Захария давящим шепотом.
– Отлично.
– Я хочу заполучить его для «Орфея».
Глянув в зеркало, Хауэрд засек у себя под носом несколько пылинок белого порошка. Он быстро их вытер.
– Я давно пытаюсь его зацепить. Он все время занят где-то на других съемках, вот в чем беда.
– Я хочу его, – повторил Захария.
Хауэрд подумал: а старина Зах вообще способен на улыбку? Может быть, что и нет.
– Попытаюсь еще раз к нему подкатиться, – пообещал он.
– Этого мало, – быстро возразил Захария.
– В смысле?
– У меня есть для него предложение. Стоит ему его услышать – он наш.
– Не слишком на это рассчитывайте. Мэннон жутко разборчивый – многие даже не представляют, до какой степени.
– Деньги – штука убедительная.
– Не всегда.
– Всегда.
– В общем, попытаемся к нему подкатиться еще разок.
Он направился к двери, но Захария загородил ему дорогу.
– Я верю не в попытки, а в результат. Я хочу заполучить Мэннона Кейбла и я его заполучу.
– Как сказать.
Вот козел, подумал Хауэрд. Возомнил из себя чикагского гангстера, будто на дворе – пятидесятые. Тоже мне!
– Ну? – прошептала Силвер, погладив Уэса под столом по бедру. – Как мы себя чувствуем? Его начинало коробить от ее полупокровительственного отношения. Благосклонная владелица, решившая показать толпе свою новую игрушку.
– Все это херня на постном масле, Силвер, и ты это прекрасно знаешь.
По-девчоночьи хихикнув, она сказала:
– Мне ли не знать! Многие бабенки от тебя глаз оторвать не могут. Умирают от желания узнать, где я тебя откопала.
– Нигде ты меня не откапывала. Я спас тебя от шайки обормотов, которые хотели разодрать тебя на кусочки. Помнишь?
– Разве такое можно забыть? Мне в тебе это еще тогда понравилось – мужская сила.
– Силвер, да-агая! – На них вихрем налетела Кармел Гусбергер, эдакое стихийное бедствие в огромном желтом балахоне. – Это молодожен?
– Да, – сказала Силвер. – Уэс, познакомься – Кармел Гусбергер.
Он пожал руку этой мощной женщины.
– Знаю, знаю, – загрохотала Кармел немыслимо громким голосом. – Уэсли Мани-младший. По-моему, я знала вашего отца.
В глазах Уэса мелькнула тревога.
– Правда? – спросил он, вспомнив англичанина-сутенера с бегающими глазками, которого он не видел с восьмилетнего возраста, и американского отчима с брюшком, который провел в его жизни не более пяти минут.
– Да, – подтвердила Кармел. – Ваш род Мани – из Сан-Франциско?
Силвер пнула его ногой под столом.
– Точно, – согласился он.
– Какая семья! Да, я прекрасно их помню. Уж давненько дело было. Мы с Орвиллом как раз начали встречаться, я тогда снималась в Сан-Франциско – я ведь, знаете ли, была актрисой.
Силвер подалась вперед, сияя от удовольствия.
– Давай, Кармел, выкладывай, признавайся. У тебя был роман с отцом Уэса.
Кармел засмеялась – громко и вульгарно.
– Даже если и был, да-агая, ты об этом узнаешь в последнюю очередь.
– Что ты собираешься скрыть от Силвер? – сверкнул улыбкой Карлос Брент, садясь за стол в обществе Ди Ди Дион.
– Кармел утверждает, что спала с отцом Уэса. Она изменяла Орвиллу уже тогда, – сказала Силвер с нескрываемой радостью.
– По-моему, Кармел, прежде чем ее нашел Орвилл и забрал с улицы, не пропускала ни одного симпатичного кота в этом городе, – сказал Карлос, ухмыляясь во весь рот. – Я прав, прелестная моя?
– Хватит! – вскричала Кармел, умирая от наслаждения. – Нельзя быть таким испорченным, Карлос!
– Нет, милочка, нас не обманешь, – пошутил он. – Я однажды встал в очередь, но она оказалась такой длинной, что я ушел, не дождавшись!
– Ты ставишь под удар мою репутацию! – завизжала Кармел, похлопывая себя по замороженной прическе, а ее балахон вздымался над колышущимся морской волной бюстом.
– Какую еще репутацию? – рассмеялся Карлос.
Обмен колкостями продолжался, а к столу подсаживались все новые гости. Подошли Мэннон и Мелани-Шанна, Орвилл Гусбергер – обладатель еще более громкого, чем у жены, голоса.
Силвер была в прекрасной форме. Блистала по-королевски. Принимала комплименты и поздравления, как должное. Много лет назад между ней и Карлосом Брентом возник краткий и пылкий роман. Кто-то подкинул журналистам слух о том, что они собираются жениться, и Карлоса это привело в бешенство – он решил, что новость запустила сама Силвер. Они расстались, наговорив друг другу колкостей. Сейчас, много лет спустя, Силвер чувствовала себя в полном порядке – карьера у нее дай Бог каждому, и новый муж, да такой, что все женщины мрут от зависти.
Поппи порхала вокруг – ждала, когда Захария выйдет из мужской комнаты, чтобы провести его на место. Хауэрд сидел за своим столом, с одной стороны от него – Уитни, с другой – Айда Уайт. Взгляд у Айды был как никогда остекленевший. Поппи надеялась, что обед она все-таки протянет и ничего безумного не выкинет. Айда могла посреди вечеринки отлучиться в дамскую комнату, а потом погрузиться в блаженный сон наркоманки – была у нее такая репутация. Никто не знал, что именно она принимает, но это «что-то», несомненно, держало ее на плаву, голова спокойно возвышалась над поверхностью – однако уйти под воду она могла в любую секунду.
Появился Захария, и Поппи схватила его за руку.
– Вы за моим столом, – прокуковала она и принялась перечислять имена: – Вместе с вами Карлос Брент, Мэннон Кейбл, Силвер Андерсон – вы же знаете, прием в ее честь? – Не дожидаясь ответа, она поспешила продолжить: – Да, еще Орвилл Гусбергер! Quel[9]9
Какой (фр.).
[Закрыть] человек! Неплохая группка для одного стола, как вы считаете?
– Я сижу рядом с Силвер Андерсон? – коротко осведомился он.
– Представьте себе, что я посадила вас как раз рядом с ней.
Захария одобрительно кивнул.
Поппи с гордым видом провела его через комнату. Кое-кто пытался приветствовать его, но Захария наполнил слово «игнорировать» новым смыслом.
Они подошли к столику номер один, и Поппи стала представлять самого важного гостя.
Силвер подносила к губам бокал шампанского, когда подняла голову и увидела Захарию.
Бледность разлилась по ее лицу.
Захария К. Клингер был «Бизнесменом» из ее прошлого.
Захария К. Клингер был отцом Хевен, хотя не знал этого.
Захария К. Клингер был ненавистью всей ее жизни.
52
– Какой потряс! – в десятый раз воскликнула Хевен. – Я в полном отпаде!
Речь шла о доме на побережье, который она обследовала вот уже несколько раз.
Джек ослабил узел галстука, снял пиджак. Всю вторую половину дня он провел со своим бухгалтером, и ему хотелось выпасть в осадок.
– А моя комната – вообще полный кайф! – продолжала она. – Из окна видно берег и океан! Могу целый день сидеть и любоваться!
– Вполне приличная перспектива. Может, пока полюбуешься на холодильник – что там припасла горничная? Я просил ее сходить на рынок.
– Я просто умираю с голоду!
– Ты всегда умираешь с голоду! Всякий раз, когда мы встречаемся, у меня возникает чувство, что между нашими встречами ты вообще не ешь.
– Конечно, не ем. Забавная ты.
Она счастливо хихикнула.
– Пойду проверю, что у нас на продуктовом фронте. Не уходи!
Она кинулась на кухню, а он задумался – не слишком ли тяжелую ношу взвалил на себя? Кто бы мог подумать, что он будет жить в доме и присматривать за ребенком? Джек Питон – папочка-опекун!
Кажется, эта роль ему нравилась.
Кларисса еще не вернулась из Нью-Йорка. У нее образовалось свободное время между съемками, и она решила поработать в малозаметном спектакле небродвейского театра – недолго. Каждые несколько дней они перезванивались, но точку кипения их отношения явно прошли. Он знал: она ждет, что он скажет по поводу ее ультиматума. Откровенно говоря, чем больше он думал о браке, тем больше эта мысль была ему неприятна. Кому нужен этот брак?
Вон Силвер в очередной раз вышла замуж. Ну, Силвер пусть делает, что ей вздумается. Ему до нее столько же дела, сколько ей – до Хевен. Н-да, сердцу не прикажешь.
– Я нашла картофельный салат, шинкованную капусту, цыпленка и ветчину! – торжественно объявила Хевен.
– Или можем куда-нибудь съездить, – предложил Джек.
– Давай останемся.
– Выкручивать мне руки совсем не обязательно. Они вкусно поели, потом Хевен распаковала вещи, позвонила всем своим знакомым, включая Эдди, и заснула счастливым сном.
Джек побродил по дому. Он совершенно не чувствовал себя усталым. Кинув на плечо свитер, он решил прогуляться у воды. Он знал: надо поехать в Нью-Йорк и решить дела с Клариссой. Либо да, либо нет. Вступать в брак он не хочет – это точно. Зато хочет она. Что ж, либо пусть довольствуется отношениями, какие есть сейчас, либо их роману конец.
Он принял решение, и на душе сразу полегчало. Он предложит Хевен пригласить сюда какую-нибудь подружку, и как только та приедет, смотается в Нью-Йорк. В его шоу наступил полуторамесячный перерыв, так что самое время навести порядок в собственной жизни.
В общем-то, он надеялся, что Кларисса скажет ему: наш роман окончен. Откровенно говоря, в ее обществе живот от смеха не надорвешь. Человек она молчаливый, погруженный в собственные мысли, в свой внутренний мир особенно никого не пускает. По крайней мере, перед ним она не раскрывалась никогда. Между ними словно существовала какая-то незримая стена. Если она где-то и позволяла себе раскрыть все шлюзы, то только на экране.
Надо быть с собой откровенным и признать: в Клариссе его привлекает ее недюжинный талант.
Назад к дому он пробежался трусцой, посмотрел полночный фильм. Лана Тернер в расцвете своей карьеры. Сексуальная женщина-таран. Да, были люди в прежние времена!
К часу он начал клевать носом, глаза его закрылись, и он погрузился в сон. Утро вечера мудренее.
Джейд сидела на балконе своей квартиры в Уилшире с пачкой «Кемела», стаканом вина и тарелочкой с кремовым печеньем. Из динамиков доносился дуэт Барбры Стрейзанд и Криса Кристоферсена, они пели «Рождение звезды» – песню из ее любимого одноименного фильма.
Огни Лос-Анджелеса покрыли город мерцающим лоскутным одеялом. Смотреть на их подмигивание она не уставала никогда. Интересно, подумала она, я превращаюсь в нелюдимку. Наедине с собой мне гораздо приятнее, чем в самом светском обществе.
А причина проста – нет человека, с которым хотелось бы побыть, отсюда и уход в себя. К тому же ей вовсе не было скучно одной, она всегда находила, чем себя занять. Еще ребенком она научилась самостоятельности, научилась развлекаться без посторонней помощи. А вот Кори всегда требовались друзья.
Кори.
Мой брат.
Гомосексуалист.
Подсознательно она весь день отгоняла от себя эти мысли. После ленча, прошедшего в натянутой обстановке, она пулей вылетела из ресторана. Не думая, села в машину и помчалась к ближайшему торговому центру – им оказался «Беверли». Там она принялась швыряться деньгами с маниакальной страстью.
Кожаная куртка, две пары джинсов «Левис», шелковая юбка, три пары туфель на высоченных каблуках, четыре книги в твердой обложке, набор косметики, тяжелая стеклянная пепельница – после этого она поехала домой, приняла душ, посмотрела по видео «Блюзы Хилл-стрит», бездумно слопала банку холодных печеных бобов, плитку шоколада, апельсин. Выкурила три сигареты – от этой привычки она отказалась шесть лет назад – и теперь сидела на балконе, вернувшись в конце концов к мыслям о Кори.
Сделанное открытие глубоко ее потрясло. Нет, ничего такого он не сказал. Но этого и не требовалось. Достаточно было наблюдать его и Нормана Гусбергера – и картина становилась впечатляюще ясной: теперь понятно, почему брат так усиленно ее избегал.
Она прилагала все силы, чтобы держаться в рамках приличия, но это было трудно, ибо все ее существо хотело кричать: Почему? Почему? Почему?
Они развлекались вежливым разговором. Вы видели этот фильм? Были в этом ресторане? Останавливались в этой гостинице?
Вобщем-то, Норман выглядел вполне пристойно. Отцом его был Орвилл Гусбергер, хорошо известный кинопродюсер, а мать, по его словам, «активно занимается благотворительностью».
– Как вы познакомились? – неожиданно для себя спросила она.
Ответил Норман. Кори не нашел, что сказать. Они работали вместе в Сан-Франциско, в отделении большой рекламной фирмы «Брискинн энд Бауэр». Когда Нормана перевели в Лос-Анджелес, он попросил отца, владевшего частью этой компании, договориться о переводе Кори.
Подробности ей не требовались – этого было вполне достаточно.
И теперь, сидя на балконе, она задумалась… Кори был гомосексуалистом всегда? Или эти наклонности в нем пробудил Норман?
Она вспомнила: в его подростковые годы он безумно стеснялся девушек, сторонился их. Мама даже высказала робкое сомнение, но оно вскоре забылось, потому что чуть ли не через неделю Кори завел постоянную подружку по имени Глория, с большими грудями и ногами-бревнышками. И как у них шли дела? Однажды она его об этом спросила, но ответа не удостоилась. А потом перебралась в Нью-Йорк, занялась карьерой и видела его уже в редкие приезды домой.
От его знакомства с Маритой вся семья была в восторге – когда прошел шок от того, что она – с Гавайев. Обряд бракосочетания был старомодным, очень милым, и молодые выглядели беспредельно счастливыми. Год спустя родился ребенок, и всем казалось – Кори обзавелся семьей на всю жизнь.
И вот теперь – еще одна бомба. Их мама этого просто не вынесет.
Она достала еще одну сигарету. Но ведь гомосексуалисты есть даже среди ее лучших друзей…
Господи, Джонсон. Кого ты обманываешь?
Она тут же возненавидела себя за эту мысль, но шок и постигшее ее разочарование были воистину безграничны. К тому же ее переполняла ярость.
Почему он ей не сказал?
Потому что, дура безмозглая, он знал, как ты к этому отнесешься. Заткнись! Но это так и есть!
Ее охватило чувство вины. Может быть, Кори сделал это ей назло? Ей – удачливой красавице Джейд Джонсон? Всегда в центре внимания. Любимица семьи. Может, Кори решил нанести ей ответный удар – единственным доступным ему способом?
Нервно затягиваясь, она поняла: именно ей придется сказать об этом маме. Но зачем? Она должна знать. Зачем? Отстань!
Спор с собой был прерван телефонным звонком. Автоответчик был включен, и она позволила ему проговорить свой текст. После гудочка раздался голос, который она узнала с первого звука, – лорд Марк Рэнд. Трепливый фотохудожник-англичанин.
– Джейн? Ты дома?
Она промолчала, и он начал говорить, чуть смущенно, как почти любой человек, вынужденный общаться с машиной.
– Мм… я в городе. Само собой.
– Пожалуйста, позвони мне в «Эрмитаж». О-о, великолепно! Работаем «на бис».
– Это Марк.
А то я не догадалась.
– Мм… позвони мне. Пожалуйста.
Он повесил трубку.
Она вздохнула. Нет, ко встрече с ним она еще не готова. Пока.
Или готова? Ей ведь хочется свернуться калачиком в его объятьях и забыть обо всем на свете?
Отрешенно вздохнув, она протянула руку к трубке.
53
Силвер выдавила из себя мерзлую улыбку. Она была взбешена, разъярена, вся полыхала изнутри. Какого черта Захарию принесло на обед в честь ее свадьбы? У кого хватило ума его пригласить?
По списку гостей она проходилась несколько раз – убедиться, что никто из ее врагов не просочится. Поппи во всем шла ей навстречу, вычеркнула смехотворную актриску с ног до головы из силоксана, продюсера с остекленелым взглядом, стоявшего на учете в психиатрическом заведении, однако продолжавшего делать фильмы и потому принимаемого в обществе, хотя ни тот, ни другая серьезными заработками похвастаться не могли.
– Не думаю, что стоит приглашать второй сорт, – мягко заметила Силвер, и две недотянувших фамилии были уничтожены массивным фломастером.
И вдруг – Захария К. Клингер. Откуда он взялся? Да не просто взялся, а еще и посажен рядом с ней.
Улыбка приклеилась к ее лицу стылой маской. Поппи Соломен знает! Поппи Соломен сделала это нарочно! Ну, я этой стерве устрою!
– Добрый вечер, Силвер, – сказал Захария.
– Захария! Как приятно тебя видеть! Пожалуйста, познакомься с моим мужем: Уэс Мани-младший.
– Можно без «младшего»? – раздраженно буркнул Уэс. Захария даже не посмотрел в его сторону, полностью сосредоточившись на Силвер.
– Поздравляю с успехом, – сказал он.
– Спасибо, – ответила она; надо бы под благовидным предлогом смотаться в дамскую комнату – проверить, нет ли на ней каких изъянов. В принципе на мнение Захарии ей плевать. Но когда не видела человека шестнадцать лет, хочется предстать перед ним в наилучшем виде.
– Ты совсем не изменилась, – произнес он.
Да и он тоже, но льстить ему она не собирается. Волосы его совершенно поседели, на лице прибавилось морщин – вот и все. Он никогда не был красивым, но излучал власть и силу – именно это прежде всего и привлекало ее в нем.
Когда они познакомились, он был человеком важным и очень богатым. Со дня их последней встречи он превратился в легендарного магната и миллиардера.
– Ух! – воскликнула Поппи, когда подали изысканнейший салат из авокадо и папайи. – Вот это вкуснятина!
– Когда ты выгонишь алкаша? – спросил Хауэрд, понимающе подмигивая.
Уитни блеснула своими знаменитыми зубами.
– Не будь злым, Хауэрд. Чак – прекрасный актер, но никто не хочет оценить его по заслугам.
– Да этот бездельник и наркоман тебя не достоин. Хорошо, даже самому понравилось. «Он тебя не достоин» – это просто высший класс.
Уитни продолжала улыбаться.
– Замуж за него я не собираюсь.
Правильно, хотел сказать Хауэрд, перепихнулись и до свидания. Но не сказал – зачем вульгарничать? Она должна знать, что у него есть класс, стиль.
– Сценарий прочитала? – спросил он.
Она кивнула – сплошь зубы, волосы и сияющие аквамариновые глаза.
– Зеппо просил меня с тобой это не обсуждать.
– Что? – взвился он. – С каких пор Зеппо стал твоим агентом?
– Кто-то меня поминает? – спросил Зеппо Уайт. Он сидел рядом с Беверли д'Амо, которая угощала его королевским развлечением – рассказывала о своих бурных похождениях в Перу.
Уитни сделала большие глаза.
– Я как раз говорила Хауэрду, что ты теперь – мой агент.
– Как он к этому отнесся? – бухнул Зеппо, быстро-быстро моргая глазами. Это был взрывной человечек, с волной ярко-оранжевых волос, уложенных в какой-то слегка пугающий «помпадур». Репутация у него была – берегись.
– Не знаю, – улыбнулась Уитни. – Как ты к этому отнесся, Хауэрд?
– Когда тебя кусает змея, ты ищешь – кто бы отсосал яд?
Она продолжала улыбаться.
– И что же?
– Если мне повезет, его отсосешь ты, Уитни.
Не так, чтобы высший класс, но все-таки смешно.
Она и вправду засмеялась. Засмеялся и Зеппо. И Беверли. По лицу Айды Уайт было трудно что-то понять, но засмеялась и она.
– Не знаю, Хауэрд, сильно на это рассчитывать на твоем месте я бы не стала, – поддразнила его Уитни.
– Двусмысленные шуточки! Обожаю! – воскликнула Беверли. – Ты, Зеппо, кажется, просил, чтобы я сегодня вела себя поскромнее? Именно я?
– Детка, разве я стал бы просить тебя о невозможном? – ответил Зеппо и лихо подмигнул.
– Ты знаешь, что несколько месяцев назад умерла моя жена? – спросил Захария, пристально глядя на Силвер.
Она отпила шампанского, не поворачиваясь в его сторону. Что ему от нее надо? Что она должна сказать? Что сочувствует ему? Силвер Андерсон – не лицемерка и лицемерить не собирается.
– Это значит, что я наконец свободен, – с нажимом произнес он.
Она едва не рассмеялась ему в лицо. Свободен. Через шестнадцать лет. И что дальше?
– Я за тебя рада, – холодно ответила она.
Он продолжал смотреть на нее, ожидая более положительной реакции. Неужели она не понимает, что он хочет ей сказать? Наконец-то они смогут быть вместе, ведь все эти годы Силвер была единственной женщиной, о которой он мечтал и которую всегда хотел. Она – прекрасная ему пара. Королева, которая займет достойное место рядом с ним на троне. Теперь, когда его жена умерла, ничто не помешает им соединиться.
– Я хочу сделать тебе интересное предложение, – сказал он.
Ей вдруг стало скучно.
– Неужели?
– Приезжай завтра ко мне в отель.
– Вряд ли.
– Это в твоих интересах.
– Сомневаюсь.
– Деловая встреча. Не более того. Самоуверенный мерзавец. Неужели он считает, что может вот так запросто войти в ее жизнь и начать командовать?
– Понятно, что деловая, ничего другого мне не могло бы и в голову прийти, – ледяным тоном отрезала она.
Он понизил голос, чтобы его хрипотцу слышала только она, – решил зацепить ее за живое.
– Не переоценивай себя, Силвер. Ты теперь для меня слишком стара.
Слова эти ужалили ее, словно пощечина. Как он смеет так с ней разговаривать? Как он смеет?
Точно так же понизив голос, она парировала:
– Ты, Захария, был для меня стар всегда.
Он сухо засмеялся – вспомнив ее слабое место.
– Дорогая Силвер, ты всегда плохо воспринимала критику.
Не в силах сдерживаться, она прошипела:
– А катись ты, дорогой Захария, в свою дряхлую задницу!
– Как поживаем?
Мелани-Шанна, возвращавшаяся из дамского туалета, едва не подпрыгнула на месте. Над ней навис Чак Нельсон, замутненные глаза и мальчишеская ухмылка.
Взяв себя в руки, она ровно сказала:
– Вы преследуете меня всякий раз, когда я иду в туалет?
– Только когда знаю, что вы не против.
Он привык действовать в наглую. Обычно номер удавался. Но не сегодня.
– Вы меня с кем-то перепутали, мистер Нельсон, – сказала она. – Если не отстанете, я пожалуюсь мужу.
– Эй, эй! Зачем так сразу, красавица! Я же не хватаю вас за ваше шикарное тело, а просто вежливости ради.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
– Не надо. Договорились?
Он вскинул руки.
– Как пожелаешь, девочка.
Она скользнула мимо него и поспешила к своему столику – занять место рядом с Мэнноном. Может, сказать ему? Посмотреть, какая будет реакция? Нет, кому нужны эти неприятности, как-нибудь справится сама. Всю жизнь она справлялась с неприятностями сама…
Пожалуй, впервые в обществе Силвер Уэсу стало скучно. Оказаться среди сильных мира сего, которых он привык видеть по другую сторону бара, – как-то это было ему не в кайф. Ну, хорошо, вот его окружают богатые и знаменитые, но стоило ему с ними заговорить, как стало ясно: они такие же зануды, как и весь остальной мир.
Карлос Брент оказался не Бог весть каким остроумцем. Орвилл Гусбергер говорил слишком много и слишком громко. Его жена и вовсе кошмар, причем заткнуть этот мутный фонтан не мог никто. Мэннон Кейбл мрачно помалкивал, а Мелани-Шанна Кейбл, хоть и обалденная красотка, за весь вечер ни разу не открыла рта.
Оставались Ди Ди Дион – особа вполне очаровательная, Захария К. Клингер, который монополизировал Силвер, едва сев за стол, и хозяйка вечера, Поппи Соломен – комок нервов, по которым бегал электрический ток.
Все без исключения поглядывали на дверь – может, кто-то, интересующий их, войдет или выйдет? Уэс разобрался в обстановке быстро. Стоило ему заговорить и добраться до середины предложения, как их глаза заволакивались дымкой, а внимание, наоборот, рассеивалось. Тут любой почувствует себя неуютно. Тем более, что всем было в высшей степени насрать на рассказы окружающих.
Силвер, похоже, была под присмотром Захарии Клингера, который что-то нашептывал ей на ухо, и вскоре Уэс, извинившись, пошел прогуляться, подсчитывая в уме – сколько же ему здесь встретится звезд? Он не имел удовольствия говорить с Уитни Валентайн Кейбл, а поскольку она была самой шикарной женщиной среди собравшихся, он решил: надо познакомиться, вдруг жизнь станет интереснее? Он приближался к ее столу, не в силах оторвать от нее взгляда.
Она улыбнулась ему, сверкнув неповторимо белыми зубами.
Он подошел и протянул ей руку.
– Ужас Мани. Какая улыбка!
– Поздравляю.
– Спасибо.
– Вы знакомы с Чаком Нельсоном?
Как же, как же. Старине Чаку он продавал кокаин на тогдашнем приеме у Силвер. Но тогда он был всего лишь барменом, а разве барменов кто-нибудь помнит? Во всяком случае, ни один из тех, кто собрался откушать сегодня в этом зале.
– Здорово, приятель. – Чак пожал ему руку – так, что едва не захрустели кости. – Вы с Силвер обязательно сделаете друг друга очень, очень… – он вдруг затих и беспомощно посмотрел на Уитни.
– Счастливыми, – подсказала та, продолжая сиять своей ослепительной улыбкой.
Айда Уайт откинулась на спинку стула и положила ему на запястье испещренную синими венками худющую руку.
– Надеюсь, вы будете добры к Силвер, – заметила она, кивая головой в знак подтверждения. – Мы все ее так любим. Она ведь – наша. Если вы…
– Она – профессионалка, – перебил Зеппо, каждое слово выскакивало из него, как пуля из автомата. – В Голливуде важно всегда быть профессионалом, и Силвер на этот счет даст фору любому. За исключением, разве что Элизабет Тейлор, Ширли Маклейн… еще кое-кого. Во всяком случае, Силвер – это высокий класс.
– Да, – согласился Уэс. – Тут сомнений нет.
– Эта женщина – настоящая звезда, – добавил Зеппо. – Одна из последних подлинных звезд Голливуда. Посмотрите на сегодняшних – носятся нечесаные в футболках и мешковатой одежонке. Нынче все молодые актрисы похожи на соседскую горничную.
– Спасибо! – вставила Уитни.
– К тебе это не относится, – рыкнул Зеппо. – Ты, детка, выглядишь на все сто.
– А я? – вопросила Беверли.
– У тебя есть оригинальность, но вам всем есть чему поучиться у Силвер, – продолжал Зеппо, с удовольствием возвращаясь к приятной теме. – Качество! Звездный уровень! Я это в ней увидел еще тридцать лет назад, когда мы только познакомились. Все при ней и по сей день.
Еще минут пятнадцать он пел ей дифирамбы. Чак поднялся из-за стола.
– Покурим? – предложил он Уэсу. Уэс кивнул, и они направились к двери.
– Пройдемся, а то здесь жарко, – предложил Чак. Они спустились по лестнице и вышли на улицу. Чак зажег самокрутку, глубоко затянулся и протянул ее Уэсу.
Уэсу не хотелось выглядеть неблагодарным букой – он затянулся разок и тут же вернул сигаретку.
– Товар высшего класса, – гордо объявил Чак.
– Угу, – согласился Уэс. Ему попадался товар и получше, но что он понимает, этот безработный актеришка с вечно задурманенными мозгами?
– Зеппо Уайт – зануда, каких свет не видывал, мать его, – кисло заметил Чак.
– Чем он занимается? – спросил Уэс. Чак посмотрел на него с удивлением.
– Ты, что, яйца мне морочишь? Уэс пожал плечами.
– Я же не по этой части.
– Ха! Зеппо бы паралич разбил, узнай он, что кто-то здесь о нем никогда не слышал.
– Этот «кто-то» – я. Чак начал смеяться.
– Он агент. Да не простой, а великий – по крайней мере, так он считает.
– Он твой агент тоже?
– Если бы. Зеппо берет только тех, кто уже и так на коне. Сейчас он агент Уитни. Думаешь, этот старый прохиндей не пытался ее трахнуть? Еще как.
Уэс не сумел скрыть удивления.
– Зеппо Уайт трахнул Уитни Валентайн Кейбл?
– Нет же… только пытался. Что уже плохо.
– Да ему же самое малое семьдесят.
– И что? Думаешь, после шестидесяти пяти часы показывают только полшестого?
– Слушай, оставил бы ты меня в покое. – В голосе Силвер чувствовалась тугая пружина. – Как ты вообще сюда попал?
– Я же тебе сказал, – терпеливо произнес Захария. – Я все шестнадцать лет думал о тебе. Теперь я свободен и хочу, чтобы ты была моей.
Она фыркнула от смеха.
– Ах, я польщена! – Потом с иронией добавила: – Мне показалось, Захария, что я для тебя слишком стара. К тому же ты слишком стар для меня – это уж точно.
Пропустив мимо ушей ее иронию, он сказал:
– Я хочу тебя, Силвер. На сей раз – навсегда. Каков наглец! А сколько самодовольства!
– Возможно, ты не обратил внимания, – холодно сказала она, – но этот ужин устроен по поводу моей свадьбы. Я вышла замуж.
– Как думаешь, за сколько я смогу выкинуть его из твоей жизни? По-моему, особо раскошеливаться не придется.
– Какой же ты подонок! Всю жизнь считал, что за деньги можно купить все, да? Так?
– Если хочешь, мы можем это проверить, – мягко предложил он.
Раздраженно вздохнув, она поднялась из-за стола. Уэса нигде не было видно – куда же он, черт возьми, подевался! И она порхнула в сторону дамской комнаты.
Поппи, которая очень чутко реагировала на происходящее, подскочила и направилась за ней.
Мэннон заметил, что Чак куда-то испарился, и не преминул остановиться у соседнего стола и поприветствовать свою бывшую жену.
– Привет, Мэннон, – сдержанно сказала Уитни.
– Прекрасно выглядишь, – ответил он не менее сдержанно.
– Ты тоже.
Они не разговаривали несколько месяцев, и возникла некоторая неловкость. Но Мэннон бросился вперед очертя голову, хотя и знал: половина сидящих за столом отчаянно пытается их подслушать, особенно Зеппо, которому до всего было дело.
– Я хочу с тобой кое о чем поговорить. Она повертела основание своего бокала.
– О чем?
– Не сейчас.
– Почему?
Он показал на сидящих.
– Сама не догадываешься?
– Привет, Мэннон, – воскликнула Айда Уайт, перехватывая его взгляд.
– Мэннон, мальчик мой, – обрадовался Зеппо. – Я слышал, ты подумываешь о роли, от которой отказался Рейнольдс. – Он погрозил пальцем. – Не делай этого. Ни в коем случае.
– И не собираюсь.
– Вот и хорошо.
В отдалении Мэннон увидел Чака. Зачесались кулаки – врезать бы этому слизняку по челюсти. Почуяв неладное, Уитни быстро сказала:
– Была рада видеть тебя.
И тут же отвернулась, надеясь, что он уйдет.
К столу подошел Чак. Выглядел он неплохо, пока рядом не оказывался Мэннон, и тогда становилось ясно: Чак – всего лишь худшая копия.
