Текст книги "Голливудские мужья"
Автор книги: Джеки Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 37 страниц)
– А Хауэрд?
– Что Хауэрд? Он совершеннолетний. Как-нибудь не пропадет и без нас.
Мэннон повертел в руках стакан с янтарной жидкостью.
– Странная штука жизнь, да? Когда-то мы были готовы отдать правую руку за то, чтобы пожить вот так. А сейчас все это у нас есть – но зачем оно нужно? Кому? Джек засмеялся.
– Хауэрду.
– Да. Парня можно извлечь из Колорадо…
– Но Колорадо из парня не извлечешь! – докончил Джек за Мэннона, и в эту секунду на экране появился клип Джейд – реклама кофе. – Эй! – воскликнул Джек. – Вот откуда я ее знаю!
– Кого?
– Вот эту девушку, на экране.
Они оба уставились в телевизор. Джейд в супермаркете покупает банку кофе. На ней шорты и футболка, волосы схвачены в пучок – самая обыкновенная американская девушка. Следующий кадр. Джейд дома – пьет кофе. Наплыв… Она мечтает… Курорт на Карибах. Джейд в белом бикини, покачивая бедрами, выходит из моря, стройная и загорелая, длинные медные волосы развеваются на ветру. Настоящая амазонка! Камера дает крупным планом лицо. Ах, какое лицо! «У меня или у вас?» – спрашивает она и долго, с вызовом смотрит прямо в камеру. Затемнение.
Джек сидел, словно его заколдовали.
– Похоже, во мне пробудилась страсть, – произнес он с каменным лицом. – Ты знаешь, кто это такая?
– Я понял, это знаешь ты, – сказал Мэннон.
– Нет, хочу узнать. Она здесь, в отеле – я только что с ней разговаривал.
На лице Мэннона отразилось легкое изумление.
– Это что – любовь с первого клипа? Надо предупредить Клариссу?
– А-а… отстань!
Из своей спальни, пошатываясь, держа в руках парик, в белом гостиничном халате появился Хауэрд. Вид у него был довольно помятый. Шею украшали два засоса.
– Выпить, – хрипло потребовал он. Джек протянул ему бутылку виски.
– Сигарету, – пробурчал тот.
Мэннон протянул ему пачку «Мальборо». Хауэрд глубоко вздохнул.
– По-моему, я в редком кайфе, – сказал он, и голос его вибрировал от усталости. – У нее не промежность, а пылесос. Если доживу до утра, разбудите.
С этими словами он убрался восвояси. – Да здравствует Вегас, – сухо прокомментировал Джек.
36
Реба появилась ровно в полдень. Открыла дверь своим ключом, вошла и остановилась у края кровати, на которой, раскинувшись, похрапывал Уэс. Ее лицо, обильно покрытое косметикой, пылало яростью.
Он не пошевелился, бесчувственный к ее молниеподобному взгляду, от которого вполне могла потрескаться краска на стенах.
Она пнула ножку кровати.
– Эй ты, скотина! – завизжала она.
Он открыл один глаз и сразу понял: на горизонте серьезная опасность. Лучше встретить ее с поднятым забралом. Быстро сев, он заговорил:
– Господи! Как я рад тебя видеть! А то я уж испугался – не случилось ли чего? Я отвез Силвер Андерсон домой и тут же кинулся назад за тобой, а тебя и след простыл. – Он с укоризной посмотрел на нее. – Почему ты уехала без меня?
Реба разинула рот, как очень удивленная рыба. На такие речи она никак не рассчитывала.
– Реба, Реба, – продолжал он, входя в роль. – Взяла и сбежала от меня. Я не знал, что и думать. Пришлось переночевать у знакомого, а утром я притащился сюда на автобусе.
Она стояла, нахмурившись, постукивая по краю кровати своими ястребиными когтями. Наконец, сказала:
– Откуда я знала, что ты вернешься? Я подумала, что ты меня бросил.
Ему удалось изобразить страдание.
– Ты так подумала?
– А на что еще это было похоже? – воинственно ответила она.
– Ну, похоже или не похоже, но ты же хорошо знаешь – я на такое не способен. У меня были ключи от машины, номерок от твоего жакета. Да я несся назад сломя голову. – Он сделал паузу – главное не переборщить. – А как ты добралась домой?
– У меня с собой всегда второй комплект ключей, – призналась она.
Он потянулся, зевнул.
– Ну, раз все в порядке, то и ладно. А толпа там разгулялась – будь здоров. Пришлось вызволять эту несчастную бабенку, пока там не натворили дел.
Реба села на край кровати.
– Я, наверное, должна перед тобой извиниться, – сказала она неловко. – Я не верила, что ты знаком с Силвер Андерсон.
– Я же тебе говорил. Мы – старые друзья. Она приободрилась.
– Я бы хотела с ней познакомиться.
– Половина земного шара хотела бы, – увильнул он.
– Можно как-нибудь вместе пообедать, – с надеждой предложила она.
Он потянулся за сигаретой.
– Не исключено. – Он строго посмотрел на нее. – Что за приветственное послание я обнаружил на двери, когда утром вернулся? Что за штучки?
– Ах, это. – Она смутилась. – Но ты ведь мне должен, Уэсли.
– Заплачу. На следующей неделе. Просто мне не нравится, когда мне угрожают выселением.
Она игриво облизнула красные губы.
– Неужели ты думаешь, что я бы с тобой такое сотворила?
Он решил ей подыграть. А что делать? Возьмет и вышвырнет на улицу.
– Не знаю, что бы ты со мной сотворила, представься тебе случай.
Обольстительно засмеявшись, она придвинулась на кровати к изголовью.
– Хочешь узнать, Уэсли?
– Не могу, дорогая, – мгновенно встрепенулся он. – У меня встреча с одним типом. Насчет работы. Платить-то я тебе должен, верно?
Она поднялась.
– Не думай, Уэсли, что я тебя загоняю в угол, просто я вот-вот останусь одна. Значит, все финансовые дела надо привести в порядок.
– Вполне тебя понимаю, – согласился он с постным лицом.
Она поджала губы.
– Когда в следующий раз что-нибудь будет…
– Обязательно меня пригласишь. Она кокетливо подняла бровку.
– Посмотрим.
– Всегда твой будет ждать.
Она собралась уходить, и в голосе зазвучали деловые нотки.
– Как только получишь для меня деньги, сразу позвони.
– У меня нет номера твоего телефона. Если хочешь, давай запишу.
Она подумала и решила – не стоит.
– Не надо, на той неделе я сама загляну.
– Буду ждать с нетерпением, – заверил он и подмигнул.
Как только она вышла, он взял телефонный справочник, позвонил в ближайшую слесарную мастерскую и вызвал мастера – поменять замок. Нечего Ребе Виногратски разгуливать по его квартире, как по своей. Ишь ты какая – открыла дверь и встала над ним спящим, как обманутая жена.
Пошла в задницу!
Вот так-то.
– Твое поведение непростительно, – сурово произнесла Нора. – Однако, все обдумав, мисс Андерсон решила тебя не увольнять. – Затянувшись сигаретой, она добавила: – Хотя почему, ума не приложу.
Владимир, стоявший с повинной головой, от облегчения даже покраснел.
– Мадам Силвер очень добра, – пробормотал он.
– Это точно, – согласилась Нора. – Надеюсь, ты оценишь ее доброту.
– Конешно.
– Смотри.
– Конешно, конешно.
И он, благодарно пятясь, вышел из комнаты.
– У тебя испытательный срок, – крикнула Нора ему вслед. – Так что смотри, сынок, будь тише воды, ниже травы.
Он не ответил.
Нора позвонила в хозяйскую спальню.
– Порядок, – доложила она.
– Слава Богу! – обрадовалась Силвер. – Терпеть не могу сцен.
– Ты спустишься, или мне подняться?
– Ни то, ни другое, дорогая Нора. Я сейчас забираюсь в горячую пенную ванну. В восемь приедет Уэс. Спасибо тебе, что сделала грязную работу. Увидимся на студии.
– Не хочешь, чтобы я задержалась и посмотрела на нового чудо-мальчика?
– Ни к чему, – жестко возразила Силвер. – К тому же он не мальчик, Нора. Он – мужчина.
– Сколько ему?
– Я не спрашивала.
– Пятьдесят? Шестьдесят?
– Не смеши меня.
– Девятнадцать? Двадцать?
– Похищать младенцев из колыбели – не мой стиль.
– Хоть намекни.
– До свидания, Нора.
Это называется «показали на дверь». Нора взяла свою сумочку и пачку фотографий с автографом Силвер. После долгого дня она чувствовала себя усталой. Как Силвер удается никогда не уставать? Тряхнув головой, она двинулась к себе, в Западный Голливуд, – дома она спокойно скоротает вечер перед телевизором.
Наверху Силвер расслаблялась в благоухающей ванне. Из магнитофона ей пел серенаду Фрэнк Синатра. Фрэнка она любила. Он из тех, кто всегда выплывает, как и она. Он будет на сцене до последнего вздоха – как и она.
Одеться – это оказалось целой проблемой. Явиться в том же костюме он не мог, а другого просто не было. Надеть свою единственную белую рубашку – тоже исключалось, она была несвежей.
Уэс внимательно изучил свой гардероб. Результат оказался прискорбным. Две пары старых джинсов. Черные габардиновые брюки с ненадежной молнией. Две голубые рубашки, обе – как и белая – с потертыми воротничками. Несколько невзрачных свитеров, куртка-кожанка, поношенная спортивная куртка со старомодными большими лацканами. Да, щеголем его не назовешь. Обычно он без раздумий напяливал то, что попадалось под руку.
Но свидание с Силвер Андерсон заставило задуматься, и как следует.
Он взглянул на часы. Без четверти семь. Ему было велено явиться к восьми. Она сказала также, что обедать они будут дома, значит, все-таки можно не слишком ломать себе голову. На сегодня сойдут джинсы и, пожалуй, голубая рубашка (правда, на одной нет пуговички, а на другой есть жирное пятнышко), а поверх – повидавшая виды кожаная куртка. А завтра будем думать. Если, разумеется, все не кончится сегодня.
Он принял душ, нашел небольшую коробочку с тальком, которую как-то оставила очередная подружка, и обильно посыпал себя этим порошком. С нижним бельем проблем не было – он никогда его не носил.
Он быстро побрился, надел получившие «добро» шмотки и приготовился на выход.
Сильвер не могла сделать выбор – что надеть? Что-нибудь попроще? Или, наоборот, поэффектнее? Выбрать золотую середину? Забраковав несколько вариантов, она остановилась на черных свободных брючках из шелка и черном свитере с плечиками под Джоан Кроуфорд. Потом оросила себя духами и гладко зачесала назад шелковистые темные волосы.
Удовлетворившись своим видом, она спорхнула вниз, на кухню, где застала врасплох Владимира.
Он подскочил, как по команде.
– Мадам? Вам што-нибудь нужно? На кухню она заявлялась не часто.
Она постаралась забыть, что видела его голым, во всем его русском великолепии.
– Да, Владимир. Я хочу бокал шампанского. И накрой стол для двоих. Столовый набор и посуду – самые лучшие. Потом позвони в «Трейдерз вик» и закажи обед для двоих. Когда привезут, выложи блюда на подогретые тарелки в столовой и иди к себе. И не показывайся до утра. Сегодня ты мне здесь не нужен.
– А убрать со стола, мадам?
– Ты разве не слышал меня, Владимир?
– Слышал, мадам.
Она оставила его выполнять указания, а сама выбрала несколько пластинок Синатры – прокрутить на своей суперклассной стереосистеме – и чуть притушила свет, чтобы выгодно оттенить цвет лица.
Мужчины давно не приводили ее в такое состояние. Уэс Мани заставил ее трепетать. Она с нетерпением ждала его прихода.
Он уже открывал дверь, когда в нее постучали. Неужели Реба? Нет, не должна. Хотя от нее можно ждать любую пакость.
– Да? – подал он голос.
Слесарь уже поменял замок – так что ворваться сюда ей не удастся.
– Вы заняты?
Он узнал голос соседки. Неужели меня будет долбать еще и эта?
– Ухожу, – прокричал он через дверь.
Молчание. Наверное, поняла намек. Он выключил телевизор в спальне, схватил с комода ключи от «Мерседеса» Силвер и вышел.
У стены дома стояла Юнити, рядом – их совместное приобретение.
– Привет, – сказала она.
– Здравствуйте, – отозвался он.
Она распустила волосы. Оказалось, они русые и пушистые и вьются вокруг лица в форме сердечка. Она хорошела от раза к разу.
– Я водила Дворнягу к ветеринару.
– Чудесно.
– Хотите знать, что он сказал?
– Что?
– Он осмотрел его лапу, промыл ее и сделал новую повязку.
– Это все?
– Да.
– Прекрасно. Вы это сделали и без него, так?
– Да, но мы должны были проверить.
– Сколько?
– Ваша половина – девять долларов.
– Он всего лишь осмотрел собачью лапу – и взял за это восемнадцать долларов?
– Еще ванна от блох.
– Какая еще ванна от блох? На это я согласия не давал.
– Как же без этого? Бедный пес от этой живности не знал, куда деваться.
Уэс покачал головой. Все его богатство составляло пятьдесят долларов, так теперь отстегивай еще девять, потому что у какой-то дурацкой псины – блохи! Тьфу! В конкурсе на простофилю года у него были бы очень большие шансы.
Безо всякой охоты он достал остатки былой роскоши и извлек пятерку и четыре бумажки по одному доллару.
Взяв деньги, она взорвала следующую бомбу.
– Я купила ему ошейник и поводок, – объявила она.
– Широкая натура, да?
– Неужели не заплатите свою половину?
– Послушайте, – терпеливо стал объяснять он. – Я сижу без гроша. На полном нуле. Я бы рад вам помочь, но выложить на собаку больше девяти долларов просто не могу.
– А накормить?
– Господи!
– Вы обещали, что заплатите половину.
– Сколько?
– Ваша доля – доллар пятьдесят семь. Я купила пакет собачьей еды, «Грейви трейн». На неделю ему должно хватить.
– Если не хватит, – свирепо прошипел он, шурша деньгами, – Дворняга будет ходить голодным.
Она взяла у него еще два доллара и стала рыться в поисках сдачи.
– Не надо, – буркнул он. – Пусть пойдет на оплату поводка и ошейника.
– Тогда ваша доля составит пять процентов, – уточнила она строго.
Против воли он засмеялся. Собака принялась лаять. Он осторожно погладил ее.
– А с нашей кровопийцей все вопросы уладили? – спросила она.
Он кивнул.
– Я же сказала, для вас это будет нетрудно.
– Да, просто к ней нужно найти подход.
– Вот вы его и нашли.
Подкалывает, что ли? Пойди пойми. Ведь совсем еще дитя. Да она и знать-то не может, как подкалывать.
– Сколько вам лет? – вырвалось у него.
– Больше, чем кажется на первый взгляд, – ответила она загадочно.
На первый взгляд, ей можно было дать лет двенадцать, так что этот ответ ничего не прояснил.
– Везет вам. Мне, например, на десять лет меньше, чем кажется.
Она почти улыбнулась. Не разберешь, что там происходит за ее стекляшками Джона Леннона.
– Ладно, мне пора, – подвел он черту. – До встречи. И он быстро зашагал прочь, оставив ее – эдакую скорбную фигуру – стоять у двери. У нее, что, подружек никаких нет?
Ему-то какое дело?
Давай, Уэсли, вперед – и вверх. Тебя ждет звезда.
37
В изысканном ресторане «Бистро-гарден» все разговоры велись на приглушенных тонах – богатые и знаменитые проявляли большой интерес к соседним столикам. Столик Поппи Соломен находился в тенистом саду. Кроме Мелани-Шанны она пригласила еще двух приятельниц и теперь, ожидая их, попивала минеральную воду с ломтиком лайма и внимательно изучала ресторанную публику.
Вон сидит хорошо известный продюсер – хорошо известный благодаря безудержной клептомании.
Рядом – его жена, английская роза, чей период цветения давно миновал.
А вон молодой сценарист – этот знаменит в основном тем, что никогда не просыхает.
Молоденькая актриса, с которой переспали все – сверху донизу.
Впрочем, попадались и звезды, подлинное достояние Голливуда. Поппи насчитала двух удалившихся от дел гигантов и одного полуудалившегося полугиганта. Она также заметила Чака Нельсона со своим агентом. Они приветственно помахали друг другу.
Первой прибыла Мелани-Шанна. Она запыхалась и обрушила на Поппи поток извинений.
– Я опоздала? Ой, ради Бога, извините. Надеюсь, не сильно заставила вас ждать.
Поппи откинула назад длинные светлые волосы. Густые локоны были ее наиболее яркой чертой, и она следила за тем, чтобы они всегда были чистыми, блестящими и излучали запах вызывающе дорогих шампуней и прочих средств для ухода за волосами.
– Ты вовсе не опоздала, – успокоила она гостью, сверившись со своими бриллиантовыми часиками. – Минута в минуту.
– Слава Богу! – облегченно вздохнула Мелани-Шанна.
Поппи уверенным жестом подозвала официанта.
– Что будешь пить, дорогая?
Та быстро взглянула на стакан, стоявший перед Поппи.
– То же, что и вы, если можно.
– Нет, нет. Закажи что-нибудь покрепче. Я тоже себе закажу через минутку. – Она щелкнула пальцами перед носом у официанта. – Принесите миссис Кейбл «Мимозу».
Мелани-Шанна, поколебавшись секунду, все же спросила:
– Что такое «Мимоза»?
– Шампанское с апельсиновым соком, – покровительственно пояснила Поппи, словно знать это полагалось всем. Сама она, однако же, набралась подобных знаний лишь после того, как стала женой Хауэрда.
Лицо Мелани-Шанны снова приняло извиняющийся вид.
– Мэннон не хочет, чтобы я пила.
– «Мимоза» – это сущий пустяк. Тебе очень понравится. – Поппи окинула свою гостью критическим взглядом. Что ж, хороша, но как-то по-техасски. Чудесные волосы и кожа, широко посаженные глаза, фигура, притягивавшая взгляды мужчин. Но до Уитни ей далеко – та и красотка ослепительная, и звезда большой величины. А это значит очень много. Интересно, где Мэннон эту Мелани-Шанну выкопал? Стоит ему поехать на съемки в Техас, он возвращается с новой женой. – Дорогая, – сказала она, – а ведь нам с тобой до сих пор не удавалось как следует поговорить. Расскажи, как ты познакомилась с Мэнноном, – с самого начала.
Мелани-Шанна пожала плечами.
– Об этом подробно писали газеты. Я думала, все знают.
– Только не я, – ответила Поппи, – У меня на газеты никогда нет времени – благотворительной работы полным полно, Хауэрда кормить надо, за Роузлайт тоже глаз да глаз. Она у меня сущий живчик – вся в папу. Как-нибудь обязательно к нам приезжай – покажу ее.
– С удовольствием.
Официант поставил перед Мелани-Шанной «Мимозу». Та осторожно отпила, думая, что лучше бы ее здесь не было. Эти дамские ленчи давались ей плохо, она чувствовала себя неловко, будто у нее полез чулок или сломался ноготь.
– Чудно! – воскликнула Поппи. – А вот и девочки! «Девочками» оказались две дамы неопределенного возраста, хотя пятидесятилетний рубеж был пройден ими окончательно и бесповоротно. Айда Уайт была четвертой женой суперагента Зеппо. Она себя здорово зацементировала, чтобы скрыть швы, имела тусклую кожу, эффектно выбеленные затянутые узлом волосы, костюм от Ива Сен-Лорана и не очень осмысленный взгляд. Поговаривали, что она вовсю колется, предпочитая жизни со своим бабником-мужем страну дурмана. В Голливуде Зеппо слыл острословом и обладателем двухдюймового в диаметре члена, который в разное время предлагался всем актрисам западного мира.
Вторая дама была женой продюсера, Орвилла Гусбергера – матрона с подтянутой кожей лица, залакированными волосами и зычным голосом. Ее звали Кармел, а муж ее был еще больше и громогласней, чем она.
– Все знакомы? – возбужденно вопросила Поппи, принимая мнущие прическу поцелуи и возгласы: «Ты выглядишь прекрасно!» от каждой из женщин.
– Мелани, дорогая, – продолжала Поппи, обожавшая роль хозяйки, эта роль возвышала ее в собственных глазах, – это Айда, жена Зеппо Уайта. А с Кармел Гусбергер ты наверняка встречалась. Ее муж – известный продюсер. – Поппи знала, что воздать должное надо всем. – Девочки, – провозгласила она счастливо, – нам наконец-то удалось вытащить жену Мэннона. Представьте себе, она вообще нигде не появляется. Мы просто обязаны взять над ней опеку.
– Я знала Мэннона, еще когда он получал за картину меньше сотни, – прогремела Кармел.
Одурманенная Айда ее поддержала.
– Он был тогда такой очаровашка. Такой… такой хохмач.
– И любил угождать дамам, насколько я слышала, – хихикнула Поппи. – Я, естественно, сама этого помнить не могу, но сплетен наслушалась И каких!
Мелани-Шанна вежливо улыбнулась. Прошлая репутация Мэннона была ей известна, так что тыкать ее носом совсем не обязательно. В конце концов, это было давно, еще до Уитни. При мысли о предшественнице она судорожно глотнула. На прошлой неделе она, ища аспирин, выдвинула ящик спальной тумбочки Мэннона. И наткнулась на фотографию в рамке – лицом вверх. На фоне приглушенных тонов стояли он и Уитни, вдвоем, обняв друг друга за плечи, блаженно глядя вдаль.
Она едва удержалась – так и хотелось расколотить рамку об пол и изорвать снимок в клочья. Уитни Валентайн Кейбл она ненавидела. Не будь Уитни, Мэннон принадлежал бы ей. В глубине души она знала – он продолжает любить бывшую жену.
Официант принес напитки, и Поппи подняла свой стакан с минеральной водой.
– Ну вот, теперь все в сборе, – сказала она весело, – и я хочу предложить тост.
Айда подняла стакан с двойной порцией водки. Кармел – стакан белого вина. Мелани-Шанна потянулась за второй порцией «Мимозы».
– За нас, – провозгласила Поппи. – Потому что мы этого заслуживаем.
Дамы выпили.
– И за Мелани. – Поппи вошла в роль и выходить из нее не собиралась. – Пусть среди нас она чувствует себя своей.
Квартет был совершенно несуразный: Мелани-Шанна, молоденькая, хорошенькая и явно страдавшая в этой компании; Поппи, до бровей упакованная в фирменные тряпки и все же недостаточно шикарная – в частности, дело портила прическа; Айда, в полной отключке; и Кармел, вполне годившаяся в матери Мелани-Шанне и даже Поппи.
– Мы с Мэнноном однажды чуть не потрахались, – припомнила Айда, отрешенно глядя вдаль.
– Тихо! – остановила ее Поппи. – Мелани это совсем не интересно.
– Зеппо был его агентом, – продолжала Айда как ни в чем не бывало. – Мы все были на съемках. Я за Зеппо еще не вышла, но он вовсю за мной ухлестывал.
– Зеппо ухлестывал за всем, что ходит и дышит, – громко вставила Кармел.
– Как и Орвилл, – парировала Айда, на которую явно снизошло просветление. – Было время, ни одна актриса не осмеливалась зайти к нему в кабинет – он начинал настаивать, чтобы у него отсосали прямо здесь же, под столом.
– Правда? – Поппи разинула рот от удивления.
– Пришлось вмешаться гильдии актеров, – добавила Айда. Тут ее мысли вернулись в исходную точку. – Мы с Мэнноном однажды чуть не потрахались.
– «Чуть» не считается, – взревела Кармел. – Так что давай смени пластинку.
Поппи прыснула. Эти две голливудские ветеранши приводили ее в восторг – никогда не знаешь, что они выдадут в следующую секунду. К тому же, в своем роде это были очень важные дамы. Во всяком случае, их мужья – а, стало быть, и они.
Есть такой тип голливудской дамы – она убеждена, что раз ее муж знаменит, богат или могуществен, все ее любят, и, соответственно, она – одна из королев Голливуда.
Конечно, их любят – пока длится брак. Но стоит развестись – вся любовь по боку. Все приглашения вдруг прекращаются, преданные друзья куда-то исчезают. Печально – но факт. Друзья остаются с мужем – знаменитым, богатым или могущественным. Грош им цена, этим друзьям.
Айда и Кармел принадлежали именно к этому типу. По счастью, их браки не распались, и познать вышеупомянутое унижение им не довелось.
Сидевший поодаль Чак Нельсон одним глазом посматривал на Мелани-Шанну, другим – на своего агента, Куинна Лэттимора. Старался поспеть и там, и там.
– Чак, ты меня слушаешь? – раздраженно спросил Куинн.
– Угу, – буркнул Чак. – Просто надо отлить. Сейчас вернусь.
Полминуты назад жена Мэннона вышла в туалет, и, когда она оттуда появилась, он как бы случайно оказался рядом.
– Привет, красотка, – встретил ее он.
Она отпрянула, вспыхнула… Ах, вот бы ее трахнуть!
– Чак Нельсон, – напомнил он ей.
– Да, я знаю.
– Когда вы меня навестите?
– Что?
– В Малибу. На побережье. Помните? Я вас приглашал.
– А-а… Да.
– По-моему, вы не сильно ко мне рветесь.
– Нет, мы бы с удовольствием.
Он поднял бровь.
– Мы?
– Мэннон и я.
Чак игриво ухмыльнулся.
– Вполне можете приехать и без него.
Она попыталась пройти мимо.
Он остановил ее, прикоснувшись к ее руке. Отношения с Уитни у него поднапряглись, ее надо проучить и поставить на место. А то она стала уж слишком вольной и независимой. И если он закрутит роман с новой женой Мэннона, Уитни позеленеет от злости.
– Вот телефон, – настойчиво произнес он и передал ей коробку спичек с нацарапанным внутри номером. – Позвоните.
Мелани-Шанна неопределенно улыбнулась, не представляя, как поступить. Узнай об этом Мэннон, он пришел бы в ярость.
– Извините, – сказала она, отходя.
– Жду звонка, – напомнил он ей вслед, глядя, как она поспешно идет к своему столику.
– Так-так, – со смаком произнесла Поппи. – Наш прибрежный жеребец, похоже, взял тебя на мушку. Это уже попахивает кровосмешением!
– Он просто приглашал нас с Мэнноном к себе в Малибу, – неловко объяснила Мелани-Шанна.
Поппи понимающе усмехнулась.
– Ну, ясное дело!
– Правда.
– Это не мужчина, а блудливый пес, – объявила Кармел. – Он как-то снимался у Орвилла. Так он умудрился переспать с каждой женщиной в съемочной группе, включая исполнительницу главной роли.
– А кто она? – заинтересовалась Поппи, никогда не пропускавшая мимо ушей достойную сплетню.
– Не знаю. Одна из этих плоскогрудых свистушек, которые только и умеют, что строить глазки. Для меня они все на одно лицо. Она вышла замуж то ли за ветеринара, то ли за тренера-собаковода. Не помню точно.
У Поппи заблестели глаза.
– У тебя всегда в запасе какая-нибудь обалденная история.
Айда опрокинула в себя водку, даже не поморщившись.
– У меня всегда в запасе самая лучшая история, – поправила она каким-то странным, лишенным всякой интонации голосом. – Мне вообще известно все.
– Тебе надо написать книгу, – с энтузиазмом предложила Поппи.
– Напишу, – туманно откликнулась Айда. – Когда будет время.
