Текст книги "Джек Вэнс. Месть (сборник)"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)

Миссис Макриди в свою очередь была поражена таким ужасным внешним видом Бека.

– Мистер Бек! Что это с вами приключилось? Неужели... – голос ее дрогнул, и последние ее слова прозвучали с большими промежутками, – с вами... произошел... какой-то... несчастный случай?

Бек сделал попытку успокоить ее благодушной улыбкой.

– Ничего серьезного. Просто немного досталось от хулиганов.

Миссис Макриди от удивления раскрыла рот, а одновременно с этим точно из-под мочек ее ушей на Бека уставились два огромных глаза-пузыря нопала. Лицо женщины покрылось розовыми пятнами.

– Вы были пьяны, мистер Бек?

Невесело рассмеявшись, Бек попытался запротестовать.

– Нисколько, миссис Макриди – разве я пьяница и забулдыга?

Миссис Макриди презрительно фыркнула.

– Хотя бы оставили какую-нибудь записку, мистер Бек. Вам звонили несколько раз с работы, и еще вас спрашивали несколько мужчин – следует думать, переодетых полицейских.

Бек объяснил, что независящие от него обстоятельства сделали невозможной нормальную процедуру, однако его заверения не произвели ровно никакого впечатления на миссис Макриди. Ее немало разволновали беззаботность Бека и отсутствие у него должной предупредительности. Она никогда не думала, что мистер Бек может быть – да, да, таким грубияном.

– Звонила также и мисс Хэвен – почти ежедневно. Она ужасно обеспокоена вашим отсутствием. Я обещала ей дать знать, как только вы объявитесь.

Бек аж застонал, плотно сцепив зубы. Для него было совершенно немыслимым впутать в свои дела еще и Маргарет! Приложив ладони к голове, он стал приглаживать взъерошенные волосы, на что миссис Макриди взирала с явным неодобрением и даже подозрением.

– Может быть, вы заболели, мистер Бек? – спросила она, но не из чувства сострадания, а повинуясь своему внутреннему кредо творить всегда и всюду добро, что сделало ее кошмаром всех, кто, по ее мнению, дурно обращается в животными.

– Нет, миссис Макриди. Я себя совершенно нормально чувствую. Только, пожалуйста, не звоните мисс Хэвен.

В таком обещании миссис Макриди отказала.

– Спокойной ночи, мистер Бек. – Она спустилась по лестнице гордой поступью, явно недовольная и расстроенная поведением мистера Бека. Она всегда считала его очень воспитанным и заслуживающим доверия молодым человеком! Направившись прямиком к телефону, она, как и обещала, тут же позвонила Маргарет Хэвен.

Бек приготовил себе изрядную порцию виски с содовой, без всякого удовольствия выпил. Принял горячий душ, тщательно выбрился. Затем, слишком уж усталый и упавший духом, чтобы еще сетовать на свои неурядицы, заполз в постель и уснул.

Проснулся он сразу же, как только начало светать, и долго лежал, прислушиваясь к утренним звукам: урчанию случайного раннего автомобиля, неожиданному звону далекого будильника, бойкому щебету воробьев. Все это было таким естественным, что его миссия все больше казалась ему нелепой и фантастичной. И все же – нопалы существовали! Он различал, как они проплывали в прохладном утреннем воздухе, как огромные пучеглазые комары. И сколь бы фантастическими существами они ни казались, было бы просто нелепо начисто выбросить их из головы. Если верить Птиду Эпиптиксу, он мог рассчитывать на не более чем еще две недели милосердия с их стороны. После этого один из нопалов преодолеет последние остатки сопротивления, которые еще будут от него исходить, и он снова станет «читуми»... Бек задрожал при мысли об этом, быстро сел на край кровати. Он будет таким же суровым и беспощадным, как ксексиане; он решится на самые крайние меры лишь бы снова не стать жалким рабом; он не пощадит никого, даже... – но тут раздался звонок в дверь. Бек нетвердой походкой подошел к двери, чуть приоткрыл ее, больше всего страшась увидеть лицо, которое, он в этом нисколько не сомневался, должно оказаться за дверью.

Прямо перед ним стояла Маргарет Хэвен. Беку было невыносимо видеть нопала, прицепившегося к ее голове.

– Пол, – с придыханием произнесла она, – что это с тобою стряслось? Куда ты запропастился?

Бек взял ее за руку, провел внутрь квартиры, У него защемило сердце, когда он почувствовал, какими одеревеневшими стали его пальцы.

– Приготовь кофе, – угрюмо произнес он, – а я пока что-нибудь одену.

Ее голос донесся к нему в спальню.

– У тебя такой вид, будто ты перенес запой длительностью в добрый месяц.

– Нет, – ответил он. – Со мной случилось, скажем так, некое удивительное приключение.

Через пять минут он присоединился к Маргарет. Она была высокая и длинноногая, всем ее движениям была свойственна очаровательная резкость мальчишки-сорванца. В толпе Маргарет ничем особо не выделялась. Но глядя на нее сейчас, Бек подумал, что никогда в жизни не видел более привлекательной девушки, чем она. У нее были темные непослушные волосы, широкий рот с характерными кельтскими ямочками в уголках, слегка изогнутый нос – результат автомобильной аварии в детстве. Но взятые все вместе эти черты составляли лицо удивительно живое и выразительное, на котором отчетливо было видно каждое чувство, которое ею владело в данное мгновенье. Ей было двадцать четыре года и работала она в каком-то беззвестном отделе министерства внутренних дел. Беку было прекрасно известно, насколько она бесхитростна и незлобива, как котенок.

Теперь она хмуро глядела на него, явно ничего не понимая. Бек сообразил, что она ждет объяснения причины его отсутствия, но он, хоть убей, ничего не мог придумать достаточно вразумительного. Маргарет, несмотря на всю свойственную ей бесхитростность, мгновенно улавливала проявление фальши в других. Поэтому Бек, как истукан, продолжал стоять в гостиной, медленно потягивая кофе и стараясь не встречаться взглядом с Маргарет.

В конце концов, все-таки решившись, он произнес:

– Меня здесь не было почти месяц, но я просто не могу рассказать тебе, где я все это время был.

– Не можешь, или не хочешь?

– Понемножку и того, и другого. Это нечто такое, что приходится держать в тайне.

– Правительственное задание?

– Нет.

– Ты попал... в какую-нибудь беду, что ли?

– Не совсем такую, о которой ты думаешь.

– Я как раз не думаю о чем-либо конкретном.

Бек уныло плюхнулся в кресло.

– Поверь мне – я не развлекался все это время с какой-нибудь женщиной и не занимался контрабандой наркотиков.

Маргарет только пожала плечами и села в другом углу комнаты.

– Ты сильно изменился. Никак не пойму в чем – и почему – но изменился.

– Да, я изменился.

– И что же ты теперь собираешься делать?

– Одно я знаю точно – на работу я уже больше не вернусь, – ответил Бек. – Сегодня же подаю заявление, если меня уже без того не уволили... Что напомнило мне... – Он запнулся на полуслове, едва не выболтнув, что в багажнике автомобиля у него лежит центнер золота стоимостью примерно в сто тысяч долларов и что он надеется на то, что его у него еще не украли.

– Мне очень хотелось бы знать, что же все-таки произошло, – сказала Маргарет. Голос ее был спокоен, однако пальцы у нее дрожали, и Бек понял, что она вот-вот расплачется. Ее нопал безмятежно взирал на Бека, не выказывая какого-либо особого возбуждения, только чуть-чуть подрагивал его султан. – Все стало совсем не таким, как раньше, и я никак не пойму почему. Я в замешательстве.

Бек тяжело вздохнул, крепко обхватив подлокотники кресла, поднялся и пересек всю комнату, подойдя к ней совсем близко. Взгляды их встретились.

– Ты хочешь знать, почему я не могу рассказать тебе, где я был?

– Да.

– Да только потому, что, – медленно произнес он, – ты все равно мне не поверишь. Ты подумаешь, что я с ума спятил и вызовешь «скорую помощь» – а я совсем не хочу провести даже несколько часов в сумасшедшем доме.

Маргарет на это ничего не ответила и отвела взгляд, однако, судя по ее выражению лица, Бек догадался, что она самым серьезным образом задумалась – не сошел ли он на самом деле с ума? И как бы это ни было парадоксально, но такая мысль вселяла в нее надежду. Пол Бек – сумасшедший, и больше уже не является тем таинственным, малообщительным, злобно-сердитым, противнющим Полом Беком, явившимся ей в новом обличье, и во взгляде, которым она теперь смотрела на Бека, явно теплилась искорка этой надежды.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – робко спросила она.

Бек взял ее руку в свою.

– Я прекрасно себя чувствую и нахожусь в абсолютно здравом уме. Я получил новую работу. Работу чрезвычайной важности – и поэтому мы не можем больше встречаться друг с другом.

Она выдернула руку из его пальцев, в глазах ее сверкнула неприкрытая ненависть, явившаяся зеркальным отражением той ненависти, что теперь пылала в глазах-пузырях ее нопала.

– Что ж, я только рада тому, что ты решил больше не скрывать своих чувств ко мне – потому что точно такие же чувства владеют и мною тоже.

С этими словами она повернулась и выбежала из квартиры.

Бек допил кофе, затем подошел к телефону. После первого звонка ему стало известно, что доктор Ральф Тарберт уже выехал в свою вашингтонскую контору.

Бек налил себе еще одну чашку кофе и через полчаса позвонил в контору Тарберта. Секретарша попросила его назвать свое имя, и через десять секунд в телефонной трубке зазвучал ровный голос Тарберта.

– Где это, черт возьми, носило вас все это время?

– Это долгая и не очень приятная история. Вы сейчас сильно заняты?

– Не сказал бы, что так уж очень. А что?

Неужели изменился тон голоса Тарберта? Возможно ли, чтобы его нопал учуял «таупту» на расстоянии в пятнадцать миль? Бека даже испугала такая неопределенность. За последнее время он стал крайне мнительным и больше уже не доверял своим же собственным суждениям.

– Мне нужно переговорить с вами. Гарантирую, что вас это очень заинтересует.

– Хорошо. Вот и приезжайте сюда ко мне.

– Я бы предпочел, чтобы вы ко мне заглянули. На это есть несколько достаточно серьезных причин. – Главным образом потому, отметил про себя Бек, что я не отваживаюсь покинуть квартиру.

– Гм. Звучит таинственно, даже как-то зловеще.

– У вас прекрасная интуиция.

На некоторое время воцарилось молчание. Затем Тарберт осторожно заметил:

– Насколько, я полагаю, вы были больны? Или пострадали в какой-то аварии?

– Почему вы так решили?

– Весьма странно звучит ваш голос.

– Даже по телефону, вы это заметили? Что ж, я в самом деле теперь стал весьма странным. Фактически, даже уникальным. Объясню все при встрече.

– Выезжаю незамедлительно.

Сложные чувства владели Беком – вешая трубку, он испытывал наряду с облегчением и весьма мрачные предчувствия. Тарберт, как и любой другой житель Нопалгарта, может столь люто его возненавидеть, что категорически откажется ему помогать. Складывалась весьма деликатная ситуация, требующая особо тонкого подхода. До какой степени можно посвятить Тарберта? Можно ли надеяться на то, что Тарберт примет все услышанное за чистую монету?

Бек часами бился, размышляя над этим самым важным вопросом, но так и не пришел к какому-то определенному заключению.

За окном, возле которого он притаился, шли по своим делам мужчины и женщины... «Читуми», не ведающие о благодушествующих за их спинами паразитах. И пока они так проходили по тротуару мимо его окна, его ни на мгновенье не оставляло ощущение, что все нопалы смотрят в его сторону – хотя это могло быть только плодом его воображения. Он и сейчас не знал со всей определенностью, выполняют ли у нопалов пузыри размером с лимон функции глаз. Устремив взор к небу, он обнаружил, что повсюду шныряют туманные силуэты нопалов, тоскливо проплывая над людскими толпами, завидуя своим более удачливым собратьям. Напрягши воображение, Бек мысленно взором увидел неисчислимые полчища нопалов, многие из которых окружали его со всех сторон и жадно тянулись к нему. Он решил сосчитать, сколько же их сейчас в комнате. Два, три. Нет, даже четыре! Он поднялся, подошел к столу, на который он положил кейс, и вынул обрывок нопалона. Соорудив из него кулек, он дождался первой же благоприятной возможности и устремился с кульком в руке на нопала. Тот увернулся. Бек сделал еще одну попытку, и снова нопал успел увильнуть. Они были слишком для него быстры, передвигаясь, как ртутные шарики. И даже если он и изловит одного и раздавит, что тогда? Что значит один нопал, когда планету заполнили их миллиарды?

Раздался дверной звонок. Бек пересек комнату и осторожно открыл дверь. В коридоре стоял Ральф Тарберт в элегантном кримпленовом костюме и белоснежной рубашке с черным галстуком в крапинку. Ни один случайный прохожий ни за что не догадался бы, чем он занимается. Преуспевающий делец, телеобозреватель, архитектор-авангардист, удачливый гинеколог – да. Один из величайших современных ученых – никогда! А вот нопал над его головой был самый что ни на есть заурядный, не шедший ни в какое сравнение с тем, что оседлал миссис Макриди. По-видимому, умственные способности человека никак не влияли на особенности пристраивавшегося к нему нопала. Однако глаза-пузыри глядели на Бека с той же злобностью, как и у всех других нопалов, которых Беку довелось видеть вблизи.

– Здравствуйте, Ральф, – произнес как можно почтительнее Бек. – Заходите, пожалуйста.

Тарберт осторожно прошел внутрь квартиры. Нопал тотчас же нахохлил свой плюмаж и затрепетал в ярости.

– Кофе? – спросил Бек.

– Спасибо, не надо. – Тарберт обвел комнату любопытным взглядом. – А впрочем, не возражаю. Черное, хотя не сомневаюсь, что вам это известно и без напоминаний.

Бек налил Тарберту кофе, наполнил и свою чашку.

– Садитесь. Разговор предстоит долгий.

Тарберт устроился поудобнее в кресле, Бек занял место на диване.

– Начну с того, – сказал Бек, – что вы сами пришли к заключению, что на меня что-то так подействовало, что полностью изменило мою личность.

– Да, я заметил перемену в вас, – признался Тарберт.

– Позвольте предположить – в худшую сторону?

– Да, если вы так уж настаиваете, – вежливо произнес Тарберт. – Хотя я и не в состоянии сказать что-либо со всей определенностью в отношении характера такой перемены.

– Тем не менее, теперь вы считаете, что вы меня недолюбливаете. И удивляетесь, как могло так случиться, что раньше воспринимали меня куда более благосклонно.

Тарберт несколько недоуменно улыбнулся.

– И вы в состоянии с такой категоричностью констатировать это?

– Это только часть более общей проблемы, хотя и весьма существенная часть. Я упомянул об этом, чтобы вы с самого начала делали скидку на это и, пожалуй, даже не обращали бы на это внимания.

– Понимаю, – сказал Тарберт. – Продолжайте.

– Чуть позже я все подробно объясню, чтобы у вас не оставалось какой-либо неудовлетворенности. А пока что вам придется мобилизовать всю свою профессиональную непредубежденность и отбросить в сторону эту непонятную, недавно появившуюся неприязнь ко мне. Мы можем особо оговорить, что она в самом деле существует – но, заверяю вас, она искусственного происхождения, нечто, не зависящее от нас обоих.

– Хорошо, – сказал Тарберт. – Я обуздаю свои эмоции. Продолжайте. Я слушаю. Очень внимательно.

Бек задумался, тщательно подбирая слова.

– В самых общих чертах моя история такова: я наткнулся на совершенно новую область знания, и мне нужна ваша помощь для ее исследования. Меня ставит в очень невыгодное положение та атмосфера ненависти, которая стала меня окружать. Вчера вечером хулиганы набросились на меня прямо на улице. Теперь я даже не отваживаюсь покинуть свою квартиру.

– Та область знания, на которую вы ссылаетесь, – осторожно спросил Тарберт, – по-видимому, относится к человеческой психике?

– В какой-то мере – да. Хотя я предпочел бы не употреблять это специфическое слово – оно включает в себя слишком много сопутствующих метафизических построений. Я все еще затрудняюсь назвать наиболее подходящий термин для ее обозначения. Псионика – вот самое лучшее из всего, что приходит мне в голову. – Заметив, с каким трудом Тарберту удается сохранять сдержанность, он тут же решил уточнить. – Я пригласил вас сюда не для того, чтобы обсуждать отвлеченные понятия. В данном случае речь идет о психике как о своего рода системе преобразования электрических импульсов. Мы не видим электрического тока, но можем наблюдать различные проявления его прохождения. Та неприязнь, которую вы ко мне испытываете, является одним из побочных эффектов рассматриваемого мною явления.

– Я ее больше совершенно не ощущаю, – задумчиво произнес Тарберт, – теперь, когда пытаюсь уловить хотя бы намек на нее... Могу только отметить некоторые чисто телесные ощущения, некоторую головную боль, беспокойство в желудке.

– Не торопитесь с выводами – она никуда не делась, – сказал Бек. – Вам нужно быть все время начеку.

– Хорошо, – сказал Тарберт. – Начеку так начеку.

– Источником всего этого является... – Бек задумался, подбирая нужное слово, – некая сила, воздействию которой я на какое-то время перестал быть подвержен, но которая и сейчас продолжает расценивать меня как угрозу своего существования. Эта сила обрабатывает сейчас ваш разум, надеясь разубедить вас в отношении оказания мне помощи. Не знаю, какими рычагами она в данном случае пользуется, так как не вполне уверен, насколько разумна эта сила. Во всяком случае, она осведомлена в том, что я представляю из себя угрозу для нее.

Тарберт кивнул.

– Да, как раз это я сейчас ощущаю. Испытываю желание, как это ни странно, убить вас. – Он улыбнулся. – На чисто эмоциональном, а не рациональном уровне, рад сказать. Гм, я в самом деле заинтересован... Никогда даже не представлял, что такое возможно.

Бек наигранно рассмеялся.

– То ли еще будет, когда выслушаете все до конца. Тогда вы будете куда более, чем просто заинтригованы.

– Источником этого воздействия является кто-то из людей?

– Нет.

Тарберт покинул кресло и сел на диване рядом с Беком. Его нопал весь затрепетал, стал извиваться и злобно сверкать глазами-пузырями. Тарберт несколько искоса поглядел на Бека, взметнув одну из бровей.

– Вы отодвинулись от меня. Вы ощущаете ко мне точно такую же неприязнь?

– Нет, никоим образом. Посмотрите-ка на этот столик. Обратите внимание на сложенный кусок ткани.

– Где?

– Да вот здесь.

Тарберт прищурился.

– Кажется, что-то вижу. Не могу быть уверен в этом. Что-то очень смутно различимое. Что-то, что заставляет меня вздрогнуть, сам не знаю почему – как отпечатки пальцев на доске лектора.

– Мне следует вас утешить, – сказал Бек. – Если вы в состоянии питать такого же рода чувство к куску материи, какое питаете ко мне, значит, вы должны понять, что такое чувство не имеет рациональной подоплеки.

– Я это понимаю, – сказал Тарберт. – Теперь, когда я это осознаю, я в состоянии контролировать это чувство. – С него в какой-то мере сошел налет холодной учтивости, обнажив искренность натуры, которую он предпочитал скрывать под напускной изысканностью. – Сейчас я ощущаю какое-то весьма своеобразное урчание у себя в голове: «грр», «грр», «грр». Как будто лязгают шестеренки при переключении передач или кто-то прочищает горло... Странно. «Ггер» – так точнее. Гортанное «ггер». Это, случайно, не телепатия? Что это за «ггер»?

Бек покачал головой.

– Понятия не имею. Хотя и мне самому доводилось слышать точно это же самое.

Тарберт устремил взор куда-то вдаль, затем прикрыл глаза.

– Вижу какие-то своеобразные, беспорядочно перемещающиеся силуэты – очень странные, в какой-то степени даже отталкивающие. Трудно разобрать что-либо определенное... – Он открыл глаза, стал тереть лоб. – Странно... Вы тоже в состоянии воспринимать эти... видения?

– Нет, – сказал Бек. – Я просто вижу то, чем они являются в действительности.

– Вот как? – изумленно спросил Тарберт. – Вы сразили меня наповал. Ну-ка, расскажите поподробнее.

– Я хочу соорудить целый комплекс весьма громоздкого оборудования. Мне нужно изолированное от других помещение, куда никто не мог бы проникнуть. Месяц тому назад я мог бы выбирать такое помещение среди доброго десятка лабораторий. Теперь мне неоткуда ждать помощи. Куда бы я ни обратился на всем земном шаре, меня встретят с самой лютой ненавистью.

– «На всем земном шаре», – задумчиво повторил Тарберт. – Не означает ли это, что кто-то, кто не живет на земном шаре, не питает к вам такой ненависти?

– В какой-то мере это именно так. Вы узнаете столько же, сколько об этом знаю я через неделю – две, самое большее, и тогда вам придется сделать свой выбор – как это пришлось уже сделать мне – ввязываться ли в это дело или нет.

– Хорошо, – сказал Тарберт. – Я могу подыскать вам приличную мастерскую. «Электродин Инжиниринг» будет только рада этому – фирма по сути лопнула, весь ее завод закрыт, на нем никто не работает. Вы, возможно, знакомы с Клайдом Джеффри?

– Даже очень.

– Я переговорю с ним. Я уверен, он позволит вам пользоваться заводскими помещениями столько, сколько вашей душе будет угодно.

– Хорошо. Вы можете позвонить ему сегодня?

– Я позвоню ему прямо сейчас.

– Вот телефон.

Тарберт позвонил и сразу же добился неофициального разрешения пользоваться помещениями и оборудованием «Электродин Инжиниринг Компани» столько времени, сколько Беку пожелается.

Бек выписал Тарберту чек.

– За что это? – спросил Тарберт.

– Мне понадобится множество различных материалов и комплектующих. За них нужно будет платить.

– На две тысячи двести долларов не сильно-то разгонишься.

– Деньги меня беспокоят меньше всего, – сказал Бек. – В багажнике моего автомобиля есть еще сто килограммов золота.

– Боже праведный! – воскликнул Тарберт, – Это меня впечатляет. Что это вы собрались соорудить на заводе «Электродина»? Машину для синтеза золота из железа?

– Нет. Нечто под названием денопализатор, – говоря об этом Бек внимательно следил за поведением нопала Тарберта. В состоянии ли тот постичь смысл сказанного? Разобраться было трудно. Гребень его заколыхался, вздыбился, но это могло означать как очень многое, так и вообще ничего.

– Что такое «денопализатор»?

– Скоро узнаете.

– Очень хорошо, – сказал Тарберт. – Подожду, если это так необходимо.