Текст книги "Джек Вэнс. Месть (сборник)"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

Глава 11

«Подобно всем популярным играм, хадавл характеризуется сложностью и многоплановостью.

Условия проведения игры предельно просты: соответствующим образом расчерченное поле и определенное количество участников. Поле в большинстве случаев расчерчивается краской на мостовой площади. Иногда – это устроенное особым образом ковровое покрытие. В остальном возможно немалое число вариаций, но наиболее типичная схема состязания такова: в центре небольшого круга, закрашенного в темно-бордовый цвет, устанавливается особый пьедестал или тумба. Пьедестал может быть любой конструкции, на верхнюю поверхность его выкладывается призовой фонд. Диаметр центрального круга варьируется от одного до двух с половиной метров. Призовую площадку окружают три концентрические кольца, каждое по три метра в ширину. Эти кольца называются «роблами» и раскрашены (если идти от центра) в желтый, зеленый и синий цвета. Пространство за пределами синего кольца называется «лимбо».

В состязании может принимать участие любое количество претендентов на приз – так называемых «роблеров». Обычно игра начинается, если записалось не менее четырех и не более двенадцати желающих. Любое большее количество создает чрезмерную кучность на арене и производит впечатление просто всеобщей свалки. При меньшем числе – резко ограничивается возможность проведения различного рода махинаций, которые являются существенным элементом игры.

Столь же просты и правила. Исходные позиции роблеры занимают в желтом робле. Пока что все они еще «желтые». Как только начинается игра, они всеми способами стараются вытолкнуть кого-либо из «желтых» в зеленый робл. Коснувшись хотя бы раз любой точкой тела поверхности зеленого робла, «желтый» становится «зеленым» и ему больше уже нельзя возвращаться в желтый робл. Он теперь будет пытаться вытолкнуть других зеленых в синий робл. Желтый роблер может наведываться в зеленый робл и возвращаться в желтый как в прибежище; подобным же образом зеленый роблер может заходить в синий робл и возвращаться в зеленый, если только при этом кто-нибудь из синих роблеров не вытолкнет его в лимбо.

Бывает так, что игра заканчивается с одним желтым роблером, одним зеленым и одним синим. Желтый не испытывает особой охоты нападать на зеленого или синего; зеленый тоже побаивается синего. В подобном случае дальнейшее проведение игры невозможно. Подается сигнал о ее прекращении, и призовой фонд делится между оставшимися тремя участниками в соотношении 3:2:1. Желтый, таким образом, получает половину призового фонда. Зеленый или синий в этом случае могут внести суммы, равные сумме, выигранной желтым, и благодаря этому снова становятся желтыми. Подобное протекание игры иногда может продолжаться до тех пор, пока на арене не останется всего лишь один роблер, который и становится обладателем всего призового фонда. Правила, касающиеся проведения конечной стадии состязания, значительно варьируются от одного хадавла к другому. Бывает так, что любой желающий из зрителей может вызвать на поединок победителя, внеся сумму, эквивалентную призовому фонду. Победитель должен принять вызов, а может и отклонить – все зависит от местных правил. Зачастую претендент может поставить удвоенную сумму приза. В этом случае вызов отклонять нельзя за исключением тех случаев, когда у победителя имеются сломанные кости или отмечены другие повреждения, препятствующие продолжению борьбы. В таких схватках победителей с претендентами, по желанию или взаимной договоренности участников, могут применяться кинжалы, палки, а иногда – и плети. Далеко нередко бывает, что начавшийся вполне дружественно хадавл заканчивается уносимым на носилках трупом. Судьи тщательно следят за проведением состязания и прибегают к помощи особых электронных устройств, фиксирующих пересечение линий, разграничивающих роблы.

Тайный сговор одних роблеров против других является неотъемлемой составной частью игры. Перед началом игры различные роблеры заключают оборонительные или нападательные союзы, причем соблюдение условий заключаемых соглашений каждый из роблеров нисколько не считает для себя обязательным. Различные хитрости, коварное предательство, двуличность считаются теми дополнительными элементами, которые придают всей игре особую пикантность. В связи с этим, тем более удивительно, что обманутый роблер зачастую откровенно выражает свое негодование даже в тех случаях, когда сам секундой ранее намеревался точно таким же образом предать своего сообщника.

Хадавл относится к тем играм, которые непрерывно совершенствуются и преподносят все новые и новые сюрпризы как зрителям, так и участникам. Ни одно состязание не бывает похожим на другое. Иногда участники настроены весьма добродушно друг к другу и даже получают удовольствие, наблюдая, сколь искусны в различных хитростях соперники. Иногда в игре вдруг возникает ожесточенность, спровоцированная каким-нибудь особо вопиющим обманом или предательством, и тогда дело доходит до крови. Зрители заключают пари между собой, а на особо крупных хадавлах – с агентством, обобщающим многочисленные ставки. В каждой из крупных сеней Дарсая за год проводится несколько хадавлов, обычно во время праздников, и эти хадавлы считаются одной из главных приманок для инопланетных туристов как зрелище, которое можно увидеть только на Дарсае.

Эверетт Райт «Игры Галактики» Отрывки из главы «Кадавл»

Когда Герсен проснулся у себя в «Крылатом Призраке», Кора уже прошла половину пути к зениту. События прошлой ночи теперь для него подрастеряли прежнюю реальность. Как там Жердин? Какие чувства она сейчас испытывает, не подвергаясь гипнотизирующему воздействию лунного света, не испытывая эмоциональной незащищенности перед теми мотивами, которыми руководствовался Герсен, спасая именно ее, а не кого-то другого?

Герсен принял душ и оделся, на сей раз в обычный наряд астронавта. Особое внимание уделил вооруженности – сегодня нужно быть готовым к чему угодно.

Пробежав несколько десятков метров по раскаленному песку, он нырнул под водяную завесу и направился к веранде перед гостиницей. Метленцы уже успели расположиться за столиками. Жердин встретила его взглядом понятным только им двоим, улыбкой, пальцы ее, незаметно для соплеменников, радостно задрожали. У Герсена отлегло от сердца. Она ничуть не сожалела о свершившемся. Остальные метленцы даже не удосужили его своим вниманием.

Расположившись за завтраком, Герсен тайком наблюдал за метленцами. Мужчины были угрюмы и малоразговорчивы. Женщины внешне были более спокойны, но говорили неторопливо и сдержанно. Только у Жердин настроение было явно прекрасным, за что она и получала время от времени укоризненные взгляды.

Когда метленцы наконец-то управились с завтраком, Жердин подошла к столику Герсена. Он тут же вскочил с места.

– Присядьте ко мне.

– Как-то страшновато. Все едва сдерживают раздражение, а тетушка Мейнисс даже то и дело подозрительно поглядывает на меня. Меня это нисколько не тревожит, поскольку на нее подозрения падают автоматически.

– Когда мы снова встретимся? Сегодня вечером?

Жердин покачала головой.

– Мы остаемся посмотреть хадавл, так как только ради этого сюда и прибыли, а затем сразу же улетаем назад, в Сержеуз и завтра – в Ллаларкно.

– В таком случае я навещу тебя в Ллаларкно.

Жердин мечтательно улыбнулась и чуть мотнула головой.

– В Ллаларкно все совершенно иначе.

– И даже чувства другие?

– Не знаю. И эта неизвестность меня пугает. Сейчас вот у нас с тобой любовь. Я думала о тебе всю ночь и все это утро.

Герсен на мгновенье задумался.

– Я заметил, что ты сказала «у нас с тобой любовь» вместо того, чтобы сказать «я тебя люблю».

Жердин рассмеялась.

– Ты очень проницателен. Различие действительно есть. Я что-то люблю: Я уверена в этом. Может быть, это ты. Может быть – кто знает что еще? – Она посмотрела на лицо Герсена. – Ты обиделся?

– Это не совсем то, что мне хотелось бы услышать. И все же – часто мне самому очень хочется узнать, кто же я на самом деле. Являюсь ли я человеком? Или просто движимая определенными побуждениями машина? Или это просто такой уж извращенный у меня склад ума?

Жердин снова рассмеялась.

– Для меня этот вопрос абсолютно ясен. То, что ты определенно мужчина.

– Жердин! – сердито окликнула девушку тетушка Мейнисс. – Иди сюда. Нам пора занимать места на трибуне.

Жердин на прощанье грустно улыбнулась Герсену. У Герсена почти перехватило дух, когда он с тоской глядел ей вслед. Как все это глупо, подумалось ему. Чепуха, достойная разве что студента-младшекурсника! Подумать только, он расчувствовался, как школьник! Разве может он себе позволить какие-либо эмоциональные привязанности, пока не завершит того, что стало единственным смыслом его жизни!.. Успокоившись, он последовал за метленцами к центру площади, где вокруг робов уже начала собираться толпа.

Вот-вот должен начаться хадавл – наиболее самобытное из всех дарсайских зрелищ, даже не зрелище, а некое действо, нечто среднее между игрой и групповой дракой, остро приправленное изощренными выходками, хитростью, потерей веры во все хорошее и безоглядным оппортунизмом – короче говоря, микрокосм самого дарсайского общества.

Обеспечение удобства зрителей – понятие, чуждое дарсайскому мировоззрению. Те, кто не прочь понаблюдать, вынуждены или вскарабкиваться на шаткие временные трибуны и взгромождаться на окружающие площадь строения, или тесниться у забора, ограждающего роблы.

На одном из близлежащих столбов было вывешено несколько дощечек с прикрепленными к ним списками участников различных хадавлов. Замысловатый шрифт дарсайцев был непонятен Герсену, поэтому он подошел к киоску, где производилась запись участников, и привлек внимание клерка.

– Какой по счету назначенный Бэлом Руком хадавл?

– Третий. – Клерк ткнул пальцем в одно из объявлений. – Вступительный взнос сто севов или двадцать пять акций «Котзиш».

– И сколько ставок уже сделано?

– Пока что – девять.

– Сколько акций «Котзиш» внесено в призовой фонд?

– Сто.

Еще недостаточно, отметил про себя Герсен. Ему нужны были, самое меньшее, сто двадцать акций. С отвращением он глядел на роблы и трибуны, заполненные дарсайцами в белых одеждах. Утонченные метленцы, не переносящие даже запаха дарсайцев, восседали в гордом одиночестве в специально отведенной для туристов ложе. Герсен обречено пожал плечами – игра эта была абсолютно чуждой ему, дарсайцы, конечно же, не преминут воспользоваться неопытностью искиша. И все же, сто акций очень сильно приблизят его к обладанию контрольным пакетом компании. Пришлось выложить последние из остававшихся у него денег – ровно сто севов.

– Вот мой взнос для участия в хадавле Бэла Рука. Клерк аж отпрянул, не веря своим глазам.

– Вы намерены попытать счастья в роблах? Сэр, вы ведь искиш, и я не могу не предупредить – такая уж у меня добрая душа, – что вы рискуете тем, что вам переломают все кости. В хадавле Бэла Рука подобрались самые сильные и наиболее искушенные в различных хитростях бойцы.

– Будет очень интересно испытать все это на собственном опыте, – сказал Герсен. – Сам Бэл Рук примет участие?

– Он учредил призовой фонд в тысячу севов, но сам бороться не станет. Если ответные ставки превысят тысячу севов, разница составит его чистую прибыль.

– Но ведь акции «Котзиш» также являются составной частью награды?

– Совершенно верно. Все ставки, включая и акции, являются разыгрываемым призом.

– В таком случае внесите мое имя в список.

– Как вам угодно. Костоправы сидят вон под тем красным флагом.

Герсен подыскал себе местечко, откуда мог без помех наблюдать за тем, что происходит на арене. И тут же появилась первая группа роблеров, двенадцать парней, одетых специально для хадавла: в коротких шортах из белой парусины, коричневых, серых или светлорозовых майках, матерчатых тапочках, косынках на голове, повязанных так, чтобы подобрать внутрь свешивающиеся ушные мочки. Роблеры прогуливались вдоль края синего робла, останавливались, чтобы поговорить друг с другом, зачастую, чтобы не подслушали соперники, поднося губы к самым ушам, иногда же только для того, чтобы перекинуться шутливыми высказываниями. Время от времени образовывались небольшие группки, чтобы договориться о единой тактике на той или иной стадии состязания. Когда же к такой группке подходил какой-нибудь другой роблер и слышал, что замышляется какой-то сговор именно против него, то происходил взаимный обмен мнениями в далеко не изысканных выражениях, а один раз произошла даже небольшая потасовка.

Из одного из близ расположенных дамблов вышли судьи: четверо пожилых мужчин в жилетах, расшитых красными и черными узорами. Каждый из них нес почти двухметровый жезл с носиком пульверизатора на конце. Главный судья вдобавок нес еще стеклянную вазу с призовым фондом – в данном случае, пачку севовских купюр. Пройдя к центральному кругу, он поставил вазу с призом на пьедестал.

Судьи заняли свои места. Главный судья постучал пальцем в массивном металлическом наперстке по висящему у него на груди гонгу. Соперники прекратили всякие разговоры и выстроились вдоль кромки желтого робла.

Слово взял главный судья.

– Объявляется обычный хадавл с применением только силы и мастерства. Употребление оружия или каких-либо подручных средств категорически воспрещается. Приз в сто севов соблаговолил учредить заслуживающий всяческого доверия Лукас Ламарас. Сигнал моего гонга возвещает о шестнадцатисекундной готовности.

Судья постучал по пластине у себя на груди. Соперники тут же засуетились, каждый хотел занять позицию, с помощью которой он мог бы получить определенные преимущества перед другими.

Снова раздался негромкий звон гонга на груди судьи.

– Шесть секунд.

Борцы выгнули спины, полуприсели, стали бросать колючие пристальные взгляды то направо, то налево, вытянули вперед руки с растопыренными пальцами.

Два резких удара в гонг.

– Игра!

Борцы начали схватку, кто сразу же бросился на кого-либо из соперников, кто продолжал выжидать, оставаясь в напряженной позе. Некоторые стали воплощать в жизнь заранее договоренные тактические приемы, другие начали тут же предавать своих предполагаемых союзников. Трое борцов объединились против одного плечистого парня и отшвырнули его в зеленый робл. В бешенстве он потащил за собой одного из своих противников, проволок его через весь зеленый робл и зашвырнул в синий. Судьи тотчас же прибегли к своим жезлам, чтобы пометить первых двоих неудачников метками соответствующих цветов.

Вслед за этим последовали захваты, подножки, разнообразные толчки и удары, броски через голову. Борцов одного за другим выбрасывали из желтого робла в зеленый, из зеленого в синий, из синего – в лимбо, что означало для него конец игры. Некоторые в качестве основного своего оружия применяли проворство, другие – силу. Излюбленный всеми прием – пробежка вдоль робла, чтобы напасть на противника сзади – поддерживал темп состязания, заставлял всех его участников непрерывно двигаться. В целом, схватка производила впечатление довольно добродушной потасовки. Борцы встречали сдавленным смехом каждый искусно проведенный прием или выполненное совершенно неожиданно нападение сзади, однако по мере того, как все меньше и меньше борцов оставалось в роблах и для каждого из них все яснее просматривалась перспектива выигрыша приза, настроение участников становилось все более серьезным и напряженным. Лица становились искаженными, все более яростно вздымались грудные клетки. Двое борцов в синем робле перешли к откровенному обмену ударами. Пока они тузили друг друга, к ним метнулся из зеленого робла один из борцов и вытолкнул обоих в лимбо. Драчуны и там продолжали с размаху лупить друг друга, притом, – как заметил Герсен, – не очень-то умело, – пока судья не приказал им утихомириться на том основании, что драка между ними отвлекает внимание от хадавла.

В конце концов на арене остались лишь один борец в зеленом робле и один – куда более высокий и массивный – в синем. Зеленый бегал вдоль кромки синего робла, делая ложные выпады и тут же увертываясь, а синий прохаживался, чуть прихрамывая и делая вид, что его вконец замучили боль, усталость и отчаяние вследствие постигшей его неудачи. Зеленый, однако, и дальше лишь изредка наведывался в синий робл, предпочитая положенные ему по правилам три пятых призового фонда довольно крупному риску потерять все. Синий же в конце концов начал изрыгать в его адрес всякие очень обидные насмешки, надеясь, разозлив зеленого, заставить его совершить опрометчивый выпад. Зеленый надолго замер, как бы выбирая наиболее удобный момент для нападения на противника, а затем вдруг повернулся к главному судье, всем своим видом показывая, что сейчас он потребует прекращения схватки. Синий, выражая недовольство подобной трусостью, на какое-то мгновенье даже отвернулся, но этого мгновенья оказалось достаточно для того, чтобы зеленый стремительно на него набросился и вытолкал в лимбо. Три удара в висевший на груди у главного судьи гонг возвестили об окончании схватки, а весь призовой фонд достался более находчивому роблеру, сумевшему обмануть соперника.

Теоретические основы игры, отметил про себя Герсен, не так уж сложны. Подвижность, бдительность и широкий охват происходящего по всей арене были почти столь же важны, как сила и вес. Среди чисто технических приемов он не увидел каких-либо для себя новинок. Если б ему удалось предотвратить согласованные действия сразу четырех или пяти противников, то шансы его могли быть, по крайней мере, не хуже, чем у остальных. Пройдя к судейской кабинке, Герсен выяснил, что наряд его хоть и эксцентричен и нестандартен, может быть признан вполне приемлемым. Исключение составили лишь ботинки. Один из судей, порывшись среди всякого хлама, извлек пару грязных тряпичных тапочек, которые Герсен, за неимением ничего иного, натянул поверх ботинок.

Выйдя из судейской кабины, Герсен увидел Бэла Рука возле стола, за которым производилась запись участников. Он был взволнован и рассержен, из чего Герсен сделал вывод, что он только что просмотрел список роблеров и обнаружил в нем Кирта Герсена.

Бэл Рук отошел чуть в сторону и заговорил с высоким крепким мужчиной в наряде роблера – разговор этот, как показалось Герсену, несомненно касался именно его.

Вторая схватка, призовой фонд которой был равен двум тысячам севов, проходила куда с большим рвением и меньшим благодушием, чем первая. Победителем ее оказался некий Дадексис, мужчина средних лет, худощавый, очень жилистый и, судя по всему, очень умный и коварный. По окончании схватки ему тотчас же бросил вызов молодой роблер, очень расстроенный тем, что выбыл на самой ранней стадии борьбы. Дадексис, располагавший теперь правом выбора оружия, избрал «аффлокс» – утыканный шипами шар на конце эластичного ремня, чем поверг своего противника в немалое смятение еще до начала решающего поединка. Тому оставалось либо согласиться, либо расстаться с внесенными в качестве ставки деньгами.

Зрители повскакивали с мест и так плотно обступили роблеров, что судьям пришлось расчистить примыкающее к арене пространство площади. Главный судья ударил в гонг, соперники заняли исходные позиции, и поединок начался. Он оказался очень коротким и бескровным, не сопровождался ни драматическими эпизодами, ни полным напряжением физических и моральных сил соперников. Умудренный многолетним опытом Дадексис еще во время разминки размахивал своим аффлоксом с таким устрашающим мастерством, что настроение его соперника сразу же испортилось. Когда же соперники сошлись, то Дадексис, развернувшись к противнику боком и пригнувшись, легко избежал удара оружием противника, после чего сам без особого замаха выбросил свой шар так, что прикрепленный к нему ремень обвился вокруг рукоятки оружия соперника, а затем дернул ремень на себя, полностью обезоружив противника. Дадексис ухмыльнулся, взмахом мастера заставил свой шар сделать полный круг над ареной, после чего, дождавшись четырех ударов гонга, спокойной походкой направился к пьедесталу, чтобы забрать теперь еще более ценный приз, а его незадачливый противник затерялся где-то в толпе зрителей.

Герсен повернулся к трибуне и увидел Жердин. Она поднялась с места вместе со всеми остальными зрителями, чтобы лучше видеть решающий поединок, а теперь усаживалась поудобнее между тетушкой Мейнисс и Альдо. Что она подумает, увидев, как он толчется среди других борцов, подкрадывается к кому-то сзади, пытается увернуться от другого соперника, мечется как угорелый внутри дарсайских роблов?

В самом лучшем случае, подумалось Герсену, она будет совершенно сбита с толку таким его поведением.

Тем временем участники третьего хадавла собрались вокруг арены. Был среди них и мужчина, которого Герсен заприметил рядом с Бэлом Руком.

К микрофону подошел главный судья.

– Хадавл с призовым фондом в тысячу севов, учрежденный благородным и щедрым Бэлом Руком! Вызов принят одиннадцатью соискателями, внесшими шестьсот севов и сто двадцать пять акций компании «Котзиш». Среди них опытнейшие борцы из нескольких кланов и даже один искиш!

Чувствуя себя несколько стесненно, Герсен присоединился к остальным роблерам, собравшимся вокруг арены. Сто двадцать пять акций! Если он одержит победу в этом хадавле, компания «Котзиш Мючюэл» станет его собственностью!

К нему сразу же подошел круглолицый крепыш.

– Вы когда-нибудь раньше участвовали в хадавле?

– Нет, – ответил Герсен. – Мне еще многое надо узнать.

– Верно. Так вот, давайте договоримся. Меня зовут Рудо. Вы, я и вон тот парень – его зовут Скиш – несомненно, здесь самые неопытные. Если мы станем действовать сообща, то сможем выравнять наши шансы.

– Неплохая мысль. А кто здесь сильнейший?

– Тронгаро – вон он... – это как раз и был тот самый мужчина, с которым доверительно беседовал Бэл Рук, – и Майз, вон тот тяжеловес.

– Давайте сначала вышибем Тронгаро, затем Майза.

– Годится! Но говорить, разумеется, легче, чем сделать. Наш союз сохранится до тех пор, пока не вылетят эти двое.

Герсен, теперь уже войдя во вкус и проникнувшись духом этой игры, и сам стал подыскивать других возможных союзников. К нему подошел еще один борец, рослый парень, от которого так и разило той дерзкой бесшабашностью, которую дарсайцы называют «плембушем».

– Это вы – Герсен? А я – Чалкоун. Ни вы, ни я, разумеется, не выиграем, и все же давайте объединимся вон против того малого. Его зовут Фербиль. Известный грубиян и подлец. От такого неплохо бы избавиться.

– А почему бы и нет? – ответил Герсен. – Мне бы еще хотелось выбить Тронгаро. Мне сказали, что он крайне опасен.

– Вы правы. Сначала Фербиль, затем Тронгаро. И давайте будем подстраховывать друг друга, по меньшей мере, до зелени или даже до синевы. Согласны?

– Да.

– В таком случае, вот как мы вышибем Фербиля. Вы делаете выпад сбоку, он к вам разворачивается, а я делаю ему подножку сзади. Вы толкаете, и он переворачивается.

– Разумно, – согласился Герсен. – Сделаю все, что в моих силах.

Через несколько мгновений пошептаться с Герсеном подошел Фербиль.

– Это вы – искиш? Что ж, желаю удачи. Но если вы замахиваетесь на большее, давайте работать в паре.

– Я согласен на все, лишь бы оставаться в игре.

– Хорошо. Видите вон того совсем еще молодого парня? Это Чалкоун, подлец и нахалюга, но проворный и ловкий. Мы его вот так обставим: заходим с противоположных сторон, вы падаете прямо перед ним, я его отшвыриваю, и он улетает чуть ли не к трибуне.

– Сначала – Тронгаро, – предупредил Герсен. – Он мне кажется самым опасным из всех.

– Тоже неплохо. Сначала Тронгаро – прием точно тот же, затем Чалкоун.

– Если мы сами до тех пор останемся в роблах.

– Не бойтесь. С вами ничего не случится, пока мы вместе!

К Герсену подъехали еще трое соискателей, предлагая различные тактические уловки и разнообразное сотрудничество. Герсен на все соглашался, исходя из принципа, что какая бы ни было помощь лучше, чем полное ее отсутствие.

Среди зрителей промелькнул Бэл Рук, и на какое-то мгновенье Герсен встретился с его насмешливым взглядом. Не упустил он возможности глянуть еще и на метленцев и обнаружил, что Жердин смотрит на него в состоянии полнейшей растерянности.

Главный судья с торжественным видом подошел к пьедесталу и положил на него ответные ставки: пачки севовских купюр и сложенных вдвое акций «Котзиш». Затем ударил в гонг.

– Соискатели! Займите свои места! Одиннадцать человек вошли в желтый робл.

– Тридцатисекундная готовность!

Роблеры стали прохаживаться вдоль желтого робла, надеясь определить те места, откуда удобнее всего напасть на тех из соперников, которых они считали наиболее опасными.

– Шестнадцатисекундная готовность!

Борцы присели, настороженно озираясь по сторонам, некоторые сменили исходные позиции, видя перемены в общей расстановке сил.

– Шесть секунд! Последний удар гонга.

– Игра!

Одиннадцать роблеров образовали целую карусель вокруг пьедестала. Герсен, заметив, что Тронгаро мало-помалу к нему подкрадывается, отбежал от него подальше. За спиной у Тронгаро появился Чалкоун. Поймав вопросительный взгляд Герсена, он дал знак и толкнул Тронгаро, который тотчас же обернулся, чтобы отразить нападение. Герсен рванулся с места, толкнул Тронгаро, и тот сразу же позеленел.

– Теперь Фербиль! – вскричал Чалкоун. – Помните наш уговор! Выпад делаете вы. Вот он. Быстрее!

Герсен, послушав Чалкоуна, совершил ложный выпад в сторону Фербиля. Тот отпрянул назад, но уткнулся в Чалкоуна, который схватил его за руку и сделал попытку отбросить к зеленому роблу. Фербиль вывернулся и устоял на ногах. Оказавшись лицом к лицу с Чалкоуном, он ухмыльнулся ему, но Герсен уже успел зайти к нему сзади, толкнуть, и Фербиль, спотыкаясь, отлетел в зеленый робл. Однако в этот же самый момент Герсен почувствовал мощный толчок сбоку и увидел массивное туловище Майза, техника которого основывалась лишь на грубой силе. Он просто шагал по желтому роблу и плечами выталкивал в зеленый всех, кто не успел своевременно уступить ему путь. По какой-то счастливой случайности Герсену удалось схватиться за Скиша, который как раз в это мгновенье сумел увернуться от нападения какого-то роблера. Улыбнувшись Скишу, Герсен, держась за него, сохранил равновесие, остался в желтом робле и тут же дал знак Рудо, показывая на Майза. Сообразив, что сейчас последует нападение сразу нескольких противников, Майз повернулся спиной к пьедесталу и начал угрожающе размахивать огромными лапищами.

– Ну-ка, подойдите ко мне, если вы такие смелые! Герсен поймал одну из его рук и тут же потерял опору под ногами. В то же самое мгновенье Рудо, прежний его союзник, подскочил к нему сзади, обхватил вокруг пояса и попытался вышвырнуть из желтого робла. Герсен резко вздернул голову назад и угодил макушкой прямо в нос Рудо. Тот отпустил Герсена, и Герсен одним прыжком оказался сзади огромной туши Майза, уперся спиной о пьедестал, взметнул обе ноги и мощным ударом опрокинул Майза, послав его в сторону зеленого робла. Оказаться там наверняка помог еще Рудо, у которого кровь из носа била фонтаном. Майз, разъяренно взревев, набросился на Тронгаро, но тот успел отскочить в сторону. Четверо зеленых роблеров обхватили Майза со всех сторон. Раскачиваясь из стороны в сторону, припадая то на одну ногу, то на другую, отчаянно ругаясь и исходя слюной, гигант вынужден был отступать через весь синий робл по направлению к лимбо, однако уже в непосредственной близости к роковой черте ему удалось вывернуться и, упав на спину, отбиться от обидчиков ногами, тем самым оставшись в игре.

Герсен снова отступил спиной к пьедесталу, чтобы оценить ситуацию. Тронгаро и Майз, два наиболее грозных противника, были выбиты из желтого робла, где теперь оставались, кроме Герсена, еще четыре роблера. Сейчас, когда Тронгаро и Майз по сути выбыли из борьбы за главный приз, каждый из этой пятерки мог реально претендовать на победу и поэтому действовал с максимальной осмотрительностью. Теперь уже не было договоренностей, которые стоило бы соблюдать, предательства можно было ожидать от любого. Каждый из оставшихся не хотел совершить роковую ошибку из страха перед неожиданным нападением сзади.

Герсен заметил, что другие роблеры относятся к нему с уважением и с опаской. Искиш, который сумел так долго продержаться на самых передовых позициях в игре, оказался бойцом, к которому нужно относиться со всей серьезностью.

Краешком глаза Герсен приметил, как Рудо и некто Хемент перебросились парой слов, после чего Рудо стал бочком подкрадываться к Герсену.

– Наш уговор все еще в силе?

– Разумеется.

– Тогда следующий – Декстер, вон тот высокий с прищуром. Заходите к нему сбоку, я проскакиваю мимо, мертвой хваткой беру за промежность – и в зелень! Тогда, вперед!

Герсен, следуя наставлениям Рудо, подкрался к Декстеру сбоку, не спуская одновременно глаз с Хемента. Как только Герсен оказался от Декстера на расстоянии вытянутой руки, Хемент вдруг бросился на него, его примеру последовал Декстер, а сзади оказался тут как тут прежний союзник Рудо. Герсен ожидал именно такого подхода и поэтому толкнул Декстера на Хемента, затем обхватив у себя за спиной Рудо, швырнул его через голову в зеленый робл, схватил Декстера за ногу и вытолкнул тоже в зелень, успев еще пригнуться, догадываясь, что сзади на него сейчас должен наброситься четвертый дарсаец. Герсен схватил его за плечи, перебросил через себя, и он повалился прямо на оказавшегося в зеленом робле раньше Декстера. Пока они вдвоем поднимались, еще не разобравшись до конца, что это с ними произошло, как зеленые роблеры схватили их и отшвырнули в синий робл. Хемент попробовал было схватить Герсена за руку и развернуть, однако Герсен решительно пресек эту попытку, сам бросился на Хемента, обхватил его за пояс, приподнял и швырнул в зеленый робл. В желтом робле Герсен остался один и только теперь вдруг заметил еще одного парня, на которого все это время даже не обращал внимания, потому что тот, хоть и выглядел довольно внушительно, в течение всей схватки принципиально уклонялся от борьбы, стараясь не попадаться никому под руку. Герсен стал к нему приближаться. Парень начал отступать. Герсен один раз прогнал его по всему кругу, затем второй, после чего продолжать отступление парень уже не имел права – после третьего круга судьи автоматически отправили бы его в синий робл. Теперь Герсен и парень стали осторожно приближаться друг к другу. Герсен вытянул вперед руку, парень робко схватился за запястье, попробовал было потянуть на себя. Герсен камнем упал на него, обхватил голову под ключ, рванул парня на себя, развернул в воздухе и отшвырнул в зеленый робл.