Текст книги "03.Декстер во мраке"

Автор книги: Джефри Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

За исключением нескольких обычных детских ссор, которые бывают между братом и сестрой, у нас с Деборой редко возникали серьезные разногласия, и я был немного удивлен, осознав, что недавняя перепалка здорово беспокоит меня. Несмотря на то что я бездушный монстр, который привык убивать, меня задело ее недоверие, тем более я поклялся и дал свое честное людоедское, что совершенно невиновен – по крайней мере в этом случае.

Я хотел поладить с сестрой, но меня оскорбляло ее слишком упорное рвение казаться полноправным представителем его величества Закона и нежелание быть моим доверенным лицом.

Несомненно, был смысл в том, чтобы тратить добрую порцию своего негодования на все это, потому что никакие другие предметы и события не отвлекали мое внимание; такие вещи, как свадьба, таинственная музыка и пропавшие без вести Пассажиры, всегда улаживаются сами собой, не так ли? Заниматься кровавыми пятнами – нехитрое искусство, особой концентрации внимания тут не требуется. Чтобы подтвердить это, я отпустил свои мысли бродить, погрузившись в мрачное состояние, и из-за этого поскользнулся на запекшейся крови и упал на одно колено на обочине дороги около «БМВ».

Боль от удара об асфальт немедленно отозвалась внутренней болью; я ощутил, как меня пронзают страх и поток холодного воздуха, поднявшиеся из отвратительного липкого месива и устремившиеся прямо в мою внутреннюю пустоту, и прошло еще некоторое время, прежде чем я снова смог дышать. «Спокойно, Декстер, – подумал я. – Это всего лишь маленькое болезненное напоминание о том, кто ты есть и откуда явился, вызванное стрессом. Это не эмоции – они тебе чужды».

Я поднялся на ноги и не стал распускать нюни, хотя мои брюки оказались порваны, колени болели, а одна штанина была измазана мерзкой кровью, которая тут же свернулась.

На самом деле мне не нравится кровь. Но на этих отвратительных бурых пятнах, пропитавших ткань до самого тела, словно сосредоточилась моя жизнь – со всей суматохой и полной опустошенностью существования без Пассажира. То, что я ощущал сейчас, – определенно эмоции, и они были мне неприятны. Я чувствовал, что дрожу и вот-вот закричу, но взял себя в руки, слегка отчистил кровь и решил не отступать.

Да, я испытывал эмоции.

И хотя лучше мне от такого открытия не стало, я кое-как дожил до конца дня, переодевшись в запасной комплект одежды, которую мудрые лаборанты, имеющие дело с разными жидкостями, всегда держат под рукой. И вот наконец пришло время отправляться домой.

Когда я ехал к Рите по Олд-Катлер, у меня на бампере повис красный «гео» и никак не хотел с него слезать. В зеркало лица водителя разглядеть не удавалось, и я подумал: может быть, я совершил какую-то оплошность, которая могла оскорбить ее или его. Я боролся с огромным соблазном дать по тормозам так, чтобы от «гео» щепки разлетелись во все стороны, но я был еще не до такой степени измучен и не считал, что, угробив собственную машину, смогу изменить ситуацию к лучшему. Я старался не обращать внимания на другую машину и думать, что это просто очередной полоумный водитель из Майами с таинственными планами надень.

Но он следовал за мной буквально бампер в бампер, и его планы меня заинтересовали. Я прибавил скорость. «Гео» – тоже, продолжая висеть на бампере.

Я поехал медленнее, «гео» затормозил.

Я пересек две полосы движения, и мне вслед возмущенно загудели сигналы, а раздраженные водители подняли средний палец. «Гео» не отставал.

Кто это такой? Что ему надо от меня? Неужели Старжак узнал, что это я скрутил его скотчем, и теперь преследует меня, полный решимости отомстить? Или насей раз кто-то другой – и если да, то кто? Почему? Я не мог заставить себя поверить в то, что за рулем сидит сам Молох. Разве древний бог может водить машину? Но кто-то же там сидит, и он настроен оставаться поблизости, а я не знаю кто. Я не находил ответа, обращаясь за помощью к тому, кого больше не было со мной, и неопределенность еще больше подстегивала мои чувства растерянности и опустошенности, мой гнев и беспокойство, и я вдруг осознал, что мои зубы стиснуты, а руки сжимают руль и блестят от холодного пота, и тогда мое терпение лопнуло.

Когда я мысленно приготовился врезать по тормозам и выскочить из машины, чтобы превратить лицо этого человека в кровавое месиво, красный «гео» вдруг соскользнул с моего бампера и свернул направо, растворившись в ночи Майами.

Тут не было ничего необычного, просто психоз в час пик. Вполне вероятно, водитель, который коротал время в пути, добираясь до дома, решил поиграть в пятнашки с идущей впереди машиной.

А я всего лишь измотанный бывший монстр в полубессознательном состоянии, со сжатыми руками и стиснутыми зубами.

Который едет домой.

Наблюдатель отстал, а затем вернулся назад. Он влился в поток, сделавшись невидимым для того, другого, и свернул на улицу к дому на приличном расстоянии оттого, другого. Ему нравилось висеть у него на хвосте на таком коротком расстоянии, заставляя его проявлять легкие признаки паники. Он провоцировал того, другого, чтобы проверить его готовность, и Наблюдателя порадовало, что он обнаружил ее. Привести того, другого, в нужное расположение духа – это тонкое искусство. Он делал такое и прежде много раз и умел читать знаки. Нервозность, но еще не на грани срыва, на которой он должен оказаться; пока что рано.

Теперь настало время поторопить события.

Сегодня случится нечто особенное.

Глава 27

Когда я приехал к Рите, ужин стоял на столе. Можно было предположить, что после всего, что пережил и передумал, я навсегда потеряю аппетит. Однако, войдя в переднюю, я почувствовал восхитительный аромат – Рита приготовила жареную свинину, брокколи, рис и фасоль, а в этом мире существует не так много вещей, которые могли бы сравниться с жареной свининой Риты. Декстер несколько смягчился, когда наконец отодвинул тарелку и встал из-за стола. Да и весь вечер я провел спокойно и даже умиротворенно: играл в баскетбол с Коди, Эстор и соседскими детьми, пока не пришло время идти спать, а потом мы с Ритой сидели на диване и смотрели шоу о сварливом враче.

Обыденность с жареной свининой Риты, Коди и Эстор, с которыми мне было интересно, не такая уже плохая штука. Возможно, вместе с ними я вновь переживу свои прежние приключения, как старый бейсболист, который становится тренером, когда его время на спортплощадке истекает. Им нужно многое освоить, а обучая их, я мог бы вспомнить дни своей померкшей славы. Грустно – да, но это хоть какая-то компенсация.

И, отходя ко сну, несмотря на то что знавал и лучшие времена, я поймал себя на мысли: а может, все складывается не так уж плохо, в конце концов?..

Это глупое предложение продержалось до полуночи, когда я проснулся и увидел Коди, стоявшего в изножье кровати.

– Там около дома кто-то есть, – тревожно сказал он.

– Ладно, – сонно отозвался я, чувствуя, как меня клонит в сон и мне совершенно неинтересно, почему он решил сообщить об этом.

– Они хотят войти, – настаивал он.

Я сел.

– Где? – спросил я.

Коди повернулся и пошел в холл, а я последовал за ним. Я был почти убежден, что ему просто приснился кошмар, но не забывал о том, что мы в Майами, а здесь такие веши случаются всего-то раз пятьсот – шестьсот в другие ночи.

Коди подвел меня к задней двери. Не доходя до нее шагов десять, мальчик встал как вкопанный, и я тоже.

– Там, – тихо сказал он.

И правда там. Это был не кошмар, по крайней мере не такой, который можно увидеть только во сне.

Ручка двигалась, словно кто-то снаружи пытался повернуть ее.

– Разбуди маму, – прошептал я Коди, – пусть звонит по девять-один-один.

Он посмотрел на меня так, словно был разочарован, что я не собираюсь бросить за дверь гранату и идти спать как ни в чем не бывало.

Я подошел к двери, тихо и осторожно. На стене рядом с ней был выключатель, который зажигал прожектор для освещения двора. Стоило мне потянуться к нему, дверная ручка перестала вращаться. Я все равно включил свет.

Сразу же после этого, словно по щелчку выключателя, кто-то начал ломиться во входную дверь.

Я повернулся и бросился в переднюю часть дома, но на полпути, в коридоре, столкнулся с Ритой.

– Декстер, – начала она. – Коди сказал, что...

– Вызывай полицию, – скомандовал я. – Кто-то хочет ворваться в дом. – Я посмотрел на Коди, стоявшего позади нее: – Приведи сюда сестру, прячьтесь в ванной, все. Заприте дверь.

– Но кому... мы же не... – начала было Рита.

– Быстро, – приказал я и, оттолкнув ее, бросился к входной двери.

Я опять включил наружный свет, и снова звук немедленно прекратился.

Только теперь послышался со стороны кухни.

И естественно, когда я прибежал на кухню, звук уже смолк, даже раньше, чем я успел зажечь свет.

Я медленно подошел к окну над раковиной и осторожно выглянул.

Ничего. Только ночь, забор и соседский дом, а больше вообще ничего.

Я выпрямился и стоял там еще какое-то время, ожидая, когда шум вновь послышится в другом конце дома. Этого не произошло. Я ждал затаив дыхание. Что бы это ни было, оно отступило. Исчезло. Я разжал кулаки и сделал глубокий вдох.

И тут Рита пронзительно завопила.

Я быстро повернулся, едва не вывихнув лодыжку, но заковылял к ванной комнате так быстро, как только мог. Дверь была заперта, но я слышал, как кто-то рвется в окно. Рита крикнула:

– Уходите!

– Откройте дверь! – воскликнул я, и через минуту Эстор широко распахнула ее.

– В окне, – сказала она довольно спокойно.

Рита стояла посреди ванной, поднеся к губам свои сжатые кулаки. Коди был перед ней, держа вантуз наготове, чтобы защитить ее в любой момент, и они оба смотрели на окно.

– Рита, – позвал я.

Она обернулась ко мне с широко открытыми глазами, полными ужаса.

– Но что им надо? – воскликнула она так, будто я мог ответить. И наверное, я бы ответил, если бы находился в обычных обстоятельствах. Обычными я называю те, в которых существовал прежний Декстер, когда мой Пассажир составлял мне компанию и нашептывал потрясающие секреты. Но сейчас мне было известно только одно: кто-то хочет ворваться в дом непонятно зачем.

Я не знал, чего они хотят, но что-то им было здесь нужно. Это очевидно.

– Давайте, – скомандовал я. – Уходите все отсюда.

Рита обернулась и посмотрела на меня, а Коди так и остался стоять.

– Быстро! – сказал я. Эстор взяла мать за руку, и они выбежали из ванной. Я положил руку на плечо Коди, подтолкнул его вслед за матерью и бережно вынул вантуз у него из рук, а затем повернулся к окну.

Я пятился из ванной, не спуская глаз с окна.

Рита сидела на кровати, Эстор – рядом, а Коди – на другой стороне. Дети были спокойны, а Рита – на грани истерики.

– Все хорошо, – сказал я. – Полицейские уже едут.

– А кто приедет? Сержант Дебби? – спросила Эстор у меня и добавила с надеждой: – Как ты думаешь, она убьет кого-нибудь?

– Сержант Дебби в постели, она спит, – сказал я. Сирена была слышна уже громче; с визгом шин полицейская машина остановилась напротив нашего дома, а сирена какое-то время еще продолжала ворчать. – Они здесь, – сказал я.

Рита вскочила с кровати и схватила детей за руки.

Мы покинули спальню, и когда подошли к входной двери, в нее уже настойчиво стучали. Но жизнь учит нас осторожности, поэтому я крикнул:

– Кто там?

– Это полиция, – отозвался строгий мужской голос. – У нас есть сообщение о возможном взломе. – Звучало правдоподобно, но, открывая дверь, я не стал снимать цепочку, так, на всякий случай.

Там, конечно, стояли два копа, один – лицом к двери, а другой отвернулся и осматривал двор и улицу.

Я закрыл дверь, снял цепь и снова открыл.

– Входите, офицер, – сказал я.

На его жетоне значилось имя Рамирес, и я понял, что немного знаком с ним. Однако он не сделал никаких попыток войти в дом, а только бросил взгляд на мою руку.

– Что-то стряслось, командир? – спросил он, кивая на мою руку. Я посмотрел и понял, что стою с вантузом в руке.

– Нуда, – проговорил я и положил вантуз в стойку для зонтов. – Извините. Это для самозащиты.

– Ага,– сказал Рамирес. – Все зависит от того, что есть у противника. – Он сделал шаг вперед и вошел в дом, через плечо обращаясь к своему напарнику: – Посмотри во дворе, Уильямс.

– Сейчас, – отозвался крепкий чернокожий мужчина лет сорока и, спустившись по лестнице, скрылся за углом дома.

Рамирес стоял посреди комнаты, глядя на Риту и детей.

– Ну, что за история? – спросил он, и не успел я ответить, как он искоса посмотрел на меня: – Почему мне знакомо ваше лицо?

– Декстер Морган, – представился я. – Криминалист.

– Точно, – вспомнил он. – Так что произошло, Декстер?

Я все рассказал.

Глава 28

Полицейские пробыли у нас еще минут сорок: осмотрели двор, окрестности, ничего не нашли, и это их, похоже, не удивило – впрочем, как и меня. А когда они закончили с осмотром, Рита приготовила им кофе и угостила овсяным печеньем, которое испекла сама.

Рамирес был уверен, что это ребятишки подшутили над нами, желая привлечь к себе внимание, и задуманное им удалось. Уильямс тоже старался убедить нас, что это просто шалость, а теперь все закончилось. Уходя, Рамирес добавил, что они будут наезжать еще несколько раз, до утра. Но как только стихли эти успокоительные слова, Рита засела на кухне с чашечкой кофе, чувствуя, что не в состоянии заснуть. Что касается меня, я проворочался минуты три, прежде чем вернуться к сновидениям.

И когда я полетел вдоль длинной гряды черных гор, устремившись в сон, то опять услышал музыку. И ощутил непередаваемое чувство радости и тепла на своем лице.

Потом я почему-то оказался в коридоре, с Ритой, которая трясла меня и называла по имени.

– Декстер, проснись, – говорила она. – Декстер.

– Что случилось? – спросил я.

– Ты ходил во сне, – ответила она. – И пел. Пел во сне.

И вот розовоперстая Эос застала нас обоих на кухне за кофе. Когда в спальне наконец зазвонил будильник, Рита сходила и выключила его, а вернувшись, посмотрела на меня. Я в ответ лишь молча взглянул на нее. Утро было обычным: мы сломя голову помчались на работу и все делали так, будто ничего особенного не случилось.

Но, конечно, все было иначе. Кому-то хотелось получить доступ к моей голове, и им удавалось это неплохо. А сейчас они пытаются попасть в мой дом, и я даже не знаю, кто это и чего они хотят. Остается предположить, что все неприятности как-то связаны с Молохом, а также с отсутствием моего Короля.

Если кратко сформулировать суть проблемы, то получится следующее: некто пытается что-то сделать со мной и подбирается к своей цели все ближе.

Для меня ясно, что рассматривать версию, будто некий древний бог, существующий и ныне, пытался убить меня, – абсурдно. Во-первых, никаких богов не существует. А даже если и существуют, зачем одному из них беспокоить меня? Судя по всему, какой-то человек устроил этот дурацкий маскарад с Молохом, дабы казаться более значительным и могущественным и заставить свои жертвы поверить в то, что он обладает особой магической силой.

Например, способен вторгнуться в мой сон и принудить меня слушать музыку? Но человек-хищник не умеет этого. И не может отпугнуть Темного Пассажира.

Все возможные ответы находились за гранью моего понимания. Может, сказывалось обычное пагубное влияние усталости, но я же не единственный на свете, кто устает, и что с того?

Утром я пришел на работу и не успел приступить к изобретению каких-то новых версий, как меня срочно вызвали на двойное убийство в тихий дом марихуанщиков в Гроув. Двух подростков нашли связанными, зарезанными и вдобавок изрешеченными пулями. Безусловно, это страшное преступление, но я был благодарен судьбе, что передо мной лежали мертвые тела без поджаристой корочки и с головами. Так все казалось нормальным, даже умиротворяющим, хотя бы временно. Распыляя свой люминол в различных направлениях, я испытывал состояние, близкое к счастью, так как благодаря этому занятию отвратительная музыка хоть на некоторое время оставила меня в покое.

Кроме того, у меня появилась возможность подумать, что я и сделал. Такие вещи я видел каждый день, и в девяти случаях из десяти убийцы говорят нечто вроде: «В голове как будто что-то щелкнуло», – или: «Когда я осознал, что делаю, было уже слишком поздно». Вот основные оправдания, и мне это казалось отчасти забавным – ведь я всегда знал, что делаю и почему.

И наконец, меня посетила такая мысль: я абсолютно не в состоянии сделать что-либо со Старжаком без моего Темного Пассажира. А отсюда следовало, что способность совершать подобные поступки принадлежит Пассажиру, а не мне самому. И это, в свою очередь, вполне может означать, что Пассажиры частенько играют с теми, у кого «щелкает» в мозгу, поселяясь в них на время.

До сих пор Пассажир никогда не покидал меня – находился со мной постоянно, «у себя дома», а не бродил по улицам, перебираясь в первого попавшегося негодяя.

Ладно, оставим это пока. Предположим, что есть блуждающие Пассажиры. Это может служить объяснением тому, что Голперн описывал как сон? Может, нечто вселилось в него, заставило убить двух девочек, а затем отправило домой и сунуло в постель?

Я не знаю. Но я понял, что в этой версии слишком много воды и я буквально захлебываюсь в ней.

К тому времени, когда я вернулся в свой кабинет, ближе к обеду, мне позвонила Рита и напомнила, что у нас на два тридцать назначена встреча с ее пресвитером. Говоря «пресвитер», я не имею в виду свитер хорошего качества. Каким бы странным это ни казалось, я имею в виду пресвитера, которого можно найти в церкви, если вам постоянно приходится посещать таковую по некоторым причинам. Со своей стороны я всегда считал, что если бы на свете был Бог, то он не позволил бы мне так размахнуться. Если я не ошибаюсь, то алтарь может пойти трещинами и рухнуть, случись мне войти в церковь.

Я сознательно избегал посещения религиозных зданий, но теперь мне пришлось отказаться от своих принципов, так как Рита хотела, чтобы ее знакомый пресвитер вел нашу свадебную церемонию. Но прежде чем оказать нам эту любезность, он хотел убедиться в моих человеческих качествах. Надо сказать, что в первый раз он проделал свою работу не слишком добросовестно, поскольку первым мужем Риты стал ублюдок-наркоман, который регулярно избивал ее, и пресвитер каким-то образом этого не распознал. А если от него ускользнуло нечто настолько очевидное раньше, шансы, что он разберется во мне, практически равнялись нулю.

Однако Рита высоко ценит этого человека, так что мы отправились в старинную церковь, построенную из известняка и расположенную в местечке Гроув, всего в полумиле от места преступления, на котором я работал в то утро. Рита прошла там конфирмацию[38], как она мне рассказывала, и знала пресвитера в течение долгого времени. Видимо, последний фактор имел немаловажное значение. Дело в том, что некоторые из духовных лиц в свое время привлекли к себе мое внимание и испытали мое хобби на собственной шкуре. Точнее, мое бывшее хобби.

Преподобный Джиллс ждал нас в своем офисе – или как это у них называется: обитель, келья, еще что? Слово «приход»[39] у меня всегда ассоциировалось с наркоманами. Возможно, разница есть, но, признаю, терминология не мой конек. Моя приемная мать Дорис пробовала водить меня в церковь, когда я был маленьким, однако после пары плачевных инцидентов стало очевидно, что ничего не выйдет, и Гарри положил этому конец.

В кабинете пресвитера было множество книг с невероятными названиями, которые, несомненно, предлагали самые неожиданные рецепты избавления от того, от чего Бог рекомендовал воздерживаться. Они предлагали экскурсы в потемки женской души, хотя не указывали, о душах каких именно женщин идет речь, и советы, как заставить Христа работать на вас (надеюсь, хотя бы не за деньги). Была даже одна о христианской химии, что, по моему мнению, выходило за рамки дозволенного, хотя фокуса с превращением воды в вино там скорее всего не было.

Мое внимание привлекла книга с надписью, сделанной готическим шрифтом на корешке. Я повернул голову, чтобы прочитать название, просто из любопытства, но когда прочел, почувствовал, как меня трясет, словно я проглотил лед.

«Одержимость демонами: факт или вымысел?» называлась книга, и, уразумев название, я отчетливо услышал звук монетки, падающей на дно автомата по выдаче мыслей.

Сторонним наблюдателям легко качать головой и говорить: Декстер совсем бестолковый, раз никогда не задумывался об этом. Но я действительно не думал. Слово «демон» имеет много отрицательных толкований. Пока Нечто присутствовало у меня, казалось, не было необходимости определять его всякими оккультными терминами. И только теперь, когда оно ушло, мне понадобились некоторые пояснения. Что же плохого в этом слове? Немного старомодного сама его древность утверждала, что в этом что-то есть, некая связь, уходящая корнями во вздорную историю с Соломоном и Молохом и продолжающаяся поныне, вплоть до истории со мной.

Темный Пассажир – демон? А его отсутствие означает, что его изгнали? Если да, то кто? Некто чрезвычайно добрый? Не припомню, чтобы встречал нечто подобное в своей жизни. На самом деле все обстоит иначе.

Но может ли нечто чрезвычайно плохое изгонять демонов? Я имею в виду, что может быть хуже демона? Возможно, Молох? Или, может, демон изгнал сам себя по какой-то причине?

Я старался утешиться тем, что по крайней мере теперь задаюсь рациональными вопросами, но я не чувствовал особого облегчения и мои мысли были прерваны, когда дверь открылась и появился его преподобие Джиллс – в хорошем настроении и сияющий, как начищенный чайник.

– Так-так, – загадочно произнес он.

Священнику было слегка за пятьдесят, он выглядел откормленным (значит, сбор десятин процветал). Пресвитер вплотную приблизился к нам, обнял Риту и чмокнул в щеку, а потом обернулся ко мне и предложил теплое мужское рукопожатие.

– Так, – сказал он, с опаской поглядывая на меня. – Значит, вы Декстер.

– Вроде бы, – ответил я. – К сожалению.

Он кивнул с таким видом, словно понял, что я сказал.

– Располагайтесь, прошу вас, отдыхайте, – предложил он, а сам обошел стол и сел в огромное вращающееся кресло.

Я поймал его на слове и расположился в красном кожаном кресле напротив, а Рита присела на краешек своего и принялась нервно ерзать.

– Рита, – произнес он и снова улыбнулся. – Так-так. Значит, ты готова попробовать снова, не так ли?

– Да, я... то есть... в смысле, наверное, – промямлила Рита, отчаянно краснея. – То есть да. – И, похожая на улыбающийся красный смайлик, она посмотрела на меня и произнесла: – Да, готова.

– Хорошо, хорошо, – сказал преподобный Джиллс, а потом обратился ко мне с излишней озабоченностью: – Декстер, вот о вас я бы хотел узнать побольше.

– Ну что ж, начнем с того, что меня подозревают в убийстве, – честно признался я.

– Декстер, – одернула меня Рита и вопреки законам природы стала еще более красной.

– Полиция считает, что вы кого-то убили? – решил расспросить поподробнее преподобный Джиллс.

– О, не вся, – сказал я, – только моя сестра.

– Декстер – криминалист, – выпалила Рита. – Его сестра – детектив. А это – это он просто пошутил.

И пресвитер снова кивнул мне.

– Чувство юмора полезно в любых отношениях, – заметил он.

На какое-то время преподобный Джиллс замолчал, его лицо приобрело задумчивое и даже где-то озабоченное выражение, а потом он сказал:

– А как вы относитесь к детям Риты?

– О, Коди и Эстор просто обожают Декстера, – ответила Рита вместо меня, и, казалось, она была счастлива, что мы больше не говорим о том, что я под подозрением.

– Да, но как Декстер относится к ним? – мягко настаивал священник.

– Я их люблю, – ответил я.

Преподобный Джиллс кивнул:

– Хорошо. Очень хорошо. Иногда дети становятся обузой. Особенно когда они не твои.

– У Коди и Эстор очень хорошо получается быть обузой, – заметил я. – Но меня это не тяготит.

– Им нужно наставление в жизни, – сказал он, – ведь они через многое прошли.

– О, об этом уж я позабочусь, – уверил его я и подумал, что вдаваться в детали излишне, поэтому добавил: – Они и сами жаждут, чтобы их наставили.

– Превосходно, – заключил священник. – Значит, они будут ходить в воскресную школу, верно?

Мне это показалось неприкрытой попыткой шантажа в целях обеспечения его потребительской корзины в будущем, но Рита отчаянно закивала и я смирился. Кроме того, я обоснованно считал, что, кто бы что ни говорил, Коди и Эстор обретут свой духовный комфорт где – нибудь в другом месте.

– Теперь что касается вас, – сказал он, откидываясь в своем кресле и потирая тыльную сторону одной руки ладонью другой. – В сегодняшнем мире отношения должны строиться на прочном фундаменте веры, – продолжил преподобный, выжидающе глядя на меня. – Декстер? Каковы ваши соображения?

В целом у меня имеются кое-какие соображения. Надо полагать, рано или поздно священник найдет способ закрутить все так, что дело окажется в его юрисдикции. Не знаю, насколько большой грех врать лицу духовного сана, но я желал, чтобы это собеседование закончилось побыстрее и обошлось малой кровью, а разве такое возможно, скажи я как на духу? Поэтому я отвертелся фразой: «Да, я верую, преподобный». В человеческую жадность и глупость и в вожделенный острый нож при лунном свете. Я верую в темный невидимый мир, леденящий душу смех из внутренней темноты и абсолютную остроту лезвия. Ода, я верую, преподобный, и, больше того, убежден, что моя вера непоколебима, потому что столько раз сводил счеты с разными жизнями. Я живу ею.

Надо смотреть правде в глаза: убедить этого человека в правоте своей веры было бы трудно, но и попасть в ад за ложь священнику мне тоже не хотелось. Хотя если ад существует, то у меня броня в первых рядах. Поэтому я выразился в том духе, что вера чрезвычайно важна, и он остался доволен.

– Замечательно, да, – одобрил преподобный и украдкой бросил взгляд на часы. – Декстер, может быть, вы хотели бы узнать о нашей церкви побольше?

Хороший вопрос, но он застиг меня врасплох, потому что мне казалось, что на этом интервью от меня потребуется отвечать на вопросы, а не задавать их. Я был готов маневрировать еще час, но о чем спрашивать? Что они используют – виноградный сок или вино? А из чего сделана корзина для сбора пожертвований – из дерева или из металла? А танцы – это грех? Я просто не знал, о чем говорить. Но он, казалось, проявлял искренний интерес. Поэтому я улыбнулся преподобному Джиллсу и сказал:

– Вообще-то я хотел кое-что спросить. Что вы думаете об одержимости?

– Декстер! – Рита изобразила нервозную улыбку. – Это же нельзя...

Преподобный Джиллс поднял руку.

– Все в порядке, Рита, – сказал он. – По-моему, я понимаю, что Декстер имеет в виду. – Он откинулся в своем кресле и кивнул, оказывая мне любезность своей улыбкой знатока. – Давненько не захаживали в церковь, Декстер?

– Ну, в общем-то, да, – ответил я.

– Я думаю, вы найдете обновленную церковь, отвечающую нуждам современного мира. Главная истина – Бог любит нас – неизменна, – блаженно проговорил преподобный. – Хотя наше понимание этой истины порой меняется. – И тут он мне подмигнул: – Я полагаю, лучше согласиться, что демонам место на Хеллоуине, а не на воскресной службе.

Что же, какой-никакой, а все-таки ответ. Не ждать же в самом деле, что преподобный Джиллс достанет гримуар[40] и начнет произносить заклинания, однако, признаюсь, я остался разочарован.

– Ну, понятно, – сказал я.

– Есть еще вопросы? – спросил он с самодовольной улыбкой. – О церкви или по обряду?

– О нет, – отмахнулся я. – Все предельно ясно.

– Мы стараемся, чтобы так и было, – сказал он. – Пока Иисус во главе, все остальное встанет на свои места.

– Аминь! – воодушевленно воскликнул я.

Рита косо посмотрела на меня, но преподобный выглядел удовлетворенным.

– Ну что же, – сказал он, поднимаясь и протягивая руку, – тогда до двадцать четвертого июня. – Я тоже поднялся и пожал его руку. – Однако надеюсь увидеть вас здесь до бракосочетания, – продолжил преподобный Джиллс. – У нас по воскресеньям в десять утра проходит отличная современная служба. – Он снова подмигнул и пожал мою руку с двойным усердием. – Домой придете как раз к футбольному матчу.

– Это потрясающе, – оценил я, думая, как здорово, когда бизнес предвосхищает нужды клиентов.

Он уронил мою руку и схватил за руку Риту, а потом и вовсе обнял ее.

– Рита, – сказал он, – как же я рад за тебя!

– Спасибо. – Рита всхлипнула, уткнувшись ему в плечо. – Спасибо тебе, Декстер, – сказала она. Наверное, за компанию, но мне все равно приятно.

Глава 29

Впервые за долгое время я не мог дождаться, когда же доберусь до своего закутка. Не потому, что соскучился по кровавым пятнам, – мне не терпелось удостовериться в правильности идеи, которая озарила меня в кабинете преподобного Джиллса. Одержимость демонами. Все крутится вокруг этого. Я никогда не чувствовал себя одержимым, хотя Рита делает попытки заявить права на меня. Одержимость – хоть какое-то объяснение, кроме того, похожие случаи уже известны в истории, поэтому мне очень хотелось проверить это.

Первым делом я посмотрел автоответчик и электронную почту: сообщений нет, за исключением обычного уведомления нашего управления о необходимости поддержания чистоты в обеденной зоне. Никаких извинений от Деб.

Я сделал несколько осторожных звонков, выяснил, что она пытается поймать Курта Вагнера, и испытал облегчение, поскольку это означало, что она не подозревает меня.

Проблема решена, совесть чиста, и я стал искать ответ на вопрос о демонической одержимости. Видное место в этих исследованиях занял старый добрый царь Соломон. Ему, вероятно, было довольно уютное демонами, большинство из которых имели непроизносимые имена с несколькими буквами «з». И он распоряжался ими как слугами, связав их договором и вынуждая работать на постройке своего большого храма, что привело меня в состояние легкого шока, поскольку я всегда считал, что храм – хорошая вещь, и, безусловно, должны были существовать какие-то законы по поводу адекватного использования труда демонов. Я имею в виду, если мы потрясены, когда слышим о незаконном труде иммигрантов, собирающих апельсины, не следовало бы всем этим богобоязненным патриархам иметь некое постановление о запрете на демонов?

Но вот же – все черным по белому. Царь Соломон общался с ними вполне беззаботно, как их босс. Им не нравилось, что ими распоряжаются, но с Соломоном они мирились. Этот факт породил интересную мысль: а что, если кто-то другой может контролировать их и пытался поступить таким образом с Темным Пассажиром, который бежал от принудительного труда? Я сделал паузу и подумал.

Самая большая проблема этой теории в том, что в нее не вписывается подавляющее чувство смертельной опасности, которое захлестнуло меня с самого начала, даже когда Пассажир был еще на борту. Я легко могу понять нежелание делать работу по принуждению, но оно не имеет ничего общего со смертельным ужасом, который я ощутил.