Текст книги "Декстер в деле"

Автор книги: Джеффри Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Глава 5

Испытание рабочим днем уже само по себе было настоящим кошмаром, начиная с утренней запарки без пончиков и заканчивая жутким столкновением с остатками сержанта Доукса – точнее, с его вокально-доработанной версией. И все же, несмотря на предшествующие события, я оказался не готов к ужасам возвращения домой.

Мне-то виделись тепло и уют, вкусный ужин, спокойные игры с Коди и Эстор… может, мы бы жестяную банку попинали во дворе, прежде чем усесться за стол… Но, припарковавшись возле дома Риты (теперь и моего дома, к чему я до сих пор не привык), я с удивлением обнаружил две взъерошенные головы прямо у входа. Дети явно поджидали меня, хотя я точно знал, что по ТВ идет «Губка Боб»! Что же могло их заставить торчать на улице, а не перед телевизором? Порядком встревоженный, я вылез из машины и пошел к ним.

– Привет штатским! – объявил я.

Ребятки уставились на меня с одинаковыми скорбными мордочками, но промолчали. Ладно Коди, от него обычно больше четырех слов подряд все равно никогда не дождешься, но в случае Эстор такое поведение меня напугало – ведь девица унаследовала материнский талант к непрерывному дыханию, благодаря которому обе они умели болтать без передышки. А тут вдруг сидит и молчит – почти беспрецедентно! В общем, я сменил тон и попробовал заново:

– Йо, чуваки, что слышно?

– Кыш, – сообщил мне Коди. Или, во всяком случае, так мне послышалось. Вот только меня никто и никогда не учил, как нужно отвечать в подобной ситуации, поэтому я повернулся к Эстор в надежде получить хоть какую-то подсказку.

– Мама сказала, нам будет пицца, а тебе – кыш, но мы не хотим, чтобы тебя выгоняли, «Кыш!», вот мы и вышли сюда, чтобы тебя предупредить. Ты ведь не уйдешь, Декстер?

С некоторым облегчением я понял, что расслышал слова Коди правильно, однако теперь следовало выяснить, что значит «кыш». Неужели Рита именно так и сказала? Может, я, сам того не зная, сделал что-нибудь ужасное? Но ведь это нечестно! Мне нравится делать ужасное в твердой памяти и с удовольствием. К тому же наш медовый месяц лишь вчера закончился… Как-то уж слишком резко, да?

– Насколько я в курсе, никуда я уходить не собираюсь. Вы уверены, что ваша мама сказала именно так?

Они синхронно кивнули, а Эстор добавила:

– Угу… Сказала, это для тебя сюрприз.

– Еще бы, – отозвался я, чувствуя, что не заслужил ничего подобного. Я даже растерялся. Но потом позвал детей: – Идемте скажем ей, что я никуда не пойду.

Дети взяли меня за руки, и мы вошли в дом.

Внутри витал дразнящий аромат чего-то странно знакомого, но экзотичного, как будто роза вдруг запахла тыквенным пирогом. Запахи шли с кухни, куда я и повел мой маленький отряд.

– Рита? – позвал я.

В ответ звякнула сковородка.

– Еще не готово! – откликнулась жена. – Это сюрприз!

Слово «сюрприз» всегда звучит зловеще – разве что кроме дня рождения… и даже тогда, но я все равно смело шагнул в кухню.

Рита в фартуке хлопотала у плиты, не обращая внимания на растрепанные светлые прядки на лбу.

– У меня неприятности? – поинтересовался я.

– Что? Нет, конечно, нет! С чего… Ай, черт! – Она облизнула обожженный палец и стала энергично помешивать содержимое сковородки.

– Коди и Эстор говорят, что ты меня выгоняешь, – начал я.

Рита уронила лопаточку и встревоженно обернулась.

– Выгоняю? Зачем бы я… – Нагнулась за лопаточкой и вновь занялась сковородкой.

– Значит, ты не говорила мне «кыш»?

– Декстер, – нервно отозвалась Рита, – я пытаюсь приготовить для тебя особенный ужин и ужасно стараюсь ничего не испортить! Можно, мы потом поговорим?

Она бросилась к столу, схватила мерный стакан, поспешила опять к сковородке.

– Что ты готовишь? – спросил я.

– Тебе ведь так понравилась еда в Париже… – Жена сосредоточенно размешивала нечто в мерном стакане.

– Я люблю поесть, – согласился я.

– Вот я и захотела приготовить для тебя настоящий французский ужин. Французский киш [17]17
  Открытый пирог, обычно из песочного теста, с сыром и яично-сливочной начинкой.


[Закрыть]!

Она произнесла это со своим фирменным отвратнофранцузским акцентом, и в мозгах у меня забрезжило.

– «Киш», – повторил я, оборачиваясь к Эстор.

– Кыш! – кивнула она.

– Да что же это! – снова вскрикнула Рита, на этот раз безуспешно пытаясь засунуть в рот обожженный локоть.

– Идемте, дети, – объявил я голосом Мэри Поппинс. – Я вам объясню на улице.

И повел их из дома на задний двор. Там мы все уселись на ступеньке.

– Значит, так, – сказал я. – Вы просто недопоняли.

Эстор затрясла головой – как это недопоняли, ведь она все-все-все на свете знает!

– Энтони сказал, это такой акцент, вроде испанского! Она сказала «кыш».

– «Киш» – это по-французски, – объяснил я. – Мы с вашей мамой пробовали это блюдо во Франции.

Эстор недоверчиво качала головой:

– Кто же по-французски говорит?!

– Во Франции некоторые говорят. И даже здесь кое-кто, как и ваша мама, думает, что говорит.

– И что же это значит? – упрямилась девочка.

– Такой пирог специальный, с сыром, – сказал я.

Дети переглянулись, снова посмотрели на меня. И как ни странно, тишину нарушил Коди:

– А пиццу все равно закажем?

– Непременно, – подтвердил я. – Ну как, попинаем мячик?

Коди прошептал что-то на ухо Эстор, сестра кивнула.

– Ты можешь научить нас делу? Ну, знаешь, тому, другому? – попросила она.

«Другое дело», которое она имела в виду, означало, конечно же, Темное искусство, которому следовало обучаться Детям Декстера, моим последователям. Я недавно обнаружил, что эти двое, с детства травмированные жизнью со своим биологическим отцом, который постоянно бил их стульями и мелкими домашними приборами, становятся по-настоящему Моими Детьми, Двойниками Декстера. Как и у меня, у них остались шрамы до конца жизни, их навсегда вырвало из плюшевой действительности в бессолнечную пустыню грешных удовольствий. Уж очень энергично им хотелось играть в запрещенные игры, а я мог показать им единственный безопасный выход – Путь Гарри.

И впрямь, сегодня вечером мне было бы по-настоящему приятно устроить для них небольшой урок, этакий шажок назад, к нормальной жизни. Медовый месяц оказался самым тяжким испытанием для моей притворной благовоспитанности; меня тянуло ускользнуть обратно в тень и отполировать клыки. Почему бы не взять с собой и детей?

– Ладно, – сказал я. – Зовите приятелей, погоняем вместе мячик, и я вам покажу кое-что полезное.

– Пиная мяч? – Эстор надула губы. – Нам это неинтересно!

– Почему я всегда у вас выигрываю? – намекнул им я.

– Не всегда!

– Иногда я поддаюсь, чтобы и вы гол забили, – важно сообщил я.

– Ха! – фыркнул Коди.

– Все дело в том, – продолжил я, – что я умею двигаться бесшумно. Зачем это может понадобиться?

– Подкрадываться к людям, – ответил непривычно разговорчивый Коди. Приятно было посмотреть, как новое хобби помогает замкнутому мальчику выбраться из своей скорлупы.

– Именно. Игра для нас как тренировка.

Дети переглянулись, и Эстор потребовала:

– Сначала покажи, а мы потом всех позовем.

– Ладно. – Я поднялся и повел их к изгороди между нашим и соседским двором.

Еще не стемнело, но тени делались длиннее. Мы встали возле изгороди, в сумрачных зарослях травы. Я на миг прикрыл глаза; в темноте на заднем сиденье шевельнулось нечто, и я поддался шороху и шелесту черных крыльев, чувствуя, как сливаюсь с тенями, вливаюсь во тьму…

– Ты что? – воскликнула Эстор.

Я открыл глаза. Брат и сестра таращились на меня так, словно я только что съел ком земли. Пожалуй, трудновато будет объяснять им сложные концепции вроде слияния с темнотой. С другой стороны, я сам все затеял, куда деваться…

– Во-первых, – начал я, пытаясь говорить логично, но ненавязчиво, – нужно расслабиться и представить, что вы часть окружающей вас ночи.

– Сейчас не ночь, – возразила Эстор.

– Тогда станьте частью раннего вечера, ясно? – сказал я. Эстор посмотрела на меня с сомнением, но промолчала, и я продолжил: – Так вот. Внутри у вас есть нечто. Это нечто нужно разбудить и научиться слушать. Понимаете?

– Тот, кто в тени, – откликнулся Коди, и Эстор кивнула.

Я испытал прилив почти мистического изумления. Они уже знали про Того, кто в тени (так они называли Темного Пассажира). Он был у них внутри, точно так же как и во мне, и они настолько хорошо чувствовали его присутствие, что дали ему имя. В этот проникновенный момент настоящего родства душ я окончательно уверился, что поступаю правильно, что эти дети – мои и Пассажира, и меня буквально затопила волна понимания: нас связывают узы прочнее, чем кровь.

Я больше не одинок. И теперь у меня появилась огромная и чудесная ответственность за этих двоих: я должен наставить их на Путь Гарри, обучить порядку и безопасности. Какой восхитительный миг! В воздухе вдруг будто заиграла музыка…

Прекрасное получилось бы завершение для сложного и суматошного дня. Истинно так, если бы только в этом огромном враждебном мире существовала хоть какая-то справедливость! Мы бы весь вечер резвились во дворе, скрепляя родственную связь, делясь волшебными секретами, а потом неспешно поужинали бы вкуснейшей курицей по французскому рецепту и американской пиццей.

Но разумеется, никакой справедливости в этом мире не бывает. Слишком часто мне в последнее время кажется, что все же мы у жизни нелюбимые пасынки. Чего и удивляться: едва я протянул руки детям, как из кармана у меня раздалась трель мобильника.

– Руки в ноги и дуй сюда, – потребовала Дебора, даже не поздоровавшись.

– Конечно, – согласился я. – Руки-ноги к тебе, а остальная часть меня пусть остается дома ужинать.

– Очень смешно, – невесело откликнулась она. – Только мне сейчас не до смеха – тут снова труп, такой, что обхохочешься.

Пассажир с любопытством мурлыкнул; волосы у меня на загривке чуть вздыбились.

– Еще один? Вроде тех трех утренних?

– Именно это я тебе и твержу! – И Дебора отключилась.

– Гав-гав-гав-гав, – передразнил я сестру, убирая телефон.

Коди и Эстор одинаково расстроенно смотрели на меня.

– Сержант Дебби позвонила, да? – спросила Эстор. – Тебя вызывают на работу.

– Верно, – признал я.

– Мама разозлится, – сказала девочка, и я внезапно понял, насколько это справедливо.

Рита все еще грохотала чем-то на кухне, то и дело ойкая. Вряд ли я могу считаться специалистом по человеческим ожиданиям, но даже я понимал, как расстроится жена, если я уеду, не попробовав такой старательно и болезненно приготовляемый ужин.

– Вот теперь я точно «кыш!», – пробормотал я и направился в дом, придумывая, что говорить.

Глава 6

Я сомневался, туда ли еду, пока не доехал до места – совершенно неправдоподобного места преступления. Догадаться можно было только по желтой ленте полицейского ограждения, вспышкам патрульных мигалок в сумеречном свете и растущей толпе зевак. В ресторане «Крабы Джо» почти всегда многолюдно, круглый год, но сегодня публика толпилась здесь по другому поводу, люди собрались не ради крабов. Этим вечером толпа жаждала другой пищи – блюда, которое Джо скорее всего предпочел бы вычеркнуть из своего меню.

Я припарковал машину и пошел вслед за полицейскими в форме на задворки ресторана, к служебному входу, туда, где, прислоненный спиной к стене, сидел сегодняшний фирменный десерт. Нечто внутри меня зашипело от смеха еще до того, как я хоть что-нибудь разглядел, но вблизи, в свете прожекторов нашей передвижной криминалистической лаборатории, зрелище и впрямь заслуживало одобрительной улыбки.

На ноги трупу напялили этакие черные кожаные туфли – знаете, без каблуков? Еще на нем были очень красивые шорты в курортном стиле, приятного клюквенного цвета, и шелковая голубая рубашка с серебристым орнаментом из пальмовых листьев. Рубашку распахнули на груди, обнажив вскрытую и опустошенную грудную клетку. Возникшую полость заполнили льдом, бутылками пива и какими-то штучками, которые при ближайшем рассмотрении оказались полуфабрикатными креветочными коктейлями из магазина. В правой руке труп стиснул пачку бумажных денег от игры «Монополия», а на лицо была приклеена уже знакомая мне пластиковая маска для ныряния.

Поодаль от двери скрючился на корточках Винс Мацуока, аккуратными и точными движениями смахивая частицы пыли со стены. Я подошел к коллеге и спросил:

– Ну как, нам сегодня повезет?

Он фыркнул.

– Только если позволят взять это пиво! Видишь, какое холодное, а?

– Почему ты так думаешь?

Он кивнул в сторону трупа.

– Новые бутылки – наклейки на них синеют, если пиво достаточно охладилось, – объяснил Винс, утирая пот со лба. – Какая жара! Вот бы по пивку сейчас…

– Ну, – поддержал я, разглядывая немыслимые туфли на трупе. – А потом танцевать…

– Серьезно? – обрадовался Винс. – Правда, давай потом сходим? Когда закончим тут.

– Нет, – отказался я. – А где Дебора?

Он кивнул налево.

– Там. Разговаривает с женщиной, которая нашла тело.

Я пошел туда, где Дебора допрашивала истеричную латиноамериканку. Женщина рыдала, спрятав лицо в ладони, и одновременно мотала головой – довольно сложная комбинация. Женщина справлялась, однако Дебору такая изумительная координация движений не особенно впечатляла.

– Арабель! – настаивала Дебс. – Арабель, пожалуйста, послушайте меня!

Но Арабель ничего не слушала, а у моей сестрицы голос был такой сердитый и властный, что вряд ли она могла бы хоть кого-нибудь уговорить – в особенности женщину, будто специально подобранную на роль иностранной уборщицы без вида на жительство и разрешения на работу. Дебора сердито сверкнула на меня глазами, словно это из-за меня Арабель ее боялась. И я решил помочь.

Не то чтобы я считал Дебс некомпетентной – свою работу она знает! (В конце концов, это у нее в крови.) Да и в мой сумрачный разум никогда не залетала мысль типа «понять – значит простить», особенно применительно ко мне. Скорее наоборот. Но Арабель явно нисколечко не радовалась своему открытию и была на грани истерики. К счастью для Дикого Демона Декстера, для того чтобы разговаривать с истеричными людьми (равно как и для большинства обычных ситуаций межличностного общения), не требуется особенной эмпатии. Все дело в технике, ведь это ремесло, а не искусство, а значит, задача вполне по силам тому, кто подражал человеческому поведению. Тут кивнуть, там улыбнуться, сделать вид, что внимательно слушаешь, – все это я отрепетировал давным-давно.

– Арабель, – начал я успокаивающим тоном с довольно узнаваемым латиноамериканским акцентом.

Женщина на минуту прекратила мотать головой.

– Arabelle, necesitamos descubrir este monstruo [18]18
  Арабель, нам нужно разыскать это чудовище ( исп.).


[Закрыть]. – Я взглянул на Дебс и добавил: – Убийца ведь настоящий монстр, да?

И она согласно дернула подбородком.

– Digame, рог favor [19]19
  Расскажи, пожалуйста ( исп.).


[Закрыть], – успокаивающе продолжил я.

Арабель с готовностью отняла одну руку от лица и застенчиво пролепетала:

– Si? [20]20
  Да? ( исп.)


[Закрыть]

Я в который раз восхитился силой собственного вкрадчивого обаяния. Да еще и на двух языках!

– En inglés, – попросил я с превосходной фальшивой улыбкой. – Porque mi hermana no habla espanol [21]21
  По-английски. Потому что моя сестра не знает испанского ( исп.).


[Закрыть].

И кивнул на Дебору. Сказать про Дебс «моя сестра» уж точно лучше, чем назвать ее вооруженным полицейским, который замучает тебя вопросами, а после отправит домой, в Сальвадор. Так женщине будет немного легче раскрыться.

– Вы говорите по-английски?

– Чут-чут, – отозвалась она.

– Отлично, – продолжил я. – Расскажите моей сестре, что вы видели.

И хотел было сделать шаг назад, но Арабель отчаянно вцепилась в мой локоть.

– Вы оставайся? – робко попросила она.

– Останусь, – согласился я. Тогда она внимательно на меня посмотрела (не знаю, что высматривала, но, кажется, увидела что хотела), отпустила мой локоть, сцепил а ладони перед собой и повернулась к Деборе, едва ли не по стойке «смирно».

Я тоже обернулся к сестре – та ошарашенно таращилась на меня.

– Ну и ну… – протянула Дебора. – Она доверяет тебе, а не мне?!

– Видит, что сердце у меня чистое.

– От чего чистое?! – Дебс покачала головой. – Если б она только знала…

Я вынужден был согласиться: в этой натужной шутке что-то есть. Дебора лишь недавно узнала, что я такое, и несколько из-за этого дергалась. Точнее, «дергалась» – еще мягко сказано. Тем не менее вся затея была изначально придумана и одобрена ее отцом, Святым Гарри, чью власть Дебс не решилась бы оспаривать и после его смерти… да и я тоже. Но Дебора говорила со мной слишком резко; даже немного обидно, особенно если учесть, что ей нужна моя помощь.

– Я могу уйти, а ты сама давай…

– Нет! – вскрикнула Арабель, снова хватая меня за локоть. – Вы сказал, оставайся!

В голосе несчастной сквозила обида.

Я вскинул бровь и выжидающе взглянул на Дебору.

Та пожала плечами.

– Ладно… оставайся.

Я потрепал Арабель по руке и попытался оторвать от себя.

– Я никуда не уйду. – И добавил по-испански со своей фирменной, насквозь фальшивой улыбкой, которая ее почему-то успокаивала: – Я здесь подожду.

Женщина посмотрела мне в глаза, сделала глубокий вдох и обернулась к Дебс.

– Рассказывайте, – предложила та.

– Я приходить, как всегда, в такой час, – начала Арабель.

– Это во сколько? – перебила Дебора.

Арабель пожала плечами.

– Пять. Теперь три раз в неделя, когда закрыт с июля, но надо чисто. Не надо та-ра-ка-на.

Она оглянулась на меня, и я кивнул: та-ра-ка-на плохо.

– И вы пошли к задней двери? – продолжила Дебора.

– Как, как… – Женщина растерянно посмотрела на меня. – Всегда.

– «Как всегда», – перевел я.

Арабель кивнула.

– Всегда задний дверь, – подтвердила она. – Передний есть закрыта до октября.

Дебора силилась понять, потом наконец догадалась: спереди закрыто до октября.

– Ясно. Итак, вы пришли сюда, обогнули ресторан и увидели тело?

Арабель снова на минуту спрятала лицо в ладонях. Покосилась на меня сквозь пальцы и, когда я кивнул, прошептала:

– Да.

– Вы заметили что-нибудь необычное? – продолжила Дебора, но Арабель смотрела на нее без всякого выражения. – Что-нибудь, чего тут быть не должно?

– Труп! – с возмущением ответила Арабель, указывая на тело. – Оно тут не должно!

– А людей вы каких-нибудь заметили?

Арабель покачала головой:

– Никто. Я один.

– А в окрестностях?

Снова пустой взгляд, и Дебора показала рукой:

– Там? На тротуаре? В той стороне кто-нибудь был?

Арабель пожала плечами.

– Туристы. С камера, фото! – Она нахмурилась и, понизив голос, добавила специально для меня, сердито передернувшись: – Сгео que son maricones [22]22
  Педики небось ( исп. прост.).


[Закрыть].

Я кивнул и пояснил для Деборы:

– Туристы-геи.

Моя сестрица пристально уставилась на женщину, потом на меня, как будто желая запугать нас обоих, чтобы мы сами придумали еще какой-нибудь важный вопрос. Но даже моя легендарная сообразительность иссякла.

– Спроси, где она живет, – потребовала Дебора, и Арабель испуганно захлопала глазами.

– Вряд ли она тебе скажет.

– Это еще почему? – рассердилась Дебора.

– Боится, ты расскажешь все la migra. – Арабель аж подпрыгнула.

– Я знаю, что такое ваша чертова la migra! – рявкнула Дебора. – Я тоже тут живу, забыл?

– Живешь, – согласился я. – Но учить испанский отказалась.

– Тогда пусть она тебе скажет! – настаивала Дебора.

Я со вздохом повернулся к Арабель и сказал по-испански:

– Мне нужен твой адрес.

– Зачем? – осторожно уточнила она тоже по-испански.

– Пойдем на танцы, – сказал я.

Она хихикнула:

– Я замужем.

– Пожалуйста, – попросил я, включая лучшую свою улыбку на сто ватт, и добавил: – Вовсе не для иммиграционной службы, честно!

Арабель с улыбкой приблизилась ко мне и прошептала на ухо адрес. Я кивнул; действительно, указанный район кишел иммигрантами из Центральной Америки, в большинстве своем нелегалами. Вполне естественно, что и Арабель там живет; я был уверен, что она сказала правду.

– Спасибо, – поблагодарил я и хотел уже уйти, но она поймала меня за руку.

– Точно не для иммиграционной службы?

– Ни за что! – пообещал я. – Ни за что. Только чтобы разыскать убийцу.

Она кивнула, словно поняла, как именно ее адрес связан с розыском убийцы, и опять застенчиво улыбнулась.

– Спасибо. Я тебе верю.

Очень трогательно, особенно учитывая, что верить мне никаких причин у нее не было, разве что моя насквозь фальшивая улыбка помогла. Я даже подумал, не сменить ли профессию: может, стать успешным продавцом автомобилей? Или даже в президенты баллотироваться?

– Ладно, – вмешалась Дебора. – Пусть идет домой.

Я кивнул Арабель.

– Спасибо, – еще раз поблагодарила она, счастливо улыбнулась и почти бегом бросилась прочь.

– Черт, – сказала Дебора. – Черт, черт, черт!

Я недоуменно приподнял бровь, но сестра только покачала головой. Дебс словно сдулась, ее злость и напряженность вдруг куда-то подевались.

– Знаю, глупо, – проговорила Дебора. – Просто я надеялась, что вдруг она заметила… ну, знаешь… – Встряхнулась и посмотрела в ту сторону, где осталось тело. – И туристов-геев нам ни в жизнь не отыскать! Только не в этом городе…

– Все равно они бы ничего не увидели, – возразил я. – Убийца, наверное, приехал на грузовичке доставки, и никто бы его не заметил, словно он невидимка.

– Черт, – вновь повторила она, но я не стал критиковать ее маленький словарный запас – момент был неподходящий.

– А ты тоже ничего полезного не скажешь? Ты же видел труп?

– Давай я сделаю несколько снимков и подумаю.

– Это значит «нет»?

– Я не сказал «нет», – объяснил я. – Хотя подразумеваю.

Дебора показала мне средний палец:

– А это подразумеваешь?

Потом отвернулась от меня и уныло поплелась к трупу.