Текст книги "Блудная дочь"

Автор книги: Джеффри Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

– Вы живёте в Нью-Йорке? – спросил Ричард, когда они вышли из ресторана.

– Да. С родителями.

– А в какой части города?

– На Пятьдесят седьмой улице.

– Тогда пойдём пешком, – сказал Ричард, взяв её за руку.

Джесси улыбнулась в знак согласия, и они пошли по направлению к Пятьдесят седьмой улице. Чтобы затянуть прогулку, Ричард останавливался поглазеть на витрины, мимо которых в обычных условиях пронёсся бы рысью. Умение Джесси разбираться в моде и ассортименте магазинов поразило Ричарда. Жаль, что она не смогла закончить образование и вынуждена была в шестнадцать лет бросить школу и начать работу в отеле «Барон», а позднее – перейти в «Блумингдэйл»…

На то, чтобы пройти шестнадцать кварталов от ресторана, им понадобился целый час. На Пятьдесят седьмой улице Джесси остановилась возле небольшого старого дома.

– Здесь живут мои родители, – сказала она.

Он продолжал держать её за руку.

– Надеюсь, мы ещё увидимся.

– Наверное, – произнесла Джесси без особого энтузиазма.

– Завтра? – смущённо спросил Ричард.

– Завтра? – удивилась Джесси.

– Да, почему бы нам не сходить в «Голубого Ангела» и не послушать Бобби Шорта? – Он снова взял её за руку. – Всё-таки там больше романтики, чем у «Аллена».

Джесси почувствовала себя неуверенно, будто такая просьба создавала для неё неудобства.

– Нет, если ты не хочешь… – начал было он.

– Нет, мне хотелось бы, – сказала она тихо.

– Я завтра ужинаю с отцом, – давай заеду за тобой в десять часов.

– Нет-нет! – воскликнула Джесси. – Я буду ждать тебя уже в «Ангеле». Это же всего в двух кварталах.

– Хорошо, в десять часов. – Он наклонился и нежно поцеловал её в щёку, впервые почувствовав запах её тонких духов. – Спокойной ночи, Джесси! – И он растворился в темноте.

Ричард не мог вспомнить другого вечера, который бы доставил ему столько же радости, и заснул, думая о Джесси. На следующее утро он поехал с отцом на Уолл-стрит и целый день провёл в библиотеке «Уолл-стрит Джорнел», сделав лишь короткий перерыв на обед. Вечером за ужином Ричард поведал отцу о своём исследовании вопроса об обратном поглощении путём обмена акциями, и старался говорить не слишком весело.

После ужина он отправился в свою комнату, не желая, чтобы кто-то видел, как он выходит из дома около десяти. Добравшись до «Голубого Ангела», Ричард проверил заказанный столик и вышел встречать Джесси в фойе.

Он чувствовал, как сильно бьётся его сердце, и подумал, что с Мэри Бигелоу ничего подобного не испытывал.

Когда появилась Джесси, Ричард поцеловал её в щёку и повёл в зал, где по воздуху плыли слова Бобби Шорта: «Говоришь ли ты мне правду, или это тоже ложь?»

Их провели к столику в центре зала. Ричард заказал бутылку «Шабли» и спросил Джесси, когда у неё выходной.

– Ричард, я должна кое-что…

– Привет, Ричард!

Молодой человек обернулся.

– Привет, Стив! Познакомься с Джесси Ковач. Джесси, это – Стив Меллон. Мы с ним вместе учимся в Гарварде.

– Ты смотрел последнюю игру «Янки»?

– Нет, – ответил Ричард. – Я слежу только за теми, кто выигрывает.

Несколько минут они поболтали о том о сём. Джесси не пыталась перебивать их.

Наконец Стив поднялся и произнёс:

– Увидимся, Ричард. Рад был познакомиться, Джесси.

Весь вечер Ричард рассказывал Джесси о своём намерении вернуться в Нью-Йорк и работать в банке «Лестер, Клин и компания», банке его отца. Девушка так внимательно его слушала, что он побоялся наскучить ей. Этот вечер Ричарду понравился ещё больше, чем предыдущий. Когда они дошли до её дома, Ричард впервые поцеловал Джесси в губы. Она ответила, но через мгновение пожелала ему доброй ночи и исчезла в подъезде старого дома.

На следующее утро Ричард вернулся в Бостон. Добравшись до Красного дома, он позвонил Джесси, чтобы спросить, свободна ли она в пятницу, чтобы пойти на концерт. Она сказала, что свободна, и впервые в жизни он начал вычёркивать дни на календаре. Позднее на неделе ему позвонила Мэри, и он по возможности вежливо попытался объяснить ей, почему они больше не увидятся.

Когда наступил уикенд, молодые люди прекрасно провели время: побывали в нью-йоркской филармонии, в кино и даже сходили на баскетбольный матч.

Следующие четыре месяца стали временем долгих недель и коротких выходных. Ричард каждый день звонил Джесси, и все уикенды они проводили вместе. Молодой человек начал ненавидеть понедельники.

* * *

Ричард сидел на лекции, посвящённой краху 1929 года, и вдруг обнаружил, что не может сосредоточиться. Как же ему объяснить своему отцу, что он влюбился в девушку, которая стоит за прилавком с перчатками, шарфами и шерстяными шляпками? Отец не поймёт, почему такая умная и привлекательная женщина не сделала карьеры. Будь у Джесси шанс, который выпал ему… Ричард написал её имя в своей тетради. Отцу придётся смириться… Он посмотрел на то, что написал: «Джесси Каин».

Приехав в выходные в Нью-Йорк, Ричард сказал матери, что у него кончились лезвия, и та предложила ему воспользоваться отцовскими.

– Нет-нет, – возразил Ричард. – Мне нужны мои. Ведь мы с папой пользуемся лезвиями разных фирм.

Кэтрин это показалось странным, поскольку она знала, что они пользуются одними и теми же.

Ричард почти бегом одолел восемь кварталов до «Блумингдэйла» и подошёл к прилавку с перчатками, но Джесси нигде не было. Только Мэйзи в углу полировала ногти.

– А Джесси здесь? – спросил он, задыхаясь.

– Нет, она уже ушла домой. Всего несколько минут назад. Она не могла далеко уйти. А вам…

Ричард выбежал на Лексингтон-авеню, пытаясь найти Джесси в потоке людей, спешащих в разные стороны мимо него. Он уже был готов отказаться от поисков, как вдруг заметил красный шарф, который подарил девушке. Она шла по другой стороне улицы в направлении Пятой авеню. Дом Джесси находился в противоположной стороне, и Ричард, терзаемый совестью, решил тайком последовать за девушкой. Дойдя до книжного магазина Скрибнера, она вошла внутрь, а он остановился. Если ей нужна была какая-нибудь книга, то она могла купить её и в «Блумингдэйле»! Ричард ничего не понимал. Он посмотрел в витрину и увидел, как Джесси беседует с продавцом, который ушёл на пару минут и вернулся с двумя книгами. Ричард разглядел названия: «Общество изобилия» Джона Кеннета Гэлбрайта и «Сегодняшняя Россия изнутри» Джона Гюнтера. Джесси подписала счёт – это удивило Ричарда, – и вышла, а он спрятался за углом.

– Кто же она такая? – громко произнёс Ричард, наблюдая за тем, как после «Скрибнера» Джесси зашла в магазин «Бендел». Привратник приветствовал её с уважением, и было заметно, что он узнал в ней постоянного клиента. Ричард ещё раз заглянул в витрину: вокруг Джесси кружились продавщицы, причём их внимание выходило за рамки обычной вежливости. Подошла немолодая дама с пакетом – явно для Джесси. Она открыла его и достала длинное вечернее платье из красного шёлка. Джесси улыбнулась и кивнула, а дама упаковала платье в бело-коричневую коробку. Взяв коробку, Джесси пошла к двери, даже не подписав счёт. Ричард едва не столкнулся с ней в дверях, когда она вышла из магазина и села в такси.

Он перехватил другое такси и велел водителю следовать за первым.

Когда машина проехала мимо дома, возле которого они обычно расставались, Ричарду стало не по себе. Такси, что шло впереди, проехало ещё сотню метров и остановилось перед недавно построенным кондоминиумом, на входе в который стоял привратник в ливрее, открывший перед Джесси дверь. Со смешанными чувствами гнева и удивления Ричард выскочил из машины и пошёл к двери, за которой исчезла Джесси.

– Девяносто пять центов, старина! – услышал он голос позади себя.

– О, извините! – Ричард сунул руку в карман, вытащил пятидолларовую банкноту и быстро протянул водителю, не интересуясь сдачей.

– Спасибо, приятель! – поблагодарил водитель. – Кому-то сегодня крупно везёт.

Ричард побежал к двери и догнал Джесси возле лифта. Он зашёл с нею в лифт, а она уставилась на него, не говоря ни слова.

– Кто ты такая? – потребовал ответа Ричард.

– Ричард, – начала она, заикаясь. – Я собиралась всё рассказать тебе сегодня вечером. Мне никак не удавалось найти для этого подходящий момент.

– Чёрт возьми, теперь тебе придётся это сделать! – воскликнул он, выходя из лифта и врываясь следом за ней в квартиру. – Три месяца ты морочила мне голову всевозможным враньём. Пришло время узнать правду!

Он решительно прошёл мимо неё, а она беспомощно стояла в прихожей. Холл при входе, большая комната с красивым восточным ковром на полу и бюро в георгианском стиле. Прекрасные антикварные часы рядом со столом, на нём ваза со свежесрезанными анемонами. Комната была обставлена красиво – даже по стандартам собственного дома Ричарда.

– Чудное местечко обеспечила себе продавщица универмага! Интересно, какой из твоих любовников за него платит?

Джесси ударила его по щеке так сильно, что у неё заболела ладонь.

– Как ты смеешь? Убирайся из моего дома!

Девушка произнесла эти слова и заплакала. Она не хотела, чтобы он уходил, – никогда. Ричард обнял её.

– О боже, извини! – сказал он. – Это ужасные слова. Пожалуйста, прости меня. Просто я тебя очень люблю. Я думал, что хорошо знаю тебя, а теперь оказывается, что я ничего о тебе не знаю.

– Ричард, я тоже люблю тебя. Извини, что тебя ударила. Я не хотела обманывать тебя, и у меня больше никого нет, честное слово! – Её голос задрожал.

– Пожалуй, пощёчина – ничто по сравнению с тем, что я заслужил, – сказал он и поцеловал её.

Они крепко обнялись и некоторое время неподвижно сидели на диване. Ричард нежно гладил волосы Джесси, и вскоре её слёзы высохли. Она хотела попросить его помочь ей раздеться, но не говорила ни слова, лишь тихонько теребила пуговицы на его рубашке.

– Ты хочешь переспать со мной? – спросила она тихо.

– Нет, – ответил он, – я хочу, чтобы ты не дала мне спать всю ночь.

Не говоря больше ни слова, они разделись и занялись любовью, нежной и стеснительной, боясь сделать другому больно и отчаянно пытаясь доставить друг другу радость. Наконец она положила голову ему на плечо, и они заговорили.

– Я люблю тебя, – сказал Ричард, – с того самого момента, когда первый раз тебя увидел. Ты выйдешь за меня? Потому что мне совершенно наплевать на то, кто ты, Джесси, и чем занимаешься, но я твёрдо знаю, что оставшуюся жизнь должен провести с тобой!

– Я тоже хочу за тебя замуж, Ричард, но сначала я расскажу тебе всё. Меня зовут Флорентина Росновская, – начала она и поведала Ричарду всю свою жизнь. Флорентина объяснила, почему она назвалась именем Джесси Ковач, – чтобы в магазине к ней относились как к обычной продавщице, а не как к дочери Чикагского Барона. Ричард не перебивал её, а когда она закончила, не произнёс ни слова.

– Ты не перестал любить меня? – спросила она. – Теперь, когда ты знаешь, кто я такая?

– Дорогая, – произнёс Ричард очень тихо, – мой отец ненавидит твоего отца.

– Что ты имеешь в виду?

– Именно то, что сказал. Я единственный раз слышал, как в его присутствии было упомянуто имя твоего отца, и он вышел из себя, сказав, что у твоего отца нет иной цели, как разорить семью Каинов.

– Почему? – воскликнула шокированная Флорентина. – Я никогда не слышала о твоём отце. Откуда они знают друг друга? Ты, наверное, ошибся.

– Хотел бы я, чтобы так оно и было… – И Ричард повторил то немногое, что узнал от матери о ссоре их отцов.

– О боже! Так вот о каком «Иуде» говорил мой отец, когда закрывал свои счета в банке, работавшем с ним в течение двадцати пяти лет. И что же нам делать?

– Сказать им правду: что встретились мы случайно, влюбились, а теперь собираемся пожениться, и ничто не может остановить нас.

– Давай подождём несколько недель, – предложила Флорентина.

– Почему? – спросил Ричард. – Ты думаешь, твой отец сможет отговорить тебя?

– Нет, Ричард, – сказала она, нежно гладя его и кладя голову ему на плечо. – Этого не случится, дорогой. Но давай посмотрим, не можем ли мы сделать это постепенно, не ставя их перед свершившимся фактом. Может быть, их ненависть остыла, а ты этого не заметил. В конце концов, ты же сам сказал, что проблемы у группы «Ричмонд» были двадцать лет назад.

– Нет, их ненависть друг к другу столь же сильна, уверяю тебя. Мой отец будет в ярости, когда увидит нас вместе, я уж не говорю о нашем браке.

– Тем больше причин подождать немного и не оглушать их этой новостью. Нам нужно время, чтобы найти лучший способ сообщить им.

– Я люблю тебя, Джесси! – сказал он и поцеловал её.

– Флорентина.

– Вот ещё одно, к чему мне придётся привыкать. Я люблю тебя, Флорентина!

* * *

Ричард выделил полдня в неделю на изучение усобицы между двумя отцами, но через некоторое время она стала всё сильнее занимать его, и он даже начал пропускать лекции. Попытка Чикагского Барона вывести отца Ричарда из состава правления его собственного банка могла бы стать отличной темой для рассмотрения на занятиях в Гарвардской школе бизнеса. Чем больше Ричард узнавал, тем яснее понимал, что его отец и отец Флорентины – непримиримые и сильные враги.

Флорентина взяла выходной в «Блумингдэйле» и слетала к матери в Чикаго, чтобы сообщить ей о том, что случилось, и уговорить рассказать ей всё, что она знает о ссоре Уильяма Каина и Авеля Росновского. После этого разговора у Флорентины ещё теплилась надежда, что мать преувеличивает, но несколько точно сформулированных вопросов за обедом с Джорджем Новаком сделали болезненно очевидным тот факт, что Софья всё описала точно.

Каждые выходные они обменивались знаниями, приобретёнными за неделю и лишь укреплявшими их уверенность в глубине взаимной ненависти отцов.

– Как же всё это низко! – воскликнула Флорентина. – Почему бы им не встретиться и не поговорить друг с другом? Я думаю, они вполне бы нашли общий язык.

– Согласен, – поддержал её Ричард. – Но кто из нас скажет им об этом?

– Рано или поздно нам обоим придётся сделать это.

Шли недели, и Ричард был с нею внимателен и добр, пытаясь регулярными походами в театр, нью-йоркскую филармонию и долгими прогулками по парку отвлечь её внимание от проблемы «рано или поздно», однако все разговоры всегда возвращались к их родителям.

Даже во время виолончельного концерта, который он устроил в её квартире, Флорентина постоянно думала об отце. Ну почему он так упрям? Соната Брамса закончилась, Ричард отложил смычок и посмотрел в её серые глаза.

– Скоро нам придётся им сказать.

– Я знаю, что мы должны сделать это, но мне не хочется причинять боль отцу.

– Я знаю.

Она опустила голову.

– В следующую пятницу папа возвращается из Вашингтона.

– Значит, в следующую пятницу, – сказал Ричард, не выпуская любимую из объятий.

Смотря вслед отъезжающей машине Ричарда, Флорентина подумала, хватит ли у неё сил сохранить свою решимость.

В пятницу Ричард сбежал с утренней лекции и пораньше уехал в Нью-Йорк к Флорентине.

Они провели время за обсуждением того, какие слова скажут своим родителям. Покинув квартиру Флорентины, молодые люди двинулись по Пятьдесят седьмой улице и на Парк-авеню остановились на светофоре.

– Ты выйдешь за меня?

Встревоженная предстоящим разговором с отцом, Флорентина меньше всего ждала такого вопроса. По щеке её потекла слеза, совершенно неуместная в этот самый счастливый момент её жизни. Ричард достал из маленькой красной коробочки кольцо с сапфиром и бриллиантами, надел ей на палец и попытался поцелуем остановить слёзы.

Они условились встретиться в квартире Флорентины, после того как испытание будет позади.

Ричард шёл по Парк-авеню и думал о том, что скажет отцу.

Он нашёл отца в гостиной.

– Привет, Ричард, я надеялся, что ты придёшь пораньше.

– Мне пришлось встретиться кое с кем до того, как прийти домой.

– И с кем же? – спросила мать, не особенно интересуясь ответом.

– С женщиной, на которой я собираюсь жениться.

Родители посмотрели на него с удивлением. Получалось явно не такое начало, которое запланировал Ричард.

Отец первым пришёл в себя.

– А тебе не кажется, что ты слишком молод? Уверен, что ты и Мэри можете подождать ещё немного.

– Её имя не Мэри.

– Не Мэри? – удивилась мать.

– Нет. Это Флорентина Росновская.

Кэтрин побелела.

– Дочь Авеля Росновского? – бесстрастно спросил Уильям Каин.

– Да, папа.

– Ты что, шутишь, Ричард?

– Нет, папа. Мы встретились при необычных обстоятельствах и влюбились до того, как узнали, что между нашими отцами существуют трения.

– Трения?! Разве ты не знаешь, что этот польский эмигрант и выскочка бо́льшую часть своей жизни потратил на то, чтобы вышвырнуть меня из моего же совета директоров? А один раз у него это чуть было не получилось! И ты называешь это «трениями»?! Ричард, ты должен перестать встречаться с дочерью этого жулика, если хочешь оказаться в совете директоров банка «Лестер». Ты подумал об этом?

– Да, папа. Я подумал, и это никак не повлияло на моё решение. Я встретил женщину, с которой хочу провести остаток жизни, и горжусь тем, что она приняла моё предложение.

– Она надула тебя и заманила в силки для того, чтобы помочь своему отцу отобрать у меня мой банк. Ты что, не разглядел их планы?

– Папа, ты ведь и сам не веришь во все эти бредни!

– Бредни? Он однажды обвинил меня в том, что я виноват в смерти его партнёра Дэвиса Лероя…

– Отец, Флорентина ничего не знала о вашей ссоре, пока не встретила меня. Спустись на землю!

– Она сказала, что беременна и поэтому ты должен на ней жениться?

– Отец, это недостойно тебя! Флорентина никак не давила на меня с того момента, как мы встретились, наоборот. – Ричард повернулся к матери. – Хотите, я вас обоих познакомлю с ней, может быть, тогда вы поймёте, как всё случилось?

Кэтрин собиралась что-то сказать, когда отец Ричарда закричал:

– Нет! Никогда! – И попросил Кэтрин оставить их вдвоём. Когда она вышла, он обратился к сыну: – Теперь послушай меня, Ричард. Если ты женишься на этой девчонке Росновской, я оставлю тебя без цента!

– Как и все предыдущие поколения Каинов, папа, ты вообразил, что за деньги можно купить всё. Твой сын не продаётся!

– Но ты же можешь взять в жёны Мэри Бигелоу! Она девушка с хорошими данными, из респектабельной семьи.

– Разве такую прекрасную девушку, как Флорентина, может заменить кто-то из семьи, принадлежащей к кругу бостонских аристократов?

– Ты что, и наши корни считаешь недостойными – как этот глупый поляк?

– Отец, никогда не думал, что мне придётся выслушивать подобные слова, полные предубеждений, от нормального, здравомыслящего человека!

– Убирайся! – взорвался Уильям Каин. – Ты больше не член моей семьи! И никогда им не будешь.

Покинув родительский дом, Ричард думал только о том, как с подобной задачей справится Флорентина. Он поймал такси и поехал к ней домой.

Никогда раньше он не чувствовал себя так свободно.

Добравшись до дома на Пятьдесят седьмой улице, Ричард спросил у привратника, не вернулась ли Флорентина. Она не возвращалась, и он сел под навесом ждать её, уже начиная волноваться. Погрузившись в глубокие размышления, Ричард не заметил, как подъехало такси и из него, прижимая платок к окровавленной губе, вышла Флорентина. Она подбежала к нему, они быстро поднялись в квартиру, и там Ричард начал свой рассказ:

– Отец угрожал, что оставит меня без цента. Когда же они поймут, что нам наплевать на их деньги? Я попытался заручиться поддержкой матери, но даже она не смогла укротить ярость отца. Он потребовал, чтобы она вышла из комнаты. Раньше он никогда так не обращался с моей матерью! Я ушёл, не дав ему договорить… А что было у тебя, когда ты рассказала отцу?

– Он ударил меня. Впервые в жизни. Думаю, он убьёт тебя, если увидит нас вместе. Ричард, дорогой, нам надо убираться отсюда, пока нас не обнаружили, а он начнёт поиски именно с этой квартиры. Я так напугана.

– Тебе нечего бояться, Флорентина. Мы уедем сегодня же вечером и как можно дальше отсюда, и к чёрту их обоих!

– Сколько времени тебе нужно на сборы? – спросила Флорентина.

– Нисколько. Я же не могу теперь вернуться домой. Упаковывайся ты, и мы уезжаем. У меня с собой сто долларов и виолончель, которая стоит у тебя в спальне. Как насчёт того, чтобы выйти замуж за человека, у которого есть только сто долларов?

– Наверное, для продавщицы универмага это предел мечтаний. Ты, должно быть, захочешь приданого, – сказала Флорентина, проверяя содержимое своей сумочки. – Вот, у меня есть двести двенадцать долларов и карточка «Америкен Экспресс»…

Через полчаса Флорентина была готова. Она написала отцу письмо, в котором сообщила, что не увидится с ним до тех пор, пока он не примирится с Ричардом, – и положила его на столик у кровати.

Ричард вызвал такси.

– Айдлуайлд, – сказал он, положив три сумки Флорентины и виолончель в багажник.

Приехав в аэропорт, Флорентина набрала телефонный номер и с облегчением вздохнула, когда ей ответили. Закончив разговор, она сообщила новости Ричарду, и тот заказал билеты на авиарейс.

Самолёт «Суперконстеллэйшен-1049» авиакомпании «Америкен» вырулил на взлётно-посадочную полосу, чтобы начать семичасовой полёт.

Ричард помог Флорентине пристегнуть ремень. Она улыбнулась ему.

– Ты хоть догадываешься, как я люблю тебя, мистер Каин?

– Думаю, что да, миссис Каин, – ответил он.

* * *

– Когда-нибудь ты пожалеешь о содеянном!

Уильям ответил не сразу. Он долго сидел без движения, уставившись прямо перед собой, а затем произнёс:

– Ты больше никогда не должна с ним встречаться, вот и всё.

Кэтрин вышла из комнаты, ничего не ответив.

Уильям Каин сидел в одиночестве в своём кресле, и время для него остановилось. Он не слышал, что телефон звонил уже несколько раз. Дворецкий тихо постучал в дверь и вошёл в комнату.

– Какой-то Авель Росновский просит вас к телефону. Сказать ему, что вас нет?

Уильям знал, что на этот звонок нужно ответить. Он заставил себя встать с кресла, подошёл к телефону и снял трубку.

– Уильям Каин слушает.

– Это Авель Росновский.

– В самом деле? – Уильям говорил ледяным тоном. – И когда же вы со своей дочерью задумали устроить западню для моего сына? Не тогда ли, когда вам не удалось обрушить мой банк?

– Да не будьте же таким… – Авель взял себя в руки. – Я не хочу этого брака, как и вы. И никогда не собирался отнимать у вас сына. Я только сегодня узнал о его существовании. Я люблю свою дочь сильнее, чем ненавижу вас, и не хочу терять её. Давайте встретимся и обсудим проблему.

– Нет, – отрезал Уильям.

– Что пользы в том, чтобы ворошить прошлое, Каин? Если вы знаете, где они, то мы могли бы попытаться остановить их. Вы ведь хотите того же. Или вас так заела гордыня, что вы готовы безучастно смотреть, как ваш сын женится на моей дочери, вместо того чтобы помочь…

Уильям Каин бросил трубку.