355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джефферсон П. Свайкеффер » Паутина будущего » Текст книги (страница 14)
Паутина будущего
  • Текст добавлен: 16 октября 2016, 21:39

Текст книги "Паутина будущего"


Автор книги: Джефферсон П. Свайкеффер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Глава двадцатая

Мэддок проснулся внезапно, будто вовсе и не засыпал. Он чувствовал себя совершенно дезориентированным; он не мог понять, который сейчас час, не говоря уже о годе. После всех его недавних путешествий и невзгод уютная и комфортная кровать, в которой он расположился, озадачила его больше, чем если бы он обнаружил себя лежащим в сточной канаве. Дыхание застряло у Мэддока в горле, и грудная клетка заболела от непроизвольной серии острых коротких спазмов.

Наконец его широко открытые глаза начали что-то различать в темноте. Он увидел слабый сумеречный свет, проникающий через щели в шторах; Мэддок безошибочно определил, что дело клонится к вечеру. Он вновь ощутил мягкость и уют кровати и все вспомнил. Лежа на спине в тускло освещенной комнате, он собирал в единое целое рассыпанные кубики последних впечатлений.

Кровать, комната, судно. Сама идея плавучего дома не казалась ему очень уж смешной, но все же он не мог удержаться от широкой и довольно глупой улыбки при мысли об этом. Затем он снова стал серьезным. Если вода в морях поднимается, то не следует ли из этого, что все города на земле окажутся затопленными и человечество будет жить в подобных плавучих домах? Мысли Мэддока вырвались за пределы комнаты: дверь была слева от него, берег там, куда указывали его ноги. Следовательно, за его головой была вода, но ведь это всего-навсего достаточно удаленный от моря залив. Огромное соленое море было впереди. Север был справа.

Внизу, под ним, и еще ниже, под заросшим водорослями дном моря, находились потаенные уголки земли. Там были пещеры, в которых бесформенные голодные чудовища, созданные из тени и страха, плели свою паутину и вынюхивали жертву. Еще дальше, под самыми глубокими безднами, старательно и упорно титан-кузнец делал свою работу, стоя у огромного раскаленного горна.

Остатки сна улетучились при мысли о мирах, находящихся далеко в глубинах земли. Хотя в комнате было тепло, Мэддок содрогнулся от страха. Одного этого промелькнувшего мимолетом воспоминания было достаточно, чтобы раз и навсегда прогнать все мысли о сне. В самом сердце Земли огромный гном с огромной головой снова и снова колотил молотом по наковальне, которая была больше, чем вся его родная Ирландия. Мэддоку казалось, что он слышит эхо этих сокрушающих ударов.

Он не мог пошевелиться. Он не смел пошевелиться. Когда Мэддок впервые увидел кузнеца, тот время от времени подозрительно посматривал наверх, окидывая взглядом потолок своей громадной кузницы. Вполне возможно, что и сейчас он напряженно высматривал вверху, на поверхности земли, человека, которому довелось увидеть его пылающие, ревниво охраняемые печи. Вот-вот удары молота прекратятся, гном протянет свою длинную руку наверх и…

До ушей Мэддока долетел звук – звук воды, шлепающей о борта их судна. Может быть, это Стенелеос окунал украденные души в морскую воду, чтобы охладить их? Мэддок, не шевеля телом, повернул голову влево – туда, откуда раздавался этот звук. Все, что он увидел, – это спящую рядом Шарлин.

И тут же его паническое состояние души исчезло. Шарлин. Шарлин Риччи. Ее сила и уверенность в себе были заразительны. Рядом с ней Мэддок чувствовал себя гораздо сильнее.

Рядом с ней в постели возникали и другие, менее платонические мысли, но он ограничился только кратковременной игрой воображения, соответствующей этим мыслям. Он, впрочем, еще раз посмотрел на девушку и почувствовал некоторое смятение в своем мозгу.

Она была очень приятна на внешность. В тусклом ровном свете сумерек, превратившем цвет ее волос в серый, он видел черты ее губ и подбородка. Ее нос был гордо, почти надменно поднят вверх даже теперь, когда она спала. Из всего ее лица наиболее мирными выглядели неподвижные, безмятежно закрытые веки.

Ее нельзя было назвать красавицей, по крайней мере, в том смысле, как их представлял себе Мэддок. Она была слишком энергичной, слишком сердитой. Но зато она не была тощей, страшной и колкой, как его хозяйка там, в далекой Ирландии. Шарлин была сильной, очень сильной женщиной. Это его немного пугало… но, с другой стороны, это был своеобразный вызов, и Мэддок в силу своего характера не мог этот вызов не принять.

Неожиданно он почувствовал, что в комнате есть еще пара глаз. Мэддок увидел их; увидел, как они смотрят на него. Он физически ощутил пристальность направленного на него взгляда и почувствовал себя будто пришпиленным к кровати.

Наконец он узнал Катю и почувствовал смущение от своего испуга. Это она смотрела на него и улыбалась. Мэддок в замешательстве прикусил губу.

В наступающей темноте он увидел, как Катя встала, вместо одежды обернув вокруг себя одеяло. Она, оказывается, спала на полу, пока Мэддок наслаждался сладким комфортом кровати. От стыда он покраснел как рак.

Он неуклюже соскользнул с кровати и стал шарить вокруг себя в поисках одежды. Катя с саркастическим взглядом бросила ему в руки брюки и рубашку. Прыгая на одной ноге и изо всех сил стараясь не шуметь, Мэддок проследовал за ней через маленькую комнату к двери, выходящей на носовую палубу.

Залив одновременно и спал, и бодрствовал: небольшие волны лениво плескались у борта судна, в то же время большие и малые, быстро движущиеся и неподвижные огни светились на берегу и в воде. Где-то звонил колокольчик, откуда-то слышались звуки сирены. Преодолевая водную преграду, звуки ослабевали и казались доносящимися откуда-то издалека.

Катя, одетая в просторные брюки и рубашку, задумчиво смотрела на Мэддока. Тот в свою очередь был совершенно шокирован тем, что она, не смущаясь, носила мужскую одежду; сама мысль о женщине в брюках никак не умещалась в его голове. Но он умел учиться и привыкать. В эти отдаленные времена и в этой далекой стране он был только гостем.

Она словно прочитала его мысли.

– Я не желаю верить, что вы из прошлого. – В ее словах не было враждебности, она просто излагала ему результат своих размышлений, не давая повода для обиды. – Я не желаю верить, что можно вот так запросто попасть из одного века в другой.

Пожалуй, впервые в жизни Мэддок не мог подобрать слова для ответа. Он не понимал ее, а ведь до сих пор понять женщину было для него так же легко, как дышать.

Наконец он неуверенно произнес:

– Я сам не хочу этому верить.

Она утвердительно кивнула головой и, опершись на поручни, устремила взгляд в сторону залива.

– Здесь все по-другому, не так, как на моей родине. Санкт-Петербург – или он вам больше известен как Ленинград? Нет. Я совершенно забыла. Это случилось гораздо позже.

Слова были просты и понятны, но произносила она их со странной торжественной интонацией.

– Как долго вы наблюдали за мной в темноте? – спросил он, хотя это было вовсе не то, что его очень уж интересовало.

– Я видела, что вам немного не по себе.

Мэддок оценил ее деликатность. На самом деле она, разумеется, видела, как его, потного и с вытаращенными глазами, охватила жуткая паника.

– У меня немного перепутались дни и ночи, – признался он. – Я еще совершенно не чувствую времени суток: путаю утро с вечером.

Катя едва заметно улыбнулась. Хотя взгляд ее был устремлен вдаль, Мэддок был уверен, что она на самом деле довольно внимательно наблюдает за ним. Неожиданно он понял, почему.

– Вы, наверное, думаете, что я сумасшедший и непонятно как и зачем здесь оказался.

Он сделал шаг вперед и, облокотившись одной рукой о поручни, оказался с ней лицом к лицу. Катя, повернув вполоборота голову, внимательно слушала его.

– И должен вам признаться, весь этот день и вечер я сам думаю: не свихнулся ли я. Этот мир мне совершенно непонятен. Поднимающаяся вода, карманные молнии, железные летающие драконы, в которых помещаются два человека, повозки и фургоны без лошадей… Сказать по правде, я немного растерялся. – Он повернулся в сторону воды и стал смотреть в том же направлении, что и Катя. – Вы все время оцениваете меня, – продолжил он. – Вы размышляете, на что я гожусь. Скорее всего, чтобы уберечь меня от неприятностей, вы хотите дать мне какую– нибудь второстепенную работу, пока сами будете выполнять основную. Должен признать, что какая-то частичка моего сознания с удовольствием ухватилась бы за эту возможность. Остаться здесь в безопасности и, любуясь собой, гордо исполнять пустую, никому не нужную обязанность и, ухмыляясь, ждать, пока все будет кем-то сделано. Звуки войны слышны по другую сторону лагеря, а я стою здесь на часах и якобы не имею права покинуть свой пост. Почетно. Безопасно. Трусливо. Очень прошу вас освободить меня от бесчестия выполнять подобные обязанности.

Он повернулся к ней и умоляюще продолжил:

– Если я вам не нужен, то лучше скажите об этом прямо и совсем отстраните от дела. Если это не так, то возьмите меня с собой равноправным компаньоном. Мне бы хотелось пойти с вами и еще раз проверить, на что я гожусь. Я уже был в подобном деле, где, скажу вам, не обошлось без крови. Так что я немного разбираюсь в вопросах контрабанды людей. Кроме того, я постепенно прихожу к мысли о том, что спасать людей от смерти, давая им жизнь, и спасать их от рабства, давая свободу, – в сущности, почти одно и то же.

Катя ждала продолжения и молчала. Мэддок тоже молча облокотился на перила обеими руками. Его ладони были над водой, и пальцы почувствовали, как воображаемая рыба бьется на крючке, привязанном к концу воображаемой удочки. Ему уже почти хотелось оказаться снова дома, послав ко всем чертям всю эту магию и приключения, обрушившиеся на него.

Неожиданно на его глаза навернулись жгучие и едкие слезы. Мэддок отчаянно заморгал глазами, прогоняя их и досадуя на себя за то, что позволил женщине увидеть свою слабость.

– Вы мне доверяете? – спросила Катя.

– Разумеется! – Мэддока удивил этот вопрос.

– А Марианне и Кристоферу?

– Клянусь жизнью, да.

– А Шарлин?

Он вздохнул:

– Вы знаете, это даже не назовешь доверием. Это скорее зависимость, в которой нет ничего плохого. Она никогда не сделает мне пакости, по крайней мере, умышленно; и я никогда не причиню ей зла – это так же верно, как то, что я – Мэддок О'Шонесси. Я и она зависим друг от друга, но не потому, что хотим, а потому, что должны. Но… – сказал он с меньшим энтузиазмом, – она об этом не знает, не верит и не хочет этого. Так что… доверяю? Нет. Сказать уверенно «да» я не могу.

Катя повернулась и спокойно, серьезно посмотрела на него. За ее внешним спокойствием Мэддок видел бьющую ключом жизнь и живой, проницательный ум. Веселость и юмор, неистовую гордость и невероятную способность любить – все это не могла скрыть от Мэддока внешняя суровость этой женщины.

– Должна сказать вам правду, Мэддок. Я действительно собиралась отстранить вас, дав какое-нибудь идиотское поручение. Я сомневалась в вас. Понимаете, вокруг вас есть какая-то атмосфера маскарада, шутовства.

Он едва не рассмеялся вслух, и не только от облегчения.

– Ну, это мое фамильное наследство; буквально у всех членов моей семьи есть что-то вроде этого.

Она задала вопрос, которого он ждал, и он знал, что она знает, что он ждет этого вопроса.

– У вас большая семья?

– Моя семья – я один.

Она, по-видимому, ожидала именно этого ответа. Помолчав немного, она сказала:

– Вы пойдете с нами и будете воевать на нашей стороне. Я не буду давать вам второстепенных заданий, поскольку у вас есть нечто, имеющее ценность во все времена.

Теперь была его очередь задать напрашивающийся вопрос:

– Что же такое это нечто?

– Мозги.

Он понимающе кивнул. Да, у него были мозги, и он знал это. Иногда он гордился этим, а иногда и стыдился. Его ум всегда был с ним, и Мэддок, например, мог сочинить историю лучше любого из известнейших ирландцев-лгунов. Но, с другой стороны, он не сделал ничего существенного в своей жизни. Он был не более чем самоуверенный хвастун; насмехающийся, крикливый, хитрый, никого не уважающий и никем не уважаемый. В свои тридцать восемь лет он был не женат и не имел ни пени в кармане.

Четыре ночи и сто пятьдесят лет назад на берегу холодной речушки Стенелеос Магус LXIV спросил его: «Чего ты хочешь в жизни?»

А в самом деле, чего?

Он до сих пор еще не мог ответить на этот вопрос.

Они молча наблюдали за тем, как вечер сменяется ночью и как далекие огни светят, словно блуждающие огоньки в грязном болоте. Мэддок, хотя ему и удалось успешно выдержать тесты Кати и завоевать ее доверие, был мрачен и уныл, как никогда в своей жизни.

* * *

Марианна вышла на палубу и обнаружила их, опершихся о поручни и думающих каждый о чем-то своем. Как раз в этот момент откуда-то донесся металлический колокольный звон, едва проникший в сознание Мэддока. Что же касается Кати, то еще никому на свете не удавалось незаметно пройти за ее спиной, тем более на лодке в темную ночь. Она посмотрела назад и подняла палец к губам. Затем две женщины отошли в сторону и начали шептаться о чем-то. Мэддок при желании мог бы разобрать кое-что из их разговора. И чуть позже, когда к женщинам присоединился Кристофер, ирландец – не будь он так занят своими мыслями – услышал бы его приглушенный смех так же, как простые и ясные мысли по поводу предстоящего дела.

Вместо этого Мэддок смотрел вдаль на поверхность воды и задавался вопросом: каким цветом будет пылать его собственная душа после того, как будет вынута из его безжизненного тела и передана в мощные руки Стенелеоса.

Потом дверь комнаты снова открылась, и на палубу вышла Шарлин, зевающая, потягивающаяся и уже недовольная.

– Я провела здесь худшее время в своей жизни, – сказала она, вглядываясь в темноту вокруг себя. – Где свет? Неужели у вас здесь нет даже света?

Она фыркнула и нажала что-то в своем чопе, палуба тут же осветилась мягким, спокойным светом.

Обернувшийся на ее голос Мэддок смотрел во все глаза, но никак не мог найти источника освещения. Нигде не было видно лампы, как, впрочем, и теней. Благодаря этому освещению воздух казался волшебно чистым и прозрачным, словно оконное стекло, только что тщательно вымытое и протертое сухим полотенцем.

Все его заботы отошли в сторону. Сейчас Мэддоку было не до жалости к самому себе и своей несчастной судьбе; сейчас его долгом было подготовить Шарлин, предупредить о задачах, которые ее могут попросить выполнить.

– Отлично, – сказал он преувеличенно жизнерадостно и громко, – ночь тепла, и с освещением у нас все в порядке. Сами мы чистые, отдохнувшие, и время суток для нас подходящее. Надо его использовать должным образом, не так ли?

Мэддок с озорной, шаловливой улыбкой сделал шаг в направлении Шарлин. Она тут же отскочила назад и предостерегающе выставила руку вперед. Мэддок, как будто не заметив этого, довольно потер руки:

– Не пора ли нам закусить?

Шарлин буквально кипела от негодования и скрежетала зубами, ни на йоту не поверив, что ирландец имеет в виду именно то, что он сказал. За ее спиной Катя, Марианна и Кристофер многозначительно переглянулись.

– Пожалуй, действительно, лучше всего начать с еды, – сказала Марианна. – Нам понадобится некоторое время, чтобы подобрать надежные убежища для наших отказников. Катя должна проанализировать все данные по другим городам, где имеется возможность найти такие убежища.

– Для этого потребуется некоторое время. – Катя посмотрела на небо, как будто в поисках доброго предзнаменования. – Возможно, даже больше, чем есть в нашем распоряжении. Придется просмотреть базы данных всех доступных нам компьютеров.

– Что такое компьютеры? – пожелал узнать Мэддок.

Катя снисходительно улыбнулась, а Шарлин презрительно отвернулась от него. Мэддок закатил вверх глаза. Будущее, почему ты так сложно и непонятно?

У Марианны возникло предложение:

– Нам, пожалуй, следует выехать в город. При этом у Кати будет больше шансов обнаружить компьютеры с открытыми портами. Да и Мэддок никогда не был здесь, а я боюсь… – она говорила внешне даже весело, но чувствовалось, что этот оптимизм был слегка показным, – что у нас уже больше не будет возможности и впредь оставаться в городе.

Шарлин бросила на нее ледяной взгляд, как будто задавая вопрос: кто же виноват в том, что вы преступники?

Мэддок, настроенный куда более дружелюбно, обрадованно воскликнул:

– Ну что ж, покуда мы свободны и настроены должным образом попрощаться со старым городом… – Вдруг он замолчал, и по его лицу пробежала тревога. – Послушайте-ка, а вы уверены, что нас уже не ищут?

Ему ответила Катя:

– Да, наверное, уже ищут. Но нас в принципе невозможно найти. Мы перекалибровали чоп Марианны таким образом, что наши преследователи не смогут воспользоваться его данными, чтобы обнаружить нас. И если бы Шарлин оставила свой чоп здесь…

– Вероятность ноль, – мгновенно отреагировала Шарлин.

– …либо настроила его только на приемную моду, убрав моду отклика, то обнаружить наше местонахождение, действительно, было бы невозможно.

– И тогда никто не подойдет сзади и не похлопает нас легонько по плечу полицейской дубинкой? Никто не узнает наши лица?

– Лица наши они знают, – сказала, улыбнувшись, Марианна, – но это очень большой город. Среди толпы мы будем в безопасности.

– Нам надо спешить? – спросил Мэддок.

– Пока нет. Мы будем исходить из того, что обнаружить нас можно только случайно. – Лицо Марианны слегка помрачнело, и она повернулась к Кристоферу: – У нас, однако, есть другая проблема.

– Что за проблема? – осведомился Кристофер.

– Твой вертолет.

Кристофер отшатнулся, словно его ударили по лицу.

– Мой… мой «Сники Пит»? Но не могу же я… – Самообладание быстро вернулось к нему. – Да, ты, конечно, права.

Внешне он казался спокойным, но Мэддок, как, впрочем, и остальные, понимал, что творится в его душе.

– Прощай, мой город, – тихо сказал Кристофер. – Прощай, мой вертолет. – Он криво улыбнулся: – Вот она – цена, которую мы платим за свободу других. – Он обвел взглядом всех присутствующих, начиная от Кати и кончая Марианной: – Как насчет последнего полета?

Марианна пожала плечами. Катя немного подумала и утвердительно кивнула головой. Шарлин, как всегда, негодующе отвела взгляд.

– Кто летит со мной? – преувеличенно весело воскликнул Кристофер, высоко подняв голову и сверкая глазами.

– Чем трястись снова в четырехколесной повозке Марианны, я бы предпочел немного полетать, – решительно проговорил Мэддок. – Разве это хуже?

Катя тоже согласилась:

– Последний полет Кристофера Томпсона? Разве я могу пропустить это?

– Для вас обоих найдется место. Конечно, будет немного перегруз, но…

– Решено, – твердо заключила Катя. Она поколебалась долю секунды, затем повернулась к Марианне и, изобразив для порядка нужную степень застенчивости, спросила: – Мне придется временно воспользоваться твоим…

– Да-да, разумеется… – поспешно ответила Марианна и передала Кате свой чоп. Вместе с ним она передала кассету, в которой содержались все данные о шестидесяти пяти отказниках.

Поблагодарив, Катя воскликнула:

– Ну, пошли! – и взяв обоих мужчин под руки, повела их вперед.

Стоя на передней палубе, Марианна и Шарлин смотрели им вслед. Три любителя приключений, громко топая, спустились по сходням на берег и направились к вертолету. Катя и Мэддок, шутливо толкаясь, стали сражаться за право занять лучшее место. В конце концов победил ирландец, усевшись на удобное переднее сиденье, в то время как Катя втиснулась в небольшое пространство позади него. Кристофер пристегнул себя к сиденью пилота, находящемуся сзади их обоих. Через несколько секунд несущие винты вертолета начали медленно, затем все быстрее вращаться, шум, который они производили, достиг наивысшей точки и неожиданно почти совсем исчез. Аппарат беззвучно подпрыгнул в воздух, развернулся на высоте пятидесяти или шестидесяти футов и затем плавно и быстро понесся над поверхностью воды. Буквально через несколько секунд он исчез из виду.

Марианна, наблюдая за полетом, сделала несколько шагов по палубе. Услышав позади себя смех Шарлин, она обернулась.

– Этот маленький дурень не мог перенести поездку в вашем автомобиле. – Шарлин стояла, опершись ногой о поручень. – Что с ним будет после этого полета?

– Что вы думаете о нем? – спросила Марианна, подойдя ближе к ней.

Последовало довольно долгое молчание. Шарлин отключила свой чоп, и на палубе вновь стало темно. Матерчатый навес над их головой еле слышно трепетал от легких дуновений ветерка со стороны залива.

– Он малый ничего, – сказала она наконец. – Не его вина, что он не может отличить ватта от кулона.

– Или микроба от бактерии? – весело дополнила Марианна.

Она продолжала изучать Шарлин, пытаясь до конца понять ее несколько странную позицию. На самом деле чувствовалось, что она не злой человек, но внешне ее поведение выглядело слишком агрессивным. У Марианны на языке вертелось несколько вопросов, но она пока решила промолчать.

– Да, этого он тоже не может, – фыркнула Шарлин.

Наступила тишина. Она повисла между двумя женщинами, словно толстый занавес, делающий невозможным продолжение разговора. Но Марианна умела открывать подобные занавесы. Она стояла и спокойно поджидала подходящего момента.

Наступила ночь; воздух был густой и очень влажный. Скоро от земли должен был подняться заволакивающий, как правило, все небо туман. Марианна предпочитала отправиться до того, как это произойдет. Ей совсем не нравилось водить машину в густом тумане. Но в данном случае имело смысл подождать.

Прошла минута, другая. Шарлин вдруг резко повернулась к Марианне:

– Чего мы ждем? Почему мы еще здесь?

– Я ожидаю от вас ответа на свой вопрос.

– На вопрос? Какой вопрос?

Шарлин, похоже, в самом деле забыла, о чем Марианна спрашивала ее.

– Что вы думаете о Мэддоке?

– Он упрямый, шумливый, грубый и ничего не знает. – Шарлин пожала плечами: – А что я должна думать?

Марианна кивнула и начала спускаться по сходне. Шарлин последовала за ней. С трудом шагая по толстому слою гальки и гравия, они подошли к машине.

– Он любит вас, – негромко сказала Марианна.

Шарлин застыла на месте. Целый ряд различных эмоций пронесся по ее лицу: гнев, отрицание, презрение, замешательство и, наконец, вызов.

– Почему? Что ему до меня? Он идиот, если думает об этих вещах. Совершеннейший идиот.

От всей души негодуя, она грубо плюхнулась на сиденье автомобиля.

«Нет, он отнюдь не идиот», – подумала Марианна, включив двигатель и выруливая из бухточки.

Обратно в город они ехали молча, но Марианна чувствовала, что в этом молчании уже нет больше отчуждения и недоверия.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю