Текст книги "Паутина будущего"

Автор книги: Джефферсон П. Свайкеффер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Глава двадцать третья

Ночь еще не кончилась, а уже чувствовалось, что на подходе недобрая утренняя заря. Мэддок чувствовал присутствие скрытой энергии земли, влияние которой было схоже с мистическим парадом планет, приводящим к большим бедствиям. Новое сомнение охватило его, путая мысли и нарушая и без того зыбкое равновесие духа. С Кристофером по правую руку и с Катей по левую он шагал к центру города по неширокой улице. Чуть сзади шли немного отчужденные и молчаливые Марианна и Шарлин. В воздухе стоял густой, почти наркотический цветочный аромат, но даже ему не удавалось хоть в какой – то степени ослабить озабоченность и страхи Мэддока.

То и дело он порывался оглянуться назад, чтобы сказать что – то Шарлин. Однако словно Стенелеос наложил на него какое – то злое заклятье. Слова застревали у него в горле.

«Возьми себя в руки, парень! – резко одернул он себя. – Держи свои чувства под контролем!»

Мэддок словно мысленно натянул поводья, успокаивая свой мятежный мозг. Надо сказать, что ирландцу нельзя было отказать в умении управлять своей волей. Ему удалось сделать свою усталую походку существенно более твердой и даже насвистывать несколько ноток одной веселой моряцкой песенки.

Вскоре в конце улицы показалось здание, в котором размещалось управление банка «Америка Рилайант». Там в сейфе хранилось для него какое – то послание от Валентина.

– Я познакомился с этим человеком в тысяча восемьсот шестьдесят втором году, – жизнерадостно объявил он.

– Ты уже говорил это, – проворчала Шарлин.

– Он был смелый, быстрый парень. Каталонец. Он говорил, что это рядом с Испанией. Он занимался контрабандой людей, спасая их от английского генерала, который хотел найти и повесить этих людей.

Размахивая руками, он уже собрался снова рассказать историю о доблестном сражении, которое выдержали он и его друзья много – много лет назад. Кристофер и Катя охотно готовы были слушать его, да и Марианна слегка ускорила шаг, чтобы ей тоже было слышно. Но улица, к сожалению, кончалась; Мэддок остановился и набрал полную грудь воздуха, словно собираясь сказать что – то важное.

«Вот такой я трус, – подумал он. – Не хватает смелости сказать буквально несколько самых важных слов, вместо этого я извергаю потоки всякой ерунды».

Они подошли к огромному фасаду здания банка, двери которого казались совсем маленькими и были сделаны из стекла, имеющего красивый голубой оттенок. Мэддок, пытаясь оглядеть снизу все здание, едва не свернул себе шею. Он опустил взгляд, ощущая даже некоторую боль в животе, как будто эта огромная высота вполне материально обрушилась на него. Мэддок расправил плечи и направился было вверх по низким, широким ступеням. Это, пожалуй, был самый храбрый поступок в жизни ирландца, о чем дополнительно свидетельствовал его воинственно выдвинутый вперед подбородок.

Марианна, положив руку на его плечо, задержала его.

– В чем дело?

Мэддок смотрел на женщину, с трудом узнавая ее. Его лицо было бледным и неподвижным.

– Вам нужен сопровождающий, Мэддок. Вы не можете просто пойти туда и сделать ваш заказ.

– Почему бы и нет? – воинственно заявил он. Затем, глубоко вздохнув, он согласно кивнул головой: – Очень хорошо. Кто из вас окажет любезность войти вместе со мной в это хранилище денег?

– Я не могу, – возразила Марианна, – как не могут и Катя с Кристофером. Нас распознают, как только мы окажемся по ту сторону двери.

Мэддок и Шарлин с одинаковой скоростью осмыслили ситуацию. Ирландец вопросительно посмотрел на нее. Шарлин с обреченным видом согласилась:

– Я была свидетелем, когда ты нашел первое послание. По – видимому, мне придется пройти с тобой этот путь до конца.

Они вдвоем поднялись по ступенькам и вошли в обширный вестибюль банка. Здесь, внутри, не было дня или ночи, здесь непрерывно царил рабочий день, никогда не начинавшийся и никогда не кончавшийся. Вышколенная армия клерков, администраторов, курьеров появлялась и исчезала, и вновь появлялась, и вновь исчезала, образуя единый организм, представляющий собой нечто гораздо большее, чем просто сумма людей, его составлявших. Одни служащие только заступили на смену, другие уже устало позевывали и были готовы отправиться домой. Для них существовали и дни, и ночи. Мэддок всем им желал добра, независимо от того, какое время суток они предпочитали, но сам он твердо знал, что ни за какие деньги не откажется от своих ночей. Луна была его планетой, и ночная темнота была частью его самого.

Он искоса взглянул на Шарлин. Какой она была природы? Какого света или тьмы она искала или избегала? Чувство великой грусти овладело Мэддоком, но он усилием воли подавил его.

В центре большого открытого вестибюля находилась конторка. Шарлин смело направилась к ней, но Мэддок придержал ее:

– Шарлин, а не получится так, как тогда, в госпитале?

Девушка холодно взглянула на него. Он встретил ее взгляд внешне хладнокровно, но где – то внутри едва ощутимый холодок коснулся его души.

– Вполне может получиться и так.

– Ну что ж, пошли.

Мэддок последовал за ней.

У конторки стояла небольшая очередь из людей, по озабоченным лицам которых было видно, что им нужна помощь. Мэддок во все глаза, может быть, даже слишком откровенно смотрел на них. Мысленно он поочередно их всех перебирал, поворачивал, чтобы оглядеть со всех сторон, и ставил на место. Чем – то эти люди понравились ему больше, чем банкиры и ростовщики, жившие в его время. Он также очень внимательно наблюдал, как они представляются и какие слова используют для получения нужной информации. Делали они это скромно, но очень четко и понятно, что вполне удовлетворило Мэддока.

Вскоре они оказались у окошка. Мэддок ожидал, что говорить будет Шарлин, но то ли из – за упрямства, то ли еще из – за чего другого она предпочитала молчать. Впрочем, она, наверное, не очень – то и хотела заходить с ним в это здание, подумал Мэддок. Пришлось наводить справки ему самому.

– Давным – давно, – начал он, – ваше заведение носило название «Банк братьев Стинсон». Мне сказали, что мой друг – друг нашей семьи, я имею в виду – оставил послание для меня… я имею в виду для потомства. Это было около полутораста лет назад, и мне бы очень хотелось получить это послание.

Клерк, стараясь сообразить, что делать с этой просьбой, некоторое время барабанил по столу хорошо ухоженными пальцами. Затем, решительно кивнув головой, он размашистым почерком написал какую – то записку на куске прозрачной пленки.

– Мистер Марки поможет вам.

Коротким движением головы он показал, куда им надо идти. Мэддок повернулся и пошел в этом направлении, успев бросить через плечо:

– Очень хорошо. Спасибо, сынок, – сказав это чуть более громко, чем обычно.

Конторка мистера Марки находилась в отдаленном уголке вестибюля и была отгорожена занавеской из свисающих толстых веревок. Он, прищурившись, выслушал Мэддока и направил их к лифтеру Кегелю, находящемуся рядом. Мистер Кегель, холеный тощий клерк, с трудом скрывая свое замешательство, отослал их к мистеру Уорнеру. Мистер Уорнер холодно осмотрел их неподвижными черными глазами и предложил подняться на лифте в архивный отдел. Там их внимательно выслушал мистер Генри, манжеты которого были испачканы, казалось бы, давно исчезнувшими чернилами. Он молча поморгал глазами, размышляя над ситуацией, затем его осенило.

– Ваши записи наверняка существуют, – уверил он.

Мистер Генри предложил им просмотреть фирменный проспект банка, а сам попытался разузнать что – либо об этих записях. Ничего конкретного ему выяснить не удалось, в чем он откровенно признался.

– Это было очень давно, – мягко сказал он.

В общем, помочь им он ничем не смог, но зато предложил попить чаю.

– Насколько я понимаю, дело безнадежно и нам придется убираться восвояси? – Мэддок был рассержен, но чувствовал, как закипает гневом Шарлин.

– Пожалуй, – сказал мистер Генри, ковыряя в зубах ногтем указательного пальца, – нам следует попросить совета у мистера Баска. Конечно, проблема значительно упростилась бы, имей вы хоть какую – нибудь документацию. Если бы у вас был хотя бы самый элементарный чоп.

– У меня его нет, – спокойно сказал Мэддок.

– Разумеется, – торопливо сказал мистер Генри, – мы сделаем все, что в наших силах.

Мистера Баска в кабинете не было. Мистер Генри, механически улыбаясь Мэддоку, несколько раз дернул закрытую дверь и, убедившись в тщетности этих попыток, предложил:

– Надо обратиться к мистеру Кельмскотту.

Они спустились в скоростном лифте куда – то в подземные этажи здания, где их радушно встретил мистер Кельмскотт.

Это был мягкий, приятный человек с исключительно приятной улыбкой. Его гладкие коричневые волосы были зачесаны назад; рубашка и пиджак у него были расстегнуты и галстук распущен. Мэддок без единой запинки, поскольку после многих повторений выучил ее наизусть, вновь рассказал свою историю. Мистер Кельмскотт начал тщательно ее обдумывать.

– Видите ли, в этом здании полным-полно всякого старого хлама, – сказал он и неожиданно энергично выпрямился. – Полным – полно. Иногда при переездах мы беспорядочно упаковываем все в ящики, в которых и перевозим вещи на свое место. И наклейки, и даты на них, естественно, бывают перепутаны и часто не соответствуют содержимому.

Он подтянул вверх рукав, и Мэддок увидел сверкающий золотистый небольшой чоп, который мистер Кельмскотт носил вместо наручных часов. Он несколько раз ткнул в чоп указательным пальцем, после чего так посмотрел на Мэддока, будто только что его увидел.

– Банк «Братья Стинсон», – сказал он, глядя на Мэддока и Шарлин обманчиво заспанными глазами, – был основан в очень давние времена. Что бы ни было сдано туда на хранение, вполне уже могло быть востребовано. Вы ведь не первый, кто приходит сюда без документов. У сданных на хранение вещей вполне могли вырасти ноги, на которых они благополучно ушли из банка. – Он посмотрел по сторонам, словно опасаясь, что кто – нибудь подслушивает. – И должен вам сказать, такое случается.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и вышел.

Мэддоку понравился этот человек. Он посмотрел на Шарлин, спокойное лицо которой, казалось, свидетельствовало о том, что обаяние мистера Кельмскотта способно растопить чью угодно подозрительность. Увы! Это были напрасные надежды.

– Он все время лжет тебе, Мэддок. Ты это понимаешь или нет? – Она прошептала эти слова, горячо дыша ему в ухо. – Ты ничего здесь не получишь. Слишком велико сопротивление. Они все тут связаны друг с другом и наверняка нас надуют.

У Мэддока окаменело лицо, но он быстро принял решение и последовал за мистером Кельмскоттом, который привел их в хранилище, где поставленные друг на друга покоились тысячи деревянных ящиков. Сам вид этой огромной массы давил на сознание Мэддока, но позади шла Шарлин, и это делало гораздо менее тягостным одиночество огромного склепа.

– Ты никогда и ничего здесь не получишь, – еще раз предупредила она.

– Может быть, и нет, – он развел руками, – но попытаться я обязан.

Мэддок думал, что Шарлин не одобрит его слова. Он ожидал, что девушка презрительно фыркнет и с выражением крайнего скептицизма на лице, скучая, последует за ним дальше. Но вместо этого она с легким любопытством посмотрела на Мэддока:

– Ты обязан попытаться. И ты, и те, которые ждут у входа. – Она некоторое время шла молча, затем покачала головой: – Я, конечно, не полностью уверена в этом, но мне кажется, что и для тебя, и для них попытка имеет большую ценность, чем ее успех.

В былые времена Мэддок не преминул бы ответить что – нибудь сардонически острое на этот выпад. Он знал, как сделать ее слова смешными; соответствующие фразы уже были готовы в его голове. Он также мог бы сказать: «Только лентяй мечтает о достижении успеха без соответствующих попыток». Или: «У нас есть смелость, которой не хватает тебе, дорогая».

Но Мэддок не сказал ничего, и только лицо его слегка порозовело, пока эти не очень добрые фразы крутились в его голове. Кто он, собственно, такой, чтобы так с ней разговаривать? Крыса? Осел? Или – он даже улыбнулся, вспомнив самое страшное проклятие в устах Уорэлла в госпитале – еще какое животное?

Мистер Кельмскотт выбирал направление пути, консультируясь время от времени со своим чопом. Вскоре на металлических стеллажах появились ящики, имевшие несколько иной вид. Они были сбиты из более старых и толстых деревянных досок. Мэддок поднял глаза и увидел где – то вверху стальной сейф размером почти с комнату, с огромным цифровым диском на передней двери. Сейф устало громоздился на каких – то высоких опорах и словно терпеливо ожидал своего часа, чтобы свалиться вниз. Мэддок поспешил вперед и больше уже не смотрел вверх.

– Вот мы и пришли, – весело позвал их мистер Кельмскотт.

Мэддок, обогнув большую колонну, поспешил на его голос и увидел его стоящим на коленях на бетонном полу. Перед ним стояло несколько небольших специальных ящиков – сейфов, каждый из которых был закрыт на индивидуальный замок. На каждом ящике была бирка с надписью, сделанной выцветшими коричневыми чернилами.

– Итак, назовите еще раз ваше имя, сэр, – участливо спросил мистер Кельмскотт.

– Мое имя Мэддок О’Шонесси, и послание было оставлено для меня некоторое время назад добрым человеком по имени Валентин Генаро Эстебан Диас.

Мистер Кельмскотт задумчиво кивнул. Мэддок увидел в его руках полусгнивший клочок бумаги. Несколько кусочков отвалилось, когда клерк осторожно развернул лист, чтобы прочесть его.

– Именно это констатируется в данном свидетельстве – завещании, – официально объявил он. – Начиная с настоящего момента содержимое данного ящика принадлежит вам. С вашего позволения я оставлю вас одних.

Он повернулся и отправился в свой офис, но, отойдя на некоторое расстояние, остановился и задумчиво посмотрел на них.

– Было бы очень интересно узнать, что вы обнаружите в этом ящике.

Мэддок выразительно пожал плечами, но не мог произнести ни слова. Шарлин опустилась рядом с ним на колени, затем быстро вновь вскочила на ноги.

– Я, пожалуй, тоже выйду, – пробормотала она.

– Нет. – Мэддок улыбнулся ей слабой, почти беспомощной улыбкой. – Нет. Пожалуйста, не уходите.

Она задумчиво и благодарно посмотрела на него. Он чувствовал, что девушка словно взвешивает его на каких – то весах своей души.

Она вновь опустилась на пол, и Мэддок вынул откуда – то из – за пазухи маленький ключик, который Валентин оставил для него зарытым в земле под своей собственной могилой. Он всунул ключ в замок. Ключ поворачивался с некоторым трудом, но достаточно уверенно. Внутри ящика оказался какой – то сверток и конверт. Толстый и довольно тяжелый сверток был завернут в пропитанную маслом тряпку и перевязан ворсистой, со множеством узлов бечевкой. Мэддок положил его на пол и вскрыл конверт, сделанный из старой и хрупкой бумаги. В конверт были вложены три листочка из почти такой же бумаги, но с ними Мэддок обращался гораздо осторожнее.

На письме стояла дата: 13 апреля 1893 года, и начиналось оно с обращения «Мой дорогой Мэддок».

Его глаза словно заволокло туманом, и в течение некоторого времени он не смог бы прочесть ни слова, даже если бы от этого зависело спасение всех душ, находящихся в преисподней.

Он старался держаться с достоинством и не расплакаться, но ему это не удалось. Крупные и частые слезы, которые он безуспешно пытался вытереть рукавом, бежали и бежали по его лицу.

Шарлин помогла ему подняться. Она взяла письмо из его дрожащих рук, аккуратно свернула его, подняла с пола сверток и, держа его под мышкой, повела Мэддока обратным путем.

Мистер Кельмскотт, увидев их и верно оценив эмоциональное состояние ирландца, пошел впереди, держась на некотором расстоянии, чтобы не мешать им.

Когда все трое вышли из хранилища, мистер Кельмскотт повернулся и, кивнув головой, попрощался с ними. Шарлин уже прошла было мимо него, но, повинуясь порыву, который она даже не успела осознать, обернулась и посмотрела прямо ему в глаза.

– Спасибо вам, – сказала она банковскому клерку и признательно кивнула ему головой.

Затем она повела Мэддока к лифтам.

* * *

Они уже шли по мягкому покрытию вестибюля банка, когда начали случаться неприятные вещи. Сперва чоп Шарлин издал сигнал, похожий на тихий звон, издаваемый на двух высоких ночах. Затем похожий звук раздался буквально в каждой точке вестибюля, где находились банковские служащие. Но наиболее неприятным было то, что происходило у входной двери.

Какой – то мужчина, шедший к выходу далеко впереди Мэддока и Шарлин, толкнул дверь и с удивлением обнаружил, что она не открывается. Немного еще подергав ее, мужчина повернулся и пошел снова в вестибюль. Он был в некотором недоумении, но отнюдь не испуган и не рассержен. Шарлин с окаменевшим лицом следила за происходящим. Лучезарно улыбаясь, какая – то банковская служащая уже спешила к выходной двери, чтобы разобраться в чем дело.

– Сделай нормальное лицо, – прошипела Шарлин, больно ущипнув Мэддока вблизи локтя, там, где она держала свою руку. – И подними голову.

Мэддок уже почти пришел в себя после глубочайшего ностальгического припадка. И теперь, в преддверии неожиданно нагрянувшей откуда – то опасности, он усилием воли полностью восстановил самообладание.

– Что происходит? – спокойно спросил он.

– Энергетический заслон. Для начала, – ответила она, прекрасно понимая, что ее спутнику это ни о чем не говорит.

Мэддок понял ее тон и больше ни о чем не спрашивал. Чоп Шарлин тихо сигнализировал ей о распространяющейся повсюду энергетической волне. Вестибюль банка наверняка был переполнен различными приборами, обеспечивающими защиту здания и создающими в случае необходимости заградительные поля. Здесь никак нельзя было попадаться в ловушку. Она уже хотела прорычать Мэддоку с горьким сарказмом, швырнуть ему обратно в лицо его слова: «Ты хотел попытаться, ну вот и пытайся! Ты же ценишь попытку больше, чем результат, не так ли?»

Но вместо этого она на удивление самой себе негромко и спокойно сказала:

– Мне очень жаль, Мэддок, но, кажется, назревает то же, что было в госпитале.

Она постоянно держала в руке чоп, стараясь быть готовой к любому повороту событий. По ту сторону дверей Шарлин увидела Марианну и Катю. Обе женщины имели мрачный, озабоченный вид; они прекрасно понимали, что тревогу в банке вызвала попытка Кати инициализировать чоп Шарлин, в результате чего и сработали защитные приборы. Кристофера с ними не было.

По всем правилам Шарлин должна была быть переполнена всесокрушающим гневом. Гневом на Катю за ее неосторожность, на Мэддока за то, что он втянул ее в эту авантюру; на саму себя за то, что позволила так бездарно распорядиться собой.

Но ничего подобного не произошло. Она не рассердилась. К ней начало приходить понимание. Пожалуй, попытка была столь же ценна, что и успех.

Катя и Марианна стали делать знаки руками, но, испугавшись чего – то, быстро отошли от дверей и скрылись из виду. Откуда – то появившийся в вестибюле офицер, приподнявшись на цыпочки, призывал всех к спокойствию и громко повторял:

– Внимание, послушайте меня…

Дверь банка открылась, и вошли двое полицейских из специального отряда быстрого реагирования муниципальной полиции. Они были вооружены с ног до головы, а за спинами у них были большие, похожие на рюкзаки, энергетические коллекторы. Их прозрачные забрала были опущены, но в руках в данный момент ничего не было.

Следом за ними вошли еще трое. Первый – в свободной, болтающейся одежде и в шляпе со свисающими на уши полями – был не кто иной, как Уорэлл Уилтон собственной персоной. А второй… Мэддок, увидев его, ошеломленно заморгал глазами. Он увидел лицо генерала Джереми Бакстера, который, когда Мэддок видел его в последний раз, был солдатом армии Соединенных Штатов, направлявшимся в свой гарнизон после битвы под Антиетамом в 1862 году.

Глава двадцать четвертая

Все посетители и служащие банка словно застыли на месте, затихли шепот и шелест бумаг. Мощные фигуры двух вооруженных полицейских из спецотряда угрожающе стояли у входа и ледяными глазами осматривали вестибюль.

Одетый в цивильную одежду сыщик, стоявший позади них, подошел к группе банковских служащих и о чем – то посовещался с ними. Следом, держась поодаль и от него, и от полицейских и делая вид, что он вообще ни при чем, в вестибюль прошел Уорэлл. Все стояли и ждали. Мэддок, широко раскрыв удивленные глаза, оглянулся вокруг и увидел, что никто не осмеливается встретиться с ним взглядом. Каждый смотрел вниз, либо в сторону, словно это могло помочь им оказаться где – нибудь в другом месте.

Инспектор повернулся и сделал несколько шагов вперед, сопровождаемый клерками. Стоящие в вестибюле люди увидели это и несколько успокоились. Кто – то из находящихся в здании – никто не осмеливался взглянуть на соседа, боясь, что это окажется именно он, – был преступником, но всем было очевидно, что законность будет соблюдена.

– Граждане, – авторитетно произнес инспектор, – я инспектор медицинской службы Куртис Фалько из Службы генетической безопасности. Здесь находится человек, который хочет устроить в нелегальные убежища генетических отказников. Если вы останетесь на своих местах, то…

Мэддока это вполне устраивало, так же как и Шарлин. В принципе они были вне подозрения и, следовательно, в относительной безопасности. Осталось только подождать формальной проверки и при всем благополучии выбраться отсюда.

И тут отключилось освещение.

В вестибюле словно взорвалась темнота, и Мэддоку показалось, что эта темнота вдруг обрушилась на него. Через несколько мгновений снова стало светло.

Мэддок, разумеется, не знал о существовании запасных электрогенераторов, но суть дела он понял очень хорошо. Когда гаснет один фонарь, то обязательно зажигают другой.

Шарлин, конечно, отлично понимала принцип работы дублирующих энергосистем. Это было ее дело. Будь у нее время, она попробовала бы кое – что объяснить Мэддоку. Но, когда снова включился свет, оказалось, что Шарлин исчезла. На полу, где она стояла, лежал ее чоп. Мэддок машинально наклонился и поднял его. Ощущение было необычным, но приятным.

Толпа подалась вперед; люди громко кричали от страха. Инспектор Фалько отступил назад. Освещение отключилось на столь короткое время, что паника закончилась, не успев толком начаться.

Мэддок все понял и едва заметно улыбнулся. Шарлин, бедная Шарлин была выдернута из этого мира Стенелеосом Магусом LXIV. Он ничего не видел, но ему это и не было нужно: Мэддок мог представить, как толстая, мускулистая рука, волосатая и длинная, появилась снизу из-под пола, схватила Шарлин за коленку и утащила вниз. Твердая материя была для Стенелеоса не более твердой, чем воздух.

Но кто погасил освещение? Стенелеос? Мэддок не был уверен в этом. Не в его правилах было столь грубо вмешиваться в жизнь людей.

«Ну, что ж, – подумал Мэддок, – похоже, все только начинается». Его сердце начало усиленно колотиться. Такого чувства он не испытывал уже много – много лет. В первый и, пожалуй, последний раз аналогичное ощущение возникло у него в одной из пивных в Корке, где он вызвался рассказать несколько соленых историй собственного сочинения. Короче, он испытывал волнение перед выходом на сцену.

Уорэлл видел его. Он подошел к Куртису и указал на Мэддока пальцем:

– Вот он.

Куртис посмотрел в глаза Мэддока. Ирландец, никогда в жизни не игравший в покер, даже не пытался ничего отрицать.

Последовало долгое молчание, двое мужчин внимательно смотрели друг на друга, и, странно, в их оценивающих взглядах было еще и определенное сочувствие. Они оценивали друг друга безотносительно к сложившейся ситуации, стараясь увидеть души за масками лиц. Мэддок – простодушный, смелый и умный человек – с достоинством ждал без видимых признаков страха или паники. Он просто смотрел на Куртиса и пытался понять, из какого теста сделан этот человек.

Куртис оценил выдержку своего оппонента. Надо сказать, что все это время он был начеку и в любой момент ждал от этого человека непредсказуемых действий. Внешность у подозреваемого была весьма любопытной: он был ниже ростом и шире в плечах, чем обычные люди, и, по правде говоря, красавцем его назвать было трудно. Пожалуй, только такие сумасшедшие, как Уорэлл, которые специально уродовали сами себя, выглядели более отталкивающими. Мужчина выглядел таким неуклюжим, нескладным и тем не менее безусловно вызывал к себе уважение.

Чоп в руках Куртиса высветил на компактном темном табло всю информацию о стоящем напротив человеке: неизвестен, нигде не зарегистрирован, никаких записей в базе данных, не идентифицируется, вооружен двумя единицами смертельно опасного оружия.

Последняя информация была немедленно передана полицейским, которые, не подавая виду, тут же привели в боевую готовность имеющиеся у них энергетические блоки, обеспечивающие возможность как защиты, так и нападения.

Лицо Куртиса помрачнело. Он всегда считал, что игры, подобные той, которую затеяли эти ребята, представляют собой логическую задачу – соревнование, в котором должны соблюдаться правила. Неужели только он настолько наивен, что сам соблюдает эти правила и требует того же от своих соперников? Так много преступников – мужчин и женщин – в последний момент вели себя неподобающим образом, пытаясь превратить игру «в преследование» в соревнование по стрельбе. «Неужели они не понимают? – недоумевал он. – Они не могут выиграть!»

– Стойте спокойно и не делайте глупостей, – сказал он жестким деловым тоном.

Чоп, который держал в руках мужчина, был отключен, но имел полный набор энергоканалов, готовых в любой момент испустить смертельные лучи. Куртис совсем не был уверен, смогут ли защитные системы стоящих за его спиной полицейских полностью отразить энергетический поток такой мощности, какой был способен создать этот прибор.

Другое оружие, которое мужчина держал под мышкой, было завернуто в какую – то ткань и меньше волновало Куртиса, хотя сам выбор такого оружия немало озадачил инспектора.

– Кто вы? – спросил Куртис, хотя он оценивал угрозу со стороны мужчины настолько высоко, что мог позволить себе применить силу.

– Мэддок О'Шонесси, мил человек, – ответил мужчина, прищурив улыбающиеся глаза.

– Бросьте ваш чоп, – приказал Куртис и сделал еще полшага в направлении к Мэддоку.

– Это вовсе не мой чоп. Насколько я понимаю…

– Я сказал: бросьте его! – еще более решительно скомандовал Куртис.

Опасность была настолько близка, что его руки словно налились свинцом, а в позвоночнике что – то защемило.

Мэддок колебался. Он видел, как окружающие люди старались отодвинуться подальше от него. Он вспомнил тепло, шум и пламя, извергнутые чопом Шарлин тогда, в пещере из паутины. Он вздохнул… и замер.

Вначале он подумал, что это ему только показалось. Но тут же Мэддок убедился, что все происходит наяву.

Словно черт из табакерки, за спинами двух вооруженных полицейских из – под земли выпрыгнула Шарлин. Мэддок увидел, как в полу образовалась большая дыра, тут же сомкнувшаяся после появления девушки, которая стояла, несколько ошеломленно моргая глазами. Ее явление было бесшумно, словно восход солнца, но для Мэддока это было радостное, сопровождаемое звоном колоколов воскрешение.

– Очень хорошо, – сказал Мэддок.

И неожиданно ловко и хитро метнул чоп, который пролетел мимо Куртиса и полицейских и попал прямо в руки озадаченной Шарлин. «Развлечемся немного», – подумал Мэддок. Шарлин, однако, некоторое время смотрела на прилетевший к ней чоп, затем чуть ли не с ужасом перевела взгляд на ирландца.

Ничего особенного, казалось, не происходило. Полицейские и инспектор, словно заторможенные, медленно развернулись лицом к Шарлин, которая опустилась на колени и рассматривала свой чоп со всех сторон, будто впервые видя его. Затем она отвела прибор в сторону, всем своим видом показывая, что не собирается использовать его как оружие.

Она собиралась что – то сказать, но в этот момент голубое стекло, из которого был сделан фасад банка, со страшным шумом треснуло и словно обрушилось в вестибюль тысячами сверкающих осколков.

Свет в банке снова погас и больше не включался.

* * *

Когда Шарлин начала проваливаться вниз, то ее первым ощущением было то, что она словно попала ногой в незамеченную раньше дыру в полу. И когда ее грудь, а потом голова оказались на уровне пола, то следующей мыслью было: почему мне совершенно не больно?

Первый подземный этаж банка проплыл мимо нее вверх; она успела увидеть помещение канцелярии и маленький кафетерий. Все казалось странно искаженным, словно весь мир вращался вокруг какой – то несимметричной оси. Она продолжала падать.

Второй подземный этаж, заполненный ящиками, сейфами и какими – то коробками, стоящими на металлических полках, пронесся мимо. Они шатались и подпрыгивали, когда Шарлин пролетала мимо, словно падали они, а не она.

Третий этаж: автомобили. Четвертый: тяжелые машины – рефрижераторы, насосы, смазанные машинным маслом и грозно скрежещущие в темноте…

Булыжники и сланец. Слой песка, глины. Ниже, ниже, ниже…

Рядом с ней стоял Стенелеос Магус LXIV, который теперь держал ее за руку чуть пониже локтя. Они вдвоем уносились в потаенные подземные пространства.

– Как вы посмели! – задохнулась от возмущения Шарлин.

Стенелеос посмотрел на нее, не произнося ни слова; в его глазах промелькнула чуть заметная искорка сострадания. Падение продолжалось.

– Сейчас же прекратите! – крикнула она.

Их движение постепенно замедлилось. Когда оно прекратилось совсем, Шарлин и Стенелеос оказались внутри огромного гранитного валуна. Это был удивительный камень, круглый и гладкий, будто отшлифованный ладонями богов.

Некоторое время Шарлин не сомневалась, что так оно и было. Она глубоко вздохнула, постепенно приходя в себя, и тут же с новой яростью обрушилась на Стенелеоса:

– Какое вы имеете право? Как вы смеете делать это?

Он терпеливо ждал, хотя ее возмущение и не думало убывать.

– Вы грязный подонок! – кричала Шарлин прямо ему в лицо. – Вор и вандал! За каким чертом вы утащили меня в подземелье?

Стенелеос долго молчал, затем опустил голову и, глядя куда – то в сторону, ответил еле слышно:

– Я хотел поговорить.

Гнев снова закипел в Шарлин, но на этот раз ей удалось взять себя в руки и не наговорить лишнего.

– Почему бы вам сначала не спросить разрешения? – возмутилась она.

– Это не спасло бы вас.

– Да кто вы, собственно, такой?

Мало – помалу необычность окружающей обстановки стала доходить до ее сознания. Она была внутри огромного гранитного шара весом в миллион тонн, гранит был гладкий, отшлифованный, словно знаменитый флорентийский мрамор.

Какая же здесь глубина? И почему она все видит? Ее удивление нарастало по мере ухода чувства гнева.