Текст книги "Роковая восьмерка (ЛП)"

Автор книги: Джанет Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Я проследила за ней до парковки. Она села в машину, а я побежала за своей. Эй, погодите-ка. Машины-то не было. Ладно, я знаю, что немного рассеянная, но обычно помню, гдеприпарковала машину. Я обрыскала весь ряд из конца в конец. Посмотрела другой ряд. Нет машины.

«Хонда» Дотти тронулась с места и направилась в выходу. На коротком расстоянии за ней следовала блестящая черная машина. Джин Эллен.

– Проклятье!

Я сунула руку в сумку, вытащила сотовый и набрала номер Рейнджера.

– Ну-ка, звякни Джин Эллен и выспроси, что она сотворила с моей машиной, – потребовала я у Рейнджера. – Срочно!

Минутой позже мне позвонила сама Джин Эллен.

– Кажется, я видела какую-то черную «Си Ар-Ви» перед гастрономом, – сообщила она.

Я так рьяно нажала на кнопку отбоя, что сломала ноготь. Потом сунула телефон в сумку и потопала вдоль торгового ряда к гастроному. Там нашла свою машину и осмотрела ее. Никакой царапины, свидетельствующей о том, что Джин Эллен вскрывала замок. Никаких болтающихся проводов из зажигания. Каким-то образом она влезла в машину и отвела ее в другое место, не оставив ни единого следа своего пребывания в ней. Трюк в духе Рейнджера, который, надеюсь, в нем не участвовал. Я заскрежетала зубами при мысли, что Джин Эллен умеет провернуть такой фокус.

Оставив позади торговые ряды, я вернулась к дому Дотти. Никого дома еще не было. И машины тоже. Наверно, Дотти повезла Джин Эллен прямо к Эвелин. Отличненько. Да кого волнует? Мне даже не платят за это дело. Я закатила глаза. И вовсе не отлично. Если я ни с чем вернусь к Мейбл, она снова начнет лить слезы. Я лучше шагну в расплавленную лаву и пройдусь по битому стеклу, чем смотреть, как она плачет.

До обеда я поторчала на том месте. Почитала газету, подпилила ногти, перебрала содержимое сумки, поговорила полчаса с Мери Лу по телефону. От неудобной позы у меня скрутило ноги, и затекла задница. У меня была куча времени подумать о Джин Эллен Барроуз, и все мысли, мягко говоря, оказались недружелюбными. Фактически через час после такого думанья я была зла как черт, и, кажется, из ушей у меня валил пар. У Джин Эллен и сиськи побольше, и задница поменьше моей. И в деле охотников за головами лучше преуспела. И машина у нее круче. И носит кожаные штаны. Ладно, со всем этим я могла бы смириться. Но вот то, что она связана с Рейнджером, я переварить не могла. Я-то считала, что их отношения закончены, но ясно как день, что я ошиблась. Он знал, где она, каждую минуту дня.

Покаонаимела отношения,яобмирала от страха при мысли об одной лишь ночи животного секса. Ладно, пусть заключила я сделку в момент профессиональной необходимости. Его помощь в обмен на мое тело. И да, заигрывала иной раз, правда чуточку и робко. И правда то, что меня к нему влечет. То есть, я же только человек, черт вас возьми. А женщину не привлечет Рейнджер только в одном случае – если она труп. Да и вряд ли в ближайшее время мне привалит счастье увидеть в своей постели Морелли.

И вот она я с этой единственной ночью. А там Джин Эллен с целыми отношениями. Ладно, забудьте. Я не путаюсь с мужиками, у которых с кем-то отношения.

Я набрала номер Рейнджера и, барабаня пальцами по рулю, подождала связи.

– Йо, – откликнулся Рейнджер.

– Я тебеничегоне должна, – с места в карьер заявила я. – Сделка отменяется.

Пару секунд Рейнджер молчал. Наверно, удивлялся, что ему вообще взбрело в голову заключать ту сделку.

– Что, паршивый денек? – наконец, спросил он.

– Паршивый денек тут ни при чем, – отрезала я. И повесила трубку.

Зачирикал сотовый, и я взвесила, отвечать или нет. В конечном итоге с большим перевесом любопытство одержало победу над трусостью. Просто история моей жизни.

– На меня столько свалилось, – пожаловалась я. – Наверно, я заболела и у меня бред.

– И?

– Что «и»?

– Да я тут подумал, может, ты хочешь отказаться от слов насчет отмены сделки, – уточнил Рейнджер.

Наступило долгое молчание.

– Ну? – спросил Рейнджер.

– Я думаю.

– О, это всегда опасно, – сказал Рейнджер.

И отключился.

Я все еще обдумывала вопрос об аннулировании сделки, когда приехала Дотти. Она припарковалась на подъездной дорожке, взяла с заднего сидения два пакета с продуктами и вошла в дом.

Снова зазвонил телефон. Я округлила глаза и схватилась за мобильник.

– Да.

– Долго ждешь?

Это была Джин Эллен.

Я завертела головой, окинула взглядом из конца в конец улицу.

– Ты где?

– За синим вэном. Радуйся, ты ничего днем не пропустила. Дотти целый день ездила по домохозяйским делам.

– Она в курсе, что ты следила за ней?

Тут наступила пауза, видимо Джин Эллен потрясло, как я вообще могла о ней так плохо подумать.

– Конечно, нет, – наконец, сказала она. – На сегодня у нее не стоит в плане Эвелин.

– Ничего, не падай духом, – приободрила я. – Еще не вечер.

– Верно. Думаю, я тут еще поболтаюсь, но становится слишком тесно на этой улице. Нечего нам тут вместе сидеть.

– Ну и что?

– А то, что я думаю, хорошо бы тебе слинять отсюда.

– Ни за что. Этотебенужно слинять.

– Если что случится, я тебе позвоню, – пообещала Джин Эллен.

– Ну уж дудки.

– Тоже верно. Тогда скажу тебе вот что, уж это точно не вранье. Если ты не уберешься, я всажу пулю в твою машину.

По последнему опыту я знала, что дырки от пуль сильно снижают стоимость машины при продаже. Я отсоединилась, завела мотор и уехала. Проехала точно два квартала и припарковалась перед небольшим, выкрашенным в белый цвет сельским домом. Закрыла машину и, обогнув квартал, оказалась прямо позади дома Дотти. Улицы были безлюдны. Среди соседей Дотти не наблюдалось особой деятельности. Кто-то ездил по магазинам, кто-то смотрел футбол или игру малой бейсбольной лиги, или мыл машину. Я срезала между двумя домами, перешагнула через белый штакетник, огораживавший задний дворик Дотти. Пересекла двор и постучалась в дверь.

Дотти открыла и уставилась на меня: странно обнаружить на своей собственности незнакомую женщину.

– Я Стефани Плам, – представилась я. – Надеюсь, не напугала тебя, вот так запросто зайдя с черного хода.

Удивление сменилось облегчением.

– Конечно, это твои родители живут рядом с Мейбл Марковиц. Я ходила в школу с твоей сестрой.

– Хотелось бы поговорить об Эвелин. Мейбл за нее беспокоится, места себе не находит. Я пообещала поспрашивать. А подошла с заднего хода, потому что твой дом под наблюдением.

Дотти раскрыла рот и распахнула глаза.

– Кто за мной следит?

– Стивен Содер нанял частного детектива найти Энни. Детектива зовут Джин Эллен Барроуз, сидит сейчас в черном «ягуаре» позади синего вэна. Я вычислила ее, когда проезжала мимо, и не хочу, чтобы она видела меня, потому вот и пришла с заднего двора.

Накося выкуси, Джин Эллен Барроуз. Прямое попадание.В яблочко!

– Боже мой, – воскликнула Дотти. – И что мне делать?

– Ты знаешь, где Эвелин?

– Нет. Прости. Мы с Эвелин давно потеряли связь.

Она лгала. Слишком долго собиралась сказать «нет». На щеках выступили пятна. Наверно, она была самой худшей лгуньей, из тех, что я встречала. Позорище всех женщин Бурга. Женщины из Бурга великолепные вруньи. Неудивительно, что Дотти переехала в Саут-Ривер.

Я без приглашения прошла в кухню и закрыла дверь.

– Послушай, – сказала я, – не беспокойся насчет Джин Эллен… Она не опасна. Ты просто не приводи ее к Эвелин.

– Ты имеешь в виду,еслибы я знала, где Эвелин, то мне следовало бы быть осторожной.

– Осторожной быть недостаточно. Джин Эллен последует за тобой, и ты ее сроду не увидишь. Не подходи близко к Эвелин. Держись от нее подальше.

Совет Дотти не нравился.

– Хммм, – пробормотала она.

– Может, нам стоит поговорить об Эвелин.

– Я не могу о ней говорить, – затрясла Дотти головой.

Я вручила ей свою карточку.

– Позвони, если передумаешь. Если Эвелин с тобой свяжется, и тебе нужно будет с ней увидеться, пожалуйста, подумай и позволь мне помочь. Можешь позвонить Мейбл и проверить то, что я сказала.

Дотти посмотрела мою визитку и кивнула:

– Ладно.

Я вышла через заднюю дверь и через дворы выскользнула на улицу. Дошла до машины и отправилась на ней домой.

Я вышла из лифта, и у меня сердце кровью облилось при виде Клауна, разбившего лагерь у моей дверей. Он сидел, привалившись спиной к стене, вытянув ноги и скрестив на груди руки. При виде меня его лицо тут же просияло. Он вскочил на ноги.

– Черт, – сказал он, – тебя не было полдня. Где ты была? Ты ведь не поймала Бендера? Не стала бы без меня его ловить? То есть мы ведь команда?

– Точно, – подтвердила я. – Мы команда.

Команда без наручников.

Мы вошли в квартиру и отправились дружно в кухню. Я бросила взгляд на автоответчик. Ничего не мигало. Никаких сообщений от Морелли, умоляющем о свидании. Вообще сообщений от Морелли, умоляющем хоть о чем-то. Ладно, девушка может же надеяться? Мысленно я глубоко вздохнула. Я собиралась провести субботний вечер с Альбертом Клауном. Просто конец света.

Клаун выжидающе смотрел на меня. Он был похож на щенка: глаза сияют, хвостиком машет, ждет, когда его возьмут на прогулку. Очаровашка… только слегка надоедлив.

– Сейчас что? – спросил он. – Чем займемся?

Мне требовалось подумать. Обычно проблема состоит в том, чтобы найти НЯС. Отыскать Бендера проблем не составляло. Вот только как его арестовать?

Я открыла холодильник и заглянула внутрь. Мой девиз всегда был, есть и будет: «Когда терпишь неудачу – слопай срочно что-нибудь».

– Давай, приготовим обед, – предложила я.

– О, черт возьми, домашняя кухня. Вот уж воистину в точку. Я сто лет не ел. Ладно, до того, как ты пришла, я съел батончик, но ведь это не считается, верно? То есть, это ведь не настоящая еда. И я все еще есть хочу. Это ведь не похоже на еду, верно?

– Верно.

– Что будем готовить? Пасту? У тебя есть рыба? Мы можем приготовить рыбу. Или отличный стейк. Я все еще ем мясо. Большинство людей не ест мяса больше, а я еще ем. Я все ем.

– Арахисовое масло будешь?

– Конечно, я люблю арахисовое масло. Арахисовое масло – это же главный продукт, верно?

– Верно.

Что-что, а арахисового масла я потребляла много. Его не нужно готовить. И пачкается только один нож при готовке. И оно никогда не подведет. Всегда одно и то же. В отличие от выбора рыбы, в чем, сужу по своему опыту, можно проколоться.

Я соорудила бутерброды с арахисовым и сливочным маслом. И для компании добавила слой картофельных чипсов.

– Здорово придумано, – похвалил Клаун. – Много всяких начинок. И не выпачкаешь пальцы жиром, как, если бы ел чипсы отдельно. Нужно запомнить. Я всегда выискиваю новые рецепты.

Ладно, я собиралась сделать еще один налет на Бендера. Вломиться в дом еще раз. Как только раздобуду пару наручников.

Я набрала номер Лулы.

– Ну, чем занимаешься сегодня? – спросила я ее.

– Просто пытаюсь выбрать, что надеть. Сегодня же суббота. И я не похожа на тех неудачниц, у кого нет свидания. Мне уже пора выходить, а я еще не могу выбрать платье. Разрываюсь между двумя.

– У тебя есть наручники?

– Конечно, есть. Никогда не знаешь, когда понадобятся наручники.

– Можно, я одолжу их? Всего лишь на пару часов. Мне нужно привести Бендера.

– Ты, типа, прикидываешь достать сегодня Бендера? Помощь нужна? А то я могу отменить свидание. Все равно никак не решусь, какой надеть прикид. Тебе ведь придется заскочить за наручниками. Можешь с таким же успехом и меня прихватить.

– У тебя ведь на самом деле нет никакого свидания?

– Могла бы и пойти, если бы захотела.

– Заберу тебя через полчаса.

Лула устроилась на переднем сидении, а Клаун сидел сзади. Мы припарковались перед квартирой Бендера и стали совещаться, как лучше действовать.

– Следи за черным ходом, – предложила я Луле. – А мы с Альбертом войдем через парадное.

– Мне такой план не по душе, – заявила Лула. – Я хочу через парадное. И еще держать наручники.

– Думаю, наручники должна держать Стефани, – вмешался Клаун. – Она ведь охотник за головами.

– Ха. А я кто, по-твоему, мелочь пузатая? И, между прочим, это мои наручники. Мне их и держать. Или наручники у меня, или у вас вообще не будет наручников.

– Отлично! – воскликнула я. – Ступай в переднюю дверь и держи наручники. Только удостоверься, что надела их на Бендера.

– А что насчет меня? – поинтересовался Клаун. – Куда мне идти? Мне взять на себя черный ход? И что мне там делать? Я должен вломиться в дверь?

– Нет! Дверь не ломать. Стой там и жди. Твое дело – не дать Бендеру уйти через черный ход. Если задняя дверь откроется, и выбежит Бендер, ты должен его задержать.

– Можешь рассчитывать на меня. Он у меня не проскочит. Я знаю, что на вид жесткий, но я даже еще жестче. Я – по-настоящему жесткий, верно?

– Верно, – хором подтвердили мы с Лулой.

Клаун пошел за дом, а мы с Лулой решительным шагом направились к передней двери. Я поскреблась в дверь, и мы с Лулой рассредоточились по сторонам входа. Раздались безошибочные звуки выстрелов, мы переглянулись с Лулой. «Ну и дерьмо» – читалось в наших взглядах. Бендер проделал полуметровую дыру в передней двери.

И тут мы кинулись прочь. Нырнули в машину, раздались еще выстрелы, я вцепилась в руль, развернулась и, визжа шинами, рванула с места. Объехала с другой стороны здания, перелетела тротуар и затормозила в нескольких дюймах от Клауна. Лула сграбастала его за перед рубашки, втянула в машину и я на бешеной скорости рванула с места.

– Что случилось? – спросил Клаун. – Почему мы уезжаем? Его нет дома?

– Мы передумали и решили не задерживать его сегодня, – сообщила Лула. – Могли бы, если бы захотели, но просто передумали.

– Передумали, потому что он открыл по нам стрельбу, – пояснила я Клауну.

– Я совершенно уверен, что это незаконно, – заявил Клаун. – Ты стреляла в ответ?

– Я подумывала, но столько бумажной волокиты, когда в кого-то стреляешь, – ответила Лула. – Не хотела сегодня загружать вечер.

– По крайней мере, ты держала наручники, – приободрил Клаун.

Лула посмотрела на свои ладони. Наручников не было.

– Ой-ой, – воскликнула она. – Должно быть, выронила от волнения. Не то чтобы я испугалась, не подумайте плохого. Просто взволновалась.

По дороге через город я остановилась у бара Содера.

– Только на минуту, – предупредила я всех. – Мне нужно потолковать со Стивеном Содером.

– Отличненько, – одобрила Лула. – А мне нужно выпить. – Она взглянула на Клауна. – Как насчет тебя, Пухляш?

– Конечно, я тоже мог бы опрокинуть стаканчик. Ведь суббота, верно? Субботним вечером полагается прогуляться и выпить.

– Я могла бы пойти на свидание, – добавила Лула.

– Я тоже, – присоединился Клаун. – Столько женщин, которые хотели бы прогуляться со мной. Мне просто не хотелось озадачиваться. Иной раз хорошо провести вечерок, свободный от всей этой чепухи.

– Последний раз, когда я была в этом баре, меня чуть отсюда не вышвырнули, – напомнила Лула. – Как считаешь, они злопамятны?

Содер засек меня, лишь я вошла.

– Эй, да это наша маленькая мисс Неудачница, – съехидничал он. – И двое ее таких же долбанных дружков.

– Смейся, смейся, – сказала я.

– Не нашла еще моего ребенка?

Насмехаясь, а не спрашивая.

Я пожала плечами. Что могло означать: «может да, а может нет».

– Лууууузерша, – пропел Содер.

– Тебе стоит поучиться, как прилично себя вести в обществе, – посоветовала я ему. – И обращаться со мной более цивилизованно. И утром стоило повежливей вести себя с Дотти.

При этих словах он выпрямился и спросил:

– Откуда тебе известно про Дотти?

Я еще раз пожала плечами.

– Хватит тут мне пожимать плечами, – возмутился он. – Моя бывшая, идиотка с куриными мозгами, похитила ребенка. И лучше уж по-хорошему расскажи мне все, что знаешь.

Я оставила его гадать, что же мне известно. Наверно, не очень умно, зато какое удовлетворение.

– Мне расхотелось пить, – заявила я Луле и Клауну.

– Мне тоже, – подхватила Лула. – Не нравится мне здешняя обстановочка.

Содер обратил взгляд на Клауна.

– Эй, я тебя помню. Ты тот ничтожный адвокатишка, который представлял Эвелин в суде.

Клаун просиял:

– Вы меня помните? Я и не думал, что кто-то будет помнить. Вот это я понимаю!

– Из-за тебя этого ребенка отдали под опеку Эвелин, – напомнил Содер. – Натворил ты дел. Отдал моего ребенка долбанной дебилке, ты, неумелый член.

– Мне она не показалась дебилкой, – возразил Клаун. – Может, немного … расстроенной.

– А если я тебя расстрою, пнув под задницу, то как? – заявил Содер, направляясь в конец длинной дубовой барной стойки.

Лула сунула руку в большую кожаную сумку.

– Где-то у меня тут перцовый баллончик. И пистолет.

Я развернула Клауна и подтолкнула к двери.

– Вперед, – заорала я ему в ухо. – Беги к машине!

Лула, наклонив голову, все еще рылась в сумке.

– У меня же точно здесь где-то пистолет.

– Забудь про пистолет, – обратилась я к ней. – Давай валить отсюда.

– Черт, – выругалась Лула. – Этот парень заслужил, чтобы его застрелили. И я это сделаю, как только найду свой пистолет.

Содер выскочил из-за стойки и ринулся за Клауном, я заступила Стивену дорогу, и тот толкнул меня ладонями.

– Эй, чего ты толкаешься? – возмутилась Лула. И шмякнула Содера по затылку своей сумкой. Он завертелся волчком, а я снова заехала ему, на сей раз по физиономии, и он отлетел на пару футов.

– Что? – ошалело моргая, растерялся Содер, немного качаясь.

С дальнего конца бара к нам направилась парочка парней, с виду головорезов, а половина бара выставила пистолеты.

– Ой-ой-ой, – сказала Лула. – Кажется, я оставила пистолет в другой сумке.

Я схватила ее за рукав и, дернув, потащила к двери, и мы выбежали на улицу. Я на ходу пультом открыла машину, мы все запрыгнули в нее, и я сорвалась с места.

– Как только найду пистолет, то вернусь и отстрелю ему задницу, – пригрозила Лула.

Сколько я знаю Лулу, она еще никому не отстрелила задницу. Неоправданная бравада стоит во главе угла в списке талантов охотника за головами.

– Мне нужен выходной, – заявила я. – И особенно день без Бендера.

Одно из великих достоинств хомяков в том, что им можно рассказать все. Пока их кормишь, они вас не осудят ни в чем.

– Никакой жизни, – жаловалась я Рексу. – Как я докатилась до такого? Я же такая интересная личность. Со мной обычно весело. А сейчас только взгляни на меня. Два часа пополудни в воскресенье, а я дважды посмотрела «Охотников за привидениями». И даже нет дождя. Никакого оправдания, кроме того, что мне просто скучно.

Я воззрилась на автоответчик. Может, он сломан? Я подняла телефон и услышала гудок. Нажала кнопку сообщений, и голос сообщил мне, что у меня никаких сообщений нет.

– Мне нужно завести какое-нибудь хобби, – произнесла я вслух.

Рекс послал мне взгляд типа «Ага, верно». Вязание? Садоводство? Роспись по керамике? Что-то не привлекает.

– Ладно, а как насчет спорта? Я могла бы играть в теннис.

Нет, постойте, я уже пыталась играть в теннис и потерпела полное фиаско. А что насчет гольфа? Нет, с гольфом тоже вышла неудача.

На мне были джинсы и футболка. И на джинсах расстегнута верхняя пуговица. Вот он, результат чрезмерного потребления пирожных. Я принялась вспоминать, как Стивен Содер обозвал меня неудачницей. Может, он и прав. Я зажмурила глаза на пробу: смогу ли выжать из себя хоть слезинку из жалости к себе. Безуспешно. Потом втянула живот и застегнула пуговицу. Над поясом образовался валик. М-да, не очень-то привлекательно.

Я потопала в спальню и переоделась в беговые шорты и кроссовки. Я не неудачница. Просто валик жира над поясом. Подумаешь, большое дело. Немного упражнений, и жир исчезнет. И к тому же дополнительная выгода в виде эндорфинов. Точно не знаю, что сие такое, но мне доподлинно известно: это здорово, и их получаешь от упражнений.

Я села в «Си Ар-Ви» и проехала в парк в центре Гамильтона. Я могла бы выйти на пробежку от своего дома, но в чем удовольствие? В Джерси нас хлебом не корми, а дай покататься на машине. И к тому же я выигрываю время. Мне нужно психологически приготовиться для этой физзарядки. На сей раз я собралась по-настоящему приступить к этому занятию. Я буду бегать. До седьмого пота. И буду выглядеть великолепно. И чувствовать себя отлично. Может, я по-серьезному, займусь бегом.

Денек был славный, небо голубело, и в парке толпился народ. Я припарковалась с дальнего краю стоянки, закрыла машину и вышла на беговую дорожку. Сделала несколько разогревающих растяжек и начала медленный бег. Через четверть мили я поняла, почему никогда не бегала. Я терпеть не могла пробежки. Я ненавидела этот пот. Ненавидела эти большие уродливые кроссовки.

С трудом я преодолела полумильную отметку, где пришлось остановиться, благослови ее, Господи, из-за боли в боку.

Я пропыхтела милю до конца и упала на скамейку. Со скамейки открывался вид на озеро, где катались на лодках люди. У берега плавала утиная семейка. На противоположной стороне озера виднелись парковка и лоток. На лотке стояла вода. На моей скамейке воды не имелось. Черт, кого я обманываю? Я не хотела пить. Я хотела коку. И коробку «Крэкер Джекс».

Я смотрела на уточек и размышляла: ведь были же времена в истории, когда жирные валики считались сексуальными. Жаль, что я не жила в те времена. Огромное косматое доисторическое рыжее чудовище подбежало ко мне и сунуло нос в промежность. Ух, черт, как я напугалась. Это был пес Морелли. Боб. Сначала Боб пришел жить ко мне в дом, но, принюхавшись, решил, что предпочитает жить с Морелли.

– Он возбуждается, когда видит тебя, – заявил Морелли, пристраиваясь рядом со мной.

– Я думала, ты его водил в школу воспитания собак.

– Я и водил. Он учился командам «сидеть», «стоять» и «рядом». Но в курсе не значилось обнюхивание промежности.

Морелли оглядел меня.

– Лицо красное, пот на загривке, волосы собраны в хвост, кроссовки. Дай догадаюсь. Спортом занималась?

– А что?

– Эй, считаю, это здорово. Я просто удивлен. Последний раз, когда мы с тобой бегали, ты свернула в кондитерскую.

– Начинаю новую жизнь.

– Не можешь застегнуть джинсы?

– Могу, но мне хочется еще и дышать при этом.

Боб высмотрел на берегу уток и припустил за ними. Утки бросились в озеро, и Боб с брызгами по уши залез в воду. Он повернулся и в панике посмотрел на нас. Наверно, он единственный в мире ретривер, который не умел плавать.

Морелли вошел в воду и вытащил Боба на берег. Боб повозился в траве, отряхнулся и немедленно убежал, погнавшись за белкой.

– Ты такой герой, – польстила я Морелли.

Он сбросил ботинки и закатал брюки до колен.

– Слышал про твои геройские подвиги тоже. Буч Дзивиш и Франки Белью прошлым вечером зависали в баре Содера.

– Я не виновата.

– Конечно, виновата, – возразил Морелли. – Всегда виновата ты.

Я закатила глаза.

– Боб по тебе скучает.

– Бобу следует время от времени мне звонить. Оставлять сообщения.

Морелли откинулся на спинку сиденья.

– Так что ты делала в баре Содера?

– Хотела поговорить с ним об Эвелин и Энни, только он был в плохом настроении.

– Его настроение испортилось до того или после того, как его отходили сумкой?

– Вообще-то он больше успокоился после того, как Лула огрела его.

– «Ошалел» – вот слово, которое употребил Буч.

– Может, и «ошалел» точнее подходит. Мы там долго после не оставались, чтобы точно сравнить.

Боб вернулся после охоты за белкой и гавкнул Морелли.

– Боб возмущен, – пояснил Морелли. – Я обещал ему прогулку вокруг озера. Тебе в какую сторону?

Обратный путь у меня займет милю, и три мили, если я пойду вокруг озера с Морелли. Морелли здорово выглядел с закатанными штанами, что меня мучительно искушало. Увы, я натерла мозоль на пятке, и у меня все еще покалывало бок, и я подозреваю, что вид у меня был не ахти какой.

– Я иду на стоянку, – ответила я.

Наступил неловкий момент: я ждала, что Морелли протянет наше совместное время пребывания. Мне хотелось бы, чтобы он проводил меня до машины. По правде сказать, я скучала по нему. Скучала по страстным объятиям, и по нежному поддразниванию. Он больше не тянул меня за волосы. Не пытался заглянуть за блузку или под юбку. Мы зашли в тупик, и я не знала, что делать, как покончить с этим.

– Будь осторожна, – посоветовал Морелли. Какое-то мгновение мы смотрели друг на друга, а потом пошли каждый своей дорогой.

Глава 7

Я дохромала до торгового лотка и добыла себе коку и коробку «Крэкер Джекс». Крэкеры нельзя ведь считать нездоровой калорийной пищей, потому что они из кукурузы и орехов, а мы знаем, как высоко ценятся эти продукты в питании. И еще у «Крэкер Джекс» приз внутри.

Прогулявшись до кромки берега, я открыла коробку с крэкерами, и тут ко мне бросился гусь и ущипнул клювом за колено. Я отпрыгнула, а он принялся, гогоча и поклевывая,наступать на меня. Я изо всех сил бросила крэкер подальше, и гусак кинулся за ним. Огромная ошибка. Оказалось, бросить крэкер одному гусю, значит, пригласить всю гусиную стаю на вечеринку. Вдруг со всех сторон парка ко мне устремились гуси, переваливаясь на неуклюжих перепончатых лапах, тряся жирными гусиными огузками, хлопая огромными крыльями, а их черные глаза-бусинки пожирали мои крэкеры. Сгрудившись около меня, они стали драться, пронзительно гоготать, ужасно щипаться, отвоевывая себе место.

– Беги, спасайся, милая! Отдай им «Крэкер Джекс», – с ближайшей скамейки завопила какая-то старушка. – Брось коробку, или эти проглоты сожрут тебя заживо!

Я крепко вцепилась в коробку:

– Я же не добралась до приза. Он все еще в коробке.

– Да забудь ты про приз!

С противоположной стороны озера летели еще гуси. Черт, что бы я там себе не думала, они все могли слететься сюда аж с Канады. Одна из тварей ударила меня в грудь, и я растянулась на земле. От неожиданности я взвизгнула и уронила коробку. Стая гусей бросилась в атаку, не считаясь ни с человеческой, ни с гусиными жизнями. Стоял оглушительный гвалт. Крылья били меня по чему попало, а гусиные когти рвали мне в клочья футболку.

Казалось, эта безумная кормежка продолжалась много часов, а на деле все заняло, может, минуту. Стая убралась так же быстро, как налетела, и все, что от нее осталось – гусиные перья и помет. Огромные студенистые кучи гусиного помета… насколько хватало глаз.

Рядом со старушкой на скамейке сидел старик.

– Ты что, совсем зеленая? – обратился он ко мне.

Я собралась с силами, доползла до машины, открыла дверь и все еще в состоянии прострации втиснулась за руль. Хватит с меня упражнений. Выехала на автопилоте с парковки и, не помню как, пробиралась по Гамильтон-авеню. Я уже была в паре кварталов от дома, когда почувствовала какое-то шевеление на соседнем сиденье. Повернулась посмотреть, что там такое, и тут на меня прыгнул паук размером с обеденное блюдо.

– Аааааааа! Черт! Черт гадский!

От неожиданности я боком вляпалась в какую-то припаркованную машину, въехала на тротуар и уперлась в газон. Рывком открыла дверцу и выскочила из машины. Я все еще прыгала и трясла волосами, когда появились первые копы.

– Давайте уточним, – сказал один из них. – Вы почти разбили эту припаркованную к тротуару «тойоту», не говоря уже об ущербе, нанесенном вашему «Си Ар-Ви», потому что на вас напал какой-то паучок?

– Не просто какой-то паучок. Там их не один. И огромных. Наверно, мутантов-пауков. Целое скопище мутантов-пауков.

– Что-то мне лицо ваше знакомо, – продолжил он. – Вы, случаем, не охотница за головами?

– Да, и очень храбрая. Не считая, что боюсь пауков.

И не считая Эдди Абруцци. Уж Абруцци знал, как запугать женщину. Он знал все эти дерьмовые штучки, от которых мурашки по телу, которые деморализуют и неизвестно почему пугают до чертиков. Змеи, пауки и привидения на пожарной лестнице.

Полицейские обменялись взглядами типа «ох, уж эти женщины»… и чванливо полезли в мою машину. Они сунули головы внутрь и мгновением позже вместе завопили, и дверца моментально захлопнулась.

– Иисус долбанный Христос, – заорал один из копов. – Хрень святая!

После краткой дискуссии было решено, что проблема эта за пределами способностей простого терминатора, и посему снова вызвали «Контроль за животными». Часом позже «Си Ар-Ви» объявили зоной, свободной от пауков, я заполучила штрафную квитанцию за неосторожное вождение и обменялась страховками с владельцем поврежденной тачки.

Доехав оставшиеся пару кварталов, припарковала машину и поковыляла домой. В вестибюле обнаружился мистер Кляйншмидт.

– Ужасно выглядишь, – заявил без обиняков мистер Кляйншмидт. – Что с тобой случилось? Это что, гусиные перья на твоей рубашке? И чего это она вся подрана и в травяных пятнах?

– Вы не захотите подробностей, – ответила я ему. – Это так мерзко.

– Готов поспорить, ты кормила гусей в парке, – догадался он. – И вряд ли еще рискнешь. Эти гуси настоящие звери.

Я подавила вздох и вошла в лифт. Войдя в квартиру, сразу же заметила перемены. Мигал автоответчик. Ну вот. Наконец-то! Я нажала кнопку и вся изготовилась слушать.

– Тебе понравились пауки? – раздался голос.

Все еще оцепенев от событий дня, я стояла посреди кухни, когда появился Морелли. Он разок стукнул в дверь, и та сама распахнулась, поскольку была не закрыта. Прыжками вбежал Боб и начал бегать вокруг, все исследуя.

– Я так понимаю, у тебя проблемы с пауками, – сказал Морелли.

– Какое понимание.

– Видел твою машину на стоянке. Ты разнесла весь правый бок.

Я дала ему прослушать автоответчик.

– Абруцци, – сообщила я. – Голос на записи не его, но он стоит за всем этим. Этот тип воображает, что это военная игра. И кто-то должен был проследить за мной до парка. Потом вскрыть машину и подбросить пауков, пока я бегала.

– Сколько пауков?

– Пять огромных тарантулов.

– Могу потолковать с Абруцци.

– Спасибо, но как-нибудь сама справлюсь.

Ага, конечно. Вот поэтому-то я и оторвала какой-то припаркованной машине дверцу. По правде сказать, мне смерть как хотелось, чтобы вмешался Морелли и отогнал Абруцци прочь. К несчастью, это будет воспринято, как сигнал: тупая беспомощная женщина нуждается в крепком сильном мужике, чтобы вытащил ее из беды. А это никуда не годится.

Морелли окинул меня оценивающим взглядом, отметив пятна травы, гусиные перья и разодранную рубашку.

– Я покупал Бобу хот-дог, когда мы обошли озеро, так там у лотка только и было разговоров, что об особе, которую атаковала стая гусей.

– Хмм. Представляю себе.

– Обсуждали, что она спровоцировала нападение, покормив гусака «Крэкер Джеком».

– Я не виновата, – сказала я. – Это все глупый гусь.

Боб бродил по квартире. Потом вернулся в кухню и улыбнулся, глядя на нас. Из пасти свешивался кусок туалетной бумаги. Он открыл пасть, высунул язык. «Кхе!» Пасть разинулась во всю ширь, и он вывалил хот-дог, комок травы, кучу слизи и ком туалетной бумаги.

Мы потрясенно таращились на влажную кучу собачьей блевотины.

– Ну, я так понимаю, мне пора идти, – заявил Морелли, глядя на дверь. – Я только хотел удостовериться, что с тобой все в порядке.