Текст книги "Оскольки (СИ)"

Автор книги: Джал Халгаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

– Не забудь про Фальрика.

– Даже не надейся. Ему я хочу отомстить не меньше тебя.

– Вот как? Тебе он что сделал?

Я вздохнул и снова прикоснулся к шраму на боку.

– Сама не знаешь? Засадил арбалетный болт в бок. Больно, знаешь ли, а я еще и злопамятный. Не повезло пареньку.

– Точно. Ты-то бежать сможешь с такой раной?

– Смогу, уж поверь. И не при таких ранах бегал. А теперь давай свою лапу, – я поднялся с места и как можно ближе встал к решетке, протягивая сквозь прутья свою руку.

Девчонка отвечать не спешила.

– Зачем?

– Не бойся, не оторву. Мы заключили сделку, так? Надо пожать руки.

– Не мели чепухи, я же не дотянусь. Да и вообще, зачем жать руки? Я тебе все равно не верю, но другого шанса выбраться у меня все равно нет. А тебя должны скоро повесить, так что…

– Спасибо, что напомнила, – проворчал я, но руки не убрал. – Давай-давай, не ленись. Разум разумом, а традиции должны быть соблюдены.

– Святые духи, с кем я связалась, – пробормотала девчонка, но просьбу все-таки выполнила.

Естественно, руки у меня были не резиновые, да и она этим свойством не отличалась, так что наши пальцы даже не соприкоснулись, но надежды я не терял.

– Тянись, – я буквально вжался лицом в прутья, ощущая, как те впиваются в скулы, и продолжал свои попытки.

– Тянусь я, тянусь. Только толку…

– Есть!

Лишь на секунду, но мы все же сделали это. Мою кожу на мгновение будто пронзило током. Девчонка пораженно охнула и сразу же отстранилась, сжимая свою правую руку, а я довольно сел на пол, скрестив под собой ноги.

– Что это было? Ты ведь сказал, что у вас нет магии!

Я махнул рукой.

– Какая магия, девочка? Всего лишь игры обычных человеческих ощущений. Теперь я всегда буду знать, где ты находишься. Да, и не смотри на меня так, я же смущаюсь! Просто страховка: если ничего не выгорит, мне надо знать, ты просто меня кинула, или тебя убили.

– А не все ли равно.

– Поверь, нет.

Я продолжал задумчиво тереть подушечками пальцев друг о друга, вспоминая тот короткий миг нашего единения. Да, теперь я определенно ее ощущал (нет, вы не подумайте, я не какой-нибудь там маньяк или извращенец), но вместе с этим знал, что это куда большее, чем просто страховка. Я сделал ей предложение, она согласилась. Теперь как бы ей все это объяснить и не отхватить по полной…

Кожа бархатистая, местами грубоватая, но так даже лучше – значит, от тяжелой работы не отказывается. И рука твердая, хоть и тощая, сможет держать оружие, вот только не тяжелее палаша или шпаги, надо только научить правильно ставить удар и защищаться. Жаль только, что девчонка, но что поделать, судьба порой бросает нас в такие водовороты, из которых и не выберешься вовсе.

– Когда они должны прийти, не сказали?

Она покачала головой.

– Думаю, завтра-послезавтра, но точно не сегодня. Хотят, чтобы я посидела тут без еды и воды и хорошенько подумала о своей будущей участи, – она поморщилась. – Чтоб им пусто было, сучьи дети!

Я прищурился, внимательно оглядывая ее лицо.

Нет, она навряд ли могла считаться самой красивой девушкой, которую я только встречал – так, скорее терлась где-то в серединке между распутной графиней Малковиц и одной девчушкой из Кметки, но почему-то она мне сразу приглянулась.

Волосы, хоть короткие и растрепанные, приятно обрамляли слегка вытянутое округлое лицо с кожей персикового цвета, выделяя необычные чисто-черные лучащиеся глаза редкой миндалевидной формы. Вздернутый нос картошкой изящно подчеркивал немного выступающие высокие скулы, сквозь тонкие розоватые губы виднелись белые (кстати, тоже редкость для этих мест) зубы, а упрямый, чуточку заостренный подбородок едва выступал вперед. Смотри-ка, и даже намека на усы нет! Нет, эта девчонка родилась точно не в Карантании. Жаль только, что с ней такое сделали.

Я стиснул зубы. Фальрика надо убить. И специально для такого случая я сделаю это абсолютно бесплатно.

– Правильно говоришь, – признал я после долгой паузы. – Ну, теперь лучше поспи, во сне голод не так сильно чувствуется, да и нервы успокоишь. Тебе предстоит тяжелый день.

– Не думаю, что смогу заснуть…

– Спи, – мягко повторил я и ободряюще улыбнулся. – А я пока поотгоняю от тебя этих прожорливых жирных крыс, чтобы они не сожрали твои потроха.

– Успокоил, что б тебя, – проворчала она, но все же легла на каменный пол, положив под голову руки и подобрав колени, и закрыла глаза.

Я вздохнул и откинул голову назад, опираясь спиной на стену.

Если все выгорит…

Нет, все точно получится, и я в это даже не сомневаюсь. А о том, что сказать девчонке, я подумаю позже. В конце концов, это не мой выбор. Могу я быть уверен? Нет. Но я чувствую, а это важнее.

* * *

Проснулся я от голосов. Снова настало противное утро.

– Да, я согласна, – неуверенно и тихо лепетала девчонка невысокому старичку лет сорока с проседью в жестких светлых волосах.

– Я же говорил, девочка, что после пары дней в Каравае все соглашаются, – даже отсюда я чувствовал отвратительную ухмылочку, пляшущую на его лице, пусть он и стоял ко мне спиной.

Я сразу же прикинул расстояние и расстроенно поморщился. Даже если я достану бургомистра, двое охранников за его спиной не дадут мне отнять ключ. Я хоть и проводник, но далеко не волшебник. Так что план остается прежним: сдать девчонку этим хмырям, а затем надеяться лишь на одного Холхоста, чтобы он снова вытащил мою драгоценную симпатичную задницу из очередной передряги.

Раздался тихий щелчок. Замки открылись.

Девчонка на дрожащих ногах подошла к бургомистру и склонила голову, нервно теребя рукава платья. Она волновалась и боялась, и я ее вполне понимал. Сам трусил не меньше.

Бургомистр положил руки на ее плечи, и она испуганно вздрогнула.

– Не бойся, – говорил он, – теперь ты мне почти дочь, и никто не осмелится сделать тебе ничего плохого.

Я бы фыркнул, если бы не мог так умело притворяться спящим.

– Идем, тебя надо подготовить к церемонии.

– Церемонии? – девчонка резко подняла голову и посмотрела прямо ему в глаза. Не сомневаюсь, будь у нее сейчас нож, она бы вонзила его ему в глотку, но крюком особо не намахаешься.

– Конечно, к церемонии. Все должно быть настоящим, чтобы никто не заподозрил подвох, а значит, должен быть и священник, и полноценная свадьба. Отец Норманн согласился обвенчать тебя с Фальриком завтра на рассвете, а сейчас тебя надо хорошенько отмыть и приодеть. Святая Райна, – он вздохнул и дотронулся до ее обрезанных волос, – и как-нибудь скрыть этот… недостаток. Жена будущего бургомистра не должна напоминать какую-то потаскуху из борделя.

Она открыла рот, чтобы послать его куда подальше, но благоразумно промолчала. Молодец, девочка, сдержалась. Я б не смог.

– Идем, – не дожидаясь ее, бургомистр кивнул охранникам, и они направились к выходу.

Мы с Ольхой переглянулись. Я кивнул.

– Ну, пожелай мне удачи, – она попыталась изобразить на лице некое подобие улыбки.

– Я пожелаю тебе не сдохнуть.

Она фыркнула и поспешила за городским главой восвояси.

Я остался один.

Ольха

Честно скажу, меня от него тошнило.

Нет, конечно, Йен выглядел вовсе не как прокаженный урод, но было в нем что-то настолько мерзкое, что при одном на него взгляде меня буквально выворачивало наизнанку. А еще этот голос… Вроде честный и жизнерадостный, чаще он становился тихим и вкрадчивым, что аж «бр-р-р!».

Но отрицать его предусмотрительность я не могла. Это же надо, даже я никогда не слышала о потайном ходе в Каравай, а он говорил о нем так уверенно, будто сам сто раз через него лазил. Может быть, так и было, я без понятия. Может быть, все и выгорит.

Эх, еще бы так не тряслись коленки!

К счастью, меня не стали вновь запихивать в какую-нибудь клетку, а открыто повели через улицы к самому дому бургомистра, вот только сам бургомистр и тройка его стражей все время озиралась, будто на нас вот-вот могли напасть.

– Сегодня мы тебя хорошенько приготовим, – шептал мне на ухо мой будущий «свекр». – Залия, моя жена и теперь уже твоя новая мама, отлично справится со всеми мелочами сама, тебе не придется ничем забивать свою прелестную головку, а мне еще надо уладить кое-какие… проблемы с Фальриком. Этот засранец снова на всю ночь засел в кабаке!

Больше мы с ним не разговаривали, но так даже лучше. Я находилась на грани. Если бы он сказал мне еще хоть слово, то я бы точно не сдержалась и перерезала бы ему глотку крюком, который все еще был надежно спрятан в кармане платья. Правда, думаю, особо им не намахаешься… А жаль.

Когда мы все-таки добрались до дома бургомистра, я тихо охнула.

В этой части города я бывала раньше только один раз, когда меня водила сюда мама, и то кроме небольшой круглой церквушки и не видела – дальше нее «простых» людей не пускают.

Я всегда считала, что у нас с отцом большой дом, и еще пару раз спрашивала, зачем он нам, если нас всего двое (тогда еще не было никакой Марты), но теперь видела перед собой этот огромный особняк из идеально ровных красных кирпичей с широченным балконом и огромной резной дверью. И я понимала, насколько наши жизни отличаются от жизней вот таких богатых и влиятельных людей. Честно говоря, на секунду я даже забыла, почему здесь оказалась.

Мы подошли к двери. Я мельком оглядела четыре высокие колонны из белого мрамора, украшенные длинными вьющимися лозами, спускавшимися сверху вниз, и перевела взгляд на огромную круглую ручку, сделанную в виде головы какого-то зубастого монстра.

Я сглотнула. По сравнению с этим домом мы представляли собой настоящих муравьев, а стена, выступавшая наверху немного вперед и нависавшая над нами, словно мрачная тень, не вызывала ничего, кроме страха.

Бургомистр взял в руки продолговатое кольцо, заканчивающееся конусообразным молоточком, и три раза стукнул им по двери. Та сразу же отворилась, будто открывая портал из замызганных серых улиц в мир красоты и роскоши.

– Господин Девенмарт, – слуга в черном фраке поклонился нам и отошел в сторону, позволяя пройти вперед.

– Идем, – бургомистр мягко толкнул меня ладонью в спину, и я послушно шагнула вперед, стараясь привести кружащуюся голову в порядок.

Колоссальных размеров гостиная, уставленная одним большим тарантурским шерстяным ковром и чертовой кучей дорогущей мягкой мебели (наверное, чтобы перечислить все столы и стулья, у меня ушла бы целая вечность), плавно переходила в широкую деревянную лестницу, с двух сторон огороженную дубовыми резными перилами.

На первом пролете лестница разделялась на две части: одна шла направо, другая – налево, – а между ними на небольшом участке стены висела разделанная шкура здорового бурого медведя, который, казалось, смотрел прямо на меня своими стеклянными мертвыми глазами и угрожающе скалил зубы. Пошли мы, естественно, прямо к нему.

Знаете, мне даже как-то приятно было шлепать своими грязными разодранными в клочья туфлями по дорогущему аляпистому ковру. Ага, и пахло от меня тоже… прилично.

Бургомистр кивком головы приказал стражам оставаться позади, а сам довел меня до первого пролета (этот чертов медведь будто не сводил с меня глаз!) и остановился. Он взглянул на меня и сказал:

– Мы выделили тебе комнату на эту ночь, там тебя уже ждут служанки. Неммерль, – он подозвал пожилого дворецкого, – тебя проводит, а Залия подойдет чуть позже. Привыкай, девочка, теперь это твой дом.

С этими словами он развернулся на каблуках и поспешно удалился, громко хлопнув напоследок дверью, от чего я испуганно вздрогнула. Черт бы побрал этих уродов!

Неммерль подошел ко мне и поклонился.

– Госпожа…

– Я не госпожа, – пожалуй, слишком резко прервала его я. Все-таки дворецкий-то ни в чем не виноват, его работа будет и похуже моей участи.

Старик измученно улыбнулся, и в его взгляде ясно читалась та же боль.

– Понимаю. Так как же мне вас звать?

– Ольха. Просто Ольха.

– Итак, Ольха, следуйте за мной, – он показал своей сухонькой тощей ладонью на лестницу позади меня, и я неспешно двинулась за ним, теребя пальцами проржавевший железный крюк в кармане. Не знаю, чем он мне сдался, но выбрасывать (а так было бы разумнее), я его не хотела.

Я с усмешкой вспомнила лицо Йена, когда он впервые его увидел. Не сомневаюсь, с ним у проводника связаны невероятно отвратительные воспоминания.

Мы поднялись на третий (из пяти, чтоб тебя!) этаж и свернули за угол.

Я остановилась, с ужасом оглядывая длинный узкой коридор с множеством чисто-черных зловещих дверей, шедших буквально на каждом шагу.

– Все в порядке? – Неммерль, заметив мое замешательство, на секунду остановился и оглянулся на меня.

Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова и едва сдерживая себя, чтобы попросту не развернуться и не убежать. Не знаю, почему, но мне здесь было не то что неуютно, а по-настоящему жутко, будто из одной из этих чертовых дверей обязательно должен выскочить какой-нибудь монстр. Может, так и будет…

Я неуверенно сделала несколько шагов и заставила себя идти дальше.

Мы остановились у третьей по счету справа двери. Та отличалась от остальных лишь глубокой длинной царапиной, шедшей от самого косяка до середины, и, кажется, ее много раз пытались замазать лаком, но так ничего и не вышло: она стала даже более заметна и сейчас походила на какой-то ужасный след от когтей. Одного колоссального острого когтя.

Я еще сильнее стиснула железный крюк в кармане и пробормотала одну единственную известную молитву, и так уж случилось, что предназначалась она именно Холхосту.

М-да, если не везет, то не везет, с этим ничего не сделаешь.

Неммерль медленно провернул круглую золотистую ручку. Та протяжно всхлипнула, и дверь медленно и с тоскливым скрипом пошла вперед, открывая взору небольшую, но на удивление уютную комнатушку с широкой кроватью с одной стороны и узким туалетным столиком с другой, а между ними ютилось светлое и просторное окно, выходящее на Волчий лес.

Конечно, лес-то не всегда был Волчьим, так его назвали после того самого дня, а раньше его именовали просто вороньим, а некоторые мудрецы с пеной у рта утверждали, что он издревле принадлежал галкам. Несмотря на эти споры, старое название мне нравилось намного больше нового – оно, по крайней мере, не вызывало отвращения и неприятных воспоминаний.

Я осторожно переступила порог, а когда обернулась, то Неммерля и след простыл.

– Эй, есть тут кто? – осторожно переспросила я.

Бургомистр сказал, что меня тут будут ждать служанки, а их я чего-то не видела. Нет, вы не подумайте, так даже лучше – какие, к черту, мне служанки! – но перестраховаться все-таки надо. Кто знает, может, они из стены выходят? Разные бывают существа.

Я провела рукой по гладкой поверхности туалетного столика, сделанного из какого-то светлого сорта дерева, и медленно прошла в сторону окна, оглядывая массивные золотистые занавески – даже они здесь стоили больше, чем все мои платья вместе взятые.

Одернув в сторону полупрозрачный кружевной тюль, я дернула за ручку рамы, и мне в лицо тут же дунул прохладный свежий воздух, и после спертого смердящего запаха Каравая он казался мне настоящей живой водой, дарующей силы.

Мои губы расплылись в мечтательной улыбке, но я тут же заставила себя сосредоточиться. В конце концов, я здесь не затем, чтобы прохлаждаться, а достать ключ.

Конечно, можно просто сигануть сейчас вниз или найти какой-нибудь черный ход, который не охраняют стражи, но далеко я все равно не уйду. Стена Суцито, как и его тюрьма, славится своей прочностью, а за брешами в ней тщательно присматривают солдаты, и мне мимо них не проскользнуть. Остается только Йен, и его дерьмовый план казался мне единственным выполнимым.

Я вздохнула. Это странно, но об отце с Мартой я вспоминала редко, а жажда мести, из-за которой я хотела прикончить Фальрика и его отца, скорее была вызвана моим с ним прошлым, а вовсе не смертью папы. Наверное, это плохо, но с собой я ничего сделать не могла.

Постояв еще пару минут у окна, я осторожно села на край кровати и провела ладонью по чистому шелковому покрывалу – такого у меня никогда не было. Да и откуда? Хоть отец и зарабатывал прилично в своей кузнице, но на шелк у нас никогда не хватало денег.

Внезапно дверь громко хлопнула.

Я вздрогнула от неожиданности и испуганно вскочила на ноги, ошарашенно наблюдая, как в мою комнату с грохотом вваливается медное нечто.

* * *

Огромная желтовато-серебристая ванна заняла почти все пространство в комнате, оттеснив меня в самый дальний темный угол.

– Здрасьте, – кивнула мне девушка лет девятнадцати, вытирая руки о передник обычного серого платья, полный аналог которого сейчас был на мне.

– Здрасьте, – я кивнула в ответ, не зная, куда мне деться.

Другая служанка – выглядела она на два-три года моложе первой и имела длинные вьющиеся черные волосы, собранные позади в толстую косу, – осмотрела меня с ног до головы и тихо фыркнула.

– Улька! – одернула ее та, что постарше, и улыбнулась мне. – Вы извините, госпожа, это она не со зла, просто у нее с утра с головой не все в порядке. Эти дни, сами понимаете.

Ну, вот, опять я госпожа!

Но я только осторожно кивнула и покосилась на ванну. Знаете, я только однажды видела такую в своей жизни, и то только тогда, когда в ней заливали кислотой упирающуюся ведьму. Зрелище далеко не из приятных, скажу я вам, и испробовать такое купание на себе я совсем не хотела.

– Вы это, располагайтесь, а мы сейчас все принесем! – беловолосая схватила подружку под локоть, и они удалились так же быстро, как и вошли.

Прислушавшись, я убедилась, что они ушли, и медленно подошла к огромному медному тазу с кривыми ножками в виде изогнутых рогов. Я присела на край кровати и неуверенно протянула к нему руку, едва касаясь пальцами гладких серебристых краев.

Если бы не прошлое, может быть, я бы и согласилась выйти за него замуж – просто для того, чтобы жить здесь.

И отец…

Я вздрогнула и убрала руку от ванны, когда перед глазами вновь предстала та ужасная картина: бездыханное тело отца в луже собственной крови, а рядом обезглавленный труп Марты. И, святые духи, ее лицо со стеклянным взглядом, который застыл прямо на мне.

Из коридора снова послышался грохот – служанки возвращались.

Первая из них, беловолосая, ураганом залетала в комнату и поставила на пол два больших ведра, от которых облаком шел горячий пар. Улька, задержавшись на секунду, прибежала следом и осторожно поставила на кровать продолговатый белый кусок мыла и круглую волосатую мочалку.

– Налей воду, – сказала ей светловолосая, а сама двинулась ко мне.

Я встала. Не знаю, у меня такого никогда не было, но от пристального взгляда ее серых глаз мне хотелось съежиться или – еще лучше – исчезнуть. Мне почему-то сразу же вспомнилась мама и ее строгие, но одновременно любящие глаза.

– Раздевайтесь.

– Ч-что? – промямлила я.

– Раздевайтесь, говорю. Госпожа Залия приказала нам привести вас в порядок. Вот, давайте помогу.

Не дожидаясь ответа, белобрысая уверенно развернула меня за плечи к себе спиной и стала возиться с завязками платья. Стоило ей только к нему прикоснуться, как нитки жалобно скрипнули и, за пару дней прогнив насквозь, с хрустом лопнули, обнажая мои тощие плечи.

В следующую секунду платье соскользнуло на пол.

Я ощутила, как щеки медленно становятся пунцовыми, а все тело охватывает дрожь. Я попыталась закрыться руками, но служанка лишь хмыкнула.

– Не беспокойтесь вы так, чего ж мы там не видели-то? – попыталась она меня «успокоить». – Эт перед мужиками мы все разные, а так – одна муть, можете даже не думать. Вот, пройдемте.

Она подала мне руку и подвела к ванне, в которой дымилась свежая прозрачная вода. Старые туфли сами собой соскользнули с лодыжек.

Я замычала и попятилась. Они что, сварить меня хотят, что ли? Я не рак, краснеть не начну, сразу сжарюсь!

– Ой, да не упирайся ты! – раздраженно сплюнула Улька.

Я сглотнула и послушно задрала ногу, перекидывая ее через край медной посудины, но стоило моим пальцам прикоснуться к покрытой рябью глади, как я сразу же с вскриком подтянула ее к себе.

Белобрысая обхватила мою талию руками и настойчиво толкнула вперед, заставляя по колени зайти в воду. Я зашипела, буквально чувствуя, как плавится моя кожа, а Улька тем временем тянула меня за плечи вниз.

Я всхлипнула и глубоко вдохнула, прежде чем погрузиться с головой в этот чертов кипяток.

* * *

Час спустя я сидела на кровати, вжавшись в угол и укутавшись с головой в одеяло. Тело ужасно дрожало от бродящего по комнате холода (не знаю, какой идиот ляпнул им, что так ты становишься красивее, но я его уже ненавижу!), а кожа покраснела и приобрела оттенок незрелого помидора, и горела так, что мне казалось, прикоснись я к ней хоть пальцем, и она начнет слезать с меня пластами.

Черт, они действительно будто хотели спустить с меня шкуру…

Мое порванное платье и туфли они сразу же забрали, но я успела вынуть из кармана крюк и теперь крепко прижимала его к самому сердцу, ощущая, как от него разливается необъяснимое волшебное тепло.

Всхлипнув, я со злости плюнула на пол, который итак весь покрылся слоем воды, от чего походил на миниатюрный бассейн посреди дома.

В открытую дверь кто-то тихо постучался.

Это была высокая черноволосая женщина лет тридцати в богатом светло-коричневом наряде с пышными невесомыми юбками, из-под которых едва выглядывали лакированные носки миниатюрных туфель-лодочек.

Увидев мои волосы, она слегка нахмурилась, и от этого ее лоб покрылся сетью маленьких морщинок.

– Вот значит, как, – тихо пробормотала она и сложила изящные тонкие пальчики перед собой в замок.

Она медленно подошла ко мне и села на край кровати, слегка склонив голову, от чего длинные волосы соскользнули с ее плеч и серебристым водопадом струились на скомканное покрывало у моих ног.

– Я Залия.

В отличие от остальных богатых женщин, которых я только видела, она не пыталась навешать на себя как можно всяких золотых побрякушек. Скорее, наоборот, сократила их количество до полного нуля, и только тонкий кружочек серебра с небольшим прозрачным камушком украшал безымянный палец ее правой руки.

– А тебя как зовут? – мягко спросила она, и в ее голосе я не чувствовала никакой скрытой угрозы, как это бывает в разговоре с ей подобными, которые считают, что весь мир должен перед ними стоять на коленях и от благоговения биться головой об пол. Но от этого мое к ней отношение уж точно не изменилось.

Я думала, отвечать ей или дождаться, пока сама скажет. Я внимательно ее оглядела, и сама не заметила, как начала ей завидовать. Сама-то я никогда красотой не отличалась, а жена бургомистра действительно была… ослепительной. Не сомневаюсь, ей стоит только пальцем поманить, и любой мужчина с радостью побежит целовать ей руки.

Она прищурилась. В слегка красноватых карих глазах промелькнула едва заметная искра – Залия тоже умела злиться, и я определенно не внушала ей ни крупицы доверия.

– Ольха.

– Ольха, – она кивнула, и ее тонкие алые губы, подведенные помадой, расплылись в теплой улыбке. – Красивое имя.

Ну, хорошо хоть о волосах не вспоминает.

– Как раз под цвет твоих волос.

Твою мать!

Я стиснула зубы, стараясь сдержаться и не нахамить ей при первой же встрече.

– Кстати, их как раз надо привести в порядок.

Она почти беззвучно, лишь с шуршанием юбок подошла к туалетному столику и вынула из выдвижного ящика длинный деревянный гребень, чьи острые зубья хищно блеснули в свете солнца.

Залия осторожно провела пальцами по гребню и села обратно на край кровати.

– Иди сюда, девочка.

Я нехотя подобралась ближе, придерживая сползающее одеяло, и повернулась к ней спиной. Я никому и никогда не разрешала трогать свои волосы, кроме матери, но сейчас мне нужно достать ключ. Чтобы уйти отсюда навсегда.

Госпожа осторожно прикоснулась к моим волосам. Я вздрогнула.

– Святая Райна, девочка, – покачала она головой, – не съем же я тебя!

Я сглотнула и стиснула зубы, кивнув головой.

– Вот так, – я ощутила, как острые зубцы деревянного гребня медленно касаются кожи на голове и идут вниз, выпрямляя еще влажные спутанные локоны. – Видишь? Ничего страшного.

Закончив, она положила руку на мое плечо и вздохнула.

– Да ты вся дрожишь! Ты, часом, не больна?

– Нет.

– Тогда что случилось?

– Ваш сын, вот что случилось! – я дернула плечом и снова убралась в угол, вжавшись спиной в деревянную спинку кровати.

Залия поджала губы и сложила дрожащие руки на коленях.

– Понимаю, я тоже выходила замуж по приказу отца…

Я фыркнула.

– По крайней мере, ваш муж его не убивал, ведь так? Так что не надо мне лгать про то, что вы все понимаете, это все равно не поможет!

К моему удивлению, она понимающе кивнула и поднялась на ноги, оставив на покрывале гребень.

– Думаю, сейчас лучше не забивать тебе голову разговорами о завтрашней свадьбе, – госпожа Залия на секунду замолчала, обдумывая слова. – Я попросила Рози принести тебе ужин сюда, чтобы ты лишний раз не спускалась в гостиную. Платье тебе принесут завтра, сейчас тебе оно ни к чему. В комнате напротив есть книги. Если хочешь, можешь взять любую из них.

– Ага. Если бы я еще умела читать, но я же обычная уличная девка без роду и племени. А еще без родителей!

Залия с болью поморщилась, а я едва смогла вовремя прикусить язык, не успев сморозить еще что-нибудь. В конце концов, она-то ни в чем не виновата…

Но Фальрик – ее сын.

– Это подарок, – она кивнула на гребень. – Никто тебя не побеспокоит, если хочешь.

– Да уж, пожалуйста.

Залия кивнула и тихо вышла, затворив за собой дверь.

Я тут же вскочила с кровати и захлопнула оконную раму.

Первым делом надо найти себе, по крайней мере, подходящее платье и обувь, не буду же я голышом расхаживать по дому, полному всякой прислуги. И надо быть осторожнее: где-то здесь может расхаживать Фальрик, и теперь я для него главная проблема, и даже несмотря на запрет отца, я отлично знаю, как он их решает.

Я огляделась. Ни шкафа, ни полок здесь не было.

Я подошла к туалетному столику и дернула за первую ручку небольшого выдвижного ящика, но не нашла там ничего, кроме каких-то странных мелких щипцов и кучи самых разнообразных миниатюрных кривых ножниц. Святые духи, кому это вообще нужно?!

Сплюнув, я полезла в следующий, но тоже не нашла там ничего путного, и тогда настал черед последнего, третьего и самого большого ящика, который был закрыт на небольшой железный замочек.

Я пробежалась глазами по столику, но ключа так и не нашла.

Я вернулась к кровати и вынула из-под одеяла крюк, а затем поддела его концом замок и резко дернула на себя. С резким звонким стуком тот свалился на влажный пол, захватив с собой еще и половину позолоченной красивой ручки. Ну, и шут с ней!

– Да неужели, – я вздохнула. – Ладно, и так сойдет.

Я натянула на себя приталенную льняную рубаху с твердым воротником и попыталась застегнуть все пуговицы, но верхние так и не поддались: в груди она слишком уж жала, однако выбора у меня все равно не было.

Следом пошли широкие просторные брюки. Они развивались на мне как настоящие парашюты, и стоило мне их отпустить, как тут же съезжали вниз, но, к счастью, к ним прилагался широкий и не самый лучший ремень с тяжелой ржавой бляхой, и последней на нем дырки мне едва хватило.

Я обулась. Я никогда не носила мужскую обувь, но эти ботинки подошли мне как раз в пору, надо было только завязать шнурки.

Интересно, чья эта была одежда? Какого-нибудь низкого тощего мальчугана с невероятно толстыми ногами и по-женски миниатюрными ногами?

Я мысленно представила его и усмехнулась.

Я оглядела себя в зеркало. Ну, по крайней мере, издалека сойду если не на служанку, то на какого-нибудь паренька на побегушках.

А, вот еще что! Кажется, я видела ее где-то здесь…

Вынув из среднего ящика короткую темно-коричневую ленту, я собрала сзади волосы в хвост и немного вытащила полы рубашки из брюк, чтобы она едва свисала и казалась мешковатой.

– Какого черта я делаю? – я вздохнула и открыла дверь, выглянув наружу.

Вроде, чисто.

Так, я сейчас на втором этаже в гостевых комнатах. Значит, остается еще три этажа, но все я проверить навряд ли смогу. Скоро ужин, и эта Рози точно сюда явится и – я не сомневаюсь, – если меня не найдет, то точно настучит бургомистру или его жене, а этого мне совсем не надо. А если меня заметят, шарахающейся по лестнице туда-сюда, то вопросов будет слишком много, и меня уж точно запрут в каком-нибудь подвале до завтрашнего дня.

Надо подумать…

На пятом навряд ли будут жить господа. Скорее, он совмещен с чердаком и является чем-то вроде мансарда. Остается два – уже хорошо.

В таких огромных домах часто бывают приемы, а значит и пьянки. То есть гости потом не расходятся по домам, а остаются здесь и бузят каждый в своем углу. Спать прямо над ними, учитывая такие тонкие потолки, тупо и глупо. Выходит, спальня бургомистра находится на четвертом этаже, и мне надо это проверить.

Я тихо двинулась в сторону лестницы, проклиная такие высокие каблуки, грохочущие на каждом шагу, но только вышла на пролет, как тут же прошмыгнула обратно.

Черт бы тебя побрал, Неммерль! На кой хрен ты здесь трешься?

Я подождала еще минут десять, ощущая, как в животе неприятно летают бабочки, и поняла, что уходить старик точно не собирается. Наоборот, он внимательно наблюдал за лестницей со сторон гостиной, и его старые, но зоркие глаза, как назло всегда останавливались прямо на том месте, где за стеной стояла я.

Я разочарованно двинулась обратно и хотела зайти в библиотеку (нет, читать я все-таки умела, а солгала лишь для того, чтобы… сама не знаю), но застыла прямо на пороге, уже протянув пальцы к ручке двери.

Я ведь уже видела этот дом! Весной, когда мы с Белкой выбирались на лесное озеро, и я еще удивилась, сколько же народу может жить в такой громадине. А еще здесь одна стена была сплошь заставлена живыми крепкими плющами.

Я развернулась на каблуках и снова вернулась в свою комнату, распахнув окно и свесившись оттуда наружу. Да, черт возьми, я была права!

Теперь другая проблема: как залезть по ним на четвертый этаж и не превратиться в лепешку.

Я протянула правую руку к ближайшему крепкому темно-зеленому стеблю и на пробу дернула его на себя. Должен выдержать…

Поправив спадающие штаны, я встала ногами на подоконник и крепко обхватила стебель двумя руками, намотав его на запястья.

– Да спасут меня святые духи! – я глянула вниз и слегка пошатнулась. – И да не прикончит меня долбаный Холхост…

В детстве я сто раз лазила по таким вот лианам и канатам. Конечно же, на спор, и со временем желание у кого-то со мной спорить почему-то напрочь отпало, и сейчас я совершенно не могла вспомнить, как это делается.

Ну, будем надеяться, что это как езда на велосипеде.

Сглотнув, я спрыгнула с подоконника и тут же повисла на руках, упершись ногами в кирпичную шероховатую стену особняка.