Текст книги "Оскольки (СИ)"

Автор книги: Джал Халгаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Тетива снова тренькнула, только на этот раз протяжно и жалобно.

Я высунулся за край и глянул на очередной болт, на конце которого тлел маленький черный уголек. Огненный! Магический, твою мать!

Щелкнул механизм.

– А-а-а!

Меня отшвырнуло к стене. Взрывная волна подняла меня в воздух и шмякнула носом об портрет какого-то старого дядьки, а потом в башке заворочались кровавые круги.

На несколько секунд меня вывело из строя.

За это долбаное время этот, извиняюсь, говнюк – нет больше слов! – спустился с лесенки – да чтоб он башкой все ступеньки пересчитал! – и встал рядом – сволочь! – занося над головой какую-то кривую хреновину на палке – чтоб она у тебя в руках сломалась, тварь!

В моих руках за доли секунды очутился серп.

Мужик замахнулся короткой косой. Я приподнялся на локте и парировал, перехватив изогнутой частью оружия изгиб обуха. Провернув рукоять, я с резким «хаканьем» шлепнул его ногой по голени.

Отдаю ему должное, он даже не вскрикнул. Молча, мужик мешком рухнул на пол, но по пути все-таки зацепил меня острием косы по плечу.

Я еще раз пнул его ногой.

Он перехватил ступню двумя руками и вывернул ее вправо. Я закричал – она хрустнула. В отместку, горя праведным желанием отомстить, я дернул его за капюшон и саданул кулаком по виску, упустив удар по солнышку.

Мы на секунду прервались, отползли в разные стороны, тяжело дыша и бросая друг на друга пламенные взгляды. Пламенные, впрочем, отнюдь не от любви.

– Ты кто, Холхост тебя дери? – прошипел я, вправляя ступню.

– Я Охотник, (с большой буквы, чуете, да?) – ответил мужик, чье лицо я до сих пор не разглядел.

– Знаешь, мне это ни о чем не говорит. По мне так ты психованный труп.

Он хмыкнул.

– Почему труп?

Я стянул перчатку.

– Вот почему.

– И это все?

Вот это удар ниже пояса! Я ему, между прочим, свое достоинство показал (нет, не то), а он даже не удивился. Не вскочил с пола, не начал бегать с криками «Оборотень! Оборотень!», да и руки на себя накладывать не торопился. И еще это «И это все?». Холхост, что творится в этом долбаном мире?

Он вытянул из-за спины скрытый плащом второй арбалет. Маленький, двухзарядный, он козырял заряженным огненным болтом. Одно попадание – и я труп. Позитивный такой харизматичный кусок пепла.

Я вздохнул, концентрируясь.

– Ну же, стреляй, дружок, – я осклабился.

Мужик откинулся на рухнувшую мраморную колонну и хохотнул.

– Ты же поймаешь.

– М-м-м, откуда такие познания в будущем? Третий глаз? Задницей чуешь или еще чего?

– У тебя глаза горят, идиот, – буркнул он в ответ. – Только полный дурак не догадается.

– О, голубь мой недобитый, я смотрю, у тебя такие глубокие познания в оборотничестве. По детству увлекался или родителей загрызли плохие дядьки-волколаки?

В ответ он тихо фыркнул. Эх, жаль пистолет не заряжен, иначе я бы зарядил ему свинца промеж этих раскосых глаз!

– Ты не оборотень, ты Волк.

Нихренасе! Я бы был польщен, если бы не так удивлен.

– Во-во, и я всем так говорю. Так не верят же, гады!

– Я тебя убью.

– Ты так уверен, я прям млею.

– Заткнись, – только сейчас я заметил, что его левая рука незаметно выводит на пыльном полу какие-то символы. Фью-фью!.. Фиу-фиу!.. Тьфу, а как изобразить свист? – Готов отправиться на тот свет?

– Был я там. Не понравилось. Так что извиняй, чувак, но отправишься туда именно ты. Да-да, и не надо строить мне глазки, я так-то это, не по мальчикам…

Его палец поставил точку.

Собрав всю волю в кулак, я встал на четвереньки и резко оттолкнулся ногами от пола, скрываясь под ближайшим кожаным диваном.

Оказалось, вовремя. Почему? Потому что в следующую секунду над комнатой вспыхнуло миниатюрное белое солнце, и жаркие материальные лучи, жужжа от напряжения, пронзили воздух.

Я взвыл как раненый кабан, когда один из них обжог пятку, скромно выглядывающую из-под дивана. Огонь стремительно пожирал диван, заодно снова прихватывая шерсть на спине.

Я выкатился. Надо мной снова навис этот настырный мужик. Теперь сомнений не оставалось: именно он попытался нас убить в тайной комнате. Конечно, вариант, где существовало два мага, имел место жить, но шанс уж слишком мизерный.

– Зырь, птичка!

– Совсем идиот?

Не, я не дурак. Я и не рассчитывал, что он клюнет (хотя тот придурковатый монах – за милую душу!), вот только он ответил, и это дало мне лишнюю секунду на спасительный тычок в пах.

– У-у-у!

Я вскочил и хлопнул его по плечу.

– Вот и я тоже так выл, понимаю. Прощевай, что ли…

Я размахнулся серпом и уже приготовился срубить ему кочан с тощих плеч (в этом он поразительно похож на мою скромную личность), но мужик вдруг исчез. Просто взял и испарился!

Или он невероятно способный маг, или псих-самоубийца, который ценой своей жизни решил сотворить здесь кратер величиной эдак с Дэн.

На всякий случай я отошел к двери, оглядывая лестницу.

– Эй, заморыш, ты где? – мой голос эхом разнесся по дому без крыши (оригинально, да?).

– Здесь! – разнесся знакомый голос откуда-то свыше.

Я поднял голову, едва различая его сгорбленную фигуру над очередным портретом какого-то знаменитого старикана у самой дыры в потолке.

– Ты умрешь, Волк, не сегодня так завтра, – он поднял над головой правую руку, в которой был зажат какой-то маленький синий шар. – Охотники никогда не упускают добычу!

Хрясь!

Шарик разбился, и мужик снова исчез, только на этот раз со спецэффектами – в куче пыли и какой-то черной дымке, от которой смердело тухлятиной и собачей ссакой. Выбор, кстати сказать, странный…

Я вздохнул, смахивая с лица сажу и не успевшую засохнуть кровь.

Народ уже начинал собираться, но никто не решался зайти внутрь. Естественно, ведь еще несколько дней назад здесь громыхнуло знатно, и теперь каждый боялся лишиться руки или ноги. Или того и другого… и можно без хлеба. Надо все-таки пожрать.

А со всякими дебилами разберемся позже, на свежую голову.

– Ну, Холхост, и в какую задницу ты меня закинул на этот раз?

* * *

– Маг? И он знал, что ты Волк?!

– Ой, девчонка, ты бы еще громче заорала. А почему не сразу: «Эй, народ, это чертов волколак, тащите факелы и вилы!»?

Она украдкой огляделась по сторонам и придвинулась ближе. Мне казалось, я схожу с ума. Еще этот долбаный запах…

– Ты хоть понимаешь, что это уже целый, черт возьми, заговор?

– Не надо так преувеличивать. Чувак просто сбрендил и решил поиграть в охотничка, а тут я ему так подвернулся случайно. Конечно, бабушку жалко, ну, да ладно, зато деньги у нас остались. Можно свалить и…

– Ты что, дурак? Даже если он сбрендил, он от тебя не отстанет, он же настоящий маг!

– От того, что он взорвал пару хлипких домишек предыдущего столетия, он не становится настоящим магом, – я ее передразнил, скорчив гримасу. – Сплошные трюкачества, что я, не видел таких, что ли? Накупят всяких штучек на черном рынке, найдут какую-нибудь книжицу первого века, а потом мнят из себя всесильных борцов за справедливость.

– Но он знал, что ты Волк!

– Хватит повторять одно и то же, девчонка, – я заткнул одну ноздрю салфеткой, а другую первым, что попалось под руку – то есть деревянной ложкой. Ольха поморщилась, но ничего не сказала. – Я все прекрасно слышу. В конце концов, я ведь с ним бился, или не я? И тварь еще эта странная… Никогда такую не видел.

– А я видела.

Я удивленно поднял брови.

– М-м-м, девчонка, какие я открываю о тебе факты с каждым днем. И что дальше? Рабство? Коррупция? Ох, неужели… несанкционированная продажа ежей на верхних этажах Подземья?!

– Пошел ты.

Но она все-таки улыбнулась. Ага, и зубы ровные, е-мое. Не могла, что ли, хотя бы нос сломать?

– Сказала «а», говори и «бэ». Что там дальше про эту черную фигню с меня ростом?

– Ну, ее называют червем.

– Просто отличное название. А как подходит, просто ужас!

Девчонка фыркнула.

– Хватит ерничать, иначе сам будешь все выяснять.

– Молчу-молчу, белая госпожа, говорите дальше!

– Так вот этого червя выращивают года два-три, потому что только после взросления он начинает выпускать особый яд в костный мозг и подчиняет себе человека. Ну, как подчиняет… тот становится просто дебилом, как и хозяйка. Вот и все.

– Вывод у меня только один, девчонка, – я хлебнул из кружки томатного сока, ловя на себе взгляды непонимающих постояльцев корчмы. – Этот паренек просто дурак, у которого в руках настоящая бомба. С такими силами устраивать такие глупые ловушки…

– Ты два раза попался!

– Я и говорю: глупые, только я в них мог и попасться. И вообще, хватит о нем, я уже задолбался. И о стражниках можешь не беспокоиться, эти идиоты даже мышь в банке не найдут. Тьфу ты, е, даже не выпить с горя. Куда делась радость в жизни? Только бабы и остались…

Ольха хмыкнула, качнув головой.

– Ты ложку из носа вытащи, красавец.

– О, ты так считаешь? – я ухмыльнулся. – Ну хватит меня смущать, у меня итак аллергия.

Она вдруг нахмурилась. Пальцами мягко коснулась моей правой ладони и пошла выше, прощупывая проступающую на коже шерсть.

– Так, руки убрала! – я дернулся, словно меня шибануло током. Пожалуй, слишком резко, да? – Извините, – попросил я прощения у честного народа, один из которых технично срезал кошель у мужика, блюющего в цветочный горшок.

– И что дальше? – ничуть не смутилась девчонка. – Ты сказал, что разберешься. Знаешь, что-то я не вижу результатов.

– Угу.

Поняв, что смешно гундосю, я вытянул ложку из носа. В легкие снова хлынул этот противный запах. Черт, действительно застрелиться, что ли? Да не, потомки меня не поймут.

Что ж, придется разбираться на месте.

– Надо поговорить.

Я взял ее за руку и молча повел наверх, стараясь глубоко не вдыхать. Вообще не дышать. А лучше хлопнуться в обморок и проснуться, когда она уже будет дряхлой старухой, от которой веет только нафталином и шерстяной шалью.

Застрелиться… Отрезать нос… Застрелиться… А, это ж уже было!..

Я затолкнул ее в комнату. В сердце противно екнуло, и перед глазами встало лицо Марианны. Знаете, я вдруг понял, что теперь не испытываю к ней вообще ничего. Да я даже о ней не вспоминал. Хоть какая-то польза, Холхост тебя дери…

– Ты чего? – возмутилась Ольха, хлопнувшись на кровать. – Эх, щас бы вздремнуть, – она как назло потянулась и громко зевнула.

Я стиснул зубы. Что за фигня со мной творится? Что за бред? Что за… сопли?!

– Так о чем ты хотел поговорить?

Я почесал дрожащими руками свою щетину. Понял, что снова по привычке действую правой рукой, и запнулся. Итак, с чего бы начать? Холхост тебя побери, Йен, да стань же ты наконец прежним! Что за чертовщина с тобой творится?

От одной бабы к другой – это долбаный замкнутый круг!

Ха! И на этот раз влекут меня вовсе не высокие чувства, а банальный запах. Надо было просто ее прикончить, когда была возможность. Или сейчас?..

Я глянул на нее и резко выдохнул через нос. Не смогу.

– Эй, але, ты в порядке? – она махнула перед собой рукой. – Ты уже минут пять по комнате круги нарезаешь.

– Что, правда? А, да, точно…

– Да что с тобой творится?

– Тот же вопрос, – я вздохнул. – Знаешь, дорогая Ольха…

– У, как официально. Дрожу – боюсь!

– Не перебивай. Так, о чем я? А, точно. Итак, дорогая Ольха, самопожертвование – вещь для меня необычная, и очень странно, что я каждый раз из-за тебя лезу на рожон. Вот опять я потерял целую секунду, хотя мог спокойно унести из пороховой бочки ноги. Раньше такого не было. С Волком внутри все только хуже, и теперь я уже не знаю, что чувствую. Это или простое физическое влечение, или фигня какая-то, если честно.

Девчонка выглядела ошарашенной. Я бы заржал, если бы не было так хреново. Нет, беспокоился я вовсе не из-за того, что она скажет, а – как и должен делать проводник – за свою собственную шкуру. Самому противно. Противно, в смысле, что я опять попал под власть этих косых купидонов, мать их за ногу!

– Чего? – только и смогла выдавить она.

– Предлагаю тупо переспать, авось прокатит.

– Чего?!

– Вот и я говорю: чего? Новое предложение: забыть все, что я тут наговорил и отправиться на поиски мага-неудачника. В бой, дорогая, в бой! – я скользнул за дверь, захлопнул ее и запер на ключ. Тут же в нее забарабанили.

– Йен, открой! Открой, кому говорю! Я ведь тебя прибью, Йен!

– Чагой? Не слышу, дэвушка, уши старый, плохо работает, да!

Я смахнул со лба проступивший пот и пулей вылетел из корчмы. Глянул на окно, из которого уже выглядывало красное как помидор лицо девчонки. Ее волосы развевались по ветру как ожившие языки пламени, горящие под лучами восходящего солнца.

– Стой, Йен!

Я прикинул расстояние. Не, не спрыгнет, она ж не дура.

– Стою, девчонка, стою. Ну, я это, пошел, что ли…

– Да погоди ты, Йен!

Конечно, я поступил как полный идиот. Впрочем, как всегда, так чему же удивляться? А, что я сделал? Я поспешно смылся по самым что ни на есть неотложным делам. То есть направился прямиком в бар – если не выпить, то просто подышать.

Ах, из-за чего так трясутся коленки? Как тринадцатилетний подросток, е-мое!

Что творится… Бред! Бред! Бред!

* * *

Здесь стоял такой гвалт, что закладывало уши. Люди выкрикивали матерные ругательства, деньги лились ручьями, алкоголь – настоящим водопадом, а продажных женщин не встречалось, разве что, в нужниках. Хотя, наверное, и там они тоже были, я ж не проверял.

Где я? Нет, не в баре, а на настоящих собачьих боях. Они, естественно, запрещены законом, но кому до них какое дело.

За спиной драл горло какой-то больной идиот – собирал ставки.

– Тебе чего? – спросил угрюмый лысый мужик, потирая стеклянный стакан.

– Сок есть? Яблочный?

– Совсем тугой? Проваливал бы лучше отсюда, подобру-поздорову, – буркнул он в ответ и отвернулся, считая оставшиеся бутылки темного вина.

Эх, я б сейчас дрябнул! А еще эти проблемы…

– Да что уж там, давай бутылку!

– Вот это уже другой разговор, – мужик довольно осклабился, и мгновенно передо мной возник целый литр отличного рома. Я, конечно, не такой любитель пряной дряни, но на крайняк сойдет.

Уже через минуты три я едва мог различать перед собой силуэты людей.

– Экий ты слабенький, дружок, – добродушно хохотнул мой новый «знакомый». – Еще по одной?

– Не откажусь. Ик!..

Я обернулся. Почему-то в глазу замаячило какое-то размытое черное пятно… Ой, гляди-ка, так это ж не пятно!.. Паренек какой-то черный… в черном…

– Ик!.. А ты чего здесь забыл?

– Здрасьте, – он ухмыльнулся, а затем схватил меня за волосы и хорошенько приложил рожей об стол.

Знаете, господа, или я так наклюкался, или действительно передо мной предстала сама Райна. Вон, как от нее свет прет, аж слепит… О, так это ж моя кровь блестит. Стоп, а что она здесь дела?..

Второй удар заставил меня окунуться во мрак.

* * *

Кстати, я говорил, что бред – мое любимое состояние души? Так вот я исправлюсь: бред – мое единственное состояние души!

И что это за мода такая все время меня вырубать? У меня жизнь уже как бегущие картинки – эпизодами. Я просыпаюсь, живу, а потом какой-то дебил снова хлопает меня по голове, и тьма…

– Ну ты, мать, даешь, – я сплюнул кровь, едва различая его силуэт опухшими глазами. – Знаешь, я ошибся, ты не садист. Ты – долбаный придурок!

– Заткнись. Отвечай, Волк, где остальные?

– От того, что ты все время талдычишь одно и то же, фантазии явью не станут. У меня к тебе предложение: давай ты дашь мне ножик, отвернешься, а я по-быстрому смоюсь?

– А вдруг ты перережешь мне глотку?

– Да как ты догадался? – брякнул я и снова заржал как сумасшедший, от чего мне в шестой раз за день прилетело по затылку деревяшкой. – Ай, мразь!

– Где остальные?

Ну как объяснить дебилу, что я не отвечу на вопрос, на который не знаю ответа?! Холхост, за что ты мне все время подсовываешь таких придурков? Я что, зря тебе свечки в церкви ставил? А хотя стоп, я ж никогда свечки не ставил.

– Наклонись, шепну. По секрету, так сказать.

Он послушно склонил ко мне голову, и я принюхался.

– А, я думал, от кого же дерьмом несет. Теперь-то все ясно, от тебя!

Хрясь! Бум! Клац! Хрусь! Хрусь?..

«– Марианна, прошу, не уходи. Я все исправлю, только останься со мной!

– Хватит, Йен! Это ты во всем виноват! Не я, не эта тварь, что забрала его у нас, а ты! Все из-за тебя!

– А что я мог сделать? Мы бы оба погибли, Марианна!

– Да? Но он бы жил! Отойди от меня, ты, монстр! Мне противно находиться рядом с тобой. Больше никогда меня не трогай, понял?

Я злюсь.

– А что бы ты сделала на моем месте? Если бы тебя заставили выбирать? Ты бы смогла сохранить нас обоих?

– Нет.

– И что бы ты сделала, а?

Ответа я услышать не успеваю – в меня летит стрела…»

– Холхост тебя дери, мужик!

Я судорожно глотаю ртом воздух, пытаясь избавиться от ледяной воды в легких. Она заливается внутрь, все жжет огнем.

– Отвечай на мои вопросы, тварь, иначе тебе же будет хуже.

– Что, иголки под ногти совать будешь? Так я только «за», дорогой! Душу продам за развитие твоих садистских наклонностей.

Он на секунду остановился.

– Ты совсем идиот или притворяешься?

– Что, умело притворяюсь?

Мужик отошел, вытирая окровавленные руки о плащ.

– Скверно.

– Ну, не быть мне актером, что ж поделать, – я пожал плечами. – А ты можешь спрашивать, да, мне даже понравилось. У тебя рожа такая смешная становится, любо-дорого смотреть!

– Ты нормальный вообще?

Я секунду подумал и отрицательно мотнул головой.

– В нашем мире нормальных нет. Между прочим, доказано! Что не так-то? Я тебя смущаю? О, дорогуша, не надо так краснеть, я ж любя… Ай, ну ты и тварь!

Что случилось? Мне снова прилетело по глазу.

– Ладно-ладно, на один вопрос, так уж и быть, отвечу. По секрету, милый мальчик, а я последний такой остался. Да, да, можешь не плакать и меня не жалеть, я уже привык.

– Врешь, собака!

– Вру, – слукавил я. – Скажу правду, если ответишь на мой вопрос.

Он отвернулся, смывая с ножей кровь. По его напряженной спине и запаху неуверенности в воздухе я понял, что он думает. Как будто я, блин, Холхост, и только и помышляю о том, что его обмануть. Хотя это не так уж далеко от правды.

– Ладно, – развернувшись, он кивнул. – Валяй свой вопрос.

– Чувак, ты кто нахрен вообще такой?

– Хм… – сделал он паузу, а потом заученно продолжил: – Заключая договор с Проводницей, всегда надо подстраховываться. Когда она создала людей, убивающих монстров, власть над ними ушла к церковникам. А Волки оказались в руках Охотников. Вы подвели своего господина, раб, и за это умрете. Я хоть и последний, но от вас избавиться успею.

– М-м-м, ясно, – я цокнул языком. – Ты просто обкурился, да?

Так, магов в стране на перечет. Вообще встретить одного из них – необычайная редкость, из-за чего нормального волшебства в мире почти не существует. И так уж, блин, случилось, что мне попался именно псих! Кстати, всякие дебилы с черными книжицами – не в счет.

– Мне плевать, что ты обо мне думаешь. Теперь отвечай на мой вопрос: где остальные?

– Нихде. Издохли все, мой дорогой, так что можешь спокойно прихлопнуть меня и маяться всю оставшуюся жизнь, или отпустить на все четыре стороны и дальше страдать своей фигней подальше от меня и… – я запнулся. – Подальше от меня.

– Не пойдет.

Он вытащил из кармана маленький сверток черного пергамента. Развернул его на полу, закрепив углы небольшими камнями. В центре него – кровавый ромб, разделенный на три части.

– Нет, – я усмехнулся. – Да нет, этого не может быть…

Глянув на меня, Охотник криво улыбнулся.

– Еще как может, Волк. Еще как может…

ИСТОРИЯ ДВЕНАДЦАТАЯ. СТРАНА КОШМАРОВ

Ольха

Так, я не поняла, он что, признался мне в любви? Какого черта здесь вообще происходит? Ага, наверное, этот мир просто сошел с ума. Ну да, так и есть.

Не то чтобы я не испытывала к нему каких-нибудь чувств, нет. Но это была не любовь, скорее ненависть по умолчанию. Йен оставался моим учителем, можно даже сказать, товарищем, но на судьбу всей жизни отнюдь не смахивал.

А может, Накриль прав? В конце концов, мне помощь не помешает…

Я бродила по темным переулкам, считая углы. В голове роились неприятные мысли одна хуже другой, и я не знала, что делать дальше. Конечно, так подставлять Йена не хорошо, но своя жизнь дороже. Ну, да, переспать – а там видно будет. Черт, что я только говорю?!

– Смотри куда идешь!

– Извините, – на автомате буркнула я, уходя в сторону, и уже приготовилась идти дальше, как вдруг замерла, пытаясь припомнить, где видела эту мрачную кислую мину раньше.

Стоп! Так это ж он все время крутился у развалин музея!

Я обернулась. У мужчины в длинном черном плаще – во как совпадает, – стремительно исчезающем в толпе народа, в руке блеснул маленький черный кинжал из обсидиана на нитке – совсем как у Йена.

– Черт!

Ругнувшись, я пошла за ним.

Знаете, выслеживание – дело простое. Если, конечно, не учитывать толпу народа, постоянно мелькающие перед глазами головы и бугаев, которые, как назло, вдруг решили погулять именно здесь и именно сейчас. Да за их кривыми кочерыжками я не видела ровным счетом нихрена!

К счастью, интуиция у меня была переменчивая: изредка она показывала мне свою наглую счастливую рожу, а в остальное время – кое-что пониже, и на этот раз сработала лучшая сторона двусторонней медали.

Петляя в темных закоулках ночного города, я старалась не отставать от Охотника и заодно прикупила на рынке пару больших творожных булок: жрать хотелось просто ужас.

С рынка мы свернули на Нижний Город, и народу становилось с каждым шагом все меньше и меньше, и мне пришлось немного увеличить расстояние, потому что подохнуть от рук психованного мага мне совсем не улыбалось.

От двухэтажных приличных домов мы дошли до косых серых халуп, от которых прямо веяло унынием и смертью. Что он здесь забыл?

Для ясности: Нижний Город – удел бедняков. Нет, не тех бедняков, которые зарабатывают гроши честным трудом и вертятся на трех работах, приобретая двухтонный горб, а обычных, так сказать, «нехороших личностей», тратящих все деньги на бухло и Эрин. От того здесь всегда воняло дерьмом и несло грязью за три версты. Такой человек, как этот маг, пусть у него на плаще виднелись следы крови (чьей?), был здесь так же заметен, как прыщ на заднице. Того и гляди, какой-нибудь редиска нападет из подворотни и отберет все золотишко.

Кстати, про нападение…

Улучив пару секунд, я свернула направо и отыскала глазами ближайшую лежащую на земле личность, которая, подложив под голову пустую бутылку с вином, мирно сопела в две дырки.

– Извини, мужик, я потом ее обязательно верну, – я в один миг стянула с него куртку и накинула ее на плечи, пытаясь скрыть ножны на бедре и яркие рыжие волосы. Надо было их покрасить, были-и-ин!..

Я пошла дальше, прикидывая по пути примерный путь, по которому я смогу перехватить мага. Как оказалось, карты города – полезная вещь! Эх, жаль раньше не догадалась.

Сделав немалый крюк, я вышла на крысиный переулок и на секунду остановилась, оглядывая главную обитель наркоманов и алкашей. О, смотрите-ка, кладбище! А нет, это ж просто развалины, черт возьми!

Скользнув взглядом по дороге, я, наконец, нашла глазами мага и пошла дальше, недовольно морщась от неприятного запаха, шедшего от куртки. Ну, выбирать не приходится.

Из крысиного переулка, по пути наткнувшись на пару интеллигентных «выпивальщиков», которые пытались меня… – ну, ясно ведь, да? – …облапать, мы попали на Площадь Висельников.

Вообще, позитивное такое место, светлое. Дохлые вороны валяются на разломанной мостовой, плющи и прочая сорняковая шушера растут на каждом возможном месте, а посередине, меж руин старой церквушки и особняка какого-то окочурившегося графа, располагалась древняя виселица.

Веревки сие прекрасного сооружения, уже подточенные паразитами и безжалостным временем, все еще качались на длинной деревяшке, и угрюмые желтые скелеты, сверкающие пустыми глазницами, мрачно взирали, кажется, прямо на меня.

– И что ты только здесь забыл, а? – прошипела я. – Черт!

Маг поднялся на деревянную платформу виселицы и… исчез.

– Черт! – я вздохнула. Идти прямо в логово неприятеля мне совсем не улыбалось, а разве у меня есть выбор? Если Йен у него – и если он еще не сдох – то мне надо его вытащить. От него, вроде как, зависит не только его жизнь, но и моя тоже. – Ладно, девочка, вспомни, что там мама говорила про магию? Ага, она всесильна. Отлично. А что сильнее? Железо? Любовь? Бред!

Я подошла к виселице. Украдкой огляделась по сторонам и убедилась, что никто больше за мной не наблюдает.

– Ну, Йен, с тебя причитается…

Вдохнув поглубже воздуха, я шагнула вперед, ощущая, как воздух вокруг сгущается. Он становится вязким, совсем как кисель, и обволакивает меня с ног до головы, медленно поглощая тело.

* * *

– Темно как-то для логова, – проворчала я, уже который час блуждая в абсолютном мраке. – Черт, даже носа не видно!

Позади что-то негромко хрустнуло. Ветка? Хрен его знает! Но на всякий случай я прибавила ходу и продолжила идти вперед, считая секунды – уже четыреста восемьдесят три, то есть около восьми минут. Блин, как же долго тянется время.

Я споткнулась. Поднялась и вдруг почувствовала на своей шее чье-то зловонное тяжелое дыхание, как будто прямо за мной стоял монстр.

Я сглотнула. Я медленно обернулась и взмахнула рукой, но пальцы зачерпнули лишь воздух. Показалось. Или нет?

Однако как только я снова пришла в движение, тщательно прислушиваясь к окружающему меня мраку, за спиной снова стали стучать шаги. Нет, не шаги, скорее цокот каблучков: цок-цок-цок, цок-цок-цок.

Спина похолодела. Копыта. Кабан?

– Да нет, – я неуверенно фыркнула. – Это не может быть… бука?

Нет, я не шваркнулась лбом об стену, и с мозгами у меня все в порядке. Просто видите ли, буки тоже бывают разные. Одни только и делают, что жрут детей на завтрак, обед и ужин, а другие выслеживают добычу и убивают. Жестоко и незаметно для других, они изводят человека дни, недели или даже долгие месяцы. Они считаются предвестниками смерти и на одном из тысяч островов Моря зовутся баргестами, а в Карантании – ходящими за спиной.

Так они несут погибель своим жертвам: доводят до такого состояния, когда бедняга или погибает от животного ужаса, или пускает себе пулю в лоб.

Как избавиться от баргеста? Никак.

Позади зарычали. Низко, страшно, от его голоса у меня душа ушла в пятки. Звук все приближался, и вот нас разделяют пара тонких сантиметров моей куртки.

Я останавливаюсь.

– Нельзя поворачиваться. Повернешься – и перед тобой непременно окажется худшее, что только можно придумать. Черт!

Дрожащими руками я осторожно потянулась к пистолету, но вовремя одернула себя. Сейчас меня ничто не спасет. Главное просто идти вперед и не бояться. Страх – худшее, что сейчас со мной может случиться. Не бояться, да…

– Черт!

Не выдержав, я сорвалась с места и побежала.

– Отстань от меня, сволочь!

В ответ баргест протяжно завыл, и копыта зацокали в разы быстрее. Они не отставали. Шлепали по земле, по камню, прямо за спиной. Они преследовали меня, не давая мне форы ни на дюйм. Цок-цок-цок, цок-цок-цок…

Под ногу попался откуда-то вылезший корень.

Я споткнулась. Хлопнувшись на бок, я пролетела еще пару метров и стукнулась лбом об твердый камень. В голове вспыхнули искры, я застыла. Ворчание кабана зависло прямо надо мной, и запах гниющей плоти, шедший из его пасти, снова окутал меня с ног до головы.

Что-то холодное коснулось моих волос.

Я замерла. Сердце стучало как заведенное, оно готово было в любой момент выпрыгнуть из груди и лишить меня жизни, лишь бы унестись прочь отсюда.

Одна секунда… две… три…

Рык усиливается. Он на секунду становится дальше, а потом стремительно приближается, и я слышу – я чувствую! – как его клыки вонзаются в мою шею.

Я кричу. Вскакиваю с земли и бегу дальше. Ветви хлещут по лицу, оставляя кровавые отметины на щеках, начинается нежданный дождь.

Гром гремит. Короткие вспышки молний освещают мрачные ссохшиеся деревья, которые в полумраке ночи напоминают ужасных чудовищ, которыми детей пугают перед сном родители.

Вот протягивает ко мне тощие руки Лихо, сверкая глазами; справа, из-под кучи гнилых желтых листьев, выглядывает рогатая ощерившаяся голова болотного беса, и сухие ползучие растения, как языки пламени, с шелестом тянутся ко мне, а из топкого зеленого болота под маленьким деревянным мостиком вылезает лысая башка водяного с острыми зелеными шипами, с которых сочится кислотный яд.

Визжание кабана сменяется резким волчьим рыком.

– Ольха!

Я запинаюсь. Это голос Йена, но какой-то странный, глухой, от которого даже самый храбрый воин всех трех стран обратился бы в бегство.

– Стой, Ольха, куда ты бежишь? – теперь он раздается откуда-то справа.

Я оступаюсь, резко сворачиваю влево и бегу дальше, хромая и спотыкаясь.

– Я люблю тебя, Ольха! Только остановись, и мы всегда будем вместе!

– Пошел в задницу, псих!

Хохот. От него мурашки бегут по коже, и хочется бежать, быстрее, быстрее!

Мысли лихорадочно скачут в голове. Я уже не думаю, что единственный способ выжить – прекратить бояться, остается лишь желание спастись. Прочь отсюда!

– Ольха, девочка моя, зачем ты бежишь? Ты ведь уже мертва, доченька. Хватит цепляться за жизнь, останься. Со мной, с нами…

– Фига с два, – выдыхаю я облачко пара. – Нихрена ты на мою маму не похож.

– Не смей со мной пререкаться, тварь! Быстро остановись! Вернись обратно!

– Уже ближе…

Внезапно нечто подхватило меня за шиворот, зажало рот мохнатой лапищей и хряпнуло об дерево спиной, втискивая меня в колючую твердую кору.

– Тише!

– Пошел ты! – промычала я в ответ. Голос принадлежал Йену, но я, знаете ли, уже наигралась в эту фигню с «угадай, кто» и снова верить буке не собиралась.

Я вытащила из ножен клинок и не глядя пырнула им в прорисовывающийся на фоне блистающей в зарядах молний топи силуэт. Кто-то ойкнул, заматерился, а потом отвесил мне такого леща, что в голове на секунду вспыхнул фейерверк.

– Йен? – удивилась я, когда пришла в себя.

Признаться, я его сразу не узнала. И пусть баргест может подделать голос, даже примерную фигуру, но лицо – никогда. Лицо является для человека неоспоримой индивидуальностью, и перенять его черты могут только сильнейшие демоны. В случае с баргестом подобные иллюзии легко рассеиваются, стоит лишь вглядеться и приметить пару-тройку нестыковок.

Он выглядел… не знаю, постаревшим? Нет, скорее отчаявшимся. Губы бледные, сжатые в тонкую и едва различимую ниточку, походящую на трещину на осунувшемся мрачном лице. А глаза, пусть и желтые, но в них больше не отражается жизнь, скорее сильное желание поскорее сдохнуть.

Я перевела взгляд чуть ниже и прикусила язык. Из левого его бока торчал мой нож, погрузившийся в плоть до самой рукояти, и вязкая красная кровь стекала по рубахе вниз, орошая землю алыми каплями.

– Есть чем зашить? Внутренние органы не повреждены?

Он отпустил меня и без лишних слов выдернул клинок, кинув его мне в руки.

– Не беспокойся, это лишь приближает неизбежное.