Текст книги "Оскольки (СИ)"

Автор книги: Джал Халгаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

ИСТОРИЯ ДЕСЯТАЯ. ЛЯРВА

Марианна

Я учуяла его еще до того, как он подобрался ко мне со спины.

От него пахло псиной. Только лишенный нюха не смог бы заметить, как он медленно подходит сзади, распространяя вокруг себя зловоние смерти и пролитой недавно крови.

Дважды просить меня не пришлось.

В одно короткое мгновение, вытащив из колчана оперенную стрелу, я молниеносно натянула тетиву и спустила ее, поворачиваясь на каблуках. Взвизгнув, черная стрела блеснула в лучах солнца серебром и устремилась к твари – прямо в промежуток между глаз.

Еще секунда – и он будет мертв. Я уже видела перед глазами его бездыханный труп, но в последний момент что-то пошло не так.

Чья-то когтистая рука, покрытая редкой, едва проступающей серой шерстью, вынырнула из полутьмы леса и перехватила мою стрелу у самой морды черного волка. Древко хрустнуло, и этот звук заставил меня вздрогнуть. Еще никто никогда не уходил от моего выстрела.

Я медленно отступила назад. Вытянула из ножен свой старый потертый меч и приготовилась к бою, но тут раздался знакомый голос:

– Ты че здесь встал, придурок! – заорал этот «кто-то» на волка. – Вали отсюда. Давай-давай. Сгинь, кому говорю, тупая ж ты скотина!

В ответ зверь склонил голову и протяжно заскулил. Было видно, что никуда он уходить не собирался, однако тот, кто осмелился приказывать черному волку, вдруг нагло толкнул его ногой и снова заорал, махая руками.

Поддавшись, хищник побежал прочь, поджав хвост.

Стиснув зубы, я убрала оружие обратно в ножны.

– Мог бы хоть предупредить, Йен, я ведь тебя даже не заметила.

– Ври больше, – выйдя из сумрака, он презрительно поморщился, и от одного его взгляда у меня сжалось сердце. – Ты бы учуяла меня еще у Быстрой, если бы не сюсюкалась со своим Авианом. Кстати, где он?

Я решила перевести тему и взглянула на его правую руку.

– Что с ней?

Йен поднял ее к глазам и внимательно разглядел, словно сам не верил, что она принадлежит ему.

– Без понятия, – выдохнул он, снова возвращаясь ко мне. – Бедную животину чуть не пристрелила, ай-яй-яй!

– Хватит ерничать, Йен!

Внезапно его глаза зло блеснули желтизной. Лишь на миг, но я будто вновь вернулась в ту секунду, когда он ожил, и попытался меня убить. Наверное, просто побочное явление…

– Ты изменился, – после секунды раздумий заявила я. – Я больше не могу тебя учуять.

– А ты думай о своем, так и беду проспишь.

– Нет, тут что-то другое.

Я подошла ближе. Он отшатнулся от меня как от пламени, но потом выпрямился и уверенно встретил мой взгляд, и в его глазах кроме неприязни и гнева я ничего не видела. Все еще злится. А чего бы ему не злиться? Сам все профукал, я ни в чем не виновата!

Я шумно втянула воздух. В носу защекотало.

– Только не говори мне, что ты…

– М-да, – пожал он плечами. – И что? Ты всегда хотела, чтобы я изменился, и я изменился. Пусть и не в лучшую сторону, но теперь я в десятки раз сильнее.

– Ты Волк, Йен!

– Оп-па, вот это открытие, да? Так, заткнись-ка, Марианна. Я уже вижу пляшущие на твоем языке вопросы, но ответов на них ты все равно не получишь. Я сделал, что хотел, и хватит на этом.

Я бессильно вздохнула. Вразумлять каменную стену было задачей менее сложной, чем пытаться вдолбить хоть толику правды в его упрямую голову. Но то, что он сделал сейчас, вообще выходило за грани здравого разума.

– Ты хоть представляешь, какую ношу ты взвалил на свой горб? Пока ты не мог обращаться, в твоей жизни было все просто, а теперь все изменится. Твоя рука уже изменилась, Йен.

– Я что, слепой, что ли? Я вижу! – он с мрачным видом натянул перчатку. – Это легко лечится. Надо всего лишь на одну ночь совершить полное обращение, да и все. Главное, что так я смогу выжить. А если за мной по чьей-то, – тут Йен многозначительно глянул на меня, – вине явится Проводница, то во мрак я уж точно не попаду. Максимум, что мне светит – Ледяные Пустоши, а там я уже как свой.

– Но ведь ты не обратишься.

– Нет, я же не дурак. Как некоторые, – снова злобный взгляд. – Это у оборотней все просто: одна личина сменяется другой, а у Волков все по-другому. Башка-то на голове человечья, а тело уже волчье с потрохами. Вот и сходят с ума.

– Так ты знал! И все равно решил им стать?

– Один раз живем. Тем более у меня есть вот это.

Йен одернул верхний край потрепанного жилета и показал рубашку, сплошь прошитую рыжим лоснящимся мехом, от чего та, как мне казалось, светилась изнутри при малейшем касании солнечных лучей и бросала в глаза темные блики.

– Так-то. Три дня тварину ловил, а потом столько же волосья и выдергивал. Живучая, падла, но я все равно выиграл. Как говорится, волчья шкура, лисий мех! Кстати, а где твой… женишок? Что-то я не вижу его подпрыгивающим около тебя от счастья и готовым исполнять любой приказ своей беременной жены. Али не рад, дорогой, что скоро у него будет сыночек?

Скрипнув зубами, я скосила глаза на свой уже начавший выпирать живот.

– Он отошел. Сейчас вернется.

– Во-о-от как, – сложив руки за спиной, он обошел меня кругом, оглядывая как телку на базаре. От его обжигающего взгляда у меня поползли мурашки по коже. Такое случалось со мной впервые, а тем более с Йеном. Он стал сильнее, но глубоко внутри хотел остаться прежним. – Помнится мне, ты отправлялась за какой-то девчонкой. Рыжая такая, взбалмошная. Вечно огрызается, а еще любит предавать друзей, стреляя им в спину. Ну как, свиделись?

Я кивнула.

– Я сказала ей, что она тебе нужна.

– Ты… что? – я слышала, как хрустнули суставы его пальцев, когда он стиснул их в кулак. Забыв про свои когти, он на секунду отвлекся, когда из его ладони через дыры в перчатке закапала горячая кровь. – Ты издеваешься, мать твою? Мне никто не нужен: ни ты, ни она. Особенно она. Или забыла, после чего тебе пришлось меня целый год откачивать под этим сраным Древом?

– Она тебе нужна, – все равно повторила я.

«Может, хоть так ты от меня, наконец, отвяжешься», – добавила я про себя.

Честно говоря, Йен стал для меня только обузой. Не знаю, чего он ожидал, каждый раз являясь ко мне, но все заканчивалось из рук вон плохо. А когда они в последний раз встретились с Авианом, то мне потом еще долго пришлось латать их обоих и терпеть их яростные перепалки.

– А-а-а, – Йен ухмыльнулся. – Кое-кто заделался сводницей? Увы, дорогуша, а так просто все не решается. В конце концов, мы не звери – ну, по крайней мере, большие из нас, – и банально подложить под меня другую суку не получится.

Я поморщилась.

– В твоих устах все снова выходит криво.

– Конечно, во всем же я виноват!

– Мари?

Я резко оглянулась. Из другой части леса, неся в руках тройку кроличьих тушек, шел Авиан. Йена он еще не видел, поэтому улыбался, а вот когда вышел на поляну…

– Снова ты, – прошипел он.

Губы Йена расплылись в злобной улыбке – или это был оскал?

– И снова я, мой дорогой, и снова я! Ну разве не прекрасно? Любовный треугольник вновь собрался вместе. Интересно, чем же это закончится на этот раз?

– Ничем. Потому что никакого треугольник нет, есть только я и Мари.

Йен цокнул языком и театрально всхлипнул.

– Ты почти пробил меня на слезу, Отелло. Смотри, чтобы мои зубы ненароком не оказались в твоей глотке, герой-любовник, а то так и на тот свет можно попасть. Я там был. Зрелище, так скажу, не из лучших.

– Ты сейчас доиграешься, – мгновенно вспыхнул Авиан и угрожающе двинулся в сторону проводника.

– Ой-ой, как страшно! Я прям дрожу. Видишь, коленки трясутся?

Надоело!

Я встала между ними.

– Хватит! Сейчас не время ссорится!

– Именно, – Йен вдруг согласно кивнул. – Идем, мне нужна твоя помощь. А ты, муженек, можешь тоже присоединяться, я не против. Даже буду несказанно рад, если тебя сожрут.

– Никуда мы не пойдем, – ответила я. – Мы, кажется, уже договорились, разве нет?

– Планы изменились. Мне надо сообщить сестрице, что она мертва, а это будет не так-то просто, я в этом уверен. Плохие новости она всегда переносила тяжело, а тут…

– Нет. Разбирайся сам, – прервал его Авиан.

Проводник пожал плечами.

– Что-то мне подсказывает, горилла-недоросток, что решающий голос в этой семейке вовсе не ты, – он посмотрел на меня. – Можешь отказаться, но девчонка сейчас именно там, а ты всегда питала слабость к обделенным и ущербным. Как раз проследишь, чтобы я ее ненароком не прикончил.

– Откуда ты знаешь, что она там?

Хмыкнув, он щелкнул меня по лбу, от чего Авиан снова двинулся вперед, но я смогла его удержать.

– Я ее чую так же прекрасно, как тебя сейчас. Напрасно она думает, что от меня можно убежать… Хотя, знаешь ли, навряд ли она бегает. Даже наоборот, и мне это нравится. Добыча сама просится в лапы.

– Ты ее не убьешь.

– А? Ну да, ну да. Это мы еще посмотрим… – пробормотал он чуть тише.

Я вздохнула. Виновато глянула на Авиана, и он в ответ тихо застонал.

– Вот видишь? У вас нет выбора. Так что в путь, голубки, я вас долго ждать не намерен!

Сделав шаг, он остановился. Под маской вечной злобы и обиды на секунду проступила другая, излучавшая боль и душевные страдания. От одного такого его взгляда мне хотелось провалиться под землю.

– Это будет девочка, – прошептал Йен одними губами. – Можешь меня избить, громила, но она не выживет. По твоей вине. Я бы хранил ее любой ценой…

С этими словами он развернулся и пошел дальше, а мы с Авианом еще долго стояли в полном молчании, не зная, что сказать друг другу.

Ольха

Нет, ну вы когда-нибудь такое слыхали, а?! Да чтоб уставшего человека, у которого, между прочим, уже ноги отваливаются от постоянной ходьбы, и кишки сворачиваются в трубочку от голода, по прибытию в – мать его за ногу! – вполне себе приличный замок отправляли работать? Это уже верх садизма.

Не успела я посмотреть свою комнату на северной (самой холодной) стороне этой долбаной крепости и перекусить парой творожных булок с сидром, который мне притащили две какие-то пришибленные жизнью мрачные служанки лет тридцати, как в тот же миг пришел слуга и передал, что хозяйка, видите ли, желает, чтобы я разобралась с нечистью в подвалах.

Я хотела отказаться, но он как бы невзначай намекнул, что иначе меня отсюда выкинут и прикажут стражникам гнать меня камнями до самого Дэна. Чтобы вы представляли себе масштаб трагедии, от пограничья досюда шла я раз в семь меньше.

Делать нечего. Влив в себя оставшиеся полкружки сидра, я прихватила кое-какие свои вещички и с мрачной миной пошла за слугой, едва сдерживая себя, чтобы не бахнуть его по башке чем-нибудь увесистым. К примеру, этим серебряным подсвечником. О, или вон, рыцарской перчаткой! Могу поспорить, весит она прилично.

Мы спустились на три уровня вниз и прошли по узким каменным ступенькам к массивной деревянной двери, обшитой железными пластинами и несколькими листами твердой стали, из чего я сделала вывод, что меня на другой стороне ожидает вовсе не единорог.

Седой старик, отслуживший здесь, кажется, уже большую часть своего мозга, щелкнул каблуками, передал мне факел и поспешно скрылся в бесконечном лабиринте коридоров, из которых я бы без его помощи точно не выбралась.

– Э, а как я назад-то пойду?

– Когда вы убьете нечисть, – донесся до меня его далекий глухой голос, – мы поймем. Тогда я за вами вернусь, и вы встретитесь с хозяйкой.

– Черт!

Выругавшись, я дернула дверь за ручку, и та не поддалась. Я уже хотела догнать слугу и потребовать ключ, но потом сама заметила его в замочной скважине. Проводница, чтоб тебя!

Раздался щелчок. Потом еще один и еще. Интересно, что они там скрывают, раз потребовалось соорудить тут настоящую крепость? Однако дверь старая, это сразу видно – лет семьдесят, не меньше. Ведь не могли они почти целый век просто терпеть эту тварь у себя под носом, а тут вдруг спохватиться и послать сюда проводника. Хотя, может быть, у них просто не было возможности, а тут я.

В любом случае я толкнула дверь и вошла внутрь, внимательно глядя по сторонам.

В целом, ничего особенного – сплошные винные бочки, собранные в настоящие тридцатиметровые стены, и собачий мороз, от которого неприятно щипало щеки.

Я подняла факел выше.

Я сделала шаг вперед и снова остановилась, слушая, как эхо моего каблука раздается по всему подземелью, а затем затихает где-то далеко-далеко. Нехороший знак. Шаландаться в этом богом забытом месте мне итак не улыбалось, и оно еще вдруг оказалось таким огромным и звонким – каждая тварь услышит, если только захочет разлепить на миг свои уши.

– Серебро или железо? – спросила я себя и почему-то вытащила пистолет. Вообще, пистолет – полезная штука. Если монстра не убьет, то покалечит изрядно, и за это время можно будет или сбежать, или добить, если такая возможность представится. К сожалению, чаще всего я именно убегала и возвращалась на следующий день. Как говорится, умный проводник ходит дважды: в первый раз чтобы посмотреть, а во второй – чтобы убить. Хороший же проводник набивает цену и в итоге не делает ничего особенного.

Сглотнув, я пошла вперед, петляя между прерывающимися рядами дубовых бочек и мелко дрожа от холода.

Минут через двадцать такой ходьбы количество спиртного медленно поубавилось. На широких деревянных стойках бочек становилось все меньше и меньше, и эти пропасти заменялись вполне себе приличными грязевыми лужами, наплывавшими сквозь камни откуда-то изнутри. Что там, подземное озеро, что ли? Я бы, конечно, не прочь искупаться, но не в ледяной же воде!

Ровный, едва заметно скошенный влево потолок покрылся сетью трещин, а потом вообще пропал, обратившись в игольчатую круглую стену, сплошь покрытую кристаллическими наростами. Короче, я снова угодила в какую-то темную задницу мира. Даже представить страшно, какая только тварь может здесь обитать. По-любому кто-нибудь, никак не меньший вурдалака, а с последним я имела немалый опыт общения. Преимущественно, плачевный, но, как видите, я до сих пор жива.

М-да, проводник из меня никакой…

– Твою же мать…

Тьма вдруг отхлынула, и я увидела перед собой огромный квадратный зал, сделанный из чистого серого камня, на котором виднелись следы старой запекшейся крови. Почти выцветшей, но крови, и это не внушало мне никакого оптимизма.

Выход из нее был только один. Он располагался прямо передо мной – маленькое квадратное окошко у пола, за котором клубился непроглядный мрак. Пожалуй, туда-то я влезу, но каков шанс, что меня, к примеру, не раздавит в лепешку или не размозжит стенами то, что находится дальше?

Специально для таких случаев у меня был специальный инструмент – широкая железная палка с полуметр длиной, заметно утолщающаяся к краям. К концам ее были прибиты две прорезиненные колодки, чтобы палка не скользила.

Я присела и примерилась к лазу. Точь-в-точь!

Вложив пистолет в кобуру, я перехватила факел другой рукой и медленно двинулась вперед, толкая палку перед собой.

Эту хреновину я сделала еще весной, когда меня завалило в старом особняке и прижало двухтонной стеной к полу. С каждым часом эта проклятая стена оседала, и еще бы чуть-чуть, и меня бы уже не существовало на этом свете, но, к счастью, эта штука меня спасла и помогла выбраться.

Я не поместилась. Наверное, сама не заметила, как выросла (что поделать, такой возраст), так что пришлось опуститься на колени и ползти боком как чертов краб.

По счастью, скоро лаз стал расширятся, и вдалеке почему-то замаячили тусклые желтые огни. Я приготовилась. В подземельях огонь – плохой знак. Он не может гореть просто так, и кто-то его по-любому зажигает, а в таких местах лучше бродить или с закадычным другом, или в полном одиночестве.

Я поднялась с колен, на всякий случай оставив шест в лазе, и с опаской выбралась из туннеля, схватившись рукой за щербатый острый край округлого проема.

От губ оторвалось облачко пара. Стало еще холоднее.

Я осмотрелась, но никак не могла понять, на кой черт здесь стоят еще почти целые толстые свечи из дорогого пчелиного воска, и только потом до меня дошло, что они стоят на гробах – таких больших каменных прямоугольниках, выступающих из стен, украшенных выскобленными изображениями берцовых костей и черепов.

Склеп. И на кой черт кому-то понадобилось зажигать здесь свечи?

Я притронулась к одной из них и провела пальцем по шершавой поверхности каменной крышки гроба, на которой виднелись полупрозрачные капли плавленого воска. Этот «кто-то» точно был здесь недавно.

Решив не уделять много времени бесполезным трупам, я пошла вперед.

Внезапно за спиной послышался скрежет. Нечто медленно вылезало из гроба.

Я замерла. На затылке волосы встали дыбом, по позвоночнику пробежали ледяные мурашки. Я медленно обернулась, судорожно пытаясь угадать, с какой тварью мне предстоит столкнуться и какое оружие надо использовать, но перед глазами всплывали десятки самых разных темных существ, столкновение с каждым из которых не предвещало мне ничего хорошего.

Тощая склизкая рука иссиня-черного цвета, покрытая слоем запекшейся крови, медленно высунулась из промежутка между стенкой гроба и его крышкой. Костлявые пальцы стиснули камень. Они напоминали длинных дождевых червей, каждый из которых будто жил своей жизнью и двигался как ему это заблагорассудится.

Рука напряглась. Следом показалось плечо, а потом за ним появилось длинное и невероятно красное и раздутое слепое лицо, часть которого закрывали грязные черные патлы.

– Упырь, – облегченно прошептала я. Ну, с этой тварь разобраться не так-то сложно.

Сразу видно, что упырь давно не ел, потому что первым делом после того, как вылезти из своего гроба, он шмякнулся на пол и хрипло взвыл, безрезультатно пытаясь подняться на ноги.

Я вытащила из ножен железный нож и мешочек с солью. Быстро сократив расстояние между нами, пинком перевернула упыря на спину, сунула соль в открытую шипящую пасть, плюющую ядовитой слюной, и пронзила его нижнюю челюсть клинком, глубоко засадив острие ему в мозг.

Я дождалась, пока соль начнет действовать и спокойно отступила, наблюдая, как его голова превращается в кучку кровавой гнили.

Внезапно мне в шею впились клыки.

Я вскрикнула. Упала на пол спиной вниз, чтобы сбить напавшего на меня монстра, но тот только крепче вцепился клыками в глотку и с чавканьем начал пить кровь.

– Черт!

Извернувшись, я ткнула его ножом в бок. Упырь взвыл. Его выпученные ярко-красные глаза на мгновение оказались перед моим лицом, и я без проблем откусила ему нос. Согласна, это, в общем-то, бесполезно, но ему по-любому сейчас не очень-то приятно.

Тварь отшатнулась назад и через секунду снова кинулась на меня.

Упыри – тупые. В отличие от вампиров и всяких разновидностей прочей кровососущей нежити ими двигает лишь вечный голод, и они относятся к своей жизни – вернее, смерти – как к перчаткам. Ну, сдох и сдох, главное хлебнуть хоть каплю крови. Это-то меня и спасало.

Это, и еще то, что они как минимум лет двадцать не видели крови, потому что насытившийся упырь может бежать со скоростью приличной беговой лошадки и легко переломить тебе хребет двумя пальцами.

Я играючи сменила нож на полумеч. Коротко размахнулась факелом.

Монстр взвыл, когда огонь перекинулся на его лапу и стал жадно разгораться, будто найдя источник вечного топлива.

Сделав выпад, я рубанула по дуге.

Клацающая челюстями кочерыжка свалилась на пол. Она подкатилась к моим ногам и попыталась вцепиться в ногу, но я снова ткнула ему между глаз факелом, и огонь пожрал его целиком за каких-то дюжину секунд.

Восстановив дыхание, я решила для уверенности просмотреть остальные гробы.

В трех из них лежали вполне себе обычные пожелтевшие кости. В четвертом мне улыбнулась зубастая пасть очередного упыря и тут же получила в рот очередную порцию соли в глотку и железа в сердце.

Следующие четыре тоже не представляли никакой опасности, и мне уже стало скучно. Пот лил буквально отовсюду, руки ныли от бесконечного отодвигания тяжелых каменных крышек, да и глаза уже порядком болели от царившей вокруг полутьмы.

С облегчением я уже приготовилась вскрыть последний трупный ящик, затушив противную свечу, но пальцами натолкнулась на пустоту. Гроб был пуст.

Плохо. Упыри редко покидают место своего захоронения дальше двадцати метров, а здесь я уже все проверила, и дальше ходов не видела.

Я поднесла факел к стене и стряхнула с прикрепленного к ней на гвоздик портрета столетнюю пыль. На нем, восседая на высоком позолоченном кресле, была изображена прекрасная – это я говорю с легкой долей белой зависти – черноволосая женщина с пронзительными зелеными глазами и губами, подведенными алой помадой.

Я поморщилась. Платье на ней тоже было великолепное. Могу поспорить, не один мужчина из-за нее с крыши-то сбросился. А умерла она, интересно, старой и дряхлой или в самом расцвете сил?

Ответ пришел сам собой. Раз трупа здесь нет, то девица-то теперь, походу, человечинкой питается, а отсюда вывод: умерла она не своей смертью и при жизни была той еще стервой.

Склонившись над гробом, я пару-тройку принюхалась и поморщилась. Нет, пахло не мертвечиной, а серой. Сера в таких делах (вы уже, наверное, догадались) – плохой знак!

Чтобы стало понятнее, я вам кое-что объясню. На свете есть монстры – твари, которые не помнят своей прошлой жизни и живут так, как знают, убивая людей или нет. Некоторые чудовища вообще вполне себе приличные и даже помогают иногда нам в своих делах. Домовые, к примеру, даже пару раз подсобили укокошить несколько баенников и бук. В этой своей ипостаси они виновны только в том, что делали в прошлой жизни. Тот же упырь пьет кровь только от голода, а не из-за того, что хочет причинить вам боль – это низменный инстинкт обычного животного.

А вот если пахнет серой, то это верный признак демона.

Оп-па, стоп! Поправочка: не того демона, которого так рьяно описывают в своих манускриптах священники и призывают всякие шарлатаны-чернокнижники.

Сера – предвестник существа, который все еще не монстр, но уже давно не человек. В большинстве случаев демоны помнят свою прошлую жизнь. Они даже могут жить дальше, вот только теперь обладают невероятной силой, и сила эта сводит их с ума. Короче, демоны – съехавшие с катушек уродцы, развлечением коих являются муки обычных людей. Сохранить разум, став демоном, почти нереально. Волки, кстати, тоже вполне себе могут являться демонами, если судить по их классификации в древних книгах церковных библиотек.

Но Йен… Ладно, не будем об этом.

Теперь понятно, кто зажигает здесь свечи. Некоторые виды демонов очень привязаны к родному месту, и этот, видимо, решил его приукрасить.

Я оглянулась на свою тень. Она широким плащом тянулась от моих ног к потолку и словно нависала надо мной, растопыривая безобразные кривоватые пальцы, заканчивающиеся когтями.

Я вздрогнула. Потом усмехнулась.

– Дожили, – прошептала я. – Боюсь собственную тень!

Однако это еще был не конец моих заскоков. Нет, я никогда в жизни не страдала манией преследования, и жизнь проводника порядком приспособила меня ко всякой откровенной хрени, но теперь мне чудилось, что за мной кто-то следит. Может, выжил кто-то из упырей?

Я собрала все трупы в кучку и пересчитала их несколько раз – для верности. Все на месте.

Потом мой воспаленный воображением разум обратился к свечам. Существовала магия, которая позволяла ведьмам с помощью огня наблюдать за своими врагами, а свечей тут было что-то слишком много, поэтому они направились к трупам, а потом сгорели в горячем огне, облизывающем потолок склепа.

Я глянула на факел.

– А чем черт не шутит?

И он полетел в общую кучу «углей».

Вы не подумайте, я не какая-нибудь дура, и в абсолютной тьме оставаться не собиралась.

Покопавшись в кошеле, привязанном к ремню, я вытащила оттуда маленький футляр, обтянутый ящеричной кожей, и достала две тонкие почти незаметные линзы.

А вот тут начались проблемы: как их одевать, я представления не имела. И еще ковыряться в своих глаза было как-то… неприятно. Помучавшись так минут тридцать, я вспомнила все ругательства на всех четырех наречьях, но надела-таки эти проклятые штуки. Мир сразу же прояснился. Все окрасилось в синий, но очертания предметов легко проглядывались сквозь тьму.

Русалочьи глазки – отличное изобретение. При всем при том, что делались они реально из глаз русалок, которые, как вы знаете – или нет? – обладали чудодейственным свойством видеть в абсолютном мраке.

Тогда я заметила, что упустила.

В верхнем правом углу, где крошились тонкие каменные плиты, виднелась крошечная дыра, через которую не протиснулась бы даже тощая мышь, а вот для демона склепного – от слова «склеп», ну, вы поняли – типа это раз плюнуть.

Вдруг подул морозный ветер, и передо мной возник крошечный человечек размером с кошку. Тряхнув своими длинными грязными патлами, он запрыгнул на склеп и задорно мне улыбнулся. Ну, как улыбнулся… оскалился!

– Тебе-то чего надо, полудурок? Помощь малоимущим не оказываю, наследственные уродства не лечу!

– Да ладно тебе, Ольха, нормально же общались, – пропищал тоненький голосок карлика-домового. – А я тебя предупредить пришел. Из лучших, так сказать, побуждений!

Я фыркнула.

– Накриль, я ж тебя знаю. Из лучших побуждений ты только гадишь людям на порог, причем делаешь это исключительно для себя. Колись, чего надо?

– Да не, тут серьезно, – он скривил тонкие розовые губки. – Я сказать хотел, Ольха: он идет за тобой.

– Погоди. Надо только уточнить, кто такой «он», и какого черта ты несешь!

Злобный гном погрозил мне своим толстым как сарделька пальчиком.

– Сама знаешь, кто, Ольха, не строй из себя дуру, ты ж не такая.

Вздохнув, я кивнула.

– Ну, допустим, дальше что?

– Ха! Странная ты, деваха… Тебя убить собираются, а ты не бегаешь, не пытаешься спасти свою сипатишную шкурку. Во, даже хлаз не дергится!

– Чего мне делать-то? Все равно ведь против него ничего не смогу.

– Так найди себе защитничка, – резонно предложил карлик. – Охмурь какого-нить мага или рыцыря, что вы там бабы делаете?

– Знаешь, Накриль, я впервые в жизни подумала, что ты сказал что-то умное. Ан нет, ошиблась! Ты что, совсем с катушек слетел? Кого я тебе охмурю, удод?

Домовик почесал поросший кудрявой щетиной подбородок.

– Есть у меня один на примете, знаешь ли. Хороший, сильный, сам бы целовать полез, зуб даю, тока я не по этой части. Ай, родители хорошо постарались! Такой хороший крофф, – не обращайте внимания, это он специально, – я только у Холхоста видел!

– Не гунди, Накриль. Холхост если и существует, то он бог. Даже лучший ведьмак с ним не сравнится. Хотя… – я прикинула масштабы и мотнула головой. – Нет, не сравнится.

– Скушная ты баба, Ольха, и души в тебе нет.

– Ты мне еще про душу поговори, гном. Быстрее выкладывай и вали давай, у меня тут дел по горло, а я с утра нормально не жрамши, – начала я злиться.

– Лады, лады, не кипятись, – на миг исчезнув, он материализовался на другом гробу и щелкнул пальцами. – Волк. Настоящий, древний. Единственная, так сказать, выжовшая осопь. Надежен как желание папоротника на Ивана Купалу!

– Давай без метафор…

Я стиснула зубы. Как, по-моему, так единственный «выжовший осопь» Волка – вдруг воскресший Йен. У него искать помощи бесполезно. Да и вообще, если он прикончит меня первым, нафига мне вообще помощь?

– Ну дык, – он пожал плечами. – Паренек он тупой как бревнышко, – отличное сравнение! – и сам за тебя все сделает, вот только как его, так сказать, направить на путь истинный.

– Дохлый номер.

– А эт не моя проблема. Ну как, мой долг исчерпан?

Я пару секунд подумала. С одной стороны, он не сообщил мне ничего нового, но с другой Накриль как помощник – полный дебил. Он больше создает проблем, чем их решает.

– Так уж и быть, свободен, – великодушно кивнула я, и домовик с радостный гомоном и трелью дудок удалился, напоследок издав характерный звук и порядком попортив итак спертый воздух.

– Фу. Вот сволочь…

Я залезла на гроб и протянула руку к трещине, думая о своем.

Ну, допустим, я попрошу Йена помощь. Допустим! Может, даже как-нибудь заглажу вину за убийство – хотя такое навряд ли прощают, – но с его характером безвозмездно всяким дурам жизнь не спасают.

Я ковырнула каменную крошку. Та легко поддалась, и влажный слой штукатурки с хлопком свалился вниз.

В руке что-то больно стрельнуло.

Ойкнув, я посмотрела на свои пальцы и ужаснулась. Они все светились от алой крови, и ногти криво обломались, свисая на тонких огрызках кожи.

Я тряхнула головой. Все пропало.

– Что за чертовщина?

Галлюцинациями я страдала исключительно со среды по пятницу, а сегодня вроде как суббота, все должно быть нормально. Но очевидного исключать нельзя: у меня серьезные глюки. Может, Накриль мне тоже привиделся?

Я принюхалась. Нет, гарью еще пахло, а нос обмануть нельзя.

Я продолжила ковырять камни.

Через несколько минут на месте трещины уже образовалась приличная дырка, через которую я легко просунулась. Перевалив свою тощую тушку через щербатый крошащийся край, я поднялась на ноги. Оттряхнула одежку от налипшей на нее пыли и грязи и осмотрелась.

Комнаты была воистину огромной. И пугающе пустой.

Я осторожно сделала шаг вперед. Стук каблука эхом пронесся по стенам без окон и медленно затих где-то вдалеке. От губ оторвалось облачко пара. Вот же ж черт! Что-то мне не очень нравится это дело. Пахнет от него прескверно…

В ушах зазвенело. Через секунду в этом надоедливом жужжании я стала различать голоса.

Я вытянула из ножен метательный нож и осторожно обхватила лезвие пальцами. Пользоваться я им умела, конечно, из рук вон плохо, однако стоит сократить расстояние между мной и целью до шага, и кидать ничего не надо будет – остальное дело техники.

А я все шла вперед. Вернее, мне казалось, что я шла. Стоило мне обернуться, как я увидела перед собой всю ту же дыру в стене, через которую сюда попала.

– Твою ж мать!

Я смахнула со лба пот тыльной стороной ладони.

Сделав еще один шаг, прислушалась и оглянулась. Теперь получилось. Что за?..

Теперь мне пришлось двигаться вот как-то так. Чертовщина, е-мое!

И опять мне пришлось гадать, с какой тварью я столкнусь. Нет, девица точно не упырь, иначе бы она уже вылезла и попыталась меня сожрать с потрохами. Учитывая серу, она и не вурдалак тоже. Так кто она? На этот вопрос ответа у меня не было.

Под ногой что-то хрустнула.

Я глянула на пол и тихо застонала. Вокруг лежали кости. Сотни, тысячи костей валялись вперемешку с каменной крошкой, и с них гниющими лоскутками свисало мясо.

Присев, я потрогала пальцем человеческий череп, чей толстый лоб выглядывал из кучи пыли, и поморщилась. Как так-то? Или я вконец сошла с ума, или демон надо мной прикалывается. Проказник? Навряд ли. Эти твари не демоны, да и не любят кости – для них это слишком мрачно.

– Эй, выходи уже! – мне надоело блуждать в бесконечном коридоре магии. – Я пришла с миром. Мне всего-то надо тебя убить. Разве я многого прошу?