Текст книги "Оскольки (СИ)"

Автор книги: Джал Халгаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Внезапно все пропало. Я осталась во мраке.

* * *

Первый удар прилетел по печени.

Воздух разом вышел из легких. Скрючившись, я свалилась на землю и не успела опомниться, как на голову будто с третьего этажа опустилась кувалда.

Перед глазами вспыхнули алые круги.

– М-м-м! – промычала я, ощупывая окровавленный затылок.

Я поднялась на локтях. Встала на четвереньки и через секунду с грохотом врезалась в откуда-то взявшуюся бетонную стену. В позвоночнике что-то громко хрустнуло. Я медленно сползла на пол, пытаясь понять, чувствую руки или уже нет.

Опора из-под ног внезапно ушла. Крякнув, я грохнулась своей мягкой пятой точкой на камень, ушибив копчик. Что-то синее медленно проплыло передо мной.

Я отшатнулась. Кинулась доставать нож, но пальцы зачерпнули пустоту. На мне красовалось мое старое коричневое платье с заляпанным белым передником.

Я от ужаса сглотнула. Не знаю, что эта за тварь, но она попала в точку.

Рядом вспыхну синий огонек. Он стремительно разрастался, приобретая человеческие черты. На моих глазах огонь отрастил руки и ноги, черты его лица становились все четче и четче, и он обрастал плотью.

Через половину минуты передо мной предстал живой Фальрик.

Он оскалился. Четко разделяя каждый шаг, он медленно подходил ко мне. Та же одежда, тот же взгляд, и я – та же.

Я отшатнулась.

Его холодные цепкие пальцы стиснули мое предплечье. Вскрикнув, я попыталась вырваться. На меня вдруг накатил удушающих страх. Я не могла ничего с собой сделать. Я снова вернулась в тот кошмарный день…

– Рыжая, – сквозь слезы я едва могла слышать его глухой утробный голос. – Люблю рыжих.

* * *

– Ах ты ж ядрена вошь!

Из мрака вынырнул темный сгорбленный силуэт. Я лежала на земле, размазывая по лицу соленые слезы, и едва различала его лицо, но ясно видела, как под капюшоном горят голодные желтые глаза.

Фальрик дернулся. Он перевел взгляд на фигуру, замешкался.

– Ладно тебе, красавица, – вдруг раздался знакомый голос. Это он Фальрику? Что за черт? – Зачем ты это делаешь? Прикидываешься другими, людей запугиваешь. Нельзя же так. Я тебя вижу, ты ничуть не изменилась.

Я поднялась на локтях, пытаясь понять, что за фигня здесь происходит.

– Твои волосы, – он осторожно провел тыльной стороной ладони по начавшему мерцать лицу Фальрика, – они все так же прекрасны, Миранда. Как лоскутки ночи… А кожа. Она такая мягкая, нежная. Мне кажется, я схожу с ума от твоей красоты!

Внезапно на месте Фальрика оказалась какая-то старуха, одетая в белый балахон, который развивался на ее тощем костлявом теле как настоящий парус.

Ее выпадающие седые волосы скрутились в настоящую веревку за спиной. Полуслепые белые глаза вглядывались в лицо незнакомца, словно пытаясь поглотить его взглядом, а длинные безобразные пальцы с кривыми длинными ногтями жадно тянулись к нему.

– Честно?

Мужчина хохотнул.

– Конечно нет, тупая ты дура!

Он стянул с правой руки перчатку. Вместо обычной человеческой кисти я увидела страшную полузвериную лапу, покрытую серой шерстью.

Когти разрезали воздух. Они играючи пронзили грудь старухи и глубоко погрузились внутрь, а когда мужчина вытянул руку обратно, то его пальцы сжимали еще живое бьющееся сердце.

Старуха покачнулась. Когти глубже впились в сердце. Брызнула кровь.

Демон завизжал. Он ринулся на него, разевая непропорционально огромную клыкастую пасть. На секунду мне показалось, что еще чуть-чуть, и мой «спаситель» погибнет, но старуха в последний миг развеялась по ветру, обратившись в прах.

Брезгливо стряхнув с ладони кровь, мужчина натянул перчатку обратно.

Он обернулся ко мне.

– Ну что, девчонка, сейчас тебя убивать будем или подождем, когда очухаешься?

Последнее, что возникло в моей памяти перед тем, как я отрубилась, – горящие желтые глаза Йена, стремительно приближающиеся ко мне.

* * *

Я разлепила глаза и тут же с ужасом отшатнулась назад. Живот пронзила ужасная острая боль. Вскрикнув, я не удержалась и снова свалилась в постель.

Йен прищурился, нависая надо мной так, что наши носы почти соприкасались.

– Не дергайся, девчонка, я не собираюсь снова тратить на тебя дорогие нитки.

– Ч-чего? – сглотнула я.

Он на секунду закрыл глаза. Принюхался, шумно втягивая воздух, а потом резко отстранился, задумчиво хмурясь.

– Пахнешь ты странно…

– Что есть. Твоя сестрица даже не дала принять мне ванну.

Я натянула тяжелое теплое одеяло до подбородка и стала наблюдать, как он садится на стул и начинает медленно массировать правую руку в перчатке.

– Ну, теперь свои претензии тебе представлять некому.

– Черт, и что это значит? – мой голос заметно охрип. Знаете, когда вот так вот лежишь рядом с тем, кто хочет тебя убить, подавленный страх проявляется с удвоенной силой. Сколько не говори, а он никогда никуда не девается.

Йен постучал пальцем по подоконнику, откинулся на спинку стула.

– У меня, можно сказать, набор, – пробормотал он и показал мне свой окровавленный костяной нож.

Оружие я заметила только спустя пять минут, все это время жадно всматриваясь в его лицо. Йен ничуть не изменился, только шрамы с его лица куда-то пропали, а глаза приобрели жуткий безумный блеск, изредка горя желтизной в тени, что выдавало в нем Волка.

Честно, я хотела его ненавидеть, но теперь у меня этого не получалось. Не знаю, почему…

– Ты ее убил?

– Да.

– Почему?

В его руках оказалась моя – вернее, его – железная флага. Откупорив ее, Йен пару раз глотнул пахучей жидкости и поморщился.

– М-да, девчонка, ну у тебя и вкус, – он вздохнул. – А Ева… Ее, к сожалению, уже спасти не удалось. Она полностью попала под влияние той твари, что обитала в знакомом нам склепе, и уже не была собой. Сама виновата, дура. Говори же, разнеси ты к чертям эту долбаную махину!

– Погоди, я не понимаю. Это был демон, так? Но какой?

Йен оскалился.

– Нихрена ты ничему не научилась, девчонка!

– Спасибо. Ты будешь рад узнать, что эта сволочь в черном меня крупно подставила. Твое завещание, черт возьми, вдруг оказалось недействительным, а учителя, которого он обещал мне подобрать, так и не наплыло!

– О, я наслышан о твоих веселеньких приключениях, девчонка. Насчет завещания можешь не беспокоиться, в конце концов, я вполне себе живехонек. А Ургротные Клети – просто услада для моих ушей.

– Откуда? – выдохнула я.

– А, Морис проболтался. Он, знаешь ли, любит болтать попусту, а перед смертью пел как соловей. Такую речь задвинул, ух!

– Перед смертью?

Нет, вы не подумайте. Одна новость о том, что этот дебил и урод мертв, заставляла меня верить в богов, так что я была несказанно рада. К сожалению, вот и моя песенка спета, раз Йен сидит рядом. Только на кой черт он меня штопал, если все равно собирается убить?

– Застрели сам себя, – отмахнулся Йен. – Он всегда был той еще сволочью, а сдох как полный трус, не зацикливайся на этом. А это, – проводник тряхнул флягой, – я возвращаю себе. Надеюсь, ты не против? Хотя кто тебя спрашивает!

Я прикусила язык.

– Мне жаль. Ну, твою сестру.

– Фигня вопрос. Мне же не жаль.

Я покачала головой. Даже после смерти кое-кто все равно не меняется. Но я же вижу: его глаза сейчас мне откровенно врут.

– Так что насчет нежити из подземелья?

Йен пожал плечами.

– Лярва, девчонка, лярва.

Для справки: лярва – оживший трупак мертвой женщины, которая, как я уже говорила, при жизни была той еще стервой и умерла ничуть не лучше. Она вселяется в других девушек и сводит их с ума. Некоторых убивает сразу – с помощью страха, как чуть не случилось со мной, – а других берет под контроль и управляет ими долгие годы, пока не наиграется.

Эта лярва появилась, как я думаю, из той черноволосой женщины (кажется, Йен назвал ее Мирандой), что была изображена на картине.

– Эта Миранда – прошлая герцогиня этого замка, так ведь?

Йен ухмыльнулся.

– Да ты растешь в моих глаза, девчонка! Правда, до уровня «выше плинтуса» тебе еще как верблюду до луны, но ты права. Миранда Хансен – мать покойного графа, погибшего муженька Евы, который тоже скопытился не своей смертью.

– Упырь? – тот, который цапнул меня в шею выглядел вполне себе живехоньким.

– Верно, Холхост тебя побери, – он утвердительно кивнул. – Та еще зараза. Впрочем, это подтверждает то, кем он стал после своей счастливой кончины. Счастливой, конечно же, для мира в целом, а не для него самого. Думаю, перед смертью он даже всплакнул.

Теперь все ясно. Миранда хотела и после гибели управлять замком, поэтому наложила чары на Еву. А от меня хотела избавиться как от надоедливой мошкары. Чудо, были-и-ин!

Йен снова принюхался и как-то уж слишком обеспокоенно глянул в мою сторону.

– Как ты ее убил?

– О, это не сложно. Надо просто не быть бабой – что в твоем случае просто невозможно, – и уметь чесать языком. У них на старости лет мозги вообще заплывают, и парой комплиментов их «красоте» легко можно разоружить любую лярву, если ей больше хотя бы пяти лет. А дальше как хочешь: можешь сердце вырвать, а можешь серебром и солью добить, только это сложнее.

– Короче, мне от нее избавиться не светило…

– Правильно. Поэтому-то тебя и послали. Вроде как погибла на производстве, никаких вопросов!

Осмелев, я села на кровати и протянула к нему руку.

– Эй, ты чего? – Йен испуганно отсел дальше, скрывшись в тени.

– Руку покажи.

– На.

– Правую!

– Хм, – он замялся. – Тебе зачем? Рука как рука, ничего особенного. Пальцы только кривые – одна беда, да и ногти шелушатся. Мне-то плевать, но неприятно как-то…

– Йен!

Он вздрогнул. Не знаю, почему, но он поддался. Я и сама удивилась.

Увидев вместо обычной человеческой кисти ужасную волчью лапу оборотня, я сглотнула и вжалась плечами в спинку кровати. Перед глазами все еще стояла та старая битва в Суцито, когда улицы были полны крови и серых волчьих тел.

– Ты хочешь меня убить? – решила я сразу перейти к делу.

Йен натянул перчатку. Помолчал пару минут, заставляя меня нервничать, а потом отрицательно мотнул головой.

– Была мысль. Скажу честно, я сначала сюда топал лишь потому, чтобы разорвать твою прелестную шкурку на тысячи мелких частей и скормить их крысам, и только потом, когда учуял Еву, решил заодно разобраться и с лярвой. А сейчас… не знаю. Нет, наверное.

– Ого. С чего такое великодушие?

Он усмехнулся, подняв палец вверх.

– Я сказал «наверное»! Еще не вечер, девчонка, а настроение у меня скверное. Я хочу только знать, – он пристально посмотрел мне в глаза, – почему?

– Что почему?

– Почему убила? Почему спустила курок, предала, заставила страдать?! – правый подлокотник жалобно хрустнул. – Холхост бы тебя побрал, – Йен откинул деревяшку в сторону.

– Потому что ты Волк! – выплюнула я.

– И что? Такие, как я, убили твою мамашу? Не отворачивайся, Ольха, я все знаю! Но я же ее не убивал, разве нет? Почему тогда ты решила мстить им через меня? Я в чем виноват? Я же не убил тебя только потому, что кто-то из вас, людей, придушил моего песика лет двадцать назад!

– У тебя был пес?

– Конечно нет, дура! Это я так, к слову.

– А может, это был ты? – уверенности как-то поубавилось. – Может, ты ее убил, откуда я могу знать? Ты вполне мог это сделать…

– Нет! Это тому доказательство, – он показал мне правую руку.

– Я не понимаю.

– Когда это произошло? Десять, одиннадцать лет назад? Так вот обращаться я начал только месяц назад, тупая ты деваха! Когда Волки благополучно разрушали твой любимый городок, я торчал в лесу и пытался выжить, когда одна из этих… тварей, назвавшаяся моей матерью, едва не размозжила мне череп и вскрыла грудину!

– Но сейчас ты Волк, почему ты не мог обращаться раньше?

Он стиснул зубы. Фыркнул, отвернулся, и я вдруг почувствовала себя полной дурой.

– Неужели после всего тобой пройденного, ты относишься к монстрам как к монстрам? Неужели не думаешь, что все они различны, что могут иметь свою жизнь, лучшую, чем раньше? Некоторые из них спасают людей, другие помогают беднякам. Неужели я, даже если мои родители были Волками, в твоих глазах не… другой? Это предрассудки, девчонка, вы все ими страдаете.

Я вздохнула.

– Ты не ответил на вопрос. Почему?

Столько времени… Столько прошло с его смерти, и я ни разу не сомневалась в содеянном. А теперь вот он – сидит прямо передо мной, даже не пытаясь следить за моей рукой, которая уже дотянулась до пояса, в котором был спрятан еще один серебряный клинок, – и я не могу этого сделать. В его словах была правда, такое отрицать бесполезно. М-да, что я за человек…

Может быть, он поможет мне разобраться и с тем, чей гнев я по глупости на себя навлекла. Да, никогда нельзя упускать своей выгоды. За минувший год я поняла, что своя шкура важнее всего остального.

– Мстить надо только тем, кто виновен. Могу только тебя обрадовать: из всех тех, кто присутствовал в нападении Волков в Суцито жива была только одна, но сегодня она скончалась от клинка своего заботливого братца. Все твои враги мертвы. Я тебе не враг.

– Что-то не верится, что ты так легко простишь меня за свою смерть.

– Я и не простил. Просто глупо дуться и тратить на это столько времени. Тем более я тут на днях подумал, что ближайшие года четыре мне заняться совсем нечем.

Я чуть не поперхнулась от удивления.

– То есть ты предлагаешь мне… вернуться?

– А ты согласна? Учти: предложение одноразовое и обжалованию не подлежит!

Нихрена себе, как все обернулось! Ты серьезно Йен или тебя подменили, когда ты возвращался из царства мертвых? Признаться, я хотела еще немного подумать и поломаться, но если я и дальше хочу работать проводником, то нормально обучиться мне не помешает. Опять же, некий «он» наступает мне на пятки.

– Но сначала я хочу знать, что тебе можно верить.

Он скорчил гримасу, подняв левую бровь.

– Серьезно? И это ты мне не доверяешь? Не наоборот? Между прочим, у меня после твоего заботливого выстрела в глаз все еще болит башка!

– Ну, извини, мне казалось, ты сам предложил!

– Ладно, валяй. Чего тебе?

– Почему ты не мог обращаться раньше? Что за кошмары тебя мучали?

– Во-от как. Может, оставим это на завтра? Пожалей бедного проводника, у него сегодня итак стресс. Все-таки родная сестренка померла!

– Сегодня. И сейчас, Йен, иначе не пойду.

Он задумчиво поглядел на меня. Понял, что я не шучу, и тяжко вздохнул, меняясь в лице. Видимо, рассказ пойдет вовсе не о доброте и чуткости народа.

– Ладно, уговорила, противная, – Йен великодушно кивнул. – С ужасом осознаю, что у меня все-таки доброе сердце!.. Знаешь ли, Волки – отвратные существа. Некоторые из них даже хуже любого вурдалака, а все сказки, где красавица любит чудовище – ложь, выдумка полоумных сказочников, обколовшихся Эрином.

– Допустим. Дальше что?

– Ну, Волков сейчас вообще не существует, а когда мне еще было пять, их едва бы набралось на один проклятый городок, и каждым ребенком, рожденным в такой «хорошей» семейке, невероятно дорожили и стремились как можно раньше пробудить в нем зверя. Со мной тоже приключилась такая фигня.

– Дай угадаю: ты обратился, убил кого-то и поклялся больше никогда не становиться зверем? – усмехнулась я.

– Не-а. Я хотел стать таким, как они. По своей детской дурости считал, что быть Волком вроде как почетно, и больше жизни желал оправдать надежды отца, не матери. И вот, представь себе: настает тот самый знаменательный день, который я так ждал, когда собирается вся долбаная родня, и все глядят на тебя, пожирая глазами. Они ждали, когда мое тело станет другим. Они жаждали этого больше всего на свете, а тут вдруг раз – и я есть я.

– У тебя не получилось?

– Представь себе. Битый час я пытался обратиться, но ничего не получилось. Мне казалось, что родители меня убьют. Меня отправили домой, а отец и мать еще долго не разговаривали друг с другом, сваливая вину друг на друга. Знаешь ли, отношения между ними итак были не очень, а тут они рассорились вдрызг. Все случилось на тринадцатую ночь – какая же задница! – и во сне я вдруг почувствовал, как меняюсь. Но никакого Волка не появилось.

– Что это значит?

Похоже, мой удел в наших задушевных беседах – лишь задавать вопросы.

– Это было уродство. Ни волк, ни человек – нечто среднее и настолько омерзительное, что при виде меня родители добились проведения ритуала, с помощью которого усмиряли неконтролируемых членов стаи. В полночь они вживили мне серебряное ребро.

– Чего?

– Не тупи, девчонка! Серебряное ребро. Разве ты не заметила, когда штопала меня у того озера?

– Я думала, что это просто кровь блестит.

– Угу, кровь, как же. Не буду распыляться и говорить, как это было больно и мерзко, но факт есть факт: они от меня отказались, и оставаться среди них я больше не мог. Я ушел в проводники, а перед тем, как удалиться, убил отца. Так-то.

– Просто душещипательная история твоей жизни, Йен. Теперь-то что изменилось?

– Ну, для начала я вырос, – проводник усмехнулся. – А недавно избавился от этой металлической штуки, которая мешала мне обращаться.

– Ага, и теперь ты полноценный Волк. Поздновато что-то. С рукой то чего?

– Не обращай внимания, это временно.

– Знаешь, сложно не обращать внимания, когда рядом с тобой сидит чертов волколак!

– Да не оборотень я, не оборотень, а Волк!

Я фыркнула. Для меня между ними не было никакой разницы.

– Йен.

– Чего?

– Я еще хотела спросить, почему меня не убили? Почему маму убили, а меня нет? Ведь один из них… из вас спас мне жизнь. Правда потом сожрал маму, ну да ладно.

– А это я без понятия. Я в башку к своим «собратьям» никогда не лез, предпочитая их убивать, а потом спрашивать, какого хрена они натворили дел.

Он снова принюхался и недовольно фыркнул, как будто в комнате стояла болотная вонь, хотя я ничего не замечала. Может, это от меня? Да вроде нет…

Йен протянул мне руку.

– Новый договор?

Кивнув, я протянула ему руку в ответ.

– Новый договор.

– Учти, девчонка, я все равно тебе не верю!

– Взаимно.

– Ха! Вот теперь ты мне нравишься. Меньше детской дурости. Считай, ты уже стала настоящей женщиной.

– Ой, только не надо так уж преувеличивать мой возраст, – недовольно пробормотала я в ответ. – Руку-то отпусти.

Спохватившись, он одернул себя и вытер ладонь о штаны, как будто мог подцепить от меня какую-то заразу. Вот же сволочь!

– Пойдем, надо еще проводить в мир иной мою сестрицу и отпустить-таки Марианну на все четыре стороны. Могу поспорить, она места себе не находит, желая уединиться со своим Авианом, – с этими словами он скорчил такую гримасу, что даже сейчас мне захотелось рассмеяться.

– Она-то что здесь делает?

– Ну, я в магии смыслю не больше хромого енота в азбуке, а вот она – другое дело. Это ее мир, и она, надеюсь, уже нашла того, кто создал лярву.

– Та-а-а-ак, стоп! Ее еще и создают?!

Он посмотрел на меня так, как будто я только что оскорбила его бабушку.

– М-да, девчонка, мне тебя еще учить и учить. Лярву призывают. Демоны всегда могущественнее, и порой для того, чтобы из монстра появился демон, некие нехорошие личности используют черную магию. Не знаю, какой идиот, и зачем он это сделал на этот раз, но факт есть факт: эту крысу нам надо поймать и наказать. Жестоко наказать, – Йен мрачно ухмыльнулся, потирая правую ладонь.

Я пожала плечами. А что? Я не против. Тем более день сегодня явно хороший. Ничто не может быть лучше той новости, что тебя не убьют. Да и учителя я вернула – вообще отлично. Что до Волка… Надеюсь, с этим я разберусь и смогу с собой примириться. Прости мама, но ты уже погибла, а я жить хочу.

Он помог мне подняться и натянуть рубашку и куртку. Не скажу, что не стеснялась, но краснеть было особо не за что. Йен же просто усмехнулся, и потом мы вышли из гостевой комнаты.

– Господин Рейнгольц, – тут же натолкнулись мы на одну из служанок, которую я уже видела вчерашним днем, – я хотела сказать… нам очень жаль госпожу Хансен.

Йен фыркнул.

– Не смеши мои подковы, люся. Я кожей чую вашу радость, так что можешь не утруждаться и не врать мне в лицо. О покойниках плохого не говорят, но мне плевать: Ева никогда не отличалась гуманизмом и человеколюбием. Сегодня я все равно отсюда свалю.

– Так, а как же?.. – ее глаза неуверенно забегали.

– А кто вами, тунеядцами и бездельниками, управлять будет? – догадался Йен.

– Да.

– А эт уже сами решайте, я к вам в правители не нанимался. Можно, к примеру, отыскать сынишек покойного графа, он ведь был такой гуляка! Кстати, красавица, а у тебя детишек нет?

– Н-нет.

– О! – он хлопнул в ладоши. – Не добрался еще, значит, до тебя, раньше слег. Ну-ну.

– Так это…

Я усмехнулась. Могу поспорить, слово ей сказать он так и не позволит.

– Все, дорогая, разворачивайся и топай. Топай-топай! – он дождался, когда служанка скроется за углом и недовольно пробормотал: – Ну, сестренка, скажи спасибо, что ты уже сдохла, иначе бы я тебя на ремни порезал. Чего? Не смотри на меня так, девчонка, я смущаюсь!

– Иди ты, – фыркнув, я покачала головой.

– Вот и пойду, пожалуй, и ты не отставай.

* * *

Пожалуй, здешняя природа вполне могла сравниться с голыми пустынями самой Ледяной Пустоши. Как и в древней стране легендарного черного бога Холхоста, владельца всех заблудших душ, живых и мертвых проводников и всех потусторонних тварей, ползающих по земле и пьющих людскую кровь, здесь было невероятно мрачно и холодно.

Мороз продирал до костей и неприятно щипал покрасневшие щеки. Северный ветер дул нам в спину, изредка набирая скорость и грозясь скинуть с башни всю нашу великолепную тройку.

На милю вокруг не было никакой растительности. Только пучки засохшего мха иногда проступали на белой пелене снега и светло-синей зеркальной глади зимнего льда, в котором отражались красные лучи заходящего солнца.

А где-то далеко-далеко на горизонте простирался темный хвойный лес. Между его деревьями, будто назойливые болотные огни, горели чьи-то кроваво-красные, налитые кровью глаза.

– Кто это? – шепнула я Йену, указывая на бор.

– Без понятия, девчонка. Сам бы хотел знать, но спускаться лень.

– Плохо пахнет это дело, – уже в который раз буркнул топчущийся рядом Авиан. – Где Марианна? Какого Холхоста ты вообще снова ее приплел к своим делам?

– Ох, дружок, с таким терпением тебе только детей и ждать, – раздраженно ответил тому Йен, царапая ногтем холодный камень башни. – Бери пример с меня! Вот моя сестрица лежит рядышком, а я в полном порядке. Коленки только дрожат, но эт от холода.

Авиан фыркнул.

– Я вообще удивлюсь, если тебя хоть чья-то смерть проймет, Рейнгольц.

– Правильно. Потому что я стрессоустойчивый. Дольше тебя проживу.

– По-моему, этот вопрос уже не обсуждается, так?

Оскалившись, Йен кивнул. Он многозначительно глянул на меня, а потом снова уставился глазами вдаль, наблюдая за невидимыми существами, глядящими на нас из колючей хвои.

Авиан сплюнул.

– Господи, мужчина, – я брезгливо стряхнула с рукава налипшую слюну, – держите себя в руках!

Проводник радостно хохотнул, да и я не удержалась от улыбки, а вот муж сумасшедшей эльфийки обиделся и надулся, плотнее закутавшись в меховой плащ.

За спиной послышался топот сапог. Первой из люка показалась седая голова старика-слуги, который сопроводил меня в подземелья замка, а следом за ним появилась и Марианна, тыкающая ему в спину острием меча.

– Вот наш дорогой, вот наш милый! – радостно хлопнул в ладоши Йен и кинулся к старику. Тот испуганно вздрогнул, завыл. Почему завыл? Потому что предприимчивая эльфийка благополучно заткнула ему рот самодельным кляпом из салфетки и белого платочка с золотой вышивкой. – Ну-с, как зовут нашего героя?

– Без понятия, – Марианна передала ему старика. – Я вырубила его прежде, чем он успел прочитать и половину заклинания из своей дрянной книжицы. Ее я, кстати, сожгла.

– И правильно сделала, – буркнул Авиан.

Слуга снова замычал, дрыгая связанными за спиной руками.

– Что, родной, страшно? Правильно, должно быть страшно. Я буду задавать вопросы, а ты кивай. Понял? – старик кивнул. – Итак, вопрос первый: зачем тебе понадобилось создавать лярву? Ты хотел власти?

Тот отрицательно замотал головой.

– М-да, не попал. О, может быть, ты ее любил?

Стиснув зубы, старик снова кивнул. Йен глянул на меня и подмигнул правым глазом.

– Старо как мир! Этот ответ разом перечеркивает все мои последующие вопросы. Радуйся, старик, отправишься ты на небеса быстро, ну, и почти безболезненно. Хотя навряд ли в святилищах Райны тебе будут рады.

– Йен, что?.. – начала Марианна, но с криком отшатнулась, когда проводник, стянув с правой руки перчатку, с хрустом пронзил когтями его нижнюю челюсть.

– Слабонервных прошу отвернуться!

Хлынула кровь. Йен напрягся. Его рука с каждым мигом впивалась все глубже слуге в мозг, и вот уже она до кисти погрузилась в череп. Что-то внутри хлюпнуло. Два острых кривых когтя, выдавив оба глаза, выглянули из глазниц и шутливо дрыгнулись.

Я скрестила руки на груди. Надо же, а я почти отвыкла от его несколько… своеобразного чувства юмора.

– Эх, плыви, мой кораблик! – проводник играючи оторвал его бьющееся в конвульсиях тело от земли и выкинул с башни вниз. Он присвистнул. – Низко летит. К дождю…

– Йен! – снова воскликнула Марианна.

Тот лениво отмахнулся, вытирая со своей лапы кровь.

– Можно подумать, что ты забыла все слова, моя дорогая, и помнишь только мое имя. О, я так польщен, так польщен!

Я улыбнулась. Эльфийка, стиснув зубы, отступила на шаг назад, вставая рядом с Авианом, а Йен только пожал плечами и вытянул из жаровни горящее бревно. Подождав, пока огонь на его конце разгорится, он кинул его в тело Евы, завернутое в белую льняную простыню.

– А как же похороны? – спросила я.

– Трупы всего лишь трупы. Глупо тратить время и придавать им слишком большое значение. Тем более, знаешь, – он снизил голос до шепота и по-заговорщицки мне подмигнул, – у Евы есть плохая привычка всегда гадить людям напоследок. Боюсь, как бы она не стала следующей «лярвой» этого замка, а снова сюда возвращаться я не намерен. Все, ребяты, – проводник махнул рукой сладкой парочке, – вы свободны.

Авиан кивнул.

– Надеюсь, мы больше никогда не увидимся.

– Молись, громила, молись!

Перед тем, как уйти, Марианна спросила:

– Йен… То, что ты сказал нам… правда?

Он на секунду задумался. На его лицо едва заметно легла мрачная тень.

– Конечно, нет. Это я так пошутил: надело видеть ваши кислые рожи. А так беспокойство, хоть какое-то разнообразие в вашем скучном мире.

– Идем отсюда, Мари, этот идиот уже совсем обезумел.

– Да как ж ты догадался!

Мы подождали, пока они уйдут, и переглянулись.

– И что же ты им такое предрек?

– Так, не важно, – отмахнулся он.

– Ясно. А сейчас ты им врал?

– Естественно!

– Зачем?

– Не знаю. В который раз удивляюсь своей добродушности. Хотя… думаешь, не стоило?

– Да нет, почему же. Иногда неведение бывает лучше любой правды и не портит жизнь.

– В точку.

Почти одновременно вздохнув, мы снова посмотрели на хвойный бор.

– И что, куда дальше, Йен?

– Думаю, в Миерс. Меня уже никто не ищет, да и тебя давно забыли, так что в столице будет более-менее безопасно. Тем более зима на дворе, девчонка, пора спасать плохих детишек!