Текст книги "Пустое зеркало"

Автор книги: Дж. Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Глава седьмая

Воскресенье в Вене – день священный. Все магазины закрыты, предприятия не работают. Так что Гросс и Вертен были вынуждены отдыхать. Адвокат приводил в порядок свои записи о расследовании, а криминалист продолжал детальное изучение списков подозреваемых.

Торговых домов, продающих зазубренные скальпели фирмы «Харвуд и Мейер», в Вене оказалось всего три. И в понедельник они начали их обходить. Офис торгового дома «Брайтштайн и сыновья» располагался всего в нескольких кварталах от места, где жила Лизель Ландтауэр. Поэтому Гросс решил первым делом нанести визит сюда.

Их принял управляющий в своем кабинете на третьем этаже. Оказалось, что он единственный сын Брайтштайна, хотя в названии торгового дома значилось «сыновья». Сухой ветер сменился удушающей жарой, и сидевший за огромным столом крупный представительный мужчина сильно потел. Он жестом пригласил их садиться в кресла. За его спиной на стене висели фотографии в рамках – довольно много фотографий. В открытые окна с улицы доносилось цоканье лошадиных подков и громыхание экипажей.

– Ваше содействие крайне необходимо для расследования, – проговорил Гросс, протягивая ему письмо из управления полиции, подписанное инспектором Майндлем.

– Не представляю, чем я могу помочь властям, – проговорил Брайтштайн с нервным смешком.

Вертен замечал, что некоторые люди, сталкиваясь с полицией, ведут себя так, словно в чем-то виноваты. Без всякой на то причины.

Гроссу было важно успокоить Брайтштайна: когда свидетель нервничает, он может сказать что угодно, лишь бы это понравилось следователю.

– Я уверен, герр Брайтштайн, что у вас есть сведения, которыми вы могли бы с нами поделиться, – начал он. – Человек, возглавляющий такую компанию, без сомнения, разбирается в психологии. Поэтому, если вы не против, я задам вам несколько вопросов.

Легкий, доброжелательный тон криминалиста благотворно подействовал на Брайтштайна. Он заметно расслабился и откинулся на спинку кресла.

– Я согласен с вами. Занимаясь торговлей, невольно становишься психологом. Надо уметь найти общий язык с клиентом, понять его натуру. Иначе успеха не достигнешь.

– Вот именно. – Гросс лучезарно улыбнулся. – И сколько у вас сотрудников?

– Семь торговых агентов и три секретарши здесь в офисе. До моего прихода торговых агентов было четверо.

– А сколько из них заняты медицинскими инструментами?

– Двое, – ответил Брайтштайн. – Герхард Биндер. Знаток своего дела, у нас уже шесть лет. И Максим Шмидт. Этот работал еще при моем отце. Продажей ножей и режущих инструментов заняты трое, и еще двое распространяют бритвы и парикмахерский инвентарь. Вам нужны их фамилии?

Гросс опять улыбнулся:

– Пока не надо. Давайте начнем с хирургических инструментов. Я слышал, ваш торговый дом представляет в Австрии продукцию фирмы «Харвуд и Мейер».

– Конечно. Этим у нас занимается один Биндер. «Харвуд и Мейер» поставляют качественные изделия из шеффилдской стали. Представляете, доктор Гросс, их лезвия служат существенно дольше, чем из немецкой стали.

Гросс кивнул:

– Да, впечатляет.

Прислушиваясь к разговору, Вертен одновременно рассматривал фотографии на стене. Они изображали сцены после охоты, и везде был виден улыбающийся Брайтштайн. Вот он стоит у солидной кучки убитых уток, на другом снимке гордо поставил ногу на спину мертвого кабана, на третьем его охотничьим трофеем была серна. Вертену показалось, что на одном снимке на заднем плане он увидел знакомое лицо. Но фотография висела далеко, так что подробно разглядеть ее не удалось. К тому же разговор коснулся конкретной темы.

– Если я не ошибаюсь, сравнительно недавно фирма «Харвуд и Мейер» начала производство зазубренных скальпелей, – продолжил Гросс. – Вы их продаете?

– Да, мелкозубчатые скальпели мы тоже продаем. – Брайтштайн улыбнулся. – У них лезвие негладкое, но зубцы совсем не такие, как у пилы.

– Понимаю. – Гросс глянул на Вертена. – А вашего герра Биндера, случайно, нет поблизости?

Брайтштайн заглянул в большой ежедневник на столе.

– У Биндера на этой неделе отпуск. Но я уверен, вы сможете его найти на садовом участке. Там он проводит почти все свободное время. Биндер выращивает розы и уже получил за них много премий.

Брайтштайна это чудачество явно забавляло. Конечно, что такое розы по сравнению с охотой на оленей в Альпах, подумал Вертен.

– Спросите у фрейлейн Маттиас в приемной. Она назовет вам фамилии и адреса всех наших торговых агентов. – Брайтштайн на секунду замолк. – А теперь, господа, скажите, пожалуйста, в чем, собственно, дело? Я всегда готов помогать полиции, однако мне просто любопытно.

– Мы расследуем дело о подделке, – пояснил Гросс. – В полицию поступило несколько жалоб от хирургов.

– Я заверяю вас, господа, – озабоченно проговорил Брайтштайн, – мой торговый дом получает товар непосредственно от производителя.

– О вас, разумеется, речь не идет, – успокоил его Гросс. – Напротив, мы считаем ваш торговый дом образцовым и намерены сравнивать ваши скальпели с поддельными.

Вертен понимал, что ни в коем случае нельзя допустить, чтобы убийца узнал, что следствие заинтересовалось скальпелями фирмы «Харвуд и Мейер».

До обеда они посетили еще два торговых дома, занимающихся продажей хирургических инструментов. Но скальпелей с негладкими лезвиями среди них не было. Следователям объяснили, что Брайтштайн заключил с фирмой «Харвуд и Мейер» договор на эксклюзивное право представлять в Австрии их новую продукцию.

– Ну что ж, это облегчает нам задачу, – сказал Гросс.

Они быстро отобедали в небольшом кабачке и направились в пригород Пенцинг, где находился садовый участок Биндера.

Там им пришлось дважды спросить дорогу, прежде чем они нашли садовый поселок, разбитый на пустыре у железной дороги. Участки десять на сорок метров с небольшими домиками. Однако эти клочки земли поражали невиданным плодородием. Некоторые были засажены фруктовыми деревьями, сгибающимися под тяжестью плодов, на других огороды с обильным урожаем овощей, а третьи благоухали ароматом разнообразных цветов. Домики были ухожены точно так же, как участки, и в миниатюре повторяли архитектуру охотничьих домиков. Обшивка из коричневых досок, зеленые ставни, притолока над дверью с вешалкой из рогов оленя или лося, на подставках под маленькими окнами красная герань в горшках.

Брайтштайн не ошибся. Биндер действительно ухаживал за своими розами. Гросс тронул руку Вертена, останавливая, чтобы понаблюдать за Биндером некоторое время, прежде чем объявить о своем присутствии. Биндер методично срезал с кустов начавшие вянуть цветки [25]25
  Это делают для того, чтобы розы цвели несколько раз за сезон.


[Закрыть]и опускал их в корзинку, следя, чтобы лепестки не падали на ухоженную почву. От шипов его руки защищали длинные прорезиненные перчатки. При этом работал он не садовыми ножницами, а небольшим изогнутым и, несомненно, острым ножом.

Биндер был ярко-рыжий мужчина среднего роста. Поверх легкого летнего костюма у него был надет чистый белый фартук.

Решив, что увидел достаточно, Гросс вошел в калитку и постучал по перекладине.

– Герр Биндер.

Тот поднял голову.

– Здравствуйте, господа. Вы из садового комитета?

– Нет, – ответил Гросс. – Мы по другому делу.

Биндер приветливо улыбнулся:

– Я спросил, потому что жду их. Понимаете, участок рядом освободился. На прошлой неделе умерла престарелая фрау Гимбауэр. Достойная была женщина, упокой Господи ее душу. И у нее не осталось никаких родственников. Некому унаследовать участок и ухаживать за ним, понимаете? А мне бы побольше места не помешало. Видите, как разрослись розы? Кустам вредно находиться так близко друг к другу. Это мы, люди, можем ютиться в своих маленьких жилищах, а цветам нужно пространство. Иначе они вянут. На ее участке я смог бы опробовать новые сорта из Америки.

Он вдруг умолк.

– Извините. Это я репетировал свою речь перед садовым комитетом. У нас еще никто не имеет во владении два участка. – Он стянул с правой руки перчатку. – Так какое у вас дело?

– Мы пришли к вам по совету герра Брайтштайна, – сказал Гросс. – В надежде, что вы поможете в нашем расследовании.

Он кратко рассказал о появлении в Австрии поддельных скальпелей из стали низкого качества с клеймом фирмы «Харвуд и Мейер».

– Если бы вы могли дать нам список клиентов, купивших у вас в последние несколько недель скальпели с неровными лезвиями, это бы нам существенно помогло.

– Да, – согласился Биндер, – подделки сейчас стали настоящим бедствием. И я рад, что власти наконец взялись за искоренение этого зла серьезно. Подделки подрывают доверие клиента к нашему продукту.

Биндер оказался настолько аккуратным, что даже на садовом участке не расставался со своей рабочей сумкой. Он направился в домик и быстро вернулся. Кроме образцов товара, в сумке лежали книга заказов и каталог.

– Не такой уж большой спрос на эти скальпели, – пробормотал он, листая книгу. – За последние несколько недель, вы говорите?

Вертен заметил, что его рука слегка подрагивает.

– Да, – ответил Гросс.

– В последний раз я продал такой скальпель на прошлой неделе в Клагенфурте. Я провел там вторник и среду. Их купил доктор Фриц Вайнингер из городской больницы. А перед этим, – он перелистнул страницы, – перед этим в конце июня продал один скальпель хирургу в Зальцбурге. – Биндер показал запись Гроссу.

– А в Вене ничего? – спросил тот.

– В Вене ничего. – Биндер закрыл книгу продаж и возвратил в сумку. – Понимаете, венские хирурги не слишком охотно покупают новые скальпели. Не верят пока в их преимущества в антисептике разрезов. Впрочем…

– Что? – насторожился Гросс.

– В Вене я действительно не продал ни одного инструмента, но один, кажется, стащили из моей сумки. Когда на позапрошлой неделе я обходил венских хирургов, в ней были три скальпеля английской фирмы «Харвуд и Майер». А в конце дня там оказалось только два.

– Каких хирургов вы посещали? – спросил Гросс.

– Да они украсть не могли, я в этом уверен. Но потом я заходил в кафе и оставил сумку без присмотра, когда посещал туалет.

Не такое уж это хитрое дело, подумал Вертен, стащить из сумки человека скальпель в многолюдном кафе.

– Все равно назовите нам этих хирургов, – сказал Гросс. – И кафе.

– Вы ему верите? – спросил Вертен на обратном пути из садового поселка.

– Вы заметили, как он ловко управляется с розами? – спросил, в свою очередь, Гросс. И сразу добавил: – И место здесь довольно отдаленное.

– Вы имеете в виду, есть куда привезти убитых? – Вертен оглянулся. Биндер снова увлеченно занимался своим делом. – Сомневаюсь. Вы не думаете, что здесь трудно было бы это проделать незаметно?

Гросс вздохнул:

– Наверное. Кроме того, на убийство фрейлейн Ландтауэр у него есть алиби.

– Мне показалось, что он слишком активно старался его подчеркнуть.

– Но это не так трудно проверить, Вертен. Давайте свяжемся с доктором Фрицем Вайнингером из Клагенфурта.

Однако их ждало разочарование. Когда наконец удалось разыскать почту и позвонить, оказалось, что доктор Фриц Вайнингер, как и многие в Австрии, сейчас находится в отпуске. И вернется только в конце недели.

Но вскоре события начали развиваться в другом направлении.

Глава восьмая

Часы на мраморной каминной полке пробили шесть раз. Сквозь кружевные шторы уже начал пробиваться жемчужно-розовый рассвет, наполняя комнату мягким свечением.

Вертен вытер чернила с пальца и снова взял перо.

Стук в дверь заставил его остановиться посередине предложения.

– Герр доктор Вертен.

– Войдите, фрау Блачки.

Экономка неохотно вошла, обтирая руки о накрахмаленный передник.

– Тут господин хочет вас видеть.

Следом из коридора послышались тяжелые шаги, а через секунду появился Гросс.

– Мой дорогой Вертен, перестаньте пачкать пером бумагу. Есть работа.

Экономка у двери с большим интересом наблюдала за происходящим.

– Спасибо, фрау Блачки, – сказал Вертен. – Вы можете идти.

Она покинула комнату, сделав книксен.

– Пойдемте, Вертен. Нельзя терять времени. – Криминалист был явно возбужден.

– Что случилось? – Адвокат вгляделся в лицо Гросса. – Неужели еще одно убийство? Не может быть.

– Конечно, не может, – согласился Гросс. – Просто сегодня я проснулся слишком рано и решил пригласить вас на выставку цветов.

Вертен уже запамятовал, когда его друг в последний раз так шутил.

– Да, еще одно, – добавил Гросс. – Надевайте пиджак, старина, и поспешим на место преступления, пока оно относительно свежее.

– Но как вы?.. – Вертен хлопнул себя по лбу. – Майндль?

Гросс кивнул.

– Он на рассвете позвонил мне в отель. А теперь пошли, а то они там все затопчут.

У подъезда Гросса ждал фиакр, который, лавируя между экипажами и пешеходами, довольно быстро доставил их к каналу и помчался дальше к Пратер-штрассе.

– Опять в Пратере? – спросил Вертен.

– Опять, – ответил Гросс. – Но на этот раз мы прибудем туда раньше полицейских тружеников. Если, конечно, поторопимся.

Он постучал в потолок серебряным набалдашником трости и крикнул зычным голосом:

– Милейший, если доставите нас к месту меньше чем за десять минут, получите десять крейцеров на выпивку!

Это заставило кучера удвоить усилия. Он пустил лошадей в галоп. В окно Вертен видел ранних пешеходов, с удивлением провожавших глазами мчащийся во весь опор фиакр. Когда они пересекали трамвайную линию, из-под колеса даже вылетела голубая искра.

– Майндль сказал, что на этот раз убийца забрал жизнь у пожилого господина, – проговорил Гросс, крепко ухватившись за ремешок. – Во всем остальном modus operandi [26]26
  Modus operandi (лат.). – здесь: способ совершения преступления.


[Закрыть]тот же самый. Скоро увидим, насколько это так.

Гросс раскрыл стоящий рядом кожаный баул и начал перебирать содержимое. Вертен тоже заглянул внутрь. Там лежали писчая и промокательная бумага, конверты, карта города, ручки и карандаши, бутылочка чернил, измерительная лента, компас, пара чертежных циркулей, шагомер, сосуд с гипсом, стеклянные трубки, свечи, мыло, лупа, гуммиарабик и большой хронометр.

Криминалист проверил, не истек ли срок хранения гипса, и закрыл баул, оставив его на коленях, как пассажир поезда, готовящийся к выходу на станцию.

Они уже въехали в парк, проскочили под гигантским чертовым колесом и помчались по аллее, ведущей вглубь.

– Это там. – Гросс показал тростью направо, где примерно в пятидесяти метрах от аллеи в рощице виднелась группа людей. К высокому каштану были привязаны четыре лошади, которые при приближении фиакра запрядали ушами. Рядом с лошадьми лежали два велосипеда, брошенные в спешке полицейскими.

– Спасибо провидению, что ночь была не очень холодная. – Вертен с недоумением посмотрел на Гросса. – Дружище, как давно наступила смерть, мы можем определить по температуре тела трупа, – пояснил тот. – А при холодной погоде тело остывает быстрее. По крайней мере на эту ночь у нашего приятеля Климта имеется прочное алиби, о котором, я думаю, он не постесняется объявить.

Вертен это хорошо понимал. Если способ убийства здесь такой же, как и прежде, значит, Климт тут ни при чем. И Лизель Ландтауэр стала жертвой того же самого убийцы.

Гросс выскочил из экипажа, не дождавшись полной остановки. Чуть покачнувшись, быстро восстановил равновесие и с баулом в руке направился к группе у каштана.

Вертен собрался сделать то же самое, но его окликнул кучер фиакра:

– Эй, герр доктор, а как же мои чаевые?

Вертен вспомнил об обещанных десяти крейцерах, достал из кошелька монету и положил в протянутую ладонь кучера.

– И за поездку с вас причитается еще двадцать пять, – прогундосил тот.

Адвокат снова полез в кошелек и выдал требуемую сумму.

– Храни вас Господь. – Кучер коснулся края шляпы. – Мне подождать?

– Да, пожалуйста, – ответил Вертен, раздосадованный задержкой, и поспешил к месту преступления, где Гросс уже ползал на четвереньках, а остальные наблюдали за его действиями с веселым изумлением.

Хмыкая время от времени, криминалист рассматривал в лупу землю. Затем с помощью пинцета поднял несколько почти невидимых частиц, которые отправил в конверт.

Тело убитого лежало неподалеку, прислоненное к дереву. На вид ему было лет шестьдесят. Седой, аккуратно причесанный. Одет почивший господин был в трахтен [27]27
  Трахтен – традиционный национальный охотничий костюм в Австрии и Германии. Чаще всего из зеленого с красным сукна, иногда с добавлением серого. Пиджак или куртка с воротником-стойкой и отложным лацканом, отделан кантами, аппликациями из замши или кожи; пуговицы костяные или из рога. Бриджи на манжете под коленом, шерстяные гольфы, ботинки на толстой подошве, шляпа с невысокой тульей и маленькими полями, украшенная пером.


[Закрыть]из серой шерсти с зеленовато-серой отделкой и пуговицами из оленьего рога.

В широко раскрытых глазах мертвеца застыла тревога. Его кожа была белой как гипс – такая же, как у фрейлейн Ландтауэр в морге, подумал Вертен, – а на месте носа зияла дыра, что делало его лицо похожим на свиное рыло.

– Кто это здесь наследил?

Гросс резко поднялся на ноги и, переведя дух, строго посмотрел на собравшихся.

Их было шестеро. Двое жандармов, остальные – армейские офицеры. Вид Гросса и его властный тон не оставляли сомнений в его праве тут распоряжаться.

Наконец после долгого молчания один из жандармов, тот, что повыше ростом, ответил:

– Нам нужно было убедиться, что господин мертвый. Так положено по инструкции.

– И что же, инструкция предписывает вам проводить по месту преступления экскурсии? Тут, я вижу, ходили все шестеро. – Гросс посмотрел на армейских. – Прошу объясниться, если не желаете быть направлены на службу в Буковину.

Один из офицеров встал по стойке «смирно» и отдал честь Гроссу.

– Мы виноваты, герр доктор. Подошли, думали, что этому господину требуется помощь. Тогда только начинало рассветать, и мы не могли видеть, что ему уже ничто не поможет.

Гросс кивнул.

– А могу я спросить, что привело вас сюда в такой неурочный час?

Офицер, потупившись, молчал.

– Господа офицеры обнаружили мертвеца и вызвали нас, – пояснил жандарм.

Гросс снова кивнул, спрятал лупу в баул и направился к трупу, уже не заботясь о том, чтобы ступать осторожно. Все равно следы, оставленные преступником, эти солдафоны затоптали. Он наклонился, внимательно осмотрел шею убитого и махнул Вертену, приглашая его подойти.

– Видите? – прошептал он. – На разрезе те же самые белесые неровности, что и у фрейлейн Ландтауэр. Наш убийца по-прежнему пользуется скальпелем с зазубренным лезвием.

Затем он повернулся к жандармам.

– Запишите фамилии этих офицеров, и пусть отправляются к себе в казармы.

Дальнейший осмотр трупа не выявил ничего нового. В сжатом кулаке убитого оказался отрезанный нос, как и у всех остальных жертв.

Гросс отошел, достал из кармана белый носовой платок и начал вытирать колени.

– Зачем, как вы думаете, эти офицеры забрели сюда в такую рань? – Вертен, разумеется, это знал, но криминалист все равно решил объяснить. – Дуэль, друг мой. Пратер – излюбленное место для такого рода встреч. Они случаются почти ежедневно, но всегда нелегально. Этих молодых офицеров, поскольку они засветились, наверное, накажут, хотя и не строго. Но если бы кто-то из них отказался принять вызов, его бы наверняка изгнали из армии. Да что там говорить, даже бывший премьер-министр граф Бадени счел себя обязанным в прошлом году вызвать на дуэль депутата рейхстага, немецкого националиста. Стрелялись на пистолетах, на расстоянии двадцать шагов. – Он покачал головой. – Какое варварство! И это на пороге двадцатого века!

Затем они сели в ожидающий фиакр, и Гросс забыл о дуэлях. Ему вдруг вспомнилось совсем другое.

– Меня возмущает этот англичанин, – произнес он, примостив на полу свой замечательный баул.

– Какой англичанин? – спросил Вертен.

– Дойл, – ответил Гросс. – Думаю, я правильно произнес фамилию. Придумывает разные истории, где его герой, Шерлок Холмс, использует мои методы расследования. Я вам вот что скажу – ничего этот человек в криминалистике не понимает. Просто прочел мои давние статьи, и все. А теперь коллеги-профессионалы надо мной посмеиваются. Получается, что это я заимствую технику расследования у великого Шерлока Холмса, а не наоборот.

Из окна фиакра они увидели, что к месту преступления подъехала карета «скорой помощи», и оттуда вылезли санитары в белых халатах.

Гросс стукнул набалдашником трости в потолок, и фиакр тронулся.

– Итак, Вертен, что скажете?

– Ну, почерк преступника тот же самый.

– А помимо этого?

– Убийство произошло не здесь.

Гросс улыбнулся:

– Почему вы так думаете?

– Чисто кругом. Нет никаких следов крови.

Гросс кивнул:

– Как и во всех остальных случаях. А это о чем говорит? – Он устремил на Вертена свой пронизывающий взгляд. – Правильно. Значит, у нашего преступника есть уединенное место, где можно сцедить с жертв кровь. А иметь такое место может только человек с деньгами. Я серьезно сомневаюсь, чтобы он работал где-то на свежем воздухе. Слишком рискованно. Стало быть, в его распоряжении имеется какое-то помещение. А также транспорт. Скорее всего он убивает в разных местах, где предоставляется возможность, а затем перевозит тело к себе, сцеживает там без всяких помех кровь, а после доставляет тела в Пратер.

– Может быть, он живет поблизости? – предположил Вертен.

– Возможно, но не обязательно. Пратер он выбрал не случайно. Тут ведь рядом еврейский квартал. Мы уже это обсуждали.

Некоторое время они ехали молча. На улицах стало оживленнее. Открылись магазины. По широким тротуарам сновали пешеходы с корзинками для покупок. «Эти люди не ведают, какие зверства творятся в их прекрасном городе, – подумал Вертен. – И слава Богу».

– А кто, по-вашему, этот убитый? – неожиданно спросил Гросс.

Вертен пожал плечами:

– К сожалению, я не ясновидящий. А вы что, уже догадались?

Гросс улыбнулся:

– Тут все ясно как Божий день. Этот человек, несомненно, из слуг. Преданных слуг. Возможно, даже состоял при ком-то из членов императорской семьи.

– Как вы это?.. – Вертен был настолько потрясен, что не закончил фразу.

– Успокойтесь, Вертен, тут нет никакого чуда. Просто у этого человека при себе оказалась пенсионная карта.

– Великолепно. – Вертен откинулся на спинку сиденья и прикурил от кремниевой зажигалки сигару.

– Ну что, мой друг, – продолжил Гросс, – наша работа подходит к концу?

Вертен понимал, что имеет в виду криминалист. Климта теперь выпустят, и адвокат ему больше не будет нужен. А как же быть с тем, что фрейлейн Ландтауэр так похожа на его Мэри?

– Полагаю, теперь вы скоро уедете в Черновцы? – с неохотой проговорил он.

Гросс вздохнул:

– Да. Наверное, уеду.

Но ни тому ни другому не хотелось в это верить.

Гросс решил подождать, пока полиция уведомит фрау Фрош о гибели ее мужа, а затем уже нанести ей визит.

– Нам необходимо снискать расположение этой дамы, Вертен, – объяснил он, когда они подходили к дому на Гусхаус-штрассе, сразу за церковью Святого Карла. [28]28
  Церковь Святого Карла – выдающийся памятник архитектуры в стиле венского барокко, построена в 1737 году в честь избавления венцев от эпидемии чумы.


[Закрыть]– Однако это не получится, если мы принесем плохую весть. Вернее, трагическую. Пусть этим занимается полиция. Правда, они могут рассказать женщине что-то такое, что она позднее может выдать за свое. Но тут придется рискнуть. В таких делах это необходимо. Впрочем, жизнь вся состоит из компромиссов, верно?

Дверь открыла женщина, которую Вертен принял за служанку или, возможно, знакомую хозяйки. Глаза у нее не были красными от слез, и вообще она не была похожа на убитую горем вдову.

– Мы бы хотели видеть фрау Фрош, – сказал Гросс. Очевидно, он подумал то же самое.

– Я фрау Фрош, – спокойно ответила дама. – А кто вы?

– Мы занимаемся расследованием этого преступления, – ответил Гросс, в очередной раз извлекая письмо Майндля, уже довольно истрепанное.

– Из полиции сюда уже приходили утром. – Она оглядела их так, будто собиралась снимать мерку для шитья костюмов.

Гросс тактично кивнул.

– И несмотря на это, сударыня, мы бы хотели задать вам несколько вопросов. Если вы, конечно, не возражаете. Я понимаю, у вас такое горе, но мой опыт криминалиста подсказывает, что первые двадцать четыре часа после совершения преступления следует использовать с максимальной эффективностью.

Выражение ее лица не изменилось.

– В таком случае входите.

– Вы так любезны, сударыня, – произнес Гросс елейным тоном. Вертену показалось, что он переигрывает.

Квартира четы Фрош являла собой образец чистоты, граничащей со стерильностью. Нигде ни пылинки, не говоря уже об увядших цветах. Полная противоположность дому приятельницы Климта в Оттакринге. Ни малейшего намека на обычный домашний беспорядок, придающий любому жилищу жилой вид.

Фрау Фрош проводила их в гостиную, как будто сошедшую с холста Макарта. Тяжелые шторы на окнах и громоздкая мебель в стиле «старой Германии», модная лет двадцать назад. Сейчас это все казалось скучным. Стены от пола до потолка были увешаны темными картинами с мрачными сюжетами. В одном углу стоял впечатляющих размеров буфет, в другом поблескивала изразцами голландская печь.

Фрау Фрош осторожно присела на край кушетки, предложив им занять обитые тисненой кожей кресла с прямыми спинками. Вертену показалось, что она чувствует себя в этой обстановке так же неуютно, как и он.

– Вообще-то мне нечего добавить к тому, что я уже рассказала полицейским, – произнесла она.

– А мы поговорим о чем-нибудь другом, фрау Фрош, – заверил ее Гросс. – Видите ли, сударыня, в нашем деле мелочей не существует.

– Гросс, – неожиданно прервал его Вертен, – я думаю, нам следует уйти. Полицейские, наверное, уже достаточно потрепали нервы достойной фрау Фрош. Мы все равно ничего нового не узнаем.

– Прошу вас, Вертен, – Гросс взмахнул рукой, – не мешайте. Я намерен поговорить с фрау Фрош и убедиться, действительно ли ей больше нечего добавить.

– Извините моего коллегу, фрау Фрош, – не унимался Вертен. – Порой он не в меру усерден в своей работе. И глух к чувствам других.

– О чувствах, Вертен, в таких случаях приходится забывать. – Гросс повернулся к фрау Фрош. – Могу я продолжить?

Она холодно кивнула.

– Когда вы в последний раз видели супруга?

– Да что вы, Гросс, – не унимался адвокат. – Этот вопрос полицейские наверняка уже задавали.

– Довольно, Вертен! – Криминалист рявкнул так громко, что фрау Фрош вздрогнула. – Итак, когда вы в последний раз видели супруга?

– Вчера вечером. Примерно в семь. Он собирался на встречу с приятелями.

Вертен знал, что полиция уже это проверила. Герр Фрош действительно направлялся через Карлсплац в недавно открытое кафе «Музей», где он и еще трое пенсионеров раз в неделю собирались поиграть в карты. Как позднее выяснилось, до кафе герр Фрош так и не добрался.

– Во что он был одет? – спросил Гросс.

– Как обычно. В трахтен.

– Не слишком ли ваш супруг был тепло одет для такой погоды?

Фрау Фрош пожала плечами:

– Он всегда так одевался. Если угодно, это была его униформа. – Произнося эти слова, она слегка поморщилась. – Извольте посмотреть его гардероб. Там висят еще шесть трахтенов, все одного и того же цвета и покроя. Мой супруг служил при дворе. Камердинером.

– Стало быть, он был педант? – предположил Гросс.

Она кивнула:

– Еще какой.

Криминалист обвел рукой гостиную:

– Я полагаю, эту комнату обставили по его настоянию?

– Почему вы так решили?

– Сударыня, я представляю вас окруженной не столь мрачными предметами. Отнюдь. Вам больше подходит светлая, залитая солнцем комната. Где много цветов.

– Вот именно. – Вертен увидел, что ее глаза потеплели. Теперь не было нужды вмешиваться в разговор.

– Фрау Фрош, извините за бестактность, но вы с мужем были счастливы в браке?

Вертен подумал, что Гросс опять перегибает палку, но ничего не сказал.

Фрау Фрош помолчала, а затем неожиданно призналась:

– О каком счастье можно говорить, если у нас не было детей? Он считал, что дети помешают ему служить империи.

– Герр Фрош пил? – вдруг спросил Гросс.

От неожиданности она вскинула руку к левому глазу. Вертен только сейчас заметил то, что наверняка было очевидным для Гросса. Под глазом у нее проступал припудренный синяк.

– Выпивал, – наконец ответила фрау Фрош. – Особенно после того, как вышел на пенсию.

– А какие у него были увлечения, кроме карт?

Она задумалась.

– Не знаю, можно ли это назвать увлечением, но он утверждал, что пишет мемуары. Правда, я так и не увидела ни одной страницы. Запирался на все утро в своем кабинете, приказывал не беспокоить, но что он там делал, неизвестно. Во всяком случае, полицейские ничего не нашли.

– Вы не возражаете, если мы посмотрим его бумаги? – спросил Гросс.

– Вовсе нет. – Она повела их в кабинет в дальнем конце коридора, такой же мрачный, как и гостиная.

– Приводить потом все в порядок нет нужды, – проговорила фрау Фрош, покидая комнату. – В любом случае я все это отсюда вынесу.

Гросс улыбнулся:

– Впустите больше света?

– Да, доктор Гросс, много больше света.

Они провели в кабинете Фроша почти два часа. Просмотрели содержимое всех ящиков, какие были. Обшарили все укромные уголки. Ничего. Гросс простучал паркет, внимательно осмотрел письменный стол и книжный шкаф, но тайников не обнаружил. На стене за картинами сейфа тоже не оказалось.

– Может, она права? – сказал Вертен. – Может, он здесь просто запирался и пил?

Гросс молчал, занятый изучением большого керамического горшка с пальмой. Затем наконец выпрямился.

– Пойдемте, Вертен, хватит здесь копаться.

Герр Фрош был человек педантичный, это правда. Достаточно было взглянуть в его книгу записи расходов за прошлый год. Местный и государственный налог, включая газ: 612 крон 38 хеллеров, аренда: 1475 крон, уголь: 241 крона 14 хеллеров, одежда для супруги: 742 кроны 69 хеллеров, одежда для супруга: 812 крон 98 хеллеров. И так далее.

На свою одежду, как и следовало ожидать, Фрош тратил больше. И еще. Новые деньги ввели в обращение шесть лет назад, но люди до сих пор часто употребляли в разговорах старые флорины и крейцеры. А этот, поди ж ты, только кроны и хеллеры.

Они попрощались с фрау Фрош. Гросс поцеловал ей руку, и дама весело блеснула глазами. Вот вам и безутешная вдова.

– Похоже, Гросс, вы завоевали ее симпатию, – заметил Вертен, когда они вышли на улицу.

– Не без вашей помощи, мой друг, – ответил криминалист, имея в виду запланированное заранее вмешательство Вертена в разговор. – Увидев, как я поставил вас на место, женщина поняла, кто из нас главный.

Некоторое время они шли молча.

– Она не очень-то горюет по мужу, – сказал Вертен.

– Да. Полагаю, вы заметили у нее синяк под глазом?

– Неприятный человек был этот Фрош.

– Неприятный, конечно. Но я в высшей степени сомневаюсь, что эта дама смогла в одиночку убить мужа и доставить его тело в Пратер.

– Но даже если это так, при чем здесь другие жертвы? – добавил Вертен. – Зачем ей их было убивать?

– А для отвода глаз, – задумчиво проговорил Гросс. – Чтобы замаскировать свою истинную цель.

Это было интересно, но Вертен вдруг осознал, что все это его уже не касается.

– Нужно поговорить с инспектором Майндлем. Хватит держать Климта в тюрьме. – Затем он с видимой неохотой добавил: – Его выпустят, и наша работа закончится.

– Но мы ни на йоту не приблизились к раскрытию этих зверских преступлений, – пробормотал криминалист.

– Все, Гросс, наша миссия завершена. – Вертен усмехнулся. – Теперь пусть об этом болит голова у кого-нибудь другого.