Текст книги "Пустое зеркало"

Автор книги: Дж. Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава двадцать четвертая

– Не нравится мне это, – засомневался Вертен.

Его поддержал отец Берты:

– Мне тоже. Слишком рискованно.

– Все пройдет нормально. Увидите, – заверил их Гросс.

Они сидели в кабинете Вертена, обсуждали план действий на сегодняшний вечер. Грюненталь сообщил, что Берту Майснер им передадут в Павильоне смеха в Маленькой Венеции. Так назывался район Пратера, где были воспроизведены несколько кварталов итальянского города с каналами. Князь объяснил, что поскольку парк развлечений закрыт в связи с трауром по убитой императрице, то встречу целесообразно провести там.

Он предупредил Гросса и Вертена не брать с собой оружие, иначе Тод «без колебаний покончит с подопечной».

– Надо учитывать образ мыслей Грюненталя, господа, – продолжил Гросс. – Он уверен в том, что ни я, ни Вертен не можем себе позволить расправу без суда. Достаточно вспомнить его последние слова, когда мы уходили: «Вы честные, уважаемые люди. Свято верите в законность. Сама идея самосуда приводит вас в ужас. В этом различие между нами, господа. Я не боюсь взять на себя такой грех. Потому что я князь, а вы простые граждане». Вы поняли? – Криминалист оглядел собеседников. – Быть честным и порядочным в его понимании – слабость. И сейчас на этом можно сыграть. Поскольку он не может вообразить нас коварными и достаточно храбрыми для такой затеи.

– А как быть с Тодом? – спросил Вертен.

– Он солдат, добросовестно выполняющий приказы командира. Убивать его обучили с молодых лет, больше, наверное, он ничего делать не умеет. Думаю, этот человек будет потрясен тем, что я ему сообщу. Оказывается, после стольких лет добросовестной службы князь Грюненталь решил отдать его на заклание.

– Он вам не поверит, – сказал Майснер.

– И не нужно, чтобы он мне поверил. Достаточно заронить ему в голову зерно сомнения относительно намерений хозяина. И тогда эти две гадины повернутся друг против друга.

– Слишком просто все у вас получается, Гросс, – со вздохом проговорил Вертен. – Мы не должны забывать, что на карту поставлена жизнь Берты.

– Именно к этому я и клоню, Вертен. – Гросс вопросительно вскинул брови. – Вы что, серьезно верите, что все мы, включая и ее, после сегодняшнего разговора будем целы? Что князь сдержит свое обещание? Нет. Он подождет, пока пыль уляжется, а затем его приспешники примутся уничтожать нас одного за другим. Вы хотите провести остаток жизни в ожидании этого?

Вертен устало откинулся на спинку кресла. Гросс был прав. Этот человек способен на все. Достаточно было один раз взглянуть в его черную душу.

Затем он вдруг вспомнил.

– Гросс, а ведь князь не ответил на мой вопрос.

– Не ответил, – согласился криминалист, не удосужившись спросить – на какой.

– Знал ли император об убийстве своей супруги и обо всем остальном?

– Вы могли бы поставить вопрос жестче, Вертен. Не по его ли приказу действовали убийцы? Так вот, на этот вопрос Грюненталь вам ответил. Он организовывал все эти убийства, и только он за них ответственен.

– Но?..

– Да поймите же вы наконец – императору совсем не обязательно было обо всем этом знать. Грюненталь сосредоточил в своих руках такую власть, что вполне способен действовать самостоятельно. Тем более что он убежден, что все делал на благо империи. Сегодня он вам сам это сказал. Так что прочь сомнения.

– Я тоже искренне сомневаюсь, что все эти преступления совершались с ведома Франца Иосифа, – произнес Майснер. – Помимо того, что он император, Франц Иосиф еще и человек. Он любил свою жену, это очевидно. И преподнес ей самый драгоценный дар, какой возможен в браке, полную свободу. Но это не имеет отношения к делу. Я согласен с вами, Гросс. С Грюненталем нужно покончить. Человек с такой извращенной моралью никогда не станет держать слово.

Гросс помолчал, затем посмотрел на Вертена:

– Как вы?

Тот наконец кивнул:

– Я тоже согласен.

– Хорошо. – Гросс сжал ладони. – Тогда давайте пригласим Климта и окончательно решим, как будем действовать.

Они пришли туда пораньше. Гросс хотел получше ознакомиться с расположением этой части парка. В Маленькой Венеции (ее еще называли «Венеция в Вене») никто из них до сих пор не бывал.

Над входами во все павильоны висели черные траурные флаги. В парке аттракционов ни души. Обычно тут народу было – не протолкнешься. Выходящих после циркового представления горожан завлекали прогулкой по таинственному гроту, где из углов внезапно выпрыгивали демоны, дальше их ждал следующий аттракцион, тоже интересный. Надо ли говорить о пивных и кафе? Они всегда были переполнены.

Гросс и Вертен перешли по мостику искусственный канал, миновали колесо обозрения и подошли к месту встречи, назначенному князем Грюненталем.

Маленькая Венеция Вертена впечатлила. Ему казалось, что он стоит на набережной венецианского Гранд-канала. Тут все было воспроизведено до малейших деталей. Каналы, протяженностью больше километра, и окружающие их здания, фасады которых были тщательно скопированы с венецианских, казалось, стоят тут сотни лет, а не три года. Ведь Маленькую Венецию построили только в 1895 году. Причем строителям каким-то образом удалось добиться запаха «гнилостной свежести» воды, как в настоящей Венеции.

Они остановились у Павильона смеха. Им было предписано не входить, ждать Грюненталя на набережной. Рядом покачивалась гондола, периодически постукивая о стенку. На носу там лежал смятый кусок брезента.

Они пришли одни, как предписывалось. Без оружия.

Над ними нависало огромное колесо обозрения, построенное к золотому юбилею Франца Иосифа. Вертен знал, что его открытие ознаменовалось весьма неприятным событием. Накануне на одной из тридцати кабинок повесилась некая Мария Киндль, якобы в знак протеста против тяжелого положения рабочих в Австрии. Сейчас там было тихо, как и на остальных аттракционах. В небе висела огромная луна. Дул изрядный ветерок, поэтому луну то и дело загораживали проносящиеся облака.

В кустах что-то зашуршало. Вертен резко развернулся и увидел кота, крадущегося вдоль дорожки. Порыв ветра заставил адвоката поежиться. Он чувствовал себя одиноким и беззащитным на этом открытом пространстве безлюдного Пратера. Но Гросс, кажется, присутствия духа не утратил. Выпятив грудь, он спокойно прохаживался вдоль канала туда-сюда.

Спустя час Вертен начал подозревать неладное.

– Они не придут.

– Чепуха, – прошептал Гросс. – Нас просто проверяют. Наблюдают из укрытия, не появится ли кто еще тут.

– Но наши уже здесь, Гросс.

– Да, Вертен, но они об этом не знают.

Прошло еще полчаса. Назначенное время давно миновало.

– Ну что, Гросс? – спросил Вертен.

Криминалист помолчал, затем кивнул:

– Да, пора.

Они быстро приблизились ко входу в Павильон смеха.

– Выходите, – крикнул Гросс.

Изнутри никто не отозвался.

Уже осознавая, что это провал, Вертен потянул дверь. Разумеется, она была заперта. Позади постукивания гондолы о стенку набережной стали более настойчивыми, как будто там что-то происходило.

Он обернулся.

– К лодке, Гросс.

Вертен перепрыгнул через парапет в гондолу и откинул брезент. Под ним лежал связанный Климт с кляпом во рту.

Согласно плану, Климт и Майснер должны были их подстраховать на случай, если маневр с сержантом Тодом не удастся и он не восстанет против Грюненталя. Для этого им предстояло днем незаметно спрятаться в Павильоне смеха. Они были вооружены охотничьими ружьями, оставшимися у Вертена с тех времен, когда он по настоянию отца ездил на охоту.

– Похоже, он нас там ждал, – сказал Климт, когда его развязали. – Появился почти сразу.

– Кто он? – спросил Гросс.

– Высокий такой, с лицом как ходячая смерть. И со шрамом.

Вертен похолодел. Это означало, что Берта мертва. И все из-за него и этого умника Гросса. Впрочем, винить криминалиста он не имел права. План одобрили они все. Но что теперь? Как он сможет жить без Берты? Как сможет жить с таким грузом на совести?

– И что было дальше? – спросил Гросс.

– Он все очень хитро подстроил. Только мы влезли в павильон, как там начался пожар. Все вокруг было охвачено огнем. Мы полезли в открытое окно, прямо ему в руки. А это был трюк. Небольшой огонек много раз отражался во всех зеркалах. Мы-то этого не знали. Тод заставил Майснера связать меня и увел его с собой.

– Тогда есть надежда, Вертен, – взволнованно проговорил Гросс. – Раз он не убил их тут же на месте, значит, она еще жива.

– Не нужно меня успокаивать.

– Тод передал мне слова князя Грюненталя, – сказал Климт. – Возможно, он был где-то поблизости тоже.

– И что? – поторопил его Гросс.

– Князь велел передать вам, что он разгневан вашим вероломством. Что вы нарушили соглашение. Сказал, что вы знаете, какая кара полагается за такой проступок. Мне он милостиво дарует жизнь, поскольку я, как художник, представляю для империи ценность.

– О Боже! – простонал Вертен. – Они ее убили.

– Погодите паниковать, – одернул его криминалист. – Пока еще ничего не известно.

Сильный порыв ветра поднял опавшую листву.

– Что мы стоим? – крикнул Вертен. – Пойдемте. Здесь нам больше нечего делать.

– Не торопитесь, адвокат – произнес голос из аллеи.

Они развернулись. Из темноты вышли трое. У Вертена бешено заколотилось сердце. Это не могло быть правдой. Но это было.

– Вопреки вашим представлениям обо мне я милосерден, – продолжил тот же голос.

Вертен не отрывал глаз от стоящих впереди людей. Это были Берта с отцом и сержант Тод, приставивший к ее голове пистолет.

– Но я желаю, чтобы вы теперь повторили свои обещания, – произнес князь Грюненталь, оставаясь невидимым. – Надеюсь, на этот раз вы подумаете, прежде чем их нарушить. Не надейтесь меня перехитрить, это не получится. Наблюдая за вашей глупой, бессмысленной суетой, я решил подарить вам вторую возможность. И прошу учесть, последнюю. Нам удалось найти подход к герру Майснеру, и он посвятил нас в ваши планы, профессор Гросс. Было неразумно с вашей стороны предполагать, что сержант Тод поднимется против меня. Этого не случится никогда, ни при каких обстоятельствах.

– Теперь я это понимаю, – подал голос Гросс.

– Ну и прекрасно. Итак, я вас слушаю, господа. Давайте по порядку. Вначале герр Вертен.

– Я обязуюсь хранить тайну, как это было у нас договорено.

– Я тоже, – сказал Климт.

– Профессор?

– Даю слово хранить тайну, – отозвался Гросс.

– О чем вы говорите? – неожиданно вырвалось у Берты.

– О том, чтобы все это осталось между нами, милая барышня, – спокойно проговорил князь Грюненталь. – Кстати, вы тоже должны со своим папашей пообещать мне это.

– Карл?

– Берта, – воскликнул Вертен, – прошу тебя, сделай то, что требует князь, иначе нас отсюда не выпустят!

– Я обещаю хранить тайну, – произнес стоящий рядом с ней герр Майснер, – и тебя, дочка, прошу сделать то же самое.

– Мы держали фрейлейн Майснер в неведении относительно нашего расследования, – вмешался Гросс. – Думали, что так безопаснее. Поэтому она ничего не знает.

– Все равно, пусть даст слово, – настаивал Грюненталь.

– Хорошо. – Берта откашлялась. – Я обещаю никому не рассказывать, что видела и слышала в последние несколько дней.

Грюненталь кивнул Тоду, разрешая отпустить Берту и ее отца. Она подбежала к Вертену, и они застыли в долгом объятии.

– Все, господа, – произнес Грюненталь со значением. – Можете идти.

Они побрели к выходу из парка. Вертен и Гросс знали, что это еще не конец истории. Пока князь Грюненталь жив, покоя им не будет.

Глава двадцать пятая

Вена

Суббота – воскресенье, 22–23 октября 1898 года

Минуло несколько недель. Их хватило, чтобы все как следует обдумать. Теперь пришла пора действовать.

Вертен вышел из фиакра у Дворца Кински. [56]56
  Дворец Кински – один из самых известных дворцов Вены в стиле барокко; построен в 1719 году Иоганном Лукасом фон Хильдебрантом для фельдмаршала Вириха Филипа графа Дауна. В 1784 году дворец перешел к графине Розе Кински.


[Закрыть]Бросил взгляд на ярко освещенные окна. Сегодня сюда на ежемесячный званый вечер съехались сливки общества. Лакей у входа, наряженный по моде восемнадцатого века, – припудренный завитой парик, панталоны до колен, чулки, – почтительно глянул на карточку с рельефной монограммой эрцгерцога Франца Фердинанда и с поклоном открыл Вертену доступ к собравшемуся наверху избранному обществу. Он поспешно поднялся по мраморной лестнице, опасаясь, как бы чей-то зоркий глаз не приметил в нем чужака. Тут ведь с такими не церемонятся, мигом выпроводят. Бальный зал блистал великолепием и роскошью. Изысканные хрустальные люстры под потолком, драгоценный паркет из мореного дуба. Сегодня здесь давал сольный концерт знаменитый пианист Падеревский. [57]57
  Игнаций Ян Падеревский (1859–1941) – польский пианист, композитор, государственный и общественный деятель, дипломат.


[Закрыть]Вертен с облегчением увидел, что концерт еще не начался. Гости продолжали двигаться по кругу, обмениваясь фальшиво-приветливыми восклицаниями.

Как и полагал эрцгерцог, князь Грюненталь там присутствовал. Он стоял в центре группы знатных дам с бриллиантовыми диадемами в волосах и рассказывал что-то забавное. Дамы хихикали и обмахивались веерами.

Вертен приблизился к нему твердым шагом и громко объявил:

– Сударь, вы скотина и хам. Я вызываю вас на дуэль за оскорбление моей невесты.

Князь Грюненталь повернул к нему свое злое покрасневшее лицо как раз вовремя, чтобы получить пощечину белыми перчатками, которые Вертен специально купил для этой цели.

– Я жду ваших секундантов. Выбор оружия остается за вами. – Это было рискованно, но Вертен почти не сомневался, что возраст не позволит князю выбрать что-то, кроме пистолетов.

– Это возмутительное безобразие, – начал князь Грюненталь.

– Да. Так оно и есть. И его совершили вы. Если у вас осталась еще хотя бы крупица мужества, вы примете вызов. Или предпочтете ограничиться громкими словами и пустыми угрозами? А может быть, чтобы спасти свою честь, прикажете заковать меня в кандалы?

При этих словах дамы начали возбужденно перешептываться. Разговоры в зале стихли. Глаза всех были прикованы к князю Грюненталю. Вертен публично загнал его в угол, как и планировал.

– Ишь чего захотел, адвокат.

– Значит ли это, что вы принимаете мой вызов?

Еще минута напряженной тишины, и наконец князь прохрипел:

– Да, принимаю, будь ты проклят.

Приняв решение, Вертен все последние недели много времени проводил в тире, упражняясь в стрельбе. Наконец-то пригодились навыки, которые в юности пытался привить ему отец.

Берта, как только он посвятил ее в свои планы, уехала к отцу.

– Отговаривать тебя бесполезно, – сказала она, – а наблюдать твою гибель будет выше моих сил. Извини, Карл, однажды мы уже чуть не потеряли друг друга. Во второй раз мне не выдержать.

Вертен пытался ей втолковать, что он поэтому и решился на такой шаг, чтобы они больше не боялись потерять друг друга. Но она отказывалась понимать.

Секундантом князя Грюненталя оказался молодой адъютант, который дежурил в приемной Государственной канцелярии, когда Гросс и Вертен ждали аудиенции с императором. Он прибыл на квартиру Вертена через час с лишним после событий во Дворце Кински.

Пока все шло по плану. Адъютант объявил, что князь выбрал дуэль на пистолетах, один выстрел с каждой стороны. Расчет был на то, что Грюненталю и в голову не придет, что Вертен может оказаться метким стрелком. Его антисемитизм такую возможность просто отвергал. Адъютант назвал место проведения дуэли. Пратер, лужайка за колесом обозрения. Именно сюда привозил и бросал трупы своих жертв его приспешник Тод. И опять Вертен рассчитал правильно. Князь и тут не избежал нарочитой театральности.

– Завтра на рассвете, в шесть тридцать. – Адъютант сухо кивнул и вышел.

Гросс подождал, пока за ним закроется дверь, затем посмотрел на Вертена.

– Еще не поздно все отменить, дружище.

– Нет, Гросс, ничего отменять нельзя. – Вертен стиснул зубы. – Это единственный путь избавиться от бешеного пса.

Ночью он так и не смог заснуть. В голову лезли разные мысли. Эрцгерцог Франц Фердинанд поддержал его план. Еще бы, ведь это был хороший способ устранить самого злейшего врага без риска для себя. И если план не удастся, он будет ни при чем. Использовать при вызове на дуэль имя любимой было необходимо. Только такой повод мог в обществе считаться обоснованным. И это обеспечивало ему защиту в случае победы на дуэли. Ведь он стрелялся, защищая честь дамы сердца. Разве на его месте не поступил бы так любой уважающий себя мужчина? Тем более что любовные похождения князя Грюненталя были широко известны. Едва ли император сможет наказать дуэлянта-победителя.

В пять утра Вертен уже был одет. Фрау Блачки, всхлипывая, подала ему завтрак.

– Все будет хорошо, – успокоил он ее.

– О, герр доктор, я искренне на это надеюсь. – Она опять всхлипнула. – Что это за времена наступили, когда в руки приходится брать оружие такому человеку, как вы.

Вертен улыбнулся. От ее слов у него потеплело на сердце.

Заказанный экипаж прибыл в пять тридцать.

– Все готово? – спросил Вертен, посмотрев на своего секунданта.

– Я искренне на это надеюсь, – ответил криминалист.

Они сели, и карета двинулась по еще темным улицам. Рассветную тишину нарушал лишь стук колес по булыжной мостовой.

На лужайке их уже ждал Грюненталь со своим секундантом. Князь был без шляпы. Вертен с ужасом осознал, что у него кружится голова. Наверное, сказались недосып и нервное напряжение. Он сделал несколько глубоких вдохов и двинулся вперед.

Адъютант и Гросс сошлись для традиционного разговора перед дуэлью.

– Долг предписывает мне, – сказал адъютант, – предложить вашему приятелю возможность извиниться за нанесенное оскорбление. Если он не пожелает, мы начнем.

– Дорогой сударь, – ответил Гросс, – моему приятелю не за что извиняться. Оскорбление нанес ваш господин, и он должен за это ответить.

Они приступили к осмотру оружия. Грюненталь привез два одинаковых револьвера фирмы «Уэбли и Скотт» сорок пятого калибра с рукоятками из слоновой кости. Большой калибр означал, что он надеялся покончить с Вертеном одним выстрелом. Секунданты проверили револьверы, убедились, что в каждом только один патрон.

Вертена неприятно удивила тяжесть оружия. Он упражнялся с револьвером фирмы «Энфилд», который был много легче. Ну что ж, теперь уже ничего не изменишь. Придется воспользоваться тем, что было.

– После того как я расправлюсь с тобой, – крикнул издали Грюненталь, – придет время остальных. Никому из вас пощады не будет.

Вертен не ответил. Он знал это с самого начала. И на его план согласились все, кроме Берты.

Лужайку осветили первые лучи солнца. Лошади негромко заржали.

– Господа, – произнес адъютант. – Время.

Он поставил их спиной к спине.

– По моей команде вы разойдетесь на пятнадцать шагов. По следующей команде развернетесь и можете выстрелить.

– Скоро вы все подохнете, – успел прошипеть ему Грюненталь.

– Начинаем, – крикнул адъютант.

Вертен старался делать шаги как можно шире, потому что чем больше будет между ними расстояние, тем лучше. Несмотря на утреннюю прохладу, у него по шее стекали струйки пота. Неожиданно где-то на дереве сзади зачирикала птица. Это сбило его с толку, и он потерял счет шагам. Ведь имитация птичьего пения означала сигнал. Или сейчас действительно запела птица? Он глубоко вздохнул и, сделав еще несколько шагов, остановился.

– Повернитесь и стреляйте! – выкрикнул адъютант.

Вертен развернулся наполовину, как советовал инструктор по дуэлям, которого к нему приставил Франц Фердинанд. И не торопился стрелять, тоже как инструктировали, ожидая, что Грюненталь выстрелит первым. Но у князя, возможно, был похожий инструктор, потому что он тоже повернулся к Вертену в профиль и тоже ждал.

– Стреляйте, – повторил адъютант.

Грюненталь, видимо, решил не мешкать. Он тщательно прицелился и выстрелил. Все произошло так быстро, что Вертен даже не почувствовал удара пули. Просто правая нога подогнулась, и он повалился на землю.

– Вертен! – Гросс кинулся к нему.

Он лежал на спине, наблюдая парящих в небе птиц, которых спугнул звук выстрела. Происходящее казалось ему теперь смешным и нелепым. Он ощущал себя персонажем романа Толстого.

Затем все пространство заполнило лицо Гросса.

– Я сейчас отвезу вас к доктору.

– Помогите мне встать. За мной осталось право выстрела.

– Хватит, Вертен. Не будьте глупцом. Мы попробуем другой путь.

– Черт возьми, помогите мне встать. Вы мой секундант, действуйте как положено.

Неожиданная ярость друга испугала Гросса, и он помог ему подняться.

Вертен проковылял на свое место. Увидев его на ногах, Грюненталь побледнел. Выстрел должен был убить этого мерзавца. Но не его выстрел, конечно, а меткого стрелка, сержанта Тода, спрятавшегося сзади в деревьях. Так что птица тогда запела не случайно, это был сигнал, что Климт и Дункан взяли Тода.

– Ваш приятель в состоянии продолжать? – крикнул адъютант.

– Да, в состоянии, – крикнул в ответ Вертен.

Потрясенный Грюненталь смотрел, как Вертен прицеливается. И не в корпус. Нет. Он хотел покончить с этим чудовищем раз и навсегда. Поставив раненую правую ногу потверже, Вертен, превозмогая боль, поднял револьвер «Уэбли и Скотт» перед собой, поддерживая его левой рукой.

Грюненталь неожиданно дернулся, как будто его пронзил страх, и выкрикнул:

– Ты не посмеешь убить князя, плебей!

Грохот выстрела снова заставил птиц взлететь со своих гнезд, и они замелькали в розоватом рассветном небе. Пуля попала Грюненталю в левый глаз и снесла ему затылок. Он опрокинулся на спину. И его великолепную седину окрасила смесь мозгов с кровью.