Текст книги "Неоновый убийца"

Автор книги: Дж. Лок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

77

Айрис словно оказалась в аду.

Фантомная боль в плече была ничем по сравнению с настоящей болью у нее в сердце. Когда придет ее время, она представляла себе пулю в голову, может, в грудь, а может, и несколько. Но только не это. То, что медленно пожирало ее изнутри.

Расставшись с Джексоном, она отправилась в Солихалл, чтобы убедиться, что не осталось никаких недомолвок, что она все правильно поняла. После разговора с мистером Гадженом, который длился целую вечность и под конец перерос в настоящую перепалку, ее обычно холодный темперамент нагрелся, словно ужин в микроволновке, и она пригрозила консультанту единственным способом, который был ей доступен. Ради собственного здоровья и безопасности своей жены и детей он должен сделать все, что она требует. К счастью, у него хватило здравого ума не перечить, и он немедленно пообещал разобраться с перелетом и организовать медиков на другой стороне. Выследить и затравить Фейрвезера, или как тот там еще себя называет, было теперь ее первостепенной задачей.

Наилучшим вариантом было накрыть его в собственной его норе, вместе с его чертовыми неоновыми вывесками и огнями. Справившись с этим, она предъявит его, уже мертвого, Джексону. Тогда он будет думать о ней по-другому, разве не так? Заплатит как миленький, никуда не денется. Айрис не ждала похвал, или отпущения грехов, или прощения. Ей нужна была твердая наличность, и она наизнанку вывернется, чтобы ее получить.

* * *

У Джексона имелась более чем веская причина считать, что Фейрвезер и Полли знали друг друга.

На ранней стадии их отношений она коротко упомянула про парня, которого бросила, хотя никогда не называла его имени. Прижатая к стенке, Полли призналась, что чувствует стыд и вину за то, что послала его подальше, поскольку он очень тяжело воспринял разрыв. Был морально опустошен настолько, что бросил учебу и сбежал, говорила она.

Пружина боли, которая напряглась где-то внутри живота, подсказала Джексону, что как бы убедителен ни был Фейрвезер, он врал. Всем своим существом Мэтт верил, что Фейрвезер – это как раз тот, кого они ищут, и сожалел, что не выбил из него признание. Надо было спустить этот чертов курок, пока была такая возможность.

Если припомнить их разговор, Фейрвезер отлично вел свое представление, пока Джексон не задал ему вопрос о матери. А что же отец?

Джексон позвонил в районный совет Баркинга и Дагенхама и попросил связать его с налоговым отделом. Как только его соединили, он официально представился и попросил подтвердить, по-прежнему ли мистер Анкона является жителем Баркинга.

Через несколько минут, к своему полному изумлению, он уже разговаривал с Сэмом Анконой, отцом Гэри, обладателем хриплого голоса – наверняка заядлым курильщиком, как предположил Джексон. Годы, проведенные в Соединенном Королевстве, так и не сумели укротить импульсивные интонации итальянского акцента Сэма Анконы.

– Мой сын? Я сто лет его не видел! Чем он занимается?

Джексон предпочел уклончивый ответ:

– Он помогает нам в одном расследовании. Боюсь, что в данный момент я не имею права раскрывать подробности.

– Дайте угадаю, – прохрипел старик. – Он ограбил банк.

– Ничего подобного, – заверил его Джексон.

– Всегда был мечтателем мой Гэри, – продолжал старик, судя по всему, радуясь возможности заполучить заинтересованного слушателя. – Всегда хотел от жизни чего-нибудь эдакого. Я постоянно твердил ему, что он должен найти правильное занятие, постоянную работу с достойной зарплатой, а не строить воздушные замки. «Неважно, какой хороший ты музыкант – всегда найдется кто-нибудь получше», – говорил я ему. Но что тут поделаешь? Одно слово – дети.

Джексон представил себе, как Сэм Анкона раздраженно закатывает глаза.

– Господи, спаси ее душу, но я виню его мать в том, что потакала ему. Гэри просто обожал ее. Они были molto simpatico[74]74
  Очень милые (ит.).


[Закрыть], – сказал он. – А это не всегда хорошо.

– В каком это смысле?

– Они были слишком похожи.

– Они когда-нибудь ссорились?

– Частенько, – ответил старик со смешком. – Но всегда мирились. Это было очень давно, – добавил он, словно желая смягчить любое замечание, которое могло выставить его сына в дурном свете.

– Простите, что спрашиваю, – мягко произнес Джексон, – но как умерла миссис Анкона?

– Она страдала эпилепсией, у нее был приступ в ванне, и она утонула. К несчастью, это как раз Гэри ее нашел. Ему было всего пятнадцать. Жуткая вещь с ним приключилась…

Джексон стиснул зубы. Он не был психологом, но от него не ускользнуло, что мигание неоновых огней может вызвать эпилептический припадок.

– Очень жаль это слышать, – сказал Мэтт.

– Если мой сын сделал что-то плохое, вы с ним полегче, детектив. Жизнь у него была не из лучших.

«А у кого она из лучших? – подумал Джексон. – Это не делает всех нас серийными убийцами».

Позвонив Броуну, он изложил содержание своего разговора с Сэмом Анконой. Что оказалось более болезненным, раскрыл и потенциально имевшуюся связь между Фейрвезером и Полли в прошлом.

Броун слушал и не перебивал.

– Если ты прав, это полностью меняет весь имеющийся расклад.

– Дело стоит ареста.

– Согласен, – сказал Броун. – Ты не ошибся насчет Ша, Мэтт, у нее были отношения с Фейрвезером, и технари уже проследили происхождение шпионского приложения на телефоне Канто.

– А для результатов анализа ДНК еще слишком рано, насколько я понимаю.

– Я отправил с пометкой «срочно», – заверил его Броун. – Карнс отрабатывает другие связи. Так ты не против, если я перейду к активным действиям?

– Не вижу никакого иного пути. Но будь поосторожней. Это очень опасная и манипулятивная личность.

Джексон должен был бы почувствовать некоторое удовлетворение от того, что оборот событий приблизился к своему логическому завершению. Но вместо этого его преследовала мысль, что Полли впустила Гэри обратно в свою жизнь в те длинные одинокие часы, когда сам он был слишком поглощен собственными проблемами, чтобы уделять ей то внимание, которого она заслуживала.

Стыд был единственной причиной, по которой он не вытащил пистолет и не убил Фейрвезера выстрелом в голову, когда у него была такая возможность.

78

В доме Фейрвезера не наблюдалось никаких признаков жизни. Айрис решила, что он ударился в бега.

Передняя входная дверь с врезным замком – не вариант, нечего и соваться. А вот зайти с тыла – совсем другой компот. Она прикоснулась к карману джинсов, нащупала внутри связку отмычек – свой талисман, и крошечный фонарик, чтобы освещать путь.

Осуществив тот же маневр по преодолению ворот, что и в прошлый раз, Айрис спрыгнула на дорожку в саду. Слева от нее – сарай и гараж на три машины. Она заглянула в окна обоих. «Тойота», на которой, как она видела, ездил Фейрвезер, стояла внутри рядом с мотоциклом. Никакого фургона, только достаточно свободного пространства, чтобы его вместить.

В дом она забралась через французское окно. Подсвечивая себе фонариком, увидела, что оказалась в одной из тех шикарных кухонь, в которых по телику показывают кулинарные шоу.

Отсюда Айрис веером прошлась по всем остальным комнатам. Она не обращала внимания на роскошную мебель, не восхищалась люстрами, не дивилась на современную сантехнику в ванных или произведения искусства на стенах. В голове была одна цель: найти мастерскую Фейрвезера, отыскать зацепку, доказывающую вину этого человека, и, блин, сделать это быстро.

Прокрадываясь, как гепард, она прочесала каждую стену и каждый встроенный шкаф, ощупав их затянутыми в перчатки руками на предмет фальшивых дверей, которые могли вести в подвал. То же самое на всякий случай проделала и наверху – вдруг в доме есть какие-то потайные переходы и лестницы? Искала не наобум. Поработав с достаточным числом наркоторговцев и криминальных боссов, Айрис хорошо знала: какими гнилыми ни были бы их мозги, при необходимости что-нибудь спрятать те проявляли просто-таки звериную хитрость. Пока ей не везло.

Она застыла на одной ноге на лестнице, сохраняя равновесие, – ее внимание привлек какой-то нарастающий шум. Выглянув в окно, увидела целую кавалькаду полицейских машин с воющими сиренами, в которую затесались и несколько автомобилей без опознавательных знаков. Из одного такого «бумера» вылез какой-то мужик в очках и в сопровождении двух полицейских в форме направился к дому. Постучал в дверь, подергал за звонок. Другой тип в штатском тем временем командовал целой армией полисменов, которые теперь копошились по всему участку, словно личинки в разлагающемся трупе. Когда один из копов притащил таран, чтобы выбить дверь, Айрис сорвалась с места, ссыпалась вниз по лестнице, промчалась через прихожую и выскочила через заднюю дверь в сад. Ее единственный вариант: укрыться в кустах и лежать тихо, пока полиция не поймет, что Фейрвезер давно скрылся.

Мчась по одной из тропинок, она слепо продиралась сквозь тьму и путаницу деревьев. Ветки и сучья хлестали по лицу, хватали за волосы. Беззвучно выругавшись, Айрис наткнулась в темноте на уже знакомое строение – музыкальную комнату. Странно, но входная дверь оказалась приоткрыта. Осторожно распахнув ее одной рукой, другой она потянулась к прицепленным к ноге ножнам и выдернула нож.

79

Гэри был вне себя от ярости.

В голове, словно какая-то заевшая фонограмма, гремели обидные, несправедливые, равнодушные слова. Как, блин, этот гаденыш осмелился предположить, что он тогда сбежал? Полли не бросила его, как ненужную вещь! Она не разбила его сердце! Нет, нет и нет! Почему тогда ей было улыбаться, когда он объявился без всякого предупреждения, тупица ты полицейская? Почему еще она доверилась ему после всех этих лет, проведенных в разлуке? Он не врал насчет этого. Конечно, она заверила его, что счастлива. Да, сказала, что ей нравится ее работа, и уверяла, что любит своего мужа. «Но, Полли, дорогая, верность – это такая бесполезная добродетель!»

«Она не любила Джексона так, как любила меня!» – бушевал Гэри. Она сказала, что любит своего мужа, – естественно, сказала! Довольно решительно, как он припомнил. Этот говнюк промыл ей мозги. Но он-то знал правду. Гэри видел эту правду в ее прекрасных глазах.

И она не была, как все остальные, как те долбаные суки, которые задались целью пробиться наверх в этом мире волчьих законов, действуя по-мужски: выпивая столько же, трахаясь столько же и столь же жестко сметая любого, кто оказался у них на пути. Она была не такая, как всякие Вики, Ванессы и Джины. Полли – это не Наоми с ее сволочным характером, безжалостными амбициями и стремлением выхолащивать и кастрировать. О нет! Так почему же Полли опять отвергла его? Почему смерила тем насмешливым взглядом, когда он обнял ее и предложил, чтобы они начали на том же месте, на котором расстались? Разве она не понимала, что все, что он делал, было только ради нее, что он всегда любил ее? Что он убивал ради нее?

Она просто свихнулась. Вот что это было. Теперь он это понял. Жизнь с коппером разъела ей мозг. И теперь он, Неон – иллюзионист, художник, постановщик и артист, – заставит его как следует за это отплатить…

Не обращая внимания на пульс в подбородке, он припомнил, как она взбесилась. Велела ему немедленно уходить. Орала на него, чтобы убирался. «Не следовало делать этого, Полли. Тебе не идет быть недоброй».

Какой выбор она ему оставила?

Если б он был честен сам с собой – а уж себя-то самого он знает как облупленного, – то понял бы, куда все покатится, задолго до того, как переступить порог. Вот потому-то и пришел подготовленным. Только недоумок будет доверять женщине, которая когда-то его бросила. Все женщины одинаковы – они никогда не меняются. Он понял это, когда его мать покинула его навсегда.

Если б Полли приняла его с распростертыми объятиями, он уехал бы от нее радостный, разрушил бы свои творения и с той поры они в полной гармонии пребывали бы вместе, долго и счастливо. Ради Полли он был готов сказать «прощай» своему искусству, и…

Мрачная хмурость потянула за уголки его рта. Кого он пытается обмануть? Нет, он определенно не бросил бы любимое дело, продолжил бы творить и никогда не расстался бы с тем, что уже создал. Во имя старых времен. Во имя памяти.

Но все это теперь в прошлом – сейчас надо думать о будущем. Этот осел полицейский не расстроит его планов, не испортит его рассказ. Он станет их частью. Сыграет в них главную роль.

80

Луч света, мелькнувший среди деревьев, и лай большой собаки быстро заставили Айрис исправить свои планы. Черт, теперь она заперта в музыкальном храме Фейрвезера, как в ловушке!

Пятясь, она лихорадочно бросала взгляды по сторонам в поисках места, где можно спрятаться. Натянув на голову капюшон, присела за огромным усилителем. И едва оперлась рукой об пол возле стены, как пальцы нащупали очертания металлического рычага, расположенного заподлицо с плинтусом. Удивленная, Айрис потянула за него. В ту же секунду послышался звук трещоток и поворачивающегося механизма, и секция пола у противоположной стены отклонилась вниз, открывая пролет кирпичных ступенек.

Убежище или место последнего упокоения?

Айрис посмотрела на дверь. Та оставалась закрытой. Шум снаружи все нарастал – копы уже продирались сквозь кусты. Собаки изменили тон. Теперь это был скорее рык, чем лай. Они учуяли ее. Быть пойманной сейчас или рискнуть?

Айрис вскочила на ноги, бросилась к проему и слетела вниз по ступенькам. Пошарив руками, нашла внизу другой рычаг, дернула его в надежде, что он сделает свое дело и прикроет ее следы. Опять пощелкивание и потрескивание, и фальшивый пол встал на место.

Она вытащила телефон и проверила сигнал. Его не было. Как в склепе.

Глаза скользят вправо и влево, рука шарит по кирпичным стенам. Похоже на старое бомбоубежище. В свое время весь Западный Мидленд был усеян ими. Большинство из них снесли в конце войны, когда надобность в подобных сооружениях гражданской обороны отпала, хотя про некоторые забыли, и ничего не ведающие домовладельцы по-прежнему делали неожиданные открытия. Некоторые бомбоубежища были достаточно большими, чтобы вместить две семьи. Для кого-то вроде Фейрвезера – настоящая находка.

Айрис опустила взгляд на пол, по которому протянулся яркий луч света. Покрепче взявшись за рукоятку ножа, двинулась в направлении его источника, свернула за угол и сразу же наткнулась на ослепительную стену разноцветных огней, ударивших по зрительным нервам. Между яркими сполохами всех цветов радуги не оставалось ни дюйма свободного пространства. Стены пульсировали, корчились и дышали в смертельном и зловещем ритме.

Она перешагнула порог. По ее разумению, место ничем не отличалось от подвала какого-нибудь обычного бандюка, занимающегося выколачиванием долгов и прочими силовыми операциями. Инструменты и газовые горелки, даже набор такой же. Она представила, как Неон стоит, голый по пояс, демонстрируя внушительную мускулатуру – сильный и могущественный мужчина, мечта каждой женщины. Высоко подняв руки, священнодействует замысловато изогнутой стеклянной трубкой в пламени направленных друг на друга газовых горелок, как жрец перед алтарем. «Хотя тоже мне храм, – подумала Айрис, поджимая губы, – сплошные извращения. Ну кому охота смотреть на безразмерные сиськи и вагины, или на гигантский член, переливающийся пурпурным, желтым и розовым, или на витиеватую надпись «Трахни меня, трахни мою киску»?» Где же тут выключатель, чтобы вырубить эту мерзость, молчаливо вопросила она, почти ожидая увидеть расположенного в самой середине Джексона, мертвого, как динозавр. И у всех этих тонких ценителей хватает наглости называть всю эту дрянь искусством?

Дезориентированная, она понюхала воздух и уловила сильный запах горелого дерева, прямо как где-нибудь на лесопилке.

Айрис заставила себя встряхнуться. Место вызывало у нее жутковатое отвращение. Ослепленная нестерпимым сиянием, она никак не могла понять, где кончается одна стена и начинается другая. Может, в этом весь смысл. Может, огни намеренно расположены так, чтобы отталкивать тебя, словно ловкость рук в фокусе. Как найти между ними свободное пространство?

Шум наверху просигналил, что копы обнаружили музыкальный кабинет. Айрис не думала, что они быстро обнаружат потайной рычаг. Вряд ли у них хватит на это ума. Но сколько придется проторчать здесь, пока они громыхают там, наверху? Есть ли тут другой выход? А если и есть, что тогда? У нее не было ни малейшего представления, где может находиться Фейрвезер.

Айрис двинулась вперед, и носок ее ботинка сразу же натолкнулся на что-то мягкое. Присев на корточки, она увидела, что это такое – противогаз, – и вспомнила ту ночь, когда ездила в клуб. Если б она знала тогда то, что знает сейчас, то прибрала бы старого доброго Гэри в мгновение ока, раздавила бы, как паразита, которым он и был.

Обведя глазами комнату, она заметила рулон бумаги, лежащий посреди длинного стола на козлах. Айрис развернула его, разложила на столе. Наклонив голову, внимательно изучила чертеж, прочитала указанное на нем местоположение. Глаза ее расширились, пульс участился. Надо убираться из этого места, да поскорее!

Тяжелые ботинки копов гремели у нее над головой. Айрис встала посредине помещения. Сосредоточилась на дыхании, как всегда делала перед убийством. Неон, тщательный планировщик, мастер световых эффектов и артист-эскапист, – я знаю, где ты!

Прищурившись, она постаралась отключить все остальные цвета и сосредоточиться на своем любимом – голубом.

Яркий прямоугольник такого же цвета, как тропическая рыбка, которую она видела в Центре морской жизни, светил на нее с дальней стены. Загипнотизированная им, Айрис двинулась вперед – шла, словно ее вели невидимые руки. Неоново-голубой проем сиял перед ней, будто портал в какой-то иной мир. Но за ним открылись вполне земные кирпичные ступеньки, а над ними – вполне земная прочная дверь. Вытащив «Ругер» из кобуры в лифчике, она прицелилась в замок. Два выстрела, и та открылась. Айрис быстро вышла наружу и в ночь.

81

Джексон смотрел, как небо цвета ртути тускнеет, обретая густо-синий оттенок индиго, и ждал звонка, чтобы услышать, что все кончено – не только для Фейрвезера, но и для него самого.

Он готов принять смерть, заслуживает ее, но ясно одно: Айрис слишком больна, чтобы сыграть свою роль. Что же делать дальше?

Зазвонил его мобильник. Он ожидал услышать Броуна, но это оказался Карнс.

– Фейрвезер смылся.

Джексон выругался – надо было предугадать, что его визит спугнет Неона. Надо было оставаться там. Надо было убить его. Надо было…

– А ты абсолютно уверен, что он не прячется в подвале?

– Группа захвата прочесала каждый дюйм. Собак тоже спустили.

– Никаких свидетельств его преступлений?

– Если ты имеешь в виду мастерскую или какое-то место, где он мастерит свои шедевры, – с сарказмом отозвался Карнс, – то ничегошеньки.

Джексон провел рукой по макушке.

– Какова реакция Броуна?

– Уехал, развил бурную деятельность – предупреждает аэропорты, морские порты, поставил в известность Европол. Извини, братан, что так вышло, – сочувствующе произнес Карнс.

– Не твоя в том вина.

Да, виноват только он сам.

– Я лучше пойду, – сказал Карнс. – Тут тонну всего надо перелопатить по убийству Ша. Ты как сам?

Джексон заверил его, что с ним все будет нормально, нажал на «отбой» и повалился на диван. Неон – планировщик, игрок, музыкант и…

Что бы он сам сделал на месте Неона?

Ответ пришел сразу и сам собой: Неон не удержится от своего последнего «да пошел ты!».

И где это может быть?

Где-то в общественном месте. Там, где это произведет максимальный визуальный эффект.

Джексон встал, принялся опять расхаживать по комнате. Фейрвезер случайно обмолвился об этом, когда был с Канто на подростковом концерте. Он сказал это намеренно. «Сбивал со следа или заманивал?» – гадал Джексон, внезапно почувствовав неуверенность.

Это должно быть где-то близко. Там, где это привлечет толпы. Там, где он сможет все обставить без страха быть раскрытым.

Джексон припомнил дом Фейрвезера, какой стерильной выглядела кухня, – никаких признаков беспорядка, никаких немытых кастрюль и сковородок, грязных чашек и хаоса, который обычно следует за внезапной смертью, пусть даже оркестрованной супругом. Единственной странностью были разложенные на столе бумаги.

Что там изучал Фейрвезер? Почему так демонстративно убрал их со стола?

Джексон прикрыл глаза, представил себе эту сцену, вытаскивая образ на верхнем листе бумаги из глубоких ниш памяти.

«Есть! – мрачно подумал он. – Вот оно».

* * *

Протянувшийся от Нью-стрит прямо до офисов Бирмингемского городского совета, Немецкий рождественский рынок представлял собой скопление десятков ларьков и временных павильонов, торгующих пивом в глиняных кружках, сосисками и глинтвейном, фарфоровыми безделушками, шоколадом и прочей чепухой, ассоциирующейся с надвигающимся праздником. Уверенная, что один из них является фронтом работ Неона, Айрис останавливалась у каждого, выискивая что-нибудь необычное – ларек, который еще не торговал, павильон с фальшивыми стенами и лишними проводами. Пока что ничего не нашла.

Не останавливаясь перед неудачей, Айрис проталкивалась, пропихивалась и пробивалась сквозь бурлящую толпу гуляк навстречу приливной волне шума, создаваемого ухающими трубами самодеятельного духового оркестрика и каким-то мужичком средних лет, терзающим уши слушателей собственной версией песни «Еду домой на Рождество» Криса Ри. Айрис не верила в ад – мертвецы есть мертвецы, – но если б верила, то примерно так он и выглядел бы. Здесь было слишком много народу, слишком много околачивающихся без дела полисменов в оранжевых жилетах, поставленных приглядывать за толпой, слишком много шума, еды и бухла. Она всегда предпочитала ранние часы, когда здесь было тихо, и теперь понимала почему.

Прямо в нее врезался какой-то гопник лет семнадцати с опухшей физиономией. Пиво из большого пластикового стакана выплеснулось ей на ботинки.

– Смотри, мля, куда прешь, пиво мне разлила! – рявкнул тот, подогретый алкоголем.

Айрис едва удержалась, чтобы не выхватить нож и не воткнуть ему в жирное брюхо. А еще лучше пулю бы ему в башку!

Стараясь не обращать внимания на поток изливающейся на нее ругани, она пробилась повыше, к широкой каменной лестнице, мимо фонтана, в сторону офисов городского совета.

Когда Айрис оказалась на самом верху, шестое чувство подсказало ей, что кто-то за ней наблюдает. Она огляделась по сторонам. Чувство оставило ее так же быстро, как и появилось. «Не похоже на тебя, подруга, – шугаться каждой тени», – подумала она, продолжая изучать обстановку внизу.

«Что же я пропустила?» – размышляла Айрис, пристально вглядываясь в море голов и лиц. Плотная толпа людей всех возрастов напрочь перекрывала все возможные пути отхода, наглухо загораживала обзор. Счастливого, блин, Рождества.