Текст книги "Освобожденная возлюбленная (ЛП)"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)
– Я найду способ, – произнесла Пэйн. – Каким-нибудь образом, я найду способ.
Сложно не верить в это.
И успешный результат будет иметь больше шансов, если Джейн как-то поможет: Пэйн слаба, и любое оружие в её руке будет надвигающейся катастрофой.
– Я не знаю, смогу ли. – Слова медленно слетели с губ Джейн. – Ты его сестра. Я не знаю, простит ли он меня когда-нибудь.
– Ему не нужно знать об этом.
Боже, что за путы. Окажись она прикованной к этой кровати, Джейн чувствовала бы себя точно, как Пэйн, и хотела бы, чтобы кто-то помог ей исполнить последнюю волю. Но бремя сокрытия чего-то подобного от Ви? Сможет ли она пойти на это?
Вот только… если он не вернётся с той тёмной стороны самого себя, то это будет ещё хуже. А убийство сестры? Что ж, это экспресс прямо в те окрестности, так ведь?
Рука пациентки нашла её собственную:
– Помоги мне, Джейн. Помоги мне…
* * *
Покинув ночное собрание Братства, и направляясь в клинику учебного центра, Вишес чувствовал себя более привычно… и не в плохом смысле. Секс со своей шелланстал переломным моментом для них обоих, нечто вроде перезагрузки, и не только физической.
Боже, было так хорошо вернуться к своей женщине. Да, конечно, его всё ещё ждали проблемы… и, ну, проклятье, чем ближе он подходил к клинике, тем больше надвигался покров стресса, придавливая его плечи как пара машин. Он навещал свою сестру в начале каждого вечера, а затем на восходе. Первые несколько дней она светилась надеждой, но теперь… та почти испарилась.
Хотя, какая разница. Ей нужно выбраться из той комнаты, и именно этим он собирался сегодня заняться. Ви не намеревался выйти на улицу, а хотел привести её в особняк и показать, что здесь есть ради чего жить, помимо белой клетки палаты.
Ей не становилось лучше физически.
Может, духовное восстановление поможет. Просто обязано.
Результат? Ви не был готов потерять её сейчас. Да, он находился рядом с ней неделю, но это не значит, что теперь он знал её лучше, чем когда всё началось. И он верил, что они нуждаются друг в друге. Никто больше не был отпрыском их чёртовой божественной матери, и, может, вместе они смогут разгрести дерьмо, приставшее к рукам наряду с их правом по рождению. Ради Бога, не похоже, чтобы существовало двенадцать ступеней бытия ребёнком Девы-Летописецы:
Привет, меня зовут Вишес. Я её сын и был им триста лет.
ПРИВЕТ, ВИШЕС.
Она опять меня поимела, и я изо всех сил себя сдерживаю, чтобы не отправиться на Другую Сторону и устроить кровавую бойню.
МЫ ПОНИМАЕМ, ВИШЕС.
И на этой кровавой ноте я бы хотел откопать своего отца, чтобы линчевать и резать его, снова и снова, но не могу. Поэтому просто буду пытаться сохранить сестре жизнь, даже если она парализована, и бороться с потребностью испытывать боль, чтобы со всем справиться.
ТЫ САМАЯ НАСТОЯЩЯЯ РАЗМАЗНЯ, ВИШЕС, НО МЫ ПОДДЕРЖИВАЕМ ТВОЮ НИЧТОЖНУЮ ЗАДНИЦУ.
Выйдя из туннеля и зайдя в кабинет, он подошёл к стеклянной двери с другой его стороны, а затем направился вниз по коридору. Когда он проходил мимо тренажёрного зала, там кто-то бегал, будто в загоревшихся Найках, ну а так вокруг совершенно никого не было, и ему казалось, Джейн может всё ещё лежать в их постели, нежась после того, как он ублажил её.
И связанный мужчина в нём при мысли об этом ощутил немалую долю удовлетворения. На самом деле.
Оказавшись у палаты, он не постучался, а…
Зайдя внутрь, первое, что он увидел, это шприц. Затем тот перешёл в другие руки – от его шелланк его близнецу.
И не в лечебных целях.
– Что вы делаете? – выдохнул он, вдруг ужаснувшись.
Джейн резко обернулась, но Пэйн не посмотрела на него. Её взгляд оставался прикованным к тому шприцу, будто он был ключом от её тюремной клетки.
И, конечно же, он поможет ей выбраться с той кровати… прямиком в гроб.
– Какого чёртавы творите. – Не вопрос. Он уже знал.
– Мой выбор, – мрачно сказала Пэйн.
Его шелланвстретилась с ним взглядом:
– Прости меня, Ви.
Оправдание затмило зрение, но ничуть не замедлило его тело, когда он бросился вперёд. Как только Ви достиг кровати, зрение прояснилось, и он увидел, как его рука в перчатке поймала запястье его шеллан.
Лишь эта мёртвая хватка отделяла его близняшку от смерти. И он обращался к ней, а не к Джейн:
– Не смей, чёрт возьми.
В глазах Пэйн плескалась ярость, когда она встретила его взгляд:
– Это ты не смей!
Ви на миг отпрянул. Он смотрел в лица врагов, окружавших его, выбрасывал из своей жизни подчиняющихся, забывал любовников, как мужчин, так и женщин, но никогда раньше не видел такой глубокой ненависти.
Никогда.
– Ты не мой бог! – кричала она на него. – Ты всего лишь мой брат! И ты не заточишь меня в этом теле, как наша мамэн!
Их ярость настолько совпадала, что впервые в жизни он проигрывал. В конце концов, бессмысленно вступать в конфликт с равным противником.
Но проблема в том, что если он сейчас уйдёт, то вернётся уже на похороны.
Ви захотелось пройтись взад-вперёд, чтобы успокоить свой гнев, но будь он проклят, если отвернётся даже на долю секунды:
– Мне нужно два часа, – сказал он. – Я не могу тебя остановить, но могу попросить дать мне сто двадцать минут.
Пэйн прищурилась:
– Зачем?
Потому что он собирался сделать нечто, что было бы неприемлемым, когда всё началось. Но это сродни войне, и, соответственно, у него не было роскоши в выборе оружия – ему приходилось использовать то, что есть, даже если это ему претило.
– Я скажу тебе, зачем. – Ви отнял шприц из хватки Джейн. – Ты дашь время, чтобы это не преследовало меня до конца моей гребаной жизни. Как насчёт такой причины? Достаточно веская?
Веки Пэйн медленно опустились, и последовала долгая тишина. Но потом она сказала:
– Я дам тебе то, что ты просишь, но я не передумаю, если останусь в этой кровати. Убедись в своих ожиданиях, прежде чем уйдёшь… и будь осторожен, если попытаешься поспорить с нашей мамэн. Я не обменяю эту тюрьму на ту, что на её стороне, в её мире.
Вишес сунул шприц в карман и вытащил охотничий нож, приделанный к поясу на штанах:
– Дай мне руку.
Когда Пэйн протянула её, он провёл лезвием по её ладони, затем сделал то же самое с собственной плотью. После чего соединил две раны.
– Поклянись. На разделяемой нами крови, ты даёшь мне клятву.
Губы Пэйн дёрнулись, будто в иных обстоятельствах она бы улыбнулась:
– Не доверяешь мне.
– Нет, – резко сказал он. – Ничуть, милая.
Она сжала его руку, и блестящие слёзы замерцали на глазах:
– Я клянусь.
Лёгкие Ви ослабли, и он глубоко вдохнул:
– Вот и хорошо.
Он отпустил её, развернулся и направился к двери. Оказавшись в коридоре, он не стал тратить время на обходной путь к туннелю.
– Вишес.
Услышав голос Джейн, он развернулся и захотел выругаться. Покачав головой, Ви сказал:
– Не следуй за мной. Не звони мне. Прямо сейчас ничего хорошего не выйдет из того, чтобы я находился с тобой на расстоянии слышимости.
Джейн скрестила руки на груди:
– Она моя пациентка, Ви.
– Она моя кровь. – Он в расстройстве взмахнул в воздухе рукой. – У меня нет на это времени. Я ухожу.
И на этом он побежал. Оставив её позади.
Глава 19
Вернувшись в свою квартиру, Мэнни закрыл дверь, запер её на замок… и без движения замер в коридоре. Как предмет мебели. С портфелем в руке.
Удивительно, но потеряв разум, мгновенно становится невозможно сделать выбор относительно своих последующих действий. Его желание не изменилось; он по-прежнему хотел вернуть власть над собой и окружающим… что бы там не происходило в его жизни. Но не за что было ухватиться, этот зверь не имел узды.
Чёрт, так, должно быть, чувствуют себя больные Альцгеймером: личность, равно как и интеллект, оставалась нетронутой… но их окружал мир, который становился абсолютно непонятным, потому что они лишались памяти, ассоциаций и экстраполяций, за которые можно было зацепиться.
Всё связано с той неделей… или, по крайней мере, началось тогда. Он помнил ипподром и падение Глори, потом ветеринара. Затем он вернулся в Колдвелл, откуда направился в…
Предупреждение о расцвете очередной головной боли заставило Мэнни выругаться и отбросить эти мысли.
Войдя на кухню, он бросил портфель и просто уставился на кофеварку. Уехав в клинику, он оставил её включённой. Прекрасно. Яванский кофе превратился в пойло, и он не спалил свою конуру лишь чудом.
Сев на один из стульев за гранитный стол, он упёрся взглядом в стеклянную стену перед ним. Город по ту сторону террасы сверкал, словно леди, направляющаяся в театр, разрядившись при этом во все свои бриллианты. Огни небоскрёбов перемигивались, заставляя Мэнни чувствовать себя действительно одиноким.
Молчание. Пустота.
Квартира больше напоминала гроб.
Боже, если он не сможет оперировать, что же ему останется…
На террасе из воздуха возникла тень. Но, на самом деле это была не тень… В ней не было ничего прозрачного. Казалось, что огни города, мосты и высотки были лишь картиной с вырезанной дырой.
Дырой в форме огромного мужчины.
Мэнни вскочил со стула, не отрывая глаз от силуэта. На задворках разума в корне мозгового ствола он понял, что фигура является причиной всех бед, его «опухоль» на двух ногах… которая приближается к нему.
Будто приветствуя, он подошёл ближе и открыл раздвижную стеклянную дверь, ветер с силой ударил ему в лицо, отбрасывая волосы со лба.
Было холодно. Так холодно… но ледяной шок был вызван не просто прохладной апрельской ночью. Невероятно спокойная и смертельно-опасная фигура излучала сильный мороз, стоя в нескольких футах от Мэнни; и он чётко осознавал, что порыв арктического ветра был обусловлен тем, что этот ублюдок ненавидет его задницу. Но Мэнни не страшился его. Ответ на всё происходящее с ним заключался в этом огромном мужчине, появившемся из воздуха в каких-то двадцати этажах от асфальта…
Женщина… с тёмными волосами, собранными в косу… это был её…
Головная боль сломила его, ухватившись за затылок и прострелив прямо в голову, выбивая всё дерьмо из лобной доли.
Оседая, он ухватился за створку двери. Он потерял терпение.
– Ад и преисподняя, не стой там просто так. Говори или убей меня, но сделайчто-нибудь.
Снова в лицо подул ветер.
И потом раздался низкий голос:
– Мне не следовало приходить сюда.
– Нет, следовало, – прохрипел Мэнни от боли. – Потому что я теряю свой гребаный разум, и ты знаешь это, ведь так? Что, дьявол тебя раздери, ты сотворил со мной?
Тот сон… о женщине, желанной, но недоступной…
Колени Мэнни начали подгибаться, но к чёрту их.
– Отведи меня к ней… и не играй со мной. Я знаю, что она существует… каждую ночь я вижу её в своих снах.
– Мне не нравится всё это.
– Ну да, а я тут развлекаюсь, как же. – Хренов гад промолчал. Как остался не высказанным тот факт, что если ублюдок решит реализовать кипящую в нём агрессию, Мэнни тоже пустит в ход кулаки. Без сомнений, его размажут по стенке, но, с больной головой или нет, без боя он не сдастся.
– Давай, – выплюнул Мэнни. – Сделай это.
Гад натянуто улыбнулся.
– Ты напоминаешь мне моего друга.
– Хочешь сказать, есть ещё один сукин сын, который лишился своей жизни из-за тебя? Чудесно. Мы создадим группу поддержки.
– Гребаный ад…
Парень поднял руку и потом… разум Мэнни взорвался воспоминаниями, прокатившимися по его телу, образы и звуки последней недели вернулись яростным потоком.
Отшатнувшись назад, он обхватил голову руками.
Джейн. Секретное здание. Операция.
Вампир.
От встречи с полом из твёрдой древесины Мэнни оградила железная хватка на бицепсе – его удержал брат пациентки.
– Ты должен пойти со мной к моей сестре. Она умрёт, если ты не придёшь.
Мэнни дышал через рот, с трудом сглатывая. Пациентка… его пациентка…
– Она всё ещё парализована? – простонал Мэнни.
– Да.
– Вези меня, – выплюнул он. – Сейчас же.
Если спинной мозг был безвозвратно повреждён, он ничего не мог сделать, но это не имело значения. Он должен был увидеть её.
– Где твоя машина? – спросил бородатый болт.
– Внизу.
Мэнни вырвался из хватки, устремился к своему портфелю и подхватил ключи, оставленные на кухонном столе. Пока Мэнни спотыкался и запинался в своей квартире, мозг затуманился так, что он испугался. Ещё пару спекуляций с его материнской платой, и она навечно выйдет из строя. Но эту дискуссию оставим на следующий раз.
Он должен попасть к своей женщине.
Когда он добрался до парадной двери, вампир шёл прямо за ним, и Мэнни переложил вещи в другую руку.
Резкий поворот, и он выбросил вперёд правый кулак, ударив по дуге, аккурат попадая в подбородок парня.
Хруст. Удар вышел крепким, и голова ублюдка запрокинулась назад.
Вампир уставился на Мэнни, уголок рта приподнялся от рыка, но Мэнни было плевать.
– Это за то, что трахал мой мозг.
Мужчина стёр кровь с губы тыльной стороной ладони.
– Отличный хук.
– Счастлив порадовать, – сказал Мэнни, выходя из своей квартиры.
– Я мог бы перехватить удар в любой момент. Это так, к твоему сведению.
Без сомнений, это была правда.
– Но не остановил же. – Мэнни прошествовал к лифту, нажал кнопку «вниз» и оглянулся через плечо. – И значит, ты либо болван, либо мазохист. На твой выбор.
Вампир подошёл ближе.
– Осторожней, человек… ты жив лишь потому, что полезен для меня.
– Она твоя сестра?
– Не забывай об этом.
Мэнни улыбнулся, обнажая в оскале зубы.
– Значит, ты должен кое-что знать.
– Что?
Мэнни приподнялся на носках, смотря гаду прямо в глаза.
– Если ты думаешь, что хочешь убить меня сейчас, то это желание ничто по сравнению с тем, что ты ощутишь, когда я увижу её снова.
Он возбуждался при одной мысли о ней.
Двери лифта открылись с тихим звоном, и Мэнни отступил назад, вошёл внутрь и снова развернулся. Глаза вампира, словно копья, искали свою жертву, но Мэнни просто отмахнулся от его агрессии.
– Просто довожу до твоего сведения, как обстоят дела. А сейчас либо садись в лифт, либо призраком дуй вниз, чтобы я подобрал твою задницу снаружи.
– Ты держишь меня за идиота, ведь так? – прорычал вампир.
– Вообще-то, совсем нет.
Пауза.
Спустя мгновение вампир что-то прошептал на выдохе, и проскользнул в лифт, когда двери начали закрываться. А потом они просто стояли бок о бок, наблюдая за обратным отсчётом цифр над двойными дверями.
Пять… четыре… три… два…
Словно отчёт времени до взрыва.
– Будь осторожней, человек. На меня не следует сильно давить.
– А мне нечего терять. – Не считая сестру этого говнюка. – Похоже, нам остаётся лишь ждать, чем всё закончится.
– Ты всё верно понял.
* * *
Лёжа, словно мрачная глыба льда, Пэйн смотрела на часы у двери в её комнату. Круглый циферблат был плоским, как и стена за хронометром, размеченным двенадцатью чёрными цифрами, которые были разделены штрихами. Стрелки часов – две чёрных и одна красная – лениво шли своим ходом, будто им наскучила рутинная работа, за которой она наблюдала.
Вишес, вероятно, пошёл к их матери. К кому ещё он мог обратиться?
Но это пустая трата времени; конечно, он вернётся с пустыми руками. Как самонадеянно полагать, что Та, Которой Нельзя Управлять, будет хоть в малейшей степени озабочена проблемами собственных детей.
Мать расы. Что за чепуха…
Пэйн нахмурилась. Звук, поначалу казавшийся слабым стучащим ритмом, становился всё громче. Шаги. Тяжёлые шаги быстро преодолевали гладь твёрдого пола, их раздавалось две пары. Вероятно, это были всего лишь Братья её близнеца, проверяющие…
Когда дверь распахнулась, Пэйн смогла увидеть лишь Вишеса, такого высокого и бескомпромиссного.
– У меня есть кое-что для тебя.
Не столько он отошёл в сторону, сколько его отодвинули…
– Славная Дева-Летописеца… – выдохнула Пэйн, и на глаза набежали слёзы.
В комнату влетел её целитель, и, о, Боже, он выглядел таким же, каким она его запомнила… широкий в груди, длинноногий, с накачанным животом и резкой линией подбородка. Его тёмные волосы торчали, будто он неоднократно пропускал сквозь них пальцы, он тяжело дышал, его губы были слегка приоткрыты.
– Я знал,что ты была реальна, – выпалил он. – Чёрт возьми, я знал это!
Его образ пронзил Пэйн, энергия вспыхнула внутри неё, посылая чувства в свободный полёт.
– Целитель, – хрипло сказала она. – Мой целитель…
– Гребаный ад, – услышала Пэйн возглас брата.
Её человек обернулся к Вишесу.
– Оставь нас наедине. Сейчас…
– Следи за своим проклятым ртом…
– Я её врач. Ты привёз меня сюда, чтобы я оценил её клиническое…
– Не смеши меня.
Последовала пауза.
– Тогда какого чёрта я здесь делаю?
– Ты здесь именно по той причине, по какой я тебя ненавижу!
Это стало началом молчания… сопровождающегося её всхлипами. Она так рада видеть своего целителя, во плоти и крови. Пэйн шмыгнула носом, и мужчины одновременно повернули головы, выражение лица её целителя мгновенно сменилось, с чистой ярости на сильное беспокойство.
– Закрой дверь за собой, – рявкнул он через плечо, подойдя к Пэйн.
Смахнув слёзы с глаз, она посмотрела за своего целителя, когда он сел на край кровати. Отвернувшись, Вишес направился к выходу.
Он знал, подумала Пэйн. Больше, чем всё, что могла сделать их мать, он привёл ей того, что без сомнений вернёт ей желание жить.
– Спасибо, брат мой, – сказала она, не отрывая взгляда от Вишеса.
Вишес замер. Напряжение в нём было столь велико, что обе его ладони были сжаты в кулаки, он медленно повернул голову, его ледяной взгляд пылал.
– Я сделаю всё ради тебя. Всё.
При этих словах он вышел… и когда дверь закрылась, Пэйн осознала, что можно сказать «Я люблю тебя», фактически не произнося саму фразу.
Действия важнее слов.
Глава 20
Когда они остались наедине, Мэнни не мог оторвать взгляда от своей пациентки. Его глаза бесконечно блуждали по её лицу, шее, длинным, изящным рукам. Господи, она пахла так же, её парфюм проникал в нос, оказывая непосредственное воздействие на его член.
– Я знал, что ты настоящая, – повторил он. Боже, возможно, стоило сказать что-нибудь другое, что угодно, но он не находил слов: его переполняло облегчение от осознания факта, что он не сходил с ума.
По крайней мере, пока он не заметил блестящую пелену слёз в её глазах… наряду с полным отсутствием надежды во взгляде.
Он сделал для неё всё, что мог, и всё же провалился. По всем параметрам.
Хотя, раньше он даже не догадывался о её состоянии. Этот её брат долго не возвращался в человеческий мир потому, что дела обстояли отвратно и на этой стороне.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
Когда он заглянул ей в глаза, она медленно покачала головой.
– Увы… я…
Когда она не закончила, Мэнни взял её за руку. Господи, у неё такая мягкая кожа.
– Поговори со мной.
– Мои ноги… им не лучше.
Мэнни выругался себе под нос. Он хотел осмотреть её и взглянуть на последние рентгеновские снимки… может, принять меры и отвезти её в Святой Франциск для ещё одного МРТ.
Но, насколько бы ни была важна оценка её состояния, с этим можно повременить. Сейчас Пэйн была очень уязвима эмоционально, и сначала он должен помочь ей справиться с внутренними проблемами.
– По-прежнему ничего не чувствуешь? – спросил он.
Когда она покачала головой, единственная слезинка скатилась по её щеке. Ему было больно видеть её слёзы, но, Господь его спаситель, он никогда не видел ничего прекраснее этих глаз.
– Я… вечно останусь такой? – спросила она с дрожью.
– Что ты имеешь в виду под «такой»?
– Здесь. Прикованной к кровати. – Её взгляд не просто удерживал, а прочно ухватился за него. – Я не вынесу эту пытку. Больше ни одной ночи.
Она была смертельно серьёзна, и на долю секунды Мэнни почувствовал страх, пронзивший его сердце. Может у другой женщины… или мужчины… подобное утверждение звучало бы как выражение переживаемого отчаяния. Для Пэйн? Это был чёткий план.
– Здесь есть интернет? – спросил Мэнни.
– Интернет?
– Компьютер с доступом к всемирной паутине?
– Эм… думаю, он в большой комнате, дальше по коридору. За той дверью.
– Я сейчас вернусь. Оставайся здесь.
– Куда я могу пойти, целитель? – спросила Пэйн с полуулыбкой.
– Именно это я тебе и покажу.
Поднявшись с кровати, ему пришлось сражаться с желанием поцеловать её, и чтобы остановить себя от спонтанных поступков, он поспешил к выходу. Потребовалось немного времени, чтобы найти упомянутый в разговоре Делл [50]50
Фирма-производитель ноутбуков
[Закрыть]и войти в него при помощи весьма привлекательной светловолосой медсестры, назвавшейся Еленой. Десять минут спустя он вернулся в комнату Пэйн и замер в дверном проходе.
Она поправляла косу, её руки дрожали, когда она приглаживала макушку, изучала длину, выискивая неровности.
– Тебе не обязательно делать это, – прошептал он. – Для меня ты выглядишь идеально.
Вместо ответа она покраснела и заволновалась… лучше всего, что она могла сказать.
– Клянусь, ты лишаешь меня дара речи.
Ну, от этого его мысли пошли в совсем ненужном направлении.
Уставившись на неё, он заставил свой мозг сменить направление движения.
– Пэйн, я твой врач, верно?
– Да, целитель.
– И это значит, что я скажу тебе правду. Никаких искажений или увиливаний. Я скажу именно то, что думаю, и позволю тебе принять решение… и я хочу, чтобы ты поняла, что я хочу донести, хорошо? Правда – это всё что у меня есть, не больше, не меньше.
– Тогда ты не обязан ничего говорить, ибо я прекрасно знаю, как обстоят дела.
Он окинул комнату взглядом.
– Ты выходила отсюда после операции?
– Нет.
– Значит, ты смотрела на эти пустые стены целую неделю, прикованная к кровати. Посторонние кормили тебя, купали, помогали с отправлениями организма.
– Нет нужды напоминать об этом, – сухо сказала она. – Благодарю великодушно…
– Тогда как ты можешь знать, в каком пребываешь состоянии?
Она сильно нахмурилась… и чертовски сексуально.
– Это смешно. Я здесь. – Она указала на матрас под собой. – Я была здесь.
– Именно. – Когда она посмотрела на него, Мэнни сократил расстояние между ними. – Я собираюсь поднять и понести тебя на руках, не возражаешь?
Сейчас её брови взмыли вверх.
– Куда?
– Прочь из этой проклятой темницы.
– Но… я не могу. У меня…
– Я знаю. – Конечно, её беспокоит катетер, и чтобы избежать каких-либо неловкостей, он подхватил чистое белое полотенце с прикроватной тумбочки.
Убедившись, что оборудование крепилось прочно, он расправил верхнюю часть простыни и оторвал Пэйн от кровати. Её тело, прижатое к его груди, было твёрдым, и минуту Мэнни просто держал её в руках, её голова устроилась на его плече, длинные, бесконечные ноги были перекинуты через руку. Её парфюм, мыло или что там ещё напоминало ему аромат сандала.
О, верно… оргазмы.
Те, что он испытал, когда она снилась ему.
Великолепно, а сейчас он покраснел как свёкла.
Пэйн прокашлялась.
– Тяжёлая? Я крупновата для женщины.
– Ты идеальна для женщины.
– Не там, откуда я родом, – пробормотала она.
– Значит, у них плохие стандарты.
Мэнни вынес свой драгоценный груз через дверь в смотровую комнату. Её освободили по его просьбе… он попросил медсестру – Елейну? Елайну? – оставить их наедине.
Трудно предугадать, чем всё закончится.
Держа её в своих объятиях, он сел перед компьютером и устроил их так, чтобы Пэйн могла видеть монитор. Когда выяснилось, что ей больше нравилось смотреть на него, Мэнни нисколько не возражал… но это едва ли способствовало концентрации. Или причине, по которой он поднял её с кровати.
– Пэйн, – обратился он.
– Что?
Господи, этот хриплый голос. Он, словно нож, резал его живьём и заставлял чувствовать каждую крупицу боли: хотеть её так сильно, как хотел он, но сдерживать себя было мучительным удовольствием, которое было лучше самого яркого секса в его жизни.
Предвкушение оргазма в лучшем виде.
– Предполагается, что ты должна смотреть на экран, – сказал он, погладив её щёку.
– Я лучше посмотрю на тебя.
– О, да…? – Когда его голос стал таким же хриплым, как и её, Мэнни понял, что настало время для внутреннего диалога на тему «о-нет-даже-не-думай-большой-мальчик».
Но, чёрт возьми.
– Ты заставляешь меня чувствовать что-то всем телом. Даже в ногах.
Ну, сексуальное влечение способно на такое. Его кровообращение пылало, словно Манхеттен в полночь.
Но в коленных представлениях в духе Санты было нечто большее, чем быстрый секс…или даже недельная сессия, или месячная, или даже – Господь спаси их – длиною в год. На кону стояла вся жизнь. Её.
– Как насчёт того, чтобы немного посмотреть на монитор, а потом ты сможешь смотреть на меня столько, сколько душе угодно?
– Хорошо.
Когда она не отвела взгляда от его лица, Мэнни прокашлялся.
– Компьютер, bambina [51]51
Bambina (ит.) – детка, малышка
[Закрыть].
– Итальянец?
– По материнской линии.
– Что насчёт отца?
Он пожал плечами.
– Никогда не встречал его, так что не скажу.
– Тебе неизвестен твой родитель?
– Да, так и есть. – Мэнни провёл указательным пальцем под её подбородком, поворачивая голову Пэйн в сторону компьютера. – Смотри.
Он постучал по экрану, понимая по нахмуренному виду Пэйн, что она сконцентрировалась, её тёмные брови низко опустились над бриллиантовыми глазами.
– Это мой друг… Пол. – Мэнни никак не скрывал гордость в своём голосе. – Он также был моим пациентом. Крутой мужик… и много лет прикован к инвалидной коляске.
* * *
Сначала Пэйн не могла понять, что это было за изображение… оно двигалось, это точно. И казалось… минуточку. Это был человек, и он сидел на каком-то хитроумном изобретении, перемещающемся по земле. Чтобы передвигаться, он использовал массивные руки, его лицо исказилось в гримасе, его концентрация была столь же мощной, как и у воина в разгар сражения.
Позади него держалось трое других мужчин в аналогичных приспособлениях, они не отрывали от него взгляда, будто старались сократить всё увеличивающееся расстояние между ними и лидером.
– Это… гонка? – спросила она.
– Бостонский марафон, дивизион инвалидных кресел. Он не просто выиграл состязание… в порошок стёр своих соперников.
Они смотрели, как мужчина победил со значительным отрывом, его здоровые руки двигались со скоростью ветра, грудь вздымалась, а болеющая толпа на другой стороне трека ревела. Когда он разорвал победную ленту, к нему подбежала красивая женщина, и пара обнялась.
И что было в руках человеческой женщины? Ребёнок, похожий на мужчину.
Целитель наклонился вперёд и передвинул маленький чёрный прибор на столе, чтобы переключить изображение на экране. Двигающаяся картинка исчезла… а на её месте возник улыбающийся портрет этого мужчины. Он был очень привлекателен и лучился здоровьем, рядом с ним стояла та же рыжеволосая женщина и ребёнок с голубыми как у него глазами.
Мужчина всё ещё сидел, и кресло казалось более прочным, чем то, на котором он соревновался… по правде говоря, оно было очень похоже на коляску, которую прикатила Джейн. Его ноги находились в диспропорции с остальным телом – маленькие и задвинутые под кресло, но не на это обращаешь внимание… и даже не на катающееся устройство. Смотришь лишь на силу и ум мужчины.
Протянув руку к экрану, Пэйн коснулась лица мужчины.
– Как давно…? – спросила она хрипло.
– Его парализовало? Примерно десять лет назад. Он ехал на своём туристическом мотоцикле, когда его сбил пьяный водитель. Я провёл семь операций на его спине.
– Он по-прежнему… в кресле.
– Видишь женщину подле него?
– Да.
– Она влюбилась в него после аварии.
Пэйн повернула голову и всмотрелась в лицо целителя.
– Он… смог стать отцом?
– Да. Он также водит автомобиль… как видно, может заниматься сексом… и живёт жизнью, более насыщенной, чем у многих с двумя работающими ногами. Он бизнесмен, спортсмен и настоящий мужчина, и я горд называть его своим другом.
Говоря, её целитель подвигал чёрным прибором на столе, и картинка снова сменилась. Появились фотографии мужчины на других соревнованиях, потом – улыбающегося на фоне какого-то огромного строения, затем – он, сидящий перед красной ленточкой с золотыми ножницами в руках.
– Пол – мэр Колдвелла. – Её целитель нежно повернул голову Пэйн в свою сторону. – Послушай меня… я хочу, чтобы ты запомнила мои слова. Твои ноги – часть тебя, но не вся, они не то, кто ты есть. Поэтому, куда бы мы ни отправились после этой ночи, я хочу, чтобы ты знала, что травма не изменила тебя. Даже находясь в кресле, ты по-прежнему стоишь гордо, как и всегда. Рост – мера отсчёта по вертикали… он ни черта не значит, когда дело касается твоего характера или жизни.
Он был убийственно серьёзен, и, если быть до конца честной с собой, Пэйн немного влюбилась в него в это мгновение.
– Ты можешь… двигать этой штукой? – прошептала она. – Чтобы я увидела больше.
– Смотри… так пользуются мышью. – Он взял её руку и положил на тёплый, продолговатый предмет. – Влево и вправо… вверх и вниз… Видишь? Стрелка на экране перемещается. Щёлкни сюда, чтобы посмотреть что-нибудь.
Потребовалась несколько попыток, но потом она уловила смысл… и это прозвучит абсурдно, но, просто вращая стрелкой по экрану и выбирая то, на что она хотела посмотреть, Пэйн чувствовала головокружительный прилив энергии.
– Я могу делать это, – сказала она. Но потом она, казалось, смутилась. Учитывая всю простоту действия, победа была слишком маленькой для празднования.
– В этом весь смысл, – сказал целитель ей на ухо. – Ты можешь всё.
Дрожь прокатилась по телу от его слов. Или, что более вероятно, не просто от его слов.
Обратившись к монитору, она с удовольствием разглядывала фотографии победителя гонок. Выражение мучительных усилий и неукротимой силы воли давно горело в её собственной груди. Но также среди любимых фотографий было изображение всей семьи. Они были людьми, и всё же их узы казались столь сильными. Любовь, их связывала сильная любовь.
– Что скажешь? – прошептал её целитель.
– Думаю, ты пришёл в правильный момент. Вот моё мнение.
Переместившись в его сильных руках, Пэйн взглянула на Мэнни. Сидя на его коленях, она жалела, что не могла почувствовать его всего. От талии и ниже она ощущала ничем не примечательное тепло – лучше, чем прохлада, ощущаемая после операции, да… но всё же, должно быть нечто большее.
– Целитель… – прошептала она, приближаясь губами к его рту.
Он опустил веки, и казалось, перестал дышать.
– Да…?
– Можно я… – Она облизала губы. – Можно я поцелую тебя?
Казалось, он дёрнулся, будто от боли, но его запах многократно усилился, поэтому она поняла, что он хотел того же.
– Господи… Иисусе, – выдохнул он.
– Твоё тело хочет этого, – сказала она, коснувшись мягких волос на его затылке.
– В этом-то и проблема. – Увидев замешательство на лице Пэйн, он опустил страстный взгляд на её груди. – Оно хочет гораздо больше, чем простой поцелуй.
Внезапно в её теле произошла едва уловимая перемена. Но она чувствовала что-то странное в груди и конечностях. Покалывание? Она была слишком поглощена окружавшей их сексуальной энергией, чтобы определять дефиниции.
Обвив руку вокруг его шеи, она прошептала:
– Чего ещё оно хочет?
Её целитель низко застонал, и звук дал ей тоже ощущение власти, каковое испытываешь, держа в руках оружие. Почувствовать его снова? Словно наркотик.
