Текст книги "Отомщенный любовник"

Автор книги: Дж. Уорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 43 страниц)

– Ну, я готовил обед почти весь час, но знаю, что некоторые из них вернулись с поля. Рейдж съел сэндвичи вскоре после возвращения, Роф в кабинете, и Зейдист с малышкой в ванной. Кто же еще… о, и я думаю, Бутч с Вишесом играют в бильярд, поскольку один из моих людей только что отнес напитки в ту комнату.

Точно, подумал Джон. Если появится Брат, которого никто не видел около, скажем, месяцев четырех, то его имя определенно не будет во главе списка.

«Спасибо, Фритц».

– Вы искали кого-то конкретного?

Джон покачал головой и вернулся в фойе, в этот раз, передвигаясь на тяжелых ногах. Заходя в библиотеку, он не думал найти там кого-либо, и, вот так новость. В комнате было полно книг и совсем ничего, связанного с Тором.

Где он мог…

Может, его вообще нет в доме.

Джон вышел из библиотеки и притормозил у подножия главной лестницы, подошвы его ботинок заскрипели, когда он завернул за угол. Рывком открыв потайную дверь, он оказался в подземном туннеле, ведущем из особняка.

Ну, конечно. Тор пойдет в тренировочный центр. Если он собирался проснуться и начать жить, это бы значило, что он возвращается на поле. И следовательно, нужно начать работать и вернуть свое тело в форму.

Появившись в офисе, в Джоне вновь загорелась надежда, и, когда Тора не оказалось за столом, он не был удивлен.

Здесь ему рассказали о смерти Вэлси.

Джон вытащил свою задницу в коридор, и приглушенный звук сталкивающихся блинов был гребаной симфонией для его ушей, облегчение расцвело в груди, руки и ноги начало покалывать.

Но ему нужно оставаться спокойным. Подойдя к спортзалу, он стряхнул улыбку, и распахнул дверь…

Блэйлок обернулся со скамьи. Голова Куина то показывалась, то исчезала за «СтэарМастер»[114].

Когда Джон огляделся, парни бросили свои дела, Блэй вернул на место штангу, Куин медленно спустился на пол.

«Видели Тора?» показал Джон.

– Нет, – сказал Куин, вытирая лицо полотенцем. – Что он здесь забыл?

Джон  в спешке направился в гимнастический зал, где нашел лишь свет, блестящие сосновые полы и ярко-голубые маты. В зале с оборудованием одно оборудование. В тренажерке пусто. В клинике Джейн тоже.

Он перешел на бег, возвращаясь по тоннелю в главное здание.

Оказавшись там, он сразу отправился наверх, к открытым дверям кабинета, и в этот раз не постучался. Он подошел прямо к столу Рофа и показал: «Тор пропал».

***

Пока курьер из «Домино» пытался поймать коробку с пиццей, все остальные молчали.

– Еще бы немного, и… – сказал человек. – Не хотел…

Парень замер и скорчился, проследив черную полосу на стене, тянувшуюся к съежившемуся, стонущему лессеру, который ее оставил.

– … на... вашем... ковре.

– Боже, – сплюнул Лэш, вытаскивая из нагрудного кармана нож, раскрывая лезвие и заходя за спину мужчины. Когда парень из «Домино» вскочил на ноги, Лэш обхватил рукой его шею и вогнал нож прямо в сердце.

Парень сморщился и ахнул, коробка упала на пол и раскрылась, показались томатный соус и пепперони той же цветовой гаммы, что и кровь, вытекавшая из раны.

Грэйди соскочил со стула и показал на убийцу, все еще стоявшего на ногах.

– Это он разрешил мне заказать пиццу!

Лэш направил кончик ножа в сторону кретина:

– Заткнись уже.

Грэйди вновь опустился на барный стул.

– Ты позволил ему заказать пиццу сюда? – Мистер Д был взбешен, когда подошел к тому убийце. – Ты?

Лессер оскалился в ответ:

– Ты сказал мне зайти и стеречь окно в задней спальне. Вот как мы обнаружили, что сосуды исчезли, помнишь? Придурок на ковре, вот кто дал ему позвонить.

Не похоже, что Мистер Д заботился о логике, и как бы весело не было наблюдать, как техасец в стиле Джека Рассела[115] пойдет на этого крысу-лессера, времени на это сейчас не было. Человек, принесший пиццу, больше никому ничего не доставит, и его приятели по униформе довольно скоро это поймут.

– Зови подкрепление, – сказал Лэш, закрывая нож и подходя к валяющемуся на полу лессеру. – Пускай подгонят грузовик. Затем погрузите в него ящики с пушками. Мы эвакуируем эту квартиру и ту, что внизу.

Мистер Д звякнул и начал выкрикивать приказы, а другие убийцы пошли в дальнюю спальню.

Лэш оглянулся на Грэйди, пялящегося на пиццу, будто всерьез раздумывая поднять ее с ковра и съесть:

– В следующий раз, когда ты…

– Пушки пропали.

Лэш повернул голову к лессеру:

– Что, прости?

– Ящиков с оружием в шкафу нет.

На долю секунды Лэш мог думать лишь о том, чтобы прикончить кого-нибудь, и Грэйди спасся от этой участи только потому, что нырнул в кухню, убравшись из его поля зрения.

Логика, однако, взяла верх над эмоциями, и он посмотрел на Мистера Д:

– Ты отвечаешь за эвакуацию.

– Есть, сэр.

Лэш показал на убийцу на полу:

– Хочу, чтобы его отвезли в центр допросов.

– Есть, сэр.

– Грэйди? – Когда ответа не последовало, Лэш выругался и зашел в кухню, где нашел парня у открытого холодильника, качающим головой на пустые полки. Ублюдок был либо очень тугоумным, либо и вправду поглощен своими мыслями, и Лэш был готов поставить на последнее. – Мы уходим.

Человек закрыл дверь холодильника и пошел как собака, чем он и был: незамедлительно и без возражений, двигаясь так быстро, что забыл свою куртку.

Лэш и Грэйди вышли на холод, и тепло салона Мерседеса принесло облегчение.

Когда Лэш медленно отъехал от комплекса, поскольку спешка могла привлечь людское внимание, Грэйди посмотрел на него:

– Тот парень… не курьер… тот, который умер… он не был нормальным.

– Нет. Не был.

– Как и ты.

– Нет. Я бог.

Глава 26

С наступлением ночи Элена надела свою униформу, хоть и не собиралась в клинику. На то существовало две причины. Во-первых, так было лучше для отца, который плохо реагировал на изменения в графике. И, во-вторых, она чувствовала, что при встрече с Ривенджем создаст, таким образом, некую дистанцию.

Днем она совсем не спала. Картинки из морга и воспоминания о том, как натянуто звучал голос Ривенджа, были той еще парной командой, и колотили ее, когда она лежала в темноте. Эмоции вертелись и били, пока у нее не заболело в груди.

Она и вправду собирается встретиться с Ривенджем? У него дома? Как такое возможно?

Она напомнила себе, что просто привезет ему лекарства, и ей стало легче. Это – забота в медицинском смысле, медсестры о пациенте. Бога ради, Ривендж согласился, что ей не следует ни с кем встречаться, и не похоже, что он пригласил Элену на ужин. Она завезет таблетки и попытается убедить его встретиться с Хэйверсом. И только.

Проверив отца и дав ему лекарства, Элена дематериализовалась к тротуару перед зданием Коммодора далеко в центре города. Стоя в тени и рассматривая гладкий фасад высотки, она поражалась тому, насколько  здание отличалась от арендованного ею мрачного приземистого домика.

Боже… проживание во всем этом хроме и стекле стоило денег. Больших денег. И у Ривенджа пентхаус. К тому же, это наверняка всего лишь одно из принадлежавших ему мест, потому что ни один вампир в здравом уме не заснет в окружении множества окон, пока сияет солнечный свет.

Пропасть между нормальностью и богатством казалась столь же широкой, сколь и расстояние между тем, где стояла она, и где Ривендж, предположительно, ждал ее, и на какой-то момент Элена дала волю фантазии, представив, что у ее семьи все еще есть деньги. Может, тогда она бы носила что-то помимо дешевого зимнего пальто и униформы.

Сейчас, когда она стояла внизу, на улице, ей казалось невозможным связаться с ним так просто, но, опять же, телефон был виртуальной связью, всего в шаге от разговоров онлайн. Два человека находились в своем собственном окружении, невидимые друг другу, лишь их голоса переплетались. Но это ложная близость.

Она и правда украла таблетки для этого мужчины?

Проверь карманы, дурочка, подумала Элена.

Выругавшись, Элена материализовалась на крышу пентхауса, с облегчением подумав, что ночь относительно спокойна. Иначе, учитывая, как сейчас холодно, ветер тут наверху…

Какого… черта?

Сквозь бесчисленные стеклянные окна, свет сотни свечей обратил темную ночь в золотистую мглу. Внутри стены пентхауса были черными, и там… на них висели всякие штуки. Такие штуки, как девятихвостка, сделанная из метала, и кожаные хлысты, и маски… и там стоял большой, выглядящий потрепанным стол, который… Нет, погодите, это какая-то опора? С кожаными ремнями, болтающимися в четырех углах.

О… черт, нет. Ривендж один из… этих?

Точно. Меняем план. Она, конечно, оставит ему антибиотики, но произойдет это перед одной из раздвижных дверей, потому что она ни за что туда не зайдет. Ни. За. Блин. Что…

Из ванной вышел огромный мужчина с эспаньолкой, вытирая руки и поправляя кожаные брюки на пути к столу. Одним легким прыжком он забрался на него и начал заковывать лодыжки.

Все ненормальнее и ненормальнее. Тройничок?

– Элена?

Элена развернулась так быстро, что ударилась бедром о стену, огибавшую плоскую крышу. Увидев говорившего, она нахмурилась:

– Док Джейн? – произнесла она, думая, что эта ночь переходит из разряда «О-блин-нет» в «Какого черта?». – Что ты…

– Думаю, ты ошиблась стороной.

– Ошиблась стороной… О, так это квартира не Ривенджа?

– Нет, наша с Вишесом. Рив на восточной стороне.

– Вот как… – красные щеки. Очень красные, и не из-за ветра. – Мне так жаль, я просто перепутала…

Призрачный доктор засмеялась:

– Все нормально.

Элена вновь посмотрела на окна, но быстро отвернулась. Конечно же, это Брат Вишес. Тот, что с бриллиантовыми глазами и татуировками на лице.

– Восточная сторона, вот что тебе нужно.

И Рив говорил ей то же самое, так ведь?

– Как раз сейчас туда и пойду.

– Я бы предложила тебе срезать, но…

– Да. Лучше я как-нибудь сама.

У Док Джейн была улыбка плохой девочки.

– Думаю, так будет лучше.

Элена успокоилась и дематериализовалась к правой стороне крыши, думая, неужели Док Джейн – доминатрикс?

Что ж, бывало и страннее.

Приняв форму, она даже побоялась посмотреть сквозь стекло, припоминая, что только что увидела. Если у Ривенджа еще больше того же… или, что хуже, чего-нибудь вроде женской одежды мужских размеров или парочка фермерских животных, снующих  вокруг… она не знала, сможет ли остыть достаточно, чтобы дематериализовать отсюда свой зад.

Но нет. Ничего в духе РуПол[116]. Ничего, требующего корыта или ограды. Всего лишь милый, современный интерьер из аккуратной и простой мебели, которую, должно быть, привезли из Европы.

Ривендж вышел из-под арочного свода и остановился, увидев ее. Когда он поднял руку, то раздвижные двери перед ней открылись, повинуясь его воле, и она уловила чудесный запах, шедший из пентхауса.

Это… ростбиф?

Ривендж подошел к ней, двигаясь плавно, вопреки тому, что опирался на трость. Сегодня на нем была черная водолазка, явно кашемировая, и великолепный черный костюм. В своей изящной одежде он будто сошел с обложки журнала, очаровательный, соблазнительный, недоступный.

Элена чувствовала себя дурой. Видя его здесь, в этом прекрасном доме, она не думала, что просто ниже него. Очевидно, у них вообще нет ничего общего. Какая же иллюзия  посетила ее, когда они разговаривали по телефону или были в клинике?

– Добро пожаловать. – Ривендж остановился у двери и протянул ей руку. – Я бы подождал тебя снаружи, но там для меня слишком холодно.

Два совершенно разных мира, подумала она.

– Элена?

– Прости. – Она вложила в его руку свою и зашла в пентхаус, потому что не сделать это было бы невежливо. Но мысленно, она уже ушла от него.

***

Когда их ладони встретились, Рив был ограблен, обманут, обворован и изнасилован. Он ничего не чувствовал, когда их руки соприкоснулись, и отчаянно хотел ощутить тепло Элены. Но даже ничего не ощущая, просто смотреть на то, как объединилась их плоть, было достаточно, чтобы у него в груди вспыхнул пожар.

– Привет, – хрипло сказала она, когда он повел ее внутрь.

Рив закрыл дверь и продолжал держать ее за руку, пока она не прервала контакт, якобы чтобы пройтись и осмотреться. Но он чувствовал, что ей нужно физическое пространство.

– Вид отсюда исключительный. – Она остановилась и выглянула на открывшуюся панораму сверкающего города. – Забавно, отсюда он похож на макет.

– Мы высоко, это точно. – Он наблюдал за ней, поглощая взглядом, полным одержимости. – Мне нравится вид, – пробормотал он.

– Могу понять почему.

– И здесь тихо. – Уединенно. Только они и больше никого во всем мире. И наедине с ней, здесь и сейчас, Рив почти верил, что все грязные поступки, которые он совершил, были преступлениями незнакомца.

Она слегка улыбнулась:

– Конечно, здесь тихо. У них там кляпы с шариками… эээ…

Рив засмеялся.

– Стороной ошиблась?

– О, да.

То, как она покраснела, дало ему понять, что Элена видела больше, чем просто неодушевленные предметы из бондаж-коллекции Ви, и вдруг Рив стал смертельно серьезен.

– Мне нужно сказать что-то моему соседу?

Элена покачала головой:

– Он абсолютно ни при чем, и, к счастью, они с Джейн не… эм, начали. Слава Богу.

– Тебе такое не по душе, я понял.

Элена вновь посмотрела на вид:

– Эй, они люди взрослые, это по обоюдному согласию, значит все нормально. Но чтобы самой участвовать в подобном? Да ни за что.

Кстати о разочарованиях. Если БДСМ для нее – слишком, он догадывался, что она не поймет того, что он в качестве откупа трахает ненавистную ему женщину. Которая, к тому же, приходиться ему сводной сестрой. О, а еще она симпат.

Как и он сам.

Из-за его молчания она оглянулась через плечо:

– Прости. Я тебя обидела?

– Я тоже не поклонник этого. – Ну, не совсем. Он был шлюхой с принципами… не имеющей ничего против извращения, только если к нему принудили. К черту дерьмо с согласием у Ви и его женщины. Да, потому что это просто неправильно.

Боже, он был ниже нее.

Элена бродила по помещению, мягкая подошва ее обуви не издавала никаких звуков при контакте с черным мраморным полом. Глядя на нее, Рив понял, что под черным шерстяным пальто на ней была униформа. Логично, указал он себе, если потом она пойдет на работу.

Брось, подумал он. Он, что, и вправду решил, что она останется на ночь?

– Могу я взять твое пальто? – произнес он, зная, что ей должно быть жарко. – Мне приходится поддерживать здесь более высокую температуру, чем большинству было бы комфортно.

– Вообще-то… мне следует просто уйти. – Она сунула руку в карман. – Я пришла, только чтобы передать тебе пенициллин.

– Я надеялся, ты останешься на ужин.

– Прости. – Она протянула ему пластиковый пакет. – Я не могу.

Воспоминания о принцессе вторглись в разум Рива, и он напомнил себе о том, как хорошо это было – поступить правильно по отношению к Элене… и стереть ее номер из телефона. Он за ней совсем не ухаживал. Вовсе нет.

– Понимаю. – Он взял таблетки. – И спасибо за них.

– Принимай по две, четыре раза в день. В течение десяти дней. Обещаешь?

Он кивнул:

– Обещаю.

– Хорошо. И попытайся увидеться с Хэйверсом, ладно?

Наступил неловкий момент, а затем она подняла руку:

– Ну… пока.

Элена развернулась, и Ривендж силой мысли открыл стеклянную панель, не доверяя себе достаточно, чтобы подойти к ней слишком близко.

О, пожалуйста, не уходи. Пожалуйста, не надо, думал он.

Ему просто на какое-то время захотелось почувствовать себя… чистым.

Выйдя, Элена сразу остановилось, и сердце Рива бешено заколотилось. Она оглянулась, и обрамлявшие ее милое лицо пряди растрепал ветер. – Во время еды. Нужно принимать их во время еды.

Точно. Медицинская информация.

– У меня ее тут много.

– Хорошо.

Закрыв дверь, Рив наблюдал за тем, как девушка исчезает в тени, и ему пришлось заставить себя отвернуться.

Двигаясь медленно и опираясь на трость, он прошел мимо стеклянной стены и завернул за угол, в освещенную столовую.

Две зажженные свечи. Два набора серебряных приборов. Два бокала для вина. Два стакана для воды. Две салфетки, идеально сложенные, рядом с двумя тарелками.

Рив сел на стул, который собирался предложить ей, тот, что с правой стороны от него, на почетном месте. Приставил трость к бедру и, положив пластиковый пакет на стол из черного дерева, разгладил его, чтобы антибиотики легли рядом друг с другом в аккуратном и строгом ряду.

Он задумался, почему они не в маленькой оранжевой баночке с белой этикеткой, но, не суть. Она принесла их ему сюда. Это главное.

Сидя в тишине, в окружении света свечей и запаха ростбифа, который он только что вынул из духовки, Рив поглаживал пакетик указательным пальцем, лишенным чувствительности. Хотя, конечно же, он что-то чувствовал. В мертвом центре груди у него что-то болело за сердцем.

На протяжении своей жизни он совершил много дурных поступков. Больших и малых.

Он подставлял людей, просто чтобы побесить их, будь они дилерами, посягнувшими на его территорию, простыми парнями, которые плохо обходились с его шлюхами, или же идиотами, косячившими у него в клубе.

Он превращал пороки других в источники своих доходов. Продавал наркотики. Продавал секс. Продавал смерть в форме особых талантов Хекс.

Он трахался по самым незавидным причинам.

Он калечил.

Он убивал.

И все же, ничто из этого не беспокоило его раньше. Не было ни раздумий, ни сожалений, ни сочувствия. Просто больше схем, планов, ракурсов, которые предстоит обнаружить и использовать.

И сейчас, пока он сидел за пустым столом, в пустом пентхаусе, у него защемило в груди, и Рив знал, из-за чего: сожаление.

Заслужить Элену было бы удивительно.

Но это лишь еще одна вещь, которую он никогда не почувствует.

Глава 27

Когда Братство собралось в его кабинете, Роф посматривал на Джона со своего выгодного места за вычурным столом. Парнишка напротив выглядел,  словно  раздавленное на дороге животное. Его лицо было бледным, массивное тело не двигалось, и он совсем не принимал участия в обсуждении. Но хуже всего был запах его эмоций: он отсутствовал напрочь. Ни острого, ударяющего в нос гнева. Ни едкого, дымчатого порыва печали. Ни даже лимонного пощипывания страха.

Ничего. Стоя среди Братьев и двух своих лучших друзей, он оградился безразличием и оцепенелым трансом… с ними, но на самом деле нет.

Плохо.

Головная боль Рофа – будто глаза, уши и рот, казались, навечно приделаны к черепу – совершила очередную атаку на его виски, и он сел в свое дурацкое кресло в надежде, что спинная передислокация облегчит давление.

Размечтался.

Может, ампутация головы сработает. Бог свидетель, Док Джейн хорошо управляется с пилой.

Сидя в ужасном зеленом кресле, Рейдж вгрызся в чупа-чупс, нарушая вызванную бездельничаньем тишину, которая возглавляла собрание.

– Тор не мог далеко уйти, – пробормотал Голливуд. – Он недостаточно силен.

– Я проверил на Другой Стороне, – сказал Фьюри по громкой связи. – Он не с Избранными.

– Как насчет того, чтобы сгонять в его старый дом, – предложил Бутч.

– Сомневаюсь, что он пошел туда, – покачал головой Роф. – Там много воспоминаний.

Проклятье, даже упоминание дома, в котором Джон провел время, ничего не вызвало у парнишки. Но, по крайней мере, уже стемнело, поэтому они могли выйти и начать искать Тора.

– Я останусь здесь на случай, если он вернется, – сказал Роф, когда открылись двойные двери, и зашел Ви. – Хочу, чтобы все остальные искали его в городе, но сначала выслушаем последние новости от нашей собственной Кэти Курик[117]. – Он кивнул на Вишеса. – Кэти?

Взгляд Ви был окулярной версией показанного во всей красе среднего пальца, но он не стал на этом зацикливаться.

– Прошлой ночью в полицию поступил отчет, заполненный детективом убойного отдела. По адресу, откуда взялось оружие, нашли труп. Человек. Разносчик пиццы. Одно ножевое ранение в грудь. По-любому бедный ублюдок наткнулся на что-то, чего не должен был видеть. Я только что закончил взламывать детали дела, и чтоб вы знали, я обнаружил запись о черном маслянистом пятне на стене рядом с дверью. – Раздался ропот ругательств, многие из которых начинались на букву «б». – Да, а теперь самое интересное. Полиция заметила, что на парковке стоял Мерседес примерно за два часа до того, как позвонил менеджер из «Домино» и сообщил, что паренек не вернулся после доставки на тот адрес. И один из соседей видел блондина, конечно же, который сел в него вместе с другим парнем, темноволосым. Она сказала, было странно видеть такую крутую машину в этом районе.

– Мерседес? – переспросил Фьюри по телефону.

Рейдж бросил маленькую белую палочку в корзину для мусора, добавив к ее королевскому содержимому очередной леденец.

– Да с какого перепугу Общество Лессенинг тратит такие наличные на колеса?

– Именно, – сказал Ви. – Бессмыслица полнейшая. Но в этом и соль. Свидетели также заявили, что ночью ранее видели там подозрительный черный Эскалейд… и мужчину в черном, уносящим… о, что же это… ящики, да, четыре гребаных ящика из того квартета квартир.

Когда его сосед многозначительно посмотрел на Бутча, коп потряс головой:

– Но нет упоминаний, что у них есть номера Эскалейда. И мы поменяли их, как только я вернулся. А Мерс? Свидетели постоянно ошибаются. Блондин и другой парень вообще могли быть не причастны к убийству.

– Ну, я буду за этим следить, – сказал Ви. – Не думаю, что полиция свяжет это с чем-то, имеющим отношение к нашему миру. Черт, много чего оставляет черные пятна, но нам лучше быть наготове.

– Если над этим делом работает тот детектив, о ком я думаю, то он хорош, – тихо сказал Бутч. – Очень хорош.

Роф встал на ноги:

– Ладно, солнце село. Валите отсюда. Джон, я хочу немного поговорить с тобой наедине.

Роф подождал, пока за последним из его братьев закрылись двери, и произнес:

– Мы найдем его, сынок. Не волнуйся. – Нет ответа. – Джон? Что такое?

Парень лишь скрестил на груди руки и посмотрел прямо перед собой.

– Джон…

Джон выпрямил руки и показал нечто, для никчемных глаз Рофа походившее на: «Я пойду с остальными».

– Черта с два. – На это Джон резко обернулся. – Да, этого точно не произойдет, раз ты зомби. И не надо тут заявлять «я в порядке». Если ты хоть на долю секунды подумал, что я отпущу тебя сражаться, то очень глубоко ошибался.

Джон обошел кабинет, будто пытался взять себя в руки. В конце концов, он остановился и показал: «Я не могу находиться здесь прямо сейчас. В этом доме».

Роф нахмурился и попытался истолковать сказанное, но от этого лишь головная боль запела сопрано:

– Прости, что это было?

Джон распахнул дверь и секундой позже зашел Куин. Последовало много жестов руками, а затем Куин прочистил горло:

– Он говорит, что не может сегодня быть в этом доме. Просто не может.

– Ладно, тогда идите в клуб и напейтесь до отключки. Но никаких сражений. – Роф послал тихую благодарственную молитву за то, что Куин привязан к парнишке. – И, Джон… я найду его.

Опять жесты, а затем Джон повернулся к двери.

– Что он сказал, Куин? – спросил Роф.

– Эээ… сказал, что ему пофигу найдешь ты его или нет.

– Джон, ты так не думаешь.

Тот развернулся, что-то показал и Куин перевел:

– Он говорит, нет, действительно думает. Он говорит… что больше не может так жить… каждую ночь и день, заходя в его комнату, задаваться вопросом, будет ли Тор… Джон, помедленнее… а… повесился ли мужик или снова исчез. Даже если он вернется… Джон говорит, с него хватит. Его слишком часто оставляли за бортом.

С этим было сложно поспорить. В последнее время Тор не был прекрасным отцом, его единственным достижением на этом фронте стало создание следующего поколения живых мертвецов.

Роф вздрогнул и потер виски:

– Слушай, сынок, я не много в этом смыслю, но ты все равно можешь поговорить со мной.

Повисло долгое, тихое напряжение, окрашенное странным ароматом… сухим, почти затхлым запахом… сожаления? Да, сожаления.

Джон немного поклонился, будто в благодарность и выскочил за дверь.

Куин задержался:

– Я не позволю ему сражаться.

– Тогда ты спасешь ему жизнь. Потому что если он поднимет руки в таком состоянии, то вернется домой в осиновом ящике.

– Без вопросов.

Когда дверь закрылась, боль взревела в висках Рофа и заставила его сесть обратно.

Боже, все чего он хотел, это пойти в их с Бэт комнату, забраться в большую кровать и положить голову на подушки, пахнущие ею. Он хотел позвонить ей и молить присоединиться к нему, просто чтобы он мог держать ее в объятиях. Он хотел получить прощение.

Он хотел спать.

Вместо этого, король снова встал на ноги, подобрал с пола оружие, лежавшее около стола, и надел его. Выйдя из кабинета с кожаной курткой в руке, он спустился по главной лестнице, вышел в вестибюль, а затем в холодную ночь. Он уже понял, что головная боль будет сопровождать его повсюду, поэтому он с таким же успехом мог быть полезен в поисках Тора.

Пока Роф надевал куртку, его неожиданно поразила мысль о его шеллан, и о том, куда она ходила прошлой ночью.

Срань господня. Он точно знал, где Тор.

***

Элена действительно хотела сразу же уйти с крыши Ривенджа, но, шагнув в тень,  невольно оглянулась на пентхаус. Сквозь толщу стекол она смотрела, как Ривендж отворачивается и медленно идет вдоль стены …

Ее коленка ударилась обо что-то твердое.

– Черт возьми!

Прыгая на одной ноге и потирая ушибленное место, она кинула злобный взгляд на мраморную урну, на которую наткнулась.

Выпрямившись, Элена забыла о боли.

Ривендж зашел в другую комнату и остановился перед столом, накрытым на двоих. Среди мерцающего хрусталя и серебра горели свечи, длинная стеклянная стена демонстрировала все, на что ему пришлось пойти ради нее.

– Черт возьми, – прошептала она.

Ривендж сел так же медленно и сосредоточенно, как и шел, сначала оглянувшись, будто желая убедиться, что стул стоит на месте, а затем напряг руки и опустился. Принесенный ею пакетик лежал на столе, и, когда он захотел погладить его, нежные пальцы на таблетках контрастировали с большими плечами и темной мощью, присущей его суровому лицу.

Глядя на него, Элена больше не чувствовала холода, ветра или боли в своей ноге. Купаясь в свете свечей, с опущенной головой и  профилем, таким сильным и настоящим, Ривендж был невероятно прекрасен.

Вдруг он поднял голову и посмотрел прямо на нее, хоть она и стояла в темноте.

Элена сделала шаг назад и бедром почувствовала стену, но не дематериализовалась. Даже когда он уперся тростью в пол и поднялся на ноги в полный рост.

Даже когда двери перед ним открылись по его воле.

Она была не таким хорошим лжецом, чтобы сделать вид, что просто всматривалась в ночь. И не была трусом, чтобы сбежать.

Элена подошла к нему.

– Ты не принял таблетки.

– Ты этого ждала?

Она скрестила руки на груди:

– Да.

Ривендж обернулся к столу и паре пустых блюд:

– Ты говорила, их нужно принимать во время еды.

– Да, говорила.

– Ну, похоже, что тогда тебе придется смотреть, как я ем. – Элегантное приглашающее движение рукой было побуждением, поддаваться на которое она не хотела. – Посидишь со мной? Или предпочтешь стоять здесь на холоде? О, погоди, может, это поможет определиться. – Полностью опершись на трость, он подошел к свечам и задул их.

Завитки дыма над фитилями казались ей панихидой по всем угасшим возможностям. Он приготовил для них милый ужин. Сделал над собой усилие. Красиво оделся.

Она зашла внутрь, потому что уже достаточно подпортила его вечер.

– Присаживайся, – сказал он. – Я вернусь со своей тарелкой. Только если…?

– Я уже поела.

– Разумеется. – Он слегка поклонился, когда она отодвинула стул.

Ривендж оставил трость у стола и вышел на кухню, держась за спинки стульев, буфет и косяк двери. Вернувшись через несколько минут, он повторил схему свободной рукой и затем с предельной концентрацией опустился в кресло во главе стола. Подняв блестящую серебряную вилку, он, молча и осторожно, разрезал свое мясо и начал есть его со сдержанностью и манерами.

Боже, она чувствовала себя стервой года, сидя перед пустой тарелкой в застегнутом на все пуговицы пальто.

Постукивание серебряных зубцов на фарфоре заставляло кричать повисшую между ними тишину.

Теребя лежащую перед ней салфетку, Элена чувствовала себя ужасной по стольким параметрам, и, хотя не была такой уж разговорчивой, заговорила, потому что просто больше не могла держать все в себе:

– Позапрошлой ночью…

– Ммм? – Ривендж не посмотрел на нее, оставаясь сосредоточенным на своей тарелке.

– Меня не продинамили. Знаешь, на том свидании.

– Что ж, поздравляю.

– Его убили.

Ривендж рывком поднял голову:

– Что?

– Стефан, парень, с которым я должна была встретиться… его убили лессеры. Король принес его тело, но я не знала, что это он, пока не пришел искавший его кузен. Я… я, я всю смену прошлым вечером заворачивала его тело, чтобы вернуть семье. – Она покачала головой. – Они избили его… до неузнаваемости.

Ее голос надломился и отказывался продолжать, поэтому она просто сидела там, теребя салфетку в надежде успокоиться.

Два тонких звона означали, что Рив положил на тарелку нож с вилкой, а затем потянулся к ней, положив на ее предплечье свою крепкую руку:

– Мне очень жаль, – сказал он. – Неудивительно, что тебе не хочется всего этого. Если бы я знал…

– Нет, все нормально. Правда. Мне следовало держать себя в руках, когда пришла. Я просто сегодня не в себе. Сама не своя.

Он чуть сжал ее руку и вернулся в кресло, будто не хотел стеснять ее. Что Элене понравилось бы при обычных обстоятельствах, но сегодня она посчитала это жалостью – если использовать его любимое слово. Его прикосновение сквозь пальто было очень милым.

И, кстати, ей становилось жарко.

Элена расстегнула и сняла шерстяное пальто с плеч.

– Здесь жарко.

– Как я уже говорил, я могу опустить температуру для тебя.

– Не нужно. – Она нахмурилась, посмотрев на него. – Почему ты всегда холодный? Побочные эффекты дофамина?

Он кивнул:

– Скорее всего, именно благодаря ним мне нужна трость. Я не чувствую конечностей.

Она не слышала, чтобы большинство вампиров так реагировали на лекарство, но, опять же, индивидуальных реакций было бесчисленное множество. Кроме того, вампирский эквивалент Паркинсона – болезнь гадкая.

Ривендж отодвинул тарелку, и они вдвоем довольно долго сидели в тишине. При свете свечей Рив каким-то образом казался бледным, его обычная энергия – иссякшей, настроение – очень мрачным.

– Ты тоже сам не свой, – сказала она. – Не то, чтобы я тебя очень хорошо знала, но ты кажешься…

– Каким?

– Таким, какой я себя чувствую. В ходячей коме.

– Вот уж точно, – усмехнулся он.

– Хочешь поговорить об этом…

– Хочешь чего-нибудь поесть…

Они засмеялись и замолчали.

Ривендж покачал головой:

– Слушай, позволь угостить тебя десертом. Это меньшее, что я могу сделать. И это не романтический ужин. Свечи потушены.

– Вообще-то, знаешь, что?

– Ты солгала о том, что поела, прежде чем прийти сюда, и теперь проголодалась?

Она снова засмеялась:

– Точно.

Когда его аметистовые глаза посмотрели в ее, воздух между ними изменился, и у Элены возникло чувство, что Ривендж видит ее насквозь. Особенно когда он произнес загадочным голосом: