Текст книги "Пари (ЛП)"
Автор книги: Дж. Д. Хокинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
– Но моя музыка говорит сама за себя. Мне не нужна…
– Совершенно верно! – говорит Роулэнд, выставляя свой палец. – Ты пишешь великолепную музыку, Хейли. Но знаешь, какие проблемы у такой музыки? Ты должна выслушать меня. Серьезно, послушай. Большинство людей не дают певцам шанса, пока их не посадить и не подать им десерт с вишенкой сверху. Лекси – это вишенка.
Я качаю головой. Этого не может быть. Все это неправильно.
– Послушай. – Роулэнд наклоняется над столом. – Ты и Лекси, вы как две стороны одной медали. Лекси привлекает к себе внимание, а у тебя есть талант. Если вы будете поодиночке, она исчезнет с поля зрения за несколько месяцев, а ты просто получишь очередные хорошие отзывы в интернете и несколько продаж, которых хватит только на покупку новой гитары. Но вместе, – он, улыбается и соединяет пальцы своих рук, гордясь своей идеей, – вы сможете вывести друг друга на новый уровень, благодаря этому туру.
– Я не знаю… – говорю я, хотя уже все знаю.
Все, что он говорит, не лишено смысла. Всего месяц назад я бы убила любого ради тура со звездой подобно Лекси. Для меня уже счастье просто записать альбом, но такого шанса, как сейчас, скорее всего, у меня больше никогда не появится. Я вспоминаю слова Дженны о том, что у нее был “один единственный шанс. И на этом все”.
– Скажи ей, Брандо, – говорит Роулэнд в попытке убедить меня.
Я пытаюсь взглянуть на Брандо, но что-то в его глазах делает это невозможным, и я понимаю, что меня все еще тянет магнитом к нему. Даже с щетиной и кругами под глазами он великолепен. Было бы намного проще его ненавидеть, если бы он так не выглядел.
– Он прав, Хейли, – медленно, почти с сожалением, произносит Брандо. – Тур повлияет на количество продаж альбома. Без него – десятки тысяч, с ним – до полумиллиона. Ты сможешь добраться до своего слушателя самым ощутимым образом – в их родных городах, стоя перед ними, что не позволит сделать интернет.
Я тяжело сглатываю. Этот тур все-таки связан с Лекси. Чтобы поддержать ее. Без сомнения, она не даст мне шанса забыть, благодаря кому я здесь. Я помню ее командный тон в туалете клуба. “Новая игрушка Брандо”. Я закрываю глаза и спрашиваю себя, хватит ли мне сил пройти через все это.
– Всего три недели, – говорит Брандо, будто читая мои мысли. – Двенадцать концертных дней.
Я молчу. Роулэнд вздыхает, сочувственно кивая.
– Послушай, Хейли, я все понимаю. Не думай, что не справишься. И знаешь что? Ты уже привлекла к себе внимание на одном из самых весомых телевизионных концертов. Ты настоящая. Просто сделай то, что …
– Ок, хорошо! – говорю я, перебивая его, чтобы просто не слышать этот голос. Вся его болтовня – то, что я никогда не чувствовала с Брандо
Или просто некоторые парни лучше умеют врать.
– Я сделаю это.
Брандо
Вторая встреча у Роулэнда закончилась, и Хейли, вскакивая с кресла, срывается к двери, но вовсе не для того, чтобы показать свои стройные ножки. Я увязываюсь за ней, но она так быстра, что я успеваю догнать ее только около лифта.
– Хейли, пожалуйста, – говорю я, хватая ее за руку.
Она одергивает руку, и я почти вздрагиваю, когда вижу ее глаза. У нее такой взгляд, будто я проткнул ее насквозь. Это даже хуже, чем удар.
– Отпусти, – выкрикивает она. Ее голос словно одержим кем-то, и мне действительно страшно.
– Просто дай мне одну минуту, – говорю я.
– Конечно. Ты же мой менеджер. Я даю тебе минуту. Начинай прямо сейчас.
– Ну хватит, Хейли.
Она смотрит на часы.
– Пятьдесят восемь. Пятьдесят семь. Пятьдесят шесть…
– Ты даже не дашь мне шанса все объяснить?
– Вперед, – говорит она, складывая руки и поджав губы. – Объясни. Объясни, что за пари, как ты вернул Лекси в Маджестик Рекордс. Объясни мне, почему ты так спешил скорее записать меня, выпустить хит, и что все это значило для тебя.
– Хейли, не надо, – говорю я, положив свою руку на ее, но на этот раз более мягко. Но она все равно отбрасывает ее, и я замечаю, как она сжимает зубы, дыша через нос. – Прости. Ладно? Я облажался.
Она рассерженно подходит ко мне, приближая свое лицо к моему.
– Ты вовсе не облажался, Брандо. Ты получил именно то, что хотел. Это я облажалась. Я доверяла тебе. Согласилась на твою сделку. Спала с тобой. Я сказала… – она останавливается, когда открывается лифт, и оттуда выходят несколько человек, затем понизила свой голос от ярости до шипящего яда, – сказала тебе, что мой отец Рекс Бентли. Ты воспользовался мной, Брандо. Я отдала все в твои руки: свою карьеру, свои секреты, свое… тело. А для тебя это была просто дурацкая игра. Объясни мне: как ты мог так поступить со мной? После того, как ты говорил, что заботишься обо мне. Как ты мог так врать?
– Я не врал, – говорю я, хотя едва могу смотреть ей в глаза. Ее слова, как груда кирпичей, рушатся на меня. Было очень больно потерять ее, но осознание, что я причинил ей столько боли, подтолкнуло меня к самому краю. Я пытаюсь выговорить: – Я…Я…
– Брандо! – доносится голос из коридора.
Мы поворачиваемся в сторону кабинета Роулэнда и видим его, выглядывающего из-за двери.
– Тащи сюда свой зад. Лекси на подходе.
И это худшее из того, что я хотел бы сейчас услышать. И худшее, что я только что услышал от Хейли.
Она одаривает меня взглядом, без слов посылающим меня куда подальше.
– Мне начинает казаться, что все, чем я занимаюсь, это согреваю тебя для нее.
– Хейли! – выкрикиваю я как раз тогда, когда захлопываются двери лифта, увозя ее прочь от меня.
Я готов был протянуть руку, чтобы остановить лифт, вытащить ее оттуда, встать на колени, умолять, но я… я не могу. Все, что я сейчас хочу – это убрать ее боль, даже если эта боль – я.
Роулэнд что-то рассказывает мне, но я его не слушаю, пока не появляется Лекси. Я все еще витаю где-то глубоко в своих мыслях, все еще пытаюсь всплыть из своих чувств, сверлящих меня.
Хотел бы я оказаться где угодно, только не здесь. Для меня сейчас офис Роулэнда – настоящий ад, где я должен выслушивать своего босса, который противен мне; где Хейли говорит мне, как сильно ненавидит меня; и где девушка, которую я когда-то любил больше всего на свете, и которая сбежала от меня к пластиковой звездовыпускающей кукле, появляется вновь, чтобы помочиться на все мои мечты и надежды.
– Лекси! – внезапно вскрикивает Роулэнд.
Я слегка поворачиваюсь к двери. Она по-прежнему восхитительна. По-прежнему сногсшибательна. Она по-прежнему может заставить время стоять на месте. Даже тогда, когда она больше не носит эти латексные платья и мини-юбки, которые заставлял носить Дэвис. Вместо этого она пришла в спортивной одежде, штанах и майке для йоги, и в них она невыносима горяча. Я поворачиваюсь к ней с лицом Дэвиса.
– Привет, детка, – говорит она, усаживаясь на кресло, в котором сидела Хейли, и начинает медленно складывать ногу на ногу, прекрасно понимая какой эффект оказывает на меня.
Глаза Роулэнда опять начинают бегать между нами, как бегали до этого между мной и Хейли, только на этот раз я первый прекращаю это:
– Давайте поскорее покончим с этим. У меня потрясающие новости, Лекси. Хейли отправляется с нами, чтобы поддержать тебя в твоем туре!
Она издает прекрасный насмешливый звук. Это ее метод, чтобы мужчинам дать знать, кто здесь главный.
– Почему? Чтобы я лучше смотрелась? – она сверлит меня своим взглядом. – Или просто из-за жалости? Твою маленькую протеже не зовут больше на концерты, не так ли?
– Да ладно, Лекси, – говорит Роулэнд, и его голос становится слабеньким, как у бедных парней, пытающихся замутить с ней. – Хейли ожидает большой успех! У нее много фанатов, которых она взволновала.
Лекси поворачивается ко мне со своим липким взглядом.
– Она тебя волнует, Брандо? Дай угадаю, это была твоя идея?
– Черт возьми, нет! – восклицает Роулэнд, откинувшись на спинку кресла, будто этот вопрос оскорбил его. – Как ты думаешь, смог бы он придумать что-то подобное?
– Роулэнд считает, что настоящий музыкант в этом туре поможет тебе продержаться до второго альбома, – говорю я с каменным лицом, глядя на нее. – Кто знает, может часть ее таланта сможет передастся тебе.
– А какой из талантов, дорогой? Какой она использует в студии? Или тот, который она использует в…
– Кхе-кхе! – прерывает Роулэнд, пытаясь привлечь к себе внимание.
Мы смотрим друг на друга, не сводя глаз, как два быка, толкающие друг друга, пока кто-то не сдастся. Если на последней встрече Роулэнд был центром внимания, то сейчас явно нет.
– Выбирай, – рычу я, – она лучше тебя в обоих случаях.
– Хватит! – кричит Роулэнд, хлопая по столу ладонями. – Господи Иисусе! Я почти жалею, что согласился, что ты поедешь с ними.
– Что? – одновременно восклицаем мы с Лекси, глядя на него. Я ослышался? Это у него такая тактика ведения переговоров или угроза какая-то?
– О, – произносит Роулэнд, поправляя свой галстук, как будто он после драки, – это не то, как я хотел сказать. Брандо, ты тоже отправляешься с ними в тур.
– Ха! Лекси смеется, откинув голову и показав кончик языка. Ей явно нравится это.
– Зачем, Роулэнд? Я работаю здесь и …
– Это две твои самые крутые певицы, Брандо, и они собираются отправиться в самый грандиозный тур за всю свою карьеру вместе! Нам нужно, чтобы все прошло гладко. Что ты собираешься делать здесь, в Лос-Анджелесе? Бронировать концертное и студийное время для остальных своих групп? Мы попросим наших стажеров сделать это. Ты нужен сейчас в другом месте.
– Ну, давай, Брандо. Давай отбросим это третье колесо и сделаем так, как в старые добрые времена, – говорит Лекси, подмигивая мне. Ее глаза аж светятся от удовольствия происходящего. – Черт. Или она сможет присоединиться к нам, если захочет.
– Это, возможно, самое важное событие за всю историю Лекси, Хейли и всего Маджестик Рекордс, – говорит Роудэнд, прерывая Лекси. – Я не могу пустить это на самотек.
Я отвожу от них взгляд и смотрю на здание через дорогу. Три недели, когда Лекси будет опасностью в любой момент. Три недели, чтобы предотвратить убийство друг друга двух женщин, которых я когда-либо любил.
Три недели, чтобы вернуть Хейли назад.
И меня словно ударяет: это лучший шанс, который у меня есть.
И единственный.
Хейли
– Я хочу от тебя каждый день любые сообщения, письма по e-mail, телефонные звонки, – говорит Дженна так взволнованно, что я боюсь, что она вылетит на встречную полосу. – И тебе лучше позаботиться об этом. Мне нужен подробный отчет на уровне дневника. Я хочу ощущать тебя рядом с собой. Описывай мне запахи, звуки, все. Я хочу все знать о толпе, и каково это – стоять перед столькими людьми. Пообещай мне, что сделаешь все.
– Обещаю.
– Тебе же лучше будет, – говорит она, съезжая с дороги на большую парковку. – О, Господи! Посмотри, как много людей! Три экскурсионных автобуса! Как в кино! ЧертвозьмиэтоудивительноБожемойянемогуповеритьвэто…
С каждой секундой она говорит все быстрее и громче, пока я не зажмуриваюсь и не сжимаюсь, чтобы спасти свои барабанные перепонки. Она останавливает машину и оглядывается, будто только что переехала через портал в Неверлэнд.
– Это потрясающе! – визжит она снова, подпрыгивая на своем сидении.
– Спасибо, что подвезла меня, Дженна, – говорю я, открывая дверь. Она выходит и помогает мне вытащить мои вещи из багажника.
– Ну, все, – говорит она, глядя на меня с футляром для гитары в одной руке и чемоданом в другой.
– Я все тебе расскажу. Обещаю, – повторяю я с улыбкой. Она крепко обнимает меня, и я сдерживаюсь, чтобы не расплакаться. И не потому, что я буду скучать по Дженне (хотя я буду), а потому, что я собираюсь отправиться в трехнедельный тур в свой собственный ад. И вдобавок ко всему, мне придется всегда выходить с улыбкой на лице.
– Эй! Удачи тебе с прослушиваниями.
Дженна отмахивается:
– Честно говоря, я больше переживаю из-за твоего тура, чем за свои прослушивания.
– Тем не менее, я очень надеюсь, что ты получишь роль.
– Я тоже, – говорит она, отступая к машине и открывая дверь. – Увидимся через три недели, Хейли. Выкинь что-нибудь, чтобы запомниться!
– Я попробую блеснуть грудью.
– Разве Лекси больше не делает так на своих шоу?
Я все еще улыбаюсь, глядя как она разворачивает свою машину, и машет мне, и это чудо, что у нее получается без проблем влиться в общий поток машин. Я глубоко вздыхаю, поворачиваюсь и иду к автобусам.
Моя группа уже там. Паула – барабанщица и Аарон – басист загружают свой багаж в открытые двери под автобусом. Брайн, мой гитарист, выкуривает очередную сигарету. Увидев меня, он подходит и забирает мой чемодан.
– Спасибо, – говорю я.
– Ты веришь, что это все по-настоящему? – говорит он. И его голос далеко не такой спокойный и собранный, как он сам выглядит.
– Нет. Почему здесь три автобуса? И так много людей? Это какая-то группа?
Брайн смеется.
– Мы, Лекси и ее группа.
– Целый автобус только для одной Лекси?
– Может ее эго занимает слишком много места?
Мы смеемся, и Брайн убирает мой чемодан в отсек автобуса. Я положила свой футляр и на минуту остановилась, оглядываясь.
– Извините, я опоздала. Пробки. Надеюсь, я не заставила всех ждать.
– Ты всегда опаздываешь, – отвечает Брайн, хихикая, – но всегда есть еще кто-то, кто приходит позже тебя.
Я поворачиваю голову туда, куда он указывает, и замечаю черный Мерседес с тонированными стеклами. Здоровый парень, который похож на медведя в костюме, выпрыгивает из пассажирской двери и бежит открывать заднюю дверь. Потом просматривают территорию на наличие папарацци и невменяемых фанатов. Никого не обнаруживает, подает знак, и из машины появляется нога, длинная и стройная, потом все остальное. Я рассматриваю ее. Она одета как девушка из пригорода, которая только что получила повышение. Белые джинсы, красный топ и бирюзовая футболка с открытыми плечами. Если бы не ее огромные солнцезащитные очки и походка, разрушающая все на своем пути, я бы подумала, что она вполне обычная.
Но через пару секунд я понимаю, что это не так. Она сразу устремляется ко мне и Брайну, окруженная чернокожими телохранителями и несколькими чуть менее привлекательными девочками на побегушках, идеально одетых в едином стиле. Она медленно снимает очки.
– Ну что, настал твой звездный час? Уже наступаешь мне на пятки. Страшно тебе, малышка?
– Чего мне бояться? – отвечаю я, и замечаю, как Брайн замер на месте. – Я делаю то, что люблю и то, что делаю лучше всего.
Лекси смеется, будто я зверюшка, и только что сделала что-то милое.
– Ты имеешь в виду “настоящую музыку”, не так ли? Пока вы будете разогревать аудиторию для главного события, у нас не будет проблем.
– А ты проследи, чтобы они не остыли с тобой, Лекси.
Она делает шаг ко мне и ее телохранители тут же подошли тоже. Интересно, они защищают ее от меня или меня от нее? Может они что-то знают, чего не знаю я?
Ее голос стал резким и жестким, и она начинает шипеть насмехающимся тоном:
– Позволь мне напомнить тебе, почему ты здесь оказалась. А то ты так мала, что не можешь понять сама, что ты здесь благодаря моей славе. И потому, что ты трахалась с парнем, который смог так далеко тебя завести. И, самое главное потому, что Брандо хотел выиграть пари – выиграть меня. Ты девочка-караоке, разменная монета, третье колесо. Мы обе знаем, что тебе здесь не место, так что постарайся изо всех сил не испортить мое шоу, хорошо? Она разворачивается и подмигивает мне, посылая мега-сексуальную ухмылку, вновь одевая свои солнцезащитные очки.
Теперь и я знаю то, что знают ее телохранители. У Лекси есть постоянная, неустанная привычка вызывать желание ударить ее. Может это и есть ее суперсила.
Пока я обдумывала, ударить ли ее или обрушиться с ругательствами, выставляя все ее многочисленные недостатки, она исчезла в окружении своей свиты и направилась к другому автобусу.
– Ух. Нам пора идти, – говорит Брайн дрожащим голосом.
– Почему ты с ней не заговорил? – спрашиваю я, пока мы поднимаемся в автобус. – Ты ведь не боишься ее, да?
Он нервно смеется, потом неуклюже меняет тему.
– Так, что у нас тут? TV, PS4, стерео система, – говорит он, подходя к Пауле и Аарону, которые уже загружают игровую консоль. – Здесь даже полностью укомплектованный холодильник! Этот автобус намного лучше, чем большинство квартир, в которых я жил.
– Даже эти кровати? – говорю я, кивая на тесные койки.
– Он наклоняется и нюхает.
– О, да!
Я толкаю его в плечо.
– Фууу, как мерзко! А я не понимаю, зачем нам такие автобусы, разве мы не будем останавливаться в отелях?
– В основном, да, – говорит голос позади меня, сильный и властный. Я поворачиваюсь и вижу его, заходящего в передние двери автобуса и направляющегося ко мне. Один только его вид возбуждает меня. – Но несколько дней мы будем обходиться без него. Во всяком случае, это лучше, чем спать в самолете.
– Какого черта ты здесь делаешь? – с вызовом спрашиваю я его, а он кивает на Брайна.
– А ты как думаешь? Я должен ехать за вами на велосипеде?
– Ты не должен быть с нами в автобусе, – говорю я по-детски.
Брандо подходит ко мне так близко, что зажимает меня в узком проходе между койками.
– Я должен убедиться, что все в порядке, что все счастливы. А могу я это сделать только тогда, когда рядом с вами.
Автобус резко стартует, и Брандо падает на меня. Мое лицо упирается ему в шею, руками я хватаюсь за него, а он, обнимая меня за спину, спасает меня от падения.
Может ли ненависть заставить так сильно желать кого-то? Я еще ни разу так не хотела сорвать рубашку с Брандо как сейчас, в этом тесном, движущемся автобусе. Меня переполняют странные, волнующие сочетания эмоций, которые я чувствую, держась за него.
– Ну, это вряд ли получится, – говорю я, пытаясь сохранить свой голос спокойным, – я определенно несчастна.
Он приближается ко мне, касаясь своими губами моего уха.
– Тогда моя работа – сделать тебя счастливой.
Я оттолкнула его также внезапно, и с такой же неохотой, как я засунула свое желание куда-то поглубже.
– Я никогда не буду счастлива с тобой, Брандо. Никогда.
Я разворачиваюсь на пятках и ухожу в заднюю часть автобуса. Это сейчас самое далекое расстояние, которое только возможно.
Брандо
Первое шоу Хейли в Сан-Франциско. Тысячи людей, все билеты полностью распроданы, а новость, что она будет поддерживать Лекси, появилась только пару недель назад. Это будет крещение огнем, не в последнюю очередь потому, что до этого Хейли выступала только на площадках типа “Открытый микрофон” и на телевидении. Еще стоит отметить, что последний месяц она провела взаперти в студии Джоша. Тем не менее, она прошла через все это с моей помощью и, будь я проклят, если не буду и дальше помогать ей пробиваться дальше, даже если она не захочет этого от меня.
Я пришел на саундчек пораньше, чтобы подождать ее, но она пришла еще раньше меня. Я смотрю, как она репетирует со своей группой, и как они дурачатся в конце, переделывая свою песню в шуточную пародию на одну из песен Лекси. Я начинаю улыбаться, но, вдруг увидев, как она обменивается улыбкой со своим гитаристом, моя улыбка тут же исчезает.
Когда они заканчивают свои шутки и проверки оборудования с инженером, я иду прямо к Хейли – но мой взгляд устремлен на гитариста. Он мне слабо улыбается, потом притворяется, что ему надо срочно уйти. Хейли оборачивается, чтобы увидеть, что его так напугало.
– О, – произносит она, будто я самое большое разочарование.
– Ребята, вы хорошо звучали.
– Это легко в пустом зале, – говорит она язвительно. Я стараюсь держать себя в руках, когда она наклоняется, чтобы положить гитару в футляр.
Но когда она встает и смотрит на меня, на секунду я теряюсь. В ней появилась какая-то новая сексуальность, которую я вижу впервые. Та девушка, которую я встретил на “Открытом микрофоне”, была сексуальной потому, что она была невинной, наивной и стремилась увидеть мир, а новая Хейли сексуальна по каким-то совершенно иным причинам. Нет больше наивных круглых глаз; теперь они тяжелые, жесткие, как два огненных водоема. Ее губы, которые когда-то выглядели так, будто впервые попробовали что-то вкусное, теперь зажатые и созревшие. Даже ее поведение стало другим. Нет больше поникшей головы, прячущейся за волосами. Теперь она стоит с гордой осанкой, с поднятым подбородком, ее грудь стала более пышной, бедра более округлые.
Когда-то давно все в ней говорило: “возьми меня, я твоя”, а теперь: “ты мой, и я возьму то, что хочу.” Я вспоминаю нас в студии, когда мой язык был между ее дрожащих бедер, ее хрупкое тело тряслось под моими руками, и я понимаю, что я готов отдать все, только бы попробовать ее снова, эту новую Хейли.
Прежде чем я сдержу себя, я скажу что-нибудь глупое. Как обычно.
– Мне жаль, что так получилось.
Она скрещивает руки на груди, выставив бедро так, что мне нужно срочно отвлечься, чтобы мой член перестал реагировать на линию ее бедер так гармонично смотрящейся с ее приподнятой грудью.
– Тебе?
– Слушай, Хейли, я знаю…
Меня внезапно прерывает толпа Лекси, вышедшая на сцену. Более десяти разодетых мужчин и женщин с кричащими стрижками, встали на сцене как по команде.
– Танцорам тоже нужен саундчек? – говорит Хейли, тоже замечая их.
Я беру ее за руку и веду в сторону, испытывая радость, что не чувствую, как она сопротивляется – моя маленькая победа. Мы стоим в самом тихом уголке за кулисами. Хейли тут же принимает позу: “я буду слушать, но я буду осуждать все, что ты скажешь”.
– Я знаю, что ты ни во что не веришь, чтобы я ни говорил, – говорю я умоляющим голосом, словно просящий нищий, – но ты лучший музыкант из тех, с кем я когда-то работал.
Я немного старанюсь, чтобы пропустить опоздавших танцоров и, когда я вновь возвращаю свой взгляд на нее, она продолжает смотреть на меня – но только уже более мягче, чем до этого. Она молчит и ждет, что я скажу. Прекрасно. Я готов умолять ее всю ночь.
– Да, я согласился на пари. И да, я это сделал, чтобы вернуть Лекси. Как ты думаешь, был бы я здесь, если бы все было именно так? Я выиграл пари, вернул Лекси, вывел тебя в чарты, и по идее я должен быть счастлив, верно? Я указываю на себя. – Я похож на счастливого человека сейчас? Или я больше похож на скулящего идиота, который отчаянно пытается исправить самую глупую ошибку, которую когда-либо совершал?
Хейли слегка оттаивает, уводит свой взгляд, чтобы скрыть улыбку, но я ловлю его. Вот так, наверное, ощущается воскрешение из мертвых.
– Жаль, что я не чувствую себя таким, Хейли. Я не могу просто отмахнуться от тебя. Бог знает, у меня уже достаточно опыта забывать девушек. Но я уже месяц слушаю твои песни, заставляю Джоша пересылать мне твои демо из студии, проигрывая их снова и снова. Я мучаюсь от того, наcколько ты невероятная. Пытаюсь убедить себя, что дело только в музыке. В ту ночь, когда ты мне рассказала, что Рекс твой отец, о том, что тебе так и не удалось поговорить с ним – я понял, что даже, если мы из разных миров, наши души родные, мы связаны с тобой. И между нами есть нечто бОльшее, чем просто музыка.
Хейли смотрит вниз, прячась за волосами, будто она вновь стала той застенчивой девушкой в нашу первую встречу, когда она так сильно волновалась, играя свои собственные песни. Однако, когда она поднимает свою голову и смотрит на меня, я понимаю, что ошибся, она все та же новая, жесткая Хейли.
– Может быть, Брандо. Но ты, все же, солгал мне. Ты начал все с вранья. Как мне узнать, где ложь прекратилась и началась правда? Разве ты солгал мне, когда говорил, что во мне есть что-то особенное, только чтобы я подписала контракт. Разве ты не солгал мне, что любовь к музыке помогла тебе пережить все? А может, ты и сейчас лжешь?
– Хейли, я…
Она поднимает руку, останавливая меня от дальнейшего разговора
– Знаешь, в чем твоя проблема, Брандо? Ты слишком хорош. Совершенен. Идеален. Я никак не могу понять, что ты действительно чувствуешь. Больно ли тебе, тоскливо или печально как бывает у обычного человека.
Она отходит то меня, собираясь уходить, но останавливается и добавляет:
– И это только начало.
Я смотрю, как она исчезает в длинном коридоре, и я чувствую себя так, будто меня бросили в стиральную машину, и вместо сердца осталась лишь пустота.
– Интересно, смотрел ли ты хотя раз вот так на меня, когда я уходила?
Я поворачиваюсь и вижу ее, небрежно прислонившуюся к стене.
– Лекси.
– Или возможно ты просто разглядываешь ее задницу, верно? – смеется она.
Мне не смешно.
– Как долго ты здесь стоишь?
– Зачем тебе? Чтобы узнать, не пропустила ли я самую интересную часть? – говорит она, отталкиваюсь от стены, и выходя на сцену, где ее уже давно ждут.
Я запускаю свою руку в волосы, эмоции носятся и бьются внутри меня со страшной силой. Я иду в противоположном направлении, опустив голову и сжав кулаки. Я не могу понять из-за чего я злюсь: из-за Лекси, шпионившей за нами или я просто так чертовски сильно на нее запал, что все это сделало меня таким агрессивным. Как бы то ни было, сейчас не стоит сталкиваться с гитаристом.
Но именно это и происходит.
Он приветливо мне кивает, ускоряя свой темп, чтобы прошмыгнуть мимо меня, но я ловлю его, выставив вперед свою руку, на которую он наваливается, не успев остановиться.
– О, привет! – говорит он испуганно-удивленно.
– Брайн? Да?
– Да. А ты Брандо, верно?
– Скажи мне: тебе нравится Хейли?
– О… конечно! Она восхитительная. Лучшая певица из тех, с кем я играл…
– Я спрашиваю, – рычу я и еще раз медленно повторяю вопрос, – тебе нравится Хейли?
Я даю ему несколько секунд, чтобы до него наконец дошло, о чем я спрашиваю.
– О! Нет! Да брось, чувак! Нет.
Внезапно я понимаю, насколько это все смешно, насколько сумасшедшим я становлюсь. Не хватало еще превратиться в маньяка-параноика, который ввязывается в ревнивые драки. Я опускаю ладонь и трясу головой, как собака, сотрясающая неприятный запах.
– Прости, – бормочу я, будто только что очнулся. – Забудь об этом.
Я прохожу мимо него как раненое животное. Хейли выйдет на сцену менее чем через шесть часов. Я должен все обойти и убедиться, что все работает гладко, но я едва ли могу собраться со своими собственными мыслями, не говоря уже про остальные.
С раскалывающейся головой, и с бурлящей в венах кровью, я отправляюсь в отель в нескольких кварталах отсюда. Как только я вхожу в свою комнату, я захлопываю дверь и валюсь на свою кровать.
– Вот мудак, – бормочу я в потолок, вспоминая момент, когда Хейли сказала мне, что знает о пари. Но опять же, без этого пари, без скользкого авантюриста Дэвиса, я бы никогда не встретил Хейли. И должен был сам рассказать это. Надо было выложить ей все раньше этого макаронника. Вот это было бы правильным решением. Умным решением.
Я достаю свой телефон и смотрю на него, игнорируя море уведомлений и сообщений. Открываю клип, где мы с Хейли. Я внушаю себе, что это ради того, чтобы проверить количество просмотров, посмотреть комментарии, узнать, какая атмосфера сейчас вокруг нее, вообщем, сделать так, как на моем месте сделал бы любой хороший менеджер. Но на самом деле, я просто хочу увидеть ее лицо. Более того, я хочу увидеть ее, когда мы были счастливы.
Видео начинается, и я улыбаюсь. Ее летнее платье, обнимающее тело, застенчивая улыбка, она теперь кажется такой же далекой, как и звезда. Я смотрю, как она танцует, как убегает от меня, вспоминаю вкус мороженого на ее губах, ощущение прохладных рук на своей шее.
Автоматически моя рука спускается к пряжке ремня, расстегивая ее и затем ширинку. Я на спине, одной рукой держу телефон, а другой обнимаю свой затвердевший член. Я перематываю видео на место, где мы в суши-баре, держим палочки для еды между носом и губами, я ощущаю тепло по всему телу. Я сжимаю свой член еще сильнее, так же сильно, как сжимала она. Я ритмично двигаю своей рукой, так же как она, сидя на мне. Я отбрасываю телефон в сторону, утопая в ярких нахлынувших воспоминаниях. Ее нежный стон, когда я прижал ее к окну, ее глаза, смотрящие на меня, тепло ее губ. Я высасываю из памяти все, что связано с ней, уже не в состоянии остановиться, даже если бы я сильно захотел. Моя рука уже со свирепостью двигается вдоль члена. С такой же силой, с какой я хочу сделать все это реальностью.
Я перекатываюсь на бок за секунду до того, как кончу. Жар похоти, давящий узел желания, покидают меня. Не оставляя ничего, кроме пустоты.
Я жалею о том, что сделал, как только кончил. Боль, которая появилась сейчас, стала еще тяжелее. Тот факт, что Хейли на самом деле нет рядом, кажется еще более реальным. Я удовлетворил только свою страсть, а все другие чувства, которые я испытываю к ней, проигнорировать просто невозможно.
Я вытираюсь и застегиваю ремень. Стоя перед зеркалом в ванной, я даю себе обещание. Я обещаю, что доберусь до самого дна. Я больше не собираюсь терпеть эти пытки, эту боль. И до последнего вздоха буду бороться за Хейли. Мне неважно кто, или что встанет между нами: Лекси, Дэвис, Роулэнд, вся чертова музыкальная индустрия, я уничтожу всех, но не отпущу Хейли. Она моя.
Хейли
Я никак не могу сосредоточиться. Передо мной постоянно мелькают люди, и мой разум просто отказывается понимать происходящее.
Гримерка большая и удобная, но я почему-то чувствую себя в ней маленькой и не в своей тарелке. Паула сидит на диване и выстукивает ритмы на своих коленях, будто она уже на сцене, перед многолюдными поклонниками, которые так громко кричат, что их слышно даже здесь, за этими толстыми стенами закулисной территории. Аарон медитирует рядом с ней с закрытыми глазами и сложенными руками. Брайн прислонился к стене и в двадцатый раз настраивает свою гитару. Они выглядят более менее уравновешенными, профессиональными. Уже готовыми выходить.
Что касается меня, то я мечусь по комнате, как крыса, которая ищет выход.
Курьер стучится в дверь, открывает и заглядывает к нам.
– Время, – говорит она.
Все готовы – кроме меня. Я отступаю назад.
– Уже? Но вы же говорили, что у нас есть еще десять минут?
Курьер смотрит на меня одновременно и с сочувствием и с растерянностью.
– Это было десять минут назад.
– Да ладно, – говорит Брайн, обнимая меня за плечи. – Все будет хорошо.
Он выводит меня из гримерки, и мы идем по коридору, ведущему на сцену, как вдруг он резко отстраняется от меня и убегает вперед. На секунду мне показалось, что он бросил меня. Но я поднимаю глаза и вижу Брандо, стоящего передо мной.
Он может лгать. Он может причинять мне боль. Я должна ненавидеть его.
Но сейчас никого больше нет, кого бы я хотела так увидеть.
Я смотрю ему в глаза, ожидая нужные слова, умоляя воздействовать на меня своим глубоким, обнадеживающим голосом. Я жду его власти надо мной, которая всегда так мне помогала. Сейчас мне так необходима опора, поддержка, и в этом нет никого лучше, чем Брандо.
