Текст книги "Пари (ЛП)"

Автор книги: Дж. Д. Хокинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Хейли дуется.

– Также как и ты.

– В смысле? – говорит Хейли, нахмурившись и повернувшись ко мне, после чего лысый парень возвращает ее голову на место. – Я думала, что следующая студийная сессия у нас только завтра днем.

– Это не студийная сессия.

– А тогда что? Не дразни меня!

– Да, Брандо! – поддакивает Дженна.

Я делаю паузу, прежде чем ответить.

– Ты в Конане.

Их рты одновременно раскрываются, и они разворачиваются друг к другу, как и их зеркальные отображения.

И начинают кричать.

Лысый парень отпрыгивает назад, выставив ладони с блеском для волос, и поворачивается ко мне с таким видом, будто это все из-за меня. Я пожимаю плечами, и не успеваю заметить, как Хейли вскакивает и прижимается ко мне,

Я стараюсь оставаться холодным. Стараюсь быть умнее. Сдерживаю себя от того, чтобы обнять ее и прижать к себе. Но это не помогает. Я не могу. Хейли совсем не похожа на Лекси. Это все совсем не так, как раньше. Я никогда не чувствовал себя так хорошо. На этот раз все по-настоящему, и я добьюсь всего единственным известным мне способом – поставив на кон все, что у меня есть.

Хейли

Боль в горле.

А я здесь, в этой гримерке, в одном из самых лучших ночных ток-шоу в мире. У вокалиста группы, которая должна сегодня выступать, заболело горло. Сегодняшний вечер очень важен для меня.

Также как и Брандо.

– Как ты себя чувствуешь? – говорит он, пока я кружусь вокруг, рассматривая его, такого высокого, сильного, всегда поддерживающего меня.

Я касаюсь его щеки и нежно целую.

– Зубы стучат, колени трясутся, и я не уверена, что моя новая стрижка делает меня красоткой. Я будто подросток, стащивший у мамы море косметики, – говорю я. – Но, несмотря на это, я никогда не чувствовала себя лучше, чем сейчас.

– Ты сразишь их наповал. К тому времени, когда ты завтра проснешься, в стране не будет ни одного человека, который бы не знал тебя.

– Спасибо, – говорю я, – меня это очень успокаивает.

Брандо смеется и нежно касается сильной рукой моей щеки.

– Тебе не стоит нервничать. Знаешь, ты растешь, Хейли, превращаясь во что-то удивительное.

Я расслабляюсь, глядя на него.

– Брандо Нэш? – доносится голос от худощавого парня в дверях.

Ему пришлось дважды окликнуть Брандо, прежде чем он повернулся.

– Ну? – коротко бросает Брандо.

Парень подходит к нам и указывает на дверь.

– Вы должны пойти со мной, прямо сейчас.

– Что происходит? – говорит Брандо, напрягаясь.

Тощий парень выдыхает перед тем, как сказать.

– У меня пятьдесят шесть страниц документа об авторских правах вашей песни, о праве на исполнение, ответственность за исполнение, и еще около тысячи других юридических формальностей. Все они лежат на моем столе без подпи. Еще вчера надо было все сделать, и поэтому идемте прямо сейчас. Автор тоже должен расписаться, но так как она уже через минуту выходит на сцену, поэтому вам придется подписаться от ее имени.

Брандо отмахивается от него, не обращая внимания.

– Расслабься. Я подпишу. Дай мне еще пару секунд.

– Это телевидение, а не вечеринка в караоке баре для серфингистов. Если я не получу подпись в течение 30 секунд, ваша девушка никуда не пойдет, и нам придется показывать никому неинтересную сценку наших запасных гостей – а никто не хочет на это смотреть.

Я слегка касаюсь плеча Брандо, и он смотрит на меня.

– Иди, – говорю я. – Все будет в порядке. Увидимся после шоу.

Брандо улыбается мне и следует за этим парнем. Я провожаю его взглядом, переполненная чувствами, что между нами происходит что-то удивительное. Как только Брандо скрылся с моих глаз, я вижу, что кто-то идет ко мне.

– Вот где она! Девушка истины!

Это маленький, приземистый мужчина, с таким толстым брюхом, что даже одежда для беременных ему не поможет. Его лицо выглядит так, будто его лепила из пластилина целая команда детей-детсадовцев, а парик – словно его выковыривали из сливного отверстия в турецкой бане. Несмотря на все это, на нем кричащая, блестящая, броская гавайская рубашка, которую я никогда не видела.

Тем не менее, я стараюсь не судить по внешности, но его голос не оставляет мне шансов, потому что он звучит как слизь, сочащаяся в канаву.

– Кто вы?

– Дэвис Кроуфорд, – говорит он, протягивая мне морщинистую руку, – Я друг Брандо. Где он?

Я прищуриваю глаза: этот парень не похож на того, с кем бы дружил Брандо.

– Он ушел по делам.

– Ах, – говорит Дэвис, искривляя рот, что было усмешкой, скорее всего. – Это в его духе. Всегда пренебрегать талантом ради бизнеса.

Я криво ухмыляюсь в надежде, что это закончит наш разговор.

– Вот посмотри на себя! Ты проделала такой долгий путь от “Открытого микрофона”! Кто бы мог подумать, что у такой малюсенькой девочки, как ты, получилось все это, верно?

– Вы видели меня на “Открытом микрофоне”? – спрашиваю я, вдруг вспомнив его лицо, когда я впервые увидело Брандо.

– Ну конечно! И я тот, кто заметил тебя! – Дэвис выдает звук, видимо являющийся смехом.– Можешь передать Брандо, что он выиграл пари.

– Какое пари? – говорю я, начиная расстраиваться от снисходительного тона Дэвиса.

Превосходство, самодовольство и озорство – все проступило на его лице, что сделало его еще более отвратительным.

– Он не сказал тебе?

– Какое. Пари, – повторяю я ядовитым голосом, внезапно почувствовав злость.

Мне нужно быть на сцене через пять минут, а этот парень стоит здесь и говорит, будто знает то, чего не знаю я, и это касается двух вещей, которые больше всего меня волнуют – Брандо и моя карьера.

– О, Боже! Ты ничего не знаешь? Ха-ха! Это так восхитительно! – Дэвис наслаждается моментом и продолжает:

– Мы спорили на тебя, моя дорогая. Тебя! Вернее на ту жалкую девчонку, которая пыталась петь на сцене на “Открытом микрофоне”. Он должен был пробить тебя в чарты за один месяц. И Богом клянусь, он это сделал!

Я закатываю глаза и качаю головой, удивляясь, с чего, черт возьми, этот человек, который выглядит так, будто напялил чужое лицо, решил, что я должна верить ему.

– Бред. Зачем Брандо это пари? Он не глуп. Что с этого он получил бы?

Дэвис улыбается так широко, что даже заметны следы его подтяжки.

Я чувствую, как кто-то тянет меня за руку.

– Хейли, твой выход, прямо сейчас!

Я смотрю в сторону голоса, за мной пришел курьер, уже довольно нервный. Я махнула ему рукой и посмотрела на Дэвиса.

– Ты права, он не глуп. Нисколько. Но каждый человек имеет свою цену. Брандо достаточно десяти тысяч и еще кое-чего. И это кое-что довольно очевидно, не так ли? Это Лекси Дарк.

Слова сразили меня словно молния. Я замираю и смотрю, хватаясь за хоть какое-то чувство реальности.

– Довольно странный выбор, если задуматься, – продолжает Дэвис. – Надо было создать совершенно новую звезду, просто чтобы вернуть прошлую. Но это, ни в коем случае не связано с бизнесом Брандо. Такой человек как он, все делает ради любви. Ну что ж, приятно поболтали, но я еще должен успеть занять свое место. С нетерпением жду вашего выступления!

Он медленно уходит.

– Сделай его незабываемым, Хейли! С этого момента у тебя есть конкурент! Ха!

Он исчезает. Я слышу мужской голос, говорящий мне, что нужно идти. Я чувствую руки, дергающие меня за плечи, голоса. Я закрываю глаза, не в силах больше сдерживать слезы. Когда открываю, я вижу Брандо и членов моей группы вокруг меня.

– Хейли! Ты в порядке? Что случилось?

Я смотрю в его глаза – они такие надежные, а его голос – такой успокаивающий. Я почти бы поверила, что он заботиться обо мне.

– Реклама заканчивается через шестьдесят секунд, – умоляюще говорит курьер слева от меня, – идемте!

– Ты в порядке? – снова спрашивает Брандо, такой высокий и сильный, такой лжец и мошенник.

– Все это ради пари? – бормочу я сквозь надрывающееся горло. – Вот кем я была. Твоей игрушкой.

Глаза Брандо расширяются, как только он осознает, что я все знаю.

– Что? Ты… Хейли, постой. Это не так – то есть, пари было, но все изменилось. Пожалуйста, Хейли, не надо…

Я прикрыла глаза, пытаясь унять боль и гнев внутри меня.

– Я просто способ вернуть Лекси.

– Хейли, нет…

– Пришло время выходить на сцену. Хейли, давайте вы поговорите позже.

Брандо кивает участникам группы, чтобы нас оставили. Они уходят, оставляя нас одних и это последнее, что я сейчас хочу, Брандо последний человек, с кем бы я хотела сейчас быть.

– Когда еще ты лгал? – огрызаюсь я сквозь зубы. – Рассказывая про свое детство? Или как ты всего добился?

– Нет, я не лгал. Это все правда. Пожалуйста, Хейли, ты же знаешь. Ты должна чувствовать, что это все прав…

Я ударяю его. Сильно и жестко. Во мне накипело такое давление, что нет сил больше сдерживать. Он подносит руку к щеке и смотрит на меня с таким сожалением. Еще одна ложь.

– Ты был прав только в одном, – говорю я, поднимая голову и расправляя плечи. – Я расту. И только что я переросла тебя.

Я толкаю его, беру гитару с дивана и иду на сцену. Полна решимости, полна бравады, полна боли и ярости, и доверяющая только себе, с этого момента.

Брандо

Никто не говорил мне, что девушки бьют сильнее всех, а это именно так. Хороший удар от парня вырубит тебя, оставит неприятный синяк, черный глаз, но ты проснешься и исцелишься. Девушка пощечиной, которую вы едва почувствуете, расколет ваше сердце навсегда, вырвет клочки из вашей груди и сделает вас ходячими зомби. Лекси была первой, кто научил меня этому.

Черт. Все это так знакомо.

Начинается шоу. Сначала ведущий, потом аплодисменты, потом музыка. Все приглушено сквозь стены гримерки, но все равно игнорировать не получается. Музыка Хейли громче, тяжелее, более возбуждающая, чем я слышал ранее.

В трансе я покидаю гримерку, медленно прохожу через кулисы, и музыка становится все более четче и громче. Я вспоминаю, как входил в студию, и видел Хейли в ее поворотный момент, когда она раскрывала душу и пела сердцем. Помню осознание того, что она единственная, кто может спасти меня. Теперь я поворачиваю за угол, чтобы увидеть ее с боковой стороны. И на этот раз, все иначе. Она все еще единственная для меня, но уже не сможет спасти.

Я чувствую, как чья-то рука мягко прикасается ко мне. Это Роулэнд.

– Ты был прав, Брандо. Она будет знаменитой.

Я пытаюсь что-то сказать, но все, что я могу сделать, это выпустить короткий, резкий вздох.

– Забудь о нашем маленьком разногласии, – говорит он, – я должен был поверить тебе. Сегодня ты сотворил чудо для Маджестик Рекордс.

Я смотрю на него.

– О чем ты вообще говоришь?

Роулэнд смотрит на меня с изумлением и опекой – или пытается таким быть.

– Лекси вернулась в родное лоно. И теперь есть еще одна суперзвезда, чтобы присоединиться к нам. Ты только что привел к нам две самых лучших певицы, которые будут лучшими за последние годы существования лейбла. Думаю, это заслуживает, по крайней мере, небольшой компенсации от моего имени. Об увольнении забудь – я дам тебе собственный лейбл, под нашим прикрытием, конечно, и полную свободу самому подписывать, забирать наличные и распоряжаться финансами. Ну как, звучит?

– Хейли не будет в Маджестик. И скорее всего не будет даже моей.

Слова убивают, когда я их произношу. Я смотрю на нее на сцене, поющей с такой страстью, что заражает этим весь зал. Она самая талантливая из тех, кого я знаю, и это наполняет меня гордостью.

– Нет? – говорит Роулэнд, и я оглядываюсь на него. На этот раз изумление безошибочно читается на его лице.

– Она ничего не подписала, – говорю я, и от этого Роулэнд начинает улыбаться все шире и шире. – Ее согласие было устным. Никаких бумаг.

Он смотрит на Хейли, которая как раз берет красивые ноты, и на зрителей, которые двигаются в ритм с ней.

– А кто оплачивал ее студийное время? – спрашивает Роулэнд самодовольно. – Кто оплачивал ее музыкантов, кто платил Джошу за то, что он продюсировал ее песни? Ты всегда использовал лейбл Маджестик, даже для того, чтобы загружать ее синглы в интернет. Я имею полное отношение ко всему, что связано с Хейли. Мои адвокаты сделают для этого все.

Я смотрю на него с недоверием, я не могу поверить в то, что слышу.

Он смеется и хлопает меня по плечу.

– Подписывать контракты – это главная часть, Брандо. Связывать их, заставляя зависеть от нас, работать в нашей структуре – вот что делает лейбл. У Хейли есть право остаться независимой, но ей придется вернуть каждый цент, который я потратил на нее, ей предстоят долгие юридические битвы, пока я не почувствую, что все стало справедливым. Конечно, в период судебных разбирательств ей будет запрещено заниматься музыкой, а они, как правило, затягиваются и становятся ужасно утомительными.

Хейли заканчивает, и зал взрывается, сходит с ума. А я стою будто из бетона, не в силах пошевельнуться, в то время как Роулэнд с энтузиазмом аплодирует вместе с толпой. Хейли уходит со сцены, продолжая махать своим зрителям.

– Это будет чертовски круто, – говорит Роулэнд, склонившись ко мне слишком близко, – управлять сразу двумя невероятными певицами. Но я знаю, ты будешь гордиться мной.

Он хлопает меня по плечу и уходит. Я опускаю голову и не дышу.

Четыре минуты. Ровно столько, сколько длиться песня Хейли. Четыре минуты, чтобы навсегда забыть Лекси. Четыре минуты, которые заставили меня увидеть Хейли особенной. Четыре минуты, которые связали нас.

Четыре минуты, за которые я потерял все.

Брандо

– Ты сам во всем виноват, – говорю я человеку с голым торсом, небритому и с грязными непричесанными волосами, смотрящему на меня с болью в глазах.

– Пытался заполучить все и в итоге остался ни с чем.

Я поднимаю бокал с виски и он тоже.

– За полного мудака!

Я выпиваю стакан, и смотрю на этого жалкого засранца. Он симпатичен, но ему не мешало бы побриться и принять душ. Точеная челюсть, темные глаза, и такое выражение лица, будто на его глазах усыпляют его любимого питомца. В глазах пустота и единственная вещь, которую он сейчас хочет – это заползти обратно в кровать, а губы выглядят так, будто никогда больше не смогут сказать ничего хорошего. Сердце разбивается, глядя на него.

– Черт. Ты выглядишь так же плохо, как я себя чувствую, – рычу я, отходя от зеркала с мрачной улыбкой.

Я кладу стакан на барную стойку, собираясь наполнить его вновь – кого я обманываю? Я перерос стаканы. Беру бутылку и, пересекая грязную комнату, наступая на грязную одежду и всяческий мусор, пробираюсь к полке с пластинками. Здесь будто взорвалась бомба, которая была начинена мужским бельем, пивными бутылками и пустыми коробками из-под пиццы.

– Настало время для тяжелой артиллерии, – бормочу я и наклоняюсь к той полке, где лежали пластинки, которые, как я надеялся, больше мне не понадобятся.

Джонни Кэш, Отис Реддинг, Сэм Кук, Брюс Спрингстин – старые, прокуренные голоса, которые знали слишком много и получили свои шрамы, пробираясь через этот трудный путь.

Я выбираю пластинку, иду к проигрывателю, ставлю ее. Не торопясь я поднимаю пальцем иглу и осторожно опускаю. Умиротворяющие трески и скрипы зазвучали из динамиков на всю квартиру, и я, поднося бутылку к губам, иду к дивану и бросаю на него свое тяжёлое тело.

С напитком, притупляющим мои чувства, я полностью погрузился в песню. Гитары и барабаны вертятся и бьются, вторя моим дурным мыслям. Этот голос, он словно мой старый, отзывчивый друг.

Но песня вдруг обрывается.

Я открываю глаза и смотрю на проигрыватель.

Там Джакс. Он разводит руками, смотрит на меня с неописуемым ужасом на лице и говорит:

– Какого хрена, чувак?

– Э, – это все, что я могу сказать, когда пытаюсь принять вертикальное положение на диване.

Я не спрашиваю его, как он сюда вошел, потому, что еще давным-давно сам дал ему запасной ключ – у меня есть привычка терять свой, особенно когда я бывал в квартирах особо страстных девиц.

Он целеустремленно идет ко мне через всю комнату, оглядывая развалины, будто что-то ищет. В своей накрахмаленной синей рубашке, идеально сидящей на его фигуре, и в обтягивающих джинсах он должен был выглядеть нелепо в этом свинарнике, но у него всегда получается переворачивать окружающую обстановку так, словно не он не вписывается, а наоборот.

– Итак, значит твое сердце разбито?

– С чего ты решил? – говорю я, изо всех сил стараясь уследить за ним, шагающим по комнате.

Джакс уставился на меня:

– Да потому, что это все смахивает на место преступления – и ты здесь труп. Не нужен даже детектив.

– Я в порядке, – настаиваю я.

– В порядке? Дружище. Я не видел тебя почти месяц. Я звонил тебе… – он замолкает, хватает мой телефон с журнального столика и снимает блокировку, – двадцать четыре раза, – говорит он, листая список вызовов. – И все до единого ты проигнорировал. Это впечатляет, как ни странно. Похоже, тебе звонил еще твой босс несколько раз… твой массажист … твой инструктор по йоге…?

Мне удалось немного улыбнуться, когда я подносил бутылку к губам, но Джакс успел ее выхватить.

– Эй! – всхлипываю я, огорчаясь, что моя рука внезапно опустела.

– Ты хоть ешь что-нибудь? – говорит Джакс, унося бутылку с собой на кухню.

– Кто ты? Моя мама?

– Просто друг, – говорит он, проверяя шкафы на наличие еды. – Если бы я был твоей мамой, я бы отмыл тебя в душе и продезинфицировал бы все здесь Лизолом.

– Мы можем просто заказать пиццу, – протягиваю я, вновь возвращаясь на диван.

– Я отвезу тебя в кафе. Я угощаю, – говорит он, возвращаясь в комнату, встав передо мной. – Ну, серьезно, ты выглядишь так, будто тебе срочно требуется как минимум ведро капусты или еще какое-нибудь дерьмо.

– Звучит неплохо, – саркастически бормочу я. – Но может просто закажем пиццу?

– Братан! – кричит Джакс, размахивая руками. – Тебе нужно проветриться. Ты сейчас похож на что-то среднее между супергероем из видеоигр и деградирующим интернет-зависимым подростом.

Я медленно поднимаю на него глаза.

– Я люблю видеоигры.

– Я тоже, – говорит он, – Но я никогда не выглядел так плохо, как ты сейчас.

Он замирает и смотрит на меня с такой жалостью, как никогда раньше, он словно парень, который кормит бездомную собаку. Джакс присаживается на журнальный столик прямо передо мной и, в конце концов, кивает.

– Так что у вас с Хейли произошло? Только никакого вранья, на этот раз.

Я поправляю свои волосы – это первая за неделю попытка привести себя в порядок. Как бы неприятно ни было, но пришло время признаться.

– Той ночью, когда мы с тобой столкнулись с Лекси, этот подонок Дэвис заключил со мной пари. Я должен был сделать Хейли знаменитой, и он вернул бы мне Лекси.

Джакс вскинул брови.

– И ты выиграл.

– Я выиграл.

Он медленно кивает, наконец, все понимая.

– Но Лекси тебе больше не нужна. Так ведь?

Я вздыхаю – этого уже достаточно, чтобы начать думать о двух литрах вискаря.

– Я не знаю, что я чувствую к Лекси. Но я знаю, что я уже отпустил ее. Потеря Хейли.. вот что, – я качаю головой.

– Вот с этого места поподробней, – говорит Джакс. – Как ты потерял Хейли? Я думал у вас все хорошо.

Я смотрю на него, используя его сочувствие в качестве точки опоры, чтобы не начать злиться или не впасть в депрессию.

– Она узнала о пари.

Джакс минуту молчит, затем трет свои виски, будто у него внезапно заболела голова также сильно, как и у меня.

– О.

– Да, – говорю я. – О.

– И она решила, что все это время ты ее обманывал? Дерьмово.

– Я не виню ее, – говорю я, глядя в потолок. – В довершение ко всему, Роулэнд – мой босс – поимел нас всех. Дэвис отдал нам Лекси. Затем Роулэнд угрожал мне и Хейли своими адвокатами и заставил Хейли подписать контракт – с моей помощью. И теперь я должен управлять ими обеими.

– Оу.

– Да. Ты же знаешь, прошло много времени, много дней, таких как вот эти, и у меня была целая куча женщин, прежде чем я смог перестать мечтать о Лекси. А Хейли…Я…Я не знаю. На этот раз все намного хуже. Я чертовски туп!

Я с силой бью кулаком по дивану.

– Господи, приятель! Успокойся. Это еще не конец. Во всяком случае, пока.

– Черт. Извини, – говорю я, закрывая лицо руками и, наклоняясь вперед, чтобы успокоиться. – Но, черт возьми, что мне делать, дружище?

– То, что ты делал, – говорит Джакс, наклоняясь, – Не думать. Помнишь, как ты мне это говорил? Вот и делай так. Просто прими душ, оденься, и пойдем что-нибудь поедим. Постепенно, шаг за шагом. Подними себя с дивана и следуй за своими инстинктами. Продолжай двигаться, не отвлекаясь на мысли.

Я вздыхаю с облегчением.

– Звучит как хороший совет. Но дело в том, что эти мои чертовы рассуждения и привели меня в этот бардак в первую очередь.

– Так и есть. – Джакс улыбается. – И это единственное, что вытащит тебя отсюда.

Хейли

С самого детства, как только я просыпаюсь, я записываю свои сны. От постоянно повторяющегося о принце на белом коне, до странного полета через весь зрительный зал. Бывают и кошмарные сны, когда я внезапно падаю, и кошмарные сны с Фредди Крюгером. Я просыпаюсь и записываю их все. Может быть, это способ воплотить свои мечты, или попытка внести фантазии и странности в мою обычную жизнь. По крайней мере, все это служит мне материалом для работы с текстами. Я делала это более десяти лет.

До нынешнего момента.

Я хотела бы сказать, что это из-за того, что весь прошлый месяц я итак жила как во сне, который сбылся, но это не так. Я хотела бы сказать, что это потому, что мне требуется, по крайней мере, пять минут каждое утро, чтобы вспомнить, где я нахожусь, а именно в новой, красивой квартире, где мы живем вместе с Дженной, но это не так.

Это потому, что я продолжаю мечтать о нем.

Чем больше я пытаюсь подавить это, и чем больше я пытаюсь забить свою голову всяким мусором, чтобы выкинуть его из головы, тем более яркими и явными становятся мои сны. Дошло до того, что я почти чувствую его запах, его вкус. Сны всегда разные, но ощущения одни и те же. Чувство вины смешивается с экстазом, горечь с блаженством. Но в них я ничего не могу с собой поделать… Никак не могу остановиться. И, только когда я просыпаюсь, с заведенной между ног рукой, когда низ моего живота горит и пульсирует, я окунаюсь в реальность и вспоминаю, что он сделал со мной. Пари. И я начинаю злиться.

Это утро точно такое же. Я просыпаюсь и понимаю, что опять одна моя рука между ног, другая на шее – месте, где он так любил целовать. Я раздраженно их отдергиваю и вскакиваю с кровати. До меня доносятся звуки соковыжималки и голос Дженны. Натянув спортивные штаны, я выбегаю из комнаты, полная желания переключить свое внимание на что-то другое.

– Она жива! – весело выкрикивает Джош.

Мой музыкальный продюсер сидит на стуле за барной стойкой, а Дженна что-то готовит. С тех пор, как мы перебрались сюда за счет моего аванса и денег от спектаклей Дженны, она стала закупаться мебелью и всякой техникой. Соковыжималка, кофеварка, хлебопечка – все, чтобы она не брала, она обязательно использует по-максимому.

– Доброе утро, Хейли! – говорит она, наливая себе коктейль. На столе уже лежат приготовленные тосты. – Кофе?

– Конечно. Привет, Джош.

– Ты поздно проснулась,– говорит он мне, видя, как я протираю заспанные глаза.

– Мы всю ночь смотрели ужасы, – взволновано говорит Дженна, поворачиваясь к Джошу. – Пятьдесят пять дюймов!

– А вы знаете, как мы, дамы, любим эти дюймы, – ворчу я, не заботясь о том, что я бросаю неуместные намеки своему продюсеру. Я знаю, что с Джошем можно шутить. Он и не такое слышал от меня. Они оба.

– О, Хейли, – стыдит меня Дженна. Я была в плохом настроении с тех самых пор, и она (и Джош) (и моя музыка) стали для меня опорой на все это время. С их помощью мне удалось даже пережить несколько счастливых моментов.

Я сажусь на стул рядом с Джошем, и он достает пару кассет и флешку.

– Отличный телевизор. – Джош улыбается сначала Дженне, потом мне. – Хорошо живете, как я погляжу.

Я приподнимаю брови. Дженна разливает нам кофе быстрыми заученными движениями, которые я много раз видела в кофейне, и я понимаю, почему ей так удавалось справляться с работой; ей нравится обслуживать людей, заботиться о них.

Дженна берет кофе одной рукой и протягивает мне флешку.

– Это за прошлую неделю, – говорит он, делая глоток. – Парочка из них действительно хороша. Мы обязательно должны использовать твои аккорды их этих треков.

– Круто. Я послушаю сегодня.

Дженна внезапно вскрикивает и вскакивает со стула.

– Черт! – визжит она, глядя на большие настенные часы. – Я опаздываю!

Мы с Джошем смотрим, как она домазывает свой тост, кладет его в рот, захлопывает ногой шкаф, вешает сумочку себе на плечо и выскальзывает за дверь. А мы за это время едва ли успеваем ей крикнуть “пока!”.

– Она действительно может все это себе позволить? – спрашивает Джош, как только она исчезает. – Без обид. Просто это место… – он разводит руками, обводя комнату.

– Не совсем, – признаюсь я. – я оплачиваю большую часть аренды. Но без нее мне пришлось бы жить одной. Кстати, у нее скоро несколько прослушиваний. Я практически уверена, что ей повезет.

На пару секунд мне удается улыбнуться.

– Это очень великодушно с твоей стороны.

Я пожимаю плечами.

– Она всегда верила в меня. Я хочу отблагодарить ее. И я тоже в нее верю.

Джош некоторое время разглядывает свою чашку, затем снова говорит:

– Есть еще кто-то, кто верил в тебя.

Я закрываю глаза и трясу головой.

– Джош, я знаю, что Брандо твой друг, и он, вероятно, попросил тебя поговорить со мной, но…

– Он не просил меня поговорить с тобой. Но да, он мой друг, – говорит он и вздыхает. – Я не знаю, что именно произошло между вами, но у меня есть одна идея. Кроме того, он все еще твой менеджер. И ты не сможешь вечно его избегать.

– Почему нет? – говорю я, засовывая в рот кусок тоста, который оставила Дженна. – Мы с тобой и с группой отлично справляемся с альбомом и без него.

– Но ведь дело не только в записи, – задумчиво произносит Джош. – Я не из тех парней, которые читают нотации, Хейли. Это не мое дело. Но тебе нужен Брандо. Для твоего же блага. Он завел тебя достаточно далеко. Если ты перестанешь работать с ним, ты долго не протянешь. Я говорю тебе это не потому, что он мой друг, а потому, что ты мой друг.

Я поворачиваюсь к нему и вижу на его лице понимание и заботу. Такой человек не сможет солгать, даже если и попытается.

– Я знаю, – говорю я. – Не волнуйся. Я буду работать с Брандо. Я буду ненавидеть его, избегать его, и никогда не прощу его. Но я буду работать с ним.

Самая неожиданная вещь в Маджестик Рекордс – это ужасная акустика. Все в офисе сделано из стекла настолько блестящего, что все отражается словно в огнях. Все поверхности в здании твердые и холодные, полы мраморные, столы металлические (исключая пару простых), бескомпромиссные картины, намекающие на те личности, которые всегда притягивают к себе внимание.

Мне всегда казалось, что руководители подобных офисов не только тщеславные, но и напрочь глухие люди. Проектировщики этого офиса, скорее всего, были такого же мнения.

Я подхожу к стойке регистрации.

– Привет. У меня встреча с мистером Роулэндом в одиннадцать.

– О, Хейли, – говорит улыбчивая девушка. – Он ожидает тебя. Я помогу тебе.

Она просит стажера, стоящего рядом с ней, чтобы он проводил меня к лифту. Когда открываются двери на одном из самых высоких этажей, я вижу Брандо, сидящего на диване и листающего журнал. Все мое тело мгновенно напрягается.

– Хейли! – выкрикивает он, отбрасывая журнал и вскакивая. Выглядит он ужасно. Но это не утешает. Он, наверное, допоздна трахал очередную девицу, которая отлично постаралась.

Сжав челюсть, я следую за администратором и смотрю на дверь. Она стучится в кабинет и, дождавшись ответа Роулэнда, впускает меня. Я быстро проскальзываю, чтобы избежать встречи с Брандо.

Роулэнд стоит спиной к двери, широко расставив ноги, и смотрит куда-то в окно. Разворачивается, улыбается и подходит к столу.

– Присаживайтесь. Оба, – говорит он.

Я продолжаю игнорировать Брандо, хоть и чувствую его большое тело, севшее рядом со мной, его парфюм обнимает меня, вызывая во мне определенные ассоциации. Как он нес меня на кровать, как прижимал к окну, целовал в шею… Прекрати, Хейли!

Я глубоко вздыхаю и кладу ногу на ногу в противоположную от него сторону.

Роулэнд нервно смотрит на часы и сжимает зубы.

– Должна еще подойти Лекси, но я не намерен больше ее ждать, – усмехается он.

– Лекси? – спрашиваю я, едва скрывая презрение. – Я думала, мы собирались обсудить мой альбом.

– Как дела с альбомом? – спрашивает меня Брандо.

Глаза Роулэнда бегают от меня к Брандо в ожидании ответа, пока он не понимает, что я игнорирую вопрос.

– Независимо от ответа, – говорит он, улавливая странную атмосферу и, беря инициативу на себя, – альбом придется отложить – потому что вы отправляетесь в тур! По всей Америке!

Он улыбается так, будто он ведущий шоу и только что сообщил мне о крупном выигрыше.

– Что? – я почти кричу, охваченная волнением и паникой, которые все больше набирают во мне обороты. Такое чувство, будто меня только что ударили в живот.

– Зачем? Почему? Вы уверены? – разнервничавшись, я даже прикусила себе губу.

– Я ожидал другую реакцию, – говорит Роулэнд, наклоняясь вперед в кресле и широко расставив ладони на столе. – Это не просто тур. Это тур в поддержку Лекси!

– Что? – повторяю я вновь свой вопрос, только на этот раз не в интонации недоумения, а в интонации раздражения.

Я смотрю на Брандо впервые, как мы вошли сюда, и он пожимает плечами – “не моя идея”.

Роулэнд встает и направляется к окну, продолжая говорить:

– Это прекрасно, не правда ли? Идея пришла ко мне несколько дней назад, в ванной. Это блестящие моменты, знаете, и вы просто не должны упустить их. Я имею в виду, что такова природа гения, когда ты думаешь об этом, я прав? Такие моменты не….

– Зачем? – Брандо вдруг обрывает Роулэнда своим громким, раскатистым голосом.

На секунду я почти скучаю по нему.

Роулэнд поворачивается к нам все с той же улыбкой и подходит к своему столу.

– Да брось, Брандо, ты как никто должен знать.

Роулэнд поворачивается ко мне.

– Ты и Лекси нужны друг другу. Лекси посвятила себя этому туру еще до того, как стала нашей. Конечно, она уже побывала в некоторых маленьких городах, в которые редко заглядывают такие большие звезды, но ей еще предстоит посетить большие города, где аудитория более искушенная и проницательная. Она сейчас в трудной ситуации. Ее синглы распродавались как горячие пирожки, но ее альбом подвергся критике. Большинству хочется что-то погорячее. Лекси нужны наши доверие и поддержка. Она нуждается в ком-то, кто обладает тем, чего жаждет народ, и в тот момент, когда люди начнут уставать от нее – появитесь вы!

– Но я не нуждаюсь в ней, так что …

– О, еще как, – Роулэнд перебивает меня и садится на свое место. – Маленькая леди, не позволяй телевидению обманывать себя, думая, что ты уже достигла всего. Музыкальные блоггеры, может, и полюбили тебя, но это никак не отражается на продажах. Пока мы не начнем выставлять тебя перед более многочисленной аудиторией, ты будешь просто очередной милой девушкой с гитарой. Лекси нужна тебе.