Текст книги "Изоморфы (СИ)"

Автор книги: Дылда Доминга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Глава 8

Коэн приземлился в Шипхоле, и оттуда машина с шофером забрала его в пригород Амстердама. Он постарался закончить официальную часть как можно скорее и уединился с Ван дер Хорном, главой их центрального европейского отделения, в кабинете. Хорн тут же достал бутылочку старого виски и заманчиво расположил ее на столике рядом с креслом Коэна, удобно устроенным возле большого камина.

– Хорн, вы пытаетесь меня задобрить? – не скрывая своего удовлетворения, поинтересовался Коэн.

– Что Вы, господин Коэн, мы просто всегда рады гостям, – тут же отозвался Хорн.

– Чем мы можем быть Вам полезны на этот раз? – осторожно поинтересовался он.

– Мне нужны контакты в полиции, – ответил Коэн, откупоривая бутылку и наливая виски в стакан.

– Считайте, что они у вас есть, – Хорн улыбался, как хитрая лисица. Коэн вынужден был держаться с ним настороже, потому что в присутствии голландца всегда опасался удара в спину. И если кто сейчас в организации и мог метить на его пост, то это был Ван дер Хорн.

– Машина с шофером, – невозмутимо продолжал Коэн, – и пара помощников.

– Будет сделано, – отсалютовал ему своим стаканом Хорн. Он никогда по-настоящему не наслаждался виски, но пил всегда то же, что и гость, из уважения или желания показать, что он разделяет вкусы собеседника.

– Как у вас дела, Хорн? – для проформы поинтересовался Коэн.

– Вы же знаете, – вновь улыбнулся тот, – что наш единственный подопечный удалился в сферу влияния вновь созданного восточного филиала. Не понимаю, что он там забыл, – добавил Хорн, испытывая явное презрение к славянам.

– Вот это, я надеюсь, и выяснит Дюпре, – ответил Коэн, делая еще один небольшой глоток.

– Дюпре? – искренне поразился Хорн. – Он уже дорос до оперативной работы? – с издевкой поинтересовался он.

– Мой дорогой друг, – заметил Коэн, – Вы прекрасно знаете, насколько молод наш восточный филиал, и я счел просто необходимым присутствие там опытного наставника.

– О, да, – не особенно церемонясь, заметил Хорн, – по крайней мере, одна общая черта у них уже есть.

– О чем вы? – поощрил его Коэн.

– О пьянстве, конечно. Даже в нашем центре уже наслышаны о подвигах Дюпре.

– Не будьте предвзяты, Хорн, – предупреждающим тоном заговорил Коэн, и хозяин притих. – Ведь Вас никто не называет наркоманом, несмотря на страну, в которой вы живете.

– Вы прекрасно знаете, что это чистой воды политика, привлекающая туристов, – завелся Хорн. Защита чести его страны всегда была для него больной темой, и Коэн внутренне порадовался, что знал хотя бы одно его слабое место.

– Успокойтесь, Хорн, я не имею в виду лично Вас, – заметил он. – Впрочем, уже поздно, и мне следует отправиться спать, потому что завтра нас всех ждет напряженный день.

– Могу я поинтересоваться, что именно собирается отыскать здесь господин глава? – спросил Хорн.

– О, мой дорогой, не надо умалять свои способности, – отозвался Коэн. – Вы и так, я уверен, все узнаете от своих осведомителей. Но позвольте мне такую роскошь: пусть хотя бы пару часов это останется для Вас загадкой.

Хорн кисло улыбнулся в ответ, но больше ничем своего разочарования не выдал.

– Чертов голландец, – произнес Коэн, запирая дверь своей комнаты.

– Чертов бритиш, – сказал Хорн, выплескивая остаток виски из своего стакана в огонь.

Коэна давно мучили мысли о Гае. Время от времени он думал, что Гай просто играет с ними в кошки-мышки, но потом, ставя себя на место изоморфа, не находил в этой игре никаких привлекательных сторон. Тогда оставался единственный вариант, который означал, что Гай застрял в текущем теле и по какой-то причине не мог его покинуть. А если это соответствовало истине, то крайне важно было понять, что же именно удерживало Гая. Коэн решил разобраться во всем сам. Ему необходимо было раскопать историю Нуда, понять, что же в нем было такого особенного, чтобы изоморф мог залипнуть в этом человеке. И что еще примечательно, тот не умирал, в течение просто-таки рекордного времени. Ранее они все были почти что убеждены, что изоморф не может существовать в человеке более двух-трех месяцев максимум. Гай же одним махом разрушил все их стереотипы и продолжал успешно рушить, оставаясь в этом теле. Конечно, при всем при этом не исключалась совершенно фантастическая возможность, что изоморф улизнул из Гая, оставив его каким-то образом в живых, но ни привычки, ни манера поведения не свидетельствовали в пользу последнего.

– Что у вас есть на Гая Нуда? – спросил Коэн, когда полицейский сел к нему в машину на заднее сидение. Водитель безучастно сидел за рулем, изображая из себя статую, но Коэн не сомневался, что все, что скажут в машине, будет потом в точности передано Хорну.

– Ничего особенного, – ответил полицейский. – Так, некоторые недоразумения с налоговой инспекцией, что не редкость для бизнесменов. А в принципе, больше ничего.

– А что его семья?

– В сущности, тоже ничего особенного. Есть брат, с которым они давно не общаются. Тот всегда считал его торгашом, не достойным их фамилии, несмотря на то, что Нуд преуспел на этом поприще. Сам брат преподает в одной из музыкальных школ, имеет достаточно низкий достаток.

– И брат никогда не помогал ему, не связывался с ним?

– В последние годы определенно нет.

– Вы не находите, что это немного странно? – поинтересовался Коэн.

– Нет, – пожал плечами полицейский. – Такое часто случается, когда состоятельные члены семей забывают о своих менее удачливых родственниках, тем более, когда последние обвиняют их в недостойном выборе профессии.

– Все верно, – согласился Коэн. – Но не было ли чего-то примечательного, связанного с Коэном? Может, по врачебной части?

– Ну, во-первых, мы не интересуемся медицинской составляющей, – профессионально улыбнулся коп. – А потом, у Нуда достаточно средств, чтобы такая информация не покидала кабинета его врача.

– Понимаю, – кивнул Коэн. – А что насчет его собственной семьи?

– Вы имеете в виду жену и ребенка, с которыми он больше не живет? Да, однажды его жена заявила, что он принимает наркотики. Когда мы попытались разобраться в ситуации, оказалось, что с ее слов он «очень изменился», на основании чего она решила на всякий случай выбить от суда запрет на его визиты в их дом. Хотя, к слову сказать, Нуд не сильно-то и набивался. И встреча, на которой муж показался ей неадекватным, произошла совершенно случайно на улице. Со слов жены Нуд не узнал ее и прошел мимо, даже не поздоровавшись. Я же лично думаю, что эта ведьма ему так надоела, что он ее и видеть больше не хотел. С тех пор, как они развелись, она только и делает, что подает на него в суд под разными предлогами, пытаясь выудить дополнительные деньги, хотя при самом разводе получила немало.

– Ладно, ваши измышления меня не интересуют, – достаточно резко оборвал его Коэн. Он уже услышал все, что хотел. О том, что жена заметила перемену, он давно знал. Именно это и было одной из причин, благодаря которым они в свое время смогли вычислить Гая.

– Тогда у меня все, – холодно отозвался полицейский.

– Благодарю, – не менее холодно ответил Коэн, и его собеседник покинул машину.

– Ничего нового, абсолютно ничего нового, – пробормотал разочарованный Коэн. – Но должно же быть хоть что-то? Хоть какая-то зацепка?

* * *

Дюпре встретил в аэропорту Серж, как называл его француз, и отвез к себе домой, в просторную, но достаточно запущенную трехкомнатную квартиру недалеко от центра города.

– Серж, откуда у тебя весь этот хлам? – поинтересовался Дюпре, переступая через старый проигрыватель на ножках.

– А, это от моей бабушки, – отмахнулся Сергей, показывая Дюпре дорогу на кухню.

– Может, мы бы зашли в какой-то ресторанчик поужинать? – в очередной раз спросил Дюпре, но Серж только замахал на него руками.

– На кой тебе это надо? Дома лучше, – и, заведя Дюпре на такую же большую и захламленную, как и вся квартира, кухню, распахнул холодильник и начал накрывать на стол. Запасы у Сержа были внушающими, Дюпре тут же зауважал русского друга, у которого в недрах холодильника хранилась примерно половина деликатесов небольшого ресторанчика. Также из морозилки была выужена запотевшая бутылочка водки.

– Серж, не надо, не стоит, – стал отказываться француз, уже догадываясь, что это ему не поможет.

– Надо, Антон, ты только прилетел, влился, можно сказать, в наш коллектив, и это просто необходимо отметить. К тому же, замерз, наверняка, пока ждал меня – прости, это не со зла, пробки.

Антуан не понял почти половины из того, что говорил Серж, но решил не придавать этому значения. Он сам был не особенно против крепких напитков и хорошей компании. А Серж с его искренностью и славянской открытостью казался ему сейчас замечательной компанией.

– А где твой второй? – спросил он Сержа.

– На задании, – кивнул Сергей, разливая водку по рюмкам. – Ничего, завтра познакомишься. Хороший парнишка, но молодой больно, пороху не нюхал.

Дюпре понял, что Серж считал напарника еще большим новичком, чем он сам, но чего не нюхал парень так и не разобрался. Водка мягко вошла и обожгла все его внутренности.

– Даешь, – засмеялся Серж, – на-ка, закусывай, – и протянул гостю целую миску с салатом. У Дюпре слезы наворачивались на глаза, поэтому он, совершенно не задумываясь об этикете и приличиях, навернул пару ложек прямо из миски.

– Вот так, молодец, – приговаривал Серж, по-дружески похлопывая его по спине. Пожар угас, и Дюпре впервые задумался о том, почему иностранцы тут выживали редко, будь то друзья или враги. Что касается врагов, изучая историю, он немного разобрался в причинах, но что касается друзей, кажется, начал понимать только сейчас.

– Как его зовут? – спросил он уже почти без акцента после четвертой рюмки.

– Кого? – затянулся сигаретой Серж и в очередной раз предложил закурить гостю.

– Второго.

– А, Костя, – усмехнулся Серж.

– Серж, ты же не куришь?

– Не курю, – согласился Серж, – только когда выпью. Так что тебе тоже можно, – он протянул Дюпре пачку, но тот только покачал головой.

– Мне бы с напитками вашими справиться, – произнес он по-французски.

– Че? – переспросил ни черта не понявший Сергей.

– Спасибо, не курю, – исправился Дюпре.

– Как хочешь, – сказал Сергей, убирая пачку.

* * *

Утро было хмурым, несмотря на солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь смешные занавески с зайцами и шарами.

– Мерд, – выругался Дюпре, когда в глазах у него потемнело, и он едва снова не рухнул на кровать.

– Да, неплохо вчера посидели, – встретил его на кухне все тот же Сергей и предложил кружку с зеленой жидкостью, запах которой, несмотря на специфичность, показался Дюпре привлекательным. Француз сделал сначала один осторожный глоток, но потом с удовольствием выдул всю кружку до дна.

– Хорош рассол, да? – улыбнулся Сергей и налил ему из банки с огурцами еще кружку.

– Голова болит, – пожаловался Дюпре.

– А ты пей давай, – подтолкнул к нему кружку Сергей, и Антуан послушался.

– Как вы вообще выживаете после этого, – пробормотал он по-французски, отставляя пустую кружку в сторону.

– Ниче, пройдет, потерпи немного, – усмехнулся Сергей и поднялся из-за стола. – Время поджимает уже. Пора собираться, Антон, – мне парня сменять надо. Костю, – пояснил он, глядя в недоумевающие глаза француза.

– Если не отпустит, ты скажи, зайдем в кабак – по стопарику хлопнем, легче станет, – подмигнул ему Серж, и Антуан решил сдаться ему на милость, не задавая лишних вопросов. В конце концов, он его отравил вчера, но он же его и лечит сегодня, отпаивая такими редкими снадобьями, как то, что француз хлебал из кружки.

Как Серж после вчерашнего мог сидеть за рулем – у Дюпре в голове вообще не укладывалось. Его тошнило при старте и торможении, на поворотах, а также когда он задерживался взглядом на одной точке.

– Что-то ты, Антон, совсем зеленый, – заметил Серж, глядя на товарища, – уже скоро. – И после еще оного поворота направо, они, наконец, припарковались недалеко от площади с собором и отелем.

– Привет, Костя, – поздоровался Серж с хмурым парнем в куртке, и тот отозвался:

– Доброго утра, Сергей Валентинович.

– А это наш куратор, знакомься, Антон, – представил он Дюпре.

– Вы что, всю ночь что ли его приезд отмечали? – не удержался Костя, глядя на Антуана и пожимая его руку.

– Ты не болтай лишнего, между прочим, это глава французского отделения, – заметил Сергей на ухо Косте.

– Да понял я, понял, – ответил Костя, отстраняясь от напарника.

– Что слышно? – спросил Сергей.

– Да ничего, – ответил Костя, – Гай пока в номере, еще не выходил.

– А девчонка? – поинтересовался Сергей. Дюпре слегка оживился: свежий воздух пошел ему на пользу, и на холодном ветру он быстро приходил в себя.

– Что за девчонка? – спросил Дюпре.

– У Гая завелась барышня, – пояснил Сергей. – Местная, работает курьером, получает копейки, скорее всего, интерес финансовый, ну, а у него, понятно – поразвлечься недорого.

Костя напрягся, плотно сжав зубы. Ему неприятно было слышать подобные вещи о Саше. По сути, они называли ее дешевкой, которую зацепил иностранец.

– Серж, можешь сходить за водой? – спросил Антуан, и Сергей тут же кивнул.

– Минералки? Не вопрос, это мигом, – и отправился в ларек на противоположной стороне площади, даже не подумав перепоручить Косте, потому что привык безоговорочно исполнять все приказания начальства.

– Что у тебя с этой девчонкой? – неожиданно спросил Дюпре. Костя напрягся еще сильнее.

– Нравится? – спросил француз. – Вижу, что да.

– Если и так, то что? – рассердился Костя.

– Ничего, просто не смешивай работу и личное.

– Я и не смешиваю, – проворчал Костя.

– Так кто она?

– Никто, Сергей Витальевич уже сказал – обычный курьер.

– Как они познакомились? – допытывался Дюпре.

– В кафе, здесь же, на площади, – ответил Костя.

– А ты с ней как познакомился? – не унимался француз.

– Никак, – отрезал Костя, зло глядя на Дюпре.

– Не бывает такого неравнодушия, когда с человеком даже не знаком, – возразил Антуан, – я знаю.

– А вы что, специалист по отношениям? – съязвил задетый Костя.

– В каком-то смысле, – совершенно не разозлившись, ответил Антуан. – Так как ты с ней познакомился?

– Догнал ее и сказал, что ей грозит опасность.

– Дурак, – заметил Дюпре.

– Почему? – поинтересовался Костя.

– Она тебе не поверила.

– Нет, – согласился Костя.

– Потому и дурак, – подтвердил Дюпре.

– Минералка, – Сергей протянул Антуану бутылку холодной воды. Дюпре сорвал крышечку, сделал несколько жадных глотков и поблагодарил коллегу. А Костя смотрел на француза и размышлял, как оградить себя и Сашу от его дальнейших нападок. Дюпре оказался не так прост, как можно было бы подумать, и ловил многие вещи просто на лету. Сергей Витальевич еще год мог не заметить их связи с Сашей, а Дюпре уловил ее в весеннем воздухе, словно гончая зайца.

Глава 9

Женщина в облегающем черном мини-платье откровенно насмехалась над Гаем, проверявшим на ресепшене свою почту. Длинные стройные ноги в черных колготках были обуты в туфли на невообразимо высоком каблуке. Гай всмотрелся в нее чуть внимательнее, словно бы проникая под внешнюю оболочку, и у него не осталось сомнений в том, кто стоит перед ним.

– Чем обязан? – спросил он, подойдя к женщине и целуя предложенную руку.

– Гай-Гай, – мягко пожурила она его, – ты ведь сам прекрасно знаешь, чем обязан.

– Летиция, я всегда рад тебе, но…

– Прекрати, – прервала его женщина, – бери ключ и идем наверх.

– А ты не любишь долгих прелюдий, как я посмотрю.

– Даже не мечтай, – Летиция улыбнулась, но показавшиеся кончики зубов превратили ее улыбку в предупреждающий оскал.

– Так в чем дело? – спросил Гай, когда они поднялись к нему в номер. Он постарался как можно вальяжнее развалиться в большом кресле, но, вопреки позе, в его теле явственно ощущалось напряжение.

– Ты знаешь, в чем дело, – холодно отозвалась Летиция. – Какого черта ты творишь? Тебя не заметил разве что слепой. Зачем ты застрял в этом теле? Чего ты добиваешься?

– А, наши друзья забеспокоились, – протянул Гай, с аппетитом глядя на ноги Летиции. – Тебе очень идет это… тело, Летиция. Последний раз ты выглядела также очаровательно, когда была Одри.

– Прекрати, – щеки Летиции коротко вспыхнули, из чего Гай сделал вывод, что воспоминания о времени, проведенном в роли Одри, задели Летицию за живое. – Естественно, наши друзья, как ты их называешь, обеспокоились.

– Ну, что ж, можешь успокоить их: я вскоре закончу свои дела и перестану их дразнить своим постоянством.

– Гай, – Летиция приблизилась к нему вплотную. – Вскоре – это неправильный ответ.

– Летиция, – он выдержал ее взгляд и втянул носом воздух, давая понять, что не прочь продолжить разговор в другой обстановке, – мне нужно еще немного времени.

– Но зачем? – смягчилась Летиция, опуская ладонь на его идеальную грудь.

– Я с удовольствием объясню тебе позже.

– Ты похож на беглеца, Гай, – ее ногти оставили тонкую бороздку на его гладкой коже. – От тебя пахнет страхом. Если надумаешь бежать, я спущу на тебя всю свору гончих. Мы друг друга поняли? – Она поддела своим крашеным ноготком Гая за подбородок, и он замер.

– Поняли, – ответил Гай, когда она позволила ему заговорить.

– Закажи мне шампанское, Гай, – улыбнулась Летиция, – и фрукты. В соседний номер, – усмехнулась она, – шестьсот три. Пускай оставят в комнате, я собираюсь принять ванную.

Гай проводил взглядом ее покачивавшую бедрами фигуру, одновременно желая и ненавидя. Он не рассчитывал на постороннее вмешательство, так что теперь его задача усложнялась, а времени, пока им не заинтересуются все остальные, оставалось все меньше и меньше.

Летиция наполнила ванную, и, сбросив неудобное платье, окунулась в теплую воду и потрескивающую пену. От удовольствия она даже прикрыла глаза – ей просто необходимо было расслабиться после перелета и поисков этого мерзавца. Летиция никогда не питала особенной симпатии к Гаю. Он был, пожалуй, одним из самых разбалованных реберфов, который потакал всем своим желаниям, руководствуясь лишь собственной выгодой и удовольствиями. Но все они обязаны были выполнять определенный свод правил, одним из которых было не высовываться из толпы, чтобы не привлекать внимание. И никогда не подчинять президентов, госсекретарей, монархов – людей, которые были наделены большой властью, потому что изменение и гибель таких заметных фигур неизбежно привлекла бы к реберфам ненужное внимание. Если ты хотел денег – достаточно было вселиться в любого олигарха и наслаждаться его достатком. К тому же, если ты не желал следовать его привычкам, всегда можно было подыграть на нервном срыве от напряженной работы, или на раскаянии, да на чем угодно, лишь бы более-менее правдоподобно объяснить всем остальным отличие. Точно так же, уходя, можно было устраивать несчастные случаи, самоубийства, а в команде с несколькими реберфами, вообще, что угодно. Так отчего же Гай вцепился в это тело голландского бизнесмена? Этот вопрос не давал Летиции покоя. Да, он был недурен собой, у него водились деньги, но на этом все очевидные плюсы заканчивались. Значит, были минусы?

Летиция услышала, как в дверь постучали, и крикнула из ванной, чтобы заходили. За дверью раздались шаги, позвякивание стекла, затем снова наступила тишина.

– Кто бы подал мне его в ванную, – пробормотала расслабленная Летиция, но портье уже, очевидно, ушел, и ее слов так никто и не расслышал.

Летиция вновь прикрыла глаза и окунулась с головой в воду. Он всегда выполнял все ее капризы, некоторые еще до того, как она успевала их озвучить. Очаровательный француз со жгучими карими глазами, ресницами, которым позавидовала бы любая девушка, высокий, сильный и с немного смешным носом, похожим на картошку. Летиция сама не заметила, как ее губы растянулись в счастливой улыбке. Тогда она была Одри. Но при этом вдохнула в скромную, немного зажатую девушку, не знавшую мужской любви, столько жизни и задора, что покорила его почти с первого взгляда. Она помнила, как он смотрел на ее платье в горох и такую же шляпку, и как наслаждался близостью их тел под своим плащом, укрывая ее от дождя. Помнила любовь, отогревающую самые дальние уголки ее существа, когда они проводили дни и ночи напролет. Антуан знал, кем она являлась, но вместе с тем не смог ожесточить своего сердца. И когда ей пришло время уходить, Летиция горевала, как никогда. Еще ни к одному человеческому телу она не была привязана так сильно, но тело сопротивлялось, ее суть неизбежно его разрушала, и дни подходили к концу. В тот раз она даже не удосужилась замести следы, просто покинула мертвое тело за несколько секунд до смерти. И сильнее всего сожалела лишь о том, что не смогла в последний раз обнять Антуана, посмотреть в его глаза, еще раз запечатлеть в памяти любимое лицо. Она знала, что прощается навсегда, потому что глупый мужчина любил ее, как Одри, он даже наивно полагал, что все, что ему дорого в ней – это и есть молодая человеческая девчонка. Знал бы он, насколько это было далеко от истины. Психика реберфа полностью подчиняла себе психику хозяина, ему никогда не было бы так интересно и хорошо рядом с двадцатилетней девушкой. То, что его привлекало – было смесью опыта и свойственной Летиции жизнерадостности. Она даже потратила лишние силы и переместилась в тело коллеги Антуана, чтобы еще раз взглянуть на него, но то, что она увидела, заставило ее пожалеть о принятом решении. Антуан оплакивал Одри так, что сердце Летиции в новом теле едва не разорвалось от боли. Окружающие сочли это слабостью при виде смерти, но она видела, как он страдал, как сходил с ума, хотела утешить и не могла. И эта невозможность пожирала ее изнутри, становясь самым страшным кошмаром. Помнится, тогда Летиция прыгнула наугад – ей все равно было, кем она станет, лишь бы быть подальше от Антуана, никогда его больше не видеть, не ощущать этой разъедающей ее душу боли.

Летиция плотно закрыла глаза и вновь опустилась под воду, но теперь за закрытыми веками маячило его лицо так, словно между сегодня и прошлым не пролегли годы.

* * *

Костя из своего укрытия смотрел, как Саша шагает к Хайяту, но на этот раз не мог ни остановить ее, ни поговорить, потому что рядом с ним был Антуан Дюпре. На протяжении всего дня Костя пытался избавиться от француза хотя бы на несколько минут, чтобы поговорить с Сашей по телефону, предупредить ее, чтобы была более осторожной, но Дюпре прилип к нему, словно банный лист. К вечеру, даже Сергей Витальевич оставил свои попытки уговорить Дюпре на экскурсию по городу или совместный ужин и, махнув рукой, отправился по своим делам.

– Это она? – спросил Антуан, кивая головой в сторону торопившейся фигурки и безошибочно вычисляя Сашу.

– Да, – подтвердил Костя, потому что отпираться было бесполезно.

– Сочувствуешь ей? – взялся за старое Дюпре. – Она этого не стоит, сам подумай, что будет после того, как она поднимется к нему в номер. – И, наблюдая за лицом Кости продолжил: – Как уже не раз поднималась, – и что-то рассмотрев в его мимике, удовлетворенно кивнул.

– И как давно это продолжается?

– Сергей Витальевич Вам же уже все рассказал.

– Что вы узнали о Гае? Зачем он приехал?

– Встречается с партнерами по бизнесу, налаживает контакты, – начал Костя.

– Мерд, я бы все это проглотил, если бы он был человеком, но он не человек, – уставился француз на Костю своими темными глазами.

Костя лишь пожал плечами, подразумевая, что ему больше нечего предложить большому французскому боссу, сколько бы тот ни раздувался от негодования.

– Ты же не думаешь, что из-за нее? – съязвил Дюпре, и Костя вновь пожал плечами.

– Вы тут вообще хоть что-нибудь знаете, кроме того, как опохмеляться по утрам?

– Какое слово вы выучили, надо же, – не без издевки заметил Костя, но Дюпре лишь окатил его холодной волной своего презрения.

– Я – за ней, – коротко бросил Дюпре и побежал трусцой в сторону гостиницы.

– Но это же… – от неожиданности слова застряли в глотке Кости, – нарушение правил!

– Я только и делаю, что их нарушаю, – бросил ему француз, удаляясь.

Костя занервничал не на шутку, но броситься следом за Дюпре было бы еще большей глупостью. Все, что он мог, – это провожать его взглядом и молиться, чтобы ничего не случилось, сердясь и заталкивая поглубже жгучую обиду, потому что легко мог себе представить, как она мирится с Гаем.

Дюпре в последнюю секунду схватился за дверцу лифта, не позволяя тому закрыться. Приятная девушка в куртке, джинсах и кедах нажала кнопку, и двери вновь разошлись.

– Спасибо, – поблагодарил ее Дюпре, заходя внутрь.

– Вам какой этаж? – дружелюбно поинтересовалась девушка. Она вовсе не была похожа на одну из тех девиц, что кружили вокруг гостиниц. Слишком правильная, слишком настоящая, что ли. Ну, и совершенно не так одета. Хотя, кто знает – может, Гая потянуло на школьниц.

– А вам? – улыбнулся Дюпре.

– Шестой, – усмехнулась девушка, указывая на светящуюся кнопку.

– Мне тоже, – отозвался он.

Она пожала плечами, еще раз улыбнулась ему, и в лифте воцарилась тишина. Дюпре видел, как она тайком наблюдает за ним. Очевидно, он ей тоже казался занимательным. Умные серые глаза исследовали его с недетской тщательностью. Было в ней что-то особенное – Дюпре теперь отчасти понимал мальчишку. Но не Гая. Или Гаю нравилось, как ее скромность оборачивается рядом с ним развратностью, как эти джинсы слетают прочь, как исчезает ее легкая сутулость, когда она выгибается от страсти в его руках. Дюпре отвернулся от Саши: у него слишком давно не было женщины. Впрочем, разве мог быть кто-то после Одри? И что бы ни говорил Коэн, что бы ни думали остальные, Антуан знал, что его любовь была настоящей.

– Прошу вас, – произнес Антуан, пропуская девушку вперед.

– Не стоило беспокоиться, – смутилась та, но, благодарно взглянув на него, прошла вперед. Потом сделала еще пару шагов и замерла у двери с номером шестьсот четыре. Неуверенно потопталась перед ней и еще менее уверенно постучала. Дюпре приподнял черную бровь: неужели она не хотела идти? Боялась Гая? Он ей был неприятен? Хотя Дюпре с трудом мог вообразить женщину, которой бы не нравился Гай.

Антуан подошел к соседней двери, делая вид, что роется в карманах в поисках карточки-ключа. Саша продолжала стоять перед дверью, а проклятый Гай не торопился ей открывать. Очевидно, визит оказался незапланированным. Неужели она дошла до такого унижения, чтобы таскаться за этой сволочью? – подумал Дюпре и наудачу толкнул дверь. Каково же было его удивление, когда та подалась. Антуан поспешил скрыться из виду, чтобы не вызвать подозрение у девушки. Номер, в котором он очутился, был пуст, и только в центре комнаты стоял передвижной столик с бутылкой шампанского в ведерке и вазой с фруктами. Любимое сочетание Одри. Дюпре постарался отогнать наваждение и вслушаться в звуки снаружи. Как только девушка войдет к Гаю, он сможет выйти. Или же, наоборот, воспользоваться открывшимися возможностями. Дюпре приблизился к смежной с соседним номером стене и стал внимательно ее исследовать. Затем, найдя вентиляционное отверстие, совсем уже было собрался прильнуть к нему ухом, когда услышал посторонний звук с противоположной стороны. Все, что успел Дюпре – это ретироваться к дверям, когда из ванной в комнату вошла женщина, завернутая в банное полотенце. Дюпре встретился с ней взглядом, и его будто обдало жаром, настолько она была хороша. А ноги, выглядывающие из-под полотенца, казались бесконечными и идеальными. Женщина, похоже, была настолько потрясена, что так и не смогла вымолвить ни слова.

– Простите, было открыто, я, видимо, ошибся номером, – заговорил Дюпре, а в ее глазах мелькнуло что-то, чего он так и не смог понять. – Простите, это чистое недоразумение.

– Все в порядке, – проговорила она побледневшими губами.

– Вы уверены? – уточнил Дюпре. – Вам нехорошо? Может, воды? – Он схватил длинный стакан со стола и готов был броситься в ванную.

– Не надо, правда, все уже в порядке, – произнесла она, опускаясь в кресло. Ее руки заметно дрожали.

– Мерд, я вас сильно напугал, – проговорил Антуан, опускаясь перед ней на колени и не зная, как загладить свою вину.

– Все хорошо, правда, – теперь она едва не плакала. Антуан видел, как подрагивают ее губы, и боялся, что если она разрыдается, истерику уже будет никак не остановить. Он схватил бутылку из ведерка и налил шипящий напиток в бокал. Сейчас немного алкоголя барышне явно не помешало бы, чтобы сгладить шок от произошедшего. Наблюдая, как она делает неровные глотки, Антуан с сожалением думал о том, как его план подслушать беседу Гая катится ко всем чертям.

– Я вас задерживаю, – проницательно заметила незнакомка, отставляя стакан в сторону.

– Что вы, я никуда не тороплюсь, – поспешил заверить ее Антуан, но в его голосе прозвучало не слишком много искренности.

– Ты никогда не умел врать, – подумала Летиция, глядя в эти дорогие ей глаза. Сейчас они были почти что безразличны, но он и не мог ее узнать. Как? Ведь она была теперь совершенно другой женщиной, хотя внутренне оставалась все той же. Если бы он только знал, насколько той же. Все эти дрожащие руки, нервные движения – они были не от испуга и не от неожиданности, хотя она и не могла предвидеть его появление, и в первую минуту ей показалось, что она спит, мирно покачиваясь в ванной. Они были от избытка чувств, переполнивших Летицию при виде Антуана. Казалось, вот она только что грезила о нем, и он возник прямо посреди ее номера. Но уже после нескольких минут она знала, что он здесь не ради нее, и по тем взглядам, которые он бросал на стену комнаты, поняла, что Антуан следил за Гаем, как и она сама.

– Но я, пожалуй, не буду вам мешать, – он поднялся, намереваясь уйти. И хотя Летиция сейчас предпочла бы, чтобы он дал ей немного отдышаться и придти в себя, она не могла позволить Дюпре узнать что-то лишнее о Гае. Если уж она согласилась немного подождать, то ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы Дюпре совал свой нос в их дела.

– Не могли бы вы еще немного побыть со мной, – жалобным голосом попросила она, вытягивая в кресле длинные голые ноги.

Дюпре зацепился за них взглядом, и то, как расширились его ноздри, подсказало Летиции, что она все-таки производила на него определенное впечатление.

– Если Вы настаиваете, – хрипло проговорил Дюпре.

– Да, я настаиваю, – коварно улыбнулась Летиция, и постучала маленькой ладошкой по соседнему креслу.

– Расскажите мне о себе, раз уж судьба так неожиданно свела нас вместе, – не без иронии произнесла Летиция. – Можете налить себе шампанского.

– Благодарю, но я не люблю пузырьков, – ответил он, расстегивая пиджак и присаживаясь.

– Значит, твои вкусы не изменились, – подумала Летиция, и с трудом удержалась, чтобы по привычке не запустить ногу ему между ног.