Текст книги "Изоморфы (СИ)"

Автор книги: Дылда Доминга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Глава 30

Тинни ходил по гостиной своего особняка недалеко от елисейских полей, и сосредоточенное выражение его лица никак не сочеталось с образом подростка.

– Как тебе удалось сохранить собственность? – родился у Саши неожиданный вопрос.

Тинни остановился и холодно посмотрел на нее.

– Наследство.

Саша кивнула, будто поняла, хотя на самом деле ей неизвестны были все ходы и детали подобных сделок, но продолжать тему отчего-то не хотелось.

– Ты должна отгораживаться от их эмоций, – заговорил Тинни. – Мы не смешиваем свои ощущения с ощущениями носителя.

Саша попыталась что-то возразить, но Тинни ей не позволил.

– Навыки – да, это другое дело. Но все полезные навыки прекрасно приобретаются без вовлечения эмоциональной сферы. Ты же слишком интегрируешься с носителями, и это проблема.

– Почему это проблема? – недоуменно посмотрела на него Саша.

– Потому что в результате в твоем сознании и памяти скапливается гора ненужного хлама в виде историй их жизни, событий, ощущений. Это же очевидно! Уже после нескольких человек ты превращаешься в мусорную свалку. Реберфы не впитывают в себя все подряд, как губки, они берут только то, что им нужно.

– Может, это плата за мои особенности? – возразила Саша.

– А может, это банальная недисциплинированность?

Саша умолкла, они ступали на шаткую почву, где ни у одного из оппонентов не было доказательств.

– Притом, что у вас нет четкой системы внедрения в человека, а все – лишь на уровне личных интуитивных ощущений, как можно вообще говорить о том, что правильно, а что нет?

– Это происходит на уровне рефлексов, Александра. А рефлексы невозможно разложить в алгоритм. И, несмотря на свои особенности, ты отлично справляешься с захватом носителей. Я говорю о том, что происходит дальше. И почему ты упираешься: зачем тебе их боль, сомнения и сожаления?

– Я понимаю их, – ответ вырвался раньше, чем Саша успела подумать. И, судя по взгляду Тинни, теперь он не понимал ее.

– Я уже молчу о том, что ты накапливаешь необъективный опыт, восприятие мира, которое разрушает твою собственную взвешенную картину.

– Не разрушает, я просто вижу мир богаче, многограннее. – Саша не знала, как ему объяснить, как каждая прожитая жизнь делает ее мудрее, терпимее, добрее.

* * *

Они сидели на одном из берегов Сите, прямо на набережной из плит, на поваленном стволе дерева, и пили Анжуйское за пять евро из супермаркета. Куда только подевался весь наносной лоск Миши и вычурность его выражений: рядом с Сашей сидел обыкновенный уставший человек и смотрел, как утки толкутся, поедая куски багета, которые он отщипывал и бросал в воду.

– Ты француз? – спросила Саша.

– Да, – рассеянно ответил Миша, не отрываясь от своего занятия.

Саша отняла одну руку от пластикового стаканчика и подула на пальцы, чтобы согреть их. Июнь в этом году в Париже выдался настолько прохладным, что вечером даже в легкой куртке можно было замерзнуть.

– А откуда такое странное имя? Оно ведь русское?

– Да, моя мать, будучи в одной студентке, поехала в путешествие по России, и там познакомилась с парнем.

– И ты – его…

– Нет, – улыбнулся он, – все так думают, но нет. Я появился много позже, после того, как мама вернулась и вышла замуж.

– За Коллинза, – закончила за него Саша.

– Именно, – кивнул Миша и отсалютовал своим бокалом.

– Реберфы вступают в браки?

– Почему нет.

– Но они ведь имеют юридическую силу, только пока они не покинут… А дальше?

– А дальше все зависит от их собственного желания: захотят, заключат новый брак, не захотят – разойдутся.

– Проверка брака на прочность.

– Поверь, эта проверка не помешала бы многим людям. Зачастую брак – лишь привычка, особенно, с течением времени. И если бы для того, чтобы продолжить семейную жизнь, требовались какие-то телодвижения, половина пар их бы так и не совершила.

– Я вижу, ты невысокого мнения о любви.

– Напротив, – улыбнулся он.

– Так того парня из России звали Мишей? – вернулась Саша к теме, от которой они отошли.

– Вообще-то Митей, – усмехнулся Миша, – мама напутала.

Саша рассмеялась вместе с ним. После того, как они забыли о формальностях и обо всем, чего от их знакомства ожидал Тинни, общение стало непринужденным и приятным для обоих. Рестораны заменили долгие вечерние прогулки по улицам, иногда посиделки на газоне с вином или что-то сумасшедшее в духе пряток в закрывающемся соборе Парижской Богоматери.

– Я буду звать тебя Митей, – прыснула со смеху Саша.

– Только попробуй, – пригрозил он, – тогда я буду звать тебя Сатьей.

– Моя мама никогда не была в Индии, – засмеялась Саша, но вдруг ее глаза погрустнели, и смех растворился в воздухе. – Я понятия не имею, где она была.

– Ты завидуешь людям, – попытался утешить ее Миша. – Что поделать, у нас это в порядке вещей, когда родители не заботятся о своих детях, – и промахнулся, да и откуда ему было знать, что она говорит вовсе не об изоморфах.

– Кем ты работаешь? – сменила Саша тему.

– Актером, – впервые без увиливания ответил Миша.

– Актером? – поразилась Саша и вспомнила все свои выходки и намеки на его безыскусную игру. – Ох, я не хотела, – пробормотала она, прикрывая рот ладошкой.

– Ладно уже, – примирительно засмеялся он, умиляясь ее искреннему удивлению. – Нет, ну вот, ты опять! – Возмутился он, толкая ее плечом. – Хочешь сказать, что я так плох?

– Нет, ты вовсе не плох, просто я как-то даже не думала…

– Ладно, за мной толпы, между прочим, гоняются при свете дня. Я поэтому и гуляю по вечерам или в темных уютных заведениях.

– А где ты играл?

– В кино. Была пара эпизодических ролей, потом целая серия в одном сериале. Там я играл злодея, – он усмехнулся, вспоминая.

– Ты был ужасен?

– Как всегда, – сверкнул глазами Миша и снова усмехнулся. – Подумать только, мне еще никто не делал столько комплиментов, сколько ты.

– Я не очень… – Саша покрутила пальцем в воздухе, – умею общаться со звездами, прости. Так все же, какая твоя самая известная роль? Или это сугубо французское кино, не для широких масс?

– Ну, почему же, – пожал плечами Миша, – вообще-то это телевизионный сериал.

– Подожди, дай угадаю, – запрыгала Саша на месте от радости, – ты там играешь… доктора?

Миша отрицательно покачал головой.

– Детектива?

Миша вновь покачал головой.

– Бухгалтера? – с сомнением спросила Саша, окидывая взглядом его вечный костюм с галстуком.

Миша скорчил забавную рожицу и вздохнул:

– Это мистический сериал, я играю там ангела.

– Кого? – на этот раз рот Саши округлился от удивления.

– С крыльями, нимбом и всеми делами?

– С супер-силой, странностями и поисками истины, – ответил он.

– То есть, себя? – уточнила Саша.

– Разве у нас есть крылья? Разве мы – посланники света? – Миша отвернулся и, сжав в руке стакан, сделал большой глоток. Потом протянул ей багет и пододвинул нарезанный сыр.

– А кто мы? – Саша посмотрела ему прямо в глаза.

– Тебе лучше спросить у Тинни, – усмехнулся он и отвел взгляд.

– Поверь, он тоже не знает ответ на этот вопрос, даже если и считает иначе.

Миша грустно посмотрел на нее в ответ и ничего не сказал. Подхватил кусочек сыра и забросил его в рот.

– Тинни хотел, чтобы ты завела со мной роман, – жуя, вдруг сознался Миша.

– Зачем? – уже в который раз за этот вечер удивилась Саша и одновременно огорчилась. Какое право имел Тинни вести за ее спиной какие-то игры, лезть в ее личную жизнь, да еще и принуждать к отношениям посторонних людей.

– Не знаю, – пожал плечами Миша, – он не вдавался в подробности. Может, хотел тебя отвлечь. В конце концов, в этом нет ничего такого. Многим женщинам романы идут на пользу.

– Я выгляжу такой несчастной? – спросила Саша, и взгляд ее вдруг стал колючим, а сердце резанула старая боль.

– Дело не в этом, – попытался возразить Миша, но Сашу уже понесло.

– Так вот почему ты испытал облегчение, когда я сама обратила наши отношения в дружеские. Гора с плеч, да? – Она подскочила с места и начала отряхивать джинсы.

– Да перестань ты, – Миша подскочил следом за ней и сгреб ее в охапку. – Дело не в тебе.

– Ну, конечно, – фыркнула она, но Миша ее не отпустил, а дождался, пока она остынет, и только тогда разжал руки. – Мне не нужна твоя жалость, – проговорила она, опускаясь обратно на бревно.

– Смотри, – он достал из кармана пальто бумажник и показал ей фотографию на развороте. – Это Кэрол, а это Лола, – его палец остановился на очаровательной двухлетней малышке.

– Милая, – произнесла Саша, вглядываясь в детские черты и узнавая там глаза Миши. – Она – твоя?

– Да, Кэрол – моя жена, а Лола – дочка.

– Они…

– Нет, они не реберфы, – произнес он и резко погрустнел. Подобрал бутылку, повертел ее в руке и сделал несколько глотков прямо из горлышка.

– Ты никому не говорил?

– Нашим – нет, только друзьям-людям, и то паре человек.

– Почему?

Он посмотрел на Сашу, как на ненормальную.

– А ты думаешь, кто-то бы одобрил такой союз?

– А какое им дело?

– Угроза разоблачения. Привязанность – это слабое место, через которое меня всегда можно достать. И людям, и реберфам. Это уязвимость, неужели ты не понимаешь? – он в отчаянии посмотрел на Сашу. – А ребенок – уязвимость в квадрате, в кубе!

– У Лолы нет свойств…

– Нет, она обыкновенный человек, – он еще раз с грустью взглянул на потрепанное фото.

– Ты живешь с ними?

– В перерывах между съемками – да.

– Мне жаль, – Саша протянула руку и аккуратно сжала его пальцы.

– Ты – первый реберф, которому я это говорю, – глухо произнес он.

Саша промолчала, лишь сильнее сжав его пальцы.

– Ты… очень человечна.

Она сглотнула образовавшийся в горле ком и отвела взгляд. Впервые ей говорил подобное реберф, и это звучало, как комплимент.

– Я никому не скажу, – прошептала она, поворачиваясь к Мише.

– Я знаю, – улыбнулся он, поднимая руку с бутылкой и предлагая ей налить.

– Когда приедешь в Россию, – произнесла Саша, протягивая ему стаканчик, – я поведу тебя пить водку зимой на нашу набережную.

Эта идея привела Мишу в детский восторг.

– А медведи будут?

– Ага, с гармошкой и на коньках, – вздохнула Саша, а он развеселился еще больше.

Глава 31

Присутствие Тинни в лаборатории всегда разрушало их со Стэном научную идиллию, как Саша привыкла ее для себя именовать. Что-то неуловимое испарялось, он привносил в атмосферу напряженность и раздражение, хотя последнее, скорее всего, испытывала она сама.

– Все, что ты должна сделать, – инструктировал ее Тинни, – это войти в ее разум, узнать детали готовящегося проекта, сроки, ключевые позиции и ближайшие планы.

– Тебе не противно заниматься промышленным шпионажем?

– Счета кому-то надо оплачивать, – холодно парировал Тинни, и ей нечего было на это возразить.

– Кому ты сливаешь информацию? – заинтересовалась она.

– У меня есть определенные каналы, – уклончиво ответил он и направился на выход, давая понять, что разговор окончен.

– Дашь мне знать, когда она вернется, – велел он на прощанье Стэну.

– Конечно, мсье Левье, – послушно отозвался Стэн.

Иногда Саша задавалась вопросом, существовал ли на свете человек, способный противостоять Тинни или, по крайней мере, не лебезить перед ним? Но, похоже, он настолько крепко держал власть в своих руках и так уверенно раскинул повсюду свои сети, что таковых не было.

– Я буду рядом, – шепнул ей Стэн, когда она улеглась на привычную уже койку.

– Мне противно, – прошептала Саша, перед тем, как начать задание. – Противно красть и обманывать по его указке.

– Подумай о том, что ты нанесешь ей меньший вред, чем любой другой реберф, – произнес Стэн, и в этом он был прав. Откажись она, Тинни задействует кого-то еще, пусть даже этот несчастный застрянет в теле девушки на месяца. Но Тинни не откажется от своей затеи, это наверняка, и получит необходимую информацию любым путем.

– Готова?

Саша кивнула, и Стэн вывел на монитор перед ней изображение. Француженка была уже не молода, но одевалась очень элегантно, в ее стиле чувствовался вкус и деньги. Саша впитала ее образ в себя, закрыла глаза и потянулась к ней. Сотни невидимых нитей будто вели ее в темноте. И она всегда приходила к цели, теперь всегда. Саша не надевала их, как одежду, по-прежнему нет – она входила в них, как человек входит в дом, и оставалась там хозяйкой до тех пор, пока не решала его покинуть. Тинни был прав в том, что захват был процессом сугубо индивидуальным, рефлексом, который каждый реберф описал бы по – своему. Для кого-то это было примеркой одежды, кто-то запрыгивал в носителей через макушку, как в ведро, а кто-то перетекал из руки в руку. Последнее ей удалось вытянуть из Тинни и звучало почти красиво. Подросток, в котором он сейчас расхаживал, всего лишь пожал ему руку, предельно упростив для Тинни задачу. Но все они не могли прыгать подряд несколько раз, а Саша могла, чем и пользовался ее дорогой отец.

Эмоции Сесиль захлестнули ее вихрем. Саша и не подозревала, что под столь холодным и сдержанным фасадом кипят такие страсти. Сесиль была влюблена в парня на добрый десяток лет моложе ее самой и мечтала о том, чтобы завести от него ребенка. Но их отношения были обречены, Сесиль сама это прекрасно знала, но ничего не могла с собой поделать. Тысячу раз раскаивалась, но проходил день-два, и она снова срывалась и набирала его номер, с молящими интонациями в голосе интересуясь, не заедет ли он вечером. Но сегодня это было невозможно, на кону была сделка всей ее жизни, многомиллионный контракт, тот самый случай, когда говорят: все или ничего.

* * *

– Ну, вот и отлично, – Тинни удовлетворенно захлопнул папку, куда записывал все сведения, которые ему выдала Саша по возвращении. – Ты снова забралась, куда не следует? – нахмурился он, видя ее понурое состояние.

– Ты получил, что хотел, – Саша вскинула на него горящий взгляд, – так оставь меня в покое.

– Отдыхай, – бросил он, подымаясь и даже не пытаясь с ней пререкаться.

– Ему на все плевать, он даже разозлиться не способен, – выругалась Саша, когда дверь за Тинни закрылась.

– Ты сильно близко принимаешь все к сердцу, – произнес Стэн, и Саша хмуро посмотрела на него. – Ну, что там? – вздохнул он.

Каждый раз именно Стэн выслушивал все эти печальные истории, что она притаскивала с собой из вылазок.

– Как ты со всем этим живешь, – покачал головой Стэн, выслушав ее рассказ.

– Не знаю, иногда мне кажется, что я больше не могу, не вынесу.

– Ты не задумывалась о том, что говорил Тинни? Возможно, он прав? У него все-таки опыта побольше, чем у многих, – заметил Стэн, очищая и раскладывая датчики.

– Насчет отгораживаться?

Стэн кивнул.

– Я не понимаю, как можно отгородиться от себя самой. Когда я в них – мы единое целое, понимаешь?

– Ты не подавляешь их, ты сосуществуешь, – догадка мелькнула в глазах лаборанта.

– И что? Разве это плохо? Они не умирают!

– Нет, это неплохо, – задумчиво покачал он головой, – это уникально.

* * *

Саша опустилась на газон у поваленной головы. Сегодня ей не хотелось ничьей компании, даже Миши, с которым они близко сдружились. Она вежливо отказалась от знакомства с афроамериканцем, пытавшимся с ней заговорить, и уткнулась в журнал, который прихватила с собой, делая вид, что увлеченно читает. На самом же деле ее разум витал далеко в прошлом, не заполненном работой, экспериментами или новыми познаниями из жизни реберфов. Рев мотоцикла с улицы вплелся в ее мысли, вызывая к жизни воспоминание о том, как они неслись с Тимом по дороге на его байке. Это был БМВ, с красивыми хищными формами, модели она так и не запомнила. Тим сказал как-то, что отдавал его раскачать (кажется, так) в сервис, чтобы там сняли ограничение с двухста километров в час. Ему нужно было триста. Когда Саша пораженно спросила, а что же будет, если на такой скорости он упадет, Тим только усмехнулся и ответил, что для этого-то и нужен костюм: тогда мясо, слезшее с костей, останется в одной упаковке. Сашу в тот момент передернуло от его слов. Теперь же она понимала, о чем он говорил. Жизнь человека скоротечна, и в любую секунду может оборваться, даже если он не гоняет на байке, а сидит в офисе и жует сэндвичи: холестерин убивает не хуже скорости. Нужно быть готовым, и радоваться тому, что есть. Не бояться летать, в страхе, что можно разбиться, а разбиваться, благодаря жизнь за то, что удалось пережить.

Ей не хватало его силы, его резкости, уверенности в себе. Его жестокости, под которой обнаруживалась ранимая нежность мальчишки, которого никогда не любили. Она сумела коснуться той части его души, которую не знал никто, или, по крайней мере, ей так казалось. У них могло бы что-то получиться… Если бы он был жив, конечно.

Саша с тоской посмотрела на обнимающиеся и целующиеся на газоне пары. Правда была в том, что даже если бы Миша был свободен, она сама не чувствовала себя таковой. Она не просто тяжело переживала утрату, а по-прежнему принадлежала Тиму, и не хотела никого больше.

– Как дела? – теперь на нее приветливо смотрел какой-то араб. Они почему-то устойчиво не давали прохода девушкам со славянской внешностью.

– Простите, но мы с вами не знакомы, – на чистейшем французском ответила Саша, и араб смущенно удалился.

Снова начинало холодать с заходом солнца, и Саша ощутила, что ноги ее закоченели, а желудок удивительно пуст и требует пополнения. И вздохнув, все-таки набрала Мишу.

– Привет, ты не голоден? – В трубке раздавались голоса, шум и крики, и Саша лишь надеялась, что он не на съемках, потому что ей сейчас совершенно не хотелось давиться едой в одиночестве.

– Хорошо, на углу Мони через полчаса, – с облегчением согласилась она и отключилась.

* * *

– Грустишь? – как бы между прочим поинтересовался Миша. Саша уже доела свой ле бюф, и теперь размешивала ложечкой кофейное сердечко на поверхности капучино.

– А что, так заметно? – вопросом на вопрос ответила она, все еще не расположенная откровенничать.

– Как дела в лаборатории?

– Как обычно, – отмахнулась она от вопроса.

– Тебя напрягает то, что он заставляет делать?

Саша изумленно воззрилась на Мишу.

– Да, я знаю, о многих его делах. И я ему должен – это ответ на твой вопрос, который ты мне когда-то задавала.

Саша молчала, все еще не придя в себя.

– Никто не станет играть честно, если есть возможность за считанные секунды заработать то, на что иначе потратил бы годы.

– Ты тоже так поступаешь? – очнулась она.

– Поступал, – Миша отвел взгляд в сторону. – И однажды перешел дорогу не тем людям. Только я не мог тогда рассчитывать ни на чью поддержку, мне не у кого было скрыться, и сменить носителя я не мог.

– Тогда-то тебе и понадобился Тинни?

– Верно, – Миша смотрел куда-то вдаль или вглубь себя, очевидно, перебирая в памяти события давно минувших дней.

– И теперь ты время от времени выполняешь для него поручения?

– За последнее время было только одно поручение, – усмехнулся он, а Саша невольно покраснела, догадавшись, о чем идет речь.

– Ты так мило смущаешься, каждый раз как я упоминаю об этом, – улыбнулся он.

А Саша в это время думала о том, насколько изменится жизнь Миши, если она откажется от своей роли в лаборатории. Возможно, уже завтра такую, как Сесиль, сотрут с лица земли озлобленные предательством партнеры, а вместе с ней и того, кто в ней застрял. Все было намного труднее, пока не появилась она.

– Так это правда, что у него есть средство многократно перемещаться? – взгляд Миши стал напряженным и взволнованным. Под маской легкой наигранности он прятал огромный, гложущий его изнутри, интерес.

– Я не могу разглашать то, что происходит в лаборатории, – уклонилась от ответа Саша.

– Да, конечно же, прости, – он так и не сумел скрыть разочарования в голосе. В этот момент Саша окончательно решила, что не станет смотреть сериал, в котором он играет.

– Наверное, мне уже пора, – Саша потянулась к сумочке и бросила купюру на стол, подымаясь.

– Пока, – Миша привстал и расцеловал ее в щеки во французской манере. Друзья, хорошие добрые друзья. Но сегодня ей хотелось, чтобы он не говорил о своих делах с Тинни, чтобы она могла, как раньше думать, что познакомилась с ним случайно вечером где-нибудь на набережной, и он не имеет никакого отношения к темному миру подлости и обмана.

Глава 32

Поначалу Саша оторопела и не поверила своим глазам. Скорее, она уверовала бы в то, что Стэн сподобился создать идеальную трехмерную иллюзию. Но чем дольше она смотрела, тем больше понимала, что это происходит на самом деле, и тогда ее тело сотрясла крупная дрожь, руки сами сжались в кулаки, а по венам разлилась горечь предательства.

– Как ты мог?! – этот вопрос-обвинение она адресовала Тинни, преспокойно помогающему Стэну за мониторами.

– А, вот и ты, – как ни в чем не бывало, отозвался ее отец. – Проходи, присаживайся, – велел он, указывая на кушетку. Саша не сдвинулась с места.

– Так рада меня видеть? – съехидничал Гай и сделал к ней пару шагов.

– Не смей! – Саша выбросила руку вперед, останавливая его. – Что происходит? – потребовала она объяснений у Тинни, все еще дрожа от гнева.

– Не волнуйся, мы проведем еще один эксперимент, – спокойно отозвался ее отец, – если нам повезет сегодня, и мама Гая почтит нас своим присутствием, мы дадим ей возможность занять твое тело.

– Что? – Саше показалось, что это жестокая шутка, что он не может так безразлично и цинично говорить о ее гибели, гибели собственного создания, которое он так высоко ценил, хотя бы ради выгоды.

– Стэн, – привлек лаборанта Тинни, видя ее замешательство.

– Мы полагаем с высокой долей достоверности, что если мать Гая сумеет завладеть тобой, то впоследствии она сможет безболезненно переместиться в другое тело, используя тебя как станцию пересадки, – в конце Стэн даже улыбнулся, радуясь удачному сравнению. Именно в такие моменты Саша отчетливо понимала, что оба они: и ее отец, и Стэн – ненормальные, только каждый по-своему.

– А что будет со мной, вы предположили? – с издевкой уточнила она, продолжая метать ненавидящие взгляды в сторону Гая.

– Совершенно ничего, в любом случае, – серьезно заверил ее Стэн. И это утешало, потому что с такими вещами он не шутил. Да и по спокойной уверенности Тинни она поняла, что он не намерен ее терять, не в этот раз.

– Какой удачей было обратиться к Вам, месье Левье, – залебезил Гай, и Саше стало тошно.

– Я думала, ты давно сдох, – бросила она.

Гай развернулся к ней так быстро, будто его ужалили.

– Я едва не сдох, по твоей милости, – прошипел он. – Ты и твой длинный язык, твоя игра в человечность чуть не угробили всех нас!

– Успокойтесь, – призвал их к порядку Тинни.

– Как он здесь оказался? – потребовала ответа Саша. – Я имею право знать.

– Я крепче, чем ты думала. А вот под кем лежала ты, пока тебя разыскивала организация?

Стэн по сигналу Тинни сделал Гаю укол, тот удивленно моргнул и уже через несколько секунд осел в предусмотрительно подставленное ему кресло.

– Релаксант? – уже зная ответ, поинтересовалась Саша.

– Не думал, что он настолько эмоционален. Похоже, ты его вводишь в состояние полной неадекватности, – спокойно ответил Тинни.

Саша лишь пожала плечами: Тинни бесполезно было объяснять, что они с Гаем – враги. Что оставь он их наедине, они бы рады были перегрызть друг другу глотки. Одного она не понимала: как ему удалось улизнуть из рук Хуманити. Мать по-прежнему была с ним, он оставался в своем теле, значит, перепрыгнуть никак не мог.

– Почему ты ему помогаешь? – спросила она.

– Чем больше должников, тем лучше, – заметил Тинни. – Помимо этого, у нас есть теория со Стэном, которую необходимо проверить.

– Надеюсь, вы знаете, что делаете, – Саша с укором посмотрела на Стэна. Но, судя по его лицу, он не понимал, с какой стати его в чем-то обвиняют.

– Ты видишь ее? – спросил Тинни, и Саша устало покачала головой, опускаясь на кушетку. Без лишних вопросов было ясно, что он говорит о матери Гая. И стоило только ее голове коснуться кушетки, как она увидела женщину, которую еще пять минут назад меньше всего ожидала встретить в своей жизни.

– Она здесь.

Мать Гая снова приветливо улыбнулась ей и потянула к Саше свои руки. На этот раз Саша не отпрянула, да и некуда было, лишь смотрела, как они приближаются, обхватывают ее пальцы, и как женщина радостно и чуть виновато улыбается ей на прощанье. Что, если Стэн ошибся? Сердце Саши гулко стучало в ушах, отбивая, возможно, последние удары ее жизни. Тем временем женщина нахмурилась и крепче сжала ее руки. Очевидно, она была одной из тех, кто перетекал в свою жертву. Но, то ли кран был поломан, то ли вода закончилась – время шло, и ничего не происходило.

– Потрясающе, – не удержался от восторженного комментария Стэн.

– О чем вы? – уточнила Саша, боясь отвести глаза от женщины хотя бы на секунду.

– У нее ничего не выходит, – охотно пояснил лаборант.

– И что же в этом потрясающего? Разве план был не в том, чтобы использовать меня в качестве транзита?

– Мы тебе рассказали лишь одну из версий.

– И что же во второй? – вновь начиная сердиться, поинтересовалась Саша.

– То, что ни один призрак не в состоянии захватить твое тело.

– Почему? – Саша, наконец, наплевала на мать Гая и повернула голову к Стэну.

– Потому что для этого требуется ровно столько же энергии, как и для захвата любого другого человека, – радостно отрапортовал Стэн, с восторгом наблюдая бесплодные попытки матери Гая. – А с тобой в теле, так и вовсе нереально, как и с любым другим реберфом.

– Значит, мое тело ничем не отличается от любого другого? А как же мои способности?

– Все твои способности заключены в нематериальной сущности реберфа, – с гордостью провозгласил Стэн, – что и требовалось доказать. Не тело, а ты уникальна. Ты идеальнее сочетаешься с людьми. Я вижу причину в том, что ты интегрируешься с их психикой, а не подавляешь ее. Иными словами, ты – лучший хозяин, чем все остальные.

– Супер, – Саша с какой-то отстраненной задумчивостью смотрела, как тает призрак матери Гая. Как исчезают ее руки, растворяется лицо.

– Что происходит? – проговорила Саша, обращаясь не то к Стэну, не то к самой себе. – Мать Гая, ее больше нет.

– Мне не нужны враги, – безразлично отозвался Тинни, напоминая о своем присутствии.

– Что? – только и успела спросить Саша, а взгляд ее в ужасе метнулся к мертвенно бледному лицу Гая. – Что вы ему укололи?

– Релаксант, – произнес Тинни, на этот раз уточнив: – смертельную дозу.

– А как же речь о должниках?

– Дорогая, я же не говорил, что должником будет Гай. Меня вполне устроила бы его мать.

В теплой лаборатории Сашу пробрал озноб.

– Стэн? – почти беспомощно посмотрела она на лаборанта.

– Он представлял угрозу, – сказал тот так, как будто это все объясняло.

Определенно, ее окружали целеустремленные безумцы. И если однажды им в голову придет мысль о том, что угрозу представляет она, ей не сдобровать.

– На сегодня все, – оборвал ее мысли Тинни, покидая лабораторию.

– Это замечательно, я знал! – Стэн ликовал, не обращая никакого внимания на тело Гая.

Да, Гай был ее врагом, она привыкла его ненавидеть, но никогда не желала ему такой смерти, исподтишка, подлой и неожиданной. Оставалось только догадываться, скольких усилий ему стоило выбраться из лап Коэна – и все это только ради того, чтобы сдохнуть на стуле в лаборатории Тинни.

– Не хочешь отметить? Я могу намешать нам пару коктейлей, – смущаясь, предложил Стэн, и Саша, наконец, обратила на него внимание.

– Нет, прости, что-то не хочется.

– Ты хоть понимаешь, что это означает? – не унимался он. – Что ты можешь вытеснять других реберфов с их насиженных мест, я почти уверен.

– Вытеснять? Но ведь это равносильно внезапной смерти?

– Скорее всего, да, – согласился Стэн.

– Значит, они не сумеют перебраться в другое тело.

– Ну, да.

– Погибнут.

– Станут призраками.

– Стэн, я ведь не видела других призраков, кроме матери Гая. На свете так мало погибших реберфов?

– Не понимаю, к чему ты клонишь, – покачал головой Стэн.

– К тому, что призраками становятся лишь те, кто сумел зацепиться за своих близких. Я не вижу призрака Гая, – Саша содрогнулась от одной возможности последнего.

– Родственников, – Стэн подхватил ее мысль и продолжил: – Это было бы логично. Схожесть позволяет интегрироваться в захваченное родственным субъектом тело.

– И я не различаю людей и реберфов, – закончила Саша.

Стэн озабоченно просмотрел на нее.

– Я – ходячая русская рулетка.

– Подожди, но ты ведь входишь в дом – так это выглядит для тебя, ты говорила, верно? Так неужели ты не видишь, что в нем есть хозяин? Или что он заперт, к примеру?

– Они всегда для меня открыты, Стэн. Открыты и пусты.

– Видимо, потому что они не представляют для тебя помехи. Это все объясняет, – пробормотал он, уходя в размышления. А Саша на этот раз не стала его отвлекать и лишь, покосившись на уснувшего навеки Гая, поспешила убраться подальше из лаборатории.

* * *

– Его средство – это я, – без долгих предисловий выпалила Саша. Она была на взводе и не скрывала этого, ее всю буквально трусило. Осознание того, что произошло, накрыло ее в полной мере, как только она выбралась из лаборатории.

– О чем ты? – Миша смотрел на нее с тревогой, не зная, как утешить и чем помочь. – Что стряслось?

– Ты спрашивал, есть ли у него средство многократно перемещаться. Это я.

– Ты можешь подряд захватывать несколько носителей? – изумился он.

– Да, – скривилась Саша, не вдаваясь в подробности.

– Но как?

– В этом-то и проблема. Я лучше интегрируюсь в человека, чем все вы.

– Это потрясающе, – пробормотал он, почти как Стэн. И Саше даже удалось увидеть, как в глубине его глаз зажглись огоньки азарта. – Только в чем же тут проблема, не понимаю?

– В том, что я с такой же легкостью могу занять, к примеру, твое тело.

– Но оно ведь уже занято, мной, – не понимая, возразил он.

– Для меня это не проблема.

Ответом ей было глубокое молчание. Очевидно, Миша осознавал то, что она только что сказала, масштабы катастрофы в виде отдельно взятой девушки.

– Кто-нибудь еще об этом знает? – спросил он.

– Стэн и Тинни.

– У тебя есть деньги?

– Зачем? – теперь Саша перестала понимать, к чему он клонит.

– Тебе нужно убираться отсюда и как можно быстрее.

– Почему?

– Потому что ты представляешь угрозу, и они постараются избавиться от тебя.

– Я ведь его дочь, – слабо возразила Саша, сама не веря в то, что такая мелочь остановит Тинни.

– Я так и думал, – почти не удивившись, заметил Миша. – Я уже говорил тебе о специфичности родственных отношений у реберфов. Моя семья – скорее исключение, чем правило.

– Но он вычислит меня, куда бы я ни сбежала.

– Твое нынешнее тело – безусловно, да, – согласился Миша.

– Тогда что же мне делать?

– Используй другое.

– А с этим что? – они возвращались к знакомой уже Саше ситуации, и она вновь с грустью посмотрела на свои узкие ладони, как когда-то, в прошлой жизни.

– Оставь Тинни.

– Просто бросить?