Текст книги "Волк Севера (ЛП)"

Автор книги: Дункан M. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

5

Вульфрик был погружен в свои мысли и шел к зданию школы, чтобы встретиться с Адалхаид, когда кто-то толкнул его, повалив на грязную землю. Он успел перекатиться на спину, прежде чем Родульф набросился на него и ударил кулаком в живот.

'Будешь сегодня сопротивляться, толстяк?' сказал Родульф, нанося очередной удар.

Вульфрик не успел ответить, как Родульф ударил его снова.

'Я так не думаю, жирный ублюдок. Мой отец говорит, что ты, должно быть, действительно сын уборщика. Не может быть, чтобы ты был сыном Сильной Руки".

Его дружки рассмеялись, как всегда. Эти насмешки ранили Вулфрика не меньше, чем все удары, но он не сопротивлялся. Он решил, что если будет просто лежать, то все закончится быстрее, и он сможет продолжить свой день. Однако он твердо решил, что на этот раз плакать не будет.

Голос Адальхаид зарычал, и шквал ударов прекратился. Вульфрик повернул голову и прищурился сквозь опухшие глаза в ту сторону, откуда доносился голос. Колени Родульфа по-прежнему прижимали его руки к земле. Она стояла там, ее лицо было искажено болью и страданиями. Вулфрик сразу же понял, что причиной этого было его избиение. Это пристыдило его больше, чем его неспособность дать отпор. Это также заставило его почувствовать что-то еще, чего он никогда не чувствовал раньше. Гнев.

Он снова услышал голос Адалхаид.

'Почему бы тебе не отвалить, мешающая сука!' сказал Родульф. Возможно, когда я закончу с твоим дружком, я приду и покажу тебе, что такое настоящий мужчина".

Все остальные засмеялись. Они были уже в том возрасте, когда старшие мальчики начинают замечать девочек как нечто большее. Все они обратили внимание на Адальхаид, ее длинные волосы цвета раскаленной меди и высокую, стройную фигуру. Ее зеленые глаза были умными и озорными. Вульфрик заботился о ней больше всего на свете. Она была его другом, его единственным другом, но он понял, что даже он стал смотреть на нее по-другому. Когда он теперь мечтал о героических поступках, все они совершались ради нее. Он почувствовал, как учащенно забилось его сердце при словах Родульфа. Когда Родульф оглянулся на него, чтобы закончить начатое, Вулфрик пристально смотрел прямо на него.

'На что ты смотришь, толстяк?' сказал Родульф.

'Ты не должен говорить это ей', – сказал Вулфрик. Его голос был все еще слабым.

'Что это было, толстяк? Что ты сказал?" Он ударил Вулфрика кулаком в живот.

Вулфрик задохнулся и не смог ответить.

'Что? У кота язык отнялся? сказал Родульф.

Другие мальчики, стоявшие позади него, снова засмеялись.

'Значит, это не помешает мне сделать женщину из твоей маленькой шлюшки?'

Остальные засмеялись еще сильнее, и Вулфрик увидел хищную, похотливую усмешку на лице Родульфа.

Вулфрик ударил его. Он ударил Родульфа прямо в лицо и замер на мгновение. Он был потрясен почти так же, как и Родульф, тем, что он сделал. Он не помнил, как решил это сделать. Это просто произошло. Все замолчали, а глаза Родульфа расширились от удивления. Вульфрик больше не боялся. В этот момент он понял, что в тот день он нисколько не боялся, а просто принимал то, что должно было произойти. Скорее лень сопротивляться, чем страх. Теперь он мог думать только о том, что сказал Родульф. Он чувствовал только ярость.

Он снова ударил Родульфа. Выражение лица Родульфа изменилось на гневное. И все же Вулфрик мог думать только об одном: о том, что Родульф сказал, что сделает с Адальхаид.

Он ударил еще раз, и еще. Выражение лица Родульфа сменилось на шоковое, а затем на что-то другое. Страх. Потом Вулфрик стоял на коленях над Родульфом, который лежал на земле, на спине, отчаянно пытаясь закрыть лицо. Казалось, что Вульфрик наблюдает за всем этим со стороны, как будто его тело делало все само по себе. Он продолжал бить и бить, пока его гнев не утих, руки горели, а легкие требовали воздуха. Он посмотрел вниз и ужаснулся тому, что увидел. Лицо Родульфа больше не имело никакого выражения, оно представляло собой сплошное месиво. Остальные мальчики молчали и не двигались с места. Вульфрик посмотрел на свои руки, которые были в крови, и растерялся от того, что он сделал. Он повернулся к Адальхаид, которая, как и мальчики, молча смотрела на него широко раскрытыми глазами. Она еще мгновение смотрела на него, а потом повернулась и убежала.

Вульфрик оглянулся на Родульфа, который застонал и зашевелился. Прибыли взрослые и, увидев стонущее, окровавленное тело Родульфа, потребовали рассказать, что произошло. За Этельманом послали, а Вулфрика засыпали шквалом вопросов. Он чувствовал себя таким усталым и позволял их голосам овладевать его головой. Никто, казалось, не верил, что это его рук дело. Они задавали один и тот же вопрос снова и снова, а также другим мальчикам, но ответ всегда был один и тот же. Это был Вульфрик. Это сделал Вульфрик.

Прибыл Этельман, за ним вскоре последовал Донато, отец Родульфа. Это был худой человек с песочными волосами, как у его сына, и острыми, хитрыми, как у крысы, глазами. Священник заявил, что, скорее всего, Родульф лишится глаза. Донато пришел в ярость и бросился на Вульфрика. У одного из жителей деревни хватило ума остановить его.

Вольфрам прибыл одним из последних. Появление Сильной Руки заставило толпу замолчать. Жители деревни боялись его, как и Вульфрик. Теперь страх вернулся. Он боялся того, что произойдет, что сделает его отец, когда узнает, какую беду он устроил. Но в глубине души он больше боялся того, что подумает Адальхаид. Взгляд, которым она на него посмотрела, заставил его бояться сильнее, чем когда-либо. Он хотел пойти за ней, но знал, что должен остаться и узнать о последствиях своего поступка.

'Что здесь произошло?' сказал Вольфрам.

Вульфрик ничего не ответил, робко ожидая знаменитого гнева своего отца.

'Была драка', – сказал кто-то. Один из парней сильно ранен".

Вольфрам посмотрел на Вульфрика, на его лице появилось растерянное выражение. "По-моему, он в порядке".

'Не Вульфрик. Другой. Родульф.

Этельман повернулся с места, где он стоял на коленях рядом с лежащим Родульфом, и кивнул. Вольфрам посмотрел вниз на окровавленное лицо Родульфа. Вульфрик ждал его реакции, гнева и наказания, которое непременно последует. По лицу его отца невозможно было ничего понять.

Донато вырвался из рук человека, который его удерживал. 'Посмотри, что он сделал! Посмотри, что он сделал с моим мальчиком! Что ты собираешься с этим делать?

'Он ученик воина, не так ли?'

'Да,' сказал Донато, колеблясь.

Если он не может защитить себя от мальчика, который на два года младше его, я не очень надеюсь, что он закончит свое обучение". Вольфрам повернулся к Этельману. 'Он выживет?'

Да, но я думаю, что он потеряет глаз".

Вольфрам кивнул. 'Тогда у него нет шансов стать воином. Он получил важный урок – не провоцировать своих старейшин. Это сослужит ему хорошую службу в будущем, если он запомнит его. А что касается того, что он затеял драку с моим сыном? Мальчишки будут мальчишками. Я не держу на вас зла за это".

'Это не то, что я имел в виду. Ты знаешь, что это не то, что я имел в виду. Ты, ты…

Вольфрам ударил Донато сзади по лицу с громким треском, который вызвал вздох собравшихся жителей деревни, и отправил его на землю рядом с сыном.

Возможно, тебе нужно выучить тот же урок, который только что получил твой сын, но я обещаю, что тебе это не понравится". Голос Вольфрама упал до рычания, и Вульфрик увидел ярость в его глазах.

Толпа замолчала, и в воздухе повисло напряжение: собравшиеся напряженно ждали, что скажет Донато в ответ. Его неуважение уже приблизило его к тому, что Вольфрам мог убить его и не отвечать за это перед советом в Большом зале. Донато знал это, знал, что перегнул палку, но был слишком разъярен, чтобы отступить так быстро, как следовало. Все в толпе видели это, и все ждали, предвкушая, что вот-вот станут свидетелями убийства.

Донато стиснул зубы. 'Мне жаль. Я прослежу, чтобы в будущем мальчик следил за своими манерами".

'Проследите за этим', – сказал Вольфрам. А ты пока подумай о себе".

Он повернулся и улыбнулся Вульфрику, а затем положил руку на плечо Вульфрика и повел его домой.

Адальхаид сидела у дерева в одиночестве, обдумывая то, что только что увидела. Казалось, от заботливого, внимательного мальчика, который был ее другом, не осталось и следа – только дикий зверь. Она думала, что Вулфрик убьет Родульфа, и никогда не верила, что он способен на такое. Это отличало его от всех остальных. Теперь она не знала. Как будто в этот момент у нее отняли человека, которого, как она думала, она знала лучше всех, и заменили кем-то совершенно другим.

Она встала и начала идти домой, чувствуя, как над ней нависает темное облако, что неизбежное наконец произошло.

Он сидел у дерева, где они с Адалхаид так часто сидели, вечером через несколько дней после инцидента с Родульфом. Она не разговаривала с ним с тех пор, как он поссорился с Родульфом, и этот факт постоянно занимал его мысли. Он почти не видел ее, и ее отсутствие оставляло у него внутри постоянное ощущение пустоты, которое он не мог объяснить. Обычно он наслаждался теплым солнечным светом, но в этот день он ничего ему не дал.

Она сидела рядом с ним, не издавая ни звука, на том месте, которое она так часто занимала в прошлом. Она отломила кусочек от булочки, которую ела, и протянула ему. Они ели в тишине несколько минут, прежде чем он заговорил.

Мне очень жаль, – сказал он.

'За что?' В ее голосе прозвучала резкость, но по выражению ее лица было ясно, что она этого не хотела. 'Прости за что?' – повторила она, теперь ее голос был мягче.

'За то, что я сделал, и за то, что расстроил тебя', – сказал Вулфрик.

Она улыбнулась. Ничего страшного. Я просто удивилась. Я не ожидала увидеть тебя таким. Мне не следовало этого делать. Все мальчики такие, я полагаю. Я просто не думала, что ты такой".

Вулфрик почувствовал, как разочарование опустилось в его желудок, словно свинцовый груз. Я не такой, просто то, что он сказал, я имею в виду…

Она протянула руку и положила свою на его руку. Все в порядке, не о чем сожалеть", – сказала она. Я должна сожалеть о том, как я себя вела. Отчасти я рада, что ты это сделал. Другие теперь оставят тебя в покое. Все будет намного лучше для тебя. Даже мои родители говорили об этом. Мы все взрослеем. Жизнь меняется". Она смотрела на свои ноги и казалась грустной.

Вулфрику не нравилось, когда она грустила. Это наполняло его непреодолимым желанием сделать ее снова счастливой. Однако он понятия не имел, как это сделать.

Она протянула руку с чем-то в ней. 'Я сделала это для тебя, чтобы попросить прощения'.

Он осторожно взял его и пожалел, что у него нет ничего, что он мог бы ей подарить. Это была маленькая серебряная монетка, которая была истерта до гладкости. На одной стороне она выгравировала свои инициалы, а на другой – его, витиеватым шрифтом, на который, должно быть, ушли часы тщательной работы. Она также проделала небольшое отверстие рядом с краем и продела в него кожаный шнурок. Отбросив смущение от того, что у него нет ничего для нее, он тут же повязал его себе на шею.

Мне это нравится, – сказал он. Мне жаль, что у меня ничего нет для тебя".

Ничего страшного, – сказала она, улыбаясь. Мне достаточно видеть, как ты его носишь".

6

Вульфрик тихо стоял среди других мальчиков, которые нервно шутили и смеялись, ожидая на поляне, греясь в лучах утреннего осеннего солнца. Хотя все они готовились и предвкушали этот день столько, сколько себя помнили, никто из них не знал, чего именно ожидать. Для Вулфрика долгое время казалось несбыточной мечтой стоять здесь, чтобы наконец начать свое обучение. Его присутствие было просрочено на два года, и другого шанса у него уже не будет, поэтому он молчал, не вступая в склочный балаган.

За месяцы, прошедшие с тех пор, как он победил Родульфа, Вулфрик не думал ни о чем другом, кроме как о том, чтобы начать обучение. Несколько дней, прошедших после этого инцидента, посеяли в его сознании мысль о том, что быть избранным вполне возможно. Его жизнь существенно изменилась. Больше не было ни нападений, ни ехидных комментариев. Между кабаном и Родульфом он перестал считать себя слабым, неумелым, неспособным. Что-то изменилось в его сознании. Сомнения ушли, и на смену им пришла вера. То, что его оставили в покое, дало ему время сосредоточиться и тренироваться, и именно этим он заполнил свое лето. Бег, поднятие тяжестей – все, что он видел у воинов и учеников. Он изо всех сил старался сохранить это в тайне. Часть его все еще боялась неудачи, и если бы это случилось, он не хотел, чтобы кто-то знал, как тяжело он работал.

День праздника Джорундира был днем, который знаменовал собой это событие для всех юношей. Для одних это был день начала обучения воину, для других – день окончания обучения и последнего испытания.

Те, кто считал себя готовым начать обучение, собирались на поляне неподалеку от деревни. В центре поляны возвышался один камень, который, по преданию, был поставлен здесь Джорундиром, когда он еще ходил по миру людей. Он вел войну против драугаров, и ему нужны были храбрые люди, чтобы пополнить свои ряды. Он поставил камни возле деревень по всей земле, где воины могли собраться и заявить о своем желании сражаться на его стороне.

Драугар теперь был не более чем легендой, а Джорундир уже давно отправился в свой зал на Высоких Горах, но камни остались, как и те, кто стремился стать учениками Джорундира. Воины деревни совещались и решали, кому из мальчиков будет позволено остаться на поляне и начать обучение. То, что составляло процесс отбора, было секретом, известным только тем, кто уже был избран. Именно это, а также страх быть отвергнутым, скручивало внутренности каждого юноши. Если его не принимали на обучение, это был позор, который преследовал бы его до конца жизни.

В то утро там собралась еще одна группа: те, кто закончил обучение и собирался отправиться в паломничество к Скале Джорундира, уединенному месту в глубине Высокогорья. Они нервничали еще больше, чем Вулфрик и другие подающие надежды. Они выглядели одинокими, и им не хватало той самоуверенности, которую они выработали за годы обучения. Все они знали, что для некоторых из них сдержанные взгляды назад, которые они бросали, уходя из деревни, станут последним взглядом на дом, который они когда-либо видели. Паломничество было обрядом посвящения, который должен был пройти каждый воин. Все они шли охотно, даже зная, что некоторые из них умрут.

Те, кто был еще в середине обучения и не был готов к путешествию, тоже были в полном восторге – они возвращались после короткого перерыва на сбор урожая и собирались в ухмыляющуюся и хихикающую группу, пока Вулфрик и его товарищи по надежде ждали, не сочтут ли их достойными присоединиться к ним.

Вулфрик уставился на камень в центре поляны. Надпись на нем была настолько древней, что даже Этельман не мог с уверенностью ее расшифровать. Только воины должны были подходить к этому камню, и простое нахождение рядом с ним заставляло осознать реальность шага, который он собирался сделать. Поляна была отгорожена от деревни деревьями и подлеском, что создавало ощущение тайного места. Даже священным.

Один из воинов, Элдрик, друг отца Вулфрика и человек, который всегда был дружелюбным во многих случаях, когда он обедал в их доме, подошел к собравшейся группе. Его аккуратная черная борода была украшена шрамами, которые носили большинство воинов деревни. В руках он держал большой меч, отличавшийся от обычной сабли, которую предпочитали воины. Жители Нортленда сражались верхом, когда это позволяла ситуация, и предпочитали одноручную саблю с одним изогнутым острием. Этот меч выглядел старым, древним, с длинными прямыми краями, сходящимися к закругленному кончику. Гарда была короткой и толстой, на ней были выгравированы, как показалось Вулфрику, те же символы, что и на камне.

Элдрик с благоговением положил меч на землю перед собравшимися мальчиками. Он стоял и смотрел на него мгновение, прежде чем вернуть свой взгляд к мальчикам.

Кто думает, что может поднять меч? Меч, которого коснулась рука самого Джорундира?

Этельман стоял позади Элдрика, чуть в стороне от стоящего камня. Все утро его лицо было торжественным, но когда Элдрик задал свой вопрос, Вулфрику показалось, что он увидел, как рот Этельмана слегка искривился в понимающей улыбке.

Хейн шагнул вперед. Он был высок и широкоплеч, с короткими каштановыми вьющимися волосами, что скорее соответствовало его происхождению из крестьянской семьи, чем из семьи воинов. Вульфрик задумался, не отрастить ли ему волосы, если его выберут в ученики, – странная мысль, заставившая его понять, что он ищет хоть что-нибудь, что отвлекло бы его от переживаний.

Хотя Хейн был одного возраста с Вулфриком, его не выбрали для начала обучения до этого момента. Он был крупнее других и сильнее, но его отцу требовалась помощь старшего сына для работы на ферме. Тем летом он купил раба, что дало Хейну возможность стать воином. Вулфрику он нравился. Даже когда издевательства достигали наихудшего предела, Хейн никогда не вмешивался. Вульфрик задавался вопросом, не заставляет ли его больший возраст чувствовать, что ему нужно что-то доказывать. Вульфрик знал, что в его случае это было именно так. Стоило ли ему пытаться доказать свою правоту?

Хейн. Смелое заявление. Пожалуйста, – сказал Элдрик, жестом указывая на меч, – подними его".

Все мальчики пристально смотрели на Хейна, но ни у кого не хватило смелости сказать слова поддержки. Увидев улыбку Этельмана, Вулфрик с большим интересом стал наблюдать за ним. Когда Хейн подошел к клинку, Этельман уставился на него, и Вулфрик увидел, как его челюсть сжалась, а лицо напряглось. Хейн наклонился и положил руку на рукоять. На мгновение он замешкался, прежде чем отдернуть руку. Его тело дернулось, но меч не сдвинулся с места. Он попытался еще раз, и еще, и в последний раз с таким усилием, что потерял хватку и упал назад.

Один из других мальчиков засмеялся, и Элдрик перевел взгляд на него.

'Не хочешь попробовать?' – сказал он.

Мальчик нервно оглянулся вокруг себя и на Хейна, который все еще сидел на морозной траве, разминая плечо. Мальчик покачал головой.

Когда ты сможешь поднять меч, ты будешь готов отправиться в путь к Высоким Вершинам. Не раньше. Джорундир приглашает тех, кого хочет испытать на Высоких Землях, позволяя им поднять меч. Восемь молодых воинов подняли меч сегодня утром и начали свое паломничество. Не все из них вернутся". Он сделал паузу, давая своим словам впитаться.

Жизнь, которую ты выбрал для себя, сопряжена с опасностью, – сказал Элдрик. Провалиться – значит умереть. Быть воином – это не привилегия. Это ответственность. Ты несешь жизнь тем, кого защищаешь, и смерть тем, кто хочет им навредить. Вы должны быть готовы отдать свои жизни, чтобы выполнить эту обязанность. Паломничество доказывает вашу готовность, но мы несем ответственность за то, чтобы вы были готовы к этому путешествию, когда придет ваше время".

Он прошел вперед к месту, где выстроились мальчики. Он медленно пошел вдоль шеренги, оглядывая каждого из них с ног до головы. Он остановился перед одним, сыном кузнеца. Каждый год один или два мальчика, которые, как и Хейн, не принадлежали к семьям воинов, выдвигали свои кандидатуры; выбирали немногих.

Попробуй в следующем году", – сказал Элдрик. У тебя будет больше шансов, когда ты станешь выше и тяжелее. Нет ничего постыдного в том, что придется ждать еще год".

Мальчик кузнеца побледнел от разочарования, но кивнул и сделал то, что ему сказали, вероятно, утешаясь надеждой, что в следующем году все будет по-другому. Вульфрик почувствовал нервный трепет, гадая, что будет делать Элдрик, когда доберется до него. Его сердце заколотилось, когда Элдрик подошел ближе. Вулфрик хорошо знал его, считал его почти дядей, но сейчас он казался совершенно незнакомым. Он остановился перед Вулфриком и посмотрел на него так, словно никогда прежде не видел его. Вулфрик затаил дыхание, но изо всех сил старался выдержать взгляд Элдрика. Элдрик пошел дальше, не произнося ни слова и не показывая ничего своим выражением лица.

Вулфрик сделал глубокий вдох и постарался не выпустить его с громким вздохом облегчения. Сброс напряжения был головокружительным, и, зная, что он миновал первое препятствие, его любопытство переключилось на то, как справятся остальные. За всеми этими волнениями и неуверенностью Вулфрик не обратил особого внимания на то, кто еще готов выступить. Когда он заметил Родульфа, стоявшего дальше всех, это стало для него неожиданностью. Он тренировался уже два года, хотя это был его первый день после их с Вулфриком поединка. Конечно же, они не могли заставить его снова выставить себя вперед?

Раны Родульфа, похоже, зажили хорошо, за исключением глаза, который он потерял. Он носил тонко сделанную кожаную повязку на том, что осталось под ней. Вульфрик не чувствовал угрызений совести за нанесенные им увечья, скорее наоборот. Он чувствовал, как гнев разгорается в нем каждый раз, когда он видел Родульфа, что случалось довольно редко после их поединка. По какой-то причине Родульфа редко видели вне дома с тех пор, как он потерял глаз. И никакие увечья не могли уладить отношения между ними, как считал Вулфрик.

Вулфрик наблюдал, как Элдрик дошел до места Родульфа в очереди и остановился. Он не стал смотреть на него оценивающим взглядом, а просто покачал головой, как только тот остановился.

'Тебе здесь не место', – сказал Элдрик. Больше нет. Тебе уже говорили об этом. Тебе не следовало приходить сегодня. Потерять глаз из-за другого воина – это почетный знак. А чтобы подмастерье был избит обычным мальчишкой, который еще даже не подал заявку на обучение? Уходи и не возвращайся".

Родульф раскрыл рот, словно от удивления, но, видимо, он ожидал услышать то, что сейчас услышал. Все говорили, что с одним глазом ему никогда не стать воином. Он закрыл рот, не произнеся ни слова, и его передернуло от гнева. Он повернулся и посмотрел прямо на Вулфрика, прежде чем ринуться в деревню.

Еще трое были отправлены домой, двое – с надеждой вернуться на следующий год, а один – с разрушенной мечтой стать воином. Когда каждый был тщательно проверен, а все, кто был уличен в недостатках, отправлены домой, Этельман произнес.

Все вы теперь ученики Джорундира. Он ожидает, что каждый день вы будете стараться изо всех сил. Тот, кто этого не сделает, будет отправлен домой. Поздравляю.

Облегчение Вульфрика от того, что его выбрали, было недолгим. Настоящее испытание начнется на следующий день, когда начнется их обучение.