Текст книги "Волк Севера (ЛП)"

Автор книги: Дункан M. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Он был рад сделать все, что от него требовалось, но жители деревни не привыкли приказывать воину. Вульфрик вместе со Стенном, Роалом и Фарлофом стоял в стороне от рабочей бригады, которая занималась рубкой деревьев и подготовкой их к распиловке на доски. Каждый раз, когда кто-нибудь из рабочих проходил мимо, он почтительно кивал им, но ничего не говорил. В конце концов они сами взялись за то, чтобы начать рубить деревья и тащить их в деревню.

39

Делегаты вернулись в деревню через неделю после нападения с незнакомцами на хвосте. Они были бодры, но выглядели усталыми и не хотели ничего рассказывать жителям деревни. Они сошли перед остовом Большого зала с пышностью людей, считающих, что в их руках судьба всех вокруг, что, как вынужден был признать Вулфрик, было недалеко от истины.

Чтобы укрыть находящихся внутри от непогоды, был натянут брезент, но его уже трудно было назвать зданием. Они вошли внутрь, и остальным жителям деревни пришлось ждать, чтобы узнать, какие новости они принесли.

Некоторое время люди стояли без дела, но когда стало ясно, что ждать осталось недолго, они постепенно вернулись к работе. В конце концов мужчины вышли из построенного на скорую руку Большого зала. Новые лица сбросили свои дорожные плащи и стояли в контрасте с остальными, их прекрасные, богато раскрашенные одежды выдавали в них чужеземцев. Вулфрик почувствовал надежду. Вряд ли южане стали бы посылать людей на север, если бы не намеревались помочь. Ему не нравилось, что перспектива иностранной помощи вселяла в него надежду.

'Что скажешь?' Фарлоф стоял у плеча Вулфрика. Вулфрик не мог вспомнить, когда в последний раз слышал дразнящий, озорной тон в голосе Фарлофа. Он скучал по нему и гадал, вернется ли он когда-нибудь.

'Твои догадки так же хороши, как и мои', – сказал Вулфрик. Но похоже, что мы получим какую-то помощь. Пока мы можем за нее заплатить".

Интересно, сколько это будет стоить?

'Все', – сказал Вулфрик.

Донато протиснулся сквозь остальных и осмотрел собравшуюся толпу, его взгляд остановился на Вульфрике. «Ты!» – крикнул он, указывая на Вульфрика, чтобы не было сомнений, к кому он обращается.

Вульфрик поднял бровь и обернулся, чтобы посмотреть за спину, но ничего не ответил. Он не собирался признавать неуважительную манеру Донато говорить.

Вулфрик. Ты мне нужен здесь", – сказал Донато.

В его голосе звучало нетерпение, поэтому Вулфрик медленно пошел через площадь, останавливаясь, чтобы перекинуться парой слов с людьми по пути.

'Что тебе нужно, Донато?' сказал Вулфрик, когда в конце концов достиг подножия ступеней, ведущих в Большой зал. Он отказался обращаться к нему как к 'Советнику'.

'Мне нужно, чтобы ты отвел этого человека, Сифруд его зовут, на юг посмотреть на лошадей. Он должен узнать, сколько их у нас осталось и в каком они состоянии".

Вулфрик посмотрел на человека и пожал плечами. Почему бы тебе не взять его? Задница уже слишком хороша для седла? Слова сорвались с его губ прежде, чем он успел их обдумать.

В глазах Донато промелькнул гнев, и Вулфрик улыбнулся. Ему почти хотелось, чтобы Донато набросился на него, ведь Вулфрик видел, как тот обращался со своими слугами в прошлом. Это была бы ошибка, о которой Донато не успел бы пожалеть.

Купец тяжело сглотнул. 'В интересах деревни, чтобы ты сделал то, о чем я прошу. Отведи его на юг посмотреть лошадей. Пожалуйста".

Вулфрик повернулся и начал идти к мужчине. 'Хорошо.' Он сделал пренебрежительный жест рукой, надеясь, что все эти маленькие знаки презрения суммируются и в конце концов подтолкнут Донато к необдуманному поступку. По мнению Вулфрика, Донато заслуживал смерти гораздо больше, чем те, кто сделал это в Леондорфе.

Уже поздно вечером он вернулся в деревню, осмотрев вместе с Сифрудом лошадей. Тех, что стояли на самых южных пастбищах, не тронули, и Сифруд, похоже, остался доволен увиденным. Вулфрик не ожидал, что вообще что-то найдет, но, очевидно, Расбруккеры были спокойны, забирая то, что осталось, когда им вздумается. Лошадей нужно было быстро продать и перевезти через границу к новым хозяевам, прежде чем расбрукцы решат забрать то, что, несомненно, считали своим.

Во время поездки южанин говорил мало, но, похоже, он знал лошадей. Он собирался забрать всех, кроме нескольких оставшихся, для племенного скота. Вульфрик был удивлен, думая, что южанин захочет забрать всех, но он, похоже, считал, что окружающая среда в такой же степени влияет на качество лошадей, как и их родословная. Тем не менее, потребуются годы, чтобы вернуть их табуны к прежним размерам. Вульфрик испытывал мрачное удовлетворение от того, что хотя они и будут потеряны для Леондорфа, по крайней мере, они смогут купить для них что-нибудь полезное, а Расбрукеры никогда не получат ни одной лошади.

Френа, недовольная отсутствием уединения и пространства в общем убежище, поставила палатку на остатках их дома, которую теперь дополнял прочный деревянный каркас, установленный с тех пор, как Вулфрик взял южанина посмотреть лошадей. Как бы он ни ценил работу, Вулфрик не хотел особого отношения к себе, потому что он был Первым Воином. Были и те, у кого не было даже палатки, чтобы назвать ее своей.

Адальхаид остановилась у нее, но для Вулфрика места не нашлось: он и другие воины разбили лагерь неподалеку от деревни. Сначала он пошел в палатку матери, чтобы проведать их, и с удивлением обнаружил там Белгара, который стоял снаружи с одним из южан.

"Что происходит? сказал Вульфрик. 'Что-то случилось?'

'Не из-за чего волноваться', – сказал Белгар. Это Аэльрик. Ты, наверное, не помнишь его. Он прошел Путь Джорундира, когда ты был еще мальчиком".

Аэльрик сказал: "Все еще не больше, чем мальчик". Рад видеть тебя, парень. Мне было жаль слышать о твоем отце".

'Я не помню тебя'.

Не удивлен. Я дядя Адалхаид. Ты был не выше колена своего отца, когда я уехал".

Память вернулась к Вулфрику. Аэльрик был копьеносцем, как и отец Адальхаид, который, не имея никакой собственности, выбрал Путь Джорундира. Адальхаид время от времени упоминала о нем; она жила в его доме, пока получала образование на юге. Судя по всему, он процветал и был капитаном дворянской гвардии. Теперь, похоже, он возвращается в трудную минуту. Может быть, найдутся и другие, кто поступит так же? Достаточно, чтобы сказать рурипатийцам, чтобы они засунули свою помощь в кучу мусора?

'Значит, ты вернулся, чтобы помочь?' сказал Вулфрик.

'К сожалению, нет', – ответил Аэлрик. У меня много обязанностей на юге, а я всего лишь один человек. Помощи, которую, я уверен, пришлет лорд Элзмарк, будет более чем достаточно, чтобы сохранить деревню в безопасности".

Он говорил не как житель Нортленда. Странно было подумать, что он вырос в деревне. Его лицо было изрезано, а глаза спокойны, как будто он видел так много, что не осталось ничего, что могло бы застать его врасплох. В этот момент Вулфрик понял, что такой человек, как он, был бы гораздо лучшим выбором для Первого Воина, чем он, он был бы гораздо более способен вернуть власть, которую узурпировал Донато, хотя он никогда не ходил в паломничество. Как он мог убедить его остаться?

'Так вот что происходит? Лорд Элз…", – сказал Вулфрик.

'Эльзмарк,' сказал Белгар.

'Элзмарк,' сказал Вульфрик. 'Он собирается помочь?'

'При условии, что его посланник был доволен лошадьми. Он был доволен лошадьми? сказал Белгар.

Вулфрик пожал плечами. 'Думаю, да. Похоже, ему понравилось то, что он увидел".

"Что ж, – сказал Белгар, – тогда мы можем ожидать прибытия солдат и повозок с продовольствием в ближайшие несколько дней".

'А лошади – это все, что им нужно?' спросил Вулфрик.

Белгар хмыкнул.

В голове Вулфрика остался один вопрос. 'Что привело тебя домой, Аэльрик?'

'Когда гонцы прибыли в Эльцбург, я попросил разрешения отправиться на север с его эмиссаром'.

'Я сожалею о твоей потере', – сказал Вульфрик. Твоя помощь сейчас была бы огромным подспорьем для деревни. Если я смогу убедить тебя остаться".

Аэлрик покачал головой. 'Я действительно должен вернуться в Эльцбург. Я приехал только для того, чтобы забрать с собой Адальхаид".

Вулфрик нахмурил брови. 'Что ты имеешь в виду?'

'Я забираю ее с собой в Эльцбург'.

'Что? Она останется здесь. Со мной", – сказал Вульфрик.

Белгар покачал головой и взял Вульфрика за руку, отведя его подальше от Аэльрика, где они могли поговорить наедине.

Она теперь сирота, Вульфрик, – сказал Белгар. Ей нужно быть с людьми, которые смогут позаботиться о ней".

Мы обручены, – сказал Вульфрик. Я могу позаботиться о ней. Мы для нее такая же семья, как дядя, живущий через полмира".

Белгар рассмеялся. Мир простирается дальше, чем ты думаешь, Вульфрик. Но это не отменяет того факта, что мы едва можем позаботиться о себе. В любом случае, ты еще недостаточно взрослый, чтобы жениться. Я посоветовался с Этельманом, как только узнал о планах Аэльрика. Двадцать лет – это то, что предписано богами".

Но я достаточно взрослый, чтобы отправиться в паломничество? Чтобы сражаться? Умереть? Я достаточно взрослый", – сказал Вулфрик. Или был бы, если бы это устраивало всех остальных".

'Ну же, Вулфрик. Мы все еще не знаем, что предложат нам южане. Это может быть ничто, или не намного лучше. Донато возьмет все, что они предложат, а у меня нет поддержки, чтобы выступить против него. Мы все можем умереть с голоду через несколько недель. Ты этого хочешь для нее? Расбрукеры могут вернуться до прибытия солдат, чтобы закончить начатое. Ты действительно хочешь, чтобы она подвергалась такой опасности?

"Конечно, нет", – сказал Вулфрик. Он не хотел, чтобы она уезжала. Он хотел жениться на ней, и чтобы они вместе восстанавливали город. Он мог обеспечить ее, уберечь ее. Но теперь он сомневался. Был ли он эгоистом?

'Она может продолжить обучение на юге, – сказал Белгар. Она будет в безопасности и ни в чем не будет нуждаться. Ты можешь предложить ей это?

Вулфрик открыл рот, но снова закрыл его и покачал головой.

'Все уже решено, – сказал Белгар. Она уезжает утром.

Я женюсь на ней. Тогда никто не сможет заставить ее уехать, если она не захочет".

Не будь глупцом, мальчик. Вы оба слишком молоды. Ни один из вас еще не достиг совершеннолетия.

Я воин, – сказал Вулфрик, но почувствовал, что его решимость слабеет. Ты не можешь выбирать, для чего я достаточно взрослый, а для чего нет".

Даже если мы все не умрем с голоду этой зимой, – сказал Белгар, – все будет трудно. Очень тяжело. И весной легче не станет. Этой зимой мы просто выживем. По-настоящему трудная часть наступит весной, когда нам придется отстраиваться и вставать на ноги, независимо от того, будет ли помощь с юга или нет. Такие трудности высасывают жизнь из людей. Ты этого хочешь для нее? Я могу сказать, что если бы мне было где лучше, я бы уехал.’

Вулфрик. Что ты здесь делаешь?

Было уже поздно, и Адалхаид собиралась закрыть свою часть шалаша, который был сколочен над остатками его дома.

'Мне нужно поговорить с тобой', – сказал он.

'О чем?'

Ты говорила со своим дядей?

"Да, конечно".

Значит, ты знаешь? Вулфрик был поражен, что она так спокойно реагирует на все это. Может быть, ей было все равно?

'Знаю что?'

'Что он пришел забрать тебя на юг.'

Адальхаид нахмурила брови. Что значит "пришел забрать меня на юг"?

'Вот почему он здесь. Они сказали мне об этом раньше. Когда он услышал, что твои мать и отец… Ну, он планирует забрать тебя с собой на юг, чтобы ты могла быть с семьей".

Она открыла рот, чтобы заговорить, но остановилась. Он ничего мне не сказал. Я не хочу ехать, поэтому я не поеду".

'Белгар сказал, что все уже решено'.

'Ну, это было решено без меня, так что они могут и не решать'. Она скрылась в маленьком шалаше и появилась через мгновение, завернувшись в плащ. Она окинула Вулфрика долгим, пронизывающим взглядом, от которого у него возникло ощущение, что он предает ее. Он знал, что так будет лучше, хотя это и было болезненно.

'Я сама разберусь с этим', – сказала она.

Вулфрик смотрел, как она прошла несколько шагов. 'Подожди.'

Адальхаид остановилась и повернулась.

'Я думаю, они правы.' Это было похоже на удар ножом в живот.

'Что?' Она подошла ближе. 'Ты… хочешь, чтобы я уехала?'

'Да. То есть нет. Так будет лучше".

'Я не могу поверить, что ты говоришь это. Я думала…

'Я тоже сначала был против этого', – сказал Вулфрик. 'Есть шанс, что не все здесь переживут зиму. Даже с помощью южан. Я хочу быть уверен, что ты будешь одной из тех, кому это удастся. На юге есть безопасность. И комфорт. Я должен знать, что у тебя есть и то, и другое".

'Я буду нужна здесь, – сказала она.

Каждый человек, которого нужно приютить, накормить и защитить, увеличивает нагрузку на деревню. Большинству больше некуда идти, но у тебя есть. Если все наладится с южанами, мы сможем начать восстанавливать деревню с помощью, которую они пришлют весной. А пока мы просто выживаем. Ты можешь провести зиму в университете, о котором ты всегда говоришь. Научишься тому, что поможет деревне, и вернешься к нам. Ко мне".

Она ничего не сказала, но Вулфрик видел по ее челюсти, что она не была убеждена.

Ты можешь вернуться весной. Это всего лишь несколько месяцев". Вулфрик чувствовал себя опустошенным, говоря это. Он слишком хорошо помнил, когда она в последний раз уезжала на несколько месяцев.

Адальхаид уехала на следующее утро. Вулфрик наблюдал, как она и ее дядя выехали из Леондорфа в рурипатский город Эльцбург. Одна зима. Она уже говорила об этом раньше, и ее не было три года. Однако на этот раз ее отъезд был делом его рук. Возможно, так было и в прошлый раз. Учитывая, сколько всего произошло за последние несколько месяцев, Вулфрику казалось, что за время ее отсутствия весь мир может перевернуться с ног на голову. Будет ли он вообще жив? В Северных землях перемены происходили быстро и в больших масштабах. Голос в его голове твердил, что он больше никогда ее не увидит. Он изо всех сил старался не обращать на него внимания.

Он стоял и смотрел на дорогу, ведущую на юг. Она то и дело оглядывалась через плечо, и даже с такого расстояния Вулфрик мог сказать, что она плачет. Он продолжал смотреть, пока она не скрылась из виду, чувствуя, как с каждым мгновением внутри него растет пустота.

Рассказчик замолчал и посмотрел на толпу в поисках реакции. Они молчали, уставившись на него, как младенцы, ожидающие кормления. Бывали времена, когда нужно было дать паузу, а бывали времена, когда нужно было схватить его за шиворот.

'Наш герой теперь выкован во льду, в крови и в пепле – мальчик переступил порог мужественности, но еще не отточен в настоящей битве. Трагедия преследует его как тень, и он вынужден расстаться с женщиной, которую любит со страстью, которую мало кто из нас сможет понять. Наш таинственный предмет, древний Камень Фонтана, наконец-то попал в руки человека, не подходящего для его обладания. Люди с необузданными и безжалостными амбициями находятся на подъеме".

Рассказчик подумывал остановиться на ночлег. Он не знал, который час, а его голос становился все более хриплым. Конрадин поставил перед ним кружку свежего эля, и Рассказчик выбросил эту мысль из головы. Он улыбнулся и глубоко вздохнул. 'И все же изменение старого порядка только начинается…'

Часть III

40

Леондорф пережил ту первую зиму после нападения. Это было трудно, но никто больше не умер", – сказал рассказчик. Следующей весной рурипатийцы прибыли в большом количестве, и постепенно жизнь в Северных землях стала напоминать жизнь на юге. Здания перестраивались южными архитекторами и рабочими. Маркграф отправил на север посла, чтобы следить за соблюдением своих интересов, и Донато упрочил свое положение.

Вскоре после этого на границах Леондорфа было обнаружено серебро, что сделало его очень привлекательным протекторатом для Маркграфа и тех, кто стремился сделать свое состояние. Население увеличилось за счет старателей, охотников за сокровищами и тех, кто зарабатывал на них. Так что жизнь в Леондорфе продолжалась.

Герой нашей истории остался. У него было непреодолимое чувство долга перед жителями своей деревни и неугасающая надежда, что однажды он проснется и обнаружит, что Адалхаид вернулась. Прошло три года, когда мы вновь встретились с нашим героем, и мы видим его разочарованным, недостаточно востребованным и сомневающимся в своем решении остаться в Леондорфе теперь, когда он вне опасности".

Вульфрик вместе с Фарлофом и Стенном отдыхал на крыльце своего дома, осматривая деревню. Она сильно изменилась с приходом южан. Среди северных зданий из дерева, камня и соломы теперь было много кирпичных, оштукатуренных и шиферных, которые возвышались над своими северными собратьями. Группа солдат вернулась в деревню, не имея с собой ни одной телеги с волами, с которой они уехали предыдущим утром. Вульфрик мог бы посмеяться над неудачами и некомпетентностью южан, если бы не тот факт, что их вел Роал, а его нигде не было видно.

Вульфрик сел и пробежал глазами по лицам всех солдат гарнизона. Их тоже было на два человека меньше. На них ему было наплевать, но он беспокоился о Роале. Он встал и подошел к сержанту потрепанного патруля.

'Роал. Где он? сказал Вулфрик.

Сержант покачал головой. Я потерял двух человек.

'Плевать на них', – сказал Вулфрик. Роал. Что с ним случилось?

'Расбрукеры. Набросились на нас перед мостом на обратном пути. Сначала они убили Роала".

Вульфрик в гневе скривил лицо. За три года, прошедшие после битвы и нападения, Расбрук восстановился с удивительной быстротой. 'Забрали волов? И серебро?

Сержант кивнул.

Удачи в объяснении этого своему боссу", – сказал Вулфрик, повернулся и направился к остальным на крыльце. Остальные смотрели на него в ожидании новостей. Будьте готовы выехать через десять минут. Роал не вернулся с ними".

Стенн и Фарлоф покачали головами со скорбным выражением на лицах. За три года, что они водили солдат гарнизона по лесам, каждый из них столкнулся с десятками нападений, но Джорундир улыбался им, и ни один из них не получил даже царапины. Это казалось справедливым после стольких ран, которые он уже получил. Теперь, похоже, его благосклонность иссякла.

Вулфрик наблюдал за солдатами, бредущими обратно в свой гарнизон. Ему не нравилось, что они были рурипатийцами, но как люди они были неплохими. Они были неплохими бойцами – Вулфрик тренировался с ними в течение трех лет, проведенных в Леондорфе, – но для лесных боев они не годились. Отчасти поэтому они так и не смогли закрепиться в Северных землях. До того, как их пригласили в Леондорф.

Это был уже третий случай нападения на обоз с волами, возвращавшийся с серебряного рудника, и Вулфрик гадал, хватит ли этого нападения, чтобы вызвать ответную реакцию. Он не знал, действительно ли это были Расбруккеры, совершившие нападение, и ему было все равно. Если это подтолкнет рурипатцев к нападению на Расбрук, Вулфрик будет только за. С момента приезда в деревню рурипатский посол отказывался предпринимать какие-либо агрессивные действия. На юг текло много денег, и нападения обычно вызывали лишь незначительное раздражение. Зачем ворошить осиное гнездо? сказал он. Вулфрик старался не называть его трусом, но временами это требовало значительных усилий.

Шахта находилась на окраине территории Леондорфа, и дорога назад проходила рядом с границей Расбрука – единственным переходом через реку, который могли преодолеть волы. Теперь там был мост, что делало путь быстрее, но не безопаснее. Присутствие рудника гарантировало, что рурипатийцы останутся, и это обеспечивало существование Леондорфа, хотя он мало напоминал деревню, которой когда-то был.

Другие племена ненавидели тот факт, что Леондорф пригласил рурипатийцев в Северные земли, и выражали свое недовольство при каждом удобном случае. Серебряный рудник и его воловьи обозы были главной мишенью. Каждый раз, когда они отправлялись за серебром, один из воинов направлял обозы с волами и солдат гарнизона. Больше им делать было нечего.

Вульфрик заметил Донато, наблюдавшего за их разъездом со ступеней перестроенного Большого зала. Он был выше и грандиознее, чем прежде, но остатки каменных стен предыдущей версии были отремонтированы и использованы повторно. Место у задней стены, где Вулфрик в детстве провел столько часов, прислушиваясь, все еще было там, и это оказалось полезным. С приходом южных солдат Вулфрик ожидал, что Донато раз и навсегда расправится с воинами, но этого не произошло. Незнакомые с местностью, южане нуждались в разведчиках и проводниках, и посол настоял на их сохранении. Это поддерживало их значимость, но с каждым днем Вулфрик терял все больше надежды на то, что они вернут себе прежний статус. Первый Воин больше ничего не значил. Никто даже не называл его так. Дети деревни играли в солдатиков, а не в воинов. Половина из них в любом случае были отпрысками новоприбывших.

Вулфрик не сомневался, что как только солдаты гарнизона освоятся в лесах, с ними будет покончено, но этого еще не произошло. После этого? Кто знает? Вулфрик не считал себя фермером. Приключения в дальних землях казались ему самой привлекательной идеей. Он чувствовал, что Путь Джорундира зовет его. В одиночку или с другими – неважно. В Северных землях для него ничего не осталось бы прежним.

Комфорт и изысканность юга, похоже, окончательно покорили и Адалхаид. Она не вернулась в Леондорф весной, как они планировали. Воспоминания о выражении ее лица, когда он сказал ей, что, по его мнению, она должна отправиться на юг, не выходили у него из головы. Возможно, он отправится на ее поиски. Иногда он задавался вопросом, почему он еще этого не сделал. Страх, что она забыла его? Страх, что она не простила его за то, что он сказал ей уехать?

Он остался в Леондорфе после того, как первый кризис миновал, в надежде отомстить Расбруку. Они были в кровном долгу перед Леондорфом, и он твердо решил, что они должны его отдать. По мере того, как шли месяцы и годы, эта надежда казалась все более тщетной, он все больше расстраивался, что посол так и не отдал приказ о нападении, и уже почти сдался. Но теперь? Когда руда потеряна за месяц? Если что-то и подтолкнет посла к действию, то только это.

Они выехали из деревни и галопом поскакали к мосту – последние три ученика из паломничества, которое, казалось, длилось целую жизнь. Вулфрик впервые, сколько себя помнил, почувствовал себя воином. Это еще больше усилило его негодование по поводу того, что они оказались в подчинении у гарнизона и были оставлены бездельничать в остальное время.

Дорога до моста заняла несколько часов. Дорога была изрыта колеями и грязью от регулярного движения транспорта, который прокладывал ее все глубже в лесную чащу. Продвигаться приходилось медленно, но Вулфрик почти не надеялся найти кого-нибудь живым.

Роал лежал на берегу дороги, утыканный несколькими стрелами. Его меч был обнажен и покрыт засохшей кровью. Это была настолько хорошая смерть, насколько мог надеяться любой воин. Вулфрик почувствовал тревожный укол вины. Они собрали его тело и направились к дому.

Они медленно ехали обратно в деревню, и Роал был привязан к спине лошади. Они хотели, чтобы все видели, что один из сыновей Леондорфа погиб на ее службе, но никто не обратил на это внимания. Рурипатский посол построил для себя дом рядом с казармами гарнизона в южном стиле – из белого оштукатуренного кирпича и красной черепицы. В нем были все известные южные предметы роскоши в огромных количествах – так говорили Вулфрику, поскольку он никогда не видел его изнутри.

Как ни неприятно было видеть падение своего статуса, Вульфрик и воины были не единственными. Донато также видел, что его власть ограничена, хотя он и был лидером совета. Он стал называть себя "мэром", южным титулом. Вульфрик с удовлетворением отметил, что его собственная затея ограничила его быстро растущее влияние. На публике посол был почтителен к Донато, но все знали, кто принимает решения за сценой. Он мог использовать титул посла, но на самом деле он был правителем.

Они отсутствовали уже несколько часов, более чем достаточно, чтобы посол успел обдумать потерю своего последнего груза серебра, и Вулфрику было интересно посмотреть, удастся ли спровоцировать его на ответные действия. После того как Руал был доставлен в кирху, где Этельман подготовит его к похоронам, Вульфрику и остальным оставалось только сидеть на крыльце своего дома, как они делали каждый день.

Вульфрик наблюдал за домом посла за неимением лучшего. У остальных не было настроения болтать, поэтому они сидели молча. Когда посол появился снаружи, пухлый и преуспевающий, в плаще из дорогих мехов, Вулфрик обратил на него внимание. Он целеустремленно направился к Большому залу в сопровождении двух солдат и вошел, не стучась и не дожидаясь, пока его впустят, как обычно требовалось от тех, кто не входил в совет. То же самое требовалось и от Вулфрика.

Больше всего Вулфрика интересовало его поведение. Лицо посла потемнело от гнева, и Вулфрик молился, чтобы именно это оскорбление подтолкнуло его к действию после трех долгих лет ожидания. Возможно, кровная месть, которую Леондорф должен был им принести, не так уж далека. Вульфрик молча наблюдал с крыльца, зная, что Белгар придет сообщить ему об этом, как только закончатся переговоры и будут отданы приказы.

Белгар вышел из Большого зала прямо к ним. 'Вставайте со своих ленивых задниц!'

Вульфрик и остальные сделали то, что им было велено. Пусть он был стар и все больше дряхлел, но Белгар был единственным членом совета, которого они уважали. Никто из остальных не сталкивался с битвой; никто из них не был ее достоин.

Посол Уршель недоволен потерей своего серебра и хочет научить Расбрюкеров не лезть не в свое дело. Утром ты поведешь его солдат на север к деревне".

Вулфрик почувствовал, как забилось его сердце. Его отец. Родители Адальхаид. Деревня. Нужно было свести так много счетов, что он чувствовал, как его тянут сразу в пяти разных направлениях. Он ждал этого момента три долгих года. Тем не менее, он не собирался, как покорный пес, падать ниц, когда посол щелкнет пальцами.

'Никогда там не был', – сказал Вулфрик. Не уверен, что знаю дорогу".

Белгар бросил на него мерзкий взгляд. Не изображай из себя невежественного жителя Нортленда. Мы хотим этого не меньше, чем они. Отрезав нос в угоду своему лицу, мы ничего не добьемся. Если ты не поведешь их, это сделаю я, а ты можешь оставаться здесь и дуться".

Стенн и Фарлоф захихикали, а Вульфрик бросил на них такой же мерзкий взгляд, как и на Белгара.

Я возьму их, – сказал он. Но потому, что я хочу этого, а не потому, что толстый посол говорит мне это".

'Достаточно хорошо для меня,' сказал Белгар. Будь готов отправиться с первыми лучами солнца.