Текст книги "Нормальных семей не бывает"

Автор книги: Дуглас Коупленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Скажите ему, что у меня сообщение от его матери. Письмо.

– М-м-м-м.

– Ему будет очень интересно это узнать.

– М-м-м-м.

– Не забудьте ему передать.

– Хм.

– Я перезвоню через несколько часов, чтобы передать указания.

Уэйд повесил трубку. Потом причесался и сбежал по лестнице на лужайку, где Хауи расточал улыбки направо и налево; Тед стоял, впившись в гостей взглядом бульдога на поводке.

– Пошли, папа.

– Я убью этого Хауи.

– Погоди, пока Сара не улетит. Кроме того... – Он подбросил на ладони ключи. – У меня есть ключи. – Он подошел к лежавшему в бассейне Брайану. – Давай вылезай, Брайан. И возьми какое-нибудь большое полотенце, чтобы накрыться.

Брайан схватил полотенце с изображением Птички-Невелички в космосе, и все трое направились к фургону Хауи. Уэйд сел за руль, Хауи застыл в нерешительности, увидев высунувшегося в окошко Уэйда.

– Хауи! Спасибо, что одолжил свой фургон! Я сказал Саре, что мы его тебе вернем через часик. Она права, дружище, – ты самый замечательный парень во Флориде.

В семьдесят каком-то году Уэйд с Дженет зашли в зоомагазин купить белых мышей для Сариного змея Омара.

– Мам, а папа всегда был таким засранцем?

– Уэйд!

– Нет, правда?

– Выбирай лучше мышей, Уэйд.

Тем вечером Сара возвращалась из поездки на научную олимпиаду в Портленде; Уэйд с Дженет решили приготовить для нее сюрприз – мышей.

– Вон те, вон там, – сказала Дженет. – Похоже, они...

– Посочнее?

– Да, по-моему.

– Мам, мне кажется, змеям больше нравится хрустящее, чем сочное.

– Ничего подобного.

Уэйд подметил улыбку матери.

– Сочных мышей, – сказал он, – змеи дольше переваривают. Сочность приводит к запорам.

– Уэйд!

– Ты не ответила на мой вопрос о том, когда папа стал таким придурочным.

– Вообще-то он был славным, знаешь. Веселым. Он был веселым.

– Верится с трудом.

К ним подошел продавец:

– Присматриваете мышей на корм?

– Да, – сказал Уэйд. – Дюжину.

– Вон тех, вон там, – сказала Дженет, указывая на упитанных мышей. – Они дороже, чем обычные?

– Да. Они беременные, поэтому стоят на доллар дороже.

Уэйд и Дженет одновременно испустили изумленный возглас.

Продавец сказал, что они могут приобрести небеременных хомяков по отличной цене – доллар двадцать пять.

– Нет, просто мышей, – сказал Уэйд. – Небеременных. Дюжину.

– Как можно кормить змей беременными мышами? – спросила Дженет, скорее обращаясь сама к себе.

– Чего я никак в толк не возьму – почему они просто не едят гамбургеры?

– Без убийства никак нельзя, – изрек продавец. – Убивая, змея вырабатывает ферменты, помогающие пищеварению. А гамбургер не убьешь.

– О Господи, – сказала Дженет. – Никогда бы не поверила, что покупать мышей так трудно.

Пока продавец отбирал мышей, мать с сыном прошли в отдел птиц, – жаркий воздух здесь был полон пронзительных трелей и густого фосфатного запаха птичьего помета. Глядя на волнистых попугайчиков, Уэйд задумался о том, как такие крохотульки вообще могут существовать в дикой природе. В птичьем мире они что-то вроде пуделей. Он попытался представить, как маленькие белые пудельки охотятся вместе с пещерным человеком.

– Ты сказала, что папа когда-то был веселый. Когда? Докажи.

– Когда был моложе. Когда я встретила его в университете. Он был легкий на подъем, бесшабашный. Мог ляпнуть что угодно, а мне всегда нравились такие люди, может потому, что сама я такая замухрышка.

– Что такое замухрышка?

– Да ты знаешь. Девушки, которые на школьных вечерах стоят по стенкам и которых никто никогда не приглашает танцевать.

– Ты?

– Никто никогда не учил меня выщипывать брови. До университета я выглядела как восточно германская тяжелоатлетка шестидесятых.

– Неправда. Я видел фотографии.

– Я была такой зажатой. Мне и в голову не приходило пригласить мужчину на танец.

В клетке с попугайчиками разыгралась шумная перепалка, перешедшая в схватку за территориальные права на жердочку перед крохотным зеркалом.

– Твой отец был чем-то похож на Хелену, – сказала Дженет. – Такой же безудержный. От Хелены у моих родителей голова шла кругом. И от Теда тоже, но меньше, чем от Хелены.

– Хм. – Хелена смущала Уэйда; несколько недель назад на кухне он поймал ее оценивающий взгляд. Она была, даже на его тогдашний, незрелый взгляд, опасной. Сузив глаза, она посмотрела на Уэйда и сказала: «Ты вылитый отец. Хочешь казаться другим, а на самом деле такой же. Маленький проказник».

– Но мы говорили о папе, – Уэйд упорно не хотел уклоняться от темы. – Можешь ты хоть как-нибудь доказать, что он не придурок?

– Просто не могу понять, почему вы не можете ужиться. В вас так много общего.

– Не может быть, – ошарашенно ответил Уэйд. – В нас нет ничего общего. – Уфф.

– Что, задело за живое?

Неужели она права?

– Он слишком много пьет.

– Слишком много пьет? – удивленно переспросила Дженет. – Не больше, чем любой другой мужчина в его возрасте.

– И что это доказывает?

– Не пойму, что ты имеешь в виду, Уэйд. Все пьют.

Готовые к отправке мыши дожидались на прилавке. Дженет расплатилась. Пока они ехали домой, Уэйд смотрел, как мыши шебуршатся на дне сумки-холодильника. Уфф.

– Что? – спросила Дженет.

– Одна, кажется, подохла.

Уэйд поднял мертвую мышь за хвост.

– Выброси ее сейчас же из машины.

Уэйд положил дохлую мышь в карман пиджака.

– Я не собираюсь ее выбрасывать. Это не яблочный огрызок и не мусор. Она была живым существом.

– Зарой ее в компост, когда вернемся.

Дома Уэйд прошел в Сарину спальню.

– Эй, Омар, пора подкрепиться, смотри, какую я тебе принес вкуснятину.

Стоявшая за ним Дженет сказала:

– Нет, пускай проголодается так, чтобы, когда Сара будет его кормить, он набрасывался на еду.

– Мам, а ты не без изврата.

– Уэйд, любая мать ответила бы тебе то же самое. Как ты думаешь, почему в нашем доме всегда так поздно едят? Потому что я не хочу выбрасывать за вами объедки.

Примерно час спустя, возвращаясь с работы, Тед наткнулся на Сару, которую как раз вел домой ее преподаватель. Тед внес Сару в дом на плечах. Лицо ее сияло. «Ой, пап!»

– Ты всех их обставила, моя сладкая, маленькая моя победительница. Смотри, Джен, – три приза!

За этим последовал небольшой всплеск оживления, пока Сара рассказывала истории про мосты из макарон, выдерживавшие нагрузку в пятнадцать фунтов; про линзы, поджигавшие бумагу, находившуюся в другом конце комнаты; про лягушек, замороженных в ваннах с жидким азотом и вдруг оживающих. Уэйд принес сумку с мышами.

– Уэйд, ты просто герой! Омару понравятся эти мыши. Ты правильно его кормил?

– А то.

Тед открыл шкафчик с напитками, достал свой любимый виски и плеснул в стакан. Затем удивленно хмыкнул.

– Что за?.. – Он грохнул бутылкой о выдвижную полку. – Иди сюда, гаденыш.

– Что случилось, Тед?

– Откуда в бутылке дохлая мышь?

Уэйд заговорщицки поглядел на Сару, и та сказала:

– Пап, от спирта мышь только стала стерильной. Так что можешь спокойно пить.

Не обращая внимания на ее слова, Тед сгреб Уэйда за воротник, порвав фенечку у него на шее, так что бисеринки разлетелись по всей кухне.

– Отпусти меня, ты, алкаш.

Тед толкнул его так, что Уэйд пролетел через кухню и очутился в передней.

– Ах, вот как, – сказал Уэйд, – может, этим ты хотел доказать, что ты не алкоголик? Так вот что – ты алкаш, чертов пропойца, и ни для кого в Ванкувере это не секрет.

Сара встала и загородила проход. Ничто в мире не заставило бы Теда тронуть Сару.

– Папа, не обижайся из-за мыши, просто Уэйд привык так шутить. Смешно, верно?

– Этот маленький...

– Прекрати, – Сара повернулась к Уэйду. – Уэйд, мышь подохла, поэтому Омар ее есть не станет. За тобой мышь.

– Но она сдохла, пока мы ехали из магазина домой, – вмешалась Дженет.

– Тогда мы квиты, – сказала Сара. – Давай. Пошли кормить Омара.

Наша троица направлялась в «Мусипуси» в оранжевом фургоне. Движение было жуткое, и им пришлось почти полчаса простоять у будки, где они с трудом наскребли доллар двадцать пять мелочью за пользование платной дорогой. Кожа Брайана вздулась, как жевательная резинка, отвратительными розовыми волдырями, а Тед ударился босой ногой о подножку фургона в тот самый момент, когда они нашли последний десятицентовик. Когда они добрались до «Мусипуси», тени от кипарисов, цикад, грейпфрутовых деревьев и пальм уже удлинялись; всем троим все осточертело, все были измучены и не имели ни малейшего представления, где искать Пшш. Оглядев пышно обставленное временное жилье Теда, Уэйд воскликнул:

– Да здравствует Лас-Вегас!

– Заткнись. Я за это не платил.

В холле был небольшой фонтан. Блестящий витиеватый шедевр искусства чеканки. Писающий Купидон производил дополнительный звуковой эффект.

– Когда вернется Ники? – спросил Брайан.

– Черт ее знает, где она может болтаться. Надеюсь, не по магазинам.

Брайан отправился прямиком наверх отмокнуть в прохладной ванне. Тед пошел переодеться. Уэйд обследовал содержимое холодильника: экономичная упаковка из сорока восьми венских сосисок и трехлитровая бутыль сальсы. Никогда бы не подумал, что сальсу продают в таких огромных емкостях. В мгновение ока он почувствовал волчий аппетит. Сунув шесть сосисок в микроволновку, он приспособил над раковиной бутыль с сальсой и стал макать в нее чипсы из распечатанного пакета. Микроволновка запикала, и Уэйд схватил горячие сосиски, заглатывая их чуть не целиком. Он соскучился по ощущению голода, и ему нравилось утолять голод так легко и с таким удовольствием, – как секс.

Сверху доносилось журчанье и плеск воды. Чувствуя, что объелся, Уэйд сел на кухонный стул. В дверях появился Тед.

– Мне срочно нужно выпить. Хочешь хлебнуть?

Он достал из буфета бутылку.

– Я до сих пор проверяю, нет ли в бутылке дохлой мыши, – и все из-за тебя, задница.

– Надо съездить в гостиницу. Мне нужны мои таблетки.

– Расслабься. Скоро поедем. Надеюсь, эта психопатка Пшш, или как там ее зовут, оставила нам какой ключик в гостинице. Надеюсь, она не утопит машину в болоте.

– Папа, если я не приму таблетки, мне будет вдвое хуже, чем раньше.

Тед уставился на Уэйда; Уэйд почувствовал, что до Теда впервые понемногу доходит, что его болезнь – не игрушки.

– О'кей... Я позову Брайана. Мы можем заехать в гостиницу, а там глотай свои таблетки сколько влезет. А потом поедем в больницу, прихватим какой-нибудь мази, чтобы ему не так жгло кожу. Не то у него вид как у поросенка на вертеле. – Тед уже собирался выйти, но обернулся. – Может, позвонишь еще разок этому чудиле Флориану?

Уэйд посмотрел на часы.

– Неплохая мысль. Он уже, наверное, здорово проголодался.

Уэйд набрал номер, снова нарвался на ту же бессловесную особу, но через несколько секунд линия заглохла, и больше соединиться ему не удалось.

– Ничего страшного, – сказал он Теду. – Багамы и Штаты объединяет рыбалка и крайнее благодушие.

На лестнице показался Брайан, такой розовый, что Уэйд усомнился, правильно ли называть белых людей белыми. Они поехали в «Пибоди», и, едва войдя в номер, Тед учуял запах духов Ники.

– Что за чертовщина?

Брайан рылся в бритвенном наборе Уэйда в поисках тайленола; Уэйд снова набрал багамский номер, но снова – без толку: связь продлилась не больше пяти секунд. Потом они завернули в местную больницу, где персонал, увидев Брайана, сразу же оценил его состояние и плюхнул его на каталку, только для того, чтобы полчаса изучать его страховку, прежде чем оказать первую помощь. В конце концов ему сделали несколько уколов, выписали болеутоляющее и какую-то мазь, что было оплачено из последней сотни долларов, остававшейся на кредитной карточке Брайана.

Брайан лежал на каталке, блаженствуя после болеутоляющих, когда Уэйд с Тедом выглянули из кабинета неотложной помощи и увидели Дженет и Ники.

Что за чертовщина?

– Мам?

– Уэйд? Тед? Что вы здесь делаете? Дженет заметила Брайана.

– Господи Боже! – она бросилась к нему.

– Спокойней, спокойней, – сказал Тед. – Обгорел на солнце – подумаешь. Зато сейчас он на седьмом небе. Ближе к делу: что вы обе здесь делаете? И это твоими духами пахло в гостинице, Никс?

– Да, Тед, моими. У нас с Дженет лесбийский роман. Вы не имеете права покушаться на нашу запретную любовь.

– Очень весело.

– Сегодня утром мы были в ресторане и попали в заложники, – сказала Дженет. – И мы пришли навестить раненого официанта. Только приехали.

– Заложники? – спросил Уэйд.

– Все обошлось. Пшш тоже там была. Мужчины навострили уши, услышав имя Пшш.

– Правда?

– Честно говоря, теперь мне кажется, что эта женщина – само зло, – сказала Дженет. – Она хочет продать ребенка какому-то автомобильному магнату в Дайтоне-Бич. Продать ребенка! Тед, нам надо оставить наши разногласия и натравить на нее адвокатов.

– Дайтона-Бич... – сказал Уэйд.

– Вы узнали, как зовут этого парня? – спросил Тед.

– Нет. Зачем?

– Тед? Уэйд?

– Так ты думаешь, она сейчас туда поехала? – спросил Уэйд.

– Кто знает. Может быть. Уэйд и Тед переглянулись.

– Мам, – сказал Уэйд, – нам надо ехать.

– Куда?

– Долгая история.

Пока Тед стаскивал Брайана с каталки, Уэйд был уже на полпути к автоматическим дверям.

– Тед... – позвала Ники.

– Не могу сейчас говорить, Никс. Нам пора. И они исчезли в мгновение ока.

17

Когда Дженет с Ники вышли из реанимации, жаркий ночной воздух пахнул им в лицо. Трое мужчин спешно загружались в оранжевый фургон Хауи – самого владельца видно не было. Выезжая со стоянки, Уэйд так резко развернулся, что подпалил резину, и это заставило Дженет обернуться к Ники: «Как они ездят, эти мужчины! Я уже сорок лет за рулем и ни разу не сожгла резину».

Вернувшись в больницу, они узнали, что состояние Кевина удовлетворительное и что сейчас он спит. Женщины купили связку розовато-серебристых воздушных шаров и оставили ее, вместе с открыткой «Поправляйся скорее!», у его кровати. Сиделка спросила, приходятся ли Дженет и Ники раненому родственницами.

– Нет, но... – ответила Дженет.

Сиделка поднесла палец к губам:

– Тссссс! Можете больше ничего не говорить. Я не знаю, какие у вас отношения с этим парнем, но он принимает серьезные лекарства. Мы не знаем, с кем связаться, но кому-то надо заехать к нему и привезти их сюда. Не могли бы вы это сделать?

– Конечно.

Сиделка дала Дженет стикер с написанным на обороте адресом, взятым с водительских прав.

– А вот ключи, которые были у него в кармане.

Один из них должен подойти.

Женщины спустились вниз на лифте.

– Знаешь, – сказала Дженет, – предполагалось, что это будет счастливая неделя в кругу семьи, которая всех нас сблизит, вся эта насовская ерундистика: завтраки с молитвами, круизы по местным болотам, случайная встреча с кем-то из семьи Кеннеди... Ты просто не представляешь, что за семьи у других космонавтов. Они практически сами – космонавты: ботинки блестят, как зеркало; зубов полон рот; половина военные и не говорят, а лают, как у себя на флоте. И все такие энтузиасты, что прямо свихнуться можно. Наша семья по сравнению с ними сплошное несчастье.

– Сомневаюсь, – ответила Ники. – Когда речь заходит о других семьях, люди на все готовы смотреть сквозь пальцы. В ужас приходишь всегда только от своей собственной. Кстати, как у тебя отношения с Сарой?

– С Сарой? Кажется, нормально.

– Что значит – кажется?

– Мы никогда с ней по-настоящему не ссорились.

– Не верю.

– Не веришь – не верь. Но я серьезно. Ни одной ссоры почти за сорок лет.

– Тогда почему ты говоришь, что тебе «кажется», что между вами все нормально?

– Сара всегда была дочка Теда. Я так перепугалась, когда она родилась. А Тед ничуточки. Он принял все как есть. В определенном смысле он сильнее меня. Он увидел в Саре искорку, которую я просмотрела. Теперь мне за это стыдно. – Дженет опустила глаза и сказала: – Сара чувствует что-то во мне – не знаю что, но со мной она всегда замыкается. Очень вежливо, обрати внимание, но со мной она никогда не держится открыто. Никогда.

Ники тихо промолчала.

Прикинув маршрут по карте, они отправились в район, где жил Кевин. Ночной воздух был темным и пахучим, маслянистым и болезнетворным. Дженет заметила в небе справа стаю птиц и подумала, какое это редкое явление – увидеть птиц после захода. Они проехали мимо черного «мерседеса»: двигатель у него горел, а рядом на обочине непонятно почему были навалены лимоны.

Флорида.

Несколько минут спустя они въехали в трейлерный парк в северо-западной части Орландо. «Добро пожаловать в гости к Кевину», – сказала Ники, когда они открыли дверь слегка накренившегося трейлера. Дженет присела за кухонный стол, под одну из ножек которого была подложена пачка нераспечатанных конвертов со счетами, закапанных кофе и прожженных сигаретами. Она посмотрела на вставленные в рамки по 5.95 фотографии, изображавшие преимущественно Кевина, дурачившегося со своими приятелями среди диснеевских персонажей, представляя полушутливое совокупление, – частная вечеринка? По дверце холодильника были рассыпаны примагниченные слова.

– Как меня эти магнитики раздражают, – сказала Ники.

– Почему?

Ники налила себе грейпфрутового сока; Дженет оставалось только позавидовать: грейпфрутовый сок был ей противопоказан, слишком едкий, он обжигал ей десны.

– Никто никогда ничего путного с ними не делает. Но и выбрасывать не хотят.

Обе устремили взгляд на лежавший рядом с телефоном календарь с фотографиями красавцев-качков.

– Кругом одни педики, – сказала Ники. – Сплошное безобразие.

– Давай поскорей найдем таблетки. Я засыпаю. Хочу лечь.

Они нашли пару дюжин пузырьков с таблетками и сложили их в мешок из супермаркета. Ники оставила Дженет в «Пибоди», а сама поехала отвозить передачу.

Дженет мечтала исключительно о том, чтобы быстренько принять душ и поскорее улечься на покой, но, поднявшись наверх и открыв дверь номера, увидела Бет в трусиках и футболке, явно после серии коктейлей, развязную и агрессивную. В номере пахло как в закусочной.

– Где Уэйд? – спросила Дженет. – И откуда запах?

Тут она заметила два подчистую опустошенных подноса на колесиках.

– О Господи, сколько дерьма мне приходится выносить от вашего сына. Он запретил мне ехать с ним в этот чертов Диснейуорлд, и я весь день попусту проболталась по разным дырам для идиотов-туристов. А когда вернулась, какой-то парень позвонил из проката, и оказалось, что ваш сынок разбил мою машину, – так что кредит мой теперь накрылся окончательно, мерси, – а потом смотался куда-то с вашим бывшим кретином и Брайаном.

Она пьяна. Несет невесть что. Осторожней, Дженет.

– Понятно.

– А потом городит какую-то чушь по ответчику, что у него якобы работа для Норма.

– Норма?

– Ну да, один из старых дружков Уэйда. Подонок. Менеджер бейсбольной команды или что-то вроде. Солнце озаряет нашу жизнь, а такие типы – омрачают.

Бет открыла бутылку текилы из мини-бара.

– Когда приходится пить текилу, это значит, что больше в мини-баре ничего не осталось.

Она вылила текилу в полупустой стакан с водой, отхлебнула и уставилась в пол.

– Уэйд – пропащий человек. Гореть ему в аду.

– Ладно, так или иначе. Кто все съел?

– Я съела – стейк, и не один, а два.

Упоминание о стейке как о чем-то... шикарном прозвучало для Дженет ностальгически.

– Погодите, он еще не видел счета за услуги в номер, – сказала Бет. – Вот уж точно обделается.

– Ладно, посмотрим.

Дженет терпеть не могла пьяных, но в данной ситуации усмотрела превосходную возможность получить ответы на несколько давно назревших вопросов.

– Бет, ты, наверное, рада, что у тебя будет ребенок?

– Ну, допустим, – Бет явно не собиралась сдаваться.

– Может быть, тебе выпить чего-нибудь безалкогольного? Давай я достану тебе сок.

– Не надо. Моя мамаша не просыхала, когда носила меня в своей пьяной утробе. Так что если я сегодня и надерусь, то плевать.

Она еще крепче вцепилась в стакан.

– Похоже, ты чем-то обеспокоена, – сказала Дженет.

– Уэйд умрет и будет гореть в аду, а я останусь еще с одним ртом.

– Почему Уэйд должен умереть?

– Вы такая же проклятая, как и он. На вас обоих одно клеймо.

– Одно клеймо? Бет, у меня и Уэйда хроническая, но подконтрольная болезнь, какая, могу добавить, еще недавно была и у тебя.

– Пфф, – сказала Бет, и голова ее слегка свесилась – алкоголь расслабил мышцы.

– Ладно, Бет, что твоя семья думает про твою беременность? Уэйд ничего мне о них не рассказывал.

– У меня что есть семья, что нет. У них в голове не мозги, а опилки. Пьянь, да и только.

– Бет, ты напилась, и этот разговор ни к чему не приведет. Сегодня был слишком длинный день, и у меня просто нет сил из тебя что-то выжимать. Пойду ложиться.

Дженет подошла к своему чемодану, достала из него ночную рубашку и уже собиралась в ванную, когда Бет сказала:

– У него кожа трескается на ногах. Вот такущие трещины. Сверху донизу.

Дженет остановилась и повернулась к Бет:

– Давно?

– Уже два месяца. Он теперь меченый, как Горбачев.

– Понятно.

– Это начало конца.

– Нет, еще нет. Сейчас есть специальные препараты от таких трещин.

– Дженет, – сказала Бет вдруг протрезвевшим голосом, – они не действуют.

Дженет села на стул рядом с дверью ванной.

– Прости, что я на тебя накинулась.

– Ничего, я заслужила.

– Он говорит о своей болезни?

– Уэйд? А как вы думаете?

– Думаю, нет.

Бет жалобно сослалась на то, что страшно устала, и через несколько минут заснула под местный выпуск теленовостей. Дженет прикрыла подносы белыми льняными салфетками, выкатила в коридор и постелила себе постель. Бет храпела, как карбюратор, а на Дженет, несмотря на безумный день, напала бессонница. В четыре утра она заметила, что на ответчике мигает красная лампочка. Как и Уэйд прошлой ночью, она подошла послушать сообщение.

Уэйд? Ты дома? Как там дела? У меня снова перерыв на чашку кофе. Аланна говорит, что ты, папа и Брайан угнали фургон Хауи и вообще вели себя ужасно. А через несколько часов те двое парней позвонили в дверь и забрали Хауи, но в НАСА говорят, что они понятия не имеют, кто мог это сделать, поэтому...

С мамой я сегодня тоже не общалась, а она любит названивать, так что, может, там тоже что-нибудь случилось. Эта драма у Драммондов все не кончается. Брунсвики, наверно, играли в скрэбл до утра и, чтобы сделать его азартней, убрали половину гласных.

Ладно, большой брат, может, тебе интересно, как прошел мой день? Спасибо, что поинтересовался. Самые выдающиеся события: мы проверяли действие эмульсии агар-агара, которая используется для уплотнения клеток кожи при клонировании в условиях невесомости, отрабатывали новую схему действий при разгерметизации и опробовали очередную модификацию мочеприемника – как тут не застесняться!

Уэйд! Звони мне! Я сижу тут – ты не поверишь, но в перерыве на кофе я действительно пью кофе!

Пока.

Сара оставила номер, и Дженет немедленно по нему позвонила.

– Сара?

– Мам, уже так поздно, а ты не спишь.

– Никак не уснуть.

– Слушай, что там у вас происходит?

С чего начать?

– У тебя есть несколько минуток? Тогда посиди и послушай, милая.

Дженет рассказала Саре о цепочке драматических событий сегодняшнего дня: о Ники; о налете (опуская чересчур красочные подробности); о Пшш и ее окровавленных пятидесятидолларовых бумажках; о дельце из Дайтоны-Бич, интересующемся скупкой младенцев; о встрече в больнице; о посещении трейлера Кевина; о пьяной Бет и религиозных заморочках.

– Теперь суди сама.

– Похоже, мне нужно какое-то время, чтобы все это переварить.

– Спешить некуда.

Дженет поудобнее устроилась в кресле и отхлебнула воды.

– Сегодня у тебя голос пободрее, – сказала Сара.

– Мой стоматит поутих.

– Это здорово, мам. Рада слышать.

– Сара?..

– Да, мам?

– Это касается моего стоматита...

– Хм.

– Он ведь не сам собой проходит.

– Так ты принимаешь новые лекарства?

– Вот именно.

– И какие же?

Дженет услышала, как где-то на Сарином конце провода раздался звонок. Я обязана быть честной со своей дочерью.

– Я принимаю талидомид, Сара. Молчание.

– Сара?

– Я слышу.

– Сара, больше ничего не оставалось. Мне пришлось переворошить весь интернет, чтобы откопать его в Бразилии и Парагвае.

– Ладно, мам.

– И что?..

– Мам, не надо этого делать, хорошо?

– Я так испереживалась за последние несколько недель...

Сара решила сменить тему:

– Это правда, что Уэйд вчера поругался с Хауи? Или сегодня, не важно.

– Понятия не имею, – ответила Дженет после мгновенного раздумья. – Единственное, что я знаю, это что вчера Хауи забирал Уэйда из тюрьмы.

– Аланна как-то странно разговаривала со мной, когда я ей звонила. Она чего-то недоговаривает.

– С Уэйдом всякое может быть, Сара.

– Мне кажется, что между Хауи и Аланной что-то есть.

– Что?

– Да, да,

– Как ты можешь так говорить?

– Но это правда.

– У тебя нет никаких доказательств.

– Прекрати защищать его!

Дженет показалось, что она впадает в слабоумие. Никогда еще Сара так с ней не разговаривала. Вот так так, этот чертов талидомид сломал между нами стенку.

– Ты фантазируешь, Сара.

– Ничего я не фантазирую, и уж не тебе меня учить, что мне думать и чувствовать.

– Но я тебя не учу...

Теперь, в тридцать девять, она вдруг заговорила.

– Я вообще вышла за Хауи только потому, что он был такой милый и привлекательный.

– Что случилось с... – Что тут, черт побери, происходит? – Зачем ты мне это говоришь?

– Думаешь, я не знаю, какой он скучный? И какой надутый? Он похож на королевского спаниеля, на которого только-только навели красоту. Но я думала, что от него может получиться хорошее потомство, а он, наверное, воображал, что, женившись на мне, сможет быстрее сделать карьеру, что, собственно, и вышло. Так что, мне кажется, мы оба получили то, что хотели.

– Ты сказала «потомство». Ты что – беременна?

Дженет подумала, что ее тревога по поводу отсутствия внуков могла просочиться в ее интонации и насмешить Сару.

– Нет, – быстро ответила Сара и после паузы добавила: – Знаешь, мне ведь приходится жить с ним. Сама можешь представить, как это весело. Сара, ты знаешь, что у твоей «тойоты» спустило колесо? Сара, ты знаешь, по-моему, «Газету» стали печатать на другой бумаге – я напишу письмо с жалобой. И он вечно такой.

– Сара, идеальных браков не бывает.

– Ну тогда наш – даже не знаю, как сказать, – нечто среднее между морозилкой и духовкой.

– Я думала, ты...

– Подумай получше.

Дженет постаралась справиться с эмоциями. Держать себя в руках.

– Это все потому, что я сказала тебе про талидомид. Иначе ты не говорила бы со мной так.

– Ну пусть и талидомид. Просто поверить не могу, что ты рыскаешь повсюду, ища эту самую пакостную молекулу на свете. Если...

– Сара, прекрати – прекрати сейчас же.

На этот раз голос Сары прозвучал спокойно:

– Мам, если бы ты заранее знала про мою руку, могла бы ты поручиться – извини за каламбур, – что не избавилась бы от меня?

– Сара, как ты можешь...

– Ну?

– Это было совсем другое время. Мы...

– Хватит, мам. Просто скажи «нет», и этого будет вполне достаточно.

– Сара, ты не смеешь...

– Мой перерыв закончился. Пора одеваться. Пока.

– Сара?

Дженет сидела, прижав молчащую трубку к уху, прикосновение было болезненным, как пощечина; голова – наполненный гелием шар, так что даже собственные мысли глохли в ней. Она никогда не собиралась никому причинять вреда и все-таки причинила. Этот разговор она продумывала несколько десятков лет и сама так ужасно его испортила.

И вдруг – о Боже, моя семья. Я должна быть рядом с семьей. Потребность быть рядом с сыновьями была такой же сильной, как чисто химический эффект от быстродействующей таблетки.

В глубине номера похрапывала Бет. Дженет тихонько сложила свои лекарства и косметичку, свой скудный гардероб, побросала все это в дорожную сумку и стала спускаться к парковке. Я не могу поехать в НАСА, но я могу поехать в Дайтона-Бич. Мои мальчики! Мои дети! Я так одинока, что это просто невыносимо. Подбодрите меня. Поддержите меня. Не оставляйте меня с этим чувством.

Дженет поехала на восток, но перепутала автострады и заблудилась. В пять утра она въезжала на парковку маленького, симпатичного торгового центра, явно никому не желавшего зла. Это было в нескольких милях к югу от мыса Канаверал, в насовском спальном районе Кокоа-Бич; ей пришлось остановиться там – на нее навалилась страшная усталость, и она устроилась поспать на заднем сиденье, подложив под голову вместо подушки поспешно собранную сумку и прикрыв глаза от лучей утреннего солнца картой округов Флэглер, Оранж и Волузия. Ее разбудило гудение грузового фургона, разворачивавшегося перед цветочной лавкой.

Где мои дети?

Уэйд и Брайан, скорей всего, направлялись в Дайтону-Бич, а Сара, по всей видимости, спала в титановой утробе своего космического шаттла. Сара! Дженет тут же окончательно проснулась. О, черт, мы же поругались. Голова у нее раскалывалась. Ей хотелось в уборную, и она проголодалась. В помятом платье, чувствуя туман в мыслях, она заприметила за стоянкой дешевый фаст-фуд и отправилась туда, сходила в туалет и приняла лекарства. Оттуда она прошла к стойке и наткнулась прямо на... Уэйда и Брайана. Боже милостивый! Сыновья препирались по поводу меню. Уэйд выглядел изможденным, а Брайан был похож на розовое, обгоревшее на солнце пугало.

– Мальчики?

– Мама?

Дженет обняла обоих. Глаза ее наполнились слезами.

– Мама, что случилось?

Уэйд и Брайан не на шутку встревожились.

– Это из-за Сары...

Оба брата были ошеломлены.

– Что с Сарой?.. Мама, что случилось?

– Мы поругались.

– Вы поругались? – переспросил Уэйд.

Дженет схватила салфетку и громко высморкалась.

– Я же никогда в жизни с ней не ругалась, и вот сегодня ночью...

– Постой секундочку, – прервал ее Уэйд. – С ней все в порядке? Она не погибла и с ней ничего не произошло? Полет не отменили?

– Нет.

Мужчины облегченно перевели дух.

– Мам, поговорим об этом минутку спустя, – сказал Уэйд. – Первым делом скажи – ты есть хочешь?

– Ужасно.

– Тогда возьмем тебе завтрак.

– Чего бы тебе хотелось? – спросил Брайан.

– Оладьев, – сказала Дженет. – Полсотни оладьев.

Они сделали заказ, и кассир попросил их заплатить.

– Мам, – спросил Уэйд, – у тебя деньги есть?

– Да, конечно, – она расстегнула сумочку и вручила кассиру несколько однодолларовых бумажек. – А у вас у кого-нибудь есть?

– По правде говоря, нет.

– Погодите, – сказала Дженет после некоторой паузы, – а чем же вы собирались платить?

– Мы, ну... – смущенно промямлил Уэйд.

– Мы собирались поесть и удрать, – сказал Брайан.

– Что сделать?

– Мы на мели.

– А где ваш отец?

– Он в машине за домом.

– Мальчики, ну разве так можно? – Заказ принесли, и Дженет посмотрела на своих сыновей. – Боже правый, вы же оба взрослые мужчины.

– Мы страшно проголодались, – ответил Брайан. – А ночью спали на пляже.

– Мы могли бы спать и в фургоне, если бы Брайан не залил все внутри бензином, – добавил Уэйд.

– Я не нарочно, Уэйд.

– Слушай, мам, – сказал Уэйд, чья интуиция была как никогда обостренной, – а с тобой-то что? Я имею в виду, что ты делаешь в забегаловке в Кокоа-Бич в восемь часов утра?