Текст книги "Джей-Под"

Автор книги: Дуглас Коупленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Часть третья – ЗАВТРАКАЮТ ТОЛЬКО НЕУДАЧНИКИ

Пять месяцев спустя

Колледж Квантлен

Центр образования для взрослых

Курс 3072-А

Задание: Напишите о том, что вы знаете

…и о людях, которых вы знаете

«Да здравствует обнимательная машина!»

Портрет программиста наших дней

Выполнила: Кейтлин Анна Бойд Джойс

Проработав чуть меньше года водной компании, я пришла к выводу, что мои коллеги-программисты не идиоты, а такие же сограждане, страдающие, однако, различными видами аутизма.

Если прибегнуть к специальной терминологии, аутизм моих коллег выражается в слабых формах «первазивных нарушений развития» или «дисфункций сенсорной интеграции». В последнее время в СМИ активно муссируется одна из таких форм, синдром Аспергера. Людей с подобным диагнозом называют «продуктивными» аутистами, поскольку они способны более или менее успешно взаимодействовать с миром. Некоторые считают продуктивный аутизм модной болезнью. Это неверно. Это не болезнь, а нарушение. Большинство продуктивных аутистов не любят, когда к ним обращаются снисходительно, и ценят свое нарушение. Для них это не клеймо жертвы, а характеристика собственной личности.

Вероятнее всего, самый общий способ проникнуть в мир продуктивного аутиста – считать все стимулы, оказывающие воздействие на человеческий организм, не вводом сенсорных данных, а информационной бомбардировкой. Большинство людей способны отсеивать ежедневную избыточную информацию, не задумываясь, но для программиста с аутичным поведением (мы давно называем таких людей «нердами», так не будем стесняться этого слова) или нерда объятие равносильно тому, как если бы вам в ухо продудели морской дудкой и попали прямо в центральную нервную систему. Если вы обнимаете нерда, его организм испытывает невыносимые перегрузки. Прикосновения вызывают у них шок и отвращение.

Приведу пример из личной жизни. У аутистов наблюдаются некоторые проблемы с сенсорными входами, нередко со звуковым. Так, мой парень, Итан, производит впечатление нейротипичного человека, но и у него проявляется специфический вариант аутизма, а именно гиперчувствительность. Его выводит из себя определенный диапазон звуковых частот. Если я нахожусь в ванной за закрытой дверью, а он в комнате смотрит по телевизору борцовский развлекательный марафон на максимальной громкости, стоит мне подрезать один-единственный ноготь на ноге обычными щипчиками, его нервная система начинает перегружаться. Итан кричит на меня: «Убери этот мерзкий звук!» Другой пример: Итан не может заснуть, если у соседей внизу включен кофейный аппарат на восемь персон. По его словам, каждые сорок пять секунд этот автомат издает специфический щелчок, от которого вскипает мозг.

Еще один пример: мой сосед по офису Джон Доу (да, это его настоящее имя, не буду вдаваться в подробности) – настоящий нерд. Он находит огромное облегчение в выполнении мелких специфических дел, которые в сумме складываются в нечто большее – хрестоматийный случай вышеупомянутого синдрома Аспергера. Джон как нельзя лучше подходит на роль программиста, который соединяет десятки тысяч строк убийственно скучного кода, чтобы изобразить удар хоккейной клюшки о шайбу.

У меня как у нерда есть свои аутические проблемы: слабая форма прозопагнозии, или плохой памяти на лица. Мне трудно не только запоминать лица и имена, но и определять, когда человек доволен, а когда грустит. Не могу сказать, что мне нравится подобное качество.

Оказывается, прозопагнозией в той или иной степени страдает большинство людей. Кто после двадцати пяти лет запомнит абсолютно все имена на вечеринке? Метод Дейла Карнеги «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей» сводится к тому, чтобы механически приучить себя к запоминанию лиц. Неприятно думать, что можно вызывать у людей приязнь и уважение лишь благодаря иллюзии, будто ты запомнил их имена. Неужели мы всего лишь тщеславные комки ДНК, которым легко польстить с помощью самой примитивной мнемотехники?

Другие примеры последуют ниже, а сейчас давайте признаем все более очевидный научный факт: то, что мы называем «характером» и «личностью» – не столько духовные или космические состояния жизни, сколько общий эффект, создаваемый группами взаимопересекающихся мозговых дисфункций.

Посмотрите на универсальный архетип «клоуна класса». Он смешной, его все любят, или он продвинулся дальше других по шкале расторможенное™? Середину спектра занимает большая часть общества. Сдвиньтесь чуть влево, и вы обнаружите людей «разговорчивых» или «смешных». Еще чуть влево, и вот вам клоун класса. Еще дальше – человек, который «не знает, когда заткнуться». Еще дальше – тот, кто говорит сам с собой, или страдает синдромом Туретта, одной из форм расторможенности Возможно, лепечущий идиот находится на дальнем конце этой шкалы.

Ну а теперь вернемся в середину и сдвинемся в противоположную сторону. Мы обнаруживаем «неразговорчивого» человека. За ним следуют «застенчивые». Сдвинувшись еще правее, мы встретимся с «холодными», «одиночками» и «странными». На дальнем правом конце – Унабомбер, который злобствует, уединившись от людей в своей лачуге.

Этими рассуждениями я хочу показать, что черты аутизма можно найти в обшей массе населения, хотя особенно часто микроаутизм встречается в компьютерной индустрии.

Вот более простой пример нарушения нейропроцессов у нердов: кто-нибудь замечал, чтобы нерды в своей среде пользовались духами или дезодорантом? Скорее всего, нет. Хотя микроаутисты чаще встречаются среди мужчин, чем среди женщин, оба пола проявляют яркое неприятие запахов. Моя коллега Бри, пытаясь произвести впечатление на сноба-француза, надушилась на работу парижскими духами с отвратительным цветочным ароматом. Ее выгнали из офиса, забросав комками бумаги и антигалльскими высказываниями. Аналогично мои коллеги-нерды не переносят запах еды из «Макдоналдса» и называют ее Заразой. Самый худший запах, по их мнению, у приправленного сливочным маслом попкорна, приготовленного в микроволновой печи. Этот запах просачивается даже через дверь комнаты для перекусов. Несмотря на негласный запрет, один коллега по прозвищу Ковбой однажды в пятницу вечером сделал себе попкорн. Однако, вернувшись в офис, он обнаружил, что все его вещи исчезли. Ковбой поспешил отнести попкорн на кухню, где запечатал его в три пакетика. Когда он вернулся, вещи магическим образом вернулись.

Любопытный аутистический сценарий отыгрывают еще два моих знакомых: бизнесмен Кам и менеджер отдела маркетинга Стив. Стив и Кам в медицинском и биологическом смысле лишены чувства юмора. Да, это так, они живут в мире без смеха. Наука утверждает, что отсутствие чувства юмора – тоже форма аутизма, вид социальной невключенности, который рано или поздно приводит к затворничеству.

Я против того, чтобы считать скучных людей скучными. Им мешает микроаутизм, по-научному: «отсутствие социальной или эмоциональной отзывчивости». Так сложилось, что, начав работу в компании, Стив выражался на постном менеджерском диалекте, приправленном цитатами из популярной психологии. Однако под влиянием некоторых обстоятельств Стив пристрастился к героину. Став наркоманом, он приобрел чувство юмора и даже иронии. Теперь Стив не говорит стереотипным и полным штампов языком. С ним интересно общаться, но (не стану вдаваться в подробности) он вынужден скрывать свою новую личность от большинства сотрудников.

У моей коллеги Бри другая форма микроаутизма. В ее случае аутизм как недостаток социальной или эмоциальной отзывчивости выражается в неутомимом поиске сексуальных приключений. Это не «Секс в большом городе»: после удачной охоты Бри утрачивает все социальные навыки. Иронично, что ей удалось прекратить микроаутистическое поведение, вступив в отношения с сорокалетним французом.

Я не отношусь к пессимистам. По моему мнению, если проблема обнаружена, надо приложить усилия к ее решению. Итак, чтобы получить за это задание дополнительные баллы, я построила обнимательную машину.

Что такое обнимательная машина? Это неуклюжее устройство из фанеры, деревянных брусов размером два на четыре и двух детских матрасиков. Устройство используется для оказания давления на тело без сенсорной перегрузки, возникающей, если человека обнимает другой человек. Это дешевый, комфортабельный и несексуальный способ вернуть нерду душевное равновесие и увеличить его производительность труда.

Полгода Кейтлин откладывала, но все-таки закончила свою обнимательную машину. Мы метались по офису, вкручивая последние болты, и готовились к боевому крещению. В последний момент Кейтлин заволновалась.

– А если никто не придет?

– Кейтлин, расслабься! Будет толпа народа!

– А если они придут, но машина им не понравится?

– Кейтлин, мы пишем компьютерные игры.

– А что, если они придут, но не захотят, чтобы их уличили в использовании обнимательной машины? Если они не готовы сопротивляться давлению общества?

Кейтлин убеждена, что все программеры в той или иной степени аутисты. Такой у нее новый конек.

– Не волнуйся!

Как раз на днях из США прибыл порошок орехов кола, заказанный Ковбоем много месяцев назад и все это время пролежавший на таможне. Ковбой довел до совершенства формулу «Джей-Колы» и хотел, чтобы его творение дебютировало вместе с обнимательной машиной. Он даже взял напрокат охладитель, какие ставили в шестидесятых годах на роликовых катках. Негазированная смесь, которая колыхалась под прозрачным пластмассовым колпаком, выглядела весьма… ну, скажем так, освежающе.

– Ковбой, дай попробовать!

– Ни в коем случае! Подождем, пока все соберутся, и вот тогда поднимем бокалы за обнимательную машину.

Витало ли в воздухе радостное возбуждение? Нет. Но после многочасового корпения над «Спрайт-квестом» вечеринка была как нельзя кстати.

Все утро я генерировал текстуру сажи, пороховых следов, пятен крови и еще парочку классных эффектов частиц для Логова Рональда – и это поверх основной работы. Я уже фактически здесь поселился.

В пять вечера мы сели и стали ждать гостей. Кто прибыл первым? Моя мать, которую Ковбой пригласил случайно, через группу для рассылки электронных писем.

Все месяцы после моей поездки в Китай мать вела себя образцово. Думаю, ей неловко, что она продала Стива в рабство. Я ее еще до конца не простил.

– Привет, милый! – сказала она. – Так приятно навещать тебя на работе! Эта вентиляционная шахта, кажется, очень мощная. Пойду выкурю сигаретку.

– Мы подкрутили вентилятор специально для курящих гостей.

– Какой ты заботливый, деточка!

Начали собираться коллеги, но Ковбой не давал никому «Джей-Колу» до шести. Людям пришлось покупать себе напитки в автоматах. Это обеспокоило Джона Доу.

– Ковбой, может, я и не рокер, но я твердо знаю: на вечеринках надо угощать гостей напитками. Поэтому я раздам всем «Зиму» из собственных запасов. – Он вытащил из-под стола упаковку из двадцати четырех бутылок. – Да, «Зима» – смелое решение, вкусный результат! С искрой арктической свежести. А ты…

Джон запнулся и приобрел монохромную окраску.

– Что с тобой? – спросила Кейтлин.

– О боже…

Мы повернулись. К нам явился дорожный строитель: выцветшие джинсы, обветренное загорелое лицо, короткие черные волосы, плотное телосложение. Строитель быстро приблизился и рявкнул, как морж, защищающий свой гарем.

– ворона! В этом дурацком здании полно пенисов!

– Привет, мам.

Мать Джона Доу!

– Значит, здесь ты работаешь… – Она сердито оглядела офис. – Вижу всего одну женщину. Как тебя зовут?

– Кейтлин.

– Кейтлин, как ты умудряешься работать в помещении, где нет других женщин и не с кем синхронизировать овуляцию?

– По закону мужчинам и женщинам отводится одинаковая площадь, так что мне даже выгодно. Еще тут работает моя подруга Бри.

– Стоп! Я вижу, там курит еще одна женщина! Кейтлин сказала:

– Это мать Итана. Итан – тоже коллега вашего сына.

– ворона! Представь меня друзьям!

– Э-э, мама, это Итан, это мама Итана, Кейтлин, Ковбой, Злобный Марк. Ребята, это моя мать, свобода.

Мы сразу поняли, что имя «свобода» пишется с маленькой буквы.

Я сказал:

– Джон никогда не говорил, что родные зовут его вороной.

– Это его настоящее имя. Но я уважаю его право и потребность как мужчины взять себе другое имя, чтобы поддержать свою маскулинность в безрадостной технологической среде.

Ковбой фыркнул.

свобода смерила его уничижительным взглядом.

– А ты, видимо, тот самый офисный проститут. – Она посмотрела на аппарат с «Джей-Колой». – А это что? Разводите сахар в воде?

– Это наша собственная марка колы, – с неприкрытой гордостью ответил Ковбой.

– Изо всех корпоративных кист и язв планеты вы выбрали кока-колу?

Ковбой нас удивил:

– Вообще это форма диверсии. Я нашел, где можно приобрести органический порошок орехов кола, который добывается без вреда для животного мира, а сахар произвели на фабрике в Зимбабве, одобренной ООН.

– Но ты стрижешь купоны!

– Не все сразу, свобода.

– Аминь! – сказал мужской голос у меня за спиной. Кам Фон. Более катастрофическое столкновение характеров трудно себе представить.

свобода спросила:

– Вы тоже здесь работаете?

– Что вы!

– ворона, познакомь!

– Мама, это Кам Фон. Кам Фон, это моя мать.

– Кам, чем вы занимаетесь?

– Работаю на китайское правительство, чтобы обеспечить максимальную выживаемость новорожденных мальчиков. Мы берем ненужных девочек, сушим и размалываем в порошок, который перемешиваем с латексными красками и получаем антискользящее покрытие для военных вертолетных площадок.

свобода сощурилась и посмотрела на Кама, а потом объявила:

– Наконец-то! В этом психическом морге под названием «Джей-Под» нашелся истинный радикал!

Кам вытащил сигары.

– Присоединитесь?

– С удовольствием! Что угодно, лишь бы помочь Кубе. Кам и свобода отошли к вентиляционной шахте и начали

трепаться, как старые школьные друзья. До меня доносились обрывки фраз, по которым я заключил, что они говорят о гидропонике. То, что они так быстро нашли общий язык, меня удивило – настолько удивило, что я не сразу услышал, как мать ко мне обращается.

– Мам, извини, что ты сказала?

– Какая удивительная женщина! Такая сильная! Такая уверенная! Мужественная и в то же время женственная. И такая энергичная…

В этот момент мне следовало бы увести маму с вечеринки. Но, увы, было поздно. Мама уже влюбилась.

Несколько минут спустя Ковбой пошел за пластмассовыми стаканчиками в комнату для перекусов, а Кам Фон подмешал в «Джей-Колу» четверть фунта чистого кокаина. Порошок бесследно растворился.

– Так и быть, неудачники! Попробуйте, что такое настоящий кокс.

Вернулся Ковбой и разлил всем «Джей-Колу».

Кейтлин встала, чтобы произнести краткую инаугурационную речь, перед своей обнимательной машиной, похожей на помесь тренажера с ткацким станком.

– Я хочу, чтобы вы все знали: эта обнимательная машина предназначена для всех сотрудников компании. Пользуйтесь ею всякий раз, когда возникает потребность. Я покрыла обнимательные подушки махровыми наволочками, которые обещаю стирать два раза в неделю. Помните: вы не больные, которых нужно лечить. Вы уверенные в себе профессионалы, которые живут полнокровной жизнью и не нуждаются в том, чтобы кому-то что-то доказывать.

свобода громко захлопала, остальные подхватили. Кейтлин посмотрела на Джона Доу.

– Джон, хочешь первым попробовать?

– Да, хочу.

– Отлично! Залезай.

Джон присел на стульчик, который был частью сооружения, и потянул за рычаг, приводящий в движение два маленьких матраса. Матрасы с одинаковой силой надавили ему на бока. Джону, похоже, понравилось.

– Да я здесь жить готов!

– Запуск состоялся! – Кейтлин подняла стакан. – За обнимательную машину!

Через секунд пятнадцать кокаиновый напиток подействовал. Откуда-то появился магнитофон, и все начали танцевать – ну ладно, быстро и странно дергаться.

Вошел Стив.

– Программисты танцуют?!

– Знаю, – сказал я.

– Как вы до такого дошли?

– Все под кайфом. Кам высыпал четверть фунта чистого кокса в «Джей-Колу» Марка.

– Что-нибудь осталось?

– Все выпили.

– Черт! Ну, может, хоть производительность улучшится.

– Подозреваю, что у них будет масса идей, но около трех ночи наступит отключка. На следующее утро окажется, что они записали на листочке натуральный логарифм рубрики «Угадай слово» из вчерашней газеты.

– Мне нужно уколоться. Свозишь меня в центр?

Стив потерял свое водительское удостоверение через неделю после того, как мы вернулись из Китая.

– Стив, может, бросишь? Я опять мальчик на побегушках, как с этими сухими завтраками. В универсамах хотя бы парковка безопасная.

– Не отмахивайся от наркотиков, если сам не пробовал.

– Почему нельзя закупиться оптом?

– Итан, если я куплю его оптом, как он сохранит свежесть? Хороший свежий героин – это как свежий салат или свежее мясо. О, Кам идет!

– Привет, ребята!

После возвращения Стив проникся к Каму теплым чувством. Почему? Потому что без него Стив никогда не узнал бы, что такое наркотики, а без наркотиков навечно остался бы в плену своей прежней личности. («Итан, думаешь, мне нравилось семь дней в неделю быть Недом Фландерсом? Нет, черт возьми! Всеми фибрами души я стремился облить напалмом эти доски с фломастерами, но вместо того с улыбкой смотрел на секторные диаграммы и решал, какой процент бюджета отвести на сушеную клюкву в паек для корпоративной поездки в Орландо».)

– Кам, не дашь Стиву героина, чтобы он меня не отрывал?

– Итан, я пообещал твоей матери, что больше не буду вмешиваться в его жизнь.

– Тогда поехали. Раньше выедем – раньше вернемся, – вздохнул я.

В машине у Стива началась ломка. Он затрясся и начал растирать себя руками.

– Стив, ты не мог бы сидеть спокойно? Ты меня пугаешь. И своим эпидермисом обивку мне засыплешь. А я только что все пропылесосил.

– Кам прав, ты типичный представитель среднего класса.

– Это вы с ним так обо мне говорите? Ага.

Я решил сменить тему.

– Куда сегодня?

Стив ездил за героином, как другие в кулинарию. Я огляделся: никогда не видел столько наркоманов одновременно!

– Я и забыл, – сказал Стив. – Сегодня среда, день выдачи пособий по безработице.

Мы долго блуждали по лабиринту исписанных граффити кирпичных стен, среди грязных мусорных баков и полудохлых голубей на скользком от зеленого лишайника, выщербленном тротуаре. Под колесами лопались пластиковые бутылочки от отбеливателя.

Наконец мы увидели группку из трех человек, по внешности которых было ясно: у них есть работа и постоянный адрес. Они весело покупали наркотики у женщины-хиппи с лицом, похожим на сморщенное яблоко.

Стив сказал:

– Здесь.

Не знал бы, не поверил, как нормально выглядят некоторые героинщики. (У меня обеденный перерыв! Надо успеть вернуться и обновить «Нортон Антивирус».) Оказалось, что нашу продавщицу зовут Тиной. Она раздавала с каждым пакетиком бесплатные лотерейные билеты, и Стив похвалил ее за инициативу.

– Вам пора подняться по пищевой цепочке. Перейти на опт.

– Правда?

– Определенно.

– Я уже об этом думала. Но мне нужны просто деньги на наркотики для себя, ну, иногда купить пару пончиков или новую ночнушку, не прожженную сигаретами.

– Тина, вы заслуживаете большего!

– Спасибо, что вселили в меня надежду.

Когда я вернулся из поездки за наркотиками, меня ждало много новостей. Во-первых, Ковбой съехал с катушек после трех стаканов «Джей-Колы» и условился о встрече на сайте chokingforit.com с какой-то девицей (под псевдонимом). Они решили встретиться в забегаловке у дома его сестры. Входит сестра, и, конечно, оказывается, что он договорился о свидании именно с ней! Ковбой поклялся, что больше никогда не будет заниматься сексом. Такого от него я еще не слышал.

– Это как кошмарный сон, в котором у тебя отваливается член, ты приставляешь его к себе, как фаллоимитатор, только…

Он замолчал.

– Только что? – Джейподовцы любят дослушать историю до конца.

– Я видел самого себя, но с грудью и прочими женскими причиндалами и…

– И?

– Все, не хочу говорить!

Джон Доу рассказал мне, что они с Кам Фоном заключили какую-то сделку с Дугласом Коуплендом.

– Что?!

– Что слышал. Речь о каком-то железе. Пока могу сказать, что дело связано со светодиодами. Он занимался этим вопросом в Китае.

– Он же сказал, что едет делать супер-пупер-художественные фото!

– Ради всего святого, Итан, проснись! Он писатель. Он врет, и ему за это платят. И вообще, у Кама классный нюх на прибыль. Я уже вложил в этот проект деньги.

– Что?!

– Я тоже, – вставила Бри.

– Еще кто-нибудь?

Все, включая Кейтлин, подняли руки.

– Не верю! Почему мне никто не сказал? Кейтлин сказала:

– Он заходил сюда на прошлой неделе. Ты тогда уехал в магазин за новыми «Найками».

– Он сюда приходил?

– Классный тип. Этого не может быть!

– Скажите, а что за проект со светодиодами?

– Нам нельзя говорить.

– Это как нельзя?

– Нельзя, и все. Мы подписали договор о неразглашении. Я посмотрел на Кейтлин.

– Почему ты мне не сказала?

– Я думала, он тебе не очень нравится. И ты сам знаешь, какие строгие эти договора.

– Но мы с тобой живем вместе и несколько раз в неделю занимаемся сексом.

– В твоих устах сплошная романтика. Зазвонил телефон. Я схватил трубку.

– Алло?

– Привет, милый!

– Привет, мама.

– Веселая была вечеринка! Приятно видеть, что и в жизни таких интровертов бывает немного счастья.

– Да, наверное…

– Итан, что это у тебя за голос?

– Я на всех разозлился. Они вложили деньги в очередной прожект Кам Фона – совместное Дугласом Коуплендом, между прочим – и никто мне не сказал.

– Ты про проект с экраном?

– Точно. Не говори мне, что ты тоже.

– Извини, милый, но я тоже. Отличная идея!

– Тогда, может, ты мне расскажешь?

– Меня вынудили подписать договор о неразглашении. Как и твоего отца.

– Что?!

– Все по-честному, милый. Знаешь, мне не поздоровится, если Кам Фон узнает, что я нарушила контракт.

Она права.

– Ладно. Так чего ты хотела?

– Я вот подумала, не попросишь ли ты у своего друга телефон его матери.

– Джона?

– Да-да. Я бы хотела поговорить с его матерью, свободой. Что бы мама ни хотела, это сулило свободе одни неприятности. Я слишком долго молчал, и мама спросила:

– Итан, что такое?

– Ничего, мама.

– Даже не знаю, как я умудрилась родить такого подозрительного сына! Я хочу спросить у свободы о новом удобрении из фосфата бора, которое она выписала из Вьетнама. Говорит, урожай резко увеличился.

Я отдал трубку Джону Доу и пошел в комнату для перекусов, позлиться. Во мне накопилось столько раздражения, что я понял: пора возвращаться к работе.

Колледж Квантлен

Центр образования для взрослых

Курс 3072-А

Задание: Возьмите интервью у знакомого человека

«Привет, я Стив!»

Выполнила: Кейтлин Анна Бойд Джойс

Стив Лефковиц, сорока пяти лет от роду, менеджер нашего проекта «Спрайт-квест». Недавно личность Стива претерпела значительные изменения, причем в лучшую сторону… Хотя зачем я все это рассказываю, если вы можете познакомиться с ним сами?

Кейтлин:

Стив, когда я начала работать в компании, я решила, что ты бесполый сухарь.

Стив:

Вероятно, такое впечатление я производил на всех. Где-то в глубине души я понимал, что моя жизнь пошла наперекосяк. Но чтобы подавить это чувство, я накидывал на плечи джемпер и связывал рукава под горлом. Я не хотел быть самим собой.

Кейтлин:

Где ты работал раньше?

Стив:

В компании «Тоблерон».

Кейтлин:

Ты про эти европейские треугольные шоколадки, которые у большинства канадцев и американцев ассоциируются с гостиничными мини-барами?

Стив:

Точно. К «Тоблерону» намертво приклеилась роль продукта из мини-бара. Я решил переделать имидж продукта. Пришлось мысленно «выйти из бара».

Кейтлин:

Не смешно.

Стив:

Ты права! Но эта шутка была моей жизнью целых два года. Правда, больше в моей жизни ничего не происходило.

Кейтлин:

А существует ли миссис Лефковиц?

Стив:

Когда-то была. Недолго. Обычно я отпугивал женщин к третьему свиданию, даже самых ярых охотниц на женихов. Со мной было трудно общаться. В свободное время я мог, например, пересортировать ее ящик с носками, чтобы более экономно использовалось пространство.

Кейтлин:

Ужас!

Стив:

На носках вес обычно и кончалось.

Кейтлин:

У тебя ведь есть сын?

Стив:

Мать увезла его с собой. Мы не были женаты. В смысле детей я звезда одного хита.

Кейтлин:

Давай вернемся к работе. Расскажи мне еще что-нибудь о «Тоблероне».

Стив:

Я один из немногих экспертов по мини-барам в мире. Кейтлин:

Расскажи мне о мини-барах то, чего я не знаю. Стив:

Расскажу о гостиничных номерах вообще. Почти во всех гостиницах есть такая штука, вроде оружейного шкафа, где хранится телевизор. В следующий раз, как будешь в таком номере, встань на стул и посмотри, что лежит сверху.

Кейтлин:

Зачем?

Стив:

Когда постояльцы выселяются, именно там они оставляют все, что не хотят забирать с собой, но не могут выбросить, боятся, что найдет уборщица. Нелегальное или неприличное.

Кейтлин:

Например?

Стив:

Жесткое порно. Травку. Колеса. Мелкие деньги. Ненужные сувениры. Все это скапливается от года к году. В одной портлендской гостинице я обнаружил стопку итальянских лир, три номера «Скру» и двухсотдолларовый фотоальбом с подписью: «Деннису: без тебя я вряд ли задумала бы эту книгу и уж точно не осмелилась бы закончить. Я обязана тебе всем. Диана».

Кейтлин:

Похоже, этой Диане не мешало бы снять розовые очки.

Стив:

Дианам в нашем мире хронически не везет, да?

Кейтлин:

Закон Вселенной. Вернемся к мини-барам и твоей победе. Из компании на грани банкротства ты превратил «Тоблерон» в признанного лидера по производству молочного шоколада с лесными орехами. Я видела твою фотографию на обложке журнала «Пи-Эл-Ю».

Стив:

Ага. Все думали, я буду почивать налаврах. Или отправлюсь в сектор шоколада с кешью. Но мне хотелось попробовать силы в чем-то новом, и я решил заняться видеоиграми.

Кейтлин:

Ты играешь в игры?

Стив:

О боже, нет, конечно! Они страшно скучные! Глядя на многих малолеток, я очень тревожусь за будущее человека как вида.

Кейтлин:

Так почему…

Стив:

Маркетологи наивно полагают, что их навыки легко использовать для работы с любой другой группой товаров. Я решил, что игры мне как раз подойдут.

Кейтлин:

Как только ты устроился на работу, ты взял нормальную скейтбордную игру и вставил в нее персонажа-черепаху.

Стив:

Дурацкая идея, да? Я хотел притвориться творческим человеком и испортил вашу игру. Извини!

Кейтлин:

Что ж, по крайней мере ты честно признался. Вообще-то я собиралась поговорить о том, как ты сильно изменился в последнее время.

Стив:

Странно вышло, да?

Кейтлин:

Мягко сказано. Что же случилось?

Стив:

Ну, я влюбился в одну женщину, и, боюсь, начал ей слишком надоедать.

Кейтлин:

Ты за ней следил?

Стив:

Не совсем. Но я страшно мешал ей жить. Она была вынуждена как-то от меня избавиться. Однажды утром я сел в машину, чтобы поехать на работу, и тут с пассажирской стороны ко мне подсел мужчина – фальшивые усы и все прочее – с пистолетом. Приказал ехать за город, что я и сделал. Я даже обрадовался: наконец со мной происходит что-то интересное! И вроде надо бояться, а я не испугался. Мы приехали в долину Остановились. Он приказал мне вылезать, я вылез. Он надел на меня наручники, а потом приехал еще один мужчина, в автофургоне. Они загнали меня в фургон, а потом что-то вкололи. Как я узнал позже, героин.

Кейтлин:

Да ну?

Стив:

О да! Классное ощущение. Все стало похоже на обычный боевик, какие в самолетах показывают.

Кейтлин:

И что дальше?

Стив:

Фургон ехал примерно час. Запахло соленой водой, и мы въехали на что-то колеблющееся – корабль или пристань. От героина у меня немного кружилась голова. Я долго слушал всякие звоны и стуки, а потом понял, что куда-то плыву на торговом судне.

Кейтлин:

Ты испугался?

Стив:

Что ты! Меня постоянно кололи. Я даже не соображал, живой я или мертвый. Но мне все равно очень понравилось!

Кейтлин:

Давай не будем затягивать.

Стив:

Через несколько дней мы уже ехали по Китаю. Меня положили на заднее сиденье автобуса, и мне было хорошо видно. Ты не бывала в Китае? Нет? Ну, там очень интересно, но атмосфера ужасно загрязнена, все такое серое и…

Кейтлин:

Мне рассказывали.

Стив:

Не успел я очухаться, как меня приковали к станку, который вырезал подошвы для поддельных кроссовок «Найк», двести восемьдесят восемь за раз. У меня была крыша над головой и столько героина, сколько душа пожелает.

Кейтлин:

У тебя не было культурного шока?

Стив:

Я даже не осознавал, жив я или нет. Не рай, не ад – интересно.

Кейтлин:

Поработав в Китае, составил ли ты какое-то мнение о нарушениях прав человека и политике жестокой эксплуатации?

Стив:

Этот политкорректный вопрос ты поставила поздновато.

Кейтлин:

Знаю, но я должна его задать, а то меня исключат.

Стив:

Ты мыслишь совсем как менеджер!

Кейтлин:

Спасибо. И все-таки ответь на вопрос.

Стив:

Я не составил мнения о нарушениях прав человека, но позже узнал, как героин изменил мою личность. Вернувшись в Ванкувер, я понял, что уже не пленник той части мозга, которая заставляла меня выслуживаться перед начальством. Я понял: мне это не важно и я могу говорить все, что хочу и когда хочу. Отличное ощущение.

Кейтлин:

Ты не станешь опять таким, как был?

Стив:

Пока я каждый день получаю дозу, не стану.

Кейтлин:

Ты не начал снова надоедать той женщине, в которую был влюблен?

Стив:

Однажды мы случайно столкнулись на вечеринке. Любовь ушла, но я тепло к ней отношусь.

Кейтлин:

Тебя взяли работать на то же место?

Стив:

Когда я вернулся домой, несколько дней обо мне писали в газетах и рассказывали по телевидению. У меня было сорок восемь – семьдесят два часа форы, и я выжал их до последней капли.

Кейтлин:

Часы не выжимают.

Стив:

?

Кейтлин:

Ну, это мое задание по английскому, а ты смешал идиомы. Вернемся к тебе: как это изменение характера сказалось на твоей работе?

Стив:

В мое отсутствие они уничтожили игру с черепахой, сделали из нее скучное фэнтези. Может, я и не творческий человек, но черепаха – моя личная идея, и ее отправили к чертям.

Кейтлин:

И?

Стив:

Я тайно работаю с командой молодых талантов над тем, чтобы вставить в эту игру троянского коня – серийного убийцу.

Кейтлин:

Забыла спросить: на работе ты по-прежнему ведешь себя как старый Стив?

Стив:

Лишь настолько, насколько нужно, чтобы уничтожить эту игру. Надевать старую маску с гнусными намерениями очень приятно.

Кейтлин:

Стив, спасибо, что нашел время поговорить со мной!

Стив:

Всегда пожалуйста, Кейтлин.

– Итан!

– Привет, пап. Что случилось?

– Мать привела в гости новую подругу, и та буквально загнала меня на стену.

Осторожно:

– Новая подруга?

– Вылитый эмбрион Фреда Флинтстоуна! свобода!

– Понятно. Чем они сейчас занимаются?

– Беседуют в подвале об удобрениях. Она начала говорить про сперму, оплодотворение, вульву такую, вульву сякую… И я сбежал.

Лучше сменить тему.