Текст книги "Джеральд Даррелл. Путешествие в Эдвенчер"
Автор книги: Дуглас Боттинг
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 49 страниц)
Джеральд Даррелл всегда считал себя счастливчиком. Конечно, в его жизни случались и падения и трагедии. Особенно богатыми на них выдались последние несколько лет. Но он всегда поднимался, причем не всегда только благодаря собственным усилиям. Друзья и коллеги называли эти чудеса «удачей Даррелла». Эта удача никогда не проявлялась столь впечатляюще, как во время поездки Джеральда в Северную Америку весной 1977 года. Целая цепь событий полностью изменила его жизнь.
В конце апреля и начале мая Джеральд колесил по Америке, по его собственному выражению, «со шляпой в протянутой руке». Это занятие ему не нравилось, но только он мог собрать средства для Фонда. К тому же, он мог выступать перед публикой. «Вымирание животных – это самоубийство: Даррелл» – кричали газетные заголовки. «Вымирание животных имеет кумулятивный эффект – в конце концов вымрем и мы с вами. Мы совершаем самоубийство, это совершенно ясно… Человек – это мыслящее насекомое, возомнившее себя богом. Это очень опасно. Человек так относится к окружающему его миру, что очень скоро вокруг него вообще ничего не останется».
Из Айкена в Южной Каролине Джеральд направился в Университет Дьюка в Дурхеме, штат Северная Каролина. Этот университет славился богатейшей коллекцией мадагаскарских лемуров. Университетским ученым удалось добиться больших успехов в разведении лемуров в неволе. Еще до отъезда в Америку Джеральд слышал, что у коллекции Дьюка возникли серьезные финансовые затруднения, и хотел предложить забрать пару видов в Джерсийский зоопарк. Он вылетел в Дарем, где его встречала Марго Рокфеллер. Дочь Марго, Кэролайн, работала в Университете Дьюка. Она встретила Джеральда и устроила ему экскурсию по лемурьей коллекции. «Целых три часа я провел в столь милой моему сердцу обстановке, – вспоминал Джеральд. – Я переходил от клетки к клетке и любовался великолепными животными». За обедом речь шла только о лемурах. Не прекратился разговор и вечером. К моменту возвращения в мотель Джеральд и Марго были совершенно обессилены. Но отдохнуть как следует им не удалось. Профессура университета устроила в их честь торжественный ужин. Снова говорили о лемурах. Снова твердили сложные, непонятные слова. Джеральд вспоминал:
«Вооружившись бутылкой виски, мы пытались проникнуться духом вечеринки. К счастью, все уже довольно прилично выпили. Профессора пришли со своими женами, и те не уступали им в сложности речи. Я в отчаянии озирался по сторонам, разыскивая уголок или трещину, куда можно было бы забиться. И тут мой взгляд упал на молодую женщину, сидевшую на каком-то странном сооружении, которое с большой натяжкой можно было бы назвать пуфом. В руке она держала бокал и была невероятно красива. Я сразу же заметил, что у нее нет обручального кольца. Тогда я огляделся в поисках мускулистого молодого человека, излучающего ощущение счастливого собственника, но никого не увидел. Больше всего в Америке мне нравится то, что можно представляться незнакомцам и не повергать их подобным поступком в ужас. Итак, я направился к девушке.
– Привет, – сказал я. – Я Джеральд Даррелл.
– Я знаю, – ответила она. – Меня зовут Ли Макджордж».
Очаровательную двадцатисемилетнюю девушку из Мемфиса, штат Теннесси, звали Ли Макджордж. Она закончила зоологический факультет и два года провела на Мадагаскаре, изучая экологию и социальное поведение лемуров, а также звуковое общение малагасийских млекопитающих и птиц. Вернувшись в университет, она стала работать на зоологическом факультете, а в свободное время обрабатывала полученные на Мадагаскаре результаты и писала докторскую диссертацию. На Мадагаскаре Ли жила в Форт-Дофине. В местной библиотеке она нашла несколько книг Джеральда Даррелла, в том числе и «Мою семью и других зверей». По ночам она читала эти книги при свете парафиновой лампы, а ее крохотный летучий мышонок, который еще не умел летать, ползал вокруг нее, скребя когтями по деревянному полу. Ли полюбила эти книги, но даже и думать не могла о том, что когда-нибудь сможет познакомиться с автором. Она была крайне изумлена, когда ее профессор позвонил ей и спросил, не хочет ли она прийти на ужин в честь Джеральда Даррелла.
Ли Макджордж никогда не встречалась с таким знаменитым человеком. «Он был совсем не похож на звезду, – вспоминала она. – Джеральд был одет довольно щеголевато. Он не надел строгий черный костюм, как большинство из присутствовавших. Он был весел и энергичен. Развевающиеся белоснежные волосы и борода делали его похожим на актера. Он обладал абсолютным обаянием. С первого же взгляда становилось ясно, что перед вами особенный человек. В комнате было множество важных профессоров, но он отличался от всех: в нем была свежесть восприятия, он интересовался всем вокруг. И сразу же чувствовалось, что он – англичанин. Мне довелось дважды побывать в Англии. Впервые отправившись за границу, я направилась в Лондон. Оттуда я поехала на конференцию в Кембридж. Кембридж меня совершенно очаровал. Я была просто счастлива встретиться со знаменитым англичанином, который каким-то чудом очутился в Дарме, Северная Каролина, и захотел поговорить со мной. Я была простой студенткой, которой посчастливилось заниматься чем-то, что пересекалось с его работой».
Когда Ли заговорила, Джеральд уставился на нее в изумлении. «Если бы она сказала, что ее отец был индейским вождем, а мать марсианкой, я и то не был бы так удивлен, – вспоминал он впоследствии. – Общение животных всегда занимало меня больше всего. Я уставился на нее. Да, она была удивительно красива, но красивая женщина, которая изучает поведение животных, для меня была почти что богиней!»
«То, что он уделил мне столько внимания, поразило меня, – вспоминала Ли. – Я была польщена. Никто еще не льстил мне таким образом. Я сразу же почувствовала, что Джерри считает меня привлекательной, и это мне льстило. Я хочу сказать, что внимание парней так не льстит. Но звездность Джеральда затмила мне глаза, чтобы отреагировать на его ухаживания. И к тому же в тот момент у меня был приятель, к которому я относилась очень серьезно».
Целых два часа пятидесятидвухлетний англичанин и двадцатисемилетняя американка обсуждали вопросы общения животных и пытались сами воспроизвести все звуки. Когда все собрались в ресторан. Джеральд и Ли продолжили беседу в ее автомобиле, засыпанном собачьей шерстью и желтыми листьями. Машина Ли возглавила процессию, а за ней, «как погребальный кортеж, следовали автомобили профессоров и профессорских Ли и Джеральд так увлеклись беседой, что утратили чувство времени. В результате в ресторан они попали только к десяти часам, а профессора кружили за ними по городу, «как вальсирующие японские мыши». Джеральд и Ли разговаривали до двух часов ночи. На рассвете Ли отвезла Даррелла в его мотель.
«На следующее утро, – вспоминал Джеральд, хотя сделать это было нелегко, – я проснулся и почувствовал, что малейшее движение отзывается в моей голове чудовищной болью. Я лежал, не шевелясь, и думал о Ли. Может быть, я слишком много выпил и она показалась мне такой умной только в алкогольном бреду? Красива – да, но интеллигентна ли? Я позвонил доктору Элисон Джолли, возглавлявшей мадагаскарский проект в Университете Дьюка.
– Элисон, расскажи мне о девушке по имени Ли Макджордж, – попросил я.
– Она закончила Университет Дьюка, – сказала Элисон.
– А что ты о ней думаешь? – спросил я и, затаив дыхание, стал ждать
ответа.
– Это самая одаренная студентка, занимающаяся вопросами общения животных, какую мне только доводилось видеть, – честно призналась Элисон».
Не тратя времени на размышления, Джеральд тут же позвонил Ли. Он хотел просто поблагодарить ее за приятно проведенный вечер. Скоро он уезжает, так что увидеться им не удастся, но он обязательно вернется. Через несколько дней он написал Ли письмо – первое из очень многих.
«Дорогая Ли.
Хочу еще раз извиниться. Но когда Вам стукнет столько, сколько мне сейчас, вы тоже будете вынуждены спешить, чтобы не опоздать. Вы были столь обольстительны, свежи и интеллигентны, что совершенно меня очаровали. Поэтому не могу ли я задать вам один вопрос. Если случится так, чтоо ваша любовная жизнь расклеится, не захотите ли вы совершить небольшую поездку в Европу? Если подобная мысль не кажется вам отвратительной, напишите или позвоните мне. Вы – одна из самых красивых и умных девушек, каких я встречал в последнее время. Вы тот человек, который мне нужен. Даже если забыть о наиболее очевидной причине, у меня столько работы и мне нужно совершить столько поездок, что мне просто необходима помощница».
Джеральд хотел произвести впечатление. Он не был ни молод, ни красив, ни строен. Зато он вел экзотичную, романтическую жизнь и в полной мере наслаждался своей известностью. Джеральд написал Ли, что пробудет в Штатах еще несколько дней, а потом приедет снова в середине мая, когда ему будут присуждать почетную степень.
«Затем я вернусь в свой зоопарк на Джерси, а оттуда поеду на юг Франции, где и пробуду до сентября. В начале сентября княгиня Монако Грейс прилетит на Джерси, чтобы открыть наш новый ветеринарный комплекс. В конце сентября я улечу на Маврикий, чтобы набраться солнышка в преддверии английской зимы. Хотелось бы мне быть молодым и красивым, чтобы Вы захотели разделить все эти радости со мной. А впрочем, не обращайте внимания. После Маврикия я надеюсь посетить Ассам, а потом Перу и Мадагаскар. Теперь Вы видите, что я не кривил душой, когда говорил, что очень занят.
Хотел бы оставаться вашим покорнейшим слугой,
Джерри.
P.S. К черту хорошие манеры – я нахожу вас чрезвычайно обольстительной!»
Почетную степень Джеральду присудили в Йеле. Торжественная церемония состоялась 16 мая. Проснувшись в гостиничном номере в день церемонии, Джеральд первым делом написал письмо своему заместителю, Джереми Маллинсону.
«Мой дражайший Джереми!
Сейчас пять утра. Сегодня мне предстоит получить почетную степень, и я почувствовал, что просто обязан тебе написать… Я полностью осознаю, что та степень, которую присвоят мне сегодня, принадлежит нам обоим. Мне никогда не добиться бы такого успеха без твоей помощи, твоей напряженной работы и самоотверженности. Ты должен знать, что, когда я буду получать эту степень, я сделаю это и от твоего имени, потому что в этом есть и твоя немалая заслуга».
Перед церемонией все почетные доктора, в том числе бывший президент США Джеральд Форд и знаменитый исполнитель блюзов Би Би Кинг, прошли торжественной процессией через студенческий кампус. Играл оркестр, со всех сторон процессию приветствовали студенты, их родители и друзья. «Мне доводилось видеть много процессий, но я еще никогда не принимал участия ни в одной из них, – вспоминал Джеральд. – Я никогда не понимал, насколько горячей является эта церемония, особенно, когда на улице больше восьмидесяти градусов, а на тебе академическая шапочка и черная мантия». Когда настала очередь Джеральда принимать почетную степень, весь факультет лесоводства и экологических исследований поднялся, чтобы приветствовать его. Президент Йеля прочел приветственную речь:
«Одаренный писатель, чья остроумная и элегантная проза и развлекает нас, и позволяет совершить интереснейшую экскурсию в мир животных, вы открыли путь в мир природы миллионам своих читателей. Для серьезных ученых вы являетесь самоотверженным борцом за дело охраны окружающей среды и сохранение вымирающих видов животных. Вы проводите огромнейшую работу по разведению в неволе редких, находящихся под угрозой уничтожения животных. Ваши концепции одновременно и оригинальны, и впечатляющи. Отмечая ваш юмор, ваш острый ум и вашу готовность прийти на помощь нашему миру, Йельский университет с гордостью присуждает вам степень доктора гуманитарной литературы».
Во время этой поездки Джеральд больше не встречался с Ли. Но он не забыл ее. Перед ним встала неразрешимая проблема. Как толстому седому мужчине очаровать молодую, красивую девушку, которой он годится в отцы? Человеку, который так долго и успешно занимался ловлей млекопитающих, подобная задача казалась по меньшей мере неразрешимой.
Однако она была не такой неразрешимой, как казалось. О науке и практике сексуальной привлекательности среди млекопитающих Джеральд знал абсолютно все. Он просто обязан был знать. На этом знании основывалась его программа разведения диких животных в неволе. «Зоопарк – это сексуальный сумасшедший дом», – говорил он посетителям, показывая им свое детище. «Как мне удается заставить животных размножаться? – переспрашивал он журналиста. – Я брожу вокруг их клеток по ночам и читаю им «Камасутру». «Внезапно я понял, – писал Джеральд, – что у меня есть козырная карта – мой зоопарк. Я решил заманить ее на Джерси, чтобы показать свой одинокий дом. Но как это сделать, чтобы не вызвать у нее подозрений? Мне пришла в голову блестящая идея, и я тут же ей позвонил».
В телефонном разговоре Джеральд предложил Ли поработать в Джерсийском Фонде охраны дикой природы. У него были огромные планы, и ему нужна была ее помощь.
– Может быть, вы помните, – сказал он, – что я собираюсь заняться поведенческими исследованиями и звукозаписью?
Это было правдой. Все остальное нет.
– Пожилая женщина,член нашего Фонда, умерла, – продолжат Джеральд, – и по завещанию оставила нам крупную сумму. Этого, конечно, не хватит на постройку нового комплекса, но зато мы сможем начать исследования в этой области. Я был бы очень рад… Если бы вы могли приехать на Джерси и дать нам несколько советов… Эта мысль вас не очень пугает?
– Нет, – ответила Ли. – Мне бы очень хотелось приехать, но до конца семестра это вряд ли получится.
23 мая Джеральд отправил Ли Макджордж официальное приглашение.
«Как я уже говорил Вам в телефонном разговоре, у нас появились некоторые средства, которыми я могу распоряжаться по собственному усмотрению. Я был бы крайне признателен, если бы Вы позволили оплатить Ваш приезд на Джерси. Мне бы хотелось показать Вам наш зоопарк. Мы бы могли обсудить некоторые вопросы, в которых мы могли бы сотрудничать. Меня крайне заинтересовала Ваша теория общения животных. Если Вы решитесь приехать, я смогу познакомить Вас с чрезвычайно интересным материалом относительно китов, а также птиц».
Джеральд добавлял, что Ли сможет пробыть на Джерси столько, сколько захочет, но никак не меньше месяца. Он вышлет ей билет на самолет, а также возьмет на себя все ее расходы.
Ловушка была расставлена, но добыча попалась в нее еще очень не скоро.
Летом Джеральд был так занят, что у него не было времени писать Ли. Казалось, что она совсем исчезла с его горизонта. В конце концов, она была так далеко, а рядом находились очень привлекательные реальные женщины. Навестить Джеральда приехала его давняя аргентинская подруга, Мари Рене Родригес. Следом за ней появилась Вин Ноулз, с которой Джеральд познакомился в бытность ее продюсером радиопрограммы Би-би-си «Женский час». На Маврикии его сопровождала двадцатилетняя американка Триш, одна из организаторов исторического концерта в Вудстоке, «симпатичная девушка, напоминающая Джеки Кеннеди, большая хохотушка». На Маврикий прилетели Джон Хартли и Марго. Они же последовали за Джеральдом в Грас, а потом в Венецию. В Венеции к ним присоединилась подруга Марго, Вирджиния.
20 июня Джеральд написал Ли из Граса. В письме он описывал красоты южной Франции и выражал надежду, что когда-нибудь она сможет увидеть все это собственными глазами: «Я никогда не видел Францию столь прекрасной, как сейчас… Каждая живая изгородь – это цветочный гобелен… повсюду порхают бабочки самых разнообразных расцветок… Реки напоминают зеленый шелк… каждая деревушка, каждый домик утопают в розах… Вы уже поняли, что я люблю Францию. Мне бы хотелось, чтобы Вы могли увидеть это своими глазами».
Личная жизнь Джеральда летом 1977 года текла ни шатко ни валко. Ли была далеко, ее образ почти изгладился из его памяти. Триш отправили домой за курение и появление на торжественном обеде с губернатором Маврикия в брюках. Джеральд встречался со множеством очаровательных жительниц Джерси, но эти встречи были чисто случайными. В июле Джеральд отправился на старую ферму, которую он арендовал у Лоуренса, чтобы поговорить о ее приобретении. Сделка должна была быть заключена в октябре. И тогда в его жизнь вошла Александра.
Александра Мэйхью была дочерью англичанина и гречанки. На свет она появилась в Бомбее. Элегантная, стройная, темноволосая, независимая двадцатитрехлетняя студентка знала Джеральда с двенадцати лет. Ее мать каждый год навещала Дарреллов на Корфу и брала девочку с собой. Летом 1977 года Александра начала работать в зоологическом журнале в Лондоне. Тогда она и обратилась к Джеральду с просьбой дать ей рекомендацию.
«Я несколько лет жила в Афинах, – писала Александра, – и работала в греческом обществе охраны животных. Но тем летом у меня обнаружили камень в почках, поэтому мне пришлось вернуться в Европу и обратиться к специалистам. Я поселилась у своей бабушки в Танбридж-Уэллс. Джеральд написал мне и пригласил на Джерси, чтобы обсудить все вопросы, связанные с приемом на работу. Я приехала со своим приятелем, потом заболела, и в конце концов осталась на Джерси на целую неделю. Джерри прозвал меня «паразиткой». Так он и обращался ко мне в письмах – «дорогая паразитка», а заканчивал словами «твой любящий хозяин». Ему не нравился парень, с которым я приехала, скорее всего, потому, что он сам хотел занять его место. Когда я болела, он приносил мне завтрак в постель. Однажды он сказал: «Послушай, ты должна избавиться от этого ужасного человека. С ним ты попусту тратишь время. Ты должна выйти замуж за меня». Он говорил вполне серьезно. Я была молода и красива, мы оба любили Грецию и занимались зоологией. В то время он всего лишь раз встречался с Ли. И хотя он по-прежнему думал о ней, но не считал, что из этого получится что-то серьезное. Позже он признавался, что испытывал сильное физическое влечение всего к трем женщинам – ко мне, Ли и Джеки. Но между нами ничего не могло произойти. Как бы я ни любила и ни уважала его – он был очень необычным человеком, прекрасным рассказчиком, замечательным спутником, щедрым, веселым, несдержанным на язык, – но стать его женой я не могла. В то время Джеральд переживал тяжелый момент, но я не могла ему помочь».
Александра вернулась в Афины, а Джеральд занялся подготовкой поездки в Ассам. Он собирался ознакомиться с положением редкой карликовой свиньи и при возможности поймать несколько пар, чтобы попытаться развести этих животных на Джерси. Карликовую свинью «открыли снова» в предгорьях Гималаев, хотя считалось, что она давно вымерла из-за сужения среды естественного обитания. Индийские крестьяне регулярно выжигали леса, чтобы иметь возможность растить злаковые.
Для Джерсийского Фонда проблема карликовой свиньи была не из легких. Нужно было решить ряд политических вопросов, провести переговоры с индийским правительством, причем на самом высоком уровне. В прошлом году сэр Питер Скотт по поручению Джеральда обратился к премьер-министру Индии, Индире Ганди, с просьбой выслать две-три пары карликовых свиней. Она ответила: «Это животное находится на грани исчезновения, но благодаря предпринятым нашим правительством мерам мы в состоянии предоставить вам несколько пар для разведения. Надеюсь, на Джерси им будет хорошо».
Дело продвигалось неплохо. Джеральд собирался посетить Ассам весной 1977 года. Сопровождать его должен был Уильям Оливер, его научный помощник по Фонду. К сожалению, на Маврикии он подцепил какую-то странную болезнь, которая свалила его с ног. «Я чувствую себя так, словно мне 142 года, – говорил он. – А в туалете из меня выходит такое количество крови, какому позавидовал бы сам Дракула». Хотя Уильям Оливер все равно собирался ехать в Ассам, чтобы проводить собственные исследования карликовой свиньи, Джеральду пришлось отложить поездку до следующей весны. Теперь нужно было решить, кто будет сопровождать его.
В октябре он вернулся в Америку, чтобы снова собирать средства для Фонда. Получив мягкий, но непреклонный отказ Александры, он окончательно решил уговорить Ли. Но как это сделать? Во-первых, нужно с ней встретиться – предпочтительно в каком-нибудь престижном, впечатляющем месте. Ему предстояло читать лекцию в Вашингтоне. Джеральд решил пригласить Ли туда. Она приехала, хотя речи о том, чтобы оплатить ее перелет и проживание, уже не шло.
Ли никогда не слышала публичных выступлений Джеральда. Лекция в Вашингтоне совершенно очаровала ее. «Выступление было блестящим, – вспоминала она. – Он быстро набрасывал портреты животных, рассказывал о своих путешествиях, словно эти истории только что пришли ему в голову. Но это было не так. Он часто говорил: «Всегда нужно иметь наготове выигрышные истории». Он всегда читал стандартную лекцию, которая начиналась с его знакомства с миром животных. Затем он переходил к ловле зверей для зоопарков, потом к созданию собственного зоопарка и Фонда охраны дикой природы. Кульминацией лекции был рассказ о работе Джерсийского Фонда и реклама Фонда американского. Самой сильной стороной его выступления было умение рассказывать анекдоты и рисовать наброски, которые заставляли слушателей смеяться. Будь он предельно серьезен, ему бы никогда не собрать таких сумм. Цифры и факты всегда были его слабым местом. Он не умел просить у людей деньги. Он вырос в те времена, когда разговор о деньгах считался вульгарным, поэтому его очень угнетала необходимость собирать пожертвования. Все социальные мероприятия обычно подготавливались Томом Лавджоем, или Джоди Лонгнекер, или еще кем-нибудь из американского отделения Фонда. Многие из этих людей были очень богаты и дружили с богатыми людьми. Джерри говорил: «Направьте меня в нужном направлении, и я буду ужасно очарователен и мил, рассказывая о животных, о нашей работе и о наших ужасных проблемах. Вы станете моим последователем и неизбежно пожертвуете нам деньги». Но хотя он был основным сборщиком средств для Фонда, сам он редко жертвовал деньги».
За обедом в Вашингтоне Джеральд решил действовать очертя голову. В будущем году он собирается посетить Ассам. Может быть, Ли согласится сопровождать его? А до этого ей было бы полезно посмотреть его зоопарк на Джерси. Заронив семя в душу Ли, Джеральд вернулся на Джерси. Ли улетела в Дарем. Через несколько дней он написал ей.
«Дорогая обезьянка!
Было так приятно встретиться с тобой в Вашингтоне (но не поиметь тебя в Вашингтоне!) и увидеть, что ты так же прекрасна, какой я тебя запомнил.
Относительно Ассама. Я бы хотел отправиться в марте/апреле, если, конечно, ничто не помешает и ты присоединишься ко мне. Это будет очень официальная поездка, а Ассам – одно из самых красивых мест на Земле. Уверен, что поездка тебе понравится, даже если не понравлюсь я.
С любовью,
твой Дж.».
Хотя расстояние делало Джеральда смелее и откровеннее, то же самое расстояние заставляло Ли отнестись к его предложениям более серьезно. Теперь, когда его обаяние более на нее не действовало, она начала обдумывать свои поступки более основательно. 26 ноября она написала откровенное и весьма логичное письмо, которое должно было расставить все по своим местам.
«Дорогой Джерри.
Посылаю тебе этикетку магнитофона, который я просила тебя купить. Прекрасная машина, правда? Если говорить о прекрасных машинах, то я не такова. Ты не сможешь нажать пару кнопок и получить от меня желаемый результат. С другой стороны, я не могу принять твои предложения относительно планов моего будущего. Я не могу не потому, что не представляю себе, чего хочу. Нет, речь идет о том, что я должна буду полностью изменить свою жизнь. Поэтому хочу откровенно поговорить о нас с тобой.
Я прекрасно понимаю, что ты мне предлагаешь. Ты замечательный человек, с которым мне всегда интересно. Мы с тобой очень похожи в хорошем, и совершенно разные в плохом – вот почему мы так подходим друг другу. А ты еще собираешься взять меня с собой в самые фантастические места нашей планеты, где мне всегда хотелось побывать. Поверь, твои предложения вскружили мне голову. Но все это происходит в самый подходящий момент в твоей жизни и в наиболее неподходящий момент в жизни моей.
Именно сейчас я нашла человека, за которого собираюсь выйти замуж. Я не могу ожидать от него, чтобы он безропотно ждал меня в течение тех нескольких лет, пока я буду твоей подругой и любовницей. Он – его зовут Линкольн – имеет свои недостатки, и наша жизнь с ним будет не из самых легких. Он безумно любит своего ребенка и до сих пор помнит свою бывшую жену. Но я люблю его, а он любит меня. Я не настолько глупа, чтобы считать, что эта любовь будет длиться вечно. Когда мы поживем вместе подольше, я пойму, стоит ли мне брать на себя такие обязательства.
Я пытаюсь объяснить тебе, что я не смогу поехать с тобой в Ассам по личным обстоятельствам. Но я по-прежнему обдумываю возможность быть твоей любовницей, подругой и интеллектуальным компаньоном в будущем.
Я глубоко уважаю тебя, Джерри. И с моей стороны было бы нечестно заставлять тебя ждать, пока я определюсь. Не жди. Делай то, что собирался. Если мое место в твоей жизни займет другая женщина, значит, так тому и быть. Я буду сожалеть об этом, но порадуюсь за тебя.
Скорее всего, корень всех проблем в моем епископальном прошлом. (Я рассказывала тебе, что стала атеисткой, после того как учитель в нашей воскресной школе заявил, что животные в рай не попадут?)
Люблю тебя,
Ли».
Итак, леди оказалась не только разумной, но и весьма независимой. Она разбиралась не только в общении между животными, но и в человеческих проблемах. Она не приняла предложения, но честно объяснила свое поведение. Игра еще только начиналась, но в ней уже были два игрока. Джеральд отнесся к отказу совершенно естественным для себя образом – он попросту не обратил на него внимания. В конце месяца он написал Ли новое письмо, словно между ними ничего не произошло.
«Дорогая обезьянка!
…Я сожалею, что тебе пришлось так долго приходить в себя после Вашингтона. Тебе придется еще дольше привыкать к Джерси в январе. Напоминаю тебе, что будет холодно, хотя снега, скорее всего, и не будет. Возьми с собой теплую одежду, плащ и шляпу. Не забудь взять бикини, потому что мне хочется смотреть, как ты будешь загорать под моей кварцевой лампой.
Очень тебя люблю,
твой навсегда, Джерри».
На следующий день Джеральд пишет еще одно письмо, потому что забыл одну важную вещь.
«Я еще раз подумал о том, как ты будешь загорать под моей кварцевой лампой в своем бикини. По здравом размышлении я решил, что тебе будет лучше загорать под ней вообще без бикини.
С любовью,
искренне твой, Джерри».
Наступил новый, 1978 год. Ли получила свой магнитофон и собиралась прилететь на Джерси, чтобы проверить его на практике. Погода была плохой по обе стороны Атлантики. Аэропорт Кеннеди в Нью-Йорке занесло снегом, самолеты не летали. Ли провела два дня в аэропорту, ночуя на скамейках и буквально голодая, потому что еда закончилась. Снег шел и по другую сторону Атлантики, но это не охладило пыла Джеральда. Джерси со всех сторон был окружен водой. Квартира Джеральда была в главном доме в зоопарке. Отсюда некуда бежать, и Ли не улететь.
Ли вспоминала:
«Джерри встретил меня в аэропорту с бутылкой шампанского в ведерке со льдом. Ехать до зоопарка было совсем недолго, но даже за это короткое время мы с ним успели почти прикончить бутылку. Я должна была провести на Джерси месяц или около того. Для меня это было очень непростое время. Днем я ходила по зоопарку со своим магнитофоном, а по вечерам Джерри готовил изысканные блюда и мы ужинали при свечах. Иногда мы усаживались у камина в гостиной, пили вино и разговаривали, разговаривали, разговаривали. Иногда приходили «ребята», и мы обсуждали вопросы охраны окружающей среды. Порой нас приглашали на ужин другие сотрудники зоопарка. Меня всячески развлекали. Возможно, я казалась этим людям будущей миссис Даррелл. Джерри тоже постоянно думал об этом. Еще до того как мы успели с ним что-то обсудить, он сказал уборщице: «Это девушка, на которой я собираюсь жениться». Его сексуальный интерес ко мне я почувствовала еще во время нашей первой встречи, но все же оставшийся в Штатах друг меня несколько сковывал. Он знал про Джерри, но не думаю, что относился к нему серьезно. Я была очарована ухаживанием Джерри, его юмором, щедростью – словом, всем. И я сдалась. Мне было очевидно, что Джерри хочет длительных отношений, физической любви, хочет, чтобы я разделила с ним его жизнь. Однажды вечером у камина он заговорил о моей работе в зоопарке на более постоянной основе.
– Ты хочешь, чтобы я здесь работала? – спросила я.
– Да, конечно.
– Ты полагаешь, что мой приятель тоже сможет найти здесь работу?
– Боюсь, что нет, – ответил он мрачно.
– Ты хочешь, чтобы я жила здесь с тобой?
– Я хотел бы и большего.
– Чего именно?
– Я хочу жениться на тебе.
– Ах так, – сказала я.
– Ты хочешь сказать, что ты подумаешь? – уточнил он.
– Да, я подумаю».
Это означало отказ, но Ли имела в виду именно то, что сказала. Она продолжала работать по-прежнему и постоянно думала над предложением Джеральда. С одобрения Даррелла она слетала в Париж, чтобы поговорить с доктором Элисон Джолли о приматах (в том числе и о Джерри). Потом Ли поехала в Кембридж, где встретилась с блестящим выпускником Университета Дьюка, Дэном Рубинштейном, впоследствии ставшим деканом в Принстоне. Она рассказала ему о Джерри. Реакция Рубинштейна была такой, что Ли вернулась на Джерси, приняв окончательное решение.
«Мне пришлось принять решение. Выйти замуж за Джерри означало отказаться от академической карьеры, о которой я всегда мечтала. Это было не трудно, совершенно не трудно. Я всю жизнь мечтала работать с животными и заниматься охраной окружающей среды. Выйдя замуж за Джерри, я смогу заняться именно тем, что меня всегда привлекало больше всего. В отличие от Джеки, зоопарк и все, что было с ним связано, означало для меня целый мир, в котором мне всегда хотелось жить. Я могла реализовать свою мечту и жить рядом с замечательным человеком. Я вернулась на Джерси, пришла к Джерри и сказала: «Я подумала и считаю, что это прекрасная идея». А он ответил: «Что ж, значит, договорились».
«По природе я скромный человек, – вспоминал Джеральд позднее, – но в своей жизни я совершил уникальный поступок, которым горжусь и по сей день. Я единственный мужчина в мире, который женился ради своего зоопарка».
«Это действительно было очень странно, – вспоминала Ли, – если принять во внимание двадцать пять лет, разделявшие нас, не говоря уж об Атлантическом океане. У нас было столько общего, мы интересовались абсолютно одним и тем же. Разница в возрасте никогда нас не беспокоила. Должна сказать, что Джеральд никогда не был закосневшим отставным адмиралом. Его ум был настолько гибким, а интересы так разнообразны, что казалось, он никогда не повзрослеет, не то чтобы состарится. Он всегда был весел, энергичен, полон жизни и открыт всему новому. Хотя он всегда прислушивался к чужому мнению, но у него были собственные твердые убеждения. Разница культур его никогда не смущала. Джерри часто говорил, что по своему происхождению и благодаря своим многочисленным путешествиям, он не считает себя принадлежащим какой-то одной культуре и одной национальности. Мне было легко войти в его мир».
