Текст книги "Проклятие новичка (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Зимин

Соавторы: Дмитрий Зимин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– Ну почему же?.. – мы замерли, ожидая, когда безликое существо распахнет перед нами высокие двустворчатые двери. – Когда они тебя увидят, завидовать будут, даже расплывшись неаппетитными лужицами на полу.

– Я вижу, вы не слишком хорошо относитесь к своим подругам…

Не знаю, почему я вдруг разоткровенничался. Возможно, потому что злорадствуя, прекрасная Иштар наконец-то стала похожа на обычную женщину.

– Это Ад, дорогой мой. Здесь все друг друга едят. Иногда – в БУКВАЛЬНОМ смысле, – госпожа Иштар сверкнула красными, в цвет драгоценностей, глазами. – Впрочем, у нас, в Раю, ещё хуже. Здесь хотя бы никто не делает вид, что им это нравится.

Я встал, как вкопанный.

– ТАК ВЫ – АНГЕЛ? – не знаю, опять же, почему, но я думал наоборот.

Госпожа Иштар слегка поморщилась – словно тучка набежала на безупречное чело.

– В Сефер Йецира не принято вслух говорить о… видовой принадлежности, – тихо отчитала она меня. – Все мы просто… люди. Несмотря на то, что НЕКОТОРЫЕ не могут спрятать копыта, а у других из-под платья торчит хвост, – и она подмигнула мне ещё раз.

Удержать себя в штанах становилось всё труднее… Так, о чём это я? Ах да: морозильники. Холодные мраморные плиты. Ледяная вода. Морг, одним словом.

– Э… Вы что-то говорили?

– Я сказала: идём, Макс. Я познакомлю тебя со своим мужем, папой Ини.

– К вашим услугам.

Двери перед нами распахнулись.

Я врос в пол – другого эпитета и не подберу.

Объясню, в чём дело: я-то думал, нас ожидает вполне себе тихий междусобойчик в кругу семьи. Мама, папа, дочка… И я.

Но в огромном, украшенном, словно янтарная шкатулка, зале, было ЧЕЛОВЕК ДВЕСТИ.

В смысле – ангелов и демонов.

Они здесь просто КИШЕЛИ – как лососи во время нереста.

Ослепительные дамы с рогами и в платьях, похожих на лепестки пламени. Мужчины, все, как один, напоминают пингвинов.

У некоторых над головой сияет нимб, другие рогаты, как племенные быки, третьи оставляют горящие следы на драгоценном паркете…

Просто люди, – напомнил я себе. – Обычные люди, ничего инфернального.

В Сан-Инферно я привык к экзотическому виду граждан. Но там больше поражала пестрота. Разнообразие.

Но такое гигантское количество ангелов и демонов, собранное в одном месте почему-то производило гнетущее впечатление.

Я словно попал на вечеринку, где все надели карнавальные костюмы, и один я, как дурак, пришел голым.

– ДОРОГАЯ! – стены потряс громкий вопль.

Все двести э… человек – повернулись к нам.

Я почувствовал, как яички сжимаются, в надежде превратиться в изюминки, и только рука госпожи Иштар на моём локте не дала мне позорно сбежать.

– Дорогая, ну где ты ходишь? Я проголодался, как тысяча чертей!

Я закрыл глаза. Если один "чёрт" в моём исполнении заставил потрескаться потолок, чего ожидать от тысячи?..

Ничего не произошло.

Не знаю, почему. Может, у этого круглого, как шар, господина, есть охранный амулет…

Шарик тем временем подлетел к нам.

Это был самый маленький демон, что мне приходилось видеть – в смысле роста.

Но маленький – не значит, мелкий.

Легче перепрыгнуть, чем обойти – слышали про таких?

Вместо талии у этого господина был экватор.

Подбородки спускались от ярких губ СТУПЕНЯМИ. Руки были пухлыми, унизанными таким количеством колец, что позавидовал бы любой любитель кастетов.

Тем не менее, двигался толстяк на редкость легко – как пёрышко.

– Пора садиться за стол, дорогая, – капризно заявил толстяк. – Отдай приказ големам, эти паршивцы слушаются только тебя.

– Это потому, что ты не умеешь держать диету, дорогой, – улыбнулась моя спутница. – Я ПРОСТО ВЫНУЖДЕНА оберегать тебя от обжорства.

– Имей в виду: я могу упасть в голодный обморок, – шутливо пригрозил толстяк. – Сегодня мне пришлось пропустить третий завтрак, и пообедал я всего лишь дважды. Вот уже семнадцать минут у меня во рту не было маковой росинки!

– Терпение, любимый. Сначала ты должен познакомиться с нашим гостем.

– А-а-а! – взревел толстяк. – Друг нашей Пэтти! Очень рад познакомиться, чувак! – и он так огрел меня по плечу, что наверняка остался синяк. ТОЛЬКО синяк, без самой руки.

– Макс, это господин Тот. Мой драгоценный супруг, – поспешно вклинилась госпожа Иштар.

– Друзья зовут меня Тот-ещё-господин, – подмигнул папа Патриции. – Но ты можешь звать меня просто: господин Верховный Дознаватель. Шучу! – и он вновь хлопнул меня по жалкому фаршу, который остался от плеча.

От противоположного конца зала в этот миг раздался мелодичный сигнал, там открылись другие двери, из них хлынул свет.

Все гости устремились на него, как золотые рыбки, которым насыпали корма…

– Ага! – толстяк довольно потёр руки. – Ну наконец-то, – он устремился за гостями, но через пару шагов остановился. – Прошу меня извинить, парень, – он бросил нервный взгляд на двери. – Меня ждёт неотложная встреча с жареным хряком. И парочкой каплунов. И тортом со взбитыми сливками. А потом… – он плотоядно улыбнулся. – Мы с тобой ОБЯЗАТЕЛЬНО познакомимся поближе.

Папаня бросился догонять последних гостей.

Господин Верховный Дознаватель, – подумал я. – Хочет познакомиться со мной поближе.

Господи, куда я попал?..

И в этот момент я увидел Патрицию.

Она стояла ко мне боком, разговаривая с каким-то хлыщом во фраке.

Над головой хлыща светился нимб.

Да нет, это были светящиеся рога…

А ещё через секунду я понял, кому эти светящиеся рога принадлежат.

Глава 8

– Нет, ну ты даёшь, – я бегал кругами по открытой веранде. – Денница! И ты с ним под ручку!

– Макс, я просто выполняла обязанности хозяйки дома.

– А говорила, что его будет трудно отыскать! Что он чёрт знает где…

Из кладки парапета выпал камень и глухо ударился о лужайку где-то далеко внизу.

– Не делай так больше, – попросила Патриция.

– Как? – я состроил невинное лицо.

Стыдно сказать, но вот прямо сейчас мне не хотелось прислушиваться к голосу разума.

– Не говори этого слова. На букву "Ч".

– Чё?..

По чёрному, словно накрытому бархатным саваном небу пролетела падающая звезда.

– МАКС!..

– А что Макс? – я патетически воздел руки к небу. – Ты же меня ни о чём не предупредила! Ни о словах, которые по какой-то причине нельзя…

– Не по КАКОЙ-ТО! – перебила Патриция. – Это АД! Здесь ЛЮБОЕ действие имеет последствия.

– Да ну?.. – меня захлестнул праведный гнев. А может, просто галстук сдавил шею? – И почему ты говоришь об этом только сейчас?

Ей хватило совести смутиться. Патриция отвела взгляд, а потом опасливо повернула голову в сторону стеклянных дверей, за которыми продолжалась вечеринка.

"Вечеринка".

Ха!

Да на Рождественскую ёлку в Кремле собирается меньше народу.

– Говори потише, пожалуйста, нас могут услышать, – прошептала она скороговоркой.

Я только фыркнул.

– А разве Мефистофель не записывает каждый чих? Так какая разница?

– Можно внести замечание? – раздался бесстрастный голос из пустоты. Я даже не подскочил. Привык. – Я веду записи исключительно в целях безопасности семьи. К ним имеет доступ только хозяйка, так что конфиденциальность сохраняется.

– "Ха" два раза! – я был настроен весьма воинственно.

– Не понимаю, и чего ты так взбеленился? – Патриция попыталась обиженно надуть губки. Но видно, практики у неё было маловато – получилось не очень убедительно. – Ты же САМ хотел отыскать Денницу. А теперь и ходить никуда не надо. Сэкономили массу времени и сил.

А и правда. И чего это я?..

Хотя стоп. Никаких отмазок. Лучшая защита – безжалостное нападение.

– Почему ты не сказала, что твоя мамочка дружит с демонессой Люцифуг?

– А какое это имеет значение?

Платье на Патриции было красным, как язык пламени. Шелковая ткань обнимала её от щиколоток до самой шеи – по идее, это должно было выглядеть целомудренно.

Но не выглядело.

– Да ровным счётом никакого, – я даже оскалился. – Если бы не то, что вы с Денницей, оказывается, закадычные друзья. С детства.

– Никакие мы не…

– Плескались в одной ванночке, – мстительно продолжил я. – Играли в куклы… Скажи: он носил твой портфель до школы?

– У тебя совсем крыша отъехала?

– Да, чёрт побери!

– МАКС!..

На этот раз содрогнулась вся терраса. Выложенная из цветных плиток роза ветров треснула пополам, как и терракотовый горшок с пальмой. На пол просыпалась земля…

– Ой, прости. Я не специально.

На самом деле – специально.

Узнав, что Патриция знакома с Денницей буквально с пелёнок, что Верховная жрица Иштар и высокородная демонесса Люцифуг – лучшие подружки, и самое главное, сообразив, что Патриция СКРЫЛА это от меня намеренно… Я потерял голову.

– Не делай так больше.

– Ничего не могу обещать.

– Господин Макс, в целях безопасности семьи я буду вынужден удалить вас из поместья, – флегматично заметил Мефистофель. – Ещё один инцидент, и у меня не останется выбора.

В каменном полу открылся люк, и из него поднялся… Поднялось какое-то оружие. За то, что это не букет цветов, говорили хищные обводы ствола, сверкающий прицел, а ещё – зловещий красный огонёк, замерший ровно напротив моего сердца.

– Под УДАЛИТЬ ты имеешь в виду… – можете меня осуждать. Но я НИКАК не мог отвести взгляда от этого зловещего огонька.

– Полную дезинтеграцию, – равнодушно заметил Мефистофель.

– Радикальненько.

– Извини, я не хотела тебя пугать, – примирительно заметила Патриция.

– А может, всё-таки стоило, – я сделал шаг в сторону, в попытке уйти с линии огня. Ствол бесшумно повернулся следом, огонёк на моей груди светился, как приклеенный. – Знаешь, в это трудно поверить, но я не слишком склонен к самоубийству. Тем не менее, не будучи в курсе, какие ИМЕННО слова повлияют на решение вашего ручного убийцы…

– Например, ваши последние слова, господин Макс, – тут же откликнулся Иск-Ин.

– В самом деле? И какие именно?..

– Макс, прекрати, – попросила Патриция. – А то я начну думать, что тебе и вправду доставляет удовольствие дёргать смерть за усы.

– Но твой отец… То есть, господин Тот, преспокойно упоминал тысячу… тех существ, о которых мне нельзя говорить. И – ничего!

Патриция молча закатила глаза.

– Господин ТОТ обладает ОГРОМНЫМ могуществом. Таким, которое автоматически налагает очень серьёзную ответственность, – в голосе Иск-Ина прорезались нотки утомлённого терпения.

– Мефистофель хочет сказать, что папа УМЕЕТ контролировать всё, что происходит вокруг него, – пояснила Патриция. – Чего о тебе, – она коротко вздохнула и покачала головой. – Не скажешь.

Мне стало стыдно.

Встреча с Денницей выбила меня из колеи. Я просто такого не ожидал! И не успел подготовиться.

Я думал, пока мы будем его искать, я успею сориентироваться, придумать какой-нибудь план…

Но увидев его на приёме в доме Патриции, причём, в первый же день пребывания на Клоаке Дьявола, я был потрясён.

Особенно тем, что принимали его здесь, как родного. Денницу! Моего заклятого врага…

Конечно, если подумать, у меня нет права злиться. Ну кто я такой, право слово, чтобы качать права?..

Но я всё равно злился.

– Ладно, уберите свою пушку, – внезапно я ощутил усталость. Захотелось сорвать этот проклятущий галстук, расстегнуть ворот рубашки… – Я постараюсь фильтровать базар.

– И правда, Мефистофель, – нехотя попросила Патриция. – Убери дезинтегратор. Макс больше не будет.

Я фыркнул. Но тут же постарался взять себя в руки: пушка всё ещё целилась мне в грудь.

– У вас ко всем гостям так относятся?

– ОСТАЛЬНЫЕ, – Патриция специально выделила это слово. – Знают, как себя вести.

И мне опять стало стыдно. И что на меня нашло?.. Я ведь никогда не был грубияном. Не любил криков, ругани… Не любил решать споры силой.

Ведь я сам всегда говорил: два разумных человека МОГУТ договориться.

Но ключевое слово – РАЗУМНЫХ.

Денница в эту категорию не втискивался при всём желании.

Рассудив, что в ногах правды нет, я рухнул на один из плетёных диванчиков, тут и там разбросанных по террасе.

Сквозь каменные балясины парапета открывался прекрасный вид на парк. Пока мы спорили, взошла луна – не знаю, как называется местное ночное светило, но она была круглая, желтая и очень походила на свой земной аналог.

Парк в лунном свете выглядел романтично и загадочно, где-то внизу тихо журчали фонтаны.

В ветвях апельсиновых деревьев пели соловьи.

Тёплый ласковый ветерок нёс пьянящий запах жасмина…

Патриция села рядом со мной. А потом – я этого не ожидал – ласково взяла за руку.

– Прости меня, Пат, – виновато сказал я. – Я честно буду думать, что говорю. Просто… просто я всё время забываю, что это Ад.

– Ты же понимаешь, что это – всего лишь название континента, – осторожно заметила девчонка и отпустила мою руку. – На Ацилуте их два: Ад и Рай.

Я закашлялся.

Господи, как всё просто… И почему я САМ об этом не додумался? Или не озаботился тем, чтобы УЗНАТЬ, куда отправляюсь?..

Патриция постучала меня по спине.

– В горле пересохло, – прохрипел я, размотал чёр… паршивый платок с шеи и принялся им обмахиваться.

– Мефистофель, распорядись, чтобы нам прислали столик с закусками и напитками, – попросила Патриция.

Через минуту на веранду выплыл безликий голем. Он левитировал тележку, уставленную снедью и напитками.

Первым делом я ухватил бутылку с симпатичным цветочком на этикетке. Я что хочу сказать: мне и ПРАВДА было необходимо выпить. А из всего предложенного только жидкость в этой бутылке пахла, как надо.

Рассудив, что Патриция не обидится – она отвлеклась на очень важное занятие: теребила подол платья, – я плеснул в пустой бокал и хлопнул одним махом.

По горлу словно прокатился ледяной шар. Упав в желудок, он взорвался огненным фейерверком и осел кислотным озерцом.

Я вдруг осознал, что желудок мне, в принципе, больше не нужен.

Всё равно от него остались одни дырочки…

– Ты злишься, потому что Денница тебе отказал, – заявила Патриция. Я хотел возразить, но только хватал ртом воздух и пучил глаза, как окунь на сковородке. – Ты решил, что как только надавишь на него немножко, Денница тут же заплачет, раскается и пообещает вести себя хорошо, – на меня она не смотрела. – Но ему не в чём раскаиваться, Макс. Он выполнил договор. Сделал РОВНО то, что просила Зебрина: превратил её в дракона. Денница чист. Ни один Аннунак не признает его виновным.

Я всё ещё беззвучно раззевал рот.

Однажды у меня разболелся зуб мудрости, и пришлось вкатить наркоз, чтобы его выдрать.

Тогда я ТОЖЕ ничего не чувствовал – ни щеки, ни языка, ни зубов… Так вот: СЕЙЧАС наркоз распространился на всё тело, до самых пяток.

Моё сознание всё ещё функционировало, но его словно бы вырезали из тела холодным скальпелем и вывесили на просушку.

Я чувствовал, как сквозь меня сочится бледный лунный свет…

– Макс?.. – Патриция наконец-то повернулась ко мне. – Почему ты молчишь? Минуту назад орал, как больной дракон, а теперь… Да что с тобой, Макс?.. – в голосе её прорезалась неподдельная тревога.

– Полагаю, госпожа, что господин Макс по незнанию хлебнул не из той бутылки, – слышать я всё ещё мог. Но на этом – всё.

Патриция бросила взгляд на столик, и схватила одну из бутылок – ту самую, из которой я пил.

– Кто её принёс? – голос её звучал уже не тревожно. В нём прорезались нотки паники. – Почему настойка из чёрного лотоса оказалась среди наших напитков?

– Полагаю, её поместил туда один из гостей, – откликнулся Мефистофель. – Он поставил её на столик перед тем, как голем вышел на террасу.

– Но… Кто это мог сделать? – Патриция даже растерялась.

Я знал ответ: Денница. Только он мог учудить такую гадость.

Патриция повернулась ко мне.

– Ты слышишь, Макс? – я не знал, могу ли двигать хоть чем-то, но постарался дать понять, что слышу. – Тобой овладел паралич забвения, – сообщила девчонка. – Постепенно ты превратишься в тень и будешь вечно и неприкаянно блуждать по полям асфоделей… Мне очень, очень жаль. Но скоро ты всё забудешь и…

В её глазах показались самые настоящие слёзы. Огромные капли катились по щекам одна за другой, срывались с подбородка и падали, падали ей на грудь. Впитывались в огненную ткань, под которой соблазнительно просвечивали…

– Ты куда смотришь, Макс?

Я моргнул.

Чувствовалось, что онемение постепенно проходит – у меня нестерпимо кололо кончики пальцев, копчик и… ещё кое-что, о чём в приличном обществе лучше не упоминать.

– Ты что, не умираешь?..

В голосе её было столько удивления, что я не понял: радуется Патриция этому событию или наоборот.

– Полагаю, организм господина Макса оказался резистентен к яду, содержащемуся в лотосовой настойке, – бесстрастно прокомментировал Иск-Ин.

Вот интересно: он всё видел. Так почему не предупредил?..

– Мефистофель, почему ты не предупредил Макса о том, что он собирается пить смертельный яд? – строго вопросила Патриция.

Иск-Ин не ответил.

– Мефистофель? – снова, ещё строже спросила Патриция.

– Простите, госпожа, я не думал, что это важно.

– Но настойка асфоделей смертельна для людей!

– Принимая во внимание, что господин Макс – не человек…

Девчонка повернулась ко мне. На лице её появилось задумчивое выражение.

– Об этом я помню, – сказала она. – Но мне казалось, в нём всё ещё достаточно от человека…

– Извините, госпожа. Приношу свои извинения.

– О, Макс!

Неожиданно Патриция бросилась мне на грудь. Обняла, прижала к себе, а потом начала покрывать моё лицо поцелуями.

Я не шевелился.

Речь-то ко мне вернулась, как и двигательные функции. Но я что, дурак?.. Девушка даёт выход эмоциям, кто я такой, чтобы ей в этом отказывать?

Так что пускаться в долгие рассказы про загадочных фей-крёстных, давших мне защиту от любого яда, я не стал.

Хотя надо будет как-нибудь навестить старушек, сказать спасибо.

Патриция тем временем нашла мои губы и…

ОГО-ГО!

Руки её нежно, но настойчиво заскользили по моему телу, и остатки паралича улетучились, как белых яблонь дым.

А шаловливые пальчики тем временем добрались до ширинки…

– Макс! – она отпрянула столь же стремительно, как пару минут назад бросилась в атаку. – Ты… слишком быстро пришел в себя, – отодвинувшись, Патриция оглядела меня с ног до головы. – Да ты здоров, как бык!

– А тебя это огорчает? – я потянулся к ней сам, в надежде получить ещё один поцелуй. – Любишь развлекаться с трупами? Я могу притвориться…

– Идиот! – она чувствительно стукнула меня кулачком в плечо. – Я же испугалась, как ты не понимаешь…

– Мне было приятно, – не обращая внимания на удар, я придвинулся ближе и заключил её в объятия. – Поволнуйся ещё немного. Пожалуйста.

Последнее слово я выдохнул ей в губы и томно смежил веки.

А в следующий миг получил тычок под рёбра.

– Да что случилось-то? – меня перекосило на один бок. – Никак не могу понять: тебе что, было бы приятней, если бы я весь посинел и умер?

– Ты – двуличный, скользкий, неблагодарный…

Она принялась колотить меня по всем местам – только и оставалось, что прикрыть самое ценное и терпеть.

Пару минут Патриция работала кулачками, как маслобойка.

А потом успокоилась.

Громко высморкалась в салфетку и плеснула себе чего-то ярко-синего. Слава Люциферу, из ДРУГОЙ бутылки.

Не успел я вякнуть, как она залихватски хлопнула рюмашку и быстро закусила чем-то хрустящим, с лапками.

– Что?.. – спросила она, почувствовав мой взгляд.

– Я думал, ты трезвенница, – наконец выдавил я первое, что пришло на ум.

Перед глазами всё ещё стояла картинка того, как что-то извивается между её губ…

– Обычно – да, – спокойно кивнула Патриция и облизнулась. – Когда нужно всё время держать себя в… себе, – она промокнула салфеткой уголок рта.

Я молча кивнул.

– Но сейчас я хочу напиться.

Она налила ещё и выцедила, теперь уже мелкими глоточками.

А вот у меня желание пить как-то пропало. Улетучилось. Словно бабка отшептала.

– Денница хотел меня отравить, – сдавленно сказал я. – Намеренно.

– Не говори ерунды. Он просто СЛУЧАЙНО поставил бутылку на наш столик.

– Ты это знаешь, Патриция. И я это знаю. Нечего его покрывать.

– Я его не покрываю. Просто…

– ВСЕ, кроме меня, знают, какое действие оказывает эта штука, верно? – прокурорским голосом спросил я, указывая на бутылку с чёрным цветком.

– Да, но…

– НИКТО не стал бы из неё пить. Во всяком случае, в здравом уме и доброй памяти. Верно?

– Эту настойку используют в медицинских целях, – сказала Патриция. – Чтобы облегчить боль утраты, например. Или, когда хотят добровольно уйти из жизни…

– Он знал, что я буду здесь. И специально принёс эту настойку.

– Мама звонила демонице Люцифуг, – задумчиво кивнула Патриция. – Она ВСЕМ позвонила. Точнее, сделала общую рассылку. Все в Чолом Йосодот знают, что её дочка притащилась домой с дружком. Там и фотографии есть…

– Фотографии? – не припоминаю, чтобы меня кто-то фотографировал.

– Я сделал портфолио по просьбе госпожи Иштар, – откликнулся Мефистофель.

Перед нами появилось такое же зеркало, как давеча в спальне. Я в нём был, как живой.

Вот я целуюсь с Патрицией.

Вот Патриция даёт мне пощечину.

Вот я выхожу из ванной в полотенце.

А вот я стою рядом с кроватью БЕЗ полотенца…

– Ну всё, хватит, – оборвала сеанс Патриция. И посмотрела на меня.

– Макс, извини пожалуйста. Я должна была тебя предупредить. Мама – она такая. Жрицы Иштар просто не понимают, что у людей должно быть личное пространство…

– Ничего, – я собрал всю свою выдержку, всё хладнокровие в один большой и крепкий кулак. – Переживу.

– Я… попрошу её больше так не делать.

– Ты же знаешь, что она тебя не послушает, – я слабо улыбнулся. – ЛЮБАЯ мать уверена, что знает, что для её ребёнка ЛУЧШЕ. Так что даже не пытайся. Она просто получит ещё один рычаг давления, вот и всё.

– Да, но ведь это Я привезла тебя на "Бойню"…

Я вздрогнул. Но вспомнил, что так называется поместье, и сразу успокоился. Мало ли, какое у людей чувство юмора.

– Всё хорошо, Пат. Не парься.

Всё НЕ хорошо.

Денница отказался отменить сделку с Зебриной, я ощущаю НАСТОЛЬКО смешанные чувства к Патриции, что впору НАМЕРЕННО пить настойку забвения…

Но что ещё я мог сказать?..

– Ты уверен?

– Разумеется. Раз Денница решился на такую грязную игру, значит, он меня боится. А раз боится – значит, чувствует себя уязвимым. Я найду его слабое место и ему придётся уступить. Я ЗАСТАВЛЮ его расколдовать Зебрину.