Текст книги "Проклятие новичка (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Зимин

Соавторы: Дмитрий Зимин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 6

Я заглянул внутрь.

Водителя не было – только мягкие диванчики и столик в центре.

– Машиной управляет Эхейех, – сказала Патриция. – Искусственный интеллект.

Я кивнул.

Подумаешь. На Земле тоже есть Иск-Ины. Мы их называем нейросети. Рисуют картинки и пишут глупые тексты…

– А вы не боитесь, что они… Захватят власть?

Патриция спустила очки на кончик носа и посмотрела на меня очень странно.

– Кто? – спросила она.

– Машины. Ну знаешь, соберут всех людей, посадят в банки и примутся добывать из них электричество?..

– Мефистофель, тебе хотелось бы посадить меня в банку? – спросила Патриция в пустоту.

– Сомневаюсь, что это будет целесообразно, – ответил приятный баритон. – Я получаю достаточно энергии из окружающей среды. И кстати: рад снова с вами беседовать, госпожа.

– И мне тоже, Мефистофель. Разреши представить тебе моего… – заминка была крошечной. Но она была. – Друга. Его зовут Макс.

– Очень приятно познакомиться, Макс, – откликнулся Иск-Ин.

– И мне тоже, Мефистофель, – наверное, я ещё не привык разговаривать с кем-то неодушевлённым. – Надеюсь, мы станем друзьями, – выдавил я.

– Буду рад.

Патриция посмотрела на меня, приподняв бровь.

"Вот видишь!" – читалось в её взгляде.

Я не знал, можно ли разговаривать о наших делах при… Мефистофеле, и стал смотреть в окно.

Патриция занялась тем же.

"Рух" довольно органично влился в поток транспорта, и понёсся к облаку смога на горизонте.

Только сейчас я обратил внимание на то, что все машины, независимо от габаритов, двигались с одной скоростью, очень плавно и на одинаковом расстоянии друг от друга.

– Ими всеми управляют Иск-Ины? – спросил я.

– Мы предпочитаем называться Эхейех, – вместо Патриции ответил Мефистофель. На Языке Кода это понятие означает "Я ЕСТЬ".

– Мефистофель – такая же личность, как я или ты, – добавила Патриция. – У него есть гражданство, права, обязанности… А также работа.

– Я служу дворецким в семье госпожи более трёхсот лет, – в голосе Иск-ина сквозила гордость.

– Мефистофель – член семьи, – кивнула Патриция. – Лично я всегда думала о нём, как о добром дядюшке.

– Приятно это слышать… племянница, – откликнулся Эхейех. – Мне тебя не хватало.

Город приближался неотвратимо, как болезнь. Его накрывало серое грибовидное облако, из которого тут и там торчали высокие, раскрашенные в красно-белую полоску трубы.

Они-то и создавали непередаваемый колорит: выходящий из них густой дым бесперебойно пополнял собой облако смога…

Мефистофель сказал, что берёт энергию из окружающей среды, – вспомнил я. – То есть, существование иск-инов достаточно безвредно – с экологической точки зрения.

– Что это? – указал я Патриции на трубы. Девчонка вновь посмотрела на меня, как на дурачка.

– Это же Ад, Макс, – сказала она. – Подумай хорошенько.

Я моргнул.

– Ты хочешь сказать, – бросив неприязненный взгляд на трубы и дым, я содрогнулся. – Что там… жарят грешников?

– Не жарят. А поджаривают, – наставительно поправила Патриция. – Они ж не стейки. Хотя согласна, разница весьма условная.

Увидев моё лицо, она расхохоталась.

Впервые я слышал от Патриции такой заливистый, ничем не сдерживаемый смех.

– Мефистофель, он купился, – выдавила она сквозь икоту.

– Очень хорошо, госпожа.

– Никогда не надоедает… – Патриция стукнула меня по коленке.

Я не стал развивать тему. Ну дымит там что-то, и дымит. Меньше знаешь – крепче спишь.

Не доезжая до облака дыма, мы свернули со скоростной трассы на более тихую. Здесь почти не было машин, вокруг простирались покрытые каким-то синим злаком поля, а в деревьях по сторонам дороги пели птички.

– Родители не любят бывать в городе, – пояснила Патриция. – Они почти не выезжают из своего поместья.

– Так ты богата? – спросил я.

Впереди показались громадные ворота, выкованные, казалось, из завитков чёрного пламени. На верхней арке сияла надпись готическими буквами: "БОЙНЯ – 45".

Мы въехали под надпись.

Я невольно поёжился.

– Родители богаты, – пожала плечами Патриция.

– Но ты, как наследница…

– Учитывая практически бесконечную продолжительность жизни, институт наследования здесь популярностью не пользуется, – сказала девчонка.

Судя по тону, её и впрямь это мало волновало.

Мефистофель остановил машину напротив входа в довольно милый особняк, с колоннами, портиками и острыми, как свечки, кипарисами вдоль подъездной дорожки.

На ступенях стояла… дама. За неимением другого слова.

На ней было обтягивающее чёрное платье – и поверьте мне на слово: тут БЫЛО, что обтягивать.

Чёрные волосы спускались до талии двумя волнами, создавая эффект живого тёмного пламени.

Ногти, губы и глаза были красными – как у изрядно разъярённого быка…

– А вот и мамочка, – тихо простонала Патриция.

– Это плохо? – так же тихо спросил я.

Экзотическая внешность дамочки вызывала некоторые… опасения.

– Я надеялась, что нас встретит папа.

– Господин Тот будет дома только к вечеру, госпожа, – отозвался Мефистофель. – Простите, что не сообщил этого раньше.

– Пустяки, – рассеянно откликнулась Патриция. – Я сама должна была спросить.

– Госпожа Иштар отправила ему сообщение о том, что вы в городе, госпожа. Госпожа?..

– Да, Мефистофель?

– Только хочу напомнить: госпожа Иштар питает к вашей особе безграничную любовь.

– Безграничную, – пробурчала Патриция. – Вот то-то и оно… – и с мрачным лицом полезла из автомобиля – дверь как раз распахнулась.

– Девочка моя! – госпожа Иштар протянула обе руки, и посеменила к дочери.

Узкое платье мешало ей двигаться – но мешало каким-то удивительным образом, заставляя колыхаться все части её пышного, я бы даже сказал, ЩЕДРОГО тела.

Как желе на пружинках – описал такое один видный специалист…

– Здравствуй, мама, – покорно сказала блудная дочь.

Дама в чёрном осторожно обняла Патрицию и клюнула воздух с обеих сторон от её ушей.

– Почему так долго? – укоризненно спросила она.

– Прости, я собиралась приехать, – начала оправдываться Патриция.

– Я спрашиваю, почему ты так долго не стригла волосы, дорогая. Кончики совсем посеклись.

Патриция бросила на меня взгляд застреленной злым охотником мамы Бемби.

– Я тоже рада тебя видеть, – промычала она.

Я подошел ближе. Несмотря на нечеловеческие усилия, мой взгляд стремился прилипнуть к какой-нибудь части тела госпожи Иштар. И больше никогда, никогда не отлипать.

– Я вижу, ты привезла с собой парня, лапочка? Ну наконец-то! Спустя все эти годы, я была уверена, что тебя интересуют только девочки. Бедняжка…

– Он не мой парень, мама.

– Решила отбить у соперницы?.. – подняла бровь госпожа Иштар. – Одобряю, – она оглядела дочь с ног до головы. – Как только я узнала, что ты приедешь не одна, тут же попросила Мефистофеля приготовить кроваво-розовую спальню. Ну знаешь, ту, где кровать сердечком, а на потолке зеркало… Думаю, ВАМ там будет ОЧЕНЬ удобно.

– Мы займём РАЗНЫЕ спальни, мама, – прошипела Патриция, бросая на меня предостерегающий взгляд.

– К сожалению, это и предсказал твой отец, когда узнал, что ты приехала с другом, – и госпожа Иштар тоже посмотрела на меня. А потом подмигнула.

Честное слово: если бы рядом не было Патриции, мои штаны бы уже ДЫМИЛИСЬ.

– Здравствуйте, – сказал я, улыбаясь своей самой лучшей улыбкой для знакомства с родителями. – Меня зовут Макс.

Я не стал добавлять "Безумный". Насколько подсказывает опыт, родители этого не ценят.

– О-о-очень приятно, – госпожа Иштар протянула мне руку. Держала она её так высоко, что становилось понятно: НИ О КАКОМ рукопожатии и речи быть не может.

От её кожи шел тяжелый и сладкий запах кладбищенских лилий…

– Я рада, что дочь наконец-то приехала с ДРУГОМ, – встав между мной и Патрицией, госпожа Иштар взяла нас под руки увлекла вверх по ступеням. – Честно говоря, мы с отцом уже потеряли всякую надежду.

Я закашлялся.

– Госпожа Иштар, должен вам сказать…

– И это неудивительно, учитывая то, как она выглядит, – повысила голос любящая мать. – Почти без косметики, и вещи всегда такие невзрачные… Я всегда говорила: личико только выиграет, если ты будешь наносить побольше туши… – бросила она дочери. Патриция запыхтела. – Скажите, Макс, моя дочь всё ещё предпочитает это глупое прозвище?

– Э… Какое прозвище?

– Патриция. Она придумала его ещё в детстве. Понятия не имею, зачем она это сделала… Инферналия – такое красивое имя для девочки.

Я чуть не свернул себе шею, стараясь разглядеть лицо Патриции.

– Тебя зовут ИНФЕРНАЛИЯ?

Не смог удержаться.

НИКТО бы не смог.

– Это всё странная, непонятная мне мода, – госпожа Иштар ловко втолкнула нас в распахнутые настежь двери особняка. – Например, дочь одной моей подруги, Тиамат – помнишь её, Ини? На твоём девятом дне рождения бедная девочка так объелась варенья из пауков… Так вот: теперь она требует, чтобы её звали Машей. А сын тёти Эндоры, твой двоюродный брат Мрачн, предпочитает имя Антон… – госпожа Иштар пожала пышными плечами. На одном, возле самой подмышечной впадины, притаилась маленькая чёрная родинка… – Никогда не угадаешь: и что с этими детьми не так?..

– Я уже давно не ребёнок, мама, – голос у Патриции был таким усталым, словно она целый день работала в каменоломне. – У меня своя жизнь, своя работа… Я управляю целым городом, мама!

– Конечно-конечно, дорогая, – просюсюкала госпожа Иштар. – Детям так хочется доказать свою самостоятельность.

Мы шли по светлому, пронизанному лучами солнца холлу.

Пол в чёрно-белую плитку, украшенные бисером и вышивкой портьеры… Доминировала над интерьером деревянная, закрученная винтом лестница.

В центре холла, на подставке, высилась ваза с мощным, как стог сена, букетом цветов.

– Наверное, вы утомились с дороги, – обращалась мадам Иштар исключительно ко мне. – Я провожу вас в вашу комнату. Обед будет подан позже, когда приедет отец Ини – так мы зовём нашу девочку дома, – пояснила она с милой улыбкой, подталкивая нас к лестнице. – Когда она была маленькой, не могла выговорить своё имя целиком…

– Может, ПОЭТОМУ я его и не люблю, мама, – вставила Патриция.

– Глупости, – отмахнулась госпожа Иштар. – Просто тебе нравится делать всё мне наперекор.

– Интересно: с чего бы это?.. – буркнула Патриция.

– Ну а вы, Макс? – госпожа Иштар не обратила на последнюю реплику дочери никакого внимания. – Чем вы занимаетесь?

– Ну… – я немножко застеснялся. – У меня собственные стриптизклуб и казино…

– Как это мило! – обрадовалась мама. – Очень, очень респектабельный бизнес. Макс, а Ини не говорила вам, что в молодости я работала жрицей любви?

– Вы мне не поверите, – с чувством сказал я. – Но я и сам догадался. Как только вас увидел.

– А вот у Ини нет такого таланта, – продолжила госпожа Иштар, изящно ступая по натёртым до блеска ступенькам. – К сожалению, она не унаследовала ни моей внешности, ни темперамента. Кстати! – последнее слово она выкрикнула так неожиданно, что я подскочил. И чуть не покатился вниз, по этой круглой, как чёртово колесо, лестнице… Голова – ноги, голова – ноги… – Ини, почему ты убрала своё сияние? Ты же знаешь: я этого не люблю.

– Но ма-ма… – мне кажется, или голос Патриции приобретает всё более озверелые интонации?

– Сейчас же, – непреклонно потребовала госпожа Иштар. – Ну-ка, порадуй мамочку.

– Ладно, – Патриция нехотя щелкнула пальцами.

Над головой её со звоном возникли довольно изящные светящиеся рожки.

Интересно. Я много раз видел такое сияние над головой Денницы. И ни разу – у Патриции. Это значит, что "выключать" его можно по своему желанию?

Только вот Денница – не хотел.

– Тебе идёт, – похвалил я.

– На рогах дьявола и нимб держится крепче, – мрачно поведала Патриция. – Так папа всегда говорит.

– У моего мужа отличное чувство юмора, – похвасталась госпожа Иштар.

Взобравшись на самый верхний этаж, мы пошли по плавно загибающемуся вокруг лестницы коридору. Купол крыши был прозрачно-голубым, сквозь него лился вполне земной свет.

Это было неожиданно приятно – я вдруг понял, что соскучился по обычному голубому небу…

В общем и целом, убранство дома Патриции напоминало Златой Замок в Заковии – помните, я знакомил вас с теорией о том, что все замки строят и обставляют по одному шаблону?..

Повидал один – значит, повидал все.

– Мы пришли, – неожиданно госпожа Иштар остановилась перед двустворчатыми дверьми, покрытыми небесно-голубой краской, по которой плыли облачка из титановых белил. Из-за облачков выглядывали пухлые младенцы с циничными, расчётливыми глазами.

Я содрогнулся.

– Оставляю вас одних, детки. Надеюсь, вы с ПОЛЬЗОЙ проведёте время до ужина, – госпожа Иштар повела плечиком и подмигнула.

Чёрт, жарко-то как…

– Я отдохну в своей комнате, – заявила Патриция.

– Ини! – госпожа Иштар строго нахмурилась. – Ты же знаешь: это против законов гостеприимства. Что подумает о тебе Макс?

– Мама, поверь: всё, что можно, он уже давно подумал, – Патриция закатила глаза. Ну, почти закатила. На самом деле её голос звучал ровно и так спокойно, словно его хорошенько заморозили в морозилке.

– Нет, так не пойдёт, – покачала головой госпожа Иштар. – Вот когда Я была жрицей любви, ни один путник не оставался…

– Но я – не ты, мама! – всё спокойствие Патриции вдруг разбилось, как сосулька об асфальт. – У меня нет твоей красоты, нет твоего таланта – ты сама это сказала. Я ПРОСТО НЕ МОГУ соответствовать твоим высоким стандартам!

Сорвавшись с места, она понеслась прочь. Эхо шагов отразилось от стеклянного купола, и ссыпалось в лестничную шахту.

Мы наблюдали за ней, пока Патриция не скрылась где-то внизу.

– Эм… – я осторожно высвободил свой локоть из захвата мамаши. – Пожалуй, мне стоит пойти за ней.

– Пустяки, – отмахнулась госпожа Иштар. – Вы – гость. И если дочь не способна позаботиться о вас, сделать это – моя святая обязанность.

Я икнул.

Если эта дамочка на меня набросится – отбрыкаться нет ни единого шанса. Как у мотылька против пламени свечки…

– Я сама найду её и напомню, как должна вести себя истинная дочь дома Иштар, – с этими словами мамочка развернулась и пошла вслед за Патрицией.

А я облегчённо вздохнул.

Точнее, попытался: раньше со спины я её не видел. И только сейчас выяснил, что платье госпожи Иштар сзади имеет вырез на всю спину…

В буквальном смысле: когда она двигалась, были видны ямочки чуть выше ягодиц…

В зобу дыханье спёрло.

На миг я даже пожалел, что она ушла. Но тут же взял себя в руки, сглотнул и мужественно распахнул двери в гостевые апартаменты.

Лучше бы я этого не делал…

Если коротко, то больше всего апартаменты походили на номер для новобрачных в каком-нибудь фешенебельном отеле.

Я такие видел только в кино про мафию.

Вопиющая роскошь – это будет мягко сказано.

Кровать и впрямь была в форме сердца, на полу – пушистый ковёр, ноги в котором утопали по щиколотку.

Освещение… Самое подходящее слово – интимное.

На стенах – картины фривольного содержания.

Осторожно, на цыпочках, пройдя через комнату, я приоткрыл дверь, как я надеялся, в ванную.

Смешно сказать, но в данный момент мне больше всего хотелось писать. Вот уже целых полчаса это желание было доминирующим, и в принципе, я был готов забыть о Патриции и её более чем аппетитной мамочке, если мне удастся исполнить заветную мечту.

Лицо моё просветлело, когда я наконец-то узрел прекрасные очертания белого фарфорового друга…

И уже взялся за ремень штанов, когда в дверь постучали.

– Войдите! – чуть не закричал я по привычке, но вовремя прикусил язык.

Стучали не в дверь комнаты. А в дверь ванной.

– Макс, – слава Люциферу, это была Патриция. – Макс, ты там?

Дверь начала приоткрываться…

– Да?.. – подскочив к двери, я сам распахнул её.

В КАКОМ УГОДНО виде я готов предстать перед девушкой. Но только не писающим.

– Хочу извиниться за своё поведение, – Патриция искательно заглянула мне в лицо.

– Я тебя прощаю, – великодушно улыбнувшись, я попытался прикрыть дверь.

– Но ты же видел мою маму. Она кого угодно доведёт до…

– Согласен. Теперь я понимаю, почему ты не хотела возвращаться, гораздо лучше.

– Оргазма, – не слыша меня, продолжила Патриция. – Она такая красивая, такая… чувственная. Мне никогда не сравниться с ней, великой жрицей Иштар.

Я незаметно сжал челюсти. Терпеть становилось всё труднее, жидкость уже плескалась в районе глазных яблок.

– Ты тоже красивая, Патриция, – выдавил я непослушными губами. – По-своему, конечно. Ну знаешь, как говорят? Не бывает некрасивых женщин…

– Бывает мало выпивки, – мрачно кивнула Патриция.

– Нет, я не то хотел сказать…

– Да ладно, – девчонка наконец-то отпустила дверь. – Я поняла. Извини, что мама приняла тебя за моего парня. Сейчас я пойду, и всё ей объясню.

Мне ОЧЕНЬ хотелось крикнуть: – Рад за тебя! – А потом захлопнуть дверь и наконец-то…

Но я этого не сделал.

Собрав волю в кулак, я шагнул из ванной в комнату, поймал Патрицию за плечи и притянул к себе.

– Не надо ей ничего говорить, – прошептал я на ухо девчонке. – Пускай она так считает и дальше. А мы постараемся её в этом не разубедить…

И я её поцеловал.

Если вы знаете ДРУГОЙ способ быстро и эффективно поднять девичью самооценку – рад за вас.

Глава 7

Поцелуй оказался… познавательным.

Внезапно и совершенно неожиданно, я понял, что он мне очень нравится. Губы у Патриции были влажными, слегка солоноватыми и такими чувственными…

Я обнял её ещё нежнее, готовясь перейти к третьей базе… когда её руки упёрлись мне в грудь и с силой толкнули.

– Макс, что ты делаешь?

Я с трудом восстановил равновесие. Голова кружилась, перед глазами прыгали звёздочки.

Может, на её губах был наркотик?

– Ну?.. Отвечай! – к моему великому удивлению, поцелуй не сделал Патрицию счастливой. Скорее, расстроенной. А точнее, злой, как дикая росомаха.

– Дак я это… – язык заплетался, мысли разбегались, как испуганные тараканы. – Ты же говорила… Ну, что ты меня…

И тут я получил пощечину.

В голове взорвался новый ворох звёздочек, но на этот раз они не были такими уж милыми, и не сопровождались пением птичек.

– Ты что, с ума сошла?..

– Это ты сошел с ума, – Патриция отвернулась. Плечи её поднимались и опускались, кулачки были сжаты. Я на всякий случай отошел подальше, и встал так, чтобы между нами был массивный стол с букетом цветов. – Ты мне ОБЕЩАЛ никогда не упоминать то, что я…

– Да, но…

– Надеюсь, ты понимаешь: то, что ты ко мне пристаёшь, вовсе не помогает мне справиться с… проблемой!

– Ты говоришь так, словно это болезнь.

Признаюсь честно: я такого не ожидал. Я что хочу сказать: в последнее время я привык, что девчонки САМИ на меня прыгают. Всё, что мне нужно – это мило улыбаться и быть самим собой.

И самое главное: все оставались довольны! И я, и они…

– Так и есть, – кивнула Патриция. – Секс – это зависимость. Как любовь к сладкому, например.

– Что плохого в любви к сладкому?

– Потеря фигуры, например. Диабет. Прыщи…

– Ты боишься прыщей? – я осторожно обогнул стол и подошел к Патриции. А потом нежно взял её за плечи и развернул к себе. Провел пальцем по щеке… – У тебя прекрасная кожа, – сказал я. – Такая шелковистая, такая… прохладная.

И вновь меня оттолкнули. Не так радикально, как в первый раз, но всё равно обидно.

– Перестань, Макс, – Патриция вытерла щеку, словно я её испачкал. – Ты просто не понимаешь.

– Ну так объясни!

– Это всё моя мама.

– Вот уж нет!

Хотя да. Госпожа Иштар и у мёртвого пробудила бы романтические настроения…

– Для тебя всё это – игра! – чуть громче, чем было необходимо, сказала Патриция. – Ты привык к поклонению и просто не можешь смириться с отказом. Я знаю такой тип: ты будешь давить и давить, пока я не сдамся. А потом бросишь меня и забудешь в тот же миг.

Я потряс головой.

– Ты не права. Ты даже не представляешь, как ты не права! Я вовсе не такой…

– Да ну?.. – квадратные зрачки в глазах Патриции сузились и впились в меня с поистине мегаваттной мощностью. – Насколько я помню, ты уговорил меня вернуться домой, чтобы помочь твоей девушке.

– Зебрина – не моя девушка.

– Вот видишь! – острый палец болезненно упёрся мне в грудь. – Стоило тебе оказаться наедине с другой, и ты уже всё забыл! А ведь ещё пару часов назад ты говорил, что любишь Зебрину.

Я с силой дёрнул себя за волосы.

– Ты права. Я ужасный человек. Но послушай: этот поцелуй… Я почувствовал себя так, словно… – я взмахнул руками. – Словно это – первый поцелуй в моей жизни. В смысле – первый НАСТОЯЩИЙ поцелуй. Всё, что было до этого – так, ерунда. Тренировка перед настоящим забегом.

Патриция фыркнула.

– Почему ты мне не веришь?..

– О нет, я тебе верю: я чувствовала то же самое.

– Но тогда…

Патриция закатила глаза.

– Я тебе уже говорила, Макс: это всё мама. Точнее, её магия. Магия этой комнаты, этого дома… Бывших жриц любви не бывает, понимаешь ты это?

– Хочешь сказать, она нас… заколдовала? Какое-то приворотное зелье?

Патриция высокомерно задрала нос.

– Жрицам любви не требуется никакое зелье, – она криво улыбнулась и поправила выбившуюся из хвоста прядь волос. – А моя мама была ВЕРХОВНОЙ жрицей. Одним своим взглядом она отправляла в путь целые флотилии кораблей.

– Но причём здесь корабли? – как-то я не понял метафоры…

– Они делали это РАДИ НЕЁ.

– О.

– Словом, постарайся… держать себя в штанах, Макс, – попросила Патриция. – Пока мы в её владениях, по крайней мере.

– Хорошо, я понял, – признаться, я даже ощутил облегчение. Значит, я не виноват, я хороший. Это всё магия… – Но мы же здесь долго не пробудем, да? – я с надеждой посмотрел на девчонку. – Ведь нам надо отыскать Денницу, а на это понадобится время…

Патриция мстительно рассмеялась.

– И не надейся. Впереди встреча с папой, а ещё – семейный ужин. Вот если мы и его переживём – считай, ты справился с САМОЙ трудной задачей в своей жизни.

Я самодовольно усмехнулся.

– Знаешь, у меня уже есть кое-какой опыт. С родителями девушек, я хочу сказать. Не парься. Всё будет хорошо. Но всё-таки давай поторопимся.

– Денницу уже ищут, Макс, – Патриция устало махнула рукой и пошла к двери. – Я попросила Мефистофеля этим заняться. Если Денница в Сефер Зогар – Мефистофель его найдёт.

– А ты куда?

Патриция обернулась, взявшись за ручку двери.

– В свете твоих неуёмных половых инстинктов, я лучше отдохну в своей детской спальне.

– О. Да, наверное, так будет лучше.

Когда Патриция вышла, я ощутил глубокое разочарование. Внезапно до жути, до клик внизу живота захотелось, чтобы она осталась, чтобы мы вместе приняли ванну…

Я сильно, не жалея себя, потёр уши.

Это всё магия. Да, точно.

Патриция права: дом жрицы Иштар и снеговика сделает половым маньяком…

И я наконец-то отправился в туалет.

Господи. Как хорошо-то.

Когда я вышел – приняв ванну с такой громадной шапкой пены, что она была похожа на Джомолунгму, побрившись, и наконец-то расслабившись, на кровати лежал…

Костюм.

Точнее, фрак – насколько я разбираюсь.

А к нему – шелковая рубашка с рюшами, галстук размером с головной платок талиба, кушак, которым можно обмотать средних размеров слона и начищенные штиблеты.

Постояв пару мгновений, я спохватился и рванул обратно в ванную за полотенцем.

Я что хочу сказать: кто-то же принёс всё это добро? И кто ему мешает всё ещё быть здесь?..

– Э… Алё? – я робко и затравленно огляделся. Никогда не чувствовал себя хорошо в гостях. – Здесь кто-нибудь есть?

– Кроме вас – никого, господин Макс.

Я так и подскочил.

Полотенце свалилось, я нагнулся его подобрать, со всей дури воткнулся лбом в угол стола, повалился на пол, зажмурился и замычал сквозь зубы.

Молодец, Макс. Устроил цирк на ровном месте.

– У вас всё в порядке, господин Макс?

– Мефистофель, это ты?..

На всякий случай, я ещё раз огляделся. Никого.

– По здравом размышлении – да. Это я.

А у И-И есть чувство юмора. Уж не знаю, радоваться этому, или нет.

А потом мне пришла в голову одна мысль…

– Скажи, Мефистофель, ты… Слышал наш разговор с Патрицией?

– Я записываю всё, что происходит в сфере влияния госпожи Иштар.

В горле стало сухо.

.

– И даже то, что происходит в ванной?

– Таково распоряжение хозяйки дома, господин Макс.

– Эм… Можешь сделать мне небольшое одолжение, Мефистофель?

– Всё, что в моих силах, господин Макс.

– Не зови меня господином. Просто Макс – будет вполне достаточно. А ещё… Не мог бы ты стереть мой… поцелуй с Патрицией?

– Запросто, Макс. Но должен предупредить: хозяйка уже просмотрела запись.

Я уронил голову на руки. Полотенце упало на пол.

В свете новой информации, я поднял его ОЧЕНЬ поспешно, и обмотал вокруг себя настолько плотно, что стал походить на личинку.

– А теперь… – голос Мефистофеля оставался бесстрастным, как замороженная пицца. – Не соблаговолите ли одеться и спуститься в столовую? Все уже собрались.

Она слышала весь наш разговор, – билось в голове. – Госпожа Иштар в курсе всего, что мы с Патрицией наговорили друг другу. И как я к ней подкатил, а девчонка меня отбрила…

А теперь я должен вырядиться, как пингвин, спуститься вниз и смотреть ей в глаза, словно так и надо.

– Я не умею носить всю эту хрень, – угрюмо пожаловался я комнате. – Понятия не имею, как завязывать галстук…

– С этим я смогу вам помочь, Макс, – тут же откликнулся Мефистофель.

– Но как? У тебя же нет рук. Или есть?..

Передо мной, прямо из воздуха, соткалось зеркало. Оно было высоким, и я отражался в нём в полный рост. А также во всей своей красе.

Святой Люцифер, давно я не видел такого дебильного выражения лица…

Зеркальный "я" отбросил полотенце, пошел к кровати и первым делом натянул трусы – простые белые боксеры. А потом выжидательно посмотрел на меня.

Святые пассатижи! И почему мне не пришла в голову эта элементарная мысль?

Последовав примеру отражения, я подошел к кровати и увидел всё искомое: запакованное в отдельные пакеты с неизвестным логотипом.

Немного повозившись, я смог напялить трусы не снимая полотенца.

Так и виделась госпожа Иштар: как она, полулежа в удобном кресле, смотрит на мои потуги и усмехается своими яркими чувственными губами.

И знаете что в этом видении самого страшное?.. Оно не было ТАКИМ УЖ ПРОТИВНЫМ.

Я что хочу сказать: внимание столь ослепительной дамы, как верховная жрица Иштар – где-то даже льстит…

Наблюдая за своим двойником из магической голограммы – так я назвал это загадочное зеркало – я надел брюки, рубашку, мужественно справившись с миллионом крошечных, похожих на жемчужинки пуговиц… Затем настала очередь кушака.

С четвертой попытки я обмотал его вокруг талии. Попробовал подышать.

Теперь я понимаю, почему всяких там английских лордов и пэров прозвали надутыми индюками: вздохнуть в этой броне ещё можно. А вот совершить обратное действие – вряд ли.

Так и приходится держать всё в себе.

С галстуком, на удивление, я справился без труда. Главное, понять, какой конец куда засовывать, дальше – дело техники. Ну, вы меня поняли.

И вот наконец я предстал перед собой, разодетый в пух и прах и надутый, как королевский пингвин…

– А вообще неплохо, – сказал я вслух.

Покрутился туда-сюда…

– Вы забыли надеть ботинки, Макс.

По-моему, толика злорадства в голосе Мефистофеля всё-таки была.

– Вот чёрт.

И тут мигнул свет. За окном сверкнула молния, грянул гром.

– Что происходит, чёрт возьми?

Гром загрохотал сильнее, свет погас окончательно, но затем лампочки зажглись вполнакала.

– Да что случилось-то?.. – я растерянно огляделся. По углам комнаты вдруг сгустились тени, по потолку пробежала трещина. – Мефистофель?..

– Скажите, Макс… госпожа Патриция инструктировала вас перед тем, как пригласить домой?

– Э… Думаю, нет.

– То есть, она ничего не говорила о том, что определенные звуки производят суггестивное воздействие.

– А, понял! Типа, не поминать чёрта…

Люстра рухнула на пол, громадное витражное стекло в окне пошло мелкими трещинами.

– Извини, извини. Я больше не буду.

– Впредь я попросил бы вас воздержаться от употребления… определённых слов, господин Макс.

– Да, конечно, – с трудом подняв руку, я попытался ослабить галстук. Не вышло. – Только вот… Как я узнаю, каких именно? Может, просветишь?

– К сожалению, ничем не могу помочь. Как вы понимаете, произносить их категорически не рекомендуется.

– Может, предоставишь списочек?

– Макс, мне за вас стыдно, – укорил Иск-Ин. – Не знать таких элементарных вещей… Слово начертанное значит гораздо больше, чем произнесённое. Я не имею права подвергать дорогую мне семью такой опасности.

– Какой-то замкнутый круг получается, – мне всё-таки удалось оттянуть многократно обмотанный вокруг шеи платок на миллиметр. – Ни вздохнуть, как говориться, ни…

– Общую концепцию вы уловили.

Сарказм, которым И-И начинил свой голос, можно было намазывать на хлеб, вместо арахисового масла.

Проблему обуви я решил просто. Так как нагнуться, чтобы завязать шнурки, не было никакой возможности, я просто сунул ноги в ботинки и всё. Картинку английского аристократа это несколько портило, но главное – не запутаться в шнурках и не грохнуться носом в пол.

Тогда всё будет в порядке.

Госпожа Иштар ждала меня у подножия лестницы.

Её сопровождало странное существо, человекоподобной формы, но без лица, с гладкой, как бильярдный шар головой и с подносом в руках.

На подносе были напитки. Я самым невежливым образом схватил один из бокалов и опрокинул в горло.

Сейчас объясню своё поведение.

Волосы жрицы любви были собраны в высокую причёску. Рубины сверкали в чёрных прядях, создавая непередаваемую игру света. Платье было подстать: чёрно-красное, сверкающее.

Я не силён в названиях всех этих женских штучек, но сверху платья, как такового, было очень мало – являя воспалённым взорам великолепные плечи, грудь, и практически не оставляя ничего для воображения… А к низу оно разбегалось щедрыми сверкающими волнами, и казалось, что мадам Иштар плывёт над полом в пышном кружевном облаке.

– Вы великолепны, госпожа, – сказал я с чувством, целуя протянутую руку. – Если б я был поэтом – сложил бы в вашу честь поэму. Или сагу. Или хотя бы стишок, на худой конец.

– Этого добра у меня и так хватает, – пренебрежительно повела плечиком, тем, что с родинкой, прекрасная госпожа Иштар. – А вот неподдельное восхищение в ваших глазах, принц Максимилиан, дорогого стоит.

– Вам уже наябедничали, – я поморщился.

– Мефистофель провёл небольшое расследование, – губы у неё были накрашены таким хитрым образом, что одновременно казались очень сочными и твёрдыми, как хрусталь. – Надеюсь, вы нас извините: Ини впервые привела домой парня, и я, как мать, просто ОБЯЗАНА узнать о нём всё. И даже больше…

И она подмигнула. Точёная бровь выгнулась самым фривольным образом, ресницы порхнули, как крыло бабочки…

Держи себя в штанах, Макс. Да. Точно. Отличный совет.

– Знаете, я не слишком люблю все эти титулы, – я слегка поморщился. – Может, просто Макс? А?..

– Не говори ерунды, – она бесцеремонно взяла меня под руку. – Мои подружки ПОЛОПАЛИСЬ от зависти узнав, что Ини подцепила настоящего принца.

– То есть, всё дело в происхождении?