Текст книги "Айзек: Коалиция. Часть 1 (СИ)"

1

Айзек возвращался с работы часов в девять вечера. Было небольшое мероприятие с употреблением спиртных напитков по поводу рождения ребенка у одного из коллег. Пить ему в тот день абсолютно не хотелось, да и настроение было «не к черту». «Запарка» на работе – куча ненужных дел, ненужных бумаг, да и ненужных людей сопровождала его с самого утра. Обычный бестолковый день работника, имеющего инженерное образование, но работающего в должности, не предусматривающей использование профессиональных навыков. Обычный офисный клерк.

Пить ему всё же пришлось. Такой повод не предусматривает отказов, и его бы просто не поняли. В общем-то выпил совсем немного, не так, как два года назад на праздник "Святой Елены". Так он называл все праздники, которые к нему и к его работе отношения не имели, но служили хорошим поводом пропустить рюмку-другую. И в тот день, точнее ночь, когда ему однажды пришлось праздновать такой праздник, то до трех часов утра он обнимал унитаз, пел ему серенады и щедро делился с ним закуской. Даже умудрился пару раз поцеловать. После этого зарекся больше не пить совсем и, как это всегда бывает, все равно пил.

Дорога от работы к дому занимала не более пятнадцати минут пешего ходу, но ему нужно было зайти по дороге в магазин и купить что-нибудь на утро. В холодильнике кроме полувысохших кусков колбасы, двух яиц и какой-то увядшей зелени ничего не осталось. Еще стояла банка вишневого варенья. Стояла уже около восьми месяцев, с тех пор как жена ушла к какому-то футболисту местного клуба, о котором Айзек даже не слышал. На содержимое этой банки он покушался не один раз, даже съел пару ложек, по пьяни, когда в топку лезет все, что плохо лежит. Как-то пару раз собирался напечь блинов, но всегда переносил это удивительное мероприятие на "завтра". Говорил себе уже не один месяц: "Возможно займусь в субботу...Возможно в выходные". Как говориться в одном из известных романов одного из известных писателей: "Возможно" – слово из тысячи букв". В общем, варенье скорее испарилось бы, чем нашло себе применение. Так и стояло на полочке, затянувшись густой сахарной коркой.

Подойдя к супермаркету, он остановился перед входом и посмотрел на окна. Большие – от пола до потолка. Яркие, как Солнце, они слепили своим величием и изобилием по ту сторону "портала". Клерк минуту-другую оценил обстановку внутри и закурил сигарету. "Пойду лучше пройдусь кружок, пока очередь не рассосется", – подумал он. Больше всего ему не нравилось стоять в очередях, а народу на кассах было на удивление много. Старики, мамаши и папаши с детьми, женщины с продуктовыми корзинами переходили от прилавка к прилавку, высматривая, на какую бы вещь потратить свои честно заработанные деньги. Айзек среди прочей толпы заметил женщину с собачкой на руках. Остановил свой взгляд на этом подобии животного – маленькое, с выпученными глазами, какое всегда трусится и тявкает на прохожих. Которое пытается показать свою пользу хозяйке и лает на каждого проходящего мимо, а как только выпускаешь его на землю – забивается в угол и скулит, как последняя сука.

Невольно его посетила мысль: "Интересно, если бросить этот кусок мяса крысе, кто кого сожрет?". Тут он представил, как клочки шерсти и плоти разлетаются во все стороны и чудовище с лысым хвостом гордо стоит на теле поверженного соперника. Соперника, который согласно законам природы, должен стоять на ступень выше в пищевой цепочке. "Мерзость какая, – подумал он, скривившись. – Придумают себе кумиров и бегают за ними, вытирая зад".

В тот вечер зря недооценил эту шавку. Он поймет это чуть позже...

Настроение отсутствовало полностью, хотелось просто лечь и пролежать до утра. А там глядишь – пятница, потом выходные и в конце концов кончится эта неделя, чего ему хотелось, наверное, с самого ее начала. К сожалению, планам его не суждено было сбыться – господин Четверг распорядится иначе. Но это будет потом...

В общем, в магазине все было как обычно – собрался разношерстный электорат "от мала до велика", покупающий такие же разношёрстные товары – от водки и до прокладок с памперсами.

Солнце уже полчаса как ушло за горизонт и сумерки все сильнее опускались на землю. День уходил вслед за Солнцем, а с ним и прошлая жизнь.

2

Он докурил сигарету. Щелчком пальцев бросил окурок в урну около супермаркета и достал наушники. Вообще ему нравилось прогуляться под музыку, и делал это практически всегда, когда выходил из дома. Даже короткий поход в ларек за хлебом не мешал насладится этим удовольствием, хотя подготовка занимала иногда больше времени, чем сам поход. Музыка сопровождала его и во время прогулок, и во время редких занятий спортом. Она помогала отвлечься от окружающего мира, сосредоточиться на чем-то своем и не слышать звуки цивилизации, что захламляли мозг.

Вытащив из кармана телефон, он вставил наушники в разъем. Экран дисплея загорелся, и появилась заставка недавно скаченного в интернете плеера с изображением какой-то ящерицы. Первая песня, которая автоматически начала играть, не соответствовала настроению, поэтому легким касанием сенсора клерк перелистнул на следующую композицию. Так продолжалось раза четыре или пять, пока случайным выбором не выпала композиция Rammstein – Mein Herz brennt. Айзек поколебался и оставил ее, включив обычный порядок воспроизведения, так как знал, что последующие пять или шесть песен ему перелистывать не придется.

Магазин остался за спиной, и путь ему перегородила дорога, которую следовало перейти. Но как назло, поток машин был достаточно плотным для этого времени и ему пришлось дождаться удобного момента. "Куда они все едут? – раздраженно подумал он, осматриваясь по сторонам. – Улица заканчивается тупиком. Неужели все это стойло живет в местных домах?"

Ему сейчас и в голову не пришла мысль, на сколько он прав в том, что лучше бы они все сидели у себя в квартирах перед мониторами своих компьютеров и телевизоров. Лучше бы занимались повседневными делами, слушали бредовые новости, смотрели телепередачи, как считал, для тупого стада. Шоу, в которых от одного к другому, "звезды" меняют друг друга то танцуя, то катаясь на коньках, то прыгая в бассейн с дельфинами и прочее. Ему с ностальгией вспоминалось, как в детстве они с друзьями разбегались по домам, чтобы посмотреть старые мультфильмы, а позже передачи типа "Подводная одиссея команды Кусто". В то, не такое уж и далекое время, все это еще не успело пропасть с экранов. Но сейчас уже пропало полностью, и телеэфир государственных каналов был занят кормом для зомби. А минут через сорок, возможно, не будет совсем ни телевидения, ни радио...

Айзек простоял около минуты, перешел на другой край дороги и направился по пешеходной дорожке вдоль потока машин. Все было как обычно – люди, снующие по тротуарам, молодые пары, искавшие себе занятие на вечер и, по большому счету, находившие его в более поздний час. Двух влюбленных он заметил под деревом. Парень с девушкой, годиков двадцати трех. Они так "усиленно" целовались, что Айзеку пришла в голову картина, как две змеи пытаются заглотить друг друга. Особенно старался парень, мотая головой из стороны в сторону и раскрывая рот как рыба, вынутая из воды. Девушка была поскромнее в своих движениях, но все равно не уступала ему.

"Он так сожрет ее, – с ухмылкой подумал клерк. – Что тут стоять? Веди ее в парк метрах в ста, найди кусты погуще и ужаль поглубже... А то тут – противно смотреть".

Двухсотый метр пути сменил песню на композицию В. Цоя "Легенда" в исполнении какой-то современной группы. Песня нравилась ему. Он сосредоточился на словах, отвлекая свое внимание от группы местных алкашей, расположившихся на бетонном колодце. "Интересные люди", – думал он. Представлял, как после бутылки водки они становятся философами, политиками и мыслителями. Ведут диалог о теориях заговора, о том, кто убил Кеннеди, о структуре Солнечной системы и о бренности бытия. А все это заканчивается одним: "Все начальники – тупые олени, не понимают, как нужно правильно действовать". По их мнению, некомпетентны все, начиная от Президента и заканчивая собутыльником, которого сегодня с ними не было. Айзек вспоминал себя в таком состоянии. Он в большей степени мало чем отличался от них, да и редко кто отличается.

Пройдя еще метров пятьдесят, ноги свернули в сторону парка. Там, особенно вечерами, ему нравилось прогуливаться. Звуки машин и толпы практически отсутствовали, не мешали слушать музыку и думать о чем-то своем. Лишь частые прохожие выгуливали себя и своих четвероногих питомцев.

И сейчас музыка играла, отдавая свою энергию барабанным перепонкам. Вспомнилось, как в молодости его предпочтения потянулись в сторону рэпа. Но со временем в плеере стали появляться композиции разных жанров. Не сказать, что их было большинство, но их было много – от классики и до "альтернативы". Вот и сейчас зазвучала песня группы СЛОТ "Круги на воде". Собственно, это была единственная песня этого коллектива, которая ему нравилась. Но все же большей частью его плей-лист был забит именно рэп-композициями, мелодичными, с хорошим речитативом и смыслом. Такого было процентов пять от общей массы. И именно такой ему нравился

3

Он направился по тропинкам парка в обратном направлении, наблюдая, как как в некоторых местах между деревьями мелькали языки пламени. Запах жаренного мяса разбавлял аромат городских улиц и начал вызывать неподдельное желание съесть кусочек-другой хорошо прожаренной шейки. Там, в глубине деревьев, расположилась компания, отмечавшая с шашлыками и вином какой-то повод. Клерк решил, что, зайдя в магазин, купит себе кусочек мяса и обжарит его с оставшимися яйцами.

Дорога была грунтовая. Она освещалась фонарями, работавшими от датчиков движения, наверное, в целях экономии энергии. Айзек всегда пытался понять, по какому принципу они работают, потому что никогда не светили туда, куда хотелось бы. Обязательно включались либо до того, как ты подошел, либо загорались позже, когда от тебя след простыл.

Идя по частично освещенному коридору леса и вслушиваясь в слова очередной композиции, клерк краем глаза заметил, как стаи птиц разом поднялись в небо и полетели в направлении ушедшего Солнца, постепенно сливаясь с красной полосой заката. "Как-то многовато", – подумал Айзек. Его посетила мысль о том, как во время стихийного бедствия птицы поступают именно так. Посетила на мгновение, и тут же была отогнана следующей музыкальной композицией.

Далее шли размышления о планах на вечер. С тех пор, как ушла жена, в его распоряжении появились целые дыры свободного времени. По началу ему даже нравилось это. Чувствовалась некоторая свобода и покой. Не было истерических криков по поводу и без него. Не было споров по мелочам и упреков за каждую незаработанную копейку. Но со временем и эта безмятежность стала утомлять. Ему нужно было чем-то себя занять, и последние три месяца он лишь находил удовлетворение в компьютерных играх, хотя желаний было намного больше. Среди прочих – игра на пианино и резьба по дереву. Но путь от желаний и до действий иногда больше, чем вечность... Как и с блинами – они откладывались на "потом"

Клерк прикинул в уме, как сидя в кресле, будет есть свой стейк и играть в полюбившуюся ему игру Dead Spaces. "Отменная игрушка, – усмехнулся он. – Встряхнуть нервишки как раз перед сном, а после поставлю фильм и пускай идет, пока не засну". Правда не знал, что не счет нервишек угадал, а на счет сна – нет.

До магазина оставалось не более трехсот метров. Путь лежал через двор. Небольшой, шагов 70 в поперечнике. Путник вошел в него, обратив внимание на то, как стало подозрительно тихо. Еще полчаса назад его раздражало большое число людей и машин, а тут вдруг как будто все успокоилось. Впереди виднелась та же дорога, по которой медленно проехал единственный автомобиль. Пару человек заметил у входа в подъезд многоэтажки. Те спокойно стояли, глядя друг на друга, возможно ведя диалог. Где-то по-прежнему проскакивали силуэты прохожих, таких же как он. Но все равно было тихо. Как-то не так... Будто за время прогулки все уехали или скрылись по домам. Возникло странное неприятное ощущение. Такое же, какое возникает у человека, когда кажется, что тебе кто-то смотрит в спину или следит за тобой. Это чувство быстро прошло, когда в проеме между домами он снова увидел магазин. Яркие окна, силуэты людей быстро развеяли волнение, и он уверенно зашагал в его сторону.

Оставалось минут пять нормальной, привычной для него жизни. Их бы хватило, чтобы прослушать еще одну песенную композицию или оценить зад какой-нибудь красотки, проходящей мимо. Тем более теплые деньки прямо пропорционально уменьшали количество одежды на телах прекрасных дам. Симпатичные формы всегда приковывали его взгляд, и Айзек редко упускал возможность поговорить об этом на работе за чашечкой чая. Милое дело – помимо спорта и политики обсудить молоденькую сотрудницу, все ее "возможности", "способности" и "навыки", посмеяться от души. В этом он не отличался от всех мужчин, за исключением тех немногих "хороших парней", которые любят спать с другими "хорошими парнями". От одной мысли его всегда передергивало. Особенно когда так называемые секс-меньшинства по телевизору боролись за права человека и свободу слова. В такие моменты он понимал, что права человека и демократия – взаимоисключающие понятия.

Не снимая наушников, он поднялся по ступенькам, потянул дверь на себя и вошел в хорошо освещенный зал.

Глава 3 . Магазин.

1

Мясной отдел располагался справа от входа, метрах в двадцати, но на утро Айзек еще решил взять овощей для салата, поэтому двинулся в другом направлении. По ходу движения у стойки кассы взял корзинку для продуктов. Здесь они хотя бы были, в отличие от некоторых, в которых возишь одну буханку хлеба в металлической коляске, как принцессу в карете. Протиснувшись между стоящими людьми, клерк вышел к прилавку, на котором располагались разные сорта макаронных изделий и лапша быстрого приготовления. Такое с ним случалось раз в полгода – пережитки студенческих времен – когда он смотрел на эту «химическую» лапшу и возникало неподдельное желание заварить ее кипятком. Случилось и сейчас. Он взял упаковку и бросил себе в корзину. Во времена учебы в институте из этой лапши можно было приготовить различные блюда. Заварить ее с консервами, майонезом, овощами. Некоторые добавляли туда сухарики или печенье. Самое главное, всегда присутствовал выбор – какой из пакетиков с наполнителем в нее добавить, а какой – нет. В общем все, на что хватало фантазии и денег у студентов – вечно нищих, пьяных и веселых.

В супермаркете по-прежнему было много людей, которые стояли над интересовавшим их товаром. Вроде бы вглядывались толи в ценники, толи в сам товар. Айзек подошел к отделу с овощами, покрутил в руках помидор, пару огурцов, испробовав их на зрелость. "Сойдет..." – сказал он себе, бросил к лапше и, сделав крюк между полками, направился к прилавку с мясом. Здесь располагались мясные полуфабрикаты, вырезки, куриные тушки – свежие и сочные. Те, которые изжили свой срок даже после переклеивания этикеток, превращались в курей на гриле и колбасы собственного магазинного производства.

Едва успел протянуть руку к заинтересовавшему его куску, как его одернуло. Сквозь мелодию песни пробился звук разбившейся бутылки. От неожиданности Айзек чуть не выронил корзину с продуктами.

Он вытащил наушники в предвкушении того, что подойдет работник магазина и, может, начнет спор с покупателем, имевшим такую неосторожность. Хотя это и не часто происходило, но бывало. Особенно когда покупателем была какая-нибудь старушка или женщина со скверным нравом или плохим настроением. Или все это сразу.

Да, в магазинах он порой слышал много интересного. Как ругались продавцы с покупателями из-за просроченных продуктов, как негодовали старушки, когда по акции покупали две вещи по цене одной, а на кассе об этой акции понятия не имели. Как въедчивые клиенты изучали сдачу и чеки, находили там разность в несколько рублей и закатывали истерики. Но если ошибка была в пользу покупателя – в большинстве своем молча уходили, оставив свои принципы, и думая, что магазин от этого не обеднеет. Такова их натура – все для себя.

И сейчас Айзек готов был насладится таким моментом, но... Но ни один из покупателей, находящихся рядом, даже не пошевелился. Никто не одернулся и не повернул голову. Только человек девять – двенадцать, во всем магазине подавали признаки активности. Он иногда слышал их редкие шаги и голоса. Магазин замер. Остальной же народ стоял, опустив руки и склонив головы.

Айзек стал присматриваться. Когда он ходил с музыкой в ушах, то не обратил на это никакого внимания. Но сейчас эта ситуация его взволновала. Он прошел от одного стеллажа товаров к другому, аккуратно вглядываясь в толпу. Виду старался не подавать, чтобы его не приняли за дурачка, который бегает между людьми и всматривается в глаза каждого. Но его бы не приняли. Люди просто стояли, бросив свои корзины на пол и не обращая никакого внимания на происходящее вокруг.

Подойдя к следующему проходу между полками, он увидел эту мерзкую шавку – подобие собаки. Тварь стояла неподвижно и смотрела в одну точку. Как будто ей под шкуру залили раствор цемента, который застыл. Хвост торчал как вытянутая струна. В общем, перед ним стояло набитое чучело, отчего у Айзека пульс поднялся до той границы, когда начинаешь его слышать. Волна адреналина пробежала по спине. Он прошел вперед. Желание не привлекать к себе внимание начало таять с каждым шагом. В проеме между пестрыми упаковками печений и прочей сладости он увидел продавщицу. Лента, подающая товар, работала и сгребла в кучу две бутылки пива, упаковку сушеной рыбки, бывшей когда-то обрезками рыбного производства, пакетик с сухариками – тоже, наверняка, имевших длинную историю до того, как стать легкой закуской. Остальной товар лежал на полу, рядом с кассой. Продавщица же держала в руке аппарат для считывания штрих-кода и ей было абсолютно все равно, что происходит вокруг. Нога уперлась в педаль подачи ленты, отчего и появился этот беспорядок.

Рядом с ним оказалась девушка из числа "нормальных". На вид ей было лет двадцать восемь. Ухоженная, в черном платье чуть выше колен, в лакированных туфельках со шпильками. В руках держала аккуратную сумочку. Не мешок, как у некоторых женщин, в котором можно найти все что угодно и в то же время нельзя найти ничего, а небольшая элегантная сумочка. Прямые каштановые волосы этой девушки опускались на плечи хвостиком, подобранным черной широкой резинкой с небольшим количеством страз. Глаза карего цвета, черты которых слегка подведены карандашом. Губы подкрашены красной помадой, не сильно, не ярко и не вульгарно, как это делают многие. Айзек лишь на мгновенье смог оценить такую ненавязчивую красоту, которая всегда его привлекала. В ней было что-то живое, настоящее. Он считал таких женщин выше своего круга интересов и вряд ли первым пошел бы на контакт. Но первой на контакт пошла именно она, почти шепотом спросив:

– Извините, Вы не знаете, что здесь происходит?

– Понятия не имею, – ответил Айзек, встретившись с ней взглядом. Помолчал несколько секунд, оглянулся и неуверенно добавил, – может какой-нибудь Флэш-моб.

Он прищурился, осмотрел неподвижного истукана под два метра ростом. Если бы его покрасили в белый цвет, этот усатый мужлан хорошо бы сыграл роль статуи. Но этот мужик, здоровый как боров и неподвижный, как дуб, был настоящим человеком, каких стояло еще тридцать, тридцать пять.

К ним из-за стойки с товаром подошли парень с девушкой. Айзек заметил, что скорее всего – молодая семейная пара. Почему семейная – кольца на безымянных пальцах выдавали их. Почему молодая – они держались за руки и было видно, что эйфория первых дней супружеской жизни еще не покинула их. По крайней мере он так подумал.

– Это какой-то прикол? – спросил парень, оглядевшись вокруг.

Затем перевел взгляд на Айзека и на ухоженную шатенку.

Группа "нормальных" переглянулась между собой. Несколько мгновений вопросительной паузы, и шатенка обратилась к усатому истукану:

– Мужчина, – полушепотом спросила она, – с вами все в порядке?

Сделала неуверенный шаг в бок, чтобы посмотреть на его лицо. Попытка оказалась неудачной – даже глаз этого здоровяка не дернулся. Вся компания молча переглянулась еще раз. Шатенка предприняла еще одну попытку:

– Мужчина, вы меня слышите? – сказала она чуть громче и рукой слегка потянула того за рукав.

Вдруг этот громила издал громкий протяжный вой, казалось, рожденный не голосовыми связками, а проглоченной трубой симфонического оркестра, зашипел, выгнулся так, что вся компания услышала хруст его позвонков. Новоиспеченная жена парня настолько испугалась, что не удержалась на ногах, поскользнулась, и вместе с мужем упала на пол. Пара от увиденного попятилась назад, и их спины вдавились в прилавок с продуктами. Упаковки сладостей, тех что лежали на краю, посыпались вниз. Шатенка вскрикнула, пошатнулась, но удержав равновесие, невольно прижалась к Айзеку.

Громила упал спиной на пол, ударившись головой о кафель. Его начало трясти какой-то необычной дрожью. Мелкая и частая, от того, что все мышцы были напряжены. Его пальцы выгнулись. Айзек никогда не видел подобного зрелища, он просто окаменел. Стоял и смотрел, не в состоянии пошевелиться. Шатенка прижималась к нему, не обращая внимания ни на статус, выдуманный героем, ни на то, что от него разило спиртным.

Продолжалось это секунд десять, пока вдруг Айзек не закричал, подумав, что все это – следствие удара затылком об пол:

– У него приступ! – бросился к нему, падая на колени. По ходу крикнул шатенке: – Вызывайте скорую!!!

Собственно, он не представлял точно, как действовать дальше. Из школьных уроков по медицине помнил только то, что надо положить голову на бок чтобы пострадавший не задохнулся собственными рвотными массами. Возможно, расстегнуть одежду и зажать язык, но...

Но не успел Айзек еще до конца опуститься, как глаза его расширились в две старинные монеты, и он упал на пятую точку. Так же, как падают перед преградой лыжники – новички, когда не могут остановиться. Он пополз в обратном направлении, перебирая ногами по скользкому кафелю и не отрывая глаз от того, что происходит с усатым мужчиной. Попытался подняться, но следующим шагом нога оказался в его же продуктовой корзине. Он полетел вперед на прилавок, руки прошли сквозь банки с зеленым горошком, фасолью и прочими маринованными овощами. Точки опоры не нашлась, и голова Айзека ударилась о полку чуть выше левой брови. Он рухнул на пол, вместе с тем, что успел машинально собрать во время падения. Капля крови начала стекать вниз по контурам лица, но он этого не заметил – внимание было приковано к происходящему с великаном.

Это зрелище с ним останется навсегда. Потом он увидит его ни один раз, будет относиться как к чему-то обыденному, привычному. Страшному, неприятному, но привычному. Как на войне – солдат всегда помнит первую увиденную смерть товарища и это воспоминание преследует его всю жизнь, напоминает о себе и приходит во снах. Первая увиденная смерть – самая тяжелая.

Здоровяк закатил глаза, повернулся на бок, скрученный так, как будто в него вселилось тысячу демонов. Задел ногой какие-то пакеты то ли с кормом для кошек, толи для собак. Они падали вниз, шелестя и добавляя свою нотку хаоса в происходящее вокруг. Айзек тогда еще не знал, что Демон был всего один. Один, но сильнее тысячи других.

Вся компания, объятая ужасом, смотрела на то, как глаза у мужчины начали краснеть. Но не цветом распухших капилляров, а цветом пламени. По глазным яблокам побежали светящиеся полоски тлена, такие же, как у горящей бумаги сигареты, когда делаешь затяжку.

Молодая пара, втиснувшись спинами в груду товара на прилавке, раскрыв рты смотрела на происходящее. Девушка вцепилась руками в своего мужа и закричала.

Раздался еле слышный треск, и компания, невольно оказавшаяся в одном месте и в одно время, увидела зрелище еще более ужасное, чем тлеющие глаза. Глазные яблоки лопнули, рассыпались сотнями бенгальских огней красного цвета в вперемешку с клубами густого черного дыма. А когда тот рассеялся, они смотрели уже на наполненные огненным свечением пустые глазницы. Свечение тускнело и его место заполнял жуткий темно-серый туман. Живая, переливающийся густыми клубами, не иссякающая тьма. Казалось, что она бездонная, уходит в само сознание и подсознание, в саму структуру нейронных сетей человеческого мозга. Айзек не видел, что было внутри, под ней. Это как если смотреть в чашку с крепким кофе, когда не видно дна и когда не понимаешь, есть ли оно вообще. Этот кофе был пугающе живым, древним, и это почувствовали все, кто был рядом, отчего шатенка побледнела и едва не упала в обморок. Айзек сам быстро поднялся на ноги и помог удержаться ей.