Текст книги "Просторы Многомирья"

Автор книги: Дмитрий Щербинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Чем дальше летел Крылов, тем больше становилось таких кораблей, а также – всевозможных ящеров, змеев, и прочих летучих гадов, которые несли своих наездников…

Можно много рассказывать об этих днях, потому что они были насыщены и необычайными видами, и всякими разными встречами и сильными переживаниями. Путешественники попали в бурю, рядом сверкали молнии, но… всё это ушло, осталось позади, и на пятый день они, наконец-то, увидели Светлоград…

Семь миров – шесть по краям, и один – центральный, на котором и располагался Светлоград, а также – древний Город Ветров. На окраинных шести мирах стояли охранные крепости и жилища боевых огнедышащих драконов, которые верой и правдой служили империи Ито. Каждый из этих миров отличался своими особенными цветами, своим рельефом; ну а центральный мир был наибольшим из всех; против обычных в Многомирье тридцати-сорока километров в диаметре, он насчитывал около ста двадцати километров.

Уже издали видны были величественные, громадные сооружения, которые украшали этот мир. Центральный дворец белым конусом возвышался над его поверхностью; многочисленные корабли казались малыми крапинками на фоне центра империи Ито.

Четверорукий Виш, который не обращая внимания на сильный встречный ветер прогуливался по спине своего ящера Скула, возвестил:

– Как видим, прекрасный Арл (так назывался центральный мир), всё так же висит между шестью крепостями; а империя Ой-Чип-он…

Он замолчал, вглядываясь в небо, где облачные гряды сменялись ясными просторами.

– А империи Ой-Чип-он отсюда не видно, – сказал Винд.

– Нет, ты ошибаешься. Гляди-ка туда, да повнимательнее…

И Виш указал на небольшое тёмное пятнышко, которое висело между облаками. Возвестил:

– Вот это и есть Ой-Чип-он.

– Неужели так близко? – удивился Винд.

– Ну, не стоит забывать об его исполинских размерах. Соответственно и видно Ой-Чип-он издали. На самом деле, отсюда до него девять тысяч километров.

Вскоре к ним подлетел облачённый в золотистые одеяния всадник на золотом драконе. Это был один из стражей, который должен был проверять тех, кто приближался к Светлограду.

Но, прежде всего, он заметил Виша и очень ему обрадовался. Даже перескочил со своего дракона на спину Скула, и крепко обнял стоявшего там четверорукого. Крикнул:

– Рад видеть тебя, дружище! Какими судьбами?!

– Да вот – решил вернуться, узнать, как дела в родном Светлограде.

– Дела нормально, хотя… – тут всадник глянул на каменного Гхала и на Крылова со стоявшими на его палубе Виндом и Эльрикой. Спросил:

– А это?..

– Это – мои друзья, – ответил Виш. – Вот Гхал каменный, он спал долго-долго. Но, буквально несколько дней назад очнулся, так как почувствовал, что в Многомирье вернулся некто… Хотя, может, он и ошибается…

Затем Виш спросил вкрадчиво:

– Ведь вам здесь ничего не известно о появлении ЧИПА?.. Вы, наверное, и имя-то такое подзабыли. А? Что скажешь, Нект?

Всадник по имени Нект ответил:

– Ну, вообще-то, Гхал не первый… То есть, прилетели к нам и другие каменные стражи, которые прежде спали, про которых мы уж и забыли, как о живых существах, хотя бы потому, что созданы они были ещё во времена империи Цвеаты…

На что Гхал пробасил:

– Раз империя Ито – продолжает дела Цвеаты и противостоит Ой-Чип-ону, то я служу Ито.

Нект ответил:

– Хорошо, Гхал. Остальные каменные стражи настроены также, как и ты. Должен сказать, что поводы для опасений имеются. Мы видели тёмное облако, которое пролетело в Ой-Чип-Он. Наши воины пытались остановить это, но сами были заморожены. Впрочем, пока нет уверенности, что это именно ЧИП вернулся; возможно – просто какой-то тёмный колдун решил показать свою силу, нас попугать…

– Нет! – громко воскликнул Винд.

– Что ты хотел сказать, юноша? – заинтересовался всадник Нект.

Винд хотел заявить, что это именно ЧИП вернулся, но всё же не мог поделиться откуда ему это известно, поэтому пробормотал:

– Мы не должны расслабляться, а готовиться к худшему.

– Этот юноша прав, – проговорил Виш, и добавил. – Кстати, рекомендую: и Винд и Эльрика, и все остальные – искренние, преданные, они послужат нам…

Практически случайное знакомство с Вишем в трактире сильно повлияло на дальнейшую судьбу Винда, Эльрики и всех остальных состоящих в их компании. Если бы не Виш, то вряд ли они вообще добрали до Светлограда, а если бы и добрались, то не смогли найти тех нужных им людей и нелюдей.

Но Виш знал, казалось, половину жителей всего Светлограда. А ведь это был очень большой и населённый город. Конечно, не такой громадный, как Москва, но ведь Москва находилась совсем в другом месте, за пределами Многомирья…

Примерно через час, после того как Крылов опустился на специальную пристань, их компания, а именно: Винд, Эльрика, Виш, Гхал, пантера Ява и златопёрая Аша, собрались во внутреннем дворике изящного, возведённого из мрамора здания. Перед ними журчал фонтан; фруктовые деревья источали тонкие ароматы…

Виш говорил им:

– Сейчас познакомлю вас с Нэнией. Она – светлая колдунья, она…

– Довольно меня расхваливать! – прозвучал приятный, бархатистый голос, и перед ними появилась женщина средних лет.

Её можно было назвать красавицей: гладкая, светлая кожа; гармоничные черты лица, тёмные, загадочные и даже через чур загадочные глаза. Волосы Нэнии были сложены в пряди и отливали багрянцем; её запястья украшали браслеты, а облегающее платье отливало тёмной синевой.

Нэния не просто подошла – она именно появилась, сбросив с себя накидку, которая делала её невидимой. Заглянула в глаза каждому, и каждый услышал в голове её приветствие:

"Здравствуйте".

Затем Нэния хлопнула в ладоши, и появились одетые в костюмы звери – они поднесли кушанья, которые оказались весьма даже кстати, так как во время полёта на Крылове, они питались так себе. В основном, по разрешению Крылова, отламывали кусочки от него. Крылов был весьма вкусным, но однообразным, здесь же можно было порадоваться самым разным, и совсем незнакомым им кушаньям.

(кстати, Крылов запустил свою зелёную нить, и она протягивалась в этот дворик, выгибалась из-за спины Винда)

Нэния хвалилась:

– Некоторые из ингредиентов привезены из очень отдалённых миров. Некоторые кушаньям приготовлены по моим особым рецептам. Но не волнуйтесь – я не собираюсь вас заколдовывать.

Виш быстро проговорил:

– Насчёт тебя, Нэния, я не волнуюсь, ибо хорошо знаю тебя, и полностью тебе доверяю. А вот насчёт Ой-Чип-она… Ведь тебе известно о последних событиях?.

– Известно, – кивнула колдунья. – Правда, до сих пор не могу сказать, насколько всё серьёзно.

– ЧИП вернулся, – мрачно заявил Винд.

Нэния подошла к нему, и медленно провела по затылку юноши, чем вызвала ревнивый взгляд Эльрики, а также странное, но быстро прошедшее покалывание в голове у Винда.

– Ого! – воскликнула Нэния.

– Что такое? – спросил Виш.

– Ну, я могу сказать, что не я одна, а ещё и другие прорицатели, прорицательницы, колдуны и колдуны ходили в царский дворец, и вели беседы с теми знатными людьми, до которых были допущены. Всё об одном: о том, что в Ой-Чип-он вернулся ЧИП, и что теперь возможно возрождение этой зловещей империи. Сейчас собрали экспедицию, но в неё входят воины да ещё – пара-тройка слабосильных колдунов. В общем, толка от них будет мало… А вас я понимаю… Очень даже понимаю. Хотите исправить совершённое, да?

И Нэния пристально взглянула в глаза Винда. Юноша вздрогнул и спросил:

– Вы о чём?

– Да так…

Тяжело было на сердце у Винда. Он думал: "Неужели моя тайна уже не тайна? Прикоснувшись к моей голове, колдунья узнала моё прошлое, то, как я помог ЧИПУ вернуться".

Нэния же как ни в чём не бывало продолжала:

– Самым ценным, в вашей компании, помимо искреннего рвения, является вот он…

И колдунья кивнула на зелёную нить, который вытягивалась от Крылова.

– Он – настоящее сокровище. Такое сокровище, которое ни за какие деньги не купишь… Ведь он твой друг? – спросила она у Винда.

Юноша кивнул, потом проговорил:

– Он – живой корабль, он вылупился из яйца, и я при этом присутствовал.

– Знаю, знаю…

– Я вообще с Каэлдэрона. Вы слыхали о таком мире?

– Прежде не слыхала.

– Ну и не удивительно. В Многомирье неисчислимое множество миров, и Каэлдэрон только один из них… Он бы вообще ничем не был примечателен, если бы не это сияющее яйцо, из которого и вылупился Крылов.

– Только не говори мне о том, что такие яйца у вас растут, словно огурцы на грядках.

– Нет, не стану я этого говорить, потому что сам никогда ничего подобного не видел.

– Тебе очень повезло, Винд, – молвила Нэния. – Ты присутствовал при рождении Крылова, и поэтому он привязался к тебе…

– Я его ещё от одного рогоносого спас. Он на такие вот живые корабли охотился…

– Вот, а это вас ещё крепче связало.

– Но что тебе известно о Крылове? Почему ты говоришь об особой удаче (хотя я, конечно, согласен, что нашёл верного друга и это – замечательно).

– Удача в том, что рождение такого корабля вообще – большая редкость. А он привязался к тебе, Винд, и служит тебе.

Следующий вопрос задал уже сам Крылов. Дело в том, что живой корабль заинтересовался рассказом Нэнии, сам взмыл от причала, и прилетел к этому внутреннему двору.

Теперь он нависал над фонтаном, сиял, переливаясь изумрудными оттенками, нить же свою убрал. Он и без нити всё слышал и способен был говорить.

Нэния, нисколько не смутившись его, столь стремительного появления, сама у него спросила:

– А что тебе известно о своём предназначении?

Крылов ответил:

– Я до сих пытаюсь понять, кто я, почему я появился, и не нахожу однозначного ответа. Вот есть в моей жизни Винд, и его друзья, которые тоже стали близки мне. Мне в радость помогать им; хотя, к сожалению, они могут ошибаться…

– Да уж, – проговорила Нэния, и вновь бросила пронизывающий взгляд на Винда.

Юноша поёжился, вновь кольнула его мысль: "Ну, конечно, колдунье известно, о том, что я помог вернуться ЧИПУ… Но ведь я хочу искупить свою вину!".

Крылов же продолжал:

– Я знаю, что мне в радость летать – мчаться по бескрайнему, ясному небу, от мира к миру, ловить потоки солнечного света, и двигаться к солнцу. Свет дарит мне жизнь, от света я росту. Но у других живущих есть родители, а вот кто мои родители – я не знаю.

– Тебя породил мир Каэлдэрон, – молвила Нэния. – Из самого ядра этого мира, сквозь твердь, протянулся стебель, на конце которого выросло яйцо, ну а в яйце – был ты. Но только повторюсь: в мире Каэлдэроне нет ничего особенного. Каждый из миров в Многомирье способен на такое, вот только происходит это крайне редко… Из яиц вылупляются птицы…

– Птицы, – повторил Винд.

– Ну, или не птицы, а, например, драконы, змеи, ящерицы, летающие замки, а чаще всего – облака, но только всё это: не простые драконы, змеи, ящерицы, летающие замки или облака. Все они, также как и Крылов, наделены разумом; все – радуются свету, и растут в полёте. Я, так думаю, что стремиться они могут не только к Солнцу, но и в самые разные стороны, чтобы миры произрастали равномерно…

– Что-то я не совсем понимаю, – признался Винд, а остальные были с ним согласны.

Тогда Нэния пояснила:

– Крылов, и все остальные, вылупившиеся из сердцевины миров – они растут и летят не просто так. Однажды они останавливаются и чувствуют: вот место, которое предначертано мне, и зависают в воздухе, между мирами, постепенно преображаются и растут до тех пор, пока не достигают, двадцать-тридцать километров в диаметре. Они становятся круглыми, а на их поверхности появляются леса, реки, озёра, холмы; всякие существа заселяют их, строят свои дома, храмы дворцы… Ну так, кто из вас догадался, в кого, в конце-концов превратиться Крылов?

Все догадались, и все были удивлены. Ну а Винд изумился до такой степени, что на некоторое время даже позабыл о ЧИПЕ. Он воскликнул:

– Неужели Крылов превратиться в новый мир!?

– Да, – кивнула Нэния. – Он станет ещё одним миром в Многомирье. Ты ещё, может, спросишь, почему он такой – выглядит как корабль, а не как облако. Я объясню. В момент его рождения рядом был ты; он почувствовал тебя, и принял именно такую форму, которая больше всего подошла для тебя. Ты мечтал о путешествиях – вот тебе воздушный корабль…

– А я и не знал об этом. Всё это произошло неосознанно, – сказал Крылов.

– Ну а долго ему ещё расти до того, как он миром станет? – спросил Винд.

– Вот этого я не знаю. Ты сам то, Крылов, чувствуешь, сколько тебе осталось?

– Чувствую только, что мне летать нравится. Должно быть, сейчас ещё моя молодость.

– Хорошо, если так. Значит, время у нас есть – кивнула Нэния. – Я уже сказала, что Крылов – настоящее сокровище; такого как он, ни за какие деньги не купишь; в нём огромная сила, которую он ещё и сам, может, не осознаёт, которой ещё не умеет пользоваться, но мы должны ему в этом помочь.

– Ну а что это за силы? – спросил Винд.

– Мне самой, к сожалению, не так много известно…

Воцарилось молчание. Слышно было как журчит фонтан, а в отдалении, за стенами однообразно шумел многолюдный Светлоград.

– Сыты ли вы? – спросила, наконец, Нэния.

– О, спасибо за угощение. Всё как всегда было просто восхитительно, – молвил четверорукий Виш.

Остальные были с согласны с ним. Разве что каменный Гхал искал своим единственным глазом – что ещё слопать, так как еда была необходима ему для выработки полётного газа.

Нэния поинтересовалась:

– Когда же вы готовы отправиться в путешествие, которое для некоторых из вас, если не для всех, может стать последним?

– Да хоть сейчас! – воскликнул Винд.

Остальные тоже не хотели терять времени. Тогда Нэния молвила:

– Ну что ж. В таком случае вылетаем уже завтра… Да-да, прямо сейчас я не готова. Надо мне кое-что собрать в дорогу…

Гхалу же сказала:

– Вон видишь каменную пристройку? Своим цветом и формами она не вписывается в изящество моего дома, так что можешь её слопать.

– Благодарю! – пробасил каменный истукан и направился к пристройке.

Вскоре раздался треск от разгрызаемых его могучими челюстями каменных блоков…

Вторая часть
Война

I

Но отставим на время Винда, Эльрику, Виша, Гхала, Нэнию и всю остальную отважную компанию, которая собиралась в полёт к Ой-Чип-Ону… А перенесёмся мы туда, где уже побывала часть Винда; туда, где так долго томился, меняя человеческие тела, забывший о том, кто он на самом деле – ЧИП. Перенесёмся из солнечного Многомирья, в громадный, и такой разный, но лежащий под одним небом мир, на планету Земля.

Там, в городе Москве, случилось одно происшествие – одно из бессчётных, в числе хороших и плохих… Это было происшествие которому суждено было попасть в новости, и довольно быстро забыться всеми, кроме жильцов одного дома…

Это был тот старый кирпичный дом, на восьмом этаже которого жил ЧИП. Как, должно быть, помнит читатель, ЧИП, вспомнив, что он правитель великой империи, очнулся от дрёмы, в которую древним колдовством была погружена его душа. И так велик был поднявшийся из него пламень, что он одним прикосновением своих ладоней вдребезги разбил окно, и, уже обратившись в вихрь, понёсся над московскими улицами, над крышами домов, туда, куда влекла его мистическое чувство – на городскую окраину к проходу между мирами.

А в оставленной ЧИПОМ квартире как раз и началось то происшествие, которое быстро забылось всеми, кроме жильцов кирпичного дома. На включенной конфорке сначала поджаривалась, а потом дымила и чернела яичница; сама же конфорка накалилась и источала жар. Но жар быстро растворялся в потоках холодного зимнего воздуха, который вливался на кухню через выбитое окно. В порывах ветра качались, задевали плиту шторы… Вот они задержались чуть дольше, быстро задымились, и уже вернувшись к окну, вспыхнули. Пламя поползло вверх, ветер разбрасывал искры и вскоре на кухне появились новые очажки огня. Наконец, вспыхнул и линолеум, которым был покрыт пол. Начался пожар…

Вот это и было происшествием. Соседи звонили «01», но, когда приехали пожарные то, вся квартира ЧИПА уже была объята пламенем…

Бывшая квартира ЧИПА совершенно почерневшая, выжженная, представляла и страшное и отталкивающее зрелище. Все очаги дыма уже залили пеной, а проходящий через выбитые и лопнувшие окна воздух быстро охлаждал стены.

– Ну что? – спросил у своего напарника пожарник Степан Вдовий.

– Трупов нема, – проговорил тот устало.

– Кто жил, выяснили?

– Ага…. Корбудзо Яков Фёдорович, шестьдесят седьмого года рождения, вдовый… Нет, это ты у нас Вдовий, а он просто – холост.

– Нашли его?

– На работу звонили. Сказали – ушёл в обычное время. По времени, уже должен был домой вернуться, а вот – вишь, задержался где-то.

– Но пожар ведь на кухне возник, – произнёс внимательный Степан Вдовий.

– Ага. От плиты всё пошло…

– Кто же плиту включил? Кто окно выбил? Выбросился, может, кто-то? Тогда почему под окнами труп не нашли?..

– Да ты что, Стёпа? Охота тебе голову ломать? Ты разве прокуратура? Вон, гляди, сыщики понаехали; сейчас и нас попросят удалиться, будут осмотр делать…

Степан Вдовий – тридцати трёх лет от роду, пожарник, мужчина серьёзный, женатый, отец двоих детей; обладатель роскошных, пшеничного цвета усов, слыл человеком рассудительным и деловым. Если кто-либо поступал неправильно, он таких людей поправлял; сам почти не пил, и совсем не курил, заработанные деньги нёс в семью… В общем, он был одним из тех людей, которым просто на раду написано – жить слаженно, как по расписанию, до конца своих дней, хотя его опасная профессия весьма остро ставила вопрос – когда наступит этот конец его дней.

Но сам Степан уже десять лет работал пожарным, многое за эти годы повидал, и поэтому саму службу свою – кажущуюся сторонним людям чем-то невиданно опасным – воспринимал как дело совершенно обыденное. И теперь, оглядывая сгоревшую квартиру ЧИПА (он же – Корбудзо), Степан Вдовий задавал вопросы машинально, просто играя эрудицией, представляя себя в роли настоящего сыщика. В то же время, Степан понимал, что забудет эту квартиру – встанет она в длинный ряд виденных им выжженных помещений; все они, в общем-то, на одно лицо – выгоревшие, изуродованные. Сам ведь верил, что такое лучше и не помнить, а забыть поскорее…

Он уже собирался уходить, но что-то замешкался, сделал одно неверное движение, и споткнулся об обугленный кусок серванта. Давненько с ним такого не было; обычно, на работе, он был точен и ловок, а тут, значит, уже расслабился, предчувствуя, что тяжёлый день закончен…

Степан не упал на пол, а, выставив перед собой руки, замер в таком положении, будто собирался отжиматься. Под обломками серванта была шкатулка: обугленная, с подплавленной крышкой, но внутри шкатулки что-то отчётливо билось.

И тогда Степан быстро, пока никто не заметил, запихнул шкатулку в карман. Никогда-никогда прежде не собирал он чужие вещи на месте пожаров; считал это мародёрством, а тут сделал это почти бессознательно, просто потому, что вдруг страстно, до боли в сердце, до нездорового жжения в висках захотелось ему узнать, что же там – в коробке. Он и не думал воровать, он собирался просто заглянуть туда, увидеть, а уже потом, когда Яков Фёдорович Корбудзе вернётся на пепелище, вернуть ему находку, заявив, что спас эту ценность из пламени.

В общем, Степан Вдовий совершил несвойственный для себя поступок и жизнь его вскоре совершенно изменилась. О чём и пойдёт речь.

Ночь… За окнами было совсем темно. Спал укутанный снежным покрывалом город..

Степан Вдовий сидел в своей комнате, за широким дубовым столом. На стене отсчитывали время часики; но их тиканье столь привычно, что Степан и не замечал его…

За дверью – спальня жены, за другой дверью – коридор, и дальше: детская, ванная, туалет, кухня. Все уже давно спали в этой квартире, да и Степан, после такого тяжёлого дня должен был бы спать. Но нет – ему совсем не спалось; странная шкатулка, подобранная в квартире погорельца Якова Фёдоровича Корбудзо, никак не давала ему покоя.

Что так шевелилось и билось в этой коробке? Зверёк? Нет – не мог это быть зверёк, потому что во время пожара шкатулка накалилась и он бы, несомненно, погиб.

Тогда что? Механизм? Но какой механизм может сидеть в шкатулке и стучаться?..

Надо сказать, что иногда, в свободное от основной работы время, Степан занимался механикой. Например, чинил часы, собрал миниатюрную железную дорогу, с поднимающимися и опускающимися шлагбаумами и другими прелестями – подарил её сыну Вите, дочери же Людмиле – собрал подвижную куклу. Сам считал эти дела своим хобби, но, тем ни менее, в ящиках его стола хранилось немало полезных инструментов.

Повертев в руках сплавленную шкатулку, Степан достал из ящика алмазную резку, и медленно, осторожно, чтобы не издавать резких, столь чуждых для ночной квартиры звуков, начал срезать налёты. Работа шла плохо: метал, из которого была сделана шкатулка, оказался слишком твёрдым.

Через полчаса Степан запыхался, на лбу его выступила испарина. Уже давно, даже во время тушения пожаров, он не уставал так, и уже не помнил, когда ему было так интересно…

Из спальни вышла жена, спросила:

– Ты что здесь сидишь? Завтра же на работу…

– Да вот, почитать, что-то захотелось, – молвил, быстро пододвигая к себе толстый фолиант Степан.

Спрятал под обложкой испачканную в золе ладонь и подивился на себя: в кои-то веки он так вот, словно нашкодивший школьник, обманывает, увиливает, скрывает? Жене хотелось верить своему мужу, а ещё больше ей хотелось спать, поэтому выслушав его обещание вернуться в кровать через десять минут, она удалилась в спальню.

Степан ещё несколько раз провёл резцом по неподатливой шкатулке, разочарованно вздохнул, а затем убрал и шкатулку и свои инструменты в ящик стола и закрыл ящик ключом.

Но он, должно быть из-за усталости, не заметил, что всё же проделал в шкатулке небольшое отверстие. Это была трещинка, но что там, за этой трещинкой, невозможно было разглядеть. В шкатулке пока что никто не шевелился.

Следующий день был вполне обычным: холодный, серый, морозный и снежный день в Москве. Но ни холод, ни снег не были властны над огнём, который словно ненасытный зверь вспыхивал то в одном, то в другом месте этого огромного города. И приходилось пожарным выезжать по вызовам. Вызовы, на которых был Степан оказались пустяковыми: задымление подъезда, помойка под окнами загорелась, ещё какая-то чепуха, и весь этот день Степан думал о шкатулке…

Узнавал, объявился ли Яков Фёдорович Корбузо, и ему отвечали, что этот Корбузо как в воду (или, скорее уж – в огонь) канул…

Наконец, рабочий день закончился и уже в сумерках Степан вернулся домой. Жена готовила ужин, дети гуляли во дворе. Пока Степан мыл руки в ванной, жена стояла за его спиной и говорила:

– Слушай, я сегодня в пять с работы пришла; в коридоре раздеваюсь, слышу – из твоей комнаты скрежет. Я – испугалась. Думаю, может, воры пробрались.

– Чего?

– Ну звук такой, будто кто-то что-то подтачивает, дерево режет и ещё железками скрипит. В общем, странный такой звук.

– И?

Степан прошёл на кухню.

– Я заглянула в комнату. Спрашиваю: "Есть кто?", а сама уже газовый баллончик держу. Перепугалась! А как спросила, сразу шорох этот прекратился. Я потом всё осмотрела, в каждый угол, в каждый шкаф заглянула и под диваном глядела. Нет никого.

– Ну и?

– Думаю, из твоего стола эти звуки.

– Из стола? – рассеяно спросил, поглощая мясные с запечёнными в них яйцами котлеты и запивая их молоком, Степан.

– Ну да. Ведь в стол я заглянуть не могла. Ты ж его запираешь, а ключ…

– А ключ – у меня, – ответил Степан.

– Ну и что там так двигаться-то могло, а, Стёпа?

– Мало ли, ерунда какая-то. Не бери в голову…

И Степан постарался изменить тему разговора, хотя сам вновь и вновь вспоминал про шкатулку. Неужели в ней опять что-то или даже кто-то шевелится? И, после обычного разговора о делах на работе, об успехах детей в школе, когда жена начала мыть посуду, он прошёл в комнату, достал из кармана ключ (он носил его в связке с остальными ключами) и открыл тот ящик стола, в который накануне положил шкатулку.

Прежде всего, обратил внимание на то, что инструменты и всякие детали, которые он прежде аккуратно раскладывал, теперь, либо были перемещены и разбросаны, либо же вовсе исчезли.

Пришла вполне логичная, хотя и невероятная мысль, что повинно в этом было нечто, выбравшееся из коробки.

И Степан Вдовий ещё дальше выдвинул ящик стола; при этом был уверен, что теперь-то непременно увидеть это загадочное существо. Но увидел только широкую овальную дырку. Оказывается, существо прорезало днище и пробралось в нижний ящик, где также хранились всевозможные и, в основном, весьма крупные детали.

Степан прислушался и смог уловить негромкий, едва приметный шорох, который доносился именно из нижнего ящика. Теперь не оставалось сомнений – существо было там. Он склонился и позвал негромко, чтобы жена ненароком не услышала:

– Эй, ты что за зверёк? Не бойся…

Но шорох не повторился и в тёмном отверстии ничего не было видно. Тогда Степан задвинул верхний ящик, и отпер ключом нижний. Но сразу открывать его не стал, так как испытывал вполне оправданные опасения. Ведь этот «зверёк» мог оказаться весьма опасным – не даром ведь прогрыз твёрдую обшивку ящика. Поэтому Степан взял один из лежавших отдельно инструментов, а именно – молоток и, держа его наготове, чуть приоткрыл нижний ящик.

– Тихо, тихо… – шептал он.

И сильно вздрогнул, когда сзади раздался громкий голос жены:

– Ну что, разобрался, кто у тебя в столе шумит?

– А… это-то… – вздохнул Степан. – Это я так – побаловаться решил; ещё один механизм собрал.

– А что этот механизм делает? – любопытствовала жена.

– Механизм-то?.. Он… Пока ничего особенного…

В это мгновенье нижний ящик стола весьма ощутимо вздрогнул и из него донёсся скрежет.

Жена возмутилась:

– Ничего особенного не делает, а шумит! А если ночью будет скрежетать? Заснуть не даст… Ещё замкнёт чего, пожар начнётся.

– Ничего не будет, не волнуйся, – уверенно заявил Степан.

Он решил, что окончательно разберётся с этим неведомым существом до того, как ляжет спать.

Но тут пришли дети, и надо было с ними поговорить по поводу их плохого поведения и оценок в школе, потом надо было разобраться с протекающим краном в ванной. Всё это отняло некоторое время; после чего Степан вернулся в комнату, и, сжимая в руке молоток, резко выдвинул нижний ящик стола…

Он ожидал увидеть зверька – возможно, экзотического; возможно – зубастого, но не увидел ничего: ни зверька, ни своих инструментов, ни запасных деталей… Ещё можно было бы понять, если бы Степан хранил там еду, и еда пропала бы – значит, зверь съел её, но куда могли исчезнуть всевозможные железки и провода?..

В днище нижнего ящика также появилась дырка. Стало быть, зверь выбрался наружу. Степан быстро оглядел комнату. Вроде бы, нигде не было видно следов этого чужака…

Жена сидела в детской комнате, наставляла непутёвых чад премудростям математики, русского языка и литературы; на кухне вещал телевизор. В общем, ещё оставалось некоторое время на то, чтобы разобраться с этой, самим Степаном принесённой в дом проблемой.

Понадёжней прикрыв коридорную дверь, он начал тщательно и стремительно обыскивать комнату. Заглянул под диван, отодвигал шторы, вставал на стул и смотрел на шкафы сверху (ведь могло же туда забраться это ловкое создание)

И тут услышал скрежет! Но доносились эти неприятные звуки из соседней комнаты. То есть – из спальни. Степан бросился туда. Сразу обратил внимание на то, что дверца шкафа приоткрыта. Подскочил и распахнул её, да тут и замер, глядя округлившимися глазами на это…

Не мохнатый зверёк, а некто совсем непонятный, не из плотни и крови состоящий, но составленный из железок – то есть, из и его же, Степановых, инструментов – глядел на него стеклянными, мягко светящимися электрическими глазами из шкафа.

Степан не знал, как этот механизм выглядел изначально, когда он ещё лежал в шкатулке, но теперь, за счёт прицепленных и закреплённых деталей, механизм разросся – в нём был уже целый метр роста.

И Степан сказал:

– Так вот куда все мои инструменты делись. Ты их, значит, для себя использовал. Ты строил себя из них… Но, кто ты? Ты вообще – понимаешь меня?

Не очень Степан надеялся на ответ, но всё же услышал голос: хриплый и трескучий; такой голос мог вырываться из испорченного приёмника:

– Понимаю. Проход открыт. Я должен двигаться за хозяином.

– А кто твой хозяин?

– Он создал меня. Он – главный.

– Яков Фёдорович Корбудзо, – догадался Степан.

– Яков Фёдорович Корбудзо, – проскрежетало железное существо. – Он вложил в меня часть самого себя. Он…

– Чудеса да и только только! – восхищался Степан. – Ну, выходи из шкафа, хочу тебя повнимательнее разглядеть.

– Я должен двигаться за хозяином. Проход открыт… – и существо начало царапать противоположную стенку шкафа.

Благодаря острым железным когтям, которые были сделаны из пилок и других режущих инструментов Степана, на дереве оставались глубокие борозды.

– Э-эй, прекрати, – потребовал Степан. – Ты ж шкаф разломаешь! Меня жена убьёт…

– Убьёт, – утвердительно проскрежетал железный и продолжил свою зловредную работу.

– Послушай, я ведь могу тебе помочь. Слышишь? Ну только прекрати это! – потребовал Степан.

Существо прекратило кромсать шкаф, и, обернувшись, спросило:

– Чем поможешь?

– Ну я это… Ведь тебе какой-то проход нужен, да?

– Проход, в который ушёл хозяин.

– Я… э-э… ты знаешь, где твой хозяин, этот Корбудзо?

– Он за проходом. Я должен ему служить.

– Уже лучше. А где проход?

– Там… там… там…

С этими восклицаниями существо вновь обернулось и продолжило кромсать заднюю стенку шкафу.

Степан был в отчаянии. Он бросился на железного, схватил его за выпирающие отростки и дёрнул назад. Вместе они повалились на пол. Над Степаном нависли разные колющие и режущие железяки.

– Стой! – вскрикнул Степан. – Я проведу тебя…

Прямо перед ним горели красным светом ничего не выражающие, стеклянные глаза. Острое шило застыло в сантиметре от его горла.

Степан говорил, как мог быстро:

– Без моей помощи ты только время потеряешь. А я знаю, как помочь.

– Начинай, – потребовало существо.

– Я просто догадался, что ты каким-то образом знаешь, где находится твой хозяин – Корбудзо. Возможно, у него имеется передатчик, и от него поступают сигналы к тебе. Ты выбираешь путь, кажущийся тебе кратчайшим, напрямик, через стены, но это не правильно. Тебе придётся резать не только дерево, но и бетон, а потом ты свалишься с высоты тринадцатого этажа, на котором я живу. В общем, надо уметь маневрировать: коридоры, двери, лифты, подъезды, разные улочки – примерно таким образом ты и доберёшься до своего Корбудзо. Ну а я тебе помогу.

– Пошли, – потребовало существо.

– Не сейчас. Ведь ночь скоро.

– Пошли.

– Но пойми, у меня жена, дети.