Текст книги "Просторы Многомирья"

Автор книги: Дмитрий Щербинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

– Так они здесь должны быть! – закричали хэймегонцы. – Хватайте варваров! Бейте их!..

Но длиннобородый ответил:

– Варвары очнулись первыми, и убежали…

– Так они где-то поблизости?!

– Может, и поблизости, но сейчас они – меньшая ваша беда. Глядите…

И длиннобородый указал на Тумуза, который вздрагивал всё сильнее и сильнее. А его усыпляющие волокна уже начинали тянуться к собравшимся.

Для всех этих людей и нелюдей одна мысль о сне была ужасной – уж очень долго провели они в бездействии; теперь, казалось, они смогут бодрствовать столетьями.

Длиннобородый говорил:

– Тумуз опасается солнечного света, а также – кристаллов аратона с мира Таалл. Именно из этих кристаллов и была сделана его клетка. Кстати, этот корабль – не из аратона ли?

Тут вмешался Винд – он сказал:

– Нет, этот корабль не из кристаллов аратона, он – живой.

Прозвучало несколько вопросов:

– А ты кто такой? На хэймегонца не очень то похож… Скорее – варвар.

Напомню, что у всех хэймегонцев были зелёные волосы, а Винд отличался русой шевелюрой.

Эльрика проговорила:

– Он не хэймегонец, но он и не варвар, а благородный человек, он спас мне жизнь. А я – принцесса Эльрика, дочь императора Пуддела.

Тут, кстати, выяснилось, что в зале имеется ещё несколько императоров, принцесс и принцев, в разное время захваченных Тамузом. Но спорить, кто из них самый главный, не стали, так как Таммуз дёргался всё сильнее.

Длиннобородый говорил:

– Итак, все мы должны подняться наверх, к солнцу.

Ему возразил Винд:

– Далеко вы не уйдёте. Тамуз уже почти очнулся, он быстро настигнет вас, и придётся вам дрыхнуть ещё тысячу лет. Единственная надежда – это Крылов. Именно его света боится Тамуз…

Отростки тянулись к недавним пленникам, и приостанавливались только тогда, когда те заходили в изумрудное сияние корабля.

Винд подошёл вплотную к Крылову, приложил ладонь к его борту и спросил:

– Как ты себя чувствуешь? Можешь лететь?..

Крылов вздрогнул, немного приподнялся над полом, и Винд расслышал его шёпот:

– Этот удар дорого мне стоил. Я потерял почти все силы; и теперь мне надо скорее к солнечному свету. Иначе – я обречён, и все вы обречены…

Тогда Винд предложил:

– Мы будем тебя толкать, общими усилиями поднимем наверх, но только и ты помогай нам. Договорились?

– Да…, – прошептал Крылов. – Что смогу, то и сделаю…

Корабль приподнялся на полметра над полом. Тогда все, кто мог начали толкать его; остальные шли рядом, опасливо косились на тьму…

Это был долгий, тяжёлый путь…

Тумуз окончательно ожил и теперь клубился поблизости. Уж очень не хотелось ему упускать сразу всю свою добычу. И несколько человек, которые имели неосторожность слишком далеко отойти от Крылова, были схвачены, и канули в темноте. Их крики быстро обрывались – блаженный сон, долгое забвение ожидало их…

Спасительные тёплые лучи, мягкое, живое золото солнечного света прорвалось сверху, сквозь трещину в потолке, и Крылов начал двигаться быстрее, и уже не надо было прилагать таких усилий, чтобы толкать его. Теперь главным было – не отстать, не споткнуться…

Император Пуддел лежал на спине Явы, а пантера, казалось, не замечала этой ноши, а двигалась, как и прежде проворно.

Вышли они в некоем подобии амфитеатра. Оглядевшись, определили, что до обжитой части дворца – два-три километра. Здесь светило солнце, и Тумузу не оставалось ничего иного, как только шуметь под и ногами, в подземелье…

Между хэймегонцами: древними и современные уже начинались споры. Например, придворные указывали на императора Пуддела, и говорили:

– Он наш император…

Древние же хэймегонцы – по большей части статные, величественные, ухмылялись, говорили:

– Кто? Этот жирный пирог, император? И вы… Что в вас хэймегонского, кроме зелёного цвета волос? Вы больше подходите для зверинца! Да-да, зря вы оттуда ушли! В клетках вам самое место!..

Современные хэймегонцы огрызались, но не слишком активно, так как видели превосходство в силе у древних…

Ну а Пуддел нашёптывал Эльрике:

– Видишь, как твоего батюшку оскорбляют? Вступишься ли?

– А как я могу вступиться? Только посоветовать вам: не быть слишком заносчивыми?..

– Но. Как же…

– А что ты ждал? Что я с ними драться буду? Я и так уже задержалась здесь гораздо дольше, чем хотелось.

– То есть этот как же? Неужели ты не вернёшься к себе в покое? Доченька… Ведь, если уйдёшь, наш род прервётся…

– Не велика потеря для Многомирья. Но я не ухожу, а улетаю, – и Эльрика обратилась к Крылову.

– Ну как ты – набрался сил?

Корабль, который всё это время висел, слегка подрагивая, в полуметре над камнями, и жадно ловил щедрые потоки солнечного света, ответил:

– Готов! Я даже хочу лететь!! Полёт в такой ясный день только даст мне новых сил…

И тут они услышали новый голос. Это был тонкий, скрипучий голос, и вот, что он им вещал:

– Подождите-ка, у меня к вам есть дело чрезвычайной важности…

Они начали оглядываться, так как не могли сразу определить, откуда голосок исходит. Говоривший подсказал:

– Да здесь, я снизу…

Глянув вниз, они увидели, что, оказывается, к лапе Явы прицепился некто, кто человеком уж точно не являлся. Помимо своего лилипутского, пятисантиметрового роста, он ещё отличался множеством тонких, но хватких лапок, и треугольной головой с крошечными бусинками красноватых глаз.

И был он… железным. Вот только железо это не сверкало в лучах солнца, так как совершенно проржавело.

Теперь заметила незваного ездока и Ява. Пантера зарычала, смахнула его с себя, и существо, грохнувшись о камни, потеряло несколько из своих лапок. Ява ещё не успокоилась, и, продолжая рычать, надвинулась на него, явно намериваясь растоптать в порошок. Существо попыталось отбежать, но двигалось слишком медленно, и вообще: из-за своей чрезвычайной ветхости разваливалось буквально на глазах.

Эльрика сказала:

– Ява, не делай ему ничего плохого.

Пантера неохотно повиновалась, и продолжала поглядывать на существо с подозрением и угрозой.

А то скрипело:

– Какое несчастье! На корабль, на котором я летел, напали злодеи; все, кроме меня, погибли, а меня занесло на этот проклятый мир, где я стал жертвой Тумуза. Представьте только: я совсем не вижу снов, но он всё равно меня оплёл своими проклятыми чёрными волокнами, и я пролежал без движения пятьсот сорок пять лет.

– Очень сочувствую, – молвила Эльрика. – Но теперь вы свободны. Попытайтесь больше не попадать в объятья Тумуза.

– К сожалению, дни мои сочтены. Видите: я разваливаюсь? И вы не сможете меня починить… И все же вы можете помочь мне, и не только мне, а многим и многим.

– Чем можем, поможем, – пообещал Винд, который в эти минуты совсем забыл, что ему как можно скорее надо возвращаться на Каэлдэрон, где его уже ждут мать и отец.

А Эльрика спросила:

– Как тебя зовут-то?

– Можете звать меня Чипом… Дело в том, что у команды корабля на котором я летел была очень важная миссия…

Эльрика тут же возразила:

– Если с тех прошло пятьсот сорок пять лет, то ваша миссия уже устарела, и вы можете расслабиться.

Но Чип проскрипел:

– Нет, наша миссия не устаревает, и сейчас столь же важна, как и полтысячи лет назад… Я уже не способен выполнить её, но вот вы – молодые, сильные… Я надеюсь на вас.

– Так что же мы должны делать? – спросил Винд.

– А вот об этом узнаете, если поднимемся на борт корабля. Не хотелось бы, чтобы нас слушали посторонние.

Винд и Эльрика не стали возражать. В компании с недовольной Явой и златопёрой Ашей поднялись они на палубу. Там Чип продолжил рассказывать:

"Наша славная империя; великий Ой-Чип-он – дружелюбная и прекрасная, застыла после того, как его правитель – единственный и неповторимый ЧИП… Вот именно так – исключительно с больших букв, а не точно я – простой маленький чип!.. В общем, он, ЧИП стал жертвой злого колдовства.

Его прекрасная душа выпорхнула из нашего Многомирья, перенеслась в иной мир. Этот мир – невероятно громадный, заселённый миллиардами людей, поблизости от него нет иных миров, и воздушный океан там ограничен… Сложно это представить, правда?"

– Бывают же такие чудеса! – подивился Винд.

Чип продолжал

"…И в одного из миллиардов людей вселилась душа нашего добрейшего ЧИПА. И забыл ЧИП, кто он такой, и стал вести жизнь размеренную и тихую, недостойную его.

Мы, преданные поданные его, совершенно сил лишились; застыли, коростой покрылись. Но, к счастью, злое колдовство парализовало не всех; кое-кто ещё способен был двигаться. Вот и я – маленький чип, жалкое подобие великого ЧИПА, постепенно ожил; и смог разбудить некоторых своих собратьев…

Слишком долго рассказывать о том, как мы узнали правду, и о том, как мы добыли это…"

При этих словах металлическая грудь Чипа раскрылась и из неё выдвинулся миниатюрный чёрный ключик.

Чип продолжал:

"…Отсюда уже недалеко до цели. Всего-то пятьсот километров. Мир называется Ован-Тульбук. Там текут две реки – в одной сладкая, в другой горькая вода. Не советую пить не ту, не другую… На Ован-Тульбуке много холмов, но вам нужен тот, который такой же чёрный, как и этот ключ… У подножья холма найдёте дверцу. Откройте её ключом, и пролезайте… Окажетесь в странном, огромном мире; там, где душа ЧИПА томится…

Да – много времени прошло. Но время не властно над духом нашего императора – он переселяется из тела в тело, но только не может вспомнить, кто он на самом деле. Вам его найти следует, и заставить съесть вот это яйцо…"

Из груди Чипа выдвинулось яйцо – размером не больше перепелиного, и покрытое тонкой разноцветной пыльцой, которой невозможно было счистить.

"В этом яйце – необходимые знания, вся память его. Поглотив его, он вернётся к нам; и наша славная империя Ой-Чип-он, проснётся. Всё. Силы мои на исходе… Только выполните это. Помните, многие-многие надеются на вас…"

От Чипа отвалилось ещё несколько железных ножек, он раскрыл рот, но закрыть уже не смог… Настали его последние минуты.

И всё же Винд спросил у него:

– Если тот мир такой громадный, если в нём проживает невообразимое множество людей, то как же мы найдём вашего ЧИПА?

Малый Чип безмолвствовал. Тогда Эльрика поправила его застрявшую челюсть. Тот вновь заскрипел:

– Вы окажетесь неподалёку от места, где он живёт. Ну а яйцо с его памятью само притянет вас к нему… Помните: от вас зависит судьба целой империи…

И это были действительно последние слова Чипа: от чрезмерного усилия отвалилась не только его челюсть, но и всё туловище развалилось на несколько частей. А после того как Винд взял ключ и яйцо – подрагивающие останки распались в ржавую труху, которую унёс ветер.

– Обещаем. Сделаем, – пробормотал Винд, а затем обратился к Эльрике:

– Ну что: слыхала о таком мире – Ован-Тульбук?

– Читала о нём в одной из книжек, – ответила Эльрика. – Но там ничего особенного написано не было: мир, как мир…

– Но а ты поможешь мне? – спросил Винд.

– А ты действительно собрался туда? – удивилась Эльрика.

– Ну да. Ведь я же обещал Чипу!

– Просто я привыкла жить в таком окружении, где обещания не выполняются… Конечно, я тебе помогу!

– Ну а ты, Крылов, не против? – спросил Винд у корабля.

– Я то не против, но вот твои родители будут волноваться.

– Ну, да! Я обещал, что вернусь через две недели, а уже почти две недели и прошло.

– А ты очень далеко от дома…

– Ага… Значит, всё равно, вовремя не вернусь. Так что небольшой полёт на Ован-Тульбук ничего не изменит. Зато я сделаю доброе дело…

– Я готов, – спокойно ответил Крылов.

После этого кораблик начал подниматься. А снизу донёсся жалобный, прерывающийся всхлипываниями и кашлем голос уже почти не императора Пуддела:

– Куда же ты, дочурка единственная моя?!

Эльрика, перегнувшись через борт, крикнула ему:

– Ладно, так уж и быть – я потом вернусь! Не на совсем, конечно, а так, погостить, посмотреть, как устроилась вся ваша компания! Покедова! – и она даже послала ему воздушный поцелуй.

Обернувшись же к Винду, сказала:

– …Вот, даже немного жалко его стало. Хотя такое сентиментальное прощанье и не входило в мои планы.

Хотя Винд предполагал, что им ещё придётся залетать на разные встречные миры, и расспрашивать у тамошних обитателей, как попасть на Ован-Тульбук, всё оказалось легче.

Дело в том, что Эльрика, хоть и сказала, что этот Ован-Тульбук ничего существенного из себя не представляет, а всё же запомнила книжных карт, где этот мир находится относительно её родного Хэймегона, и она указывала Крылову, куда лететь…

Пантера Ява лежала на палубе, ожидала опасных приключений и кровавых схваток. Златопёрая Аша спокойно восседала на изумрудном парусе, ну а Винд и Эльрика стояли возле борта, глядели на те величественные облачные громады, возле которых они пролетали.

Пролетели они поблизости от мира, где, на возвышенности стояла громадная харчевня, и источала столь приятные ароматы, что в желудках начинало урчать и слюни текли.

На крыше харчевни лежал толстый, румяный парень, жевал пирог, запивал его каким-то напитком, и, глядя на пролетающий корабль, кричал:

– Э-эй, залетайте к нам! Угостим наславу!..

– Спасибо, но у нас дела очень важные и нетерпящие отлагательств! – крикнул в ответ Винд.

А Эльрика спросила у него:

– Разве не терпящие отлагательств? Ведь Чип опоздал на пятьсот сорок пять лет; так что ещё несколько часов ничего не решат. Зато мы можем очень вкусно перекусить.

На что Винд ответил:

– Честно говоря, мне страсть как хочется перенестись в тот загадочный, громадный мир, совсем не похожий на наши обычные миры.

– Смотри, не заблудись там.

– А ты что – не пойдёшь со мной?

– Посмотрим…

В кожаной сумке, прикреплённой к поясу Эльрики лежала книжка с её любимыми стихами, но девушке не надо было доставать эту книгу и читать: ведь она помнила все записанное там наизусть.

И вот, глядя на миры, возле которых они пролетали, начала декламировать:

 
Есть ли край у Многомирья?
Есть ли грань, где все миры;
Став холодной, мёртвой пылью,
В тень уходят до поры?
Есть ли край перерождений?
Есть ли миг, когда все мы,
Охладев от всех стремлений,
Позабудем жизнь и сны?
 

 
Был ты плотником, матросом,
Королём, конём и псом;
Был цветком и просто просом;
Был один и был вдвоём…
Ты сказал от жизни к жизни,
Сквозь эпохи и миры;
И, быть может, ты в пустыне,
Создал эти вот стихи…
 

– А кто их автор? – спросил Винд.

– Макс Пустынник. Жил в пустынном мире, был отшельником и аскетом.

– И он верил, что душа после смерти перерождается в другом теле?

– Это была одна из его многочисленных теорий.

– Ну уж мне жизнь в пустыне точно не понравилась бы! Да ещё аскетизм! Не – это точно был не я… То есть, не я написал эти стихи в другой жизни. Хе-хе…

– Ну, не зарекайся. Ведь ты столь стоически отказался от предложенного нам угощенья; а вот я бы перекусила…

– Приключения превыше всего!

Через пять часов Крылов произнёс:

– Мир Ован-Тульбук в пределах видимости!

Голос у корабля был сильным и радостным: ведь он летел в потоках солнечного света, а это было самым прекрасным для него занятием.

Что же касается Ован-Тульбука, то он как и все неисчислимые миры в Многомирье своё неповторимое лицо. Две реки: одна зеленоватая, другая синеватая опоясывали его; кое где из сиреневой почвы пробивались кристаллы, а также – трубки из которых исходил радужный дым. Впрочем, этот дым не отлетал слишком далеко от Ован-Тульбука.

Никаких поселений там видно не было; зато холмов имелось превеликое множество; были там холмы высокие и низкие; светлые и тёмные, но трудно было сразу определить – какой же холм самый тёмный, то есть – нужный им.

Они сделали несколько кругов над Ован-Тульбуком, и даже глаза у них подустали от того, что они постоянно вглядывались. Наконец, Винд произнёс:

– Нет, не могу выбрать.

– Плохо, что ты такой нерешительный, – молвила Эльрика.

– Может, Аша нам поможет? – произнёс Винд. – Эй, Аша, хватит тебе там на мачте сидеть; давай-ка, выбирай, какой тут холм самый тёмный!

Повторять не пришлось – златопёрая птица прекрасно понимала своего хозяина, и, слетев с мачты, устремилась вниз; вскоре выбрала холм, который казался не таким уж и тёмным.

Казалось, Аша ошиблась, но всё же они решили проверить. Спустились…

И, оказалось, что холм был покрыт пылью; но, стоило только по ней провести ладонью, как открывалась совершенно чёрная поверхность.

Если воздух и почва под ногами были тёплыми, то из этого холма исходил нешуточный холод. Винд улыбнулся и произнёс:

– Молодчина, Аша! Без тебя мы полжизни потратили, чтобы отыскать это место…

Но дальше требовалось найти ещё и дверцу, к которой подходил бы тёмный ключик. А так как ключик был крошечным, то и дверца должна была быть под стать ему – миниатюрной. А нашим путешественникам хотелось, чтобы это были настоящие ворота, так как они уже подустали от постоянных поисков…

Просто обойдя этот холм, они никакой дверцы не обнаружили. Но вот Ява зарычала, и начала отодвигать своими сильными лапами камни, которые были навалены в одном месте.

Дотронувшись до этих камней, Винд и Эльрика обнаружили, что они ещё более холодные, чем остальной холм…

Через несколько минут общими усилиями камни были раскиданы и они увидели дверцу, которая действительно была совсем небольшой. Цвет же её был чёрный, то есть она сливалась с остальным холмом.

Но тут их ждал ещё один сюрприз. Только Винд протянул руку с ключом к этой дверце, как между ним и замочной скважиной появился некто, худенький, жилистый, ростом едва ли достающим Винду до колена, с большущими, выпученными глазами, и цепкими ручонками; вместо кожи его покрывала зеленоватая чешуя.

Этот некто, с неожиданной для своего тщедушного тельца силой, вдруг взял да и оттолкнул Винда от дверцы. Если бы его не подхватила Эльрика, то он больно ударился бы.

Винд воскликнул возмущённо:

– Э-эй, ну ты что козявка-забияка, драться вздумал?!

Коротышка ничего не ответил, но остался стоять возле двери. Его вытянутая, тонкая мордочка выражала решимость.

– Прочь с дороги! – крикнул Винд.

Коротышка и не шелохнулся.

Юноша двинулся было на него, намериваясь отмахнуть подальше это неожиданное и нелепое препятствие. Но не тут то было – коротышка схватил Винда за ногу, и вдруг дёрнул так, что оторвал его от земли, ещё пару крутанул и отшвырнул. Несколько раз перевернувшись, Винд повалился на палубу Крылова.

Тут вступилась Ява. Вообще-то пантера хотела помериться силами с достойным противником: то есть – большим, мускулистым; а этого заморыша она поначалу вообще серьёзно не восприняла. Но, увидев, как легко он расправился с Виндом, пантера прыгнула на него; и что было сил ударила лапой. Коротышка полетел, словно снаряд, выпущенный из пушки, и вскоре скрылся в зарослях кристаллического растения. Оттуда ещё некоторое время доносилось шебаршение, а потом и оно смолкло. Стало быть, коротышка убежал…

Охая и стеная, Винд спустился с палубы Крылова и вновь подошёл к двери. Предупреждая вопросы Эльрики, произнёс:

– Кажется, кости целы. Но, если бы здесь был не один, а целая орда таких, то нам бы не поздоровилось. Так что, надеюсь, здесь он единственный.

– А я на это не надеюсь. Так что давай быстрее… Раз уж решил ввязаться в это сомнительное дело.

– Не сомнительное, а благородное…

С этими словами Винд вложил ключ в скважину и повернул его. Раздался хруст, треск, и… ничего не произошло.

– Что такое? – озадаченно спросил Винд. – Неужели механизм испортился?

– Вот и хорошо, – молвила Эльрика. – Улетим отсюда.

– Ты будто не для того со своего пыльного мира-дворца бежала, чтобы приключения находить?

– У меня просто предчувствие, что это – очень плохое приключение.

Но слабая надежда Эльрики на то, что дверца не откроется, не оправдывалась. Винд заметил, что, после того как он повернул ключ, между землей и дверцей образовался узкий зазор. Стало быть, дверца должна была подниматься вверх, но почему-то этого не происходило.

Винд кое-как протиснул в этот зазор пальцы и начал тянуть вверх. От натуги он скрипел зубами, а глаза его выпучились. Усилия Винда не были напрасными, и дверца медленно-медленно, а всё же поползла вверх. И Эльрике пришлось ему помогать.

Бывшая принцесса произнесла:

– Каким холодом изнутри несёт! И гудит там, вроде…

Винд протиснул в отверстие руку и тут же выдернул её. На его ладони лежала горстка чего-то холодного, белого и рыхлого.

– Интересная штуковина, – проговорил он.

– Это снег, – молвила Эльрика.

– В первый раз о таком слышу. Он случайно не живой?

– Вряд ли. Я сама его прежде не видела, а только в книгах о нём читала; говорят – на некоторых отдалённых мирах, где сама почва почему-то дышит холодом, вместо дождя может идти такой вот снег. Но ты гляди – он уже тает, превращается в воду.

– Действительно тает. Чудеса да и только…

– Ты не на снег любуйся, а эту дверь помогай мне держать. Тяжело, всё-таки!..

Винд снова вцепился в дверь, которая столь отчаянно пыталась закрыться. Эльрика проговорила:

– Тут бы подпорку подставить. Камень, что ль, какой-нибудь.

– Куда ж тут камень поставишь? – пробормотал Винд. – Проход такой узкий, что и без камня едва в него протиснуться надо. Но протискиваться надо… Кто первый?

Кто знает, почему именно златопёрая Аша первой устремилась туда? Быть может, ей совестно стало, что в последней схватке с местным заморышем она совсем не помогала своему хозяину?

Но вот она пробралась между руками Винда и Эльрики в проём. Затем, уже изнутри прозвучал её голос. Винд пробормотал:

– Ну, вроде, всё нормально. Теперь я полезу.

Он достал из кармана яйцо, в котором хранилась истинная память ЧИПА, осторожно, несильно сжал его в ладони, а саму руку просунул в отверстие, в иной мир.

Рука-то прошла без проблем. С головой возникли некоторые сложности, но она, также как и правая предплечье всё же протиснулась. А вот левое предплечье, а также и всё остальное тело Винда никак не могло прорваться.

Впрочем, в первые мгновенья он особо и не дёргался, созерцая то необычное, что перед ним открылось.

Всё кругом было завалено снегом! Вот уж диво-то! В тех местах, где прежде бывал Винд снег никогда не выпадал, да и вода не замерзала; а тут и деревья, и кусты засыпаны были, да ещё и сугробов намело. За деревьями возвышались громады домов: чудные такие, прямоугольные; в окнах горел свет, но не обычный, от огня, а какой-то другой, но тоже весьма приятный (ведь не мог Винд знать, что это от электрических ламп, да он и слова то такого «электричество» – никогда не слышал).

Небо было совершенно завешено тучами, и поэтому Винд не мог сказать, висят ли близи от этого удивительного места другие миры. Вообще же было так сумрачно, что ему подумалось, что над этими тучами и неба-то нет, а находится он в недрах великой пещеры…

В первые секунды он не почувствовал холода, но уже совсем скоро именно холод начал донимать его…

Конечно, не весь Винд чувствовал холод, а только его правая рука и голова; оставшаяся же в Многомирье часть наслаждалась тамошним привычным теплом.

Из Многомирья донёсся окрик Эльрики:

– Ну, чего ты застрял?.. Как там?

– Холодно тут, – отозвался Винд. – А застрял потому, что проход больно узкий. Но ты можешь помочь! Толкай меня…

– Если я буду тебя толкать, то придётся отпустить дверь, и она рубанёт тебя по шее…

– Ладно, я сам как-нибудь прорвусь. Ты, главное, дверцу не отпускай! – крикнул Винд.

Юноша начал дёргаться, пытаться пробиться вперёд, но только больно ударялся плечом и шеей и постепенно всё больше застревал.

Аша сидела на пушистой от снега ветке дерева и вопросительно глядела на Винда. Тот крикнул ей:

– Ты не можешь мне помочь!

А в это время дела в Многомирье складывались совсем плохо. Неожиданно из кристаллических зарослей к чёрному холму бросились толпы коротышек-заморышей…

Но читатель-то уже знает, что, несмотря на незавидную комплекцию, они обладали проворством, ловкостью и силой. Ява, сильными ударами лап, раскидала нескольких из них, но другие вскочили на её спину и принялись немилосердно драть шерсть. Пантера повалилась на землю, и начала кататься из стороны в сторону, пытаясь стряхнуть их.

Больше всего пользы было от Крылова. Из корабля вытягивались зеленоватые нити, хватали заморышей и уносили в трюм. Больше их никто не видел. Многих поглотил Крылов, но ещё больше их выбегало с разных сторон. Вот они добрались до Эльрики, вцепились в её ноги и начали оттягивать от двери.

Тогда Эльрика закричала:

– Винд, скорее, назад!.. Здесь нужна твоя помощь! Я не могу больше держать!

Юноша попытался выползти, но уж больно крепуо застрял…

Вот разом с десяток заморышей дёрнули Эльрику назад. Её пальцы соскользнули, она упала, придавив некоторых противников… А потом вскрикнула – громко, пронзительно. Лицо её побледнело, глаза расширились и выражали ужас.

Дело в том, что дверь захлопнулась, и легко перерубила шею и плечо Винда. Теперь его голова и правая рука были в другом мире, а всё остальное – в Многомирье.

И вот он, безголовый, поднялся, и упёрся рукой в камень, стукнулся… Потом, странно припадая и дёргаясь, пошёл вдоль склона холма.

Увидев это, коротышки бросились в разные стороны, и вскоре их не стало видно…

Тогда Эльрика спросила плачущим голосом:

– Что же это? Неужели он погиб?!.. Да-да, погиб, бедненький; без головы остался…

Но Крылов ответил:

– Подожди. Не паникуй. Лучше посмотри: кровь из него не хлещет, и двигается он, хоть и не совсем нормально, но всё же – не похоже это на предсмертные конвульсии.

– Действительно, – охотно согласилась Эльрика. – Но что же, всё-таки произошло? Эй, Винд, ты меня слышишь? Как самочувствие? Где твоя голова?..

– Вряд ли он тебя слышит, но вот почувствовать твоё прикосновение может, – ответил Крылов.

Эльрика подошла к безголовой фигуре, и дотронулась до локтя единственной руки. Фигура так сильно дёрнулась, что едва не сбила Эльрику с ног. Затем Винд с размаху ударился о крутой склон… Отступил, побежал, снова ударился, остановился…

– Да что же это такое? – спрашивала Эльрика.

Ответил ей Крылов:

– Я не знаю, как так получилось, но вот факт: несмотря на то, что голова и рука Винда в другом мире, связь с этой частью тела у него сохранилась. Чтобы передвигаться там, он вынужден двигать своё тело здесь…

– У него там не появилось новое тело?

– Нет, не появилось. Он чувствует, то, что происходит здесь, и, если в том, другом мире – воздух, а здесь – камень, то он не сможет пройти там, потому что здесь упрётся в камень.

– Но это же ужасно! – воскликнула девушка.

– По-крайней мере, он жив, – молвил Крылов.

– Да, ты прав. И теперь мы будем думать, как помочь ему.

– Прежде всего, надо не давать ему так вот врезаться во всё что попало, а то он совсем расшибётся.

– Конечно! Лишь бы он не брыкался больше…

– Представь, каково ему там? Ещё тяжелее, чем нам. А тут ещё за его тело, которое вдруг стало невидимым, кто-то хватается. Для него всё это – настоящий кошмар… Так что мы должны помогать ему.