Текст книги "Мартирос Сарьян"

Автор книги: Дмитрий Сарабьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Д.В. Сарабьянов

МАРТИРОС САРЬЯН

1880-1972

В В искусстве Сарьяна – лирическом, светлом, радостном– всегда глубоко и точно

проявляется своеобразная философия художника, будто знающего, в чем корни и истоки жизни, в чем смысл человеческого счастья. Эта философия сродни народной мудрости, которой проникнута и поэзия Армении– старая и новая. Эта мудрость ярко выразилась в портретном творчестве художника. Сарьян любит угадывать в человеке душу, родственную своей. Это мир образов и поэтических метафор, мир поэзии честной и чистой. В своих портретах Сарьян старается увидеть за внешним обликом отражение души человека, постичь в каждом черты того подвига, который пронесли через жизнь сарьяновские герои, так много давшие культуре.

Д.В. Сарабьянов.

ИЗДАТЕЛЬСТВО «АСТ» 2000 г.

ГлАвА пеРвАЯ

М М артирос Сергеевич Сарьян родился 28 февраля 1880 года в Нахичевани, близ Ростова.на.Дону. Этот город, основанный в 1779 году при Екатерине II, был заселён в основном, как и близлежащие приазовские степи, армянами – переселенцами из Крыма. В первой половине XIX века г. Нахичевань был довольно оживлённым торговым центром, экспортировавшим в Турцию пшеницу в обмен на другие товары. Позднее Нахичевань уступает свою роль возникшему рядом с ним Ростову.на.Дону.

С 50 – 60.х годов XIX века Нахичевань – один из крупных армянских культурных центров. Небольшой город, население которого не превышало 30 – 40 тысяч, в XIX веке и в первых двух десятилетиях XX века дал немало видных деятелей армянской культуры. В Нахичевани родился выдающийся армянский писатель.публицист, революционный де. мократ Микаэл Налбандян. Здесь прошла значительная часть его деятельности. Нахиче. ванцами были братья Рафаэл и Керовбе Патканян: первый – крупный армянский поэт, второй – известный арменист, профессор Петербургского университета.

В конце XIX – начале XX века в местной армянской духовной семинарии преподавали крупный учёный.лингвист Р. Ачарян и литературовед Е. Шах.Азиз. В этом городе в течение почти пятнадцати лет (с 1903 г.) жил и работал известный армянский художник С. Агаджанян. Нахичевань была родиной художника А. Арцатбаняна, советских профессоров – А. Дживилегова, литературоведа и театроведа, А. Кечека, хирурга, писательницы Мариэтты Шагинян.

На хуторе, расположенном в сорока километрах от Нахичевани, принадлежащем отцу М. Сарьяна, прошли детские и юношеские годы художника. Об этих годах Мартирос Сергеевич всегда вспоминал с любовью: «Маленький хуторочек, в котором жил мой отец со своей многочисленной семьёй, находился в пятидесяти верстах на северо.запад от Ростова. В этом хуторочке, заброшенном в степи, я провёл свои золотые детские годы. Эти условия жизни давали мне возможность наблюдать природу, животных и трудовой крестьянский люд»1.

В других своих воспоминаниях – «Мой путь», написанных несколько ранее (в 1933 г.), Сарьян говорит: «Мне приходится вернуться к моему детству, к моим детским впечатлениям, глубоко засевшим во мне и доныне. Я не буду перечислять всего, что так запало мне в душу и запечатлелось во мне, многое я уже забыл, но должен напомнить об одном очень важном обстоятельстве, каковым является для меня сама природа. Величественное небо и широкая степь, с буграми и “миражными курганами” на далёком горизонте, давали возможность наблюдать за всеми явлениями природы, связанными не только со временами года, но также утра, вечера, дня и ночи. Детское восприятие всего этого неописуемо грандиозно и фантастично. По оврагам с зелёными лугами, раздвинутыми к буграм, протекали речки, обросшие стройным густым камышом, а по буграм коврообразно раскинулись хлебные поля. Наконец, трудовой крестьянин с загорелым от солнца

1 Автобиографические сведения. Каталог выставки произведений М. С. Сарьяна, «Всекохудожник », М., 1936, стр. 7 – 8

и воздуха лицом, с растрескавшейся мозолистой кожей на руках и ногах, вымазанных дёгтем, запах которого так приятно щекотал наши ноздри.

Высокие травы с бесконечным количеством цветов, с реющими над ними миллиона. ми многоцветных бабочек и снующих под ногами или греющихся на солнце ящериц. Яр. кое солнце, до изнурения жаркие дни, с целым роем кровожадных насекомых, иногда обращавших в бешеное бегство целые стада рогатого скота и сбивавших в кучи стада овец; мохнатые овчарки зарывались в ямы, чтобы скрыться от зноя и назойливых мух. Мы же, маленькие дети, изнемогающие от жары, тайком ползком залезали в запрещённые баштаны, чтобы утолить свою жажду сочными дынями и арбузами. Всё это было предме. том моих детских увлечений. Вот откуда я попал в город восьмилетним мальчиком»1.

Эти детские впечатления зародили в художнике любовь к природе и во многом опре. делили в последующие годы его интерес к пейзажной тематике. Долгими зимними вече. рами мать художника, Устианэ, рассказывала детям об их предках, и эти рассказы также крепко запечатлелись в памяти художника.

Дед и прадед отца М. Сарьяна были одними из первых поселенцев Нахичевани. Они вели торговлю с Константинополем. В те годы путешествия на парусниках были сопряже. ны с большим риском. В одной из таких поездок брат прадеда заболел в пути какойто заразной болезнью, и попутчики выбросили его в море. Прадед художника однажды чуть не погиб: фелюга, на которой он находился, потерпела крушение во время шторма. Он вплавь добрался до берега, где и был найден, наполовину засыпанный песком. После этого случая он отказался вести торговые дела.

У деда Сарьяна были два сына, которым досталось от отца четыреста десятин земли. Старший сын продал половину своей земли, а из оставшейся части выделил своему младшему брату, отцу художника, пятьдесят десятин. Семья была большая – одних детей восемь душ. Мартирос Сергеевич был седьмым. Жили очень скромно. Вся большая семья помещалась в одной избе. Сарьяну было одиннадцать лет, когда умер отец. Заботу о младших братьях и сёстрах взял на себя старший брат – Иван Сергеевич, который был на двадцать лет старше Мартироса.

Ещё при жизни отца Мартирос переехал в город, к брату. Иван Сергеевич обучил мальчика грамоте, а затем поместил его в русское городское четырёхклассное училище, в котором преподавался также и армянский язык2. Рисовать М. Сарьян начал уже в школь. ные годы. «Здесь, в школе, впервые я полюбил рисование; любил рассматривать учениче. ские рисунки и прекрасно раскрашенные географические карты моего брата»3.

По окончании городского училища (1895) Сарьян работает в конторе по приёму под. писки на газеты и журналы. «Здесь я больше занимался зарисовкой посетителей, чем своими обязанностями по службе, за что получал немало выговоров со стороны хозяина. Приятель моего брата, обратив внимание на мою особенную любовь и способности к ри. сованию, стал советовать во что бы то ни стало отправить меня в Москву учиться»4.

Как это часто бывает, помог случай. Как.то раз в конторе собрались посетители и сре. ди них старик казак. Последний вскоре уснул. Мартирос быстро зарисовал всю группу посетителей, в том числе и уснувшего старика. Рисунки были одобрены всеми, за ис

1 Из автобиографической рукописи «Мой путь». 2 Эти биографические сведения записаны со слов художника. 3 Автобиографические сведения. Каталог выставки произведений М. Сарьяна, стр. 8. 4 Там же.

ключением казака. Суеверный старик увидел в этом «грех». Как назло, он на другой день заболел. Приписав это рисунку, он пришёл в контору пожаловаться хозяину. Последний потребовал злополучный рисунок и на глазах мальчика изорвал его. Это происшествие побудило брата художника принять окончательное решение и отправить Мартироса в Москву для поступления в Училище живописи, ваяния и зодчества. Списались с обучавшимся в Училище земляком А. Арцатбаняном, и в феврале 1896 года М. Сарьян был отправлен в Москву, где поселился у Арцатбаняна; у него же он стал брать уроки рисования.

Через год Сарьян поступает в Московское Училище живописи, ваяния и зодчества, где занимается с 1897 по 1903 год, проходя одновременно общеобразовательные предметы, как не имеющий аттестата зрелости. Окончив Училище (1903), Сарьян работает ещё полтора года в специальной мастерской, которой руководили, сменяясь ежемесячно, В. Серов и К. Коровин.

Московское Училище живописи, ваяния и зодчества на рубеже XIX и XX веков, то есть в годы, когда там обучался Сарьян, было уже не тем, каким оно было во время преподавания там Перова, Прянишникова и других. Ослабление в Училище влияния идей передвижников началось ещё в 90.х годах. В этом отношении очень показательна докладная записка одного из видных преподавателей Училища К. Горского, написанная ещё в 1894 году, согласно которой задача обучения «заключается главным образом в том, чтобы облегчить ученику его первые шаги и дать ему определённые знания, без которых он не может обойтись, будь то гений или полное ничтожество в области того искусства, которое он себе избрал… Наше же Училище должно дать технику, а техника достаточно определённа… Выпустивши учеников из нашего Училища в жизнь с тем запасом знаний, который я от него требую, нельзя бояться за его будущее, к какому бы направлению он ни примкнул, хотя бы стал крайним импрессионистом…»1

Учителями Сарьяна в Училище были К. Горский, А. Корин, В. Бакшеев, С. Милорадо. вич, Н. Касаткин, Л. Пастернак, А. Архипов. Некоторое время Сарьян работал в мастерских А. Степанова и А. Васнецова. Последний заменил умершего И. Левитана, у которого Сарьяну пришлось работать очень недолго.

За время пребывания в Училище Сарьян получил необходимые навыки. Об этом можно судить по его произведениям ученических лет. «Портрет матери», «Портрет дяди», этюд коровы – это грамотно написанные работы, но индивидуальности художника в них пока нет.

Занятия в 1903 – 1904 годах в мастерской В. Серова и К. Коровина имели большое значение для формирования художника. Сарьян, как и остальные его товарищи по Учи. лищу, особенно высоко ценил Серова. По словам К. Юона, который окончил Училище в 1898 году, Серов был «примиряющей и претворяющей противоречия времени фигурой, той художественной совестью, без которой трудно было работать»2.

Серов внёс новую живую струю в методы преподавания. «Серов… чуждаясь шабло. нов, постоянно разнообразил, варьировал методы, всё время поддерживал в учениках помимо меткости и точности глаза работу мысли, памяти, воображения. Модели на его занятиях перестали быть просто моделями: Серов учил в каждой модели видеть её осо.

1 Цит. по книге: Н. Дмитриева. Московское Училище живописи, ваяния и зодчества, М., «Искусство», 1951, стр. 138 – 140. 2 Цит. по книге: Я. Апушкин. К. Ф. Юон, М., «Всекохудожник», 1936, стр. 19.

бый, ей присущий характер и осмысливать её в “сюжетном” плане (как и сам Серов делал в своих портретах). Для этого нужно было подыскать соответствующую позу, окружение »1.

Интересно высказывание о Серове самого Сарьяна: «В школе я не увлекался работа. ми своих преподавателей, но мы, ученики, – пишет художник, – многим обязаны наше. му блестящему учителю Валентину Александровичу Серову, который своими постоянны ми наблюдениями за нами и острыми замечаниями всегда поддерживал в нас напряжён. ный интерес в работе»2.

Один из любимых учеников Серова, известный художник Н. Ульянов, рассказывает в своих воспоминаниях о Серове: «Свой месяц дежурства на вечерних занятиях Серов начал с того, что забраковал живших при Училище постоянных натурщиков, нашёл на стороне молодого, с крепким телом парня и поставил его в самую простую позу, причём тут вместе с учениками сел рисовать его сам. Где же это видано, чтобы преподаватель, “уважающий себя” и дорожащий своим авторитетом, прославленный художник, рискнул на этот неосторожный шаг? А Серов сидит на верхней парте и делает то, что делают все: спокойно, сосредоточенно рисует, забыв об окружающих. И вдруг, не отрываясь от работы, он твёрдо, как бы для себя, но в первый раз говорит во всеуслышание: “Натурщик поставлен не на месяц, а всего на три вечера. Никаких фонов, никакой тушёвки. Голый рисунок – и больше ничего”! И через несколько минут: “Никакого соуса, никакой растушёвки – вот и всё. Надоели рисунки вроде заслонок”. До него мы делали рисунки по целому месяцу. Серов же требует быстрой зарисовки и часто ставит модель на один сеанс. Более того, показав модель минут пять или несколько дольше, он предлагает нарисовать её по памяти. Этого не было никогда»3.

Приведённые высказывания о Серове как самого Сарьяна, так и других, дают воз. можность в самых общих чертах представить педагогический метод и основные положе. ния серовской системы обучения, сводящиеся к выработке умения быстро схватывать виденное, к развитию зрительной памяти, точности рисунка, к способности добиваться обобщения! Вместе с тем Серов развивал в своих учениках самостоятельность, стремился к тому, чтобы каждый из них обрёл индивидуальное творческое лицо. Занятия в мастерской Серова и Коровина велись помесячно, это давало возможность каждому руководить одним и даже несколькими заданиями целиком – от начала до конца.

Коровин был полной противоположностью Серову. В отличие от Серова он мало уделял внимания непосредственной практической работе с учениками, длительному и конкретному разбору их произведений. Но он умел увлекать и воодушевлять учеников беседами об искусстве. По воспоминаниям одного из его учеников, он часто говорил «о красоте полей, морей, лесов, о прелести сочетания красок, много с темпераментом рассказывал о великих мастерах прошлого и особенно о французской живописи. При его дежурствах в мастерской, при постановке модели постоянно учитывались цветовые соотношения. Коровин любил повторять, что во время работы надо обязательно использовать свои наблюдения, почерпнутые из жизни. Но зато модели он ставил замечательно, и в отношении колорита и самой позы постановки были так красивы, что сами собой

1 Цит. по книге: Н. Дмитриева, Московское Училище живописи, ваяния и зодчества, стр. 143 – 144 2 Автобиографические сведения. Каталог выставки произведений М. Сарьяна, стр. 9. 3 Н. Ульянов. Мои встречи, М., «Академия художеств СССР», 1952, стр. 79 – 80.

казались художественными произведениями»1.

Таким образом, Серов и Коровин, столь разные по своим педагогическим методам, взаимно дополняли один другого.

Несколько слов о товарищах Сарьяна по Училищу. По словам Сарьяна, он был осо. бенно дружен с Владимиром Половинкиным, который подавал большие надежды, но умер вскоре по окончании Училища. Через него Сарьян познакомился с «волжской ком. панией» – П. Кузнецовым, К. Петровым.Водкиным, П. Уткиным и другими, – названными так потому, что все они были из одного города – Саратова. Впоследствии Сарьян сблизился с ними. В этой группе самым продуктивным и раньше всех обратившим на себя внимание своими пейзажами Волги был П. Кузнецов.

Окончив Училище в 1903 году, Сарьян не захотел писать картину на диплом, удовле. творившись получением звания «неклассного художника» и, как уже говорилось, пробыл ещё полтора года в мастерской Серова и Коровина.

Ещё в годы обучения, летом 1901 года, Сарьян вместе со своим товарищем, урожен. цем Еревана Г. Миансаряном, совершает первую поездку в Армению. Кроме Еревана они посетили и ближайшие его окрестности – Эчмиадзин, Аштарак, Севан и другие. Армения произвела неизгладимое впечатление на молодого художника. «Я долго мечтал о Кавказе и Закавказье, и хотя мне приходилось бывать несколько раз на Северном Кавказе, но он меня не особенно пленил. Зато Средний Кавказ и особенно Южный – зачаровали меня; здесь я впервые увидел солнце и испытал зной. Караваны верблюдов с бубенцами, спускающиеся с гор, кочевники с загорелыми лицами, со стадами овец, коров, буйволов, лошадей, осликов, коз; базары, уличная жизнь пёстрой толпы; мусульманские женщины, молчаливые, скользящие в чёрных и розовых покрывалах, в фиолетовых шароварах, в деревянных башмаках, выглядывающих с плоских крыш квадратных домов; большие тёмные миндалевидные глаза армянок – всё это было настоящее, о чём я грезил в детстве. Я почувствовал, что природа – мой дом, моё единственное утешение; что мой восторг перед ней – иной, чем перед произведениями искусства: тот длится всего лишь несколько минут. Природа многоликая, многоцветная, выкованная крепкой, неведомой рукой – мой единственный учитель»2. Так передаёт Сарьян свои впечатления о первой поездке в Закавказье.

Портрет матери художника. A portrait of the artist’s mother. 1902 г.

1 Н. Дмитриева. Московское Училище живописи, ваяния и зодчества, стр. 148. 2 Цит. по статье М. Волошина «М. Сарьян». – «Аполлон», 1913, № 9, стр. 12 – 13.

Художника пленили здесь не только природа, южное солнце и зной, но и тот новый, своеобразный мир, в котором ему открылись иная жизнь, иной быт, иные люди и даже иные животные. Это было так не похоже на всё то, что он видел в Москве. В нём пробуж. дались затуманенные впечатления детских лет – его жизнь на хуторе отца. «Острота но. вого восприятия, – пишет Сарьян, – как бы совпадала с моим детским миром, с моим временно уснувшим прошлым миром детства»1.

Впечатления, хотя и очень сильные, были так новы, что найти сразу отражение в ис. полненных здесь, в Армении, работах не могли, но они зародили в художнике какие.то ещё неясные, смутные представления о совершенно новых формах изображения приро. ды.

От этих летних поездок в Армению сохранилось немного работ. Некоторые художник уничтожил, другие растерялись. Очень интересен для характеристики творчества Сарьяна тех лет пейзаж «Макраванк», написанный художником во вторую его поездку в Армению, в 1902 году. Ничто ещё в этом тёмном по краскам и мрачном пейзаже не предвещает того яркого красочного Сарьяна, каким он стал позднее. Навыки, заложенные в Училище, были ещё очень сильны, и восприятие природы во многом обусловлено ими. Но всё же новые впечатления, полученные художником от поездок в Закавказье, не остались безрезультатными. В Сарьяне растёт чувство неудовлетворённости тем, что он делал до сих пор, складываются новые представления о задачах искусства.

1 Из автобиографической рукописи «Мой путь».

ГлАвА вТОРАЯ

Б Б ольшая художественная жизнь, выставки, театры, музыкальные вечера, музеи, естественно, привлекали молодого художника. По окончании Училища Сарьян остаётся в Москве.

Работы, исполненные Сарьяном в ближайшие два.три года после окончания Учили. ща, обнаруживают первые признаки намечающегося перелома в творчестве художника. «Необходимо было, – пишет Сарьян, – побороть в себе школу, серую и навязчивую, и найти свою собственную технику, не пользуясь чужим. Я стал искать более прочных форм для передачи живописного существа действительности»1.

Эти поиски новых форм можно видеть в работе «У моря. Буйволы» (1903), где в не. сколько условных и обобщённых приёмах написан вечерний прибрежный пейзаж с тремя буйволами. Новые живописные задачи ставит художник и в ряде других пейзажей 1903 – 1905 годов. Уже в эти первые годы самостоятельной художественной деятельности наряду с исполненными с натуры пейзажами «Цветущие горы», «Аул», «В горах» (все 1905 г.) Сарьян пишет и ряд работ на сказочные темы: «Восточная сказка» (1904), «Сказки долин» (1904). В портрете Африкян реальный образ молодой женщины написан на фоне условно сказочного пейзажа с газелями.

Летом 1905 года Сарьян вместе со своим товарищем по Училищу П. Кузнецовым со. вершает поездку по Волге. Расставшись с Кузнецовым в Саратове, Сарьян следует вниз по реке до Царицына, потом поездом едет к себе в Нахичевань, намереваясь провести у родных летние месяцы. Однако бурные события революции 1905 года задерживают ху. дожника в Нахичевани, и лишь в начале 1906 года он возвращается в Москву.

Многое изменилось в Москве за прошедшие месяцы. Революция была подавлена. Наступали годы реакции. Символизм, мистика, крайний индивидуализм нашли своё про. явление в творчестве части представителей русской литературы и искусства.

В эти годы возникает ряд объединений молодых художников: «Голубая роза», позд. нее «Бубновый валет» и другие. Принципы новых группировок были противоречивы – они отражали сложный характер отношений художников к современности.

Сарьян начал свою художественную деятельность в 1907 году участием на выставках «Голубая роза»; вместе с ним выступали его товарищи по Московскому Училищу живописи – П. Кузнецов, П. Уткин, Н. Сапунов, А. Матвеев и другие. Сарьян ищет «простые формы», меняется и содержание его работ. Доминирующее место в его творчестве начинают занимать сказочные сюжеты. Показательны уже самые названия картин: «Священная роща» (1905), «Озеро фей», «Чары луны» (обе 1906 г.). Вот как художник говорит о своём увлечении сказочными сюжетами, толчком для которых послужили его поездки в Закавказье в 1901 – 1902 годах: «Изучая тогда природу и жизнь Востока, я задумывался над средствами передачи своих впечатлений. Последние по остроте нового восприятия были близки с прошлым моего детства. Я, как дитя, начинаю синтезировать свои впе

1 Цит. по статье М. Волошина «М. Сарьян». – «Аполлон», 1913, № 9, стр. 14.

чатления, не отрываясь от природы, но с большим уклоном к фантастике, к сказке…»1 «Влюблённый в красоту Востока, я стремился к красочной, цветистой живописи, к углублённой передаче цвета, света и формы»2. В этих ещё не вполне умелых работах чувствовалась убеждённость художника, определённость его поисков.

Первые выступления Сарьяна на выставках встретили критические отзывы в тогдаш. ней прессе. Даже апологет «Голубой розы» С. Маковский называет художника «слишком ещё неустановившимся фантастом». Другой же критик того времени, П. Муратов, весьма строго осудивший направление «Голубой розы», сделал некоторое исключение в отношении работ Сарьяна. «Как это ни странно, – пишет Муратов, – но кое.где в грубых искажениях М. Сарьяна мелькают единственные на выставке интересные проблески настоящей сказки»3.

С 1908 – 1909 годов Сарьян начинает отходить от сказочно.фантастических сюжетов и обращается к темам реальной жизни. Но фантастика ещё не совсем изжита, она сказывается и в ряде как будто реальных по темам картин. К таким относится картина «Жаркий день» (1908) с фантастическим пейзажем, домиками в виде кубиков, на крыше одного из которых сидят и стоят женщины, закутанные в белые чадры. По узкой улице разгуливают не то павлины, не то фантастические птицы. Такой же во многом ещё фантастической кажется картина «Зной. Бегущая собака» (1909), с её крайне обобщённым, плоскостным, залитым жарким солнцем пейзажем, силуэтно написанной бегущей чёрной собакой и голубой тенью, отбрасываемой ею.

В 1908 – 1909 годах, во время летнего пребывания на Северном Кавказе, Сарьян пи. шет с натуры ряд пейзажей – «Горы», «Кавказский пейзаж», «Утро в Ставрине», «Ночь у моря», – в которых реалистические начала усиливаются. В том же 1909 году Сарьян пи. шет одну из своих замечательных картин – «Гиены». Для этой картины Сарьяном были сделаны зарисовки с гиен в Московском зоологическом саду. На полотне крупным пла. ном дано изображение двух хищников. Особенно выразителен один из них, с поднятой головой, вытянутой шеей и открытой пастью. Так и чудится протяжный, заунывный и зловещий вой голодной гиены. В картине выявляется необычайная наблюдательность художника, зоркость, острота его глаза.

В эти же годы начинают складываться те приёмы, которые в течение ряда последую. щих лет будут весьма показательными для искусства Сарьяна. На творчество художника оказывает воздействие новая французская живопись. Сарьян воспринял отдельные положения импрессионистов, но ещё больший контакт у него с последующим этапом французской живописи, в особенности с таким художником, как Матисс. Художественные искания Сарьяна этих лет приводят его к декоративно.плоскостным и контрастно. цветовым решениям. Вот что пишет сам художник об этом: «С новой французской живописью я начал знакомиться с 1906 – 1907 годов по коллекции С. И. Щукина и по выставкам журнала “Золотое руно”. Знакомство с французами меня ещё более окрылило и убедило в правдивости моего пути и взглядов на жизнь»4.

Влияние западного искусства на творчество Сарьяна было несомненным, но всё же

1 Автобиографические сведения. Каталог выставки произведений М. С. Сарьяна 2 Там же. 3 П. Муратов. Выставка картин «Голубая роза». – «Русское слово», 1907, 1 апреля. 4 Автобиографические сведения. Каталог выставки произведений М. С. Сарьяна, стр. 12.

не следует его преувеличивать, художник ничего не воспринимал механически, его искусство оставалось самобытным и своеобразным.

То страстное увлечение южной природой, которое Сарьян испытал во время своих поездок в ученические годы в Закавказье, и в частности в Армению, побуждало художника продолжить свои путешествия по странам Востока. Для начала была намечена Турция, точнее, Константинополь. Такой выбор имел ряд существенных преимуществ – относительная близость и удобство сообщения, а самое главное: эта поездка не требовала больших средств. Соблазняло также наличие в Константинополе большой армянской колонии.

Голова девушки. The girl’s head. 1904 г

В марте 1910 года Сарьян едет в Севастополь, оттуда отплывает на грузовом пароходе и через два дня высаживается в Константинополе. Заводятся знакомства с радушно принявшей художника константинопольской армянской колонией. Среди новых знакомых были известные армянские писатели Д. Варужан и Сиаманто.

В Константинополе, одном из самых своеобразных в мире городов, стоящем на стыке двух континентов, сочетались, в сущности, два различных города – европейский и азиатский. В одной части преобладали новые здания модернистской архитектуры, комфортабельные отели, рестораны, кафе, большие магазины с товарами, привозимыми со всех концов мира. У пристаней стояли пароходы всех стран света. Совершенно иной вид имела азиатская часть города с узкими улицами и восточного характера жилой архи

тектурой. В отличие от европейских кварталов улицы здесь были малолюдны, населены преимущественно греками, турками, армянами. В одном из таких кварталов художник снял комнату.

Сарьян оставил без внимания европейские кварталы города, памятники древней архитектуры и даже живописные берега Босфора. Ему полюбились старые азиатские кварталы с их тесными, точно щели, улицами, куда лишь в полдень пробивается яркий солнечный свет. По этим улицам бродил художник, занося в свой альбом беглые наброски карандашом. Тут и фруктовая лавочка, сплошь заставленная корзинами с южными плодами, и две прилепившиеся друг к другу лавочки дешёвой мануфактуры, возможно принадлежащие конкурирующим хозяевам; здесь и просто уголок улицы с домами, украшенными по фасадам крытыми нависающими над тротуаром балконами, отчего улица кажется ещё более узкой. По этим улочкам время от времени мелькнёт светлый или тёмный силуэт закутанной в чадру турчанки или проедет тележка торговца зеленью.

Дома художник пишет ряд небольших картин, в которых передаёт виды старого ази. атского города с фигурами людей и животных. В одних доминируют городские пейзажные мотивы («Константинополь. Улица. Полдень», «Улица в Константинополе»), другие имеют внешне более жанровый характер – это лавочки с их хозяевами или уличные сцены («Фруктовая лавочка», «Восточные купцы», «Погонщик с осликами», «Продавец лимонада», «Константинопольские собаки»). В них нет развитого повествовательного сюжета – это не жанровые картины в их обычном понимании. Главное в картинах Сарьяна – не в том, что эти сюжеты никем до него не были облюбованы. Значение этих картин прежде всего в новизне, яркости восприятия изображаемого художником реального мира.

То, что наметилось уже в работах Сарьяна 1908 – 1909 годов, более конкретно выяви. лось в константинопольских работах 1910 года.

В чём же состояла эта новизна, так поразившая посетителей московских и петербургских выставок тех лет, которая одним казалась нестерпимым новшеством, в то время как другим она представлялась вполне убедительной? Сам художник кратко, но очень определённо высказался о своих задачах. «В общем моя цель – простыми средствами, избегая всякой нагромождённости, достигнуть наибольшей выразительности, в частности избавиться от компромиссных полутонов. И, мне кажется, в этом отношении я достиг некоторых результатов. Кроме того, моя цель – достигнуть первооснов реализма»1.

Конечно, Сарьян был очень далёк от того чисто внешнего правдоподобия, того псев. дореализма, который многими выдаётся за реализм. С таким «реализмом» – поверхностным, механическим списыванием и иллюзорной передачей видимого – искусство Сарьяна не имело ничего общего. Художник, стремясь передать наиболее типичное в изображаемом, отбрасывая второстепенное, подчёркивает только существенное.

1 Цит. по статье М. Волошина «М. Сарьян». – «Аполлон», 1913, № 9, стр. 14.

Автопортрет. / Self-portrait.

1909 г

Большие обобщения, к которым прибегает Сарьян, приводят его к лаконизму цвета и рисунка, он их «упрощает», пользуясь декоративно.плоскостными приёмами. Эти основные черты в работах художника, начиная с константинопольских, выразились в крайнем лаконизме его приёмов – цвета, рисунка и, соответственно с этим, в игнорировании полутонов.

Путешествия на Восток оторвали художника от сказочно.фантастического мира, вернув его к действительности. За лаконизмом Сарьяна, за крайностью его декоративно. плоскостных решений нельзя не видеть, что в творчестве художника было крепко заложено реальное ощущение действительности.

Мулы навьюченные сеном. / Mules laden with hay.

1910 г

Среди константинопольских работ Сарьяна прежде всего хочется отметить неболь. шую картину «Улица. Полдень. Константинополь», в которой всего несколькими очень интенсивными контрастными красками художник передал ярко.синее небо, какое бывает только на юге, ярко.жёлтую полосу освещённой южным солнцем узкой улицы, несколько таких же бликов на выступающих карнизах крыш и погружённые в тёмно.синюю тень фасады домов и тротуары. Тёмно.синими, почти чёрными силуэтами на светлом фоне улицы даны фигуры людей и нагруженный кладью ослик. Картина эта, как и другая – «Глицинии», которую художник написал из окна своей константинопольской комнаты, обратила внимание В. Серова, и по его настоянию обе картины были приобретены Третьяковской галереей. Так же лаконично и контрастно, но в светлой и тёмной коричневой гамме написаны «Константинопольские собаки». Почти силуэтно изображены лежащие на земле сонные собаки, которые становятся такими убедительно живыми, лишь стоит отойти на некоторое расстояние от полотна. «Фруктовая лавочка» – вся заставленная корзинами и стойками с фруктами, завешанная связками бананов. Написанная на основании каран. дашного наброска и зрительного впечатления, картина эта оставляет ощущение эскиза. В другой небольшой картине – «Мулы навьюченные сеном» – передана уличная сценка, в которой живо запечатлено движение двух животных, его ритм.