Текст книги "О Тех, Кто Всегда Рядом!"

Автор книги: Дмитрий Бондарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

– Никто не должен об этом узнать от тебя. Потому что, если это произойдет, Остроухие решат заняться мною всерьез и меня тогда не спасет ничто. А мне еще хотелось бы немного пожить.

– Конечно, Карел! Это само собой! – горячусь, потому что мне кажется, что уж это-то условие я смогу выполнить не особо напрягаясь.

– Не спеши, – он останавливает мой порыв. – Это очень трудное условие.

– Я сдержу слово, Карел, – решительно обещаю я.

Он испытующе смотрит на меня, долго, пристально, изучая и запоминая:

– Хорошо. Тогда неси что-нибудь промочить горло, – он ловко подхватывает со стола кувшин, выливает в себя остатки и протягивает его мне, – рассказ длинный будет. Не бойся, никого ты сейчас не разбудишь, даже если позовешь сюда циркачей с дудками. Твоя хозяйка и ее храпун мертвецки пьяны. Трезвые так не храпят никогда.

– Да? – мне не верится, что по звуку можно определить степень опьянения человека, но наплевав на предосторожности и манеры, я иду, бегу вниз, в погребок, за еще одним кувшинчиком.

Я спешу, потому что почти уверен, что когда вернусь, то не застану ночного гостя – очень уж грустны были его глаза, когда он ставил передо мной свои условия. Но Карел оказывается благородным и последовательным.

– Принес? Тогда слушай, – говорит он.

История о том, как плохие Анку пришли в мир добрых людей.

– Когда тебе будут говорить, что появились Остроухие двести лет назад – не верь! Случилось это гораздо раньше. Это не они, а мы, люди, пришли на их землю. Их было очень мало в здешних краях. Да вообще повсюду. И очень долго они были добрыми и гостеприимными хозяевами. Таким, каким бывает хозяин овечьего стада – долгие месяцы ухаживает за своими овцами чтобы однажды взять и зарезать!

– И сожрать…

– И сожрать. В общем, в старой Хронике, которую нашел мой прадед в родовом склепе, Остроухие назывались не Анку. Первое имя, под которым их узнали люди, было их собственное название – Туату. И каждый их род, клан, семья назывался Сид. Что стало поначалу вторым именем диковинного народа. В каждом Сиде насчитывалось от трех до пяти Туату, и было этих Сидов во всем нашем королевстве не больше полудюжины. Каждый Сид имел свое собственное имя – Баанва-Сид, Кайз-Сид, Динт-Сид. Были и другие. Не знаю, чем они отличались – о том в хронике не было ни единого слова. Но видимо, чем-то отличались. Они никогда не задерживались подолгу на одном месте, сменяя свои жилища в холмах и горах каждый год, обычно через седьмицу после осеннего равноденствия. В Хронике не говорилось – был ли у них король или какой-нибудь старейшина. Туату предпочитали не пересекаться с другими Сидами, но как-то умудрялись согласовывать свои ежегодные перемещения, не навещая друг друга и не ставя в известность соседние кланы. Там было еще много подробностей, я расскажу главное: народ Сидов, дружелюбный, светлый, бесконечно мудрый; их прикосновение вызывает у человека священный трепет и паралич; их стрелы бьют без промаха и сразу до смерти, даже если поразят руку или ногу; их речи всегда сладки и правдивы; лицезревший Сида становится почти святым. Они живут вечно, и никто никогда не видел ни одного мертвого Туату. Они жили в своих холмах и в горах, их дороги редко пересекались с людскими, но если когда-то такое все же происходило, то разговоров об этом счастливом событии хватало любой деревне не на один год. Им поклонялись, их любили больше чем Святых Духов.

– Разве такое возможно?

– А как еще возможно относиться к тем, кто творит волшбу, не прибегая ни к заклинаниям, ни к порошкам, ни к знакам? Людям казалось – пожелай кто-то из Туату что угодно и тотчас же его желание исполнится! Но слушай дальше. Люди жили рядом с Сидами Туату многие сотни лет и все было тихо и спокойно. Ходили неясные слухи о том, что иногда пропадают молодые мужчины, увлеченные красотой Туату, уходят в холмы и не возвращаются. Но случаи такие были редки и принимались большинством за страшные сказки. Да и мало ли людей пропадает без всяких причин, по своей собственной дурости? Но вот две сотни лет назад все вдруг изменилось! Будто по единому приказу все Сиды вышли к людям, тут-то и началась кровавая бойня!

– Ну, это я знаю! Несколько лет смуты, Анку всех смутьянов загрызли, на престол взошла новая династия, сумевшая договориться с Сидами, и с тех пор они живут вместе с нами.

– Знаешь, да не все! Оказалось, что Туату все-таки смертны! Их можно убить! Только мертвых Туату все равно не бывает, ибо в мгновение смерти их тело сгорает бесследно в лучах солнца. А ночью они бессмертны совсем. Только совсем древние Туату уходят куда-то глубоко в землю.

– И как их можно убить?

– Это самая главная тайна, которую они хранят сильнее, чем собственные головы! Хочешь ли ты о ней знать? Если они прознают о том, то не спасет тебя ни твое положение единственного в роду, ни твои деньги, ни твоя молодость ничто не спасет тебя. Ты не сможешь жить спокойно с этой тайной и рано или поздно ты пожелаешь проверить мои слова. Это обязательно случится. И тогда Анку не оставят тебя в покое, даже если ты решишь спрятаться от них на морском дне – потому что и дна морского достичь для них невеликая трудность.

– Говори уже, Карел!

– Ну смотри, я тебя не заставлял вытягивать из меня это знание. Убить Анку можно только серебром…

– Запретный металл, из которого раньше монеты делали?

– Точно. Потому и запретный, что только он опасен Сидам. А ты откуда знаешь?

– Дед рассказывал, а ему прадед, что раньше, до оловянных монет, в ходу были еще и серебряные!

– Были. Давно когда-то. Но все серебро после победы Анку было изъято, рудники закрыты, а из памяти человеческой старательно вымарывались любые упоминания об этом металле. Спроси сейчас у любого о серебре и он только недоуменно пожмет плечами.

– Скажи мне, Карел, а они всегда жрали нас, людей?

– Теперь я думаю, что всегда. Только прежде они умели сохранять это в тайне. И действовали скрытно, не подставляясь лишним глазам.

– И никто-никто об этом не знал? Зачем же они вдруг нарушили свою размеренную жизнь? И почему всего лишь три десятка Анку смогли победить целое королевство? Ведь о том, что они смертны к тому времени люди уже узнали?

– Никто не знает, что заставило Туату покинуть свои холмы. Может быть, дожидались какого-то только им ведомого часа, может быть – сошли все с ума, может быть – заболели какой-то страшной болезнью. Не знаю. А вот почему они смогли победить – я тебе скажу. Только ты не удивляйся. И это вторая большая тайна, столь же страшная, как и первая. Дело в том, что когда Туату впивается клыками в твое горло, он может решить – жить ли тебе дальше или умереть. Но я не знаю, что для человека лучше – умереть или стать новым Туату! И однажды вцепиться клыками в плоть своих детей или братьев.

– Подожди! Выходит Анку могут делать других Анку из людей всего лишь одним укусом?

– Нет, не так. Здесь стоит сделать некоторое дополнение. Бывают Анку и бывают чистопородные Сиды, которые тоже Анку, но… В общем, дело было так – первый же отряд, посланный королем разобраться с взбесившимися Туату, столкнулся с толпой бывших крестьян, преобразившихся в бессмертных бестий. Они не были столь прекрасны, как чистопородные Сиды, но были сильны, жаждали свежей крови, обладали бессмертием и беспрекословно подчинялись обратившим их Туату. У них не было лишь нескольких особенных черт истинных Сидов – они не были высоки и прекрасны, не могли самостоятельно обращать других людей – от их укуса жертва только погибала, а в остальном они были такими же как и их хозяева. Существенно слабее, не столь быстры и ловки, но и то, что у них было, любому человеку покажется верхом совершенства. Они разметали половину отряда в мелкие лоскуты, а другую обратили сами Туату в новых Анку. Так война и продолжалась – каждая новая армия быстро уполовинивалась, а оставшаяся ее часть становилась кровожадными монстрами. Старые, истинные Туату – Сиды – могут превращать людей в Анку, но сами Анку от этого умения почему-то избавлены. Однако с избытком наделены всеми другими преимуществами. Можно ли победить такого противника?

– Не представляю как. А куда тогда подевались все эти орды новых Анку?

– Сиды увели их куда-то. Не знаю. О том в летописи не было ничего. Да и обрывалась она в самой середине Великой Войны с Остроухими. Может быть, спят, а может быть, ушли в другие страны. Мне продолжать?

– Да, но прежде ответь на вопрос – откуда тогда взялись люди?

– По-твоему, я знаю все? Нет, Одон, я лишь рассказываю тебе о том, что было в Хронике и как мы этим воспользовались. Разве тебе не хватает Свода Поучений Святых Духов?

– О том, как из их пения и танцев появились люди? Нет, Карел, не хватает. Что-то не видел я никогда как из плясок и песен появляются хотя бы тараканы – а тут люди! Святые Духи, конечно, наделены Единым чудесными способностями сверх всякой меры, но с тех пор, как они напели людей, что-то не спешат более проявлять свои таланты. Но я тебя понял. И ты сказал, что Остроухие прежде были высокими и светлыми, но сейчас я вижу их в черных одеяниях и масках, и нет в них какой-то особой «высоты».

– Ты видишь только Анку, бывших людей. И маски нужны им не для того, чтобы ты не смог очароваться их прекрасными ликами, совсем напротив – они потребны, чтобы никто не узнал старого знакомца. А настоящие Сиды – выше человека на две-три головы, я сам видел такого лишь однажды – в тот день, когда Болотная Плешь превратилась в большое кладбище. И была она безо всякой маски. Они редко показываются людям, нечасто посещают людские поселения, предпочитая оставаться под защитой волшебных стен своих Сидов. Только в самых больших городах, в глубине замков Наместников, обретаются некоторые из них – надсмотрщики за людским стадом, контролирующие старые Договоры.

– А здесь есть?

– Есть, Одон. Здесь она одна – прекрасная Сида.

– Посмотреть бы! Никогда не видел таких больших Остроухих!

– Что тебе в том видении?

– Интересно, аж жуть!

– Самая жуть будет, когда своим зубами она вопьется в твою вену и брызнет мелким дождем твоя горячая кровь.

– Не пугай меня, Карел! Лучше расскажи, что там было дальше на Болотной Плеши?

– Дальше? Мне исполнилось восемь лет в тот год. И отец только-только позволил прочесть мне Хронику. Тогда она показалась мне ужасной сказкой, и мне захотелось поделиться своими знаниями с дворней, но отец запретил мне это и долго сам отвечал на накопившиеся у меня вопросы. Мы часто говорили о Них и я постепенно перестал бояться тех леденящих кровь историй об Остроухих, которые расскажет тебе любой бывалый старик. Отец говорил, что все люди смертны, так зачем бояться своей смерти, всего лишь принявшей вид живого существа? Это все та же старая, добрая Смерть, от которой не удастся спрятаться никому. Убьет ли тебя разбойничья стрела или твою жизнь оборвет один из Этих – тебе, мертвому, это будет совершенно безразлично. Смерть всегда была рядом с нами. Только теперь у нее появилось имя. Постепенно я принимал его взгляды… Но однажды к нам явился Анку. Он пришел за матерью. Они приходили и прежде – забрали мою старшую сестру и брата у отца, но теперь отец решил не сдаваться. Помню как сейчас: солнце едва поднялось над лесом, когда в ворота постучали. Разумеется, это был Остроухий – в черном плаще, в маске, молчаливый и важный. Он въехал во двор на своем вороном коне и замер, привычно ожидая, когда все домочадцы соберутся у крыльца. И когда вышла мать – он указал на нее пальцем и поманил к себе.

– Как Пауля?

– Да. Они всегда так делают. Без слов.

– И что было дальше?

– Отец не дал ему увести маму. Едва стало понятно, за кем явился Анку, как в грудь ему впилась стрела!

– Разве так можно убить Остроухого?

– Если жало у стрелы из серебра – можно! Когда мама увидела, как пришедший за ней Остроухий вспыхивает прозрачным пламенем, она упала на землю без чувств. Не каждый день удается обмануть Смерть. И еще она знала, что теперь Остроухие заберут гораздо больше людей, чем намеревались сделать это раньше. Так и вышло – на третий день, ближе к ночи на дороге показался большой отряд городской стражи в сопровождении четырех Анку. Они остановились неподалеку от усадьбы, прямо посреди Болота и стали ждать, когда Светило закатится за далекий холм. И едва исчез последний его луч, как началось нападение. Но отец три дня провел не в праздности, он успел подготовиться. Вся дворня – три дюжины человек – была вооружена серебряным оружием, которое три дня не останавливаясь ни на мгновение, ковали оба наших кузнеца. Ножи, стилеты, булавы, дубинки – серебро было повсюду в виде шипов, гвоздей, наконечников. Отец вскрыл старое семейное хранилище, которому было почти триста лет и все серебро, что в нем нашлось, пошло в переплавку на оружие. Меня спрятали в подполе вместе с десятком таких же сопляков, нам бросили пять ни на что не годных кинжалов – без заточки, с неровными краями – и велели защищать себя самим, если возникнет такая необходимость. Я помню лишь приглушенные крики снаружи и тихий плач моих дворовых подружек. Все быстро кончилось, но это сражение унесло жизни почти половины наших людей. В том числе и отца, сумевшего подстрелить из своего лука всех четверых Остроухих. Всех четверых связали, а поутру выставили на солнце, для верности еще разок проколов серебряными ножами. В пожаре сгорел дом и вместе с ним старая Хроника. Оставшиеся люди во главе с матерью сумели поднять соседние деревни и собрать почти пять сотен согласных поколебать устоявшиеся порядки, тех, кому опротивело это овечье поклонение перед кровожадными Анку. А я остался единственным, кто был знаком с Хроникой, единственным, кто знал тайную природу Анку. Мама прислушивалась к моим советам, но старалась не показывать этого никому из окружающих. Нам казалось, что если серебра будет в избытке, то мы сможем одолеть эту нечисть. Но в следующий раз наш край навестила Туату. Сама. Они же только если не приглядываться сильно, то на людей похожи. А если внимательным быть, то и шесть пальцев на руках увидишь, лишний суставчик на каждом и косточки на висках особые. Ну а про уши ты и сам все знаешь. Так что точно это Сида была. Вместе с сотней своих уродов. Но она одна была опаснее всей сотни. Насколько Анку превосходят в силе человека, настолько природный Сид превосходит обычного Остроухого. К тому же Анку подчиняются Сидам с той же легкостью, с которой ты владеешь своими руками и ногами. Их сопровождал чиновник из канцелярии самого короля, ведущий с собой три сотни головорезов. И ночью началось побоище. Наши люди сопротивлялись. Они сражались как настоящие герои, но что они могли поделать против сотни опьяненных кровью и злобой Остроухих? К тому же ночью, когда даже серебро не убивает их, а всего лишь ненадолго затормаживает? В живых остались только дети и то потому, что Туату почему-то взбрело в голову соблюсти законность, ведь несовершеннолетний не может отвечать за решения своего опекуна. Хотя, если бы эта тварь проведала обо мне, о том, какими знаниями я обладаю – не спасли бы меня от расправы никакие законы. Я не вернулся на пепелище и с тех пор брожу по миру.

Конец истории.

Я молчу, впечатленный рассказом приятеля. Оказывается, пока мой дед разводил своих пчелок, да выдавал дочек замуж, на другом конце королевства гремели настоящие сражения в защиту людей. Ну и что, что они ничего не добились? Зато показали Тем, Кто Всегда Рядом, что не боятся их и готовы погибнуть за свободу!

– Эй, – говорит вдруг Карел, – сдается мне, что ты воспринял мою историю неправильно? Уж не собрался ли ты воевать с Остроухими? Я скажу тебе добрый совет – забудь, Одон. Перестань даже думать об этом! У нас с ними слишком не равны силы.

Я недовольно ерзаю на своей кровати, потому что именно такие мысли приходят мне в голову: поднять новое восстание, вооружить людей серебром, одолеть Анку и прославиться в веках!

– Скажи, Карел, а что ты делаешь в городе? – невинно спрашиваю я, и в ответ он обрушивает на меня еще одно откровение:

– Она здесь.

– Кто это – она? – приподнимаюсь на локте, не понимая, к чему он клонит.

– Та Сида, что убила мою мать. Ее зовут Клиодна. Из Баанва-Сида. Та, которая превратила Болотную Плешь в смердящую гнилью пустыню, – он говорит тихо, еле слышно, но в его шепоте столько ярости, что кажется, будто кричит он во всю возможную силу. – И я здесь чтобы убить эту тварь!

Чур меня, чур! Одно дело – послушать необычные сказки и истории давно минувших лет, немного помечтать, и совсем другое – оказаться замешанным в самое страшное преступление, которое даже вообразить себе невозможно!

– Я выслеживал это существо десять лет, после того как однажды случайно повстречал ее на дороге в Фехреште, – продолжает Карел. – И в этом городе она обретается последние два месяца в свите Наместника. Вернее, это Наместник – в ее свите, поскольку любой, самый невзрачный Сид главнее самого важного короля. А я видел много и тех и других! Но один я не справлюсь. Нужны хотя бы трое. Чтобы пробраться в замок, чтобы убрать стражу, чтобы прикончить эту тварь! Все это нужно делать днем, когда она уязвима.

Сон стремительно уносится прочь, потому что я понимаю, что теперь моя жизнь уже никогда не будет такой как прежде и если даже ему не повезет – мне потом жить спокойно не дадут, и припоминать будут это знакомство со смутьяном до самой смерти, которая наступит быстро и будет весьма болезненной.

– Ты мне поможешь, Одон? – ожидаемо, но все равно внезапно спрашивает гость.

Лучше бы сразу стукнул мне по башке молотком, забрал все деньги, что есть в доме, да и ушел бы по добру по здорову!

– С какой стати? Это твое дело, Карел, не втягивай меня в свои глупости!

– Я же вижу, что тебе это небезразлично.

– Наплевать! Мне моя шкура дороже. А с тобой – верная дорога в могилу. Вернее, в живот этой… как ты ее назвал?

– Клиодна.

– Вот. Клиодна. – Я отворачиваюсь, будто все слова сказаны и разговаривать больше не о чем. – Мне туда совсем не хочется. А лучше всего, сходи завтра в храм и попроси братьев-жрецов снять с тебя эту печаль – я даже дам тебе десяток грошиков, чтобы они стали сговорчивее. Забудешь всю эту страшную историю и будешь жить спокойно, как все.

Он некоторое время сопит раздраженно, потом заявляет:

– Я только и жив до сих пор потому, что дело мое, моя месть еще не закончена! Я жил как зверь, сторонился людей, и искал возможности отомстить. И сейчас я просто не могу отступить!

Мне становится немного не по себе от такой одержимости. Переворачиваюсь на другой бок – ведь спать уже не хочется. Хочется оказаться от этого места как можно дальше, в какой-нибудь непролазной глуши, чтобы не встречать никогда охотников на Анку.

Спасибо тебе, мой дед, что учил меня чураться подобных знакомств. Жаль только, что мой любопытный нос влез в это дело так глубоко, что остаться в стороне уже не выйдет. Карел прав в том, что однажды мне захочется испытать его слова на правду и я начну искать серебро, чтобы попробовать его в деле.

– Пойми, Одон, если я протяну еще немного – она может скрыться навсегда! Уйдет в свои холмы и более никто из ныне живущих очень долго ее не увидит. Потом она непременно выберется к свету. Лет через сто, двести, но какое мне будет до того дело?

– Что тебе нужно от меня, Святые Духи?! – шепчу ему раздраженно.

– Деньги. Чтобы нанять нескольких расторопных помощников. Но ты не думай, Одон, я не совсем дурак, все понимаю: с какой бы стати тебе просто так отдавать мне свои монеты? Поэтому я предлагаю тебе сделку!

Он садится на перине, голые тощие колени, торчащие в разные стороны, и согнутая спина делают его похожим на большую нахохлившуюся птицу.

– Послушай, Одон. Когда все происходило – там, на Плеши, мои отец и мать знали, чем все кончится. Поэтому все родовое золото они спрятали в укромном месте. Я о нем знаю, а более – никто. За время моих странствий я дважды возвращался туда и проверял сохранность клада – все на месте! Если ты поможешь мне сейчас, я скажу тебе где искать это золото.

Чокнутый! Меня угораздило познакомиться с чокнутым! Это и раньше было видно, но теперь стало уже кристально ясно. Как можно разменивать золото на возможность убиться очень изощренным способом? Впрочем, это его дело. Вот только почему он ко мне с таким предложением лезет? Наверное, потому что любой взрослый законопослушный горожанин сдаст его властям, да еще и награду получит, а мне, несовершеннолетнему, можно любые байки рассказывать – от меня не убудет и сделать ничего плохого ему я не успею.

– Карел, я не представляю силу, которая меня заставит поверить, что у нищего оборванца, обедающего раз в три дня есть где-то зарытый клад. Это просто смешно! Почему же ты ничего не взял оттуда?

– Конечно, взял! – горячечно возражает Карел. – Я много брал. Я потратил на поиски Сиды очень много золота. Но ты пойми – я не могу таскать с собой по дорогам этакое сокровище! Я же бродяга. Возьми я чуть больше, чем мне нужно и я давно бы уже стал вороньим кормом на какой-нибудь дороге. Я взял много, но осталось там еще гораздо больше.

– Сколько? – не то, чтобы я ему верю, но просто интересно – до каких пределов позволит ему раздуть свою значимость возбужденный разум.

– Не знаю, – он разводит руки, словно пытается охватить что-то большое, – вот такой узел блюд, подсвечников, всякой утвари. Все из золота! Нужно лишь поехать, выкопать и под надежной охраной отвезти куда нужно. Переплавить – чтобы избавиться от наших родовых клейм. И ты и твои потомки будете обеспечены на многие годы вперед! Ну так как?

– И что ты за него хочешь?

Он вскакивает на ноги и присаживается на край моей кровати:

– Мне нужны трое помощников – я скажу им, что собираюсь ограбить сокровищницу. Убивать Туату со мной никто не пойдет, а вот за драгоценностями – охотников полно будет. Но мне нужны лучшие. И кто-то из дворца. Чтобы открыл окно или дверь. Думаю, двух десятков золотых марок мне бы хватило.

– Тю-у-у-у…. – тяну длинно. – Где ж тебе взять столько деньжищ? Впору хоть к самому Наместнику обратиться. И чем ты будешь убивать Клиодну?

Он тяжело вздыхает, поднимает со стула брошенную на него одежду, извлекает из-под тряпок свою саблю, по лезвию бегут блестки, но Карел как-то хитро поворачивает рукоять, и с противоположной от клинка стороны из нее выскакивает тонкое жало. Белый металл, завораживающий, волшебный, тянет к себе взгляд. Никогда ничего подобного не видел – магический клинок, как есть!

– Это серебро? – протягиваю руку и сразу же отдергиваю ее, будто боюсь ожечься.

– Не бойся, – ухмыляется Карел, – человеку этот металл не опаснее олова.

Я прикасаюсь кончиками пальцев к холодной железяке – ничего не происходит. Провожу указательным пальцем по заточенной кромке, из кожи выступает капля крови, быстро набухает и падает на пол.

Если это и в самом деле серебро, то парень здорово рискует – стоит мне донести о том хотя бы квартальному Луке, как награда в десять золотых мне обеспечена, как обеспечено будет и Карелу знакомство с добротой Анку. С чего бы такое доверие? Наверное, и в самом деле ему просто не к кому больше обратиться.

Если не врет мне Карел про серебро, то зачем бы ему врать про золото?

– А почему бы тебе самому не выкопать свое богатство, да не нанять подходящих людишек? – спрашиваю осторожно.

Он снова поворачивает рукоять, белый клинок исчезает в ней, Карел отставляет свою саблю в сторону и поворачивается ко мне:

– Мне до Болотной Плеши в моем нынешнем состоянии – без денег и знакомых – добираться две-три седьмицы. Потом столько же обратно, я просто боюсь, что Клиодны уже не будет здесь, пока я буду готовиться. Подумай и вот о чем: вскоре праздник Сейны. Через четыре дня…

– Весь город упьется до зеленых гномов! Все будут болеть, а мы прокрадемся в замок! – Но внезапная догадка останавливает мой порыв: – Подожди-ка! А разве Анку пьют вино? Что-то ничего подобного я не слыхал.

Карел открыто улыбается, будто увидел во мне одного из Святых Духов:

– Нет, конечно! Зачем бы им пить вино? Они только кровь пьют. Нам будет достаточно, если стража будет навеселе. Пойдем под утро, когда все уже угомонятся. Чтобы с первыми лучами солнца быть на месте.

Я задумываюсь, потому что никогда прежде мне не приходилось лазить в чужие дома, если не считать чужим домом сеновал зеленщика, на котором у меня с Марфой едва не… ну вы понимаете.

– Боязно, Карел. Я ведь никогда ничего подобного не делал.

– Никто никогда ничего подобного не делал, – отметает мои страхи приятель. – Это не значит, что этого сделать нельзя! Если даже тебя поймают, назовешься несовершеннолетним, прикинешься дурачком, которого заставили угрозами пойти на преступление. Побольше слез и соплей – и если сразу не прибьют, то могут и простить. Но вообще-то я даже не собираюсь попадаться. Вот послушай, какой у меня сложился план…

Он путано и сбивчиво рассказывает что-то о масках, о помощниках, о нерадивой страже, но меня мучает лишь одна мысль и я говорю ему:

– Карел, скажи мне, а если бы меня не было – как бы ты стал мстить Этим? На что рассчитывал?

– На смерть, – просто отвечает он. – Я бы дождался, когда Клиодна поедет по городу, прыгнул бы на нее сверху – чтобы только один раз серебром ударить, да и все. Здесь бы меня и сожрали. Ну, может, прихватил бы с собой еще парочку свитских ее, но только все одно такой прыжок можно сделать один раз без расчета на спасение. А с тобой у меня есть неплохой шанс в живых остаться, да еще кого-нибудь из Сидов достать!

К утру я соглашаюсь принять участие в навязанном мне приключении. Очень уж хочется посмотреть – как издыхают Анку. Будь я постарше – я бы уже орал на весь квартал, что в дом прокрался бунтовщик, вор и изменник, но молодость часто заставляет совершать ошибки, о которых жалеешь потом вплоть до совершения следующей, еще более трагичной и бестолковой.