Текст книги "Мародёр (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Швец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Изгой?

– Даже не сомневаюсь, что твой приятель именно так и скажет. И это все происходит сейчас и все требует моего внимания, отвлекая от действительно важных дел.

– Твоего внимания? – удивился брюнет. – По-моему, миру только на пользу пойдет если бог обмана временно отвернется.

Блондин рассмеялся и смех его был чист и весел. Просмеявшись он погрустнел.

– Возможно. возможно я действительно уделяю слишком много внимания вещам повлиять на которые не могу. Но хочу лишь сказать, что этот изгой, если он есть, может спровоцировать войну. А если его нет?

– Это будет не вовремя. Война нам сейчас не нужна.

– Совсем не нужна. Мы не готовы дать отпор демонам, да и им с нами вроде как не чего особо делить. Мы соблюдаем договор, они тоже делают вид что соблюдают. У нас все хорошо, и испортить все сейчас было бы глупо.

– Я поговорю с Дайсэ.

– Поговори! Поговори, брат. Объясни ситуацию. И нашу тоже. В подробностях не рассказывай только самые общие… – он замолчал, глядя на сдвинутые брови брюнета. – Да, кому я рассказываю, ты же все это не хуже меня знаешь! Поговори, брат, поговори. Нам сейчас очень, очень не нужна война. К тому же Гельцер может не пережить еще одной войны.

– Я этого не слышал, брат, – сурово, сквозь сжатые зубы проговорил брюнет.

– А я этого и не говорил, брат! – развел руки блондин. – Тебе показалось. Хотя, я тоже слышал какие-то слова. Это все он – проклятый мародер, – блондин с силой ударил по крышке саркофага.

Они замолчали, глядя друг на друга и мне казалось, что они общаются без слов. Выражение их лиц менялось, от сожаления, до решимости. Я же постарался запомнить имя, что только что услышал. Гельцер. Оно совершенно ничего мне не говорило, и я был намерен узнать о нем побольше. Как и об Утесе Павших.

Утес Павших, какое же сладкое на вкус название.

– Я поговорю, – кивнул брюнет, и вывел меня из задумчивости. Я вжался в стену приготовившись слушать дальше.

– И в качестве жеста моей и нашей доброй воли, пусть он обратит внимание на девятого наследника. Мальчик не доброе задумал.

– Ты так напуган, что готов отдать такую ценную информацию просто как жест?

– Я так не хочу войны, и хочу свое сокровище. Я слишком много в него вложил, чтобы мы с тобой его не получили. Я не отступлю от слова, брат. Все пополам! Я не отступил бы от него, даже пошли ты меня прямо сейчас.

– Я знаю, брат! – кивнул брюнет. – Иди, собирай крохи Смерти, ищи ее где только можешь. Я же поговорю с Дайсэ и на время запрусь в библиотеке. Ты знаешь где меня найти.

– Знаю, брат! И все же это хорошо, что я ее нашел! – он засмеялся. – Это наш шанс. Да?

– Да, брат!

– Брат!

Они обнялись и разошлись. Блондин ушел первым. Я ожидал, что он, как бог, просто растворится в воздухе, но он прошел мимо меня, низко опустив голову, и скрылся в том коридоре откуда я пришел. У выхода он снова остановился и снова пожаловался на вонь.

Брюнет остался стоять у саркофага. Он упёрся в него ладонями и долго стоял глядя в одну точку.

– Это просто отлично, что ты её нашел, – тихо произнес он. – Теперь главное не потерять. И надо заняться изгоем, если он есть.

Он оторвал руки от саркофага, поднялся по лестнице, остановился в шаге от меня, втянул носом воздух.

– Не чувствую я никакой вони! – он пожал плечами и ушел.

Я выдохнул. Глубоко вдохнул и снова выдохнул. Они меня не заметили. Как и почему два бога не заметили простого смертного мародёре я не понимал, но был этому безумно рад. Однако двигаться ещё долго не решался, опасаясь, что они вернутся.

Глава 20

Не вернулись. Ни блондин, ни брюнет не вернулись. Я же просидел в неудобной позе, вытянув шею, чтобы можно было видеть дверь, пока тело не взвыло, наполнив мышцы болью, требуя, чтобы я начал шевелиться. Дверь брюнет не закрыл, и я был ему весьма благодарен за это. Не представляю, как они ее открывали, магия должно быть. Но то, что он ее не закрыл это замечательно, это позволит мне выйти. Но сперва…

Я повернул голову, затекшие мышцы не желали повиноваться, шейные позвонки захрустели с такой силой, что по позвоночнику побежала боль, и так громко, что уши заложило. Я бессильно уронил голову на грудь, осторожно пошевелил пальцами на левой руке, больно, но терпимо. Потом на правой. Нож звонко стукнулся об пол, я инстинктивно попытался его подхватить, дернулся к нему и тело, отвыкшее от движения, свело болью.

Сколько я корчился на полу, сколько скрипел зубами, пытаясь унять мышцы, двигающиеся сами собой, стараясь облегчить боль, не знаю. Боль ушла резко, уступив место тысячам иголок, что радостно вонзились в мое тело. Все кончилось. Тело дернулось, выгнулось, обмякло и шлепнулось на пол. Иголки недолго еще втыкались под кожу, но и они ушли.

Я лежал на полу, между покрытыми паутиной колонами и смотрел в высокий потолок. Там, наверху, что-то шевелилось, что-то пищало, но странным образом меня это не беспокоило. Я чувствовал, что все то, что на верху не представляет для меня никакой угрозы. Или просто хотел в это верить. Я задумался о том, как узнать, что такое большое туда залезло и что там шевелится. Судя по писку ничего страшного. Или особо страшного. Если бы у меня была палка, или камень я бы точно запустил их в потолок и посмотрел, что оттуда на меня свалится.

Я поднял нож, посмотрел на него, прикинул как высоко я смогу его бросить. Улыбнулся вспомнив о метательных ножах, отложил боевой, потянулся к ним, но брать не стал. А ну, как попаду в того, кто там сидит? Ну, как убью метким броском в глаз? Ну, как оно упадет прямо на меня? Ну, как придавит? Да и других дел у меня много. Я потянулся, насладился хрустом позвонков, щелчками встающих на место суставов.

Боги, да я как старик совсем, хрущу, каждая мышца болит, движения не четкие, не точные, вялые. Не такого человека Данкан учил и не такого сюда отправлял. Он учил молодого, полного сил, парня, но сейчас тот парень превратился в древнего старика, что без дополнительных звуков и пошевелиться не может. Охнув, крякнув я повернулся лицом вниз, уперся руками в пол, поднялся на четвереньки. Поморщился от вида, покрытого чем-то липким и вонючим, пола. Поднял руку в перчатке. Да я весь в этом. Покрыт вонючей белой слизью с ног до головы. Не приятно, но запаха ее я почти не чувствую, а тот что чувствую, уж как-нибудь вытерплю.

Я встал на колени, рывком выпрямился. Проверяя мышцы, прыжком вскочил на ноги, и тут же шлепнулся на зад. Ноги поехали в слизи. Я усмехнулся. Уперся ладонью в колонну, поднялся. Два факела внизу, еще горели, один уже погас, да и эти два догорали, огонь уже нервно подрагивал, чувствуя скорую смерть.

Я подошел к перилам, оперся, готовясь перепрыгнуть, но взглянув на пол возле саркофага передумал. Весь пол круглой площадки залит той же слизью на добрый три пальца. Спустился по лестнице.

Странно, но вокруг самого саркофага нет ни единой капли слизи. И сам он и на локоть вокруг него чисто, даже пыли нет. Мародерская магия? Чтобы следы в пыли не оставлять?

Я охнул. Стянул перчатки. Дрожащими руками засунул их за пояс, вытер выступивший на лбу пот. Я понял где я и что передо мной. Я осознавал, что со слов богов передо мной могила последнего мародера, но лишь спустившись осознал, что это значит для меня. И осознание было не полным. Однако и его хватало, чтобы спутать все мысли, заставить сердце бешено стучать, руки дрожать, а ноги не слушаться.

Я дошел до саркофага, оперся на него, глубоко вдохнул, почувствовал тонкий, едва заметный аромат чего-то сильно неприятного, но проигнорировал его.

Мародер. Здесь лежит последний мародер мира. Последний известный, подконтрольный богам, известный им. Не исключено, что где-то, на том же Утесе Павших живут другие, о которых боги не знают. Я не знал, что такое Утес Павших, но отказать себе в удовольствии почувствовать сладкий привкус названия не мог. Да и в самом деле, где еще обитать неизвестным богам мародерам. Не в Стожке ведь. А больше я названий не знал. Слышал сейчас в разговоре еще парочку, но одно и понять, и воспроизвести не в состоянии, а Туманный край такое скучное. А собратья мои по профессии люди веселые, и обитать они должны в хорошем месте, таком как Утес Павших.

Мародер. Здесь лежит последний мародер мира. Интересно, а знали ли об этом, Елизар и князь? Данкан? Нет, Данкан вряд ли. Он конечно мог бы принять участие в представлении, и они могли на троих разыграть все это специально для меня, но он плохой актер. Его актерские таланты проступают лишь тогда, когда ему надо изобразить стенку, если ему задают вопросы. Или жуткий молот, что сейчас расплющит, если вопросы задает он. При чем и того и другого он добивается лишь губами и глазами. Однако, чтобы вот так играть, вступать в споры с князем, настаивать на своем, и быть таким искренним. Нет, Данкан не обладает таким талантом. На том совещании он был таким же, как я зрителем и невольным участником. А князь и Елизар знали об этом месте, не могли не знать. Они точно знали, учитывая, что эта могила – могила мародера и по совместительству могила предыдущего хозяина Дола. Того, что был перед Грачевыми. И эти двое не могли не знать об этом. Вот потому они меня сюда и отправили. Они хотят использовать меня для своих целей, чтобы укрепить семью, усилить ее влияние среди ей подобных. Сделать богаче в конце концов. И я не против.

Пусть семья станет сильнее, пусть богаче, пусть влиятельней. И пусть, ради этого мне нужно будет рискнуть жизнью. И может быть даже ее отдать. Я особо не ценил жизнь. Не помнил, что было до рабского лагеря, а потому не знал нужно ли это ценить и было ли что-то вообще, о чем стоило переживать, о чем скучать. С момента, который помнил, не прошло еще и года и за это время произошло много значимых и не очень событий, но сказать, что я что-то ценил в этом году тоже нельзя. Мне не за что было цепляться, ничего не было такого, чтобы мне хотелось бы повторить, или же пережить нечто подобное. А не ценить жизнь я научился еще, будучи рабом и копая Соль в шахтах. Там этому быстро учишься. Быстро понимаешь, что стоит твоя жизнь и иногда даже страстно желаешь, чтобы она кончилась быстрее.

Да как он открывается? Я уже трижды обошел саркофаг. Ничего. Ни кнопки, ни рычага, ни даже ручек, чтобы захватить и поднять плиту. Первый раз я его просто обошёл, глядя и пытаясь найти очевидные способы открытия. Второй раз я положил ладонь без перчатки на шов между крышкой и стенкой глупо надеясь почувствовать дуновение ветерка. Не получилось. Третий раз я воткнул нож и повел его, рассчитывая, что он провалится между плитой и стенкой. Сдвинуть плиту я и пытаться не стал. Попробовал было, приложился, толкнуть, но ничего из этого не вышло.

Нож всё-таки провалился. Едва заметно, на ноготь, но все же. Я опустился на колени и начал понемногу ковырять раствор.

Голубоватый свет, пробившийся сквозь приоткрытую дверь, заметил краем глаза. Не вовремя она обо мне вспомнила, если сейчас утащит к себе, кто знает чем это обернется. Я так и не знал, что происходит с телом, когда я беседую с ней. Хотелось верить, что ничего, но в то, что она забирает меня целиком верилось с трудом.

Я заскрипел зубами и лишь активнее заработал ножом. Раствор не хотел поддаваться, отваливался крохотными кусочками, а сияние становилось все сильнее.

Повернулся к двери и сияние тут же угасло. С облегчением выдохнул и снова налег на нож. Хорошо, что не дотянулась. Хорошо, что я слишком далеко забрался, но надо все же узнать, что со мной когда я у нее.

К двери я больше не поворачивался, а потому когда услышал до боли знакомое клацанье жвал, лишь поморщился. Забрать меня не смогла, у самой прийти сюда силенок не хватает, так паучка прислала. Хорошо, хоть ни череп говорящий.

Нож я не отложил, лишь повернулся на звук и упёрся взглядом в наглую шестиглазую, лохматую морду. Она смотрела на меня раскачиваясь меж огромных покрытых короткими волосками лап и плотоядно шевелила жвалами.

– Отстань, – рыкнул я, и толкнул паука в морду. – Не до тебя сейчас! И хозяйке передай, что…

Я не договорил. Паук не перенес такого обращения и вытянувшись на лапах злобно застрекотал. Меж жвал его появилась пенящаяся белая жидкость, а со всех сторон послышался такой же стрекот. Я отпрянул и вовремя. В то место, где я только что сидел ударил сгусток слюны. Паук бросился на меня.

Когтистая лапа выбила крошку из могильной плиты, но меня не задела. Я покатился по полу, вскочил на колени, потянулся к мечу, понял, что не успеваю и прокатившись по белой слизи врезал пауку ногой по лампам. Хруст и тело его падает ко мне, одни удар ножом в глаза и паук забился бестолково крутя головой и разбрызгивая слюну. Пара капель попала мне на одежду, стянула ткань, запекая ее, превращая в камень. На кожу не попало и то хорошо. Я вскочил на ноги, выхватил меч и чуть не выронил. Ну все, был мародер и нету. Теперь будет паучий обед.

По стенам, по полу, то колонам, угрожающе шевеля жвалами, высоко поднимая передние лапы, дрожа телами ползли пауки. Много пауков. Черные, с черными глазами и все глаза эти с ненавистью смотрели на меня. Мысль о том, что это посланцы богини, мелькнула и погасла. Они даже не родственники, у тех глаза красные, а эти…

Он бросился на меня оттолкнувшись от колонны, замахнувшись острыми как бритва передними лапами. Я отпрыгнул к стене, прижался к ней спиной. Тварь шлепнулась в покрывающую пол слизь, недовольно заурчала и вновь прыгнула. Я был готов и встретил его ударом меча. Только опыта мне не хватило и вместо того, чтобы рубить, я проткнул его тело. Меч увяз.

Увяз и никак не хотел выходить даже когда я наступил на ещё дергающееся тело и потянул. Я и от стены отошёл и странно, но меня никто не атаковал. Напали ровно в тот момент, когда я вытащил из тела клинок.

Атаковали сразу двое. Первый мелкий, не больше кошки, семенил ко мне, встав на задние лапы, угрожающе подняв передние, молотя жвалами как безумный. Второй решил подкрасться со спины. Он напрыгнул на меня сзади, обхватив лапами, попытался вонзить их мне в грудь, но лишь повис. Его я скинул, ударил мечом, отметив, что я не стена и удержаться на мне он не смог. Второго же встретил пинком прямо по хищной морде. Мелкий завизжал, пролетел через весь зал, врезался в стену и оставив на ней мокрое пятно свалился на пол. Крупный дёргался, его лапа ударила мне по ладони отбив пальцы. Я выпустил меч. Паук вскочил на лапы и рванул прочь, унося оружие в теле.

Догнать его оказалось нельзя. Я бы догнал, умирающая тварь не слишком быстро бегала, но именно сейчас пауки решили, что я лёгкая добыча и бросились на меня все разом.

Я лишь успел подумать почему никто из пауков не кидает в меня паутину и выхватить кистень, как на меня навалилась черная масса клацающих жвалами, размахивающих лапами тварей.

Я крутился, бил всем чем только мог, отмахивался от роя, но их было слишком много, а у меня из оружия только кистень, да кулак. Про второй нож за голенищем сапога я и не вспомнил.

Нога горела огнем, царапина кровоточила. Хорошо хоть не проткнули, а лишь полоснули порвав одежду, и разрезав кожу. Ходить смогу, но бегать вряд-ли. Я поймал прыгнувшую на меня тварь и с размаху приложил ее об стену. Пальцы аж свело от удара, но жалеть себя было некогда, новая тварь добралась таки до руки с кистенем, вцепилась в нее обеими передними лапами, впилась жвалами. Боль заставила взвыть, кистень выпал, врезав мелкому, пытавшемуся прокусить сапог пауку по голове. Чувствуя как немеют пальцы, я сорвал висящую на руке тварь, кажется оторвав при этом кусок собственного мяса. Но мне было все равно, пусть хоть с рукой, но оторвать его. Но все это не имело значения. На спине висят трое и один уже воткнул лапы в куртку, пробил ее оцарапав бок, двое других старались прогрызть одежду. Надо было согласится на кольчугу, что так старательно навяливал мне Данкан. Глядишь твари и обломали бы об нее жвалы. Но я не согласился. Я решил, что тяжёлая кольчуга будет мне только мешать. Настало время об этом пожалеть. Хотя, пожалеть можно будет и потом.

Я швырнул тварь не видя куда, просто махнул рукой и опустил. Паук болтая лапами взлетел вверх и скрылся в шевелящейся на потолке массе. Остальные замерли, двое на спине перестали грызть куртку. Масса над головой пришла в движение, заколыхалась и как вода пошла волнами. Тонкий писк ударил по ушам.

Я рухнул на колени, раздавив при этом мелкую тварь. Штаны на колене тут же окаменели, но мне было все равно. Если бы пауки сейчас набросились на меня, я бы с радостью позволил им меня съесть.

Писк раздирал уши. Пауки засеменили прочь, испуганно поглядывая куда-то вверх. Я тоже поднял взгляд.

Сверху, отделяясь от колышащейся массы, медленно планируя по кругу, по одной спускались странные птицы с перепончатыми крыльями. Одна из них пролетела над моей головой, едва не задев и камнем упала на ближайшего паука.

Ее писк был полон торжества и предвкушения еды. Я успел выругался сквозь зубы прежде чем, все то что колыхалось на потолке рухнуло вниз.

Я тоже рухнул. На пол, прикрыл голову рукой, вторая же укушенная пауком шевелиться отказывалась. Вокруг меня мелькали тени, я видел, как птицы набрасывались на пауков, как впивались а них зубами и лапами, как поднимали вверх. Я ждал, что и меня они рано или поздно подхватят и понесут вверх, туда где в нетронутой светом факелов тьме, что-то пищало и чавкало.

Но время шло, живые пауки и их тела исчезали наверху, а на меня птицы внимания не обращали. Я сел, отполз к стене. Тело болело, укусы ныли, рука не слушалась. На всякий случай снял самострел, наложил болт. Данкан заставил меня взять навык стрельбы и умение обращаться с самострелами, но толку от него не много. Особенно когда оружие в левой руке. И все же так спокойней. Отбиться все равно не смогу, у меня всего один выстрел, но хоть одну из тысячи вопящих странных птиц подстрелю. Если попаду.

Факел мигнул и погас. Стало темнее. Стало страшнее и от того, что пальцы правой руки наконец согнулись легче не становилось. Страх парализовал. Я смотрел на жуткое пиршество и ждал, когда они доберутся и до меня.

Второй факел погас не мигая. На меня свалилась абсолютная тьма. Я слышал писк птиц, слышал стрекот пауков, но не понимал где он. Он словно был вокруг. Звук шел отовсюду и ниоткуда.

Ничего не видно. Совсем ничего. Только слышно как вопят птицы, как стрекочут жвалами пауки. Я ползком добрался до саркофага, лег под него, вытянулся, стараясь расположиться так, чтобы меня случайно не задели. Выругался. На кой надо было ползти сюда если я мог так же лечь под стеной? Все равно уже по уши в этой жиже, что покрывала пол. И думать не хотелось о том, что такое накапало сверху.

Едва заметный свет пробился от двери. Голубоватый. Кто бы сомневался. Но сейчас время ещё хуже. Нет, богиня, нет. Не сейчас.

Но это была не богиня. Призрак колдуна, бывшего хозяина Дола, вплыл в комнату. Он завис над саркофагом. Я видел лишь прозрачные, развивающиеся, на не существующем ветру, края его одежды. Вот он подался вперёд, наклонил голову. Горящие зелёным огнем глаза уставились на меня.

Что-то тяжёлое обрушилось на саркофаг. Я увидел две огромные паучьи лапы, что пробили призрачное тело насквозь.

Глава 21

Призрак грустно смотрел на торчащие из его груди огромные мохнатые лапы. Если бы он мог, он бы обязательно выругался, но призрачные губы были плотно сомкнуты, и лишь горящие зеленым огнем глаза выражали всю призрачную скорбь. И смотрели эти глаза на меня, словно ожидая чего-то, но чего я понять не мог.

Но, даже если бы и понял, чего он хочет, я бы вряд ли смог что-то сделать. Мое тело медленно, но верно умирало. По частям. Пальцы на правой руке шевелились, но распухли и теперь больше напоминали переваренные сардельки. Нога и бок болели так, словно с них кто-то слой за слоем мясо тёркой снимает. И с каждым новым ударом сердца область боли становилась все больше, а опухоль ползла по руке вверх. Я старался не шевелить ни пальцами, ни рукой, чтобы движение опухоли не ускорялось.

Это яд. Я не знаю откуда знаю, но это яд. Паучий яд. Он меня убивает. И убьет рано или поздно. И лучше рано, потому, как есть такие яды, что превращают последние минуты жизни в сущий ад, от которого даже демонам становится дурно. Смерть она, конечно, смерть и конец все равно один, но хотелось бы уйти спокойно. Умереть тихо. И желательно не быть съеденным живьем этой тварью.

Лапы заскребли по камню, костяные наросты на их концах вгрызались в плиту саркофага, подтягивая огромное тело. Каменная плита затрещала, принимая на себя вес паучка, громко ухнула, обдав паука облаком пыли. Паук на пыль внимания не обратил, лишь на мгновение потеряв опору, он пошатнулся, но тут же выправился. Над головой призрака освещенная снизу призрачным сиянием, показалась морда чудовища. Жвала размером с мою руку открылись, резко задергались и по залу разнесся стрекот, страшнее и громче которого я не слышал никогда. Даже когда тысячи пауков в доме богини стрекотали все вместе и то было тише и не так страшно. Там пауки просто стрекотали, стараясь напугать количеством и звуком, этот же стрекот, заставлял жалеть, что ты еще жив. Он вытягивал нервы в струны, покрывал спину ледяным потом, лишал рассудка, поселяя в разуме желание бежать и мысли о собственной ничтожности. И совершенно точно в том стрёкоте не было такого всепоглощающей ненависти, что звучала в этом.

Призрак опустил на меня взгляд, чуть склонил голову, затем красноречиво взглянул на раскачивающуюся над его головой морду, на все еще торчащие из груди лапы и вновь посмотрел на меня.

И чего же ты хочешь, мой мертвый собрат? И хочешь именно от меня? Или тебе просто нравится смотреть, как умирают люди? Последнее весьма вероятно, если боги говорили о тебе. Прости, но чего бы ты не хотел, я не смогу тебе это дать. И не хочу. Мне все равно, у меня и своих желаний не осталось. Я ничем не могу тебе помочь. Я умираю. Скоро в этом склепе будет два призрака.

Я чуть двинул распухшей ладонью, взглянул на пальцы. Жуть. Синие ногти, отогнулись, ещё немного и они выскочат с пальцев как болты с самострела.

Суть Сил Тьмы Смерть благословляет тебя. Действие яда остановлено. Яд могильного паука впитывается в твою кровь. Эффект постоянен.

Суть Сил Тьмы Смерть благословляет тебя. Действие могильного некроза остановлено. Разложение прекращено. Эффект постоянен.

Суть Сил Тьмы Смерть благословляет тебя. Кровотечение остановлено. Раны вылечены. Эффект временный.

Суть Сил Тьмы Смерть. Убей паука!

Чего? То, что Суть Смерти пытается меня спасти, как-то не удивило. Погибну я, окончательно исчезнет и она. И осознание этого на пару мгновений подарило ощущение бессмертия. Она будет спасать меня раз за разом, в какие бы неприятности я не лез. Как глубоко бы не влипал, она придет, она спасет. Вытащит за уши из любого болота. Я нужен ей, даже больше, чем она мне. Я наслаждался ощущением абсолютной, почти божественной, вседозволенности всего миг, и это был очень сладкий миг, а потом оно ушло. И на смену ему пришло мрачное опустошение. Ведь окажись пауки чуть проворнее и уже никакая Суть достать меня с того света не смогла бы. Хотя яды ведь изгонять из тела она может, раны лечит, может и воскрешать умеет. Ведь это Смерть. Как знать, но проверять совсем не хочется. Когда-нибудь потом, обязательно проверю, но не сегодня. Хотя я уже и смирился, но все равно спасибо, ещё побарахтаемся.

Суть Сил Тьмы Смерть Убей паука!

Ну, да. Ты же ничего не станешь делать просто так. Не для того ты спасаешь последнего мародера мира, чтобы он мог отдохнуть и прийти в себя. Тебе надо, чтобы я убил эту жуть, что нависает надо мной. Но все это мелочи. Есть вопрос куда более важный. Почему ни Елизар, ни Данкан, ни разу не упомянули, что Суть может обращаться с поручениями? До этого момента я не знал о такой возможности, хотя если подумать, то она должна быть, ведь Суть следит за всеми нами, она все видит. Это не боги, которые и отвернуться могут и молитву не услышать, а если и услышать, то мимо ушей пропустить, или отмахнуться, как от мухи. Суть видит и слышит все! Вмешивается редко, еще реже помогает, но она ничего не пропускает. Потому и ее награды, от Порядка они или от Жизни, или Хаоса не имеет значения, всегда соответствуют приложенным усилиям, и всегда весьма скромны. Тем более удивительно, что Суть ко мне с просьбой обратилась. Вообще, безумием попахивает. Только что вылечить и отправить на верную смерть.

Я взглянул на дрожащие жвала, проследил за сорвавшейся с них каплей густой слюны и пожалел, что Суть вылечила меня. Умер бы себе тихонько, не ведая о том, что Суть может приказать убить то, на что и смотреть страшно.

Суть Сил Тьмы Смерть Убей паука!

Я понял! Понял, чего ты хочешь от меня! Но как я должен это сделать? У него лапа больше меня ростом, а веса его даже каменная плита саркофага не выдерживает. А у меня из оружия только распухшие пальцы и собственные зубы. Как я смогу с ним справиться?

Паук открыл пасть, застрекотал злобно. Поднял одну ногу, шагнул. Коготь дробил камень пола, словно ледяную крошку. На паука десятками кидались птицы, но он, казалось их не замечал.

Но это лишь казалось. Огромный, страшный, злобный паук все видел. Он не забыл, как только что разделались с его мелкими собратьями. Птички падали. Редко, по одной, но падали, издавая тонкий, отвратительный писк. И больше не взлетали.

Паук же двигался. Медленно перенося тяжесть собственного веса на ногу, наклоняя тело, поднимая вторую ногу.

Суть Сил Тьмы Смерть Убей паука!

Да как? Что я с ним могу сделать? Птички запросто рвали тех, с которыми я дрался, а с этим ничего сделать не могут. А я и с теми пауками еле справлялся.

Я поднял глаза, проследил за, проползаюшей сквозь призрака, паучьей тушей. Одного лишь взгляда достаточно, чтобы отбросить любую мысль атаковать это чудовище. Слишком большие лапы. Слишком толстая кожа. Даже на брюхе толстая кожа кажется непробиваемой.

Огромная, блестящая заострённым хитином на конце лапа ударила об пол рядом с мои плечом, выбив из пола фонтан каменной крошки. Лапа напряглась, приняла на себя вес паучьего тела, наклонилась.

Суть Сил Тьмы Смерть Убей паука!

Сейчас!

Пожалуйста!

Пожалуйста? Пожалуйста!? Суть Смерти просит меня? Не приказывает, просит. Я поднял правую руку, взглянул на пальцы, опухоль немного спала, ногти уже точно останутся на месте, да и кожа не такая темная. Поднял взгляд туда, где сквозь призрачное тело колдуна проплывало омерзительное огромное тело паука. Призрак светился и на мгновение мне показалось, что и брюхо паука засветилось и сквозь шкуру проступило что-то отвратительное, глаз не успел схватить, что это было, но внутри меня возникло непреодолимое желание оказаться отсюда, как можно дальше, или же вовсе не рождаться на свет.

Убей паука! Убей паука! Убей!

Я почти слышал это, тихо, жалобно, умоляюще и напугано, странный и страшный шипящий голос звучал в моей голове.

Убей! Убей паука!

Он повторял это снов и снова, пока я не осознал, что повторяю вместе с ним.

– Убей паука! Убей паука!

Пока звучащие слова не заполонили собой мою голову, пока не остались единственной мыслью в ней. Пока они не стали моей единственной мыслью. Все произошло быстро, Сути потребовалось времени меньше, чем мне для вдоха, чтобы превратить чуждую мне в мысль в мою.

Да к демонам все!

Непослушные толстые пальцы нырнули за голенище, обхватили рукоять ножа, вытащили его. Едва не уронив, перехватили. Я подтянул ноги, развернулся, упёршись спиной в стенку саркофага. Главное не промахнуться. Резко выпрямил ноги, целясь каблуками в хитиновый коготь, жалея, что подошвы не обиты железом. Но и мягкой кожи хватило.

Я попал. И попал вовремя. В тот самый момент, когда весь вес паучьего тела был как раз на этой лапе. Хитиновый коготь захрустел, тело задрожало. Два из шести черных глаз уставились на меня.

Коготь не сломался. Жаль, но мне этого и не надо было. Я был рад уже тому, что сбил его. Выбил из ямки в каменном полу, заставил оторваться от земли. Пусть немного, самую малость, но того и достаточно. Паучьей тело заваливалось. Вторая передняя лапа молотила по воздуху в надежде найти опору, короткие задние лапки отчаянно цеплялись за саркофаг, но сделать уже ничего не могли. Паук рухнул.

Меня оторвало от земли, швырнуло к стене. Я чувствительно приложился спиной, но тут вскочил, выхватил из колчана болт. Короткий, не больше ладони. Не очень острый, он не предназначен для того, чтобы колоть, а для того чтобы пробивать ещё как. И, думаю, глаз он пробьет хорошо.

Паук упал неудачно, подмял под себя подбитую мною ногу, завалился на бок.

Я уже стоял рядом над ним с ножом в правой руке и болтом в левой. Тварь смотрела на меня всеми шестью черными, как ночь глазами и пыталась встать. Я не позволил. Запрыгнул ему на спину. Волоски оказались твёрдыми и острыми и точно порвали бы одежду если бы она не была покрыта окаменевшими каплями крови и слюны более мелких тварей. И все же несколько дыр и пару свежих царапин я заработал. Не обращая внимания на боль размахнулся болтом.

В последнее мгновение паук успел прикрыть глаз толстым и очень прочным на вид веком. Но это не помогло, болт пробил и веко, и глаз. Спасибо Порядку и моей силе. И спасибо Порядку за силу!

Тварь задрожала, огромные жвала разошлись, на пол полилась густая слюна из пасти вырвался дикий, полный боли, ненависти и отчаянья вопль. Группа атаковавших в этот момент птиц камнем рухнула на пол. Мне же врезало по ушам, в голове затрещало, но я лишь сильней вцепился в торчащий из глаза твари болт.

Паук дрожал, мотал головой, пытался дотянуться до меня задними недолапами, но я держался и сильней выдавливал стать в черепа. Жаль короток болт, до мозга не достал. Да и есть ли у этого чудища мозг?

Да к демонам рассуждения, у него ещё пять глаз. Я дотянулся до колчана, достал новый болт. Тварь встала. Резко, подбросив меня, и едва не сбросив. Ей каким-то образом удалось вытащить из-под тела лапу, вбить ее в пол и опереться. Если он встанет на все лапы, мне придется туго.

Я ударил болтом в глаз. Промахнулся. Болт порвал кожу, беспомощно царапнул кость, едва не сломал мне пальцы и звякнул об пол где-то внизу. Я вытряхнул ещё один, не поймал, звона не слышал, да и жалеть об утерянном болте не собирался. Ещё есть.

Но достать их оказалось сложно. Удалось лишь с третьей попытки, когда тварь уже оперлась на все шесть лап. И я ударил ножом. Бил наугад, не видя куда бью, лишь бы ударить, но попал удачно. Лезвие вошло в узкую полоску не защищённой шкурой розовой кожи. Я повел его вправо, влево, расширяя рану. Выбил болт в глаз, уцепился за него как мог, продолжая перепиливать пауку шею.