Текст книги "Охотник на демонов 2 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Шимохин

Соавторы: Алексей Владимиров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

И, наконец, он. Князь Голицын. Он не смотрел на меня. Он смотрел прямо перед собой. Его профиль был высечен из мрамора, но я видел, как ходили желваки на его скулах и как побелели костяшки пальцев, сжимающих табличку. Он проиграл. Публично. «Мальчишке».

Я повернул голову к своей спутнице. Лира медленно, почти незаметно, кивнула мне. Один раз. На ее губах играла едва заметная, одобрительная, почти гордая улыбка. Ее «ученик» превзошел ожидания.

Зал взорвался аплодисментами, когда аукционист, придя в себя, объявил следующий, уже совершенно не интересный мне лот. Я сидел неподвижно под этот гул, ожидая продолжения.

Глава 29

Глава 29

Аукционист, насладившись моментом, продолжил торги.

– А теперь, господа! Лот номер одиннадцать: «Библия Герцога Наварского»!

На сцену вынесли древний фолиант в тяжелом, инкрустированном драгоценными камнями окладе.

– Подлинник пятнадцатого века, – вещал аукционист. – По слухам, страницы этой книги были окроплены кровью святого и обладают слабыми защитными свойствами против низших демонов. Но, конечно, в первую очередь, это – реликвия. Символ статуса и благочестия.

Я откинулся на спинку кресла. Абсолютно неинтересно. Я наблюдал, как в борьбу за лот вступил тот самый морщинистый старик, что проиграл Голицыну меч, и какой-то неприметный человек в строгом костюме, в котором я с удивлением узнал одного из тех, кого видел в Храме перед тем как пройти в злополучную библиотеку. Представитель Церкви.

Торги были вязкими, упрямыми, полными тихой ненависти. Старик медленно поднимал цену, а церковник тут же перебивал. В итоге старик, злобно сверкнув глазами, поднял ставку до четырех миллионов. Церковник, поджав губы, отступил. Похоже, у него был строгий лимит. Лот ушел старику, и я услышал, как представитель церкви тихо, но грязно выругался себе под нос.

– А теперь, дамы и господа, – голос аукциониста дрогнул, срываясь на торжествующие ноты. – Наш финальный лот. Настоящая жемчужина этого вечера!

Свет в зале погас почти полностью. Остался лишь один-единственный луч, ударивший в центр сцены. Ассистенты вынесли не ларцы и не картины. Они выкатили массивную витрину из бронированного стекла, внутри которой на простой черной подушке лежал… обычный перстень. Простое кольцо из тусклого, почерневшего серебра с гладким черным камнем.

Но я напрягся.

– «Печать Шаха»! – объявил аукционист, и по залу прошел гул, на этот раз не восхищенный, а потрясенный. – Артефакт пространственной магии! Стабильный, персональный карманный мир объемом… – он сделал паузу, смакуя момент, – в половину кубического метра!

Я перестал дышать. Пол куба.

Моя рука инстинктивно коснулась браслета под манжетой рубашки. Я вспомнил тот тяжелый железный ящик с алмазами, который легко запихнул внутрь. Мой браслет… он был точно не меньше, а, судя по ощущениям, значительно больше . Я впился взглядом в сцену, забыв обо всем. Мне не нужно было кольцо. Мне нужно было знать его цену.

Я бросил взгляд на Лиру. Она не смотрела на сцену. Она смотрела на меня. В ее золотых глазах плясали откровенно насмешливые, ироничные искорки. Она заметила мою мертвенную хватку на подлокотнике. Она проследила мою мысль: ящик… браслет… кольцо. Она все поняла.

– Но это не просто инструмент! – продолжал аукционист. – Это кольцо с историей! Триста лет назад оно принадлежало персидскому шаху. Во время войны было получено как трофей генералом Красновым, и вот, спустя века, его потомки выставили реликвию на торги!

– Начальная цена, – аукционист глубоко вздохнул, – СТО МИЛЛИОНОВ РУБЛЕЙ! Шаг – два миллиона!

Я чуть не поперхнулся воздухом. Сто. Миллионов. Начальная. Я сидел на стуле, ощущая, как ледяной пот катится по спине. Я был в полном шоке. Если это кольцо, в полкуба, начинается со ста миллионов, то сколько же, черт возьми, стоит мой браслет⁈

– Сто два, – раздался голос старика. – Сто десять! – тут же рявкнул Голицын, он был в азарте и жаждал этого.

– Сто пятнадцать! – ответил «Пиджак».

– Сто тридцать!

– Сто сорок!

Цены летели вверх с безумной скоростью. Это была ожесточенная перестрелка ставками. Голицын, «Пиджак» и еще пара тяжеловесов бились за артефакт не на жизнь, а на смерть. Цена быстро дошла до ста пятидесяти… ста шестидесяти… ста восьмидесяти миллионов.

Я сидел и не дышал. Сто восемьдесят миллионов… Тот старый, потертый браслет, который я снял с трупа в Африке… Он стоил больше, чем весь мой лот с алмазами. Я только что понял, насколько ценную вещь держу.

Торги замедлились на ста девяноста миллионах. Голицын, бледный от азарта, сделал свою последнюю ставку:

– Двести!

Зал затих. «Пиджак» покачал головой. Старик опустил табличку. Казалось, все кончено. Князь торжествующе улыбнулся. И тут из одной из приватных лож наверху, откуда до этого не доносилось ни звука, раздался чистый, мелодичный женский голос:

– Двести пятьдесят миллионов.

Тишина. Абсолютная, мертвая, звенящая тишина. Аукционист замер с поднятым молотком. Голицын медленно повернул голову и посмотрел наверх, его лицо исказилось. «Пиджак» просто опустил голову, понимая, что это конец. Все кривились, понимая, что тягаться с такой ставкой – безумие.

– Кто это?.. – прошептал кто-то рядом со мной. Шепот пронесся по залу:

– Юсупова… – Это же… дочь князя Юсупова. Самая младшая.

Аукционист наконец пришел в себя.

– Двести пятьдесят миллионов… раз… Двести пятьдесят миллионов… два… – он обвел зал отчаянным взглядом. – ПРОДАНО! За двести пятьдесят миллионов!

Зал взорвался аплодисментами, но они были какими-то растерянными. Это была не просто покупка. Это была демонстрация абсолютной, непоколебимой власти, перед которой померкли все. Я сидел, оглушенный. Я только что увидел настоящий уровень игры, и он был гораздо выше, чем я мог себе представить.

Аукционист, бледный, как полотно, но с горящими глазами, объявил торги закрытыми. Свет в зале стал чуть ярче, и приглушенный гул голосов мгновенно наполнил пространство. Гости поднимались с мест, растекаясь к фуршетным столам, где уже разливали шампанское.

Я сидел, как каменное изваяние. В ушах звенело. Двести пятьдесят… миллионов. За кольцо. За артефакт в полкуба.

– Кажется, представление окончено, – тихий голос Лиры вернул меня из оцепенения. Она грациозно поднялась, поправляя свое нереальное черное платье.

Я тоже поднялся, и мы, как и остальные, двинулись за толпой к столам. Мы не успели сделать и пяти шагов, как из толпы вынырнула ассистентка Вольского, Ирина. Ее лицо, как всегда, было безупречно-вежливым, но теперь в ее глазах читалось плохо скрываемое уважение. Она подошла не к Лире, а прямо ко мне.

– Господин Зверев, – ее голос был тихим, но настойчивым, легко перекрывая гул. – Поздравляю с невероятно успешными торгами.

Я молча кивнул.

– Господин Вольский просит вас пройти в его кабинет. Нужно завершить формальности. – Она едва заметно улыбнулась. – И передать вам ваши покупки.

Я повернулся к Лире. На моем лице сама собой появилась легкая, уверенная улыбка – часть новой маски. Я мягко взял ее за руку, поднес к губам и коснулся тыльной стороны ее ладони легким поцелуем – жест, который я подсмотрел у Вольского, но который в моем исполнении был чистой, незамутненной дерзостью.

– Милая, не скучай, – сказал я, чуть понизив голос, но достаточно громко, чтобы Ирина и все, кто был рядом, услышали. – Я быстро. Просто улажу дела. Возьми себе еще шампанского.

Лира на мгновение замерла. Я увидел, как в ее золотых глазах вспыхнул опасный, почти насмешливый огонек.

Она чуть улыбнулась в ответ, и в этой улыбке было больше угрозы, чем нежности:

– Поторопись, Александр. Ты же знаешь, я ненавижу скучать.

Я отпустил ее руку и кивнул ассистентке.

– Ведите.

Мы вышли из шумного зала, нырнув в тихий коридор, и снова оказались в том самом кабинете, похожем на музей. Но атмосфера изменилась кардинально.

Константин Вольский стоял у камина, держа в руке бокал с янтарной жидкостью.

– Александр! Блестяще! – он широко улыбнулся, и на этот раз в его улыбке не было ни капли снисхождения. – Вы устроили нам настоящее представление! Я в восторге! Князь Голицын был в ярости. Видели бы вы его лицо, когда вы забрали у него «Вольность»!

На массивном дубовом столе уже лежали мои покупки: древний, темный свиток «Темных Уз» и длинный, обтянутый кожей футляр с мечом «Вольность».

Рядом с ними стояла Ирина с планшетом в руках.

– Господин Зверев, – начала она, – ваши покупки на общую сумму двадцать один миллион. Как и договаривались, эта сумма будет вычтена из вашей суммы с продажи лота. Куда прикажете их доставить?

Я едва взглянул на артефакты.

– Доставлять не нужно. Я заберу их с собой.

Ирина растерянно моргнула, глядя на длинный футляр с мечом, который был почти с нее ростом.

– Но, господин, наши курьеры…

Я шагнул к столу. На глазах у ошеломленной ассистентки и заинтересованно улыбающегося Вольского я спокойно положил ладонь сначала на свиток. Он едва заметно мерцал и исчез, втянутый в браслет. Затем я коснулся футляра с мечом. Он растворился в воздухе так же бесшумно.

Ирина ахнула, прикрыв рот рукой. Вольский же довольно кивнул, его улыбка стала шире.

– Впечатляющий артефакт, Александр. Весьма… вместительный. Я так и думал, что вы – человек с сюрпризами.

– Касательно оставшейся суммы, – Ирина быстро взяла себя в руки, с еще большим уважением глядя на меня. – На какой счет перевести средства? Мы можем сделать это немедленно.

Я посмотрел на Вольского.

– Я предпочитаю наличные.

Ирина замерла, ее профессиональная маска треснула. Она в панике посмотрела на босса, словно я только что попросил его принести мне голову Голицыны. Вольский, который только что кивал, теперь откровенно расхохотался. Громко, от души.

– Месье Зверев! Вы не перестаете меня удивлять! – он сделал глоток коньяка. – Даже для меня, боюсь, собрать такую сумму в час ночи – задача нетривиальная. На это понадобится чуть больше времени…

Он явно наслаждался ситуацией, снова пытаясь прощупать меня, увидеть мой предел.

– Я подожду, – усмехнулся я в ответ. – У меня сегодня, как оказалось, свободный вечер.

Вольский изучал меня долгую секунду, а потом его улыбка стала еще шире. Он уважал такую дерзость.

– Ирина. Принесите.

Ассистентка молча кивнула и выскользнула из кабинета. Мы с Вольским остались одни, молча глядя друг на друга.

Прошло минут двадцать, прежде чем дверь снова открылась. Вернулась Ирина, а за ней – двое охранников, включая Славу. Каждый из них нес по большому, внушительному кейсу. Они с глухим, тяжелым стуком поставили их на стол.

– Ну что ж, – Вольский вальяжно кивнул на кейсы. – Может, стоит пересчитать? В наше время так легко ошибиться в нулях.

Он снова меня, проверял, мелочный ли я, доверяю ли, боюсь ли.

Я даже не взглянул на замки.

– Я доверяю вашей репутации, Константин, – спокойно ответил я. – Уверен, там все в порядке.

И затем, на глазах у Вольского, чья улыбка застыла на полпути, я шагнул к столу. Положил руку на первый кейс. Он исчез. Переместил руку на второй. Он тоже растворился в воздухе, втянутый моим браслетом.

В кабинете повисла мертвая тишина. Амулет на руке едва заметно потеплел. Вольский замер. Его глаза, до этого насмешливые, теперь были широко раскрыты от неподдельного, чистого шока. Он-то думал, что я просто храню там мечи. Но кейсы с деньгами … Он окончательно убедился, что артефакт, который я ношу на руке, не просто «вместительный». Он стоит не меньше, а то и больше, чем то кольцо Юсуповой, проданное за двести пятьдесят миллионов. И этот артефакт – у меня.

В кабинете повисла мертвая тишина.

– Что ж, дела закончены. Был рад встрече, Константин.

Я повернулся и направился к выходу, но, дойдя до двери, как бы между делом остановился и обернулся.

– Кстати, господин Вольский. А когда планируется следующий аукцион?

Вольский вздрогнул, выныривая из оцепенения. Он быстро взял себя в руки, снова натягивая маску гостеприимного хозяина.

– А? А, аукцион… – он прокашлялся. – Месяца через два, может, три. Когда соберем достойные лоты. А что? Вас что-то интересует?

Я усмехнулся.

– Что ж, возможно, у меня будет для вас еще кое-что.

Я снова шагнул к столу. И снова, на глазах у потрясенного Вольского и его ассистентки, прикоснулся к запястью. Секунда, и в моей руке звякнул мешочек из грубой ткани – тот самый, что я забрал из тайника жрецов в камбоджийском храме.

Я развязал тесемку и просто высыпал содержимое на полированную дубовую поверхность.

Грубые, массивные золотые украшения – браслеты, ожерелья, ритуальные чаши – мертвенно блеснули в свете ламп.

– Месье Зверев, – выдохнул Вольский, его глаза снова загорелись алчным огнем. – Вы… вы не перестаете меня удивлять!

Он тут же нажал кнопку селектора.

– Гюнтера! Срочно!

Ювелир появился через минуту, вытирая руки платком. Увидев россыпь золота на столе, он замер.

– Гюнтер, – нетерпеливо бросил Вольский. – Оцени.

Старик благоговейно надел свой окуляр и склонился над столом. Он брал пинцетом то одно изделие, то другое, пробовал металл на зуб, капал каким-то реактивом. Наконец он выпрямился. – Это золото, – его голос дрожал.

– Почти чистое. Но работа… – он брезгливо поморщился, – работа очень грубая, архаичная. Варварская. Судя по стилю и патине, этому… этому не мало лет. Господин Вольский, здесь нужен не ювелир. Здесь нужен эксперт-историк, чтобы установить истинное происхождение и культурную ценность. Это может стоить как просто лом… или как целое состояние.

Вольский вопросительно посмотрел на меня.

– Оставляю их вам, – спокойно сказал я, отодвигая золото в его сторону. – Оцените. Жду вашего предложения.

На лице Вольского расцвела улыбка.

– Ирина! Подготовьте еще один договор! На оценку и эксклюзивную реализацию! – рявкнул он, и ассистентка пулей вылетела из кабинета.

И спустя пару минут уже вернулась с договором.

Он снова протянул мне руку.

– Александр, – на этот раз в его голосе звучало неподдельное восхищение. – Я смотрю, мы с вами сработаемся.

Я пожал ему руку, забирая свой экземпляр договора на оценку.

Внутри все гудело от тихого, злого триумфа. Я не просто продал камни. Я не просто купил артефакты и показал свой статус. Я вошел в этот кабинет «мальчишкой», а вышел полноправным партнером и уважаемым клиентом.

– Увлекательного вечера, Александр, – Вольский проводил меня до двери.

Я вышел из кабинета Вольского, чувствуя себя победителем.

Зал гудел. Торги были окончены, и теперь начался настоящий праздник – гости, свободные от напряжения аукциона, плавно перемещались между фуршетными столами, оживленно обсуждая итоги. Звон бокалов и приглушенный смех сливались в единый, сытый гул. Мне было плевать на их разговоры. Я выискивал в полумраке серебристые волосы Лиры. Пора было уходить из этого змеиного гнезда.

И я увидел ее.

Она стояла у одного из дальних фуршетных столиков, у высокой мраморной колонны, вполоборота ко мне. Она была не одна.

Сердце пропустило удар, а затем гулко ухнуло куда-то вниз.

Лира стояла и спокойно… общалась с Лисой.

Глава 30

Глава 30

Кровь отхлынула от моего лица, но я заставил себя сохранить невозмутимое выражение. Маска, которую я носил весь вечер, теперь стала спасением. Нельзя было показывать растерянность.

Я заставил себя сделать шаг, потом еще один, медленно направляясь к ним, словно иду по минному полю.

Когда я подошел ближе, до меня донесся обрывок фразы Лисы. Она говорила с той теплой, дружеской усмешкой, которую я так хорошо знал:

– … именно поэтому я и говорю, что с ним бывает непросто. Он слишком упрям.

– Упрямство – это не всегда недостаток, – мелодично ответила Лира, и в ее голосе прозвучала нотка такого глубокого, личного понимания, которая заставила меня похолодеть.

Они обе повернулись ко мне в тот момент, когда я подошел. На их лицах не было и тени смущения, что их застали за обсуждением меня. Словно в этой сцене не было ничего невозможного.

– О, Саш, а мы как раз о тебе, – с легкой улыбкой сказала Лиса, пытаясь казаться беззаботной.

Я перевел взгляд с нее на Лиру, пытаясь прочесть хоть что-то в этих золотых, нечеловеческих глазах.

– Надеюсь, говорите только хорошее, – ровным тоном произнес я, хотя внутри все кричало от вопросов.

– Разумеется, – ответила Лира, делая глоток шампанского. – Обсуждали твои новые деловые качества.

Я бросил на Лису многозначительный взгляд, в котором было все: «Что происходит?», «Нам нужно поговорить» и «Сейчас же».

Она уловила его и, сохранив на лице светскую улыбку, едва заметно кивнула.

В этот момент Лира, словно почувствовав наше безмолвное напряжение или просто потеряв интерес к этой болтовне, повернула голову.

– Александр, я, пожалуй, осмотрю вон ту коллекцию гобеленов, – ее мелодичный голос прозвучал абсолютно естественно. – Они выглядят… любопытно. Не буду вам мешать.

И, не дожидаясь ответа, она грациозно отвернулась и бесшумно скользнула в сторону, растворяясь в толпе и оставляя нас с Лисой.

– Тут много любопытного произошло Саня, – ухмыльнулась Лиса. – Вольский после вашей первой встречи, той, с алмазами, естественно, пытался пробить, кто ты такой.

Я напрягся.

– Его служба безопасности сработала быстро, – торопливо зашептала Лиса. – Они докопались до того, что ты Охотник из Тридцать второго отдела, служишь под началом Кайлова и, что самое интересное, являешься последним из рода Зверевых. Они даже нашли информацию о твоем предке-полковнике, который еще Париж брал.

– И что?

– И поначалу Вольский решил, что ты просто распродаешь старые семейные сокровища. Это его устроило. А вот потом , – она сделала паузу, – началось настоящее шоу. Как только его СБ попыталась копнуть глубже в сторону твоей службы , им очень вежливо, но очень жестко надавали по голове.

– ИСБ? – догадался я.

– Сначала они, – кивнула Лиса. – К Вольскому пришел очень вежливый человек в сером и строго поинтересовался, с какой, собственно, целью он проявляет такой нездоровый интерес к сотруднику. А следом за ИСБ к нему нагрянули церковники.

– Что⁈ – у меня дернулся глаз.

– Да. Фанатики в рясах, – ее голос был почти испуганным. – И они начали проверять его самого на предмет связей с демонопоклонниками и ересью. Понимаешь? Его интерес к тебе они расценили как подозрительный.

Я замер, пытаясь осознать масштаб происходящего. Вольский. ИСБ. Церковь. Все они крутились вокруг меня.

– В итоге, – подытожила Лиса, – Вольский, оказавшись между молотом и наковальней, в диком ужасе свернул любое расследование. Его интерес остался неудовлетворенным, но он окончательно убедился, что «месье Зверев» – не просто богатый выскочка, а чей-то протеже, который «вывели в полусвет».

Она посмотрела на меня, и в ее глазах больше не было иронии, только серьезность.

– Так что он тебя теперь не просто уважает.

Я стоял, оглушенный ее словами. А главное понял, от куда растут ноги. С похищения Светланы, и тем, что тогда взяли демонопоклонников. А тут не проходит много времени и Вольский проявил интерес к моей персоне, вот и решили его пощупать и спросить откуда такой интерес.

Лиса, видя, что я переварил информацию, усмехнулась.

– Видишь? Ты теперь у нас большая шишка.

Она прищурила свои зеленые, хитрые глаза.

– Кто она?

– Что? – я не сразу понял.

– Твоя «близкая подруга», – передразнила она мой тон. – Лира. «Немного древнее, чем некоторые страны». Серьезно, Саня? Это лучшее, что ты смог придумать?

Я напрягся.

– Лиса, это сложно. Она…

– Не ври мне, – отрезала она. – Я сенсор, помнишь? Я пыталась ее «прочитать». А там – пустота. Звенящая, идеальная, пустота. Она не просто артефактами обвешана. Так кто она?

Я отвел взгляд.

– Не сейчас.

– Не можешь? – она рассмеялась, но смех был злым. – Саня, очнись. Ты только что провернул сделку на сто десять миллионов. Я, между прочим, твой партнер. Я получаю свои десять процентов.

Я молча кивнул.

– Так вот, – она шагнула ближе, ее взгляд стал жестким. – Я имею право знать, с кем работает мой партнер. Особенно, если этот «кто-то» – аномалия, от которой у меня волосы на затылке дыбом встают.

– Лиса, пожалуйста, – тихо сказал я. – Просто… доверься мне. Я знаю, что делаю.

Она смотрела на меня долго, изучающе. Она видела, что я уперся.

– Ладно, – наконец выдохнула она, отступая на шаг. – Ладно, Зверев. Как скажешь. Твои секреты.

Она допила шампанское.

– Но запомни. Ты мне должен. И я говорю не только о деньгах. Ты мне расскажешь. Обязательно. Не сейчас, так потом. Я свою долю информации получу.

Я посмотрел на Лису.

– Отличный вечер. Спасибо за помощь. Уверен, мы скоро увидимся, – я произнес последнюю фразу с нажимом, давая понять, что этот разговор не окончен.

Лиса кивнула, прекрасно поняв мой намек.

– Конечно, Саш. Созвонимся.

В этот момент, словно почувствовав, что наш напряженный диалог окончен, из-за колонны бесшумно шагнула Лира. Она подошла к нам с тем же невозмутимым видом, с каким и отошла, словно просто дала нам пару минут на светскую болтовню.

– Думаю, вы закончили, – ее мелодичный голос прозвучал абсолютно нейтрально, но я уловил в нем нотки нетерпения.

– Безусловно, – ответил я, принимая ее игру до конца.

Мы развернулись и пошли к выходу. Я чувствовал на себе десятки взглядов: Вольского, который провожал нас с улыбкой довольного паука, Голицына, чей взгляд впивался мне в спину, как ледяной осколок, и Лисы, которая смотрела нам вслед со сложной смесью восхищения, злости и тревоги.

Выйдя на улицу, мы направились к стоянке. Водитель «Державы», словно почуяв наше приближение, уже держал заднюю дверь лимузина открытой. Я помог Лире сесть, сел сам.

Дверь с глухим, мягким хлопком закрылась, отрезая нас от шума и взглядов этого змеиного гнезда.

Спустя минут двадцать лимузин плавно замедлил ход, сворачивая к «Астории». Водитель, распахнул перед нами двери. Мы молча вошли в залитый светом холл. Тот же портье, та же почтительная тишина. Мы поднялись на лифте в люкс, не произнеся ни слова, продолжая играть свои роли даже для невидимых зрителей.

Но как только за нами с тихим щелчком закрылась тяжелая дверь номера, представление закончилось.

Напряжение, которое я сдерживал весь вечер стальными тисками, разом отпустило. Я тяжело прислонился спиной к двери, закрыв глаза. Воздух с шумом вырвался из легких. Я стянул с шеи галстук, который внезапно начал душить, и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

– Лира, – мой голос прозвучал хрипло и устало. – Спасибо.

Она прошла вглубь комнаты и остановилась у панорамного окна, глядя на россыпь огней ночного города.

– Я бы не справился сегодня без тебя, – продолжил я, снимая пиджак и бросая его на спинку кресла. – Ты… идеально сыграла свою роль. Спасибо, что подыграла и помогла.

Она медленно повернулась ко мне. В ее золотых глазах не было ни насмешки, ни превосходства, которые я видел в них, когда она дразнила меня

– Я надеюсь, что однажды, когда помощь понадобится мне, ты тоже поможешь, Александр, – произнесла она.

Я напрягся. Вот и оно. Расплата за услугу.

– И я говорю не об условиях нашего контракта, – добавила она, словно прочитав мои мысли. – Я говорю о помощи, которую оказывают не по долгу.

Я выпрямился.

– Конечно, – ответил я.

Лира смотрела на меня еще мгновение, и в ее глазах промелькнуло что-то похожее на… удовлетворение. Она медленно кивнула, принимая мое слово.

– На сегодня потрясений достаточно, – тихо сказала она, отворачиваясь от меня и снова глядя на огни ночного города. Напряжение в комнате спало. – Тебе нужно отдохнуть и осмыслить. Все, что ты узнал. И все, что ты получил.

– Ты знаешь, как меня найти, – добавила Лира.

Она просто сделала шаг назад, в тень у панорамного окна, туда, куда не доставал мягкий свет лампы. Тьма в углу сгустилась, стала осязаемой.

– Восстанавливайся, Александр. Скоро мы продолжим.

Ее фигура растаяла, поглощенная мраком.

Я остался один.

Я прошел по мягкому ковру и рухнул в одно из глубоких кресел.

Триумф? Какой, к черту, триумф?

Вся эта роскошь, эти деньги, этот безупречный костюм – все это казалось фальшивым, бессмысленным. Иллюзия.

Я прошел в ванную, огромного размера. Черный, как ночь, мрамор, зеркала в тяжелых рамах, позолоченные краны, похожие на музейные экспонаты. А в центре, утопленная в пол, – огромная круглая чаша джакузи.

Я нажал на сенсорную панель на стене. Вода с тихим шипением хлынула в чашу, и через мгновение комната наполнилась паром. Я стянул с себя этот проклятый, идеальный костюм – чужую шкуру – и бросил его бесформенной кучей на пол.

Погрузился в горячую, бурлящую воду.

Я лежал в горячей воде, и пар туманил зеркала. Через огромное окно, которое начиналось почти от пола, открывался нереальный, открыточный вид на ночной город. Огни Исаакиевского собора, Адмиралтейство, россыпь фонарей на Дворцовой площади – все это лежало у моих ног, как сверкающая карта.

Сто десять миллионов за алмазы. Минус двадцать пять процентов комиссии. Минус десять процентов Лисе… Минус двадцать один…

Пятьдесят пять с половиной миллионов.

Я —миллионер.

Я, Саня Зверев, сирота из приюта. Охотник, живущий в каморке общаги на казенную зарплату, был сказочно богат.

Я усмехнулся, глядя на город. Что теперь? Первым делом – съехать из этой дыры. Купить квартиру. Нет, пентхаус. С таким же видом. Купить нормальную машину, а не гонять на мотоцикле, рискуя свернуть шею. Забыть о дешевом пиве и пельменях.

И тут же эта пьянящая мысль разбилась о ледяную стену реальности.

Я не могу.

В голове всплыл напряженный, тихий разговор. Слова Лисы. «К нему нагрянули церковники… ИСБ надавали им по голове…»

И что они увидят? Что сирота-лейтенант, едва избежавший трибунала, вдруг, на покупает себе пентхаус на Крестовском и новую «Аврору»? Откуда такие деньги?

Вопросы. Сначала шепот в коридорах ОСБ. Потом – вежливое приглашение «на беседу». А потом – снова то кресло у «мозгокрутов», которые на этот раз будут копать не в поисках предательства, а в поисках неучтенных доходов. И они найдут. Они вывернут меня наизнанку, доберутся до Вольского, до аукциона, до Лиры.

Я с силой ударил кулаком по воде, разбрызгивая пену.

Я был сказочно богат. И я был вынужден продолжать жить в своей каморке в общежитии, носить старые джинсы и питаться в столовой, потому что любой шаг в сторону, любая крупная покупка, любой намек на мое новое состояние мгновенно вызвали бы интерес.

Если я не могу тратить деньги на то, что можно увидеть…

В голове мгновенно выстроился план. Тот самый аукцион, на котором я только что был. Я пришел туда продать. Но в итоге – купил. Купил артефактный меч «Вольность» и свиток «Темные Узы». Вещи, которые нельзя увидеть на парковке или в банковской выписке, но которые в нужный момент спасут мне жизнь.

Это был идеальный способ. Анонимно. И это был не единственный путь.

Я вспомнил Грома. Вспомнил слова Лисы о том, что он прошел через усиление. Ему искусственно развили силу. Это было не совсем то, что мне нужно, но это доказывало одно: существуют и другие методы. Методы, о которых не рассказывают в Академии. Алхимия. Ритуалы. Я медленно выдохнул, и пар вокруг меня, казалось, рассеялся.

Плевать на квартиры. Плевать на роскошные машины и признание этой аристократической мрази. У меня есть то, чего нет у них – цель и ресурсы, которые нельзя отследить.

Мне нужно узнать об этом больше. Об алхимии, о ритуалах усиления, о теневом рынке артефактов.

Ночью я спал урывками, проваливаясь в тяжелое, липкое забытье и снова просыпаясь от малейшего шороха за окном. Роскошная кровать в люксе казалась жесткой, как тюремные нары.

Утром я заставил себя подняться. Позвонил в обслуживание номеров и заказал завтрак из меню – яйца Бенедикт, свежевыжатый сок, крепкий кофе. Еда была безупречной, но на вкус казалась картоном.

Приняв ледяной душ, я начал обратную трансформацию. Аккуратно сложил безупречный костюм от месье Лорана и убрал его в браслет. Туда же отправились дорогие туфли и шелковый галстук.

Я снова натянул свои старые, потертые джинсы, футболку и куртку. Взглянул на себя в огромное зеркало в золоченой раме. Из него на меня смотрел все тот же Саня Зверев, Охотник из общаги.

Выезд из «Астории» прошел буднично. Портье, видевший, как я выхожу в той же одежде, в какой приехал, проводил меня вежливым, но слегка растерянным взглядом. Он явно не мог сложить этот пазл.

Я не стал брать такси. Спустился в метро, растворившись в утренней толпе сонных студентов и хмурых рабочих. Контраст был почти физически болезненным.

Дверь моей комнаты в общежитии встретила меня знакомым скрипом. Я повернул ключ и шагнул внутрь. Запах пыли. Старой, слежавшейся пыли, въевшейся в мебель и стены. Скрипучий пол. Узкий коридор, заваленный формой и рюкзаком.

Я стоял посреди своей каморки. Абсурдность ситуации была настолько дикой, что я почти рассмеялся. Я был сказочно богат, но вынужден был прятаться здесь, потому что боялся потратить лишнюю копейку и привлечь внимание.

Тишину комнаты разорвал резкий, назойливый звонок коммуникатора. Я вздрогнул. На экране светилось имя: «Лиса».

– Ну как проходят будни миллионера? Мне кажется Саня мы давно не виделись и это надо исправлять.