Текст книги "Охотник на демонов 2 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Шимохин

Соавторы: Алексей Владимиров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава 3

Глава 3

Ледяная вода обожгла лицо и грудь, вырывая меня из вязкого, багрового тумана. Я судорожно дернулся, захлебываясь и кашляя. Сознание вернулось мгновенно, и вместе с ним – боль. Тупая, ноющая боль в виске, обожженная кожа на руке и гудящее эхо от перенапряжения во всем теле.

Я висел к чему-то прикованный.

Тяжелые цепи, такие же, как и на алтаре, сковывали мои запястья и лодыжки, но теперь они уходили вверх, в непроглядный мрак. Я висел, едва касаясь пальцами ног холодного каменного пола, руки были вывернуты за спиной под неестественным углом. Каждое движение отдавалось вспышкой боли в плечах.

Когда зрение сфокусировалось, я понял, что все стало гораздо хуже. Передо мной застыв стояли, те самые монахи-палачи.

Помещение было другим. Меньше, чем Зал Усмирения. Стены казались ближе, а воздух был тяжелым и спертым, пахнущим застарелой кровью и страхом.

– Наконец-то, – раздался из тени знакомый рокочущий голос.

Валаам шагнул в тусклый круг света, отбрасываемый единственным магическим светильником на стене. Его лицо было все таким же суровым и непреклонным. Он не выглядел злым. Он выглядел уставшим и исполненным праведного долга, как хирург перед сложной, но необходимой операцией.

– Твое молчание и сопротивление доказывают лишь то, что Клеймо уже пустило корни в твою душу и тебя не спасти. Разговоры окончены. Начинается Дознание.

Я стиснул зубы, ожидая увидеть инструменты пыток, как в прошлый раз. Но в руках монаха не было ничего, кроме небольшого, гладкого камня молочно-белого цвета. Он был размером с голубиное яйцо и, казалось, впитывал в себя скудный свет, оставаясь матовым и непрозрачным. Он выглядел совершенно безобидно, но когда Валаам шагнул ближе, я почувствовал это.

Моя внутренняя пустота, сжалась и казалась даже заскулила. От камня исходила не просто магия. Это было нечто концентрированное, древнее и абсолютно нетерпимое к любой скверне.

– Это Слеза святого, – пояснил инквизитор, заметив мой взгляд. – Она не калечит тело. Она лишь сжигает ложь и ересь, причиняя носителю невыносимую боль. Чем сильнее в тебе сидит демон, тем мучительнее будет очищение. Скажи мне имя своего хозяина, и я прекращу.

Он подошел вплотную, и медленно поднес белый камень к моей груди.

В тот момент, когда белый камень коснулся моей кожи, я ожидал огня, но получил нечто худшее. Это не был ожог. Боль родилась глубоко внутри. Ощущение, будто мою внутреннюю пустоту, мою суть, схватили ледяной рукой и начали сжимать в тисках. Я задохнулся, перед глазами на мгновение все побелело от внутреннего давления. Это длилось лишь несколько секунд, но эти секунды были вечностью.

И вдруг… все прекратилось.

Сжимающая боль не просто исчезла – ее сменило нечто противоположное. Из точки, где камень касался моей груди, начало разливаться тепло. Не обжигающее, а приятное, живительное. Оно волной прошло по всему телу, прогоняя холод подземелья, унимая боль в плечах и заживляя ноющий висок. Усталость, висевшая на мне свинцом, начала отступать.

А затем тепло превратилось в силу. Это был чистый поток, который хлынул в меня прямо. Моя внутренняя «пустота» перестала быть пустотой.

Я с удивлением открыл глаза и посмотрел на Валаама. Его лицо было бледным, на нем застыло выражение полного недоумения. Он смотрел на свою руку, на камень, который он все еще прижимал к моей груди.

И я увидел то же, что и он.

Молочно-белый камень, который до этого, казалось, излучал внутренний свет, начал тускнеть. Его свет, его сила, на глазах перетекала в меня. Он становился серым и безжизненным, как обычная галька.

– Что?.. – прошипел инквизитор.

С громким шипением он отдернул руку, словно коснулся раскаленной печи. Камень выпал из его пальцев и с глухим стуком ударился о пол. Валаам смотрел то на свою покрасневшую ладонь, то на меня, и в его глазах впервые за все время я увидел не праведный гнев, а страх. Чистый, первобытный страх перед неизвестным.

– Невозможно… – прошептал он. – Он должен был испепелить твою скверну, а не… питаться ею.

Пару мгновений была тишина и он и я пытались осознать произошедшее.

Валаам открыл было рот, чтобы отдать приказ, но осекся. Ярость в его глазах боролась с суеверным страхом. Наконец, он принял решение.

– Стерегите его, – глухо приказал он своим помощникам. – Ничего не предпринимать до моего возвращения.

Не говоря больше ни слова и даже не взглянув на меня резко развернулся и покинул камеру. Двое монахов, обменявшись тревожными взглядами, заняли посты у двери, не спуская с меня глаз.

Тяжелая дверь захлопнулась. Лязгнул засов.

Я закрыл глаза, опустив голову на грудь, чтобы выглядеть полностью побежденным. Но внутри началась война. Я сосредоточился на ближайшей руне и начал тянуть. Боль была мгновенной и острой. По плечу пробежала мелкая дрожь.

Это была пытка. Я балансировал на лезвии ножа: тянул ровно столько, чтобы знак медленно, гас. Несмотря на холод в камере, по виску медленно поползла капля пота.

Я приоткрыл один глаз и посмотрел на охрану. Один из них, прислонившись к стене, откровенно скучал, глядя в пустоту. Второй, наоборот, был начеку – но все его внимание было приковано к двери, откуда должен был вернуться Валаам.

Убедившись, что они не смотрят, я снова погрузился в свою внутреннюю борьбу. Время потеряло свой счет. Оно превратилось в бесконечный цикл из боли, истощения и упрямой, яростной концентрации. Один символ. Передышка. Следующий. Снова агония. И снова крошечная победа, когда очередной символ на цепи тускнел и гас.

Дверь отворилась. Вошел Валаам, и лицо его было спокойно. Та растерянность, что я видел раньше, исчезла, сменившись холодной, непоколебимой решимостью. За ним вошел один из монахов, который с благоговением нес в руках обитую черным бархатом шкатулку.

Валаам взял шкатулку и открыл ее.

Внутри, на подушечке из алого шелка, лежал терновый венец. Но он был сделан не из дерева. Он был выкован из черненого серебра, ветви которого были переплетены в тугой, зловещий обруч. Длинные, острые как иглы шипы, также из серебра, торчали из него под жестокими, неестественными углами. От венца исходило слабое, тошнотворное фиолетовое свечение.

– Если твое Клеймо – это знак твоего демонического хозяина, то мы увенчаем тебя святостью, которая выжжет его дотла, – тихо произнес он, и его голос был лишен всяких эмоций.

Он достал венец из шкатулки и кивнул своим помощникам. Двое монахов шагнули ко мне.

И судя по всему в этот раз мне не отделаться легко.

Инстинкт выживания взял верх. Когда монахи подошли, я забился в цепях, как дикий зверь. Я рванулся из стороны в сторону, мотая головой, пытаясь уклониться от их рук. Цепи с лязгом натянулись, впиваясь в мои запястья и плечи до боли, но я не обращал на это внимания.

Но все было тщетно. Один монах мертвой хваткой вцепился в мои волосы, с силой откидывая мою голову назад. Второй поднес зловещий серебряный венец к моему лбу.

В первую секунду была лишь физическая боль – острая, слепящая, будто в череп вонзили десятки раскаленных серебряных гвоздей. Я заорал, выгибаясь в цепях.

А в следующую секунду пришел настоящий ужас. Боль физическая стала лишь фоном для боли ментальной. В мое сознание хлынули кошмары. Я снова видел свою семью, но их лица были искажены ужасом и обвинением. Венец не просто пытал тело, он пытался сломать мой дух, доказать мне, что я – один из монстров.

Я был готов на все, лишь бы это прекратилось.

И в этот момент откуда-то со стороны, донесся глухой, еле слышный УДАР. Не взрыв, а скорее звук, будто что-то огромное и тяжелое проломило каменную кладку.

Все в камере на мгновение замерли. Монахи растерянно переглянулись. Валаам поднял голову к потолку, а затем огляделся и посмотрел на меня с презрительной усмешкой.

– Это твой хозяин идет тебя выручать? – пророкотал он. – Уже поздно. Для тебя все кончено, а теперь и для него! Раз он посмел заявиться в святую обитель!

Но он ошибся. Все только начиналось.

Его слова, боль, унижение, отчаяние – все это стало последней искрой. И меня накрыло, окончательно.

Это не было похоже на тот контролируемый всплеск в Зале Усмирения. Это была слепая, первобытная ярость, обретшая форму. Из моей груди вырвалась беззвучная волна чистой, темной энергии.

ХРЯСЬ!

Цепи, сковывавшие меня, лопнули одновременно, разлетаясь в стороны, расколовшись на тысячи осколков. Серебряный венец на моей голове слетел, его фиолетовое свечение погасло.

Монахов отшвырнуло ударной волной, как тряпичных кукол. Они с глухим стуком врезались в стены. Лишь Валаам устоял на ногах, но его лицо было искажено потрясением.

Я рухнул на колени, тяжело дыша. Боль ушла. Кошмары исчезли.

Рев, вырвавшийся из моей груди, был ревом зверя. Сила, хлынула из меня неудержимым, всепоглощающим потоком.

Монахи, которых откинуло к стенам, были первыми. Волна иссиня-черного пламени сорвалась с моих рук, поглотив их. Они исчезли, не издав ни звука, оставив после себя лишь два черных силуэта, выжженных на каменной стене.

Помощник инквизитора, который все еще держал в руках пустую шкатулку, закричал от ужаса. Его крик оборвался, когда второй, более концентрированный жгут пламени ударил ему в грудь.

В комнате остался только один.

Валаам.

Он успел поднять свой серебряный крест, символы на котором пылали. На его лице застыл суеверный ужас. Он смотрел на меня будто на нечто, чего не должно было существовать.

Я медленно поднялся на ноги. Вся моя боль и страх переплавились в холодную, безграничную ненависть. Я просто протянул руку в его сторону и сжал кулак.

Символы на кресте погасли. Валаам открыл рот, но вместо крика из его горла вырвался лишь тихий хрип. А затем он просто опал.

За несколько секунд комната стала пустой.

Мое тело все еще вибрировало от вырывавшейся на волю силы. Ярость, кипевшая во мне, начала медленно остывать, уступая место чему-то другому.

Я стоял один посреди почерневших стен, тяжело дыша.

Рев собственной силы все еще стоял у меня в ушах.

А потом меня повело и я рухнул, голова раскалывалась, я едва мог пошевелиться. А потом я услышал голоса.

Голоса пробивались сквозь вату в ушах, искаженные и далекие, как эхо со дна глубокого колодца.

– Саня… жив… – женский голос, в котором облегчение смешалось с первобытным ужасом. – Что они с ним сделали?..

– … твою же… что здесь, нахрен, произошло?..

– Тащите его! Немедленно!

Меня поволокли. Мир превратился в бессмысленный калейдоскоп ощущений: шершавая стена тоннеля, о которую меня приложили плечом. Ледяные брызги грязной воды, резкий рывок вверх, будто меня забросили на что-то твердое и вибрирующее. А потом – тишина и темнота.

Я открыл глаза и увидел над собой потертый фанерный потолок. Я лежал на чем-то твердом, и меня качало. Рядом со мной на коленях сидела Лиса. Ее лицо было бледным, в глазах, освещенных тусклым светом, плескался страх. Она что-то говорила, но я не слышал слов. Ее губы двигались, а я снова проваливался в темноту…

Резкая остановка. Дверь со скрежетом отъехала в сторону, впуская полосу тусклого света и запах сырого асфальта. Две пары сильных рук – я узнал хватку Грома и Кайла – подхватили меня и снова куда-то поволокли. Скрип ступеней под ногами, чей-то приглушенный голос… и снова мрак.

Яркий свет ударил по глазам. Я лежал на чем-то мягком. Надо мной склонились несколько размытых силуэтов. Голоса были уже четче, но все еще казались далекими. – … не сработает, я же сказал. – Но это лучшее, что у нас есть… – Его природа изменилась… Я чувствовал, как что-то холодное коснулось моего виска, зашипело и тут же испарилось. Следом тоже самое произошло с рукой. Боль не ушла. Темнота снова позвала меня, и я не стал сопротивляться.

Пробуждение. Когда я открыл глаза в следующий раз, свет был уже мягким, приглушенным. Я лежал на старой кушетке в незнакомой комнате, пахнущей травами и антисептиком. Надо мной склонился пожилой мужчина в заляпанном халате. Он молча изучал меня поверх очков.

Я попытался сесть, но тело было свинцовым.

– Где я? – прохрипел я, и собственный голос показался чужим. – Что… что случилось?

– Тише, тише, молодой человек. Резкие движения вам сейчас ни к чему, – сказал тихий успокаивающий мужской голос.

Рядом с кушеткой, в старом, потертом кожаном кресле сидел пожилой мужчина. На вид ему было около шестидесяти: аккуратно подстриженная седая борода, густые волосы с проседью, зачесанные назад, и глубокая сеть морщин у глаз. Но стариком он не казался. Прямая спина, широкие плечи, которые не мог скрыть даже свободный свитер, и спокойный, невероятно пронзительный взгляд говорили о человеке, привыкшем к дисциплине и действию.

Он резким движением поднялся и подошел ко мне, после чего помог приподняться и подложил под спину подушку. Я огляделся. Мы были в просторной комнате, похожей на библиотеку или кабинет. Стены от пола до потолка были заставлены книжными стеллажами, забитыми как современными медицинскими справочниками, так и древними, обтянутыми кожей томами без названий.

Я опустил взгляд на свои руки, и сердце пропустило удар. На правом предплечье, там, где меня коснулись щипцы монаха, кожа была сморщенной и белесой, как у столетнего старика. Уродливый, мертвый шрам. В памяти тут же вспыхнула картина: я стою посреди пепла, а из моих рук рвутся жгуты черного пламени.

Я потряс головой, отгоняя видение.

– Где я? И кто вы такой?

Глава 4

Глава 4

– Тише, молодой человек. – сказал тихий, но властный мужской голос.

Рядом с кроватью, в старом кожаном кресле сидел пожилой мужчина. На вид ему было около шестидесяти: аккуратно подстриженная седая борода, густые волосы с проседью и спокойный, невероятно пронзительный взгляд.

Он поднялся, и я увидел, что под его свитером угадывались широкие плечи.

– Меня зовут Арсений Игнатьевич, – ровно ответил он. – А вы – в безопасном месте. Большего вам пока знать не нужно.

Дмитрий Сергеевич… Кайл. Воспоминания о спасении были рваными, как в лихорадке. Я помнил их голоса, но были ли это они? Или мое воображение, отчаянно цепляющееся за надежду?

Я попытался сесть. Тело отозвалось такой слабостью, что голова закружилась. Арсений Игнатьевич сделал шаг и, легко перехватив мою руку, помог сесть. Его хватка была твердой, как сталь.

– Сколько я здесь? – спросил я, отбросив вежливость. – Здесь – сутки. До этого трое – у Волконских провел, – хмыкнул он. – Дмитрий Сергеевич доставил тебя вчера ночью. Они скоро вернутся.

Я перевел взгляд на окно. Сквозь щели в шторах виднелась зелень деревьев. Решеток не было. Это немного успокоило.

Значит, точно они. Не бросили. Рискнули и вытащили идиота. Да еще и к Волконским отвезли лечиться.

– Вставай, – неожиданно приказал Арсений Игнатьевич. – Прогуляемся. Воздух пойдет тебе на пользу.

Он протянул мне небольшой пузырек с мутной, пахнущей травами жидкостью. Я с недоверием посмотрел на склянку. – Что это? – прохрипел я. – Стимулятор. Поможет и поставит тебя на ноги, – коротко пояснил он.

Я залпом осушил пузырек. Горький, с привкусом болотной тины и чего-то еще, неописуемо отвратительного. Шмурдяк. По телу тут же разлилось тепло, прогоняя слабость.

Спустя пару минут мне полегчало. – Пойдемте, – сказал я уже более твердым голосом.

Опираясь на его плечо, я вышел из дома. Мы оказались на небольшой веранде, спускающейся в ухоженный сад. А за садом начинался густой сосновый лес. Воздух был чистым и прохладным, наполненным пением птиц. После каменных мешков монастыря эта тишина и покой казались почти нереальными.

Арсений Игнатьевич довел меня до старой деревянной скамейки под раскидистой сосной и отошел обратно к дому, оставшись стоять на веранде. Он не уходил. Он наблюдал.

Я опустился на скамейку. Тишина. Этот мирный пейзаж казался кощунством после того ада, из которого я вырвался. Я закрыл глаза, и картины из пыточной камеры тут же встали перед глазами. Черное пламя, срывающееся с моих рук. Лица, искаженные ужасом за мгновение до того, как превратиться в пепел. Валаам, оседающий на пол…

Я убил их.

Это осознание было холодным и тяжелым. Я убивал и раньше, но это всегда были демоны. Та сила, что вырвалась из меня, была дикой, неконтролируемой.

Неужели тот «дефект», который мучил меня всю жизнь, исчез? Или… или церковники были правы, и они своими пытками просто сняли сдерживающую печать, выпустив на волю нечто ужасное?

Я сосредоточился, пытаясь дотянуться до своего источника. Я почувствовал отклик – слабую, едва заметную искорку где-то в глубине. Но это было все. Сила была там, но она была истощена. Как пересохший колодец после засухи. Та яростная вспышка осушила все резервы. Я вспомнил лекции из Академии: на пороге смерти магия инстинктивно сжигает себя, поддерживая жизнь дольше, чем у обычного человека. Похоже, именно это со мной и произошло.

Арсений Игнатьевич встретил меня на веранде и, ничего не спрашивая, помог дойти до кровати. Я рухнул на нее и он протянул мне еще одно зелье и выпив его, я почти мгновенно провалился в тяжелый сон без сновидений.

Проснулся я от приглушенных голосов. Солнце уже стояло высоко. У моей стояла целая делегация, вся команда. Лиса, Гром, Ворон и Кайл.

– Саня! – первой прореагировала Лиса. На ее лице была смесь безграничного облегчения и все еще не прошедшей тревоги. Она бросилась ко мне и крепко, но осторожно обняла.

– Ты живой… Мы так волновались.

Гром по-отечески хлопнул меня по плечу. Даже Ворон, вечно невозмутимый, позволил себе слабую тень улыбки. Они были рады, что я жив.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Кайл, присаживаясь на стул рядом.

– Как будто по мне проехал каток, – честно ответил я. – Но в целом… жить буду. Что там? Все плохо?

Кайл потер переносицу.

– Церковники официально заявили о нападении на их монастырь. Утверждают, что схватили охотника-еретика, но диверсионная группа отбила его, убив четырех служителей, включая иеромонаха Валаама. Они требуют выдать нас.

Мое сердце ухнуло в пятки.

– Но… они же не знают, что это были вы? – выдохнул я. Подставлять тех, кто рискнул и вытащил меня. Не хотелось от слова совсем.

– Прямых улик у них нет, – подтвердил Кайл. – Управление все отрицает. И тут начинается самое интересное. Мы выкатили им встречную претензию. Какого черта они похитили нашего сотрудника и пытали его? И в отрицалово пришлось уйти уже им. Так что сейчас идет жесткая политическая перепалка. Они кричат «убийцы», мы кричим «похитители», – усмехнулся Кайл довольно.

Видимо вся эта ситуация доставляла ему какое-то удовольствие.

– И чем это кончится? – спросил я.

– Пока неясно, – Кайл помрачнел. – Скорее всего, замнут дело, чтобы избежать полноценного скандала. Но на нас теперь будут смотреть под микроскопом. А на тебя – в особенности.

Лиса села на край кровати.

– Саня, расскажи, что там произошло? – тихо спросила она. – Мы услышали крик, а когда ворвались в камеру… там были только выжженные стены. Это ты их… убил?

Я посмотрел на свои руки.

– Я не знаю, – честно сказал я. – Они надели на меня этот венец… было очень больно… а потом… ярость. Я не контролировал себя. Оно просто вырвалось.

Коллеги⁈ Нет, друзья молчали, пытаясь осмыслить мои слова.

Они пробыли в гостях не долго. Им нужно было возвращаться и изображать, что все тихо спокойно и они не причем. Они оставили мне чистую одежду, новый коммуникатор и строгий приказ Кайла – сидеть тихо и ждать его дальнейших инструкций.

Следующие пару дней я провел в доме Арсения Игнатьевича. Он не задавал вопросов, лишь молча приносил еду и свои отвратительные на вкус, но удивительно эффективные настойки. Силы возвращались.

На третий день я почувствовал, что готов.

Я вышел в сад и закрыл глаза, потянувшись к источнику. Который в этот раз был полон.

Вытянув руку, я попытался создать простейшее заклинание – огненный шар. На моей ладони, без малейшего усилия, он вспыхнул.

«Вроде работает. А сейчас проверим, изменилось ли чего? По-прежнему со мной мой дефект или он ушел?» – промелькнуло в мыслях.

Мой взгляд метнулся к старой, высокой сосне, стоявшей метрах в десяти от края сада. Идеальная цель.

Я сотворил заклинание «Воздушный кулак» наполняя его магией, и направил. Заклинание должно было распасться, но в этот раз все было по-иному.

Воздушный кулак мгновенно, беззвучной стрелой вонзился в смолистую кору. В тот же миг раздался оглушительный, сухой треск, как от удара молнии. Ствол сосны в месте удара просто разнесло в щепки. Огромное дерево накренилось, заскрипело и с оглушительным грохотом рухнуло, сотрясая землю.

Я в ужасе смотрел на содеянное.

– Впечатляюще, – раздался за спиной спокойный голос.

На веранде стоял Арсений Игнатьевич. На его лице играла слабая, едва заметная улыбка.

– Я… я не хотел! – выпалил я. – Оно просто… вырвалось! Я все возмещу!

– Не нужно, – он медленно спустился с веранды. – Ты приходишь в себя. Твоя магия стабилизируется. То, что ты сейчас сделал, – он кивнул на расколотую сосну, – плохой контроль. Ты много вложил. Вроде взрослый и такой хреновый контроль словно ты не знаешь сколько нужно. Даже странно, – задумчиво он посмотрел на меня.

Я же лишь пожал плечами и сам покосился на сломанную сосну.

А в голове радостным набатом било «Я стал нормальным магом, у меня нет дефекта. Ура! Ура!».

Хотелось пуститься в пляс, но под взором старика я сдержал себя.

– Арсений Игнатьевич, а вы откуда все это знаете? – спросил я прямо…

– Много пожил, много видел, – с усмешкой ответил он. – Раньше меня звали капитан Виденеев. Я был охотником.

– Так вот откуда вы знаете Кайла… – ошеломленно протянул я.

– Не просто знаю. Он был в моей команде, – в глазах Арсения Игнатьевича промелькнуло теплое воспоминание. – Я взял его к себе совсем еще мальчишкой. Горячий, упрямый как черт, но с такими инстинктами, каких я не видел ни до, ни после. Я научил его всему, что знал. Так что, когда он позвонил и сказал, что у него есть боец с «нестандартной проблемой», я не мог отказать.

Он снова посмотрел на меня, и на этот раз его взгляд был острым, как скальпель.

– Я, признаться, ожидал другого. – Не хочешь рассказать?

Мы медленно пошли по саду. Тишина и уединение этого места действовали успокаивающе. Я рассказал Арсению Игнатьевичу все.

– И они «помогли» ну по крайней можно так считать, – усмехнулся я.

– Они не помогли тебе. Они просто сорвали пломбу с твоего источника которая тебе мешала, грубо и жестоко, но это сработало, тут не поспоришь. Правда неизвестно чем это может для тебя обернуться. Твои друзья спасли твое тело. Теперь наша задача – сделать так, чтобы ты не потерял свою душу. Я помогу, если ты, конечно, этого хочешь.

– Очень хочу, – не раздумывая, выпалил я.

– Значит завтра поработаем с тобой, – ухмыльнулся бывший капитан и направился в дом. Хотя бывают ли на нашей службе бывшие.

Я опустился на скамейку. Радость от того, что дефект исчез, быстро сменилась тревогой. Если обычный «Воздушный кулак» из-за отсутствия контроля стал таким, то что стало с моей куда более опасной способностью? С моей зоной тишины, с моей антимагией! Пропала ли она?

Я закрыл глаза и потянулся к знакомому ощущению внутренней пустоты, попытался, как и раньше, соединить свою магическую силу с ледяным холодом проклятья.

Ничего.

Я попробовал снова, концентрируясь сильнее. Но там, где раньше был вакуум, холодная дыра, теперь плескалась моя собственная, окрепшая сила. Она была теплой, живой, полной до краев. Старый ключ больше не подходил к новому замку.

Мысли лихорадочно заработали. Раньше это была пассивная аномалия, которая просто существовала внутри меня. В пыточной камере ярость заставила ее взорваться . Значит, принцип изменился.

Что, если теперь это не пустота, которую нужно «выпустить», а сила, которую нужно направить ? Не отсутствие магии, а ее активное подавление .

Идея была простой и пугающей.

Я снова закрыл глаза. Но на этот раз я не искал холод. Я сосредоточился на тепле своего собственного, полного источника. И представил, как моя сила выплескивается наружу не огнем или воздухом, а невидимой, всепоглощающей волной, которая гасит саму суть магии на своем пути.

Я почувствовал колоссальное напряжение. Это было похоже на попытку удержать воду в решете. Магия утекала из меня с пугающей скоростью. Но воздух вокруг изменился. Он стал мертвым, стерильным.

Сработало.

Я тут же оборвал поток, пошатнувшись. Голова закружилась от опустошения. Поле с хлопнулось. Я же почувствовал опустошение источника. Четверть. Четверть запаса за три секунды. В затяжном бою это верная смерть.

Эффективность. Контроль. Это единственное, что имело значение.

Я снова попытался. На этот раз я не просто выпускал волну, а пытался силой воли удержать ее, сжать в плотную, непроницаемую сферу вокруг своего тела на расстоянии метра. Пот градом покатился со лба. В ушах зазвенело от напряжения. Магия утекала, но уже не так стремительно. Я чувствовал, как вокруг меня образовался тонкий, вибрирующий кокон тишины радиусом не больше вытянутой руки. Расход маны упал, но концентрация требовалась запредельная.

«Держать…» – прохрипел я сквозь стиснутые зубы.

А теперь – расширить. Я мысленно толкнул невидимую стену наружу. Пять метров. Расход магии тут же вырос в несколько раз. Я смог продержать поле всего пару секунд, прежде чем оно с хлопком исчезло, и я рухнул на колени, тяжело дыша.

Итак, вот новые правила. Это больше не работает паасивно. Это активная способность. Расход энергии прямо пропорционален радиусу и времени. Оружие последнего шанса. Игрушка, которая сжигает топливо быстрее, чем мой «Цербер». Нужно учиться использовать ее с умом.

Оставшийся день я просто отдыхал и размышлял, о своей глупости. И да поступил шлупо и не аккуратно, надо было хотя бы прикрытием озаботиться прежде чем идти к церковникам. Но кто же знал, что они такой вытворят!

Вечером с Арсением Игнатьевичем поужинали и я завалился спать.

Я проснулся с ощущением, которое почти забыл – с чувством отдыха.

Когда я вышел на веранду, Арсений Игнатьевич уже был там. Он сидел в плетеном кресле и пил чай.

– Выспался? – спросил он, не поворачивая головы.

– Да. Спасибо. За все. – Благодарить будешь потом, если выживешь, – беззлобно ответил он. – Иди за мной.

Он привел меня на небольшую, идеально ровную поляну в лесу.

– Здесь, – сказал он.

– Символы по периметру не дадут твоей силе привлечь ненужное внимание. Забудь все, чему тебя учили в академии. Твоя проблема не в том, как создать магию, а в том, как ее контролировать. Отмерять ровно столько на создание заклинания, сколько надо!

Он достал из кармана обычную восковую свечу, поставил ее на пень и зажег.

– Задача простая, Зверев. Используя магию воздуха, отклони пламя так, чтобы оно не погасло.

Я сосредоточился. Это казалось элементарным. Я потянулся к источнику и направил тончайший, как мне казалось, импульс воздуха. Пламя тут же погасло, оставив после себя лишь тонкую струйку дыма.

– Слишком грубо, – без эмоций констатировал Арсений. Он снова зажег свечу. – Ты не толкаешь воздух. Ты им управляешь. Представь не порыв ветра, а теплое дыхание.

Я пробовал снова и снова. Пламя то гасло, то, наоборот, яростно разгоралось от избытка влитой энергии. Я стиснул зубы от напряжения. Час за часом я пытался нащупать эту грань, научиться не выплескивать силу, а дозировать ее, отмерять по капле.

Наконец, когда солнце уже начало клониться к закату, у меня получилось. Пламя свечи плавно изогнулось, вытянулось в тонкий язычок.

– Вот теперь, – сказал он, – тренировка действительно началась.

Мы перешли уже к созданию известных мне заклинаний и контролю над ними. От своих щедрот Арсений Игнатьевич, научил меня даже парочки заклинаний. Ледяное копье, магическая мина, водный хлыст и огненный щит и огненную стену.

Неделя пролетела незаметно.

Я полностью восстановился. Научился контролировать свою силу и вливать нудное количество маны. Я почти привык к этой тихой, уединенной жизни. Все изменилось в один из вечеров.

Я стоял на поляне, когда раздался звонок коммуникатора. Кайл.

– Саня, – голос капитана был усталым. – Ты как?

– В порядке. Готов вернуться.

– Политическая война в самом разгаре, – произнес Кайл с тревогой в голосе.

– Мы отбились от нападок церковников. У них нет доказательств, у нас тоже. Тупик. Но есть одна проблема. Их главное обвинение – в том, что ты демонопоклонник – пустило корни. Наши начальники в Управлении занервничали. Они хотят провести собственную проверку. Официально – «чисто для проформы», чтобы закрыть претензии. Но ты сам понимаешь…

Я похолодел.

– Они хотят провести меня через мозгокрутов?

– Да, – подтвердил Кайл. Да пару ритуалов еще! Я тянул сколько мог. Но больше откладывать нельзя. Арсений Игнатьевич сказал, что ты стабилен. Пора возвращаться и разбираться с этим. Мы ждем тебя в отделе.