Текст книги "Сказания и повести о Куликовской битве"
Автор книги: Дмитрий Лихачев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 40 страниц)
Список боярских потерь содержится в «Задонщине» и «Сказании о Мамаевом побоище» и, несомненно, составлен по записям, произведенным на самом Куликовом поле. Сравнительно с 40 (подсчет наш) собравшимися на битву ополчениями, этот перечень включает людей, находившихся в 20 из них. Список поэтому неполон (по-видимому, обобщен), но учитывает основные контингенты оказавшейся на Дону русской армии, в особенности ее московскую часть.
Количество указанных в списке бояр, новгородских посадников, литовских панов154154
Подразумеваются полоцкая, трубчевская, брянская дружины, а точнее – личные дворы братьев Ольгердовичей, с которыми они, видимо, не расставались и в случае переселения из города в город.
[Закрыть] в сравнении с неправдоподобно громадными цифрами источников о численности русского войска кажется вполне «умеренным» и, видимо, не лишено достоверности. Здесь перечислены бояре московские, белозерские, коломенские, серпуховские, переяславские, костромские, владимирские, суздальские, муромские, ростовские, дмитровские, можайские, звенигородские, углицкие, из Нижнего Новгорода, галицкие, посадники из
Великого Новгорода, литовские паны. В некоторых списках «Сказания о Мамаевом побоище» добавлены бояре ярославские и тверские.155155
В «Задонщине» упоминается 70 «бояринов рязанских», что, вероятно, являётся ошибкой, так как рязанцы участия в Куликовской битве не принимали.
[Закрыть] Число погибших военачальников в разных источниках (и их редакциях) колеблется от 543 до 604. Если же иметь в виду составленный нами с учетом пропусков и дополнений и некоторого различия в цифрах сводный список потерь, то число павших составит от 697 до 873. Привлекая же наиболее правдоподобные цифры потерь, имеющиеся в «Задонщине» и Основной редакции «Сказания о Мамаевом побоище», мы получим итог, приближающийся к 800.
В какой мере выведенное число отражает общую численность погибших в битве? Из источников европейского средневековья явствует, что руководителя мелкой тактической единицы – «копья» окружало несколько (три и более) человек. Один раз в «Сказании о Мамаевом побоище» упомянут такой отряд, состоящий из 10 воинов.156156
Забелинский список «Сказания о Мамаевом побоище». – В кн.: Повести о Куликовской битве, с. 198.
[Закрыть] Учитывая, что численность мелких тактических единиц была непостоянной, а в Куликовской битве она была больше обычной, можно допустить, что павшие в 1380 г. военачальники руководили 5000–8000 бойцов. Названные числа не равноценны общевойсковым потерям. Вряд ли во всех случаях будет точным утверждать, что смерть предводителя обязательно сопровождалась поголовным истреблением его окружения или, тем более, всего подразделения. Сопоставление вышедших из строя начальников и рядовых в нашем случае, думаю, не подчинено прямой зависимости. Из всего сказанного можно сделать следующие заключения. Судя по списку боярских потерь, они полностью или частично затронули не одну сотню мелких тактических единиц и тяжелейшим образом отразились на 20 главнейших ополчениях сражавшейся на Куликовом поле русской армии. Далее. Если верно соотношение 800 учтенных в списке бояр с 5000–8000 воинов, а непосредственно находившаяся на поле боя армия составляла, как можно предположить, не менее 40 000 (с обозными 50 000—60 000) человек, то доля «боярских» потерь составляла пятую или восьмую часть всего ее «офицерского» состава.
Приведенные выше расчеты, разумеется, гипотетичны и могут, пожалуй, измениться в сторону более значительных цифр. Источники называют число убитых с русской стороны на Куликовом поле от 253 000 до 360 000. Исчисления, что и говорить, фантастические и невероятно преувеличенные. Общая цифра русских потерь, если доверять В. Н. Татищеву, составляла 20 000 человек, то есть примерно треть всей армии. Некоторое подтверждение эти данные находят в том, что на поле боя 8 сентября 1380 г., как говорилось, погибла треть всех высших начальников. Каким бы ни было истинное число жертв Куликовского побоища, оно значительно сократило воинские силы страны. Летописец горестно записал: «.. оскуде бо отнюдь вся земля Рускаа воеводами ж слугами и всеми воиньствы и о сем велий страх бысть на всей земле Рустей».157157
Никоновская летопись. – ПСРЛ, т. XI, с. 69. Более подробно о сражении см.: Кирпичников А. Н. Куликовская битва. Л., 1980.
2 °Cказания и повести
[Закрыть]
Возвращаясь к характеристике Куликовской битвы, скажем о возвращении победителей. Нагруженная обозом с ранеными и сильно поредевшая русская армия 14 сентября, в день воздвижения креста, перешла Дон и 21 сентября прибыла в Коломну. 1 октября войскам была устроена торжественная встреча в Москве. Обратный путь, включая остановки в Коломне и с. Коломенском, занял около 11 дней, как и путь к Дону. Роспуск отрядов по домам происходил по мере приближения к Москве. По пути домой на некоторые из них нападали рязанцы и литовцы. Дмитрий Иванович хотел уже было послать рать на Олега Рязанского, но тот оставил свою столицу, а рязанские бояре приняли московских наместников. Едва ускакавший с Донского побоища Мамай стал собирать «остаточную» рать, чтобы «изгоном» вновь идти на Русскую землю, но сокрушенный ханом Тохтамышем бежал в Кафу, где и был убит.
Так закончилась продолжавшаяся почти два месяца Куликовская эпопея. Автор летописного рассказа «О великом побоище, иже на Дону»ѣ оценил ее в следующих, исполненных глубокого смысла словах: «Князь же великий Дмитрей Иванович съ прочими князи русскыми и съ воеводами, и с бояры, и с велможами, и со остаточными плъки русскыми, ставъ на костех, благодари бога и похвали похвалами дружину свою, иже крепко бишася съ иношгѣменникы и твердо за нь брашася, и мужьскы храбро-ваша и дръзнуша по боз-ѣ за Bipy христпаньскую. И возвратися оттуду (с Куликова поля, – А. К.) на Москву, въ свою отчину с поб-ѣдою великою, одолѣ ратным, побѣдивъ врагы своя» (с. 15).
Л. А. Дмитриев
Битве на Куликовом поле, происшедшей 8 сентября 1380 г.,158158
Здесь и далее даты даются в соответствии с их обозначением в древнерусских источниках.
[Закрыть] посвящено несколько литературных произведений, взаимосвязанных друг с другом. Совокупность этих произведений принято в настоящее время называть Куликовским циклом. В него входят: «Задонщина», краткая и пространная летописные повести, «Сказание о Мамаевом побоище». К Куликовскому циклу примыкают «Житие Сергия Радонежского» и «Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича», в которых сражению на Куликовом поле уделено достаточно много внимания. Памятники Куликовского цикла пользовались большой популярностью у древнерусских читателей. Краткая и пространная летописные повести и их переделки включены во многие летописные своды, «Сказание о Мамаевом побоище» интенсивно переписывалось до XIX столетия, и многочисленные списки этого произведения свидетельствуют о самом активном отношении к нему до XVIII в. включительно. «Сказание» не просто переписывалось, а все время создавались новые редакции и варианты его. В конце XVII столетия «Сказание» было включено в «Синопсис» – первую печатную краткую историю Руси. Для этой книги была составлена специально предназначенная для нее редакция произведения и, начиная с третьего издания «Синопсиса», вышедшего в свет в 1680 г. (в первом и втором изданиях «Синопсиса» рассказа о Куликовской битве не было), эта редакция «Сказания» перепечатывалась во всех последующих переизданиях «Синопсиса» (вплоть до первой половины XIX в.). Редакция «Сказания» в Синопсисе стала в XVIII в. наиболее популярным рассказом о Куликовской битве: читательский интерес к ней был настолько велик, что, несмотря на многочисленные переиздания «Синопсиса», текст этот дошел до нас в большом числе рукописных списков XVIII–XIX вв. На тексте «Сказания» в редакции «Синопсиса» завершилась рукописная история памятников, посвященных Мамаеву побоищу. Однако литературная жизнь произведений Куликовского цикла на этом не завершилась: они, с одной стороны, становятся источниками самых разнообразных ли-
тературных произведений, посвященных победе Дмитрия Донского над Мамаем, а с другой – начинают привлекать к себе внимание ученых как исторические источники, связанные с одним из самых знаменательных событий русской истории, и как памятники древнерусской литературы. Свое литературное значение, свою историко-литературную ценность произведения Куликовского цикла сохранили до наших дней, о чем красноречивее всего свидетельствуют многочисленные издания этих памятников древнерусской литературы, вышедшие в свет в 1980 г., к 600-летию Куликовской победы (в том числе и в таких издательствах, как «Детская литература», «Молодая гвардия»).
Особое место среди произведений о битве на Куликовом поле занимает «Задонщина». Автор этого произведения не ставил перед собой задачи описать в их последовательности все события героической битвы за Доном. Он передает эмоциональную оценку происшедшего на Куликовом поле, выражает охватившие его чувства и мысли, вызванные победой Дмитрия Донского над Мамаем. «Задонщина» – это лирический отклик на Куликовскую битву. И особенно примечательно то, что этот лирический отклик на важнейшее для исторической судьбы Руси событие оказался тесно связанным с другим самым лирическим и самым совершенным памятником древнерусской литературы – со «Словом о полку Иго-реве». Этой зависимостью «Задонщины» от «Слова» определяется особое место ее в истории древнерусской литературы вообще: помимо самодовлеющей ценности «Задонщина» имеет исключительно важное значение и для изучения «Слова о полку Игореве». «Задонщина» свидетельствует о том, что «Слово о полку Игореве» было известно древнерусским книжникам и читателям, на фоне «Задонщины» ярче выступают литературные особенности «Слова», наконец, бесспорно доказанная вторичность «Задонщины» по отношению к «Слову» является объективным и самым убедительным аргументом в пользу подлинности «Слова о полку Игореве».159159
Проблеме вторичности «Задонщины» по отношению к «Слову о полку Игореве» посвящен специальный сборник: «Слово о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла. К вопросу о времени написания «Слова». Ред. Д. С. Лихачев и Л. А. Дмитриев. М.—Л., 1 966 620 с.
[Закрыть]
Несмотря на то что «Задонщина» вызывала к себе большой и неизменный интерес и этому произведению посвящено немало исследований, многие вопросы литературной истории памятника остаются проблематичными.
Прежде всего, сложен вопрос уже с самим текстом произведения. До нас дошло шесть списков «Задонщины»: Ундольского (У), Ждановский (Ж), Исторический первый (И-1), Исторический второй (И-2), Ки-рилло-Белозерский (К-Б), Синодальный (С) (подробное описание списков «Задонщины» см. ниже в «Текстологических комментариях», с. 369–370). В списках Ж, И-1, И-2 – текст дефектный: Ж и И-2 – отрывки, И-1 – без начала. Полный текст произведения в списках У ж С. Список
К-Б занимает особое место среди списков «Задонщины». Это самый ранний и точно датируемый список. Сборник со списком «Задонщины» К-Б принадлежит известному книгописцу XV в., монаху Кирилло-Белозерского монастыря Ефросину. Частично сборник переписан самим Ефросином, частично другими писцами, но составление самого сборника, подбор материалов в нем всецело принадлежат Ефросину. Обращение Ефросина к теме Куликовской битвы было не случайным: сборник составлялся им в 70—, 80-е гг. XV в., т. е. как раз во время 100-летнего юбилея битвы за Доном. На одном из листов данного сборника Ефросин записал: «В лето 6888 (1380) сентября 8 в среду был бой за Доном. В лето 6988 (1480) сентября 8 ино тому прешло лет 100» (л. 263 об.). Ефросин, переписывая «Задонщину», как бы поминал погибших на Куликовом поле в связи со столетием этого знаменательного для судеб Руси события.160160
Впервые эта мысль была высказана Д. С. Лихачевым.
[Закрыть] Такой характер работы Ефросина определил и его отношение к переписываемому им тексту: он обратился лишь к первой половине памятника, завершавшейся перечислением убитых воевод и плачем русских жен по убитым на Куликовом поле. Поэтому Ефросиновский список «Задонщины» передает только начало произведения, а не весь текст в его полном объеме. Изучение сборников, принадлежащих Ефросину, показало, что этот просвещенный книжник второй половины XV в. составлял сборники, не копируя переписываемые тексты, а перерабатывая их. Он выбирал самое существенное из источника и сокращал тексты своих оригиналов.161161
См.: Лурье Я. С. Литературная и культурно-просветительная деятельность Ефросина в конце XV в. – ТОДРЛ, т. XVII. М.—Л., 1961, с. 130–168.
[Закрыть] Такой же характер носила переработка Ефросином имевшегося в его распоряжении повествования о сражении за Доном. Дав этому произведению свое собственное краткое наименование «Задонщина»,162162
Сразу же за «Задонщиной» Ефросин поместил краткие летописные записи о некоторых событиях, последовавших за Куликовской битвой (он отмечает, сколько прошло лет от Куликовской битвы до этих событий). В этих записях, так же как и в заглавии «Задонщины», он называет сражение на Куликовом поле «За-дончиной», «Задонщиной», «Мамаевчиной». Нашествие Тохтамыша 1382 г. в этих записях Ефросин именует «Тахтамышевщиной». Таким образом, заглавие «Задонщина» придумано Ефросином. Но этим лаконичным заглавием, точно отражающим суть произведения, стали называть данный памятник Куликовского цикла, имея в виду и все остальные списки произведения, в том числе и не дошедший до нас первоначальный текст памятника.
[Закрыть] он не только ограничился первой «поминальной» частью переписываемого им текста, но и сократил текст своего источника.163163
См.: Дмитриева Р. П. Приемы редакторской правки книгописца Ефросина (к вопросу об индивидуальных чертах Кирилло-Белозерского списка «Задонщины»). – В кн.: «Слово о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла, с. 264–291.
[Закрыть]
Итак, хотя в списке К-Б до нас дошла самая ранняя запись «Задонщины», запись эта представляет собой уже переработку первоначального текста произведения, при этом только первой его половины. В списках «Задонщины» У и С, донесших до нас полный текст памятника, очень много ошибок и домыслов поздних переписчиков (оба списка написаны
в XVII в.). Пестрят ошибками и искажениями и остальные, неполные списки «Задонщины». Поэтому в изданиях «Задонщины», рассчитанных на широкий круг читателей, приходится прибегать к реконструкции текста произведения. Реконструкции первоначального текста «Задонщины», в сущности, начали создаваться сразу же после того, как стало известно несколько списков ее. Первый опыт реконструкции был осуществлен в 1858 г. И. И. Срезневским по данным двух известных в то время списков У и К-БJ В дальнейшем опыты реконструкции «Задонщины» предпринимались неоднократно. Значительный вклад в выработку научных принципов реконструкции текста «Задонщины» внесла В. П. Адрианова-Перетц, посвятившая этой проблеме несколько своих работ.164164
Адриано в а-П ер етц В. П. 1) «Задонщина». Текст и примечания. – ТОДРЛ, т. V. М.—Л., 1947, с. 194–224; 2) «Слово о полку Игорев1 м» i «Задонщина». – Ра-дянське лггературознавство. Кшв, 1947. № 7–8, с. 135–186; 3) «Задонщина». (Опыт реконструкции авторского текста). – ТОДРЛ, т. VI. М.—Л., 1948, с. 201–255.
[Закрыть] Реконструкция текста «Задонщины» публикуется и в данной книге.165165
Принципы этой реконструкции изложены в «Текстологических комментариях», см. с. 371.
[Закрыть]
Ни в «Задонщине» ни в каких-либо других источниках прямого указания на время создания этого произведения нет. В первом большом монографическом исследовании памятников Куликовского цикла, принадлежавшем перу С. К. Шамбинаго,166166
Шамбинаго С. К. Повести о Мамаевом побоище. СПб., 1906, VIII, 375, 190 с.
[Закрыть] «Задонщина» датировалась исследователем началом – первой четвертью XV в. Основанием для такой датировки служило утверждение С. К. Шамбинаго, что автору «Задонщины» была известна летописная повесть о Куликовской битве, время написания которой он относил к концу XIV в. В рецензии на монографию С. К. Шамбинаго А. А. Шахматова, которая представляет собой большое исследование, приобретшее в науке не меньшее значение, чем монография С. К. Шамбинаго,167167
Шахматов А. А. Отзыв о сочинении С. К. Шамбинаго: «Повести о Мамаевом побоище». СПб., 1906. – В кн.: Отчет о двенадцатом присуждении премий митрополита Макария. СПб., 1910, с. 79–204 (далее – Шахматов. Отзыв).
[Закрыть] А. А. Шахматов также относил время написания «Задонщины» к началу XV в. Ни С. К. Шамбинаго, ни А. А. Шахматов, по существу, конкретных доводов в подтверждение того, что «Задонщина» была написана в это время, не приводили, однако датировка памятника первой четвертью XV в. стала общепризнанной. В 1947 г. М. Н. Тихомиров высказал ряд соображений в пользу того, что «Задонщина» была написана вскоре после Куликовской битвы. В «Задонщине» говорится, что слава победы над Мамаем, разнесшаяся по разным концам земли, достигла и города Тырнова – столицы Болгарского царства. В 1393 г. этот город был захвачен и разгромлен турками. Конечно, если бы произведение писалось значительно позже этой даты – в середине или второй половине XV в., то автор, подходя к данному вопросу исторически, вполне мог назвать этот город, который в 1380 г. стоял в ряду самых прославленных центров православного мира. Но если «Задонщина» писалась в более близкое к 90-м гг. XV в. время, то едва ли автор назвал бы в своем произведении этот город, который недавно был разгромлен «агарянами» – турками. Упоминание Тырнова в «Задонщине», полагает М. Н. Тихомиров, свидетельствует о том, что произведение было написано до 1393 г. В «Задонщине» сказано, что от сражения на Калке до Куликовской битвы прошло 160 лет. Этот расчет указывает на 1383 г. По мнению М. Н. Тихомирова, данная ошибка может объясняться тем, что «Задонщина» писалась в 1383 г.168168
См.: Тихомиров М. Я. Древняя Москва. М., 1947, с. 202–203.
[Закрыть] Г. Н. Моисеева обратила внимание на то, что упоминаемый в «Задонщине» город Орнач был во время борьбы Тамерлана с Тох-тамышем разгромлен и после 1392 г. перестал существовать. Едва ли, считает Г. Н. Моисеева, назвали бы этот город в «Задонщине», если бы памятник писался позже 1392 г.169169
См.: Моисеева Г. Я. К вопросу о датировке «Задонщины». (Наблюдения над пражским списком Сказания о Мамаевом побоище). – ТОДРЛ, т. XXXIV. Л.г
1979, с. 224–227.
[Закрыть] К этому следует добавить, что в перечислении городов, до которых донеслась слава победы великого князя московского над Мамаем, в «Задонщине» названы «Железные врата» – современный Дербент. И этот город имел важное политическое и стратегическое значение в XIV в., а в XV столетии пришел в упадок, после разорения его во время борьбы Тамерлана с Тохтамышем в 90-х гг. XIV в. Каждый из перечисленных доводов сам по себе не может служить достаточно веским аргументом в пользу датировки «Задонщины» 80-ми гг. XIV столетия, но в совокупности все эти показатели дают основание считать, что она была написана до 90-х гг. XIV в. Однако наиболее веским аргументом в пользу того, что «Задонщина» была создана в 80-е гг. XIV в., является сам характер этого памятника.
В списках «Задонщины» И-1 и С, которые входят в разные изводы (первый – в извод Унд., второй – в извод Син.), в заглавии памятник назван «похвалой» (в И-1: «В лето 6887. Похвала великому князю…», в С: «Сказание Сафона резанца, исписана руским князем похвала…»), в самом тексте, по всем спискам «Задонщины», автор призывает воздать похвалу и славу Дмитрию Ивановичу Московскому и его брату Владимиру Андреевичу Серпуховскому. Отметив похвальный характер «Задонщины», А. А. Назаревский писал: «Этот призыв писателя-гражданина и патриота и эта похвала были, конечно, прижизненными по отношению к великому князю московскому, как прижизненна была похвала Игорю Святославичу, князю новгород-северскому, заключающая „Слово о полку Иго-реве“».170170
Назаревский А. А. «Задонщина» в исследованиях последнего десятилетия. – ТОДРЛ, т. XII. М. – Л, 1956, с. 575.
[Закрыть] Независимо от А. А. Назаревского А. В. Соловьев также обратил внимание на похвальный характер «Задонщины» как на свидетельство того, что она должна была быть создана в близкое к событию время и, во всяком случае, еще при жизни героев победы. Об этом же, считает он, свидетельствует и характер плача, присущий памятнику: это оплакивание только что погибших героев.171171
См.: Соловьев А. В. Автор «Задонщины» и его политические идеи. – ТОДРЛ, т. XIV. М.-Л., 1958, с. 188.
[Закрыть] Дмитрий Донской умер в 1389 г., поэтому следует считать, что «Задонщина» была создана до этого года. О том, что «Задонщина» «сложилась вскоре после Куликовской битвы», писала В. П. Адрианова-Перетц.172172
mАдрианова-Перетц В. П. Историческая литература XI – начала XV в. и народная поэзия. – ТОДРЛ, т. VIII. М.—Л., 1951, с. 131.
[Закрыть] Очень осторожный в своих выводах и тонкий знаток древнерусской литературы В. Ф. Ржига, приведя доводы М. Н. Тихомирова в пользу датировки памятника 80-ми гг. XIV в., замечает: «Так это или нет, сказать трудно, – и продолжает: – Необходимо, однако, признать, что попытке приурочить памятник ко времени, более близкому к 1380 г., представляются вполне целесообразными. Они отвечают тому явно эмоциональному характеру, какой имеет Слово Софония («Задонщина», – Л. Д.) с начала до конца. В связи с этим есть основания считать, что Слово Софоння появилось сразу же после Куликовской битвы, может быть, в том же 1380 г. или в следующем».173173
п Ржига В. Ф. Слово Софония рязанца о Куликовской битве (Задонщина) как литературный памятник 80-х годов XIV в. – В кн.: Повести о Куликовской битве. Изд. подготовили М. Н. Тихомиров, В. Ф. Ржига, Л. А. Дмитриев. М., 1959 (серия «Литературные памятники»), с. 397.
[Закрыть]
Эмоциональность восприятия событий, которая так отличает «Задонщину», – вот основной довод в пользу того, что в этом произведении нашло отражение непосредственное восприятие Куликовской битвы современником, а возможно, и участником ее. Эмоциональность и взволнованность «Задонщины» была близка и понятна для тех, у кого само событие было еще в памяти и для кого за намеками и недосказанными фразами, не всегда понятными для читателей более позднего времени, вставали реальные перипетии Куликовской эпопеи.
В заглавии «Задонщины» по списку К-Б сказано, что это «Писание Софониа старца резанца…», во втором списке извода Син., списке С, автором произведения также назван Софоний – «Сказание Сафона резанца». В списках извода Унд. У и И-1, в которых имеется заглавие, имени Софония нет. Вместе с тем в списках У, И-1 и С, т. е. в списках разных изводов произведения, в самом тексте Софоний назван как лицо по отношению к автору «Задонщины» постороннее. В некоторых списках «Сказания о Мамаевом побоище» имя Софония как автора стоит в заглавии уже этого произведения. Все сказанное выше заставляет усомниться в, казалось бы, общепринятом утверждении, что автором «Задонщины» был Софоний рязанец, о котором, кстати говоря, мы ничего не знаем. Возможно, Софоний был либо предшественником, либо современником автора «Задонщины», и последний назвал его в своем произведении по аналогии с упоминанием автором «Слова о полку Игореве» своего предшественника – Бояна.174174
Подробнее вопрос об авторстве Софония рассмотрен в статье Р. П. Дмитриевой «Об авторе Задонщины», с. 360–368 настоящей книги.
[Закрыть]
Основной памятник Куликовского цикла – «Сказание о Мамаевом побоище» – впервые был опубликован в 1829 г.175175
Русский зритель. Журнал истории, археологии, словесности и сравнительных костюмов. М., 1829, ч. 5.
[Закрыть] Это был вариант Основной редакции «Сказания», условно называемый «Печатным» (так как именно этот вариант оказался напечатанным впервые), который отличается обилием заимствований из «Задонщины» (на вопросе о взаимоотношении «Задонщины» с другими памятниками Куликовского цикла мы еще остановимся ниже). Эта публикация прежде всего обратила на себя внимание тем, что в напечатанном памятнике не только отдельные слова, но и целые фразы и обороты совпадали со «Словом о полку Игореве». Когда в 1852 г. вышло в свет первое издание «Задонщины» по списку У,176176
См.: Текстологический комментарий, с. 369.
[Закрыть] то стало ясно, что совпадения Печатного варианта Основной редакции «Сказания» со «Словом о полку Игореве» носят вторичный характер: они объяснялись заимствованиями в тексте «Сказания» из «Задонщины» – в действительности самым непосредственным и тесным образом со «Словом о полку Игореве» было связано не «Сказание», а «Задонщина».
От «Слова о полку Игореве» зависит план «Задонщины», целый ряд поэтических образов «Задонщины» – повторение поэтических образов «Слова», отдельные слова, обороты, большие отрывки текста «Задонщины» повторяют соответствующие места «Слова о полку Игореве». Зависимость «Задонщины» от «Слова» не вызывала сомнений, но характер этой зависимости трактовался по-разному. Одни ученые расценивали Задон-щину» как «мертбое» подражание «Слову о полку Игореве» (С. Шевы-рев, 1858 г.); С. П. Тимофеев (1885 г.) расценивал «Задонщину» как «рабское» подражание «Слову о полку Игореве», называл «Задонщину» «бледной» копией «Слова». Другие исследователи, говоря о подражательном характере произведения в целом, вместе с тем отмечали высокую художественность отдельных мест памятника (Ф. И. Буслаев, 1861 г.). С. К. Шамбинаго писал, что заимствования в «Задонщине» из «Слова» «сделаны в высшей степени талантливо».177177
См.: История русской литературы. Т. II. Литература 1220-х—1580-х гг. Часть первая. М.—Л., 1945, с. 211 (Академическая история русской литературы).
[Закрыть] Как подражательное произведение «Задонщина» по сравнению со «Словом о полку Игореве», разумеется, уступает своему образцу. Но это отнюдь не означает, что сама по себе «Задонщина» в художественном отношении второстепенный памятник древнерусской литературы. Как отмечает Д. С. Лихачев, для своего времени «Задонщина» – «стилистически яркое и своеобразное» произведение, хотя по отношению к «Слову о полку Игореве» оно «бледнее: светит отраженным светом».178178
Лихачев Д. Великое наследие. М., 1975, с. 252.
[Закрыть]
Для того чтобы оценить самостоятельное значение «Задонщины», нужно было понять смысл обращения автора «Задонщины» к «Слову о полку Игореве». Существенную роль в решении этого вопроса сыграла статья Д. С. Лихачева 1941 г. «Задонщина».179179
Лихачев Д. С. «Задонщина». – Литературная учеба. М., 1941, № 3, с. 87–100.
[Закрыть] Д. С. Лихачев доказывал, что автор «Задонщины» прибег к «Слову» как к образцу для своего подражания с целью сопоставить и противопоставить политическую обстановку на Руси при Игоре (герое «Слова») и при Дмитрии Донском. Победа великого князя московского над силами Мамая воспринимается автором «Задонщины» как реванш за поражение, понесенное войсками Игоря на Каяле. В сущности все последующие работы о «Задонщине» продолжали, развивали и уточняли эту мысль Д. С. Лихачева.
«Слово о полку Игореве», написанное в 1187 г. и посвященное неудачному походу на половцев в 1185 г. новгород-северского князя Игоря Святославича, восхваляло мужество и героизм русских воинов и вместе с тем страстно осуждало княжеские междоусобицы. Причину поражения своего героя автор «Слова» видел в том, что Игорь пошел в поход против половцев, не согласовав своих действий с другими князьями, не поставив в известность о предпринимаемом им походе великого князя киевского Святослава. Все «Слово о полку Игореве» пронизано единой идеей: русские князья должны забыть междоусобные распри и объединить свои силы, чтобы сообща выступить против внешнего врага Руси – половцев. Для времени создания «Слова» и для будущей исторической судьбы Русской земли эта идея имела глубокий политический смысл. К. Маркс писал: «Суть поэмы – призыв русских князей к единению как раз перед нашествием собственно монгольских полчищ».180180
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 29, с. 16.
[Закрыть] Призыв к князьям объединиться для борьбы с врагами Русской земли был актуален не только во времена создания «Слова о полку Игореве», еще более остро он зазвучал в годы монголо-татарского владычества на Руси. Автор «Задонщины» потому и обратился к «Слову о полку Игореве», что в победе, одержанной за Доном над ордынцами, он увидел реальное воплощение призыва своего гениального предшественника: объединенные силы русских князей смогли разгромить монголо-татар, считавшихся до этого непобедимыми.
Определенное значение в обращении автора «Задонщины» к «Слову о полку Игореве» могло сыграть и одно внешнее обстоятельство, связывающее оба произведения: роль Дона. В «Слове» Дон упоминается 15 раз, при этом не только и даже не столько как конкретное, локальное место событий, а как символическое обозначение того большого пространства, куда стремится Игорь на героический подвиг и где развертываются все последующие события. Битва 1380 г. произошла на Куликовом поле, в бассейне реки Непрядвы. Но в более широком понимании это район Дона, и Дон в перипетиях Куликовской битвы играет большую роль, он приобретает символическое значение: переправа через Дон означала уход за пределы Русской земли, в Поле, знаменовала решимость биться насмерть – пути к отступлению отрезались Доном. И не случайно Дмитрий получил прозвище «Донской», а Ефросин назвал этот памятник «Задонщиной». Дон фигурирует в «Задонщине» много раз и как конкретное географическое понятие, и в таком же символическом значении, как в «Слове о полку Игореве».
В походе Игоря Святославича, хотевшего нанести удар половцам на их земле и потерпевшего поражение, автор «Задонщины» увидел начало тех бед, которые вскоре обрушились на Русскую землю и привели к монголо-татарскому владычеству. «… поганые татаровя, бусормановя, – говорит он, – … на рекѣ на Каялѣ одолѣша родъ Афѣтов (т. е. русских, – JI. Д.)» (с… 7).181181
Реконструированный текст «Задонщины» цитируется по изданию его в данной книге, страницы указываются в скобках в тексте. Тексты «Задонщины» по 'отдельным спискам цитируются по изданию их в кн, «Слово о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла, с. 535–556, в скобках в тексте дается условное обозначение списка и указывается соответствующая страница названного издания.
[Закрыть] И сразу же за Каялой —,рекой, на которой потерпел поражение Игорь, он называет Калку – реку, где произошло первое столкновение русских князей с монголо-татарами, пролог Батыева нашествия. Трудно согласиться с теми исследователями, которые считают, что автор «Задонщины» спутал Каялу и Калку. Он не спутал, а отождествил эти реки: Каяла, неизвестная в настоящее время река, называемая только в «Слове о полку Игореве» и в летописном рассказе о походе Игоря, – небольшая река в половецкой степи, расположенная далеко от границ Русской земли. То же самое можно сказать и о Калке – это также маленькая степная река, расположенная вдали от пределов русских земель, где, идя навстречу врагу, русские князья, как и Игорь на Каяле, терпят поражение. И вот со времени событий на Каяле и Калке и до Мамаева побоища Русская земля «тужит и печалится». Мамаево побоище положило предел этой туге и печали. Как писала В. П. Адрианова-Перетц, «„жалость земли Руские“, наступившая после двух поражений – на Каяле (от половцев) и на Калке (от татар), противопоставляется (в «Задонщине», – Л. Д.) „веселию и буйству44, которое принесла Куликовская битва».182182
Адрианова-Перетц В. П. Историческая литература XI – начала XV в. и народная поэзия, с. 132.
[Закрыть] Весь текст «Задонщины» – своеобразное противопоставление тексту «Слова о полку Игореве». Текст «Слова» приобретает в «Задонщине» противоположный смысл: теми словами, которыми в «Слове» рассказывалось о бедах Русской земли, в «Задонщине» описываются беды ее врагов – золотоордынцев, а те характеристики и описания, которые в «Слове» изображали торжество и силу половцев, в «Задонщине» соотносятся с Русью. По форме «Задонщина» как бы повторяла «Слово», а по содержанию была противоположна своему источнику. Вот описание выступления Игоря в поход в «Слове»: «Тогда въступи Игорь князь възлатъ стремень и пoixa по чистому полю. Солнце ему тъмою путь заступаше».183183
Слово о полку Игореве. Л., 1967 (Б-ка поэта. Большая серия. Изд. 2-е), с. 46. Далее «Слово о полку Игореве» цитируется по этому изданию, страницы указываются в скобках в тексте.
[Закрыть] А вот картина выступления из Москвы Дмитрия Ивановича Донского: «Тогда князь великий Дмитрей Ивановичь воступив во златое свое стремя и взем свой мечь в правую руку и помолися богу и пречистой его матери. Солнце ему на восток сияет и путь поведает» (чтение сп. У, с. 537, в остальных списках текст близок к этому). Продолжением приведенного отрывка из «Слова» является описание зловещих предзнаменований природы: «Игорь къ Дону вой ведетъ. Уже бо бѣды его пасетъ птиць по дубию, влъци грозу въсрожатъ по яругамъ, орли клектомъ на кости звѣри зовутъ, лисици брешутъ на чръленыя щиты» (с. 46). В «Задонщине» эти зловещие предзнаменования относятся к войскам Мамая: «… поганый Момай пришел на Рускую землю и воеводы своя привел. А уже, бѣды их пасоша птицы крылати под облак л’ѣтят, вороны часто грают, а галицы своею речью говорят, орли хлѣкчют, а волцы грозно воют, а лисицы на кост-ѣх бряшут» (сп. У, с. 537).
Как пишет Д. С. Лихачев, автор «Задонщины», взяв за образец для своего произведения «Слово о полку Игореве», имел в виду не простое подражание стилю своего образца, «а вполне сознательное сопоставление событий прошлого и настоящего, событий, изображенных в „Слозе о полку Игореве", с событиями современной ему действительности. И те и другие символически противопоставлены в „Задонщине"».184184
Лихачев Д. С. Национальное самосознание Руси. М. – JL, 1945, с. 76.
[Закрыть] Такое символическое противопоставление придавало особый смысл произведению: Куликовская битва становилась не только великим событием современности, но приобретала символическое значение в исторических судьбах Русской земли за много столетий: «„Туга", разошедшаяся в „Слове о полку Игореве44 после поражения по всей Русской земле, сходит с нее в „Задонщине" после победы русских. То, что началось в „Слове", кончилось в „Задонщине". То, что в „Слове" обрушилось на Русскую землю, в „Задонщине" обратилось на ее врагов».185185
Лихачев Д. С. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого (конец XIV – начало XV в.). М. – JL, 1962, с. 92.
[Закрыть]
Уже из процитированных выше отрывков «Задонщины» можно было убедиться, что автор ее не просто повторяет текст своего источника – «Слова о полку Игореве», переосмысляя его в соответствии с событиями Куликовской битвы, а переделывает этот текст, многое вносит от себя. Прежде всего бросается в глаза пестрота стпля «Задонщины» по сравнению со строго выдержанным единством стиля в «Слове о полку Игореве». В «Задонщине» высокий поэтический стиль переплетается с образами, выражениями, фразами, носящими сухой прозаический, почти что документальноделовой характер. После эмоционально-поэтического восклицания «Аз же помяну резанца Софония, п восхвалю пѣснеми и гусленными буйными словесы сего великаго князя…» сразу же идет фраза с расчетом лет от Калкской битвы до Мамаева побоища: «А от Калатьские рати до Мо-маева побоища 160 лѣт» (с. 8). Характер этой фразы на фоне всего окружающего ее текста таков, что многие склонны расценивать ее как более позднюю вставку в первоначальный текст «Задонщины». После поэтической картины «стояния на костях» идет перечисление количества убитых на Куликовом поле бояр (правда, этот перечень носит преувеличенно-поэтический характер). «Прозаизм» «Задонщины» ярко бросается в глаза в излишних конкретизациях, в фактологических уточнениях: отмечено, например, что Дмитрий Иванович, выезжая на битву, «взем свой мечь в правую руку» (с. 9), обозначается количественный состав войск– «выехали посадники из Великого Новагорода, а с ними 7000 войска» (с. 8), «А храбрые литвы с нами 70 000 окованые рати» (с. 9), «А воеводы у нас уставлены – 70 бояринов… а вою с нами триста тысящь окованые рати» (с. 10), в формулировках, характерных для летописных текстов той поры, даются хронологические уточнения: «А билися из утра до полудни в су-боту на Рожество святтъй богородицы» (с. 10), «… въсиѣли жалостные пѣсни у Коломны на забралах, на воскресение, на Акима и Аннинъ день» (с. 11) и т. п. В «Задонщине», что совсем не характерно для «Слова о полку Игореве», широко представлена церковно-религиозная фразеология: «за землю за Рускую и за втъру християнъскую» (с. 7), «Се бо князь великий Дмитрей Ивановичь и братъ его, князь Владимеръ Андр-ѣевичь, помолися богу и пречистей его матери…» (с. 8), «Борисъ и Глтъбъ молитву воздают за сродники своя» (с. 10) и т. д. Церковно-книжный характер носит целый ряд образов и сравнений «Задонщины»: начальные фразы памятника о происхождении русского народа от сына Ноя Иафета, а восточных народов – от сына Ноя Сима, подчеркивание того, что русские князья– «внуки святаго великаго князя Владимера Киевскаго» (с. 7), не совсем ясное переосмысление фразы «Слова о полку Игореве» «О Русская землѣ! Уже за шеломянемъ (т. е. «за холмом», – Л. Д.) еси!» (с. 47) в – «Руская земля, то первое еси как за царем за Соломоном побывала» (с. 9) и т. п.
